Задавать вопросы было бы бесполезно. Поэтому я поклонился тому, кого Учитель описывал как Оракула Изменяющего пути. И я процитировал когда-то слышанную проповедь.
— Многие старались угадать, какая из голов Кайроса Судьбоплета лжет. Они искали ложь среди истин... и нашли ее.
— Многие ищут истину, — по клювастой морде сложно было понять, что она думает, но в данном случае она отчетливо выражала некоторый скепсис в отношении произнесенного.
— Мало кто готов услышать и принять истину, — подхватила вторая голова. — Проси, и ты получишь желаемое.
— Ты не получишь желаемого, — отозвалась первая.
Я прикоснулся к сапфирно-прозрачной стене слева от меня, и воззвал. Я искал помощи, знаний и силы. И, вопреки ожиданиям, я получил ответ. Прозвучал он на незнакомом мне языке, но смысл, как ни странно, был вполне понятен. Голос ворчливого старика произнес:
— Ох, сколько же вас здесь бродит. И всем нужно одно и то же... — голос поменялся, теперь со мной как будто говорил маленькая девочка. Я почти видел, как она подпрыгивает от нетерпения закончить говорить с занудным незнакомцем, и отправиться куда-то, по своим, несомненно важным, девичьим делам. — Отвечу, пожалуй, как и прочим... — снова перемена, и теперь, казалось, стены задрожали от мощи и уверенности могучего мага, способного движением пальцев обрушивать во прах горные хребты: — Помощи — не жди. Знание — преждевременно... но время придет. А Силы — бери, сколько хочешь. Пей из источника!
Было заведомо ясно, что ответ на вопрос "почему не ждать помощи" — как раз из того "знания", которое "преждевременно". Поэтому я не стал его задавать. Зато — потянулся к силе, что скрыта в глубине Лабиринта.
И Сила хлынула в меня. Ее поток рвал мое сознание на части, засыпал частички здравых мыслей титаническими горами чуждых и невоплотимых идей. В этом чарующем, но и ужасающем потоке моя личность начала растворяться, как растворяется кусок сахара. Дурную шутку со мной сыграли привычки материального мира, где Силу требовалось тянуть из Источника. Здесь, где слова "все есть Сила" — истинны в самом прямом смысле слова, требовалось обратное: не "поглощать" Силу, а, наоборот, отталкивать ее, брать столько, сколько надо, и ни граном больше!
В отчаянных попытках остановить поток, я, почти случайно, вспомнил песню, которую любил время от времени напевать Учитель: "Используй Силу... и позволь Силе использовать тебя"! Вместо того, чтобы бороться с водоворотом — я нырнул туда, куда увлекал меня этот неостановимый поток, в надежде, что где-то там, в глубине, он остановится и ослабеет. Вылавливая из чуть-чуть замедлившегося потока осколки своей, раздробленной Силой, личности, я наматывал нить собственной памяти на яркую звезду своей воли. И Сила, что раньше ярилась, грозя разорвать в клочья, услужливо подносила мне все новые и новые фрагменты. Неважно было направление движения, неважна цель, ради которой я нырнул в этот кошмар. Только тяжкое, непрерывное усилие. И понимание, что, стоит сойти с путеводной нити, что сложным многомерным знаком пронизывала пространство, и Сила уничтожит меня так, что и возрождаться будет уже нечему.
— Пьен! — звук, казалось, сокрушал вселенную. Силой имени мне был открыт выход из кошмара, в который я погрузился своей волей. Поток свернул пространство в хитрую фигуру оригами... которая и треснула, разрываясь, как бумага. И я вылетел из лабиринта Архитектора судеб в материум.
Иста
— Пьен! — закричала я, опускаясь на колени возле замершего в чудовищной муке своего парня. Лицо его искажала гримаса, исключавшая саму мысль, что он может желать оставаться там... где бы это самое "там" не находилось. — Пьен! Вернись ко мне! Пожалуйста...
Я уже почти потеряла надежду, когда твердая рука ученика нашего сюзерена коснулась моей руки.
— Не плачь, маленькая, — с недоверием услышала я. Да, признаться, Пьен, хоть и был лишь чуть старше меня, но ростом он превосходил многих взрослых воинов. На его фоне я, признаться, всегда несколько комплексовавшая из-за своего... отнюдь не самого крепкого сложения, и вовсе казалась девчонкой, что меня, иногда, признаться, бесило. Но сейчас почему-то, слышать это слово было так сладостно.
Пьен потянулся, разминая сведенные судорогой мышцы. Сейчас от него веяло даже не "силой", но "мощью" и "жутью". Но, почему-то, мне не хотелось отодвинуться от источника этого страха, как сделали некоторые из собратьев-культистов. Напротив, я купалась в этом ужасе и смаковала его как хорошее вино, которое, признаться, (не только "хорошее", но и вообще какое бы то ни было) я впервые попробовала только в Азире, крепости Кайларна. В школе культа меня считали еще слишком мелкой для таких взрослых удовольствий.
— Так... — Пьен тяжелым взглядом обвел всю нашу компанию. — Сейчас я присоединюсь к Учителю.
— Нет... — выдохнула я. Я ведь чуть было уже не потеряла его... и вот он снова суется туда, откуда легко может не вернуться.
