Одинокий Ворон из племени Черноногих

Выставив и обустроив вигвамы, наш маленький лагерь предавался ничегонеделанью, тем более, что кроме еды вяленной, сушенной и пеммикана, перед выходом в долину завалили огромного лося. Досуг скрашивался ещё одним мероприятием: старик приучил всех нас два раза в день принимать горячие ванны, утверждая, что они благоприятно влияют на здоровье и общее самочувствие.

Утром и вечером, дождавшись выброса фонтана кипятка из ближайшего гейзера, мы раздевались догола и забирались в небольшое тёплое озерцо. Период между выбросами составлял сорок восемь минут, поэтому, как только посреди озерца начинало потихоньку бурлить, мы сразу же выбирались из воды и уходили, так как через полторы минуты происходил очередной выброс кипятка.

— Что это ты вчера мастерил? — спросил старик, который сидел рядом со мной по шею в воде.

— Это такие лотки, предназначенные для промывки зёрен жёлтого металла. Завтра возьму с собой Пита и мы отправимся на север, — ответил ему.

— Ха! Я знаю, где они есть!

— И где? — заинтересовался я.

— Там, — указал он рукой на северо-запад, — В пяти днях пути в сторону земель наших родичей сиксиков*. В реке Змеиной, которая течёт между хребтами Белого Льва и Змеи.

* Одно из трёх родственных племён черноногих.

Из его дальнейших слов стало ясно, что мы говорим об одном и том же месторождении. Кроме того, старик знал удобные тропы для перехода верхом, нарисовав мне палочкой на песке весь путь. Забегая немного вперёд, скажу, что благодаря его подсказкам, время поисков нужного места сократилось, как минимум, вдвое. Лично я знал всего один ориентир, некогда запомнившийся по снимку из космоса: ущелье, через которое в будущем проложили трансатлантическую железную дорогу между восточным и западным побережьем Северной Америки.

— Зачем тебе эти зёрна? — спросил он, — Мы их считаем бесполезными.

— Бледнолицые, а также люди южных племён, проживающие за пустыней, умеют из них делать ценные вещи. Если я их найду, то сделаю наше племя богатым.

— Там никто не ходит, — с сомнением сказал он, — Но если кто и может претендовать на эти земли, то только сиксики. Мы с ними весной соединимся для проведения большого торга.

— Прекрасно, — обрадовался я и вытащил из мешка небольшой камень, — Пикуни тоже в накладе не останутся, это — серебряно-свинцовая руда, которая у бледнолицых сильно ценится.

— Ха! Да я знаю, где стоит целая гора из этого тяжёлого камня! Мы мимо неё проходили.

— Вот-вот. Нужно, отец-учитель, чтобы ты помог мне получить эти скалы и ручьи в подарок, карту с ориентирами я нарисую.

— В подарок, это как? — удивлённо спросил он.

— В личную собственность, — ответил ему.

— О чём ты говоришь, сын мой?! Старик и Солнце создали эти земли, реки и горы для пользования всеми людьми! Всеми! А ты говоришь, чтобы передать в собственность кому-то одному? Никак нельзя!

— К сожалению, отец-учитель, бледнолицые так не думают.

— Ха! Пускай бледнолицые живут, как хотят, их земли где-то далеко! А мы — здесь!

— Это ненадолго, — сказал с сожалением, — Скоро им понадобится новое жизненное пространство и они придут сюда. Станут распахивать прерии, строить железные дороги и убивать бизонов. Всех бизонов, так как они мешают развитию их хозяйств.

— Это невозможно! — разволновался старик, — Тогда вымрут все народы! Нет, мы не позволим, мы их остановим и убьём!

Я отрицательно покачал головой и ничего не стал говорить.

— Погибнем? — он уставился мне в глаза, — Или ТАМ... видел?

— Видел, — утвердительно кивнул, — Народ погибнет почти весь.

— Вон оно как, — пробормотал он и, вытащив мешочек с табаком, стал неспешно набивать трубку, затем раскурил её и спросил, — Когда?

