| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Кто "художник" — гадать не пришлось, ибо, заслышав скрип колес и мычание сунна, навстречу вернувшимся мужчинам тут же выкатилась пригоршня малышни... но, едва увидев перед собой мою хищную физиономию, все они, как один, сперва застыли на месте, а потом с визгом-писком порскнули в разные стороны, да так, что я мало не оглохла! Аналогичная реакция последовала и у выскочивших на шум баб — одна из них, недолго думая, тут же грохнулась в обморок, зато вторая, видимо, углядев парочку своих птенцов в опасной близости от страшной меня, поудобнее перехватила деревянные вилы и... эй-эй, леди, леди, да я ж ничего плохого не хотела, да я ж... уй! Ай! Помогите... спасите! Милиция-а-а-а! Помогите, или я за себя не отвечаю!.. Ой-ой-ой, а вот этот сарай я не нарочно! Честное слово, я на крышу дома лезла... какие шутки, ребята, не видите, что ли — я в панике! Эта ж фурия меня сейчас живьем проглотит и не подавится! И главное — помог бы кто! Ну, детишки-то понятно, только визжать умеют, как поросята, но мужики-то... козлы! Сволочи безрогие, я вас всю дорогу за собой тащила! Вас, и сунна вашего безнравственного, чтоб у него хвост отвалился по самый зад! Ой, про хвост не надо, свой бы уберечь... А то лезут тут всякие, вилами его... он вам кто — макаронина?! А уж про тот словесный понос, который обрушила на меня разъяренная мамаша, я вообще молчу! Так что, кто осмелится — представляйте себе следующую картину: миленький чистенький (был...) дворик, из которого вся местная живность в спешном порядке эвакуировалась куда-то под заборы, посредине стоит внушительных размеров хата, вокруг которой суетится с вилами наперевес полная дама "немного за тридцать", а на крыше этой хаты — я. Во всей своей, понимаешь, красе... Но вот, как ни крути, а выдержка у меня все же не железная, и если "чудовище" и "ползун длиннохвостый" я еще как-то стерпела, то вот "слизень летучий" (где она, умная такая, видела дракона без крыльев?!) меня покоробил, а "червяк чешуйный" окончательно добил, и... ну... в общем, я не сдержалась. Вот честное слово — лопнуло у меня это... терпение. Я и так над ним в тот день поиздевалась, так что под вечер оно напоминало большой мыльный пузырь, и... короче, спустя какое-то время вся округа могла любоваться, как мы с этой... гм, леди крыли друг друга всеми... комплиментами, что оказывались на языке. Наперебой. Я — мысленно, подкрепляя слова рычанием, а она, нимало не смущенная — вслух, да так, что у обеих барабанные перепонки звенели!.. ЧТО?! Цитировать?! Извращенцы... Да я столько новых слов узнала, что половину не припомню, а, извините, ругаться незнакомыми словами... не, спасибо. Зато теперь я точно знаю, что дракон чем-то похож на "мамрука", "олипеня" и какую-то непонятную "баситу", что у меня, оказывается, крылья жирные (неправда ваша!), пасть вонючая (ну, может быть... Давно зубы не чистила), а... э-э... короче, драконят мне не видать, как своих ушей, поэтому мне советуют... тьфу ты, даже повторять неохота. В ответ же я — вспомнить стыдно! — распинала ее направо и налево, размахивая крыльями, как ветряная мельница, причем вилы были отброшены на первой же минуте словесной перепалки, и вскоре я уже нависла на самом краю крыши (слава всем богам, она была прочная! От снега, не иначе) и рычала так, что, похоже, еще с неделю не смогу издать ни звука... ну и поделом! Потому что кому, кому, а дракону точно полагается помнить про равновесие, и я как раз об этом подумала, когда лапы вдруг соскользнули вниз, и...
