— Ну, ничего, вот ещё пару неделек полежите, а там и на воды съездите, — продолжил разговор Канин, — я приказ о вашем отпуске по болезни подготовлю. Думаю, после двух месяцев на кавказских водах, раны окончательно затянутся, наберётесь сил, так что поезжайте на юга — посоветовал командующий. А тут и море замерзнет, так что, до весны вы можете быть свободны. Раньше апреля месяца, боевые действия не начнутся. Вот тогда-то вы нам и потребуетесь.

-Я воспользуюсь вашим советом, Василий Александрович, но я не просто так приехал к Александру Михайловичу.

-Так, у вас опять идеи и предложения? — надеюсь, он завтра в море не собирается, — обернувшись к Герасимову и улыбаясь, правда несколько напряжённо, сказал Канин.

А что, с такими подчинёнными как я, в любой фразе начнёшь искать второй, а то, и третий смысл. Мы, казаки — такие.

-Василий Александрович, Михаил Коронатович, да вы хоть присядьте, что ж, так и будете обсуждать свои планы стоя — предложил хозяин дома. Я сейчас распоряжусь на счет чая, или кто желает что покрепче.

-Александр Михайлович, если можно, коньячку, шустовского — попросил я.

Герасимов посмотрел на Канина, ожидая, что скажет он. Адмирал обречённо махнул рукой, что ж, ему тоже одна-две, а лучше три стопки, во время разговора, не помешают. Пока хозяин отдавал распоряжения прислуге, мы с командующим расположились за столом.

Я приметил, что Канин как-то больно пристально меня разглядывает.

"И что там на мне такого необычного" — подумал я.

-Или мне кажется, Михаил Коронатович, или вы помолодели за то время пока лежите в госпитале — произнес Канин.

"Ага, кто-то уже наплёл командующему о моих гуляниях с сестрами Фёдоровыми. Вот ведь, б..., знал бы, кто, язык бы к афедрону пришил", — была моя первая мысль. Мне показалось, что командующий именно на это намекает. Это потом я понял, что Канин говорил именно о моей внешности. Но я ему ответил в тот раз, руководствуясь совсем другим.

-А что ещё мне остается делать в госпитале, только спать, кушать, что и сколько дают, набираться сил, нервничать и переживать за выполнение приказа не приходиться, вот и молодеем. Кровь в жилах играет, так почему же да не гулять по парку в компании молоденьких сестричек.

Канин так удивлённо посмотрел на меня, что казалось, вот-вот он произнесёт "а вот с этого момента, адмирал, пожалуйста, поподробнее".

Хотя в голове у Василия Александровича пронеслось:

— Сёстры милосердия? При чём тут сёстры? Дичь какая-то.

Командующий просто увидел, что адмирал Бахирев внешне несколько изменился. Когда он разглядывал Бахирева, то думал про себя — "А Бахирев-то стал стройнее, поизящнее, что-ли, если конечно, так можно выразиться про этого кряжистого медведя. И вот так он выглядел, года три-четыре, а то и пять тому. Это потом у него появилось брюшко, которого сейчас не видно. Ну, насчёт стройности, тут ладно — тяжёлое ранение, госпитальный, хоть и адмиральский, рацион. Но ведь и седины на голове убавилось, а ещё перед походом, недели три назад её было предостаточно. Или он подкрасил волосы, чтобы скрыть свою седину, да ещё сёстры эти, милосердия...

-Возможно, Михаил Коронатович, вы правы в том, что на вас так повлияло долгое нахождение в госпитале. Врачи всегда говорили что сон и питание лучшие лекари. Да и какое может быть волнение, когда лежишь на койке. Так о чем вы так стремились со мной поговорить?

-Ваше превосходительство,— перешёл я на официоз, — я вот по какому делу. Меня крайне интересует один вопрос. Какие прорабатываются планы насчет затонувших в Рижском заливе германских кораблей? Или пока об этом разговор не заходил. А то ведь некоторые из них затонули на относительно мелком месте. Да и наши корабли там есть, но в количестве, гораздо меньшем. И что собираетесь предпринять по отношении "Полтавы"?