— Начнётся через пять или шесть зим, — вздохнул я, — На мир надвигается новая, могущественная цивилизация, и нам от неё сбежать некуда, за три десятка лет они нас вытеснят. И если своевременно о себе не позаботимся, то из народа черноногих останутся жалкие крохи, а большинство вымрет.

В данном случае, понятие "нового жизненного пространства для могущественной цивилизации" применил специально, дабы усугубить последствия надвигающейся беды. На языке пикуни эти слова звучали несколько не так, как пишутся и читаются на современных европейских языках, однако старый шаман меня прекрасно понял. Он долго курил, прикрыв глаза, потом поднял голову и спросил:

— Сын мой, что нужно делать?

— Поменять образ жизни с кочевого на оседлый, — ответил ему.

— Это противоречит самим устоям нашего существования, — отрицательно покачивая головой, сказал он, — Ни вожди, ни простые воины никогда не согласятся.

— Иначе никак, отец-учитель, следующее поколение нашего народа не имеет перспективы, поэтому, дабы сохранить племя, нужно готовиться уже сейчас.

— Ладно, — тяжело вздохнул он, — Будем думать.

Чтобы кто не придумал, но я был абсолютно уверен, что индейские народы по своей доброй воле никогда не откажутся бродить следом за бизонами, а значит, ожидает их судьба не завидная в любом случае. И всё же, максимально сохранить от вымирания хотя бы своё племя, нужно попытаться.

На следующий день мы с Питом тронулись в путь, взяв с собой четырёх вьючных лошадей и обоих подросших и окрепших волкодавов. По предчувствиям старого шамана с началом новой луны погода резко ухудшится, температура воздуха понизится и начнутся обильные снегопады. И это в долине, а что будет за перевалом, он даже предсказывать не стал. При этом, никакой беды в нашем путешествии не увидел.

— Идите, но постарайтесь за четыре руки дней управиться, — напутствовал он нас.

— Постараемся вернуться раньше, — ответил ему и ободряюще улыбнулся провожающим нас бесстрастным женщинам, делающим вид, будто мы отправляемся не в дальний путь, а в соседнюю рощу проверять ловушки.

Нет на свете ничего интереснее, чем путешествовать по красивейшим местам, зная, что здесь ступала нога человека, возможно, один раз в столетие, а возможно и никогда. Шли не спеша, не более сорока километров в день, внимательно осматривая окрестности. На врагов нарваться не должны, ближайшее инородное племя — шайены, но они зимуют на плато Вайоминг, это километрах в двухстах юго-восточнее. Однако, хитрых горных львов и совершенно злобных огромных гризли, которым придётся по вкусу не только конина, но и человечина, здесь более, чем достаточно. Между тем, после занятий с шаманом, крупного хищника стал ощущать метров за шестьсот, поэтому старался, чтобы наши пути не пересекались и теперь наблюдали мы за ними лишь издали.

Дни стояли солнечные и довольно тёплые, даже ночных заморозков не ощущалось. Прохладней стало, только когда мы выбрались из огромной каменной чаши и вышли на вершину хребта, здесь глубокая осень давно вступила в свои права и нам пришлось закутываться в одеяла.

Перевал прошли к вечеру четвёртого дня, а переночевав, в лучах восходящего солнца далеко внизу увидели отделённую глубоким каньоном почти овальную долину, укрытую дымкой полупрозрачного тумана. Знаю по картам из прошлой жизни, что её размер составлял двадцать шесть километров в длину и двадцать с половиной в ширину. Изрезанная речушками и ручейками, она сверху имела удивительно плодородную почву, а в недрах — богатейшие ресурсы золота, платины, никеля и меди.

В той моей жизни здесь стоял город Елена, в котором мне удалось побывать. Однако, место едва узнал, ландшафт северной части гор, где стоял металлургический комбинат, мне помнится совсем другим. Сейчас вроде бы как появилась целая новая гора или наоборот, в будущем времени исчезла.

