Но кто ищет, тот найдет, правда, иногда находят его — отцу сделали предложение, от которого невозможно было отказаться. Разведка везде и во все времена любила использовать затруднительные жизненные обстоятельства фигурантов. Вот и здесь переведенному в стратегическую разведку отцу предложили на выбор два варианта: либо он отправляется в дальние гребеня в группе силового обеспечения, а его возлюбленной, за время его шараханий в дальних далях, соклановцы уж точно найдут женишка — кто ж такое сокровище будет оставлять бесхозным? Или он берет в охапку свою девушку и валит во все те же гребеня, но уже на должность резидента.
В чем подвох, спросите вы? А в кланах подвох, в чем же еще. Если провернуть такой финт, то из клана вас с позором не исключат, но относиться будут... А лишиться защиты и поддержки клана в обществе, где кланы все еще играют немалую роль... И оказываются два крайне многообещающих кадра в полной зависимости от разведки, профит. Взвесив все «за» и «против», родители все же приняли это предложение — любое начальство далеко, любимый/любимая рядом, а проблемы... «Я подумаю над этим завтра».
Вот так и появилась на Нар-Шаддаа семейная пара выходцев из Неизведанных регионов. И занялась эта пара вполне традиционным, для выходцев из подобных мест, делом — контрабандными поставками всего высокотехнологичного на родину.
В Мекке контрабандистов такая деятельность находила полное понимание и считалась уважаемой и весьма респектабельной. Попутно отец присматривался к уязвимости и устойчивости Республики к его основному виду деятельности — диверсиям, а мама собирала всю доступную информацию о Силе и методиках обучения форсъюзеров.
Так что, когда проявился мой дар, ситуация стала немного напряженной — проявившегося форсъюзера страстно пожелали бы прибрать к рукам как родительские кланы, так и разведка. Скрывать положение дел долго не получилось бы — в разведке нагаев работали отнюдь не идиоты, а потому родители были на особом контроле. Плюс еще угроза джедаев. Поэтому согласие Хирана взять меня в ученики было просто даром богов.
Правда, метрополия все равно прислала строгий приказ о том, что по завершении обучения я должен отправиться на родину. Вот только у меня остался вопрос: в качестве кого? Инструктора или подопытной зверушки? В отношении родительских кланов хоть все было ясно даже мне — бык-производитель без права голоса и аргумент в политических интригах.
Кстати, насчет разведки — я нашел среди документов и настойчивую рекомендацию родителям не ограничиваться одним ребенком. Правда, вспоминая родителей, я уверен — если бы не хотели, то они бы послали эту рекомендацию известным адресом.
И хоть пока я еще не решил, что мне делать дальше, но кое-что было ясно и так — с момента гибели родителей прошли почти сутки, а значит, стоит ждать гостей от родной конторы на предмет зачистки жилища от лишних документов и прочих несуразностей. Ну и конечно же, если они встретят меня, то будут очень настойчиво уговаривать вернуться на родину, бросив дальнейшее обучение — поводка в виде семьи ведь больше нет. И правильно сделали бы — нафиг мне оно надо? Нет, что там война, это дело такое, нормальная мужская работа, грязная и страшная, но нормальная, особенно против таких уродов, как тофы. Но влезать в политические заморочки? Да пошли они в задницу сарлакка!
Будь я один, я бы еще подумал о том, что пора в темпе валить — все же я еще мелкий и умею не так уж и много. А в присутствии учителя — посмотрим, кто окажется авторитетнее. Лично я на разведчиков и ломаного гроша** не поставлю.
Примечание к части
*Для упертых формалистов — вообще не знаю, как там обстоит дело у нагаев, поскольку этого вопроса никто и не поднимал пока. Подобрал наиболее соответствующее по смыслу и благозвучию слово. **ГГ-попаданец подумал именно про «ломаный грош».
>
Часть 1 Глава 13
39 ДБЯ, Нар-Шаддаа
Пока я возился с перекусом, доводя до готовности кое-какие блюда и заготовки, припасенные матерью, учитель успел просмотреть документы и неслышной тенью появился в дверях кухни.
— И что ты думаешь насчет всего этого? — обманчиво равнодушным тоном спросил он.
Лицо учителя было спокойным, но по мелким деталям мне было видно, что учитель на взводе и вряд ли ждет приятных ответов. Он что, считает, что во мне взыграет щенячий патриотизм? Так это он зря — моя родина осталась далеко и не здесь, и лично мне плевать, даже если вся первая моя жизнь окажется мороком Силы — для меня это реальность. Да и жизнь в СНГ быстро отучает верить красивым лозунгам, а вот осторожности и цинизма добавляется ой как немало.
— Вам цензурно или можно то, что думаю? — вопросом на вопрос ответил я, накрывая на стол.
— Мал ты еще, чтобы материться в присутствии взрослых, — хмыкнул учитель, заодно принюхиваясь к витавшим ароматам — мы ведь почти сутки на ногах и за это время успели только разок перехватить всухомятку, пока ждали сигнала маяка. Так что обоим хотелось даже не есть, а натурально жрать.