* * *
Вокруг темнота, и я плыву, как Ежик из известного мультфильма, дожидаясь своего "кого-то", кто согласится отнести меня на берег... Ничего не видно — лишь тьма и пустота, как в подводной лодке, где выключено освещение и заглушен мотор... как в самом маленьком батискафе, качающемся на морских течениях... как в воздушном пузыре, чьи стенки колышутся от любого толчка, от легчайшей вибрации, созданного плещущимся на мелководье ребенком или взмахом птичьих крыльев... Тьма, потерявшая свои алые краски, была похожа на недра чернильницы, и я молча плавала в этом океане без границ, без боли и переживаний, где любые чувства или воспоминания казались всего лишь полузабытым сном, и я смутно припоминала какую-то тряску, крики, плач... бледное лицо женщины, склонившееся надо мной, почему-то наполовину закрытое маской, но с глазами, полными боли... ее рука, гладящая меня по щеке... ее полный тревоги голос...
Мама...
Мама?
А потом все, что я видела, вновь заволокла кровавая пелена боли.
И мой крик растворился под гнетом небытия, как пламя свечи, накрытое медным колпачком.
* * *
— ...риворук! Идиот паршивый, куда ты смотрел?! Где твои глаза косые были, ты, ... (цензура), ... ... (дважды цензура... у меня аж уши покраснели! Не, я таких слов не употребляла, но если ты живешь на конюшне, где есть целых три регулярно пьющих конюха, и кому-нибудь из них на ногу наступает диноверблюд...)! Ты хоть понимаешь своей пустой башкой, что Амика замуж выходит, а не в кустах с соседским мальчишкой ..., и у нас сейчас каждый мирр на счету? Ты хоть задумался, сколько мы в этом году лекарю заплатили, чтобы тебя от горячки вылечить, ты, забулдыга подзаборный?!
— Ну милая, я же не знал...
— Ах не знал он... не знал! И про тех ..., с которыми ты всю ночь в постели ..., ты тоже не знал? И про все бутылки, что я с сеновала после тебя выгребла, ты тоже не знал?! И про этого дракона проклятущего, чтоб мне на месте провалиться, ты тоже не знал?!!
ЧТО?!
Минуточку, минуточку, а это уже ни в какие ворота! Хотите ругаться между собой — ругайтесь, я вам слова поперек не скажу, но вот себя оскорблять не позволю! И, с тихим рычанием прогнав прочь муть из головы, я все же приподнялась над землей, недовольно щурясь на яркий свет заходящего солнца. В кои-то веки я была в отключке не так уж долго — от силы несколько минут — ибо смотаться успел только второй мужичок — видно, пошел свою супругу в чувство приводить — детки тоже куда-то спрятались, и во дворе остались только мы: я, "философ", что всю дорогу так доставал меня своими рассуждениями, а также столь милая моему сердцу (и словарному запасу) мадам, сейчас, правда, абсолютно забывшая о самом факте моего существования, ибо вместо этого она напирала на нерадивого муженька, в явном намерении втоптать его в землю. М-да. Он и сам-то мужчина не из мелких, но, увы, против лома нет приема, а против этакой слонихи поможет разве что противотанковое ружье. И то не факт...
— ...врун блудливый! Слизень раздавленный! Лорик похотливый! Все! Все, моему терпению пришел конец — вон! Вон с глаз моих, ты, несчастье всей моей жизни! Вон, вон, и дракона своего вонючего забирай, и чтоб глаза мои тебя...
"Минуточку! — не выдержав, заорала я, причем ничуть не тише, заодно слегка приподнявшись над землей — вполне достаточно, чтобы моя голова нависла над разбирающимися супругами, — Дамочка, я, конечно, все понимаю, у вас с мужем сейчас серьезный разговор, но вот, извините, платить за доставку мне кто будет?!"
— Пла... ЧТО?!
"ТО! — я, если захочу, тоже могу всласть поорать, но пришлось ограничиться коротким рыком, — Между прочим, я эту самую телегу тащила двадцать с лишним кисов, и теперь требую оплаты за свои труды!"
— Ты... ты... КОРБУН! — заревела хозяйка раненой белухой, и разнесчастный ее муж тут же осел, как встряхнутое суфле, ибо, судя по тону, в сей же момент ему был подписан смертный договор, — Ты что, заключил договор с ДРАКОНОМ?!
