Кое-что об архимагах

Барон с раздражением обернулся к двери, подхватывая со стола драгоценную вазу из настоящего стекла.

— Только попробуй, — холодный властный голос заставил вздрогнуть и поставить вазу обратно.

На пороге стоял худенький мальчишка, сжимая в левой руке ту самую кружку. Неестественно прямой, словно напряженная струна, он шагнул внутрь комнаты, прикрыл за собой дверь и без всякого страха направился к барону.

Облик безобидного мальчишки вновь позволил разгореться ярости в душе. Барон с рыком поддел вазу и метнул в лицо ребенка — расстояние плевое, всего с десяток шагов. Навстречу снаряду метнулась правая рука мальчишки, охватила ладошкой предмет, уводя его в сторону от себя и прекращая вращение. Мгновение — и сосуд лежит в руках странного паренька, совершенно целый и невредимый. Барон аж хекнул одобрительно, от такого зрелища.

— Теперь я, — недовольный холодный голос был последним, что помнил барон до ослепительной, со звездами, вспышки в глазах.

Пробуждение было неприятным — холодные доски пола под спиной, онемевшие руки и ноги, жестко связанные полосками тряпок. Попытка позвать на помощь обернулась хрипом из-за кляпа. Избавиться и выплюнуть тряпку изо рта было невозможно — затылком, упираясь в пол, он чувствовал завязки в два узла. Нестерпимо болела голова.

'Не иначе кружкой попал, паршивец, и как только исхитрился?..' — с ненавистью подумал барон, пытаясь покатиться по полу. Что-то было подоткнуто под бока, препятствуя этим попыткам. Он дернулся всем телом, постарался приподняться хоть немного над полом — без результата. Недовольно посмотрел вбок и вниз, пытаясь углядеть хотя бы размер препятствия. В голову лезли самые разные причины происшествия, но прагматичный разум никак не связывал утренние события и мелкого негодяя. Барон сосредоточенно обдумывал список тех из своих ближников, кто посмел посягнуть на его жизнь, и их мотивы, решал, как перессорить заговорщиков и что им пообещать. За свою жизнь он собирался бороться до последнего.

Неожиданно на грудь навалилась солидная масса. Барон приподнял голову и сходу натолкнулся на внимательный взгляд того самого мальчишки. Яростный рык пробился через толщу кляпа невнятным полустоном.

— Твои руки и ноги связаны очень неудачно для тебя, — словно сочувствуя, произнес парень, — кровь не поступает. Скоро начнется омертвение тканей. Через какое-то время ты необратимо лишишься конечностей. Поэтому рекомендую экономить мое время и слушать внимательно.

Барон осознал, что не может смотреть в глаза наглому щеглу более пары секунд — взгляд уползает в сторону, а в душе вновь возникло то самое чувство главного кошмара, сковывая душу никак не слабее пут, что были на руках и ногах. Но сдаваться он не собирался! Барон еще раз дернул руками, засучил ногами по полу, стараясь разорвать веревки и дотянуться до шеи сопляка.

— Увы, разговор затянется, — с сожалением констатировал парень, наклонился к полу и выпрямился с острым обломком глиняной кружки в руках

Через десяток минут барон осознал свою ошибку, еще через пять был готов на все, через полчаса сломался вовсе.

— Ты отстанешь от моей семьи и моих родных. Совсем. Отнятое — вернешь. Добавишь от себя. В остальном — живи. Кивни, если понял, — продолжил мальчик.

Барон привычно кивнул раньше, чем понял слова господина. А как осознал, закивал истово, с безумной радостью — ему оставляют жизнь! Когда унялось кружение в глазах от бурной радости, в комнате никого не было. Не было и пут на руках и ногах. Не было вазы, так удачно пойманной господином. Только обломки кружки все еще валялись по полу — Барон отпихнул их ногой, словно ядовитых гадов. Мужчина вытащил кляп и принялся растирать окоченевшие конечности, стараясь не задерживаться взглядом на окровавленных пальцах рук и ног. Затем, морщась от сотен мелких иголочек, вонзающихся в занемевшие ноги при каждом шаге, преодолевая слабость и головокружение, доковылял до стола и с жадностью присосался к горлышку бутылки с пойлом, отмечая неплановый день рождения.