К истоку реки Змеиной, которая мне и нужна, мы добрались только ближе к вечеру. Форсировали её под бобровой запрудой, очутившись на обширной площадке междуречья, на севере ограниченную скалами, а на юге — выгнутым серпом бобрового озера. Лошадей расседлали и развьючили, после чего даже не стреножив, так как в окрестностях ни травоядных, ни хищных животных не наблюдалось, отпустили свободно пастись на вполне ещё зелёный луг. Пока солнце не скрылось за хребтом, соорудили шатёр и укрыли от возможных осадков привезенные вещи. До отбоя ещё успели подготовить место под очаг, развели костерок и сварили овсяную кашу с пеммиканом.

Утром искупались в озере, где вода оказалась привычно холодной, позавтракали вчерашней кашей, хорошо оделись и обули на портянки высокие мокасины. Вытащив из под навеса лопаты и два примитивных лотка, один комплект вручил Питу.

— Пойдём к ручью, — увлёк его за собой, — В пути я тебе подробно рассказывал , что такое золото, а теперь покажу.

— А это не оно? — спросил он, прямо у берега вытащив из воды какой-то камень.

— Ну-ка покажи, — протянул руку и мне в ладонь лёг тяжелый рыжеватый окатыш, весом до трёх килограмм.

— Да, Пит, — глубоко вздохнул и покивал головой, — это настоящий золотой самородок уникального размера.

Как это ни парадоксально, но радость в душе лишь мелькнула и пропала, голос остался ровным и руки не задрожали, но в голове вдруг появилась и основательно укоренилась мысль, что моя беззаботная жизнь закончилась отныне и на долгие времена. Эта находка взорвёт мир, ибо хапнуть и сбежать, проедая всё до следующего раза, по меньшей мере не прилично. Так что ожидает меня в ближайшее время не богатая и весёлая жизнь, а антагонизм финансово-экономических интересов сильных мира сего и попытки психологического и физического воздействия на какого-то молодого выскочку. Не сомневаюсь, что ради своей выгоды оппоненты могут решиться на более серьёзное противостояние — вооружённое, а учитывая, что на Территориях любые цивилизованные законы не действуют, войны за ресурсы неизбежны.

Отложив самородок на лежащий у берега плоский камень, поднял с земли брошенную лопату, копнул прибрежный грунт и кинул на лоток.

— Учись, Пит, ничего сложного в промывке золота нет.

Подняв лоток, я вошёл по щиколотки в воду, сунул его на стремнину и покачал в руках. Течение подхватило муть, снесло с лотка песок и прочие минералы невысокой плотности, проявив пять рыжих знаков, размером с горошину. Став рядом со мной, парень провёл ту же процедуру, у него с двух лопат грунта намылось семь знаков.

Мы шурфовали берег на протяжении шести дней, прошли от скального ущелья, с которого скатывался поток, рождающий реку Змеиная, до огибающей холм петли, а это четырнадцать километров. Первые три дня мы копали шурфы часто, пока не выявили определённую закономерность, а дальше исследования проводили, мягко выражаясь, квадратно-гнездовым способом в шахматном порядке, с дистанцией между шурфами в пятьсот шагов. Оказалось, что полоса золотых россыпей имела ширину в шестьдесят шагов и тянулась вдоль левого берега реки до поворота на запад. Шестьдесят — это очень приблизительно, так как на некоторых участках было и больше, и меньше. Делать более точные исследования не было ни времени, ни сил.

Зарывались мы на разные глубины, но золото находили лишь в толще залегания чернозёма, а это полтора метра. Глубже шла плотная глина и каменистая почва, в которой, фактически ничего не было. Впрочем, в городе Елена XXI века, помимо металлургической переработки сульфидно-медно-никелевых окрестностей, изготавливали симпатичную фарфоровую посуду, то есть, было здесь ещё множество самых разных ценных и полезных ископаемых. Однако, сейчас меня интересовало золото, а вопросы дальнейшего развития региона — дело более отдалённой перспективы.