Оп-ля, маленькое отступление. Кажется, я ведь должна вам кое-что прояснить? Да, милые мои, в этих диких краях — хотя, по меркам самого Саррана, не такие уж они и дикие, просто "пограничные", ибо еще севернее расположены только море и льды — в свое время наблюдался отчетливый недостаток "свободной рабочей силы" — население было мизерным, так что кому-то не хватало кузнецов, кому-то гончаров, а кому-то и пекарей — поэтому было принято соглашение между граничащими графствами о более-менее свободном обмене этой самой "силы", но так как чужой крестьянин — все же не свой, тем более такой ценный и мастеровитый (другие и не требовались!), то и была разработана система найма по договору, когда верноподданный из соседних земель не мог устроиться на заработки, пока местный работодатель не приглашал специально нанятого писца и двоих-троих заверенных лиц, дабы при них объяснить работнику, что от него требуется, на какой срок и какова будет оплата. Со временем, правда, население и его состав на островах более-менее стабилизировались, поэтому надобность в "гастарбайтерах" отпала сама собой, но вот словосочетание прижилось крепко... и надо было видеть эту рожу, едва до него дошло, что к чему!
— Я-а-а-а? — козел он и есть козел паршивый, вон, даже заблеял с перепугу, — Милая-а, что ты, что ты, это совсе-ем не то, что ты думаешь, я ни в коем случае...
"Неправда ваша! — тут же подала голос я, — Он меня... это... соблазнял!"
— ЧТО?!!
Мужичок при этих словах замер, как пришибленный, и я, бесстыдно пользуясь его молчанием, затрещала, как пулемет: и про то, как они с дружком едва моей беспомощностью не воспользовались (а что? Была бы хорошая телега, да объяви граф вознаграждение за мою тушку — еще как бы воспользовались!), и про то, как чужими овощами откупиться думали, и про то, как я всю дорогу надрывалась, а эта сволочь рыжая даже помочь даме (девушке! Молоденькой! И незамужней, если что...) не подумала! В общем, никогда не замечала за собой талантов сплетницы, но в тот день я оторвалась по полной... даже сунна их хромоногого думала приплести, но он и не понадобился — к тому времени мадам уже была, что говорится, "в состоянии", и едва ли что-то слушала.
— СТОЯТЬ! — громовый рык, а, того пуще — указующий перст, из которого разве что молнии не выскакивали, заставили попытавшегося под шумок улизнуть Корбуна застыть на месте в позе побитой собаки:
— Милая... любимая моя, я же пр-ро-осто...
— Ты. Просто. Сидел. Сиднем. Пока. Женщина. Работала! — последнее слово она буквально выплюнула, — Ты, тварь бесхребетная, всю свою жизнь привык пользоваться женскими руками — и, стало быть, едва тебе встретилась новая баба, так сразу и на ней вздумал наживаться?!
— Но-о-о...
Женушка показала ему, что "но". И как показала! Я, конечно, понимаю, что мужика тоже пожалеть стоит — такую суровую мадам в супруги заполучил! — но, во-первых, сам виноват, а во-вторых — она была совершенно права! Я же от души поспособствовала экзекуции, под конец даже предложив в качестве убойного инструмента собственный хвост, но, увы, до такой степени жестокости женушка еще не дошла, посему нерадивый отделался парой синяков, а вот с его супругой мы, к счастью, сумели наладить отношения, и когда та узнала, чего я хочу в оплату — приют на ночь, плюс чего-нибудь пожевать — то и вовсе оттаяла, ласково похлопала по щеке и сопроводила... на сеновал. Ну, куда еще прикажете пихать семиметрового дракона?.. А тут было чисто, сухо, и всякие нервные зверюшки от страха не попискивали, так что, устроив себе уютное гнездышко в чистом и теплом сене, я блаженно опустилась на него, прикрыв глаза. Ужина пришлось дожидаться — кажется, там, в доме, было неспокойно — но я терпеливо ждала, пока принесут — попробовали бы не принести!..
И потому сразу услышала, как сверху что-то зашуршало.
Легонько так... Угу, мыши. Летучие. На Сарране... Не, сперва я тоже про мышей подумала, или про еще кого, кто мелкий и вездесущий, но потом услышала тихий, но сосредоточенный шепот — и вопросы отпали сами собой. Ну конечно...
— Крылья-то, крылья какие!
— А зубы? Такими зубами...
— Большой...
— А он нас видит?
— Не видит — увидел бы, тут же и сожрал!
Спорят еще... у, мелкота.
— Интересно, он теплый?