О том, кто к нему приходил, барон предпочитал не думать.

Глава 14

Вечер одного из безымянных дней ранней осени наверняка запомнился жителям селения. Слабый ветер переносил от дома к дому головокружительные запахи, десятки костров подсвечивали темную синеву небес. Красивые девичьи голоса выводили песни, в кои то и дело вплетался немузыкальный, но искренний вопль хмельного сердца, растревоженного грустью мелодии. Редкий день праздности подходил к концу. Сытый день, полный бесплатного мяса, которое никто не мог сохранить достаточно долго, а значит, и беречь его не было нужды.

Никого не смущало происхождение еды — из едоков на живот никто не жаловался, собаки не брезговали и сырым. Даже храмовник, покружив с амулетами вокруг немалого куска парной диковины, степенно отведал щепотку, да так и умял полкуска, с видом таинственным и задумчивым.

О том, что еда еще пару часов назад была огромным чудовищем из глубин, старались не вспоминать, а ежели вспоминали, то исключительно с чувством гордости, браво оглаживая усы и бороды — монстр на тарелке не вызывал ни малейшего страха. Если что — его всегда можно было ткнуть ножом.

Разве что в одном из домов, по левую сторону единственной в селении улицы, двое детей — мальчик и девочка — с великим сомнением посматривали на содержимое котелка, то и дело переводя взгляд на третьего ребенка, с удовольствием черпавшего суп большой деревянной ложкой.

Ужин готовила мама, крайне гордая трофейным куском мяса — добыча была с боем отбита у соседских кумушек силами простой женщины и высшего зомби. А ведь казалось бы, чего страшного — дать контроль над Гектором хозяюшкам.... В самом деле, не самому же приказывать каждый раз стол передвинуть или поленницу собрать, вот Фил и поддался уговорам — расширил число имеющих право приказывать на маму и тетю. В итоге три разбитых носа, сломанная рука, вывих челюсти слишком шумной бабенки и кусок сомнительного мяса магического монстра.

— Я не буду это есть, — категорично отозвалась Арика, сложив руки перед собой.

В результате переезда имущества лесника под новую крышу, общий зал теперь перегораживали четыре шкафа, создавая небольшие уютные комнатки, благодаря чему можно было и покапризничать, не опасаясь вдохновляющего подзатыльника от старших родичей. Большинство звуков гасили плотные полотна ткани, развешанные вместо дверей, да и сами взрослые вряд ли прислушивались к застольным разговорам, шумно обсуждая сплетни о победителе чудовища — храбром бароне, сломавшем в схватке то ли пальцы, то ли всю левую руку целиком.

— Не будешь есть — не вырастешь, — буркнул Коеш меж двух ложек похлебки.

— Хм, — Фил задумчиво глянул на старшего брата и потянулся к своей ложке.

— Я дочь императора и не собираюсь...! — отчаянно прошипела девочка, не желая сдаваться. Если она откажется одна — быть ей голодной. Вряд ли Фил станет доставать из тайника нормальную еду ради нее одной.

— А я сын мельника, — отозвался архимаг.

— Что? — скрестились на нем два одинаково удивленных взгляда. — Ты же королевской крови, — с искренним удивлением добавила Арика.

Старший довольно улыбнулся. Вряд ли кто увидел в этом нечто большее, чем предвкушение традиционного удовольствия стариков — рассказывать байки о прошлом, помноженное на добродушие после сытного ужина. Будь тут Мастер Слов дипломатического корпуса — наверняка уловил бы изменение дыхания, излишнюю мягкость движений и другие признаки новичка, поймавшего внимание собеседника в заготовленную ловушку. Увы, архимаг еще не совсем контролировал новое тело, но и собеседники были не столь искусны.

Кеошу нужен был этот разговор — о прошлом, в котором они не были врагами, о будущем — куда более странном, чем может показаться. Осталось провести собеседников по дороге вопросов и ответов, пока слова не соткутся в нужный ему узор.

