Кое-что об архимагах

Второй брат на некоторое время замешкался, обдумывая, что делать ему в этой обстановке. В итоге сделал то, что умел лучше всего — все подворье закрыл странный черный туман. Находить путь он не мешал — в двух шагах все было видно, и даже дышать в нем стало гораздо легче, но вот дальше пары метров плыло плотное марево, заметно искажающее голоса. Фил закрыл общие ворота, оставив открытой только калитку, оборудовал себе местечко на выходе — на высоте, чуть в стороне от выхода — и встречал каждого выходящего рыком.

— Стой! Имя, что несешь! — и не дослушав: — Пропадет что — голову сверну, пошел вперед!

К слову, никто так и не поинтересовался наличием того, что обычно называют мудреным словом 'полномочия' — конвейер успешно работал, привлекая любопытный народ. Многие, пользуясь сегодняшним выходным днем, бесцельно слонялись мимо, но грозный окрик со стороны дома будто бы сам по себе заставлял их ноги шагать прямо во тьму подворья, с удивлением замечать, что тут не так уж и темно, и сразу же приступать к нехитрой работе.

Внутри двора не обошлось без накладок — судя по звукам, архимагу даже пришлось повоевать, но в самом начале — двух типов с разбитыми головами люди чуть позже вытащили из дыма и немудрено поинтересовались, надо ли тащить их по тому же указанному адресу. Вроде как в доме же нашли...

Фил поинтересовался семейным положением двух мужиков довольно грозного вида — первые кулачные бойцы на селе отбили себе право первыми мародерствовать внутри дома и, видимо, не особо впечатлились видом десятилетнего паренька, хоть и с палкой — в доме-то дыма не было. Одного — семейного, Фил повелел оттащить домой, второго, холостого и без родни, известного выпивоху и буяна Гектора, чуть замешкавшись, распорядился оттащить к огороду.

К тому времени механизм доставки работал уже без задержек, а груз в руках у людей становился все габаритнее и габаритнее — дошло до ошкуренных досок с пола. Архимаг принялся разбирать дом, руководствуясь родовым правилом 'никому и никогда не отдавать своего'. Фил был почти уверен, что такими темпами вместо дома останется только фундамент — да и то если этот фундамент не удастся расковырять.

С безразличием шагали мимо люди, покрикивал где-то внутри тумана дед, скрипел разламываемый дом, по-прежнему чадил уже почти потухший хлев, изрядно пованивая — сгорела птица; крупный скот, к счастью, еще не вернулся с поля. Но и этих эманаций чужой гибели вместе с атмосферой людского страха и безысходности Филу вполне хватало, чтобы совершить задуманное.

Вдали от людской суеты, со стороны ухоженного огорода, рядом с телом беспамятного мужчины с пробитой головой, стоял слишком серьезный для своего возраста мальчик, глаза которого словно сливались с окружающим туманом, казались его источником и одновременно — бездной, в которую туман утекает. В левой руке был зажат уродливого вида кинжал, без украшений, с зеленоватым отблеском на металлической поверхности — еще один предмет из тайника дождался своего часа. В правой руке, на сжатой ковшиком ладошке, подрагивал воздух — словно там было что-то прозрачное и бесформенное. На несколько секунд туман сгустился до непроницаемой черноты. Тьму пронзили испуганные крики людей, осознавших себя внезапно ослепшими. Порожденная волна страха моментально впиталась в кинжал, отчего болотная зелень его расцветки стала резче, заметнее, если бы что-то можно было видеть в темноте.

— Па-а-ршивец!!! — громовым раскатом проревел голос архимага, но было уже поздно.

Черная тень, более плотная, чем окружающая тьма, сверкнув двумя тлеющими угольками глаз, одним движением, далеко не детским по силе, вспорола грудь мужчине. Незримый сгусток из правой руки тени втек внутрь раны, мгновенно закрывая ее.

Чернота вокруг снова превратилась обратно в туман, а тело любителя кулачных драк вздрогнуло и тяжело вздохнуло.