— Теплый, наверное. Был б холодный — мамка не стала бы его гладить!
— А о чем они разговаривали?..
— Скажешь тоже — разговаривали! Когда говоришь, рот раскрываешь, а дракон разве раскрывал? Я вот не видел...
— А я тебе говорю — разговаривали они! Мама хотела папку, вместе с драконом, со двора выставить, а как услышала...
— Да пожалела она их просто! И папку, и дракона...
— А вот и неправда! Я близко была, слышала, как они говорили!
— Врешь! Ничего не ты слышала!
— Сам ты врешь!
— А вот и нет!
— А вот и да! Да, да, да!
— Осторожнее... вы же сейчас свалите... ой!
Допрыгались, мелкашки.
— Соник! Соник, помоги... я падаю!
— Держись! Руки не отпускай! Держись, а то дракон слопает!
— Ой, хватай ее... Рада!
— А-а-а!
Плюх!
"Не ушиблась, маленькая?"
Ой, зря я это ляпнула...
Вот правильно люди говорят: сделал добро — отойди на безопасное расстояние, чтобы ударной волной благодарности не зацепило. Вот только тут не благодарность была, а... не пойми, что. В общем, так бывает, когда случайно дерево тряхнешь, а на тебя яблоки... все и сразу.
— Радка, беги! Беги быстрее!
— Линта, осторожнее, он сейчас тебя...
— Ой, он меня схватил! Помоги-и-ите!
Да кто ж тебя хватает, визгунья? Сама отпусти... отпусти крыло, я сказала... ай! Зубами! В перепонку! Ну, мелкота, ты совсем?!
"ТИХО!"
Неплохо получилось. Почти как у их любезной матушки. Или тети — поди разбери, где тут чьи... Детишки тут же уставились на меня во все глаза — во все пять пар — но тишина длилась недолго.
— Вот! Я же говорила, говорила вам!
— Ой, правда! Дракон! Говорящий дракон!
— Ну все, теперь нам точно...
— Тетенька, не трогайте нас! Мы ничего плохого не делали, правда!
"Да? — я нарочно слегка приподняла губу, демонстрируя зубы, и малышня притихла, как воды в рот набрав, — А кто пришел к голодному злому дракону и даже маме об этом не сказал?"
— Мы не хотели...
— Мы только поглядеть!
— А мама бы нас никуда не отпустила! Она сказала, дракон страшный, и... тетя, а вы правда маленьких девочек едите?
"Ем, — ответила, не моргнув глазом, — Но только если те плохо себя ведут, не слушаются маму и поздно ложатся спать! Мальчишек, кстати, тоже".
— А вы нас... не съедите?
"Хм, — сделала вид, что задумалась, но долго мучить детишек не стала, — Ладно, попрыгушки, прощаю, но только на первый раз. А теперь бегите домой, пока мама вас тут не застукала! Скажет еще, что дракон ее деток обижает, расхочет кормить — и что же, мне до утра голодной сидеть?.."
Детишки, тут же смекнув, что их так мягко выталкивают взашей, не стали испытывать судьбу и потихоньку потянулись к дверям, по пути переговариваясь:
— Я ж говорила вам, а вы мне не верили...
— Зря мама наговаривала, что дракон девчонок ест.
— Тетке Каррове дай сказать — она вам и не такого наплетет!
Как-как-как?..
Каррова. Фиг с ним, с ударением... Не, правда! А ребятишки, будто подслушав, тут же вдарились в жаркий спор, чья мама-тетя лучше знает и как им с этим быть, так что если сперва я еще сдерживала ухмылку, то потом, по мере появления все новых подробностей, она расползлась по лицу от уха до уха, а уж когда девчонка — кажется, Линта — принялась кичиться перед остальными, что "нам с Соником мама свою титьку давала, а вас старой сунне пришлось подкладывать" — я просто не выдержала, и залилась в полный голос, дергая лапами и колотя по земле хвостом. Когда же, отсмеявшись, я наконец-то вытерла полные глаз слезы, то обнаружила, что в моей скромной каморке пусто, как и раньше, но, не успела я на себя подосадовать за то, что перепугала малышей, из-за приоткрытой двери так осторо-ожненько выглянула конопатая мордашка и поинтересовалась:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