— Это короли — моей крови, — с видимым удовольствием облизал ложку Кеош, — а я сын мельника, из простых.

— Но я читала, в книгах написано...

— Девочка, никто не позволит, чтобы ими правил простолюдин. Поэтому они придумали мое прошлое, создали доказательства, подделали хроники, — архимаг поднял на Аркадию взгляд. — Иначе каждый сын мельника может решить, что имеет право вешать благородных, командовать войсками и править государством.

— Но как же сила! Нам рассказывали про наследственность древней династии!

— Чушь, — фыркнул Кеош, — сила не зависит от предков. Все рождаются равными.

— Но в магических родах действительно не бывает слабаков, — осторожно возразил Фил. — В роду Анси, в имперском роду Аркадии — то же самое.

— Всем хочется получить все и сразу, бесплатно, по праву рождения, — ухмыльнулся старший родич. — А где же тогда сильные маги в этих семьях, раз кровь родов так хороша?

Фил поднял руку, рядом помахала ладошкой Аркадия.

— Ладно, а другие? — скривился Кеош.

— Я понял, — терпеливо, пытаясь понять, кивнул Фил, — сильных магов мало. Но слабых-то еще меньше!

— Силу определяет инициация. Чем больше зачерпнешь в первый раз — тем с большим объемом сможешь работать, — поучительно выдал архимаг, подхватив ложку и явно нацеливаясь продолжить разорение котелка в одиночку, — или сгоришь дотла; тут как повезет.

— Ритуал инициации — у сына мельника? — поднял бровь Фил.

На его памяти, церемонию могли позволить себе далеко не все, даже из числа зажиточных — кристаллы силы, наполненные сырой мощью, привозили из-за океана, где и добывались. Как и у драгоценных камней, цена сильно зависела от размера камешка и чистоты — способности вместить силу, порою доходя до фантастических цифр, однако спрос все равно превышал предложение, потому как с большого кристалла инициируемый гарантированно получал способности не ниже средних. Про патриарха рода рассказывали, будто бы тот опустошил кристалл силы вовсе неприличных размеров и, мол, больше таких в мире не сыскать.

— Я же сказал — происхождение не важно, — терпеливо произнес Кеош. — Это ложь, обманка. Как и то, что ваше поколение называет инициацией.

Аркадия пододвинула котелок к себе, не давая прерывать интересный разговор.

— А что тогда — правда? — с искренним любопытством выдала девочка.

— Правда? — вздохнул Кеош. — Со мной та самая правда случилась в конце лета, в стоге сена на краю поля. Был день теплый, как объятья чаровницы, что лежала рядом. Небо — бездонной синевы, как ее глаза. Солнце — цвета ее волос. Наши семьи с месяц как сговорились оженить нас, и мы радовались друг другу. До того дня. — Кулаки рассказчика сжались, в голосе, до того теплом и спокойном, появились лязгающие ноты — дальше мальчишка говорил сквозь зубы, с ненавистью и застарелой тоской: — Дрожь земли я принял за землетрясение — деревеньку, бывало, потряхивало. Когда послышались людские голоса, лязг металла, бежать было уже поздно. Одеться успели, да так и замерли, рассматривая конную лавину, что шла через поля до самого горизонта. Один миг, и вокруг нас уже кружит десяток наездников, посматривая на мою невесту, а та ко мне прижимается и дрожит. Знает — не уйти нам живыми, не убежать. Так мне тоскливо стало, больно от собственного бессилия — до покрошенных зубов и кровавых следов от ногтей на ладони. Затем пришла ярость — чуть не бросился зубами грызть, но до того посмотрел на солнце, пытаясь обрушить его мощь на моих врагов. — Кеош замолчал, расслабил руки и чуть отклонился назад.

— А дальше? — тихо пискнула Аркадия.

— А дальше выжженная проплешина до горизонта, пепел и лужи металла на земле. Вот это и есть инициация. — уже спокойно вымолвил архимаг.