— Мастер? — глубоким басом спросил не-мертвый у десятилетнего мальчика.

— Именно так, — криво улыбнулся тот ему в ответ, пряча кинжал обратно. — Теперь тебя зовут Гектор.

— Да, мастер, — без выражения ответили ему.

Сбоку пронесся небольшой ветер, а вслед за ним в тело ударило нечто тяжелое, свалив с ног, оседлало Фила и принялось разукрашивать его физиономию не сильными, но частыми ударами. Гектор неспешно поднялся, схватил архимага за ворот рубахи и поднял в воздух. Кеош пытался вывернуться из рукавов и спрыгнуть вниз, но был жестко зафиксирован — на этот раз за шею.

Фил встал и оттер кровь с губ.

— Принимай нового работника. Его имя — Гектор, — Фил обеспокоенно тронул пальцем передний зуб — вроде нормально. — Гектор!

— Да, мастер?

— Слушаешься его в тех приказах, которые не навредят мне и тебе. И называй меня Фил.

— Да, Фил.

— Отпусти меня! — рыкнул на него архимаг. Зомби подчинился, бережно отпуская ребенка на землю.

Кеош поискал взглядом внука, чтобы высказать ему все накипевшее, но тьма словно проглотила тело мальчишки — только что было, а уже и нет. Архимаг с чувством произнес вслух особо удачные обороты, памятные по портовому кварталу.

— Простите, но это невозможно сделать, — подал голос Гектор.

— Да сам знаю, — без злости проворчал Кеош и с любопытством уставился на зомби: — Надо же, разумная низшая нежить! Дом разобрать сможешь? Только аккуратно? А потом собрать?

— Да, мастер.

— Хм, — задумался на секунду архимаг и обошел неподвижного Гектора. — Нет, ну морду ему я все равно правильно начистил. Надо же хоть как-то его воспитывать.

Кеош с ухмылкой тряхнул головой и вновь ввинтился в туман. Где-то там вновь раздались смачные подзатыльники и командный голос лже-стражи.

Тьма над местом ритуала беззвучно рассмеялась.

* * *

Насколько, оказывается, компактно можно уложить вещи, расставив на полки, развесив на стены или убрав в подпол! Но если вывалить все это добро в одну кучу, гора выходит уж очень солидная — смотришь со стороны, видишь знакомые вещи, но все равно сложно поверить, что содержимое небольшого количества шкафов способно образовать рукотворный холм. А уж если вспомнить, что всю эту громаду предстоит отсортировать, очистить от пыли, грязи и разложить повторно — так и вовсе берет оторопь: не от лени, а скорее от непонимания, за что взяться в первую очередь.

Словом, молодой хозяйке Лании предстояла немалая работа — сложная, монотонная, скорбная, но в то же время безумно счастливая — потому как горе хоть и коснулось ее семьи, но все-таки прошло мимо. Супруг жив и обязательно встанет на ноги — иначе и быть не может. Такое уже бывало, когда муж повстречал медведя — и поборол-таки его! В груди шелохнулась законная гордость. Тогда он тоже лежал две недели — досталось ему немало, но все-таки поправился, а значит, и сейчас одолеет болезнь.

Вот только люди оказались куда безжалостнее лесного зверя. Девушка закусила губу и переложила кучу одежды из общего холма в отдельную стопку. То и дело мелькали соседи, чтобы принести очередную часть вещей — Лания пыталась благодарить их за помощь, но те отдергивались, словно от удара хлыстом, прятали взгляды и спешили обратно — явно не по своей воле старались. Девушка не удивлялась и не пыталась разузнать причину странного поведения — попросту устала за последние сутки, запуталась в происходящем и не стремилась разгадывать замысловатые проявления людской воли — своей или навязанной. Скоро настанет новый день, с рассветом которого можно будет отсечь весь кошмар произошедшего и попытаться жить спокойно и мирно — пусть не так, как прежде, но дружно и без ужаса за близких.