— Ну, тогда я, пожалуй, промолчу, — сказал я, усаживаясь за стол и жестом приглашая учителя присоединиться.
— Хм-м, оригинально, — отозвался учитель, присаживаясь и придвигая к себе тарелку. — Так что насчет твоих планов?
— Это в первую очередь зависит от того, захотите ли вы видеть меня и дальше своим учеником, — притворно равнодушным тоном ответил я.
— Ты, верно, давно по шее не получал, раз несешь такую чушь, — мгновенно взбеленившийся учитель смотрел на меня как на дебила, а зажатая между побелевших пальцев ложка просто извивалась, сминаемая неосознанными движениями пальцев. — И соизволь поделиться логическими построениями, приведшими тебя к такому заключению.
— Нуу… Дело в том… — неуверенно произнес я.
Конечно неуверенно — я и раньше не думал, что учитель откажется от меня как от ученика, при его-то упрямом характере. Вот только я считал, что все же должен предупредить его и дать возможность уйти, и, судя по всему, не угадал. И будет мне потом ой как весело.
— Ну же, смелее, — вкрадчивым тоном подбодрил меня учитель. — Буквально минутой ранее ты был куда красноречивее.
— Все просто — меня постарается загрести разведка и отправить на родину. Скорее всего, сразу на три роли: инструктора, подопытной зверушки и аргумента в политических игрищах. Плюс, уже на родине, добавятся и родительские кланы, с примерно такими же целями. В любом случае меня ждет прочная клетка, причем, весьма вероятно, глубоко под землей.
— А что тебе не нравится? Принесешь пользу своему народу, — ехидно заметил учитель.
— А то, что никто не спросит моего мнения!!! Со мной поступят, как с бессловесным скотом, причем абсолютно посторонние твари, да еще и в полной уверенности в своем праве так делать!!! — наконец взорвался я, с наслаждением ощущая, как по жилам снова растекается лава ярости, подпитывающаяся Темной стороной. — Я хочу сам решать свою судьбу или доверять это тем, кого я уважаю. Хочу побывать во всех концах галактики и полюбоваться рассветами на разных планетах. И если кто решится мне мешать… — я почувствовал, что мое лицо перекосил кривой недобрый оскал.
— Что ж… Достойные планы… — размеренно упавшие слова учителя немного отрезвили меня. — Вот только в своих логических построениях ты забыл об одной детали, ученик — глаза учителя стремительно пожелтели, а от него шибануло просто оглушающей жаждой крови. — Я всегда выбираю учеников сам, и никакой хаттов выблядок не имеет права влезать в процесс обучения. Я и только я определяю: чему, когда и сколько будет учиться ученик. И если кто-то решит, что он имеет право вмешиваться в обучение и указывать мне… — думаю, что от такого оскала прослабило бы и терентатека. — Да поможет ему Сила, и пусть она не оставит его в своем милосердии.
— Спасибо, учитель, — я благодарно склонил голову.
И тут я почувствовал какое-то напряжение, словно что-то вот-вот должно было произойти. Подняв глаза на учителя, я понял, что он тоже что-то почувствовал.
— Быстро собирай те вещи, которые хотел бы взять с собой, а я пока приведу в порядок кабинет и снова насторожу ту забавную ловушку, — поняв, что до меня пока не дошло, учитель пояснил: — Скоро к нам пожалуют твои соплеменники. А поскольку мы позволили себе некоторые… вольности, то стоит ждать и джедаев. И мне почему-то кажется, что эти господа замечательно проведут время и без нас.
— Понял, учитель, — ответил я, выметаясь из-за стола и бегом направляясь к своей комнате. — Орбалиска им в зад — мало того, что из-за них приходится бежать из родного дома, так еще и доесть не дали!
— Орбалиска в зад? Это концептуально! — зло хохотнул учитель, тоже выбегая из кухни.
Влетев в свою комнату, я на пару минут замер, а потом метнулся в родительскую — лично у меня пока не было памятных вещей, которые хотелось бы взять с собой, а одежды и на корабле хватало, я ведь не голышом там полгода провел.
А вот у родителей были некоторые вещи, которые стоило бы взять, чтобы они не достались этим козлам. В частности были личные клинки родителей, оба довольно старые, если не древние. И отдавать их кому-либо я не собирался. Плюс всякая бижутерия, также старинная, с эмблемами рода и клана.
Быстро запихав все это в рюкзак, я рванул на выход, но на полпути был перехвачен учителем, выходящим из кабинета.
— Куда?! В ангар, живо!
В ангаре стоял небольшой ладный корабль, который совсем не портил раздутый в задней части корпус, придававший ему грузноватый вид. Блин, откуда здесь одна из новейших моделей серии HWK кореллианцев, только в прошлом году пошедшая в продажу?