— Она выжила, правда? — с искренним переживанием спросила девочка

— К сожалению, пламя не выбирало — где враг, а где друг. Сам тоже оказался при смерти — сено воспламенилось, тело покрыл ожог. Дальше месяц беспамятства, прибытие королевских сыскарей и магов, лечение, особый отряд Его Величества, — грустно улыбнулся Кеош. — Инициацию мы придумали уже позже, осознав, что сильные маги приносят в мир только горе и войну.

— А как же кристаллы силы? Тоже фальшивка?

— Настоящие. Сосуд сырой силы, из которого каждый может зачерпнуть, попробовав магию на вкус. Но ровно столько, сколько есть в сосуде. Малое число силы перестроит тело под себя, устанавливая потолок могущества, которое уже не изменить. Как крылья у птенца — при плохом корме не будет должного оперения и сил на полет. Ну или как яма — выкопанная единожды, она будет удерживать только определенное число воды, постепенно, с возрастом заполняясь — но резерв не превысит установленный объем. Этот дефект уже не изменить.

— Теперь понятно, — растерянно вымолвила Аркадия, погрузившись уже в свои воспоминания.

— Что понятно? — ткнул ее локотком Фил.

— За день до моего ритуала советник Сотеш настоял сделать остановку в поле, желая войти в метрополию в свете дня, а не ночью. Он только получил назначение и жаждал показать свой успех столице, всем друзьям и врагам. Ночь для этого не годилась. Я тогда жила в малом дворце Анедина — это городок в дне пути от столицы: как раз выйти с рассветом и достичь места к закрытию ворот.

Так всегда и делали, но не в этот раз. Слуги развернули шатры возле придорожного трактира, мне же предложили лучшие покои этого клоповника из жердей и мха. А ночью пришли волки. Странные волки, огромные, они нападали беззвучно, бросались на мечи охраны, умирали, чтобы дать другому вцепиться стражнику в глотку. Я помню крики, испуганные взгляды нянек, белое лицо Сотеша, оравшего на придворного колдуна. Одна из нянек повела за собой, успокаивая, шепча ласковые слова на ходу, к лестнице на чердак. Мы спрятались под крышей. А потом волки залезли на стропила и начали выламывать, выцарапывать настил, пробивая лаз. И я...

— Всех убила, — угадал Фил, забирая котелок у задумавшейся девушки.

— Да. Не когтями, огнем... Я помнила, что они боятся огня. — Аркадия встряхнулась, словно скидывая с себя тяжелые воспоминания.

— Значит, имперский род знает правду, — пожал плечами Кеош. — Ритуал на следующий день уже ничего не значил. И камешек наверняка дали самый средний, на грани приличий имперского рода, чтобы не привлекать внимания.

— Сотеша казнили, свиту проредили наполовину, — грустно покачала головой она. — Я чуть не умерла.

— Могу гарантировать, что рядом с домом стоял десяток магов, готовый вытащить тебя в последний момент. А твоего советника поставили на этот пост только для того, чтобы казнить, — прагматично высказался патриарх. — Наверняка после той ночи у тебя появились правильные няньки и правильный советник.

— Верно, — слегка растерянно произнесла она. — Свита сменилась полностью, никто не посмел возразить.

— Вот видишь, грамотное и дальновидное решение, устраняющее сразу четыре проблемы, — одобрительно хмыкнул Кеош, возвращаясь к ужину.

— Фил, у тебя?

Парень вдумчиво пережевывал кусок мяса и совсем не торопился с ответом. Ему тоже было что вспомнить — собственное юное отражение на глади колодезной воды, неосторожное движение... и ноги не чувствуют опоры; короткое ощущение полета и ожог от ледяной воды. Одежда резко потяжелела и потянула вниз, вместо воздуха для крика в легкие попала вода, тело в отчаянии билось, пытаясь победить стихию, но не в силах подростка было это совершить. И тогда, касаясь рукою стены, он искренне пожелал найти выход, обнаружить дверь, спастись. Воля юного мага вцепилась в магию мира, искажая пространство перед собой. Наверное, в тот день должен был родиться грандмастер порталов или архимагистр пространства... если бы не одно 'но'. Маленькое, почти невозможное совпадение — пара камней в подземной части колодца некогда были частью башни тьмы.