Канин улыбнулся,

-И это один вопрос? А у вас Михаил Коронатович, видимо уже есть конкретные предложения, раз спрашиваете об этом?

-Да, кое-какие мысли есть.

-И что вы предлагаете по этому поводу? Не просветите?

Канин начал негромко, но нервно постукивать пальцем по столу, как радист на ключе. Не любил он, когда ему начинают указывать.

-Я право не знаю, надеюсь, наши взгляды совпадают во всём. Я предлагаю по мере сил поднять два немецких турбинных крейсера, затонувшие на двадцатиметровой глубине. Есть там и несколько эсминцев, которые можно восстановить после поднятия, как и несколько более мелких судов, которые лежат на глубинах от пятнадцати до тридцати пяти метров. Нам не помешает пополнения для флота. На Черном море, "турка" подняли и ввели в строй, так он просто ржавое корыто, по сравнению с теми, что у нас в заливе на дне упокоились.

-Да, мы такой вопрос уже обсуждали по отношению двух крейсеров, и приняли решение о поднятии одного крейсера затонувшего в одиннадцати милях от Курляндского побережья. Вот только он затонул на вдвое большей глубине, чем турок на Черном море. Да и близость побережья, занятого противником, это тоже определённая трудность в исполнении этого замысла. Со вторым ещё больше проблем, он лежит всего на пятнадцатиметровой глубине, но, в каких-то шести милях от берега. И вот эта близость и сопряжена с риском быть обстрелянными полевой артиллерией противника во время судоподъемных работ. И хотя его подъем менее затратен, но пока не очистим побережье, мы его поднять не сможем. Нам этого противник не позволит. По этой же причине и с немецкими линкорами у нас такой же расклад. Один затонул в паре миль от берега занятого противником, а другой выбросился на мель, прямо на этот берег. Пока мы не очистим побережье от германцев, о ремонте и использовании кораблей нечего и думать.

-Но у нас есть ещё один, "Рейнланд", уничтоженный "Полтавой". Он далеко от берега. Хотя там, на дне от него только груда железа осталась, После того как произошел взрыв погребов на его борту. Насчет его подъёма я не настаиваю, его можно и после войны поднять в виде металлолома. Но я предлагаю поднять орудийные башни, и не только с линкора, но и с затонувших броненосцев.

Эти башни, Василий Александрович, можно установить на береговых батареях, или построить несколько мониторов с малой осадкой для поддержки приморских флангов сухопутных войск со стороны моря. Скорость им большая не нужна, я думаю, в пределах четырнадцати узлов им будет достаточно. Осадкой не более пяти метров, можно меньше, чтобы можно было ближе к берегу подойти. Но хорошо прикрытых бронёй от огня полевой артиллерии до шестидюймового калибра, или от корабельных орудий до пяти дюймов.

-Михаил Коронатович, вы и сами неплохо осведомлены о возможностях нашей судостроительной промышленности и представляете, сколько времени нам придется ждать этих самых мониторов

-Согласен, Василий Александрович, пусть они даже не успеют встать в строй до конца этой войны, так ведь и в будущем пригодятся. Это же плавучие крупнокалиберные батареи. Для любого врага страшны будут и через пятьдесят лет. Но ещё я хочу сказать, что всё, что поднято из воды с кораблей противника, это уже удар по самолюбию германцев, а ввод в строй любого их корабля, и чем он мощнее — тем сильнее этот удар по престижу Германии, и соответственно, повышение статуса России.