Впрочем, сейчас не до этого, главное, что в руках учителя брелок идентификатора и в борту корабля гостеприимно распахнут люк.
— Стоять! — раздался крик, и в ангар, со стороны ворот и со стороны мастерской, вбежало десятка полтора людей в легкой и средней броне, с глухими шлемами на головах.
— Стоять! — повторил один из этих типов, подходя ближе и снимая шлем, под которым, вполне ожидаемо, оказалась физиономия нагая. — Этот корабль — собственность нашего народа, а мальчишка отправится с нами на родину. Что же касается тебя, монах, то ты можешь убираться.
Тут, наверное стоит пояснить, что матукай, впрочем, как и другие подобные сообщества, для придания им официального статуса были зарегистрированы как религиозная организация. В Республике с этим было весьма либерально, примерно как в Пендостане: плати налоги и не проповедуй призывы к свержению власти и резне окружающих. В противном случае проходящий мимо джедай вполне может почуять Темную сторону и быстро решить вопрос крайне радикальными методами.
Интересный момент — насколько мне известно, определения статуса Ордена джедаев нет ни в одном официальном документе, вот такая загогулина.
Но вернемся к матукай и их статусу монахов. Между прочим, это весьма удобно: и налоги небольшие, и пройти можно туда, куда обычного охотника за головами могут и не пустить, да и ван-шены числятся как религиозный символ, то есть отбирать их как-то не принято, даже если присутствующие в курсе реальных возможностей этих безделиц.
Всем хорошо, но иногда случаются эксцессы с дебилами, считающими, что раз монахи, то непременно мирные. Все же у подавляющего большинства рас, самостоятельно вышедших в космос, основные религии довольно миролюбивые, поскольку там, где религии не были таковыми, местное население до космоса не дожило — перебили друг друга по достижении определенного технического уровня. А практически все исключения были выведены в космос благодаря посторонней помощи. Да, есть и исключения, но они так редки…
— А кто вы такие, и какие у вас права настолько нагло что-то требовать? — прищурившись, лишенным эмоций голосом спросил учитель. Был бы у него хвост — то, наверное, так бы и хлестал по сторонам.
Снявший шлем нагай, очевидно, старший в группе, только открыл рот, как его бесцеремонно перебили:
— Мы родичи этого щенка, я из клана его матери, неблагодарной суки, сбежавшей из отчего дома, — вякнул один из оцепления, для пущей демонстрации презрения говоря не на общем, а на нагайском. Судя по голосу, зеленый сопляк, а если по гонору — или кретин, или из верхушки клана, мажор паршивый.
В душе и так бушевала адская буря ярости и ненависти, а тут такая провокация… Мой кинжал сверкнул серебристой рыбкой и буквально материализовался, вонзившись в живот кретина по самую рукоятку, отбрасывая его на стоящую сзади стену.
— Ну, кто-нибудь еще желает совершить самоубийство? — спросил я, коротким мощным телекинетическим рывком возвращая себе кинжал. В душе ярилась темная мрачная радость пополам с яростью, а подстегнутая Темной стороной моя темная часть просто умоляла дать волю этой буре, чтобы все эти твари корчились от боли, захлебываясь своей кровью.
Я удерживал контроль, все же годы обучения прошли недаром, но ощущаемые обострившейся эмпатией боль и ненависть подранка, тонкая хрупкая опаска от других так и манили своим призрачным ароматом, дразня предвкушением. Дьявольская свистопляска чувств все больше и больше подтачивала мой самоконтроль, но легшая на плечо рука учителя стала для меня якорем, островком если не спокойствия, то образцом, эталоном. Мои демоны чуть притихли, снова возвращаясь под мой контроль.
В то же время командир нагаев взмахом руки остановил своих подчиненных, тем самым предотвращая бойню. Пока предотвращая.
— Я еще раз спрашиваю: кто вы такие, чтобы пытаться приказывать моему ученику и претендовать на чужой корабль? — все тем же лишенным эмоций тоном спросил учитель.
— Я старший офицер структуры, в которой работали родители мальчика, — ответил нагай, взглядом и жестом давая понять подчиненным, чтобы те заткнулись. — Поскольку родители Зрора погибли, то мы обязаны позаботиться о нем, для чего переправим его на родину. Что же касается корабля, то Кон, отец Зрора, занимался скупкой кораблей для нашего государства. Сами понимаете — лишних денег, чтобы переплачивать, у нас нет, а наше пространство настолько далеко от фронтира, что на некоторые... детали происхождения кораблей мы можем не обращать внимания. Думаю, я ответил на ваши вопросы, а потому вы будете благоразумны и не станете нам мешать забрать ребенка и корабль.
— Не так быстро, — криво усмехнулся, сложив руки на груди, учитель.
Ощущаемый от учителя флер Темной стороны вдруг начал как бы подергиваться дымкой и истаивать. Но по ученической связи я чувствовал, что учитель нифига не успокоился, а значит, объяснение только одно — боевые щиты.