Месторождение было действительно богатым. Наиболее золотоносным оказался берег у поворота реки и холм. Здесь знаки попадались помельче, размером с гречневое зёрнышко, но было их очень много. Недаром в той жизни данный холм, диаметром около двух километров в основании и высотой до двадцати метров, старатели срыли полностью.

Все дни работали тяжёло и напряжённо, к вечеру ужинали приготовленной кашей с пеммиканом, пили горячий взвар из сухофруктов и падали "без задних ног". Парень отключался сходу, а я подбивал итоги прошедшего дня, обдумывал и корректировал планы на перспективу. За пять дней на одних лишь пробных шурфах мы набрали шесть килограмм золота, зато на берегу у холма после каждой промывки в лотке оставалась горсть, весом в тридцать-сорок грамм. Когда увидел столь Большое Золото, текущие планы подверглись новой корректировке — захотелось всего побольше и побыстрей.

— Что, Пит? Денька четыре у нас ещё есть, погода стоит прекрасная, теперь можно и поработать, как думаешь?

На мой вопрос он не ответил, но в глазах блеснула искорка, мол, а до сих пор мы что делали?

— До сих пор, Пит, мы занимались исследованиями, а сейчас будем делать деньги. Но надо соорудить промывочное приспособление более серьёзное.

В этих целях нашли в реке притопленную лесину, диаметром около сорока сантиметров и вытащили на берег. Оказалась она твёрдой, как камень, но с горем пополам, а так же с помощью чьей-то матери, всё же на три брёвнышка разрубили. Затащили их в ручей и установили параллельно друг другу таким образом, чтобы через них перекатывалась волна быстрины, а сверху уложил и придавил камнями кусок кожи. Таким образом, получился тот же лоток, но гораздо больше.

Результат получился впечатляющим. За день работы мы намыли золота в три раза больше, чем за всё предыдущее время. И так на протяжении всех оставшихся дней. Но и это ещё не всё.

За день до выхода в обратный путь мы решили закончить все дела пораньше и неспешно собраться, чтобы с утра спокойно отправиться в дорогу. Так мы и сделали, но когда подъезжали к лагерю, вдруг зарычали псы, поглядывая в сторону ущелья. Они очень редко гавкали, а добычу брали злобно, но молча.

— Горные бараны, — Пит указал на нахальных рогачей, прыгавших по ущелью метрах в пятистах от нас, в его глазах появился блеск азарта, — Давай возьмём одного?!

— Хорошо, — утвердительно кивнул головой, — Иди, ты и сам управишься.

Парень забрал собак и устремился в горы, а я занялся хозяйственными вопросами. Выстрел раздался минут через двадцать, но прошло более часа, а Пит всё не появлялся. Я уже стал волноваться, когда, наконец, показались собаки, а следом появился и он, почему-то весь мокрый. Скинув наземь тушу барана, он раскрыл кулак левой руки, на ладони которой лежало восемь довольно крупных самородков. Оказывается, парень выстрелом снял барана со скалы и тот свалился в заводь рядом с водопадом.

— Там его много, — сказал он.

И действительно много. Уже через полчаса мы влезли под струи холодной воды и прямо из под ног выгребли на берег триста сорок два крупных самородка. Стоило бы остаться ненадолго и поискать выход материнской жилы, которая должна быть где-то недалеко, но мы и так слишком задержались, пятый день, как появились ночные заморозки, при этом дневная температура опускалась всё ниже и ниже.

Короче, всё ещё впереди, а сейчас рвать жилы не стоит, мы и так взяли золота немыслимо много. Тогда я мог говорить об объёмах нашей добычи очень приближённо, а уточнил гораздо позже, уже в Сент-Луисе: золото оказалось двадцати каратное, довольно чистое, общим весом четыреста тридцать четыре фунта и две унции. Это около ста шестидесяти двух килограмм. Таким образом, наше с Питом первое посещение будущего города золотодобытчиков и металлургов Елена, прошло более, чем удачно. Кстати, город в этом мире, надеюсь, получит совсем другое название.