Вряд ли былое забудется, но она постарается изо всех сил, отдавая всю себя заботе о муже, новом доме, детях — своих-то она не завела: быть может, и к счастью — но соседских без ласки не оставит. Уж слишком ожесточенными, если не жестокими, выглядели мальчики у родственницы ее мужа: на юных румяных лицах — глаза стариков... Да ладно бы мальчики — но Арика! Милая девочка с очаровательной улыбкой — ровно до того момента, как пересечешься с ней взглядом. И нет там ничего такого — ни ужаса, ни боли, но почему же хочется тут же увести взгляд в землю и склонить голову? Один из мужичков, что принес вещи, решил было пнуть замешкавшуюся у него на пути девчонку: просто так, от злости — то ли на себя, то ли на мир. Не вышло — мягко опустил занесенную для удара ногу и кое-как поковылял за околицу — до того, к слову, хромым не был. Совесть, быть может?

Лания не искала в облике детей черты монстров, прекрасно понимая, что события их детства способны покорежить и взрослого человека, но никак не ожидала, что в горниле боли, потерь, голода, болезни, когда староста накрепко приказал не помогать умирающей семье, смогут выковаться столь удачные и крепкие заготовки личности.

К слову, Лания и муж семью родственницы в ту пору не бросили, наплевав на запреты и возможную кару — слишком уважал барон их семью... или, вернее, слишком много денег они ему приносили — раньше, до прошлой ночи. Ныне добро вернулось им обратно — и в образе настоящего чуда, и в виде теплого угла. Прежний дом начали грабить еще утром — к моменту помилования жить там было уже невозможно, по крайней мере — не с покалеченным. Даже странно, сколько вещей удалось спасти — не иначе, кто-то из зажиточных отгонял остальных от своей добычи, но сам с грабежом не торопился. Быть может, тот же староста — чтобы ему было тепло на том свете... в адском котле.

Лания зашипела от ненависти, припоминая складный вид старика и иные его предложения — якобы в обмен на помилование.

— Тетя Ланя, болит чего? — рядом присела Арика и вдумчиво принялась работать — споро, грамотно, не хуже взрослой.

— Спасибо, милая, уже не болит, — Лания оторвалась от работы и погладила русую голову девочки.

— Дядя обязательно выздоровеет, — категорично произнесла девочка.

— Конечно, красавица, — грустно согласилась она.

— Вы не поняли, Лания Асбель, — взгляд маленькой Арики подавлял. Лания в панике отметила, что не может дышать — просто недостаточно воли! — Он будет здоров. От вас требуется эффективная работа на результат, а не переживания.

— Что? — волна чего-то надмирового схлынула, словно и не было ничего.

Вокруг так же светило солнышко, лежали вещи — как и раньше — прямо на земле, деловито принюхивался, сидя в конуре, пес, а девочка рядом напевала незамысловатую песенку. Словно схлынул ночной кошмар, оставив в уме какие-то глупые несвязные фразы — и как можно было этого испугаться?

— Все будет хорошо, тетя! — воскликнула девочка и мило улыбнулась.

Лания ответила ей очередной лаской, легко подхватила мотив песенки и продолжила работу. Странно, но все тяжелые мысли и переживания куда-то исчезли, уступив место невероятной энергии и теплой радости, а все попытки вспомнить недавние страхи неожиданно завершались светлыми образами и твердой уверенностью завести ребенка.

* * *

К ночи работу завершить не удалось — тяжелые вещи так и остались лежать, дожидаясь утра. Разместились удачно — семейной паре отдали кровать, для матери раскатали несколько пуховых одеял на полу, а дети, хоть и с перебранкой — не могли решить, кто в каком порядке спать будет, устроились на печи. В итоге центральное место занял Фил, разумно рассудив, что уж если приснится демону ночной кошмар — то достанется вообще всем, а так в центре было теплее и удобнее всего. Впрочем, полноценно выспаться в эту ночь все же получилось...