После месячных боев в Рижском заливе, союзнички уже по-другому на нас смотрят. И наша победа у них, как кость в горле, в первую очередь это относится к англичанам. Вот чего-чего, а такого поражения немцев они никак не ожидали. Им в страшном сне не могло привидеться, что мы сотворим такое. Как так, не имея полноценного флота, из новейших кораблей только четыре далеко не самых сильных линкора, да один эсминец, второй появился всего месяц назад. Остальной флот, времён русско-японской войны или уже устаревшие корабли, введенные в строй в первые пять лет после неё. Турбинные крейсера не достроены, и когда они вступят в строй, неизвестно. То же самое и с подводными лодками. И тут такая победа!

Союзнички, их маму, надеялись, что Кайзер надолго завязнет у Риги, и мы будем друг друга истреблять, а они, там у себя, будут отсиживаться и потирать руки, ожидая, когда Россия и Германия ослабнут. А мы взяли, да разбили немцев. Как бы теперь, после всего этого, англичане не превратились из хреновых союзников в серьёзных врагов и не начали нам активно вредить с нашими военными заказами за границей, в первую очередь, в самой Англии. Государь принципиально остаётся верен условиям договора с ними, а они не потерпят усиления России ни в каком виде. Вот поэтому нам нужно хотя бы призами разжиться, какое-никакое, а пополнение флота. И ведь лежат на дне не самые худшие корабли. Нам пригодятся.

-А как вы считаете, Михаил Коронатович когда это мы сможем осуществить?

-Нужно освободить своё побережье. Ведь через три-четыре месяца залив замёрзнет, и по льду немцы могут подобраться к своим затонувшим кораблям и подорвать их, и этим привести в полную негодность.

-Это всё так, но сил для полного освобождения побережья у Северного фронта недостаточно, всё, на что они были способны, это за прошедший месяц отодвинуть фронт от Риги на семьдесят верст. Войска, наступавшие на юго-запад, остановились между Жагорами и Митавой. На северо-западе дошли до Кандау и закрепились по реке Абава. А это сто десять верст от побережья Ирбенского пролива. На юге освободили Бауск. Для дальнейшего наступления нужны дополнительные силы, а их нет. Так что наши войска пока закрепляются на достигнутых рубежах в ожидании резервов, вооружения, боеприпасов. Но на пополнение войск всем необходимым нужно много времени, так что раньше весны тут ничего не произойдет.

-Ваше превосходительство,— я уже улыбался, — у меня по этому вопросу есть кое-какие соображения.

-Ну, что ж, Михаил Коронатович, излагайте свой план, — обречённо произнёс Канин, а Герасимов заинтересованно подвинулся в нам, — выкладывайте, что придумали.

-Надо высадить в тылу немцев крупный десант.

-Прекрасное, главное остроумное предложение, — Канин обращался к Герасимову,— вы не находите, Александр Михайлович, что Михаил Коронатович практически выиграл уже сражение за Ригу и побережье залива?

А разве вы не знаете, адмирал, что судов, подходящих для перевозки и высадки десанта не хватит даже на жалкие тысячу-полторы воинов,— это уже ко мне, — как вы собираетесь всё это осуществить? Вам, адмирал, видимо, так же неизвестно и то, что сухопутных войск в нашем подчинении, как ни странно, нет, а своих морпехов всего несколько батальонов, и разбросаны они по всему побережью и островам Балтийского моря. Так что у нас для этого вашего десанта нет ни войск, ни возможности их туда доставить, даже если вы их где-то найдёте. Самое большее, что мы можем сделать в течение недели-двух, это собрать отряд в полторы тысячи штыков. Сарказм Канина, казалось, заполнил всё помещение, но Герасимов с интересом посматривал на меня, да и во взгляде Василия Александровича не было обычного, при таких "разносах", начальственного недовольства. Создалось впечатление, что эти, много повидавшие на своём веку, высшие офицеры Флота Российского, ждут от меня очередного чуда. Всё-таки они оба верные сыны Отечества и страстно желают победы своей стране.

Да уж, это вам не либерастичные российские дерьмократы конца двадцатого, начала двадцать первого веков. И Василий Александрович и Александр Михайлович лично расстреляли бы большинство "правозащитников" и "эффективных менеджеров". И сделали бы это как неприятную, но необходимую работу. Как, к примеру, потраву тараканов и крыс в своём доме.

-Согласен, этого не достаточно. Тут надо в десять раз больше. Я предлагаю операцию согласовать с командующим Северного фронта генералом Рузским и командующим 12-й армией Горбатовским, это как раз его правый фланг и он должен поддержать идею с десантом. Если они согласятся с нашим предложением, то надо составить план совместного удара. Они выделяют несколько полков для десанта. Первыми начинают войска 12-й армии из района Кандау, ударом на север и северо-запад, а на следующий день мы высаживаем два десанта. Один в районе мыса Домеснес со стороны Рижского залива, другой к востоку от Михайловского маяка. Крупных соединений у противника на побережье не имеется, есть только охранные части. Я думаю что во время высадки сильного противодействия с их стороны не будет. Корабли своей артиллерией поддерживают десант на дальность огня своих орудий, а это десять-пятнадцать километров. А для грамотного взаимодействия десанта и сил прикрытия нужно протянуть несколько телефонных линий от передовых полков до кораблей для корректировки огня корабельных орудий. Неплохо было бы придать десанту корабельную радиостанцию для оперативной связи, как с кораблями поддержки, так и со своим сухопутным командованием. Оба десанта, двигаясь навстречу друг другу, отрезают мыс от остальной части Курляндии. После этого зачищают полностью весь мыс и основательно укрепляются на нём. В дальнейшем, господа адмиралы, с этого плацдарма можно организовать удар в любом направлении, конечно при наличии определённого количества войск. Если операция будет происходить успешно, то мы сумеем зачистить побережье Рижского залива.

Михаил Коронатович, — обратился ко мне Герасимов, — я не понял слово "зачищают". Это что-то новое?

-Зачистка означает полное уничтожение не сложившего оружие противника. А при острой необходимости, противник просто не должен успеть сложить оружие. Его уничтожают, пленных не берут. Так у нас, у казаков бывало. И слово оттуда же.

Что я ещё мог придумать, чтобы выкрутиться? Хорошо, хоть вспомнил про несколько приукрашенную молвой, свирепость моих казачьих предков.

— Но так же нельзя воевать! — вырвалось у Герасимова.

Я почувствовал, как багровеют мои лицо и шея.

— А как вы, ваше высокопревосходительство, расцените расчётливое отравление газами моих моряков, допущенное авиаторами германскими? Они хладнокровно загрузили на дирижабли бомбы с отравляющим газом и бросали их на корабли эскадры. Этим же газом были умерщвлены и мирные жители, причём германские офицеры, управлявшие летательными аппаратами, прицельно бросали бомбы на город.

Видимо, лицо моё не располагало к спорам о гуманности и человеколюбии. Александр Михайлович замолчал и отвёл глаза. На выручку Герасимову пришёл командующий.

-Михаил Коронатович, побережье мы сумеем очистить, но при условии, что операция пойдёт по вашему плану. А если пойдет всё немного по-другому и наступление провалится, тогда что?

-Я не сомневаюсь, что первая часть операции пройдет успешно, если нам удастся выбить у ставки, хотя бы не менее шести-семи тысяч человек. И даже если будет один полностью укомплектованный, желательно фронтовиками, полк, а это четыре тысячи человек, мы сумеем захватить мыс и прилегающую к нему территорию. Нам только остаётся закрепиться и удерживать его, во что бы то ни стало. В этом помогут своими орудиями морские силы Рижского залива, и ещё пара батальонов пехоты с приданной артиллерией с нашей стороны. Зато потом этот плацдарм будет оттягивать немалые силы германцев с Рижского направления, а мы обезопасим район, где будут проводиться судоподъемные работы. Между прочим, после всего этого мы можем заполучить в свои руки два линейных корабля, пару крейсеров, или даже три, а также несколько мелких судов.