— Проснитесь! Да просыпайтесь же!

— Да все-все, хватит толкаться... Что случилось? — полусонный архимаг слегка приподнялся и посмотрел в сторону окна.

— Как вы можете спать, когда в нескольких метрах от вас вход в преисподнюю?.. — возмущенно зашептала Аркадия.

— Ты весь день терпела, что ли? — широко зевнул Фил.

— Хам! — в темноте не было заметно, как девочка покраснела.

— Заходишь в огород и решаешь все свои проблемы, — архимаг тут же повернулся на другой бок, — направо не ходи, там муравейник.

— Спасибо... — неловко шепнула Аркадия и зашлепала босыми ногами в сторону выхода. Скрипнула внутренняя дверь, за ней внешняя.

— Дед, спишь?

— Ну что еще? — недовольно проворчал он.

— Так слева же крапива?

— А я сказал идти налево?

— Э... нет, — после некоторой паузы ответил Фил.

— Ну и спи.

Через некоторое время могучий рев слегка сотряс стены дома. Тут же проснулись старшие, защелкало кресало, загорелась масляная лампа (досталась с остальным имуществом лесника), но после недолгих вглядываний в темноту — естественно, не выходя наружу — все вновь легли спать.

В общей суете в дом незаметно зашла Аркадия, забралась на свое место на печи и молча свернулась калачиком.

— Де-ед, а дед? — пробормотал Филипп.

— Говори, — тяжело вздохнул архимаг.

— Кажется, у нас теперь два выхода в ад.

Была у ночного происшествия и другая сторона — основательно подвыпившие деревенские мужики вдруг поняли, что сильно злы на лесоруба, и надо бы с ним посчитаться. Особенно поддерживали эту мысль незадачливые грабители — совали под нос собутыльникам свежие синяки на локтях и плечах и требовали возмездия. В общем, кровь, сильно разбавленная брагой, забурлила. И почти было постучалась вся компания в подворье родственницы лесоруба, как раздался дикий рев — будто бы прямо над ухом каждого из них. Моментально протрезвевшие селяне тут же одумались, поняли всю глубину своего падения и медленно пошли по домам — нелепо передвигая ногами, дабы не растрясти новообретенное содержимое штанов.

На старом подворье лесоруба Гектор методично и без малейших усилий разбирал дом, аккуратно складируя и помечая бревна.

* * *

Если прочертить от селения до ближайшего города прямую линию, потом причудливо исказить ее, огибая пролески, чащобу, неудобные холмы, овраги, озерца и ручьи, потом еще раз покорежить получившуюся кривую, оттянув некоторые ее части в сторону удобных для привалов мест, получится самая лучшая дорога для пешего и конного. Где-то там, на одной пятой пути, в месте, где путь примыкал к участку лесу, опытный охотник наверняка бы насторожился, завидев поломанные кусты и следы когтей на сухой осенней земле, еще не тронутой скорыми ливнями. И наверняка никто из людей разумных, с головой на плечах, не сунулся бы внутрь чащобы — зачем рисковать своей жизнью из любопытства?

Демоноволк обедал сельским гонцом и его конем без свидетелей, тщательно пережевывая одежду, вместе с конвертами в ней. Госпожа велела, чтобы этот человек исчез, и миньон поспешил выполнить приказ. Награда не заставила себя ждать — вместе с удовольствием от еды, существо корчилось от наслаждения — новое преобразование даровало силу, увеличило размеры, подарило осознание того, каким же глупым он был на предыдущем ранге. Вместе с возвышением над собой-прежним в физическом плане, появилась способность мыслить и оценивать бесконечную мудрость госпожи. И как могут считать себя великими ее жалкие спутники, не способные просчитывать поступки какого-то жалкого хозяина мелкой деревеньки? Слишком заигрались в детей. Он бы с радостью разорвал им глотки, но госпожа не велит — и не ему сомневаться в поступках той, что уже открыла вторую каверну мощи, прямо на глазах врагов — без единой их попытки сопротивления.