— Вчетвером нам должно быть легче, — продолжил Пьен, сжав мою ладонь. — Так что есть шанс, что отток жизни уменьшиться. Ваша задача — любой ценой дотащить Иримэ и Лёссу до замка. Там — Источник и Место Силы. Там — выдержим. Всем понятно?
Иримэ, Кайларна и Лёссу загрузили на их крикуна. Когда же на его спину взошел и Пьен, демон варпа чуть было не рухнул на землю. Пришлось подпирать его еще двумя крикунами. В таком виде можно было лететь... правда — невысоко и не быстро.
Пьен коснулся ростка, зажатого в руке Кайларна, и успел еще приказать:
— Двигаемся! — погружаясь в транс.
Иримэ
— Больше похоже на Нижний мир, — произнес Лар, внимательно осмотревшись.
— Или на темный, — покачала головой Лёсса. — Тумана я не вижу... так что остается только Темный.
— А я не вижу окровавленных стен... и прочих атрибутов Темного мира, — с некоторым удивлением отозвался Лар.
— Так ты, пап, темный мир только в городе и видел, — отозвалась Лёсса, заставив нас с Ларом замереть. Все-таки нечасто бывшая богиня Темного мира обращалась к нам как к родителям... пусть и приемным. — А за городом все примерно так... — Лёсса провела рукой по металлической траве, взмахнула в сторону деревьев из прозрачно-черных кристаллов, — и выглядит. Там, где природа меньше испорчена эмоциями смертных.
— Не стоит спорить о названиях, дочка, — светло и радостно улыбнулся Лар. — "Нижний мир", "Темный мир", "Тел-аран-Риод", возможно, даже "Хуэко Мундо"... Важно что это, так или иначе, один из обликов варпа. А значит, здесь вполне могут быть нерожденные твари. И нам стоит приготовиться защищать росток... и друг друга от них. И... Иримэ, — обратился он ко мне, — учитывай, что "реальность" здесь пластична и податлива... Возможно — "чересчур пластична". Так что заклинания могут работать не так, как тебе хотелось бы.
Я с удивлением посмотрела на Лёссу, вокруг кистей рук которой закручивались спиралями облака темного дыма, а по плечам плясали язычки пламени... и девочка кивнула, подтверждая слова Лара.
Некоторое время мы сидели, не двигаясь, и смотрели по сторонам, чтобы не пропустить внезапную атаку. Росток меллорна в руках Лара ощущался как сгусток Света, согревающий и удерживающий наползающий со всех сторон холод.
Тварь появилась неожиданно. Она просто возникла вот так, из ничего. Она не приближалась, выдавая свое продвижение ревом, или, хотя бы, хрустом травинок под тяжелыми лапами, не рухнула с небес, раскрывая свой полет свистом ветра под крыльями, даже не поднялась из глубин земли, показывая свое приближение вибрацией почвы. Нет. Она просто возникла, никак не предупреждая о своем прибытии. И если бы мы не смотрели каждый с свою сторону — ее прибытие вполне могло остаться незамеченным... и стоить команде как минимум одного из нас.
К ее несчастью, тварь появилась прямо на пересечении секторов наблюдения — моего и Лёссы. Тварь походила на нагу: какой-то змеиный хвост, почти человеческая верхняя часть... Но... помилуй Мать, как же эта "нага" была исковеркана. Дергающийся, перекрученный, какой-то несимметричный хвост был покрыт хитиновыми пластинами. Верхние конечности (все четыре) срослись с хитиновыми клинками. Голова выглядела не то уродливым шлемом, не то черепом чудовища. Стремительным движением, уродливость которого чуть было не заставила меня расстаться со всем, что я съела в этот день, тварь рванулась к нам.
Надо признать, что его облик оказался довольно эффективным оружием: завороженная этим ужасом я буквально не могла поднять рук в свою защиту, не говоря уже о том, чтобы сплести заклятье. Мой разум оказался скован и подчинен надвигающимся кошмаром.
К счастью, Лёсса, былая темная богиня павшего города оказалась куда более стойкой. С ее руки сорвался спиральный клуб дыма, перевитого с огнем, и ударил в почти дотянувшуюся до меня тварь. Хитиновые клинки хлестнули воздух, буквально чуть-чуть не дотянувшись до меня. И тварь отлетела назад, еще в воздухе распадаясь на темные частицы, впитавшиеся в оскверненную землю.
За спиной раздался хриплый металлический рев. Я чуть было не дернулась посмотреть: что там такое. К счастью, я вовремя вспомнила время, когда "нашу" звезду пытались объединить в команду. И тогда первым правилом, которое в нас старались, да так, видимо, и не смогли вбить наставники, было: "не дергайся". "Доверяй товарищам, позволь им справиться с угрозой в их секторе, будь готова отразить атаку со своего направления". Так что, когда боевой рев атакующей твари сменился булькающим хлюпаньем, я уже была готова встретить нового врага.
Очередная тварь возникла передо мной. Лицо ее было очевидной насмешкой над детьми Атарэ: характерные эльфийские черты искажались злобной асимметричной татуировкой, переливающейся пурпурными волнами. В заостренных ушах позвякивали десятки мелких колечек. Три пары тяжелых, налитых грудей мерно колыхались, заставляя звенеть закрепленные в сосках колокольчики. На своих ногах, с выгнутыми назад коленями, тварь возвышалась надо мной так, что, сойдись мы в упор — я в лучшем случае достала бы ей до пояса. В руках твари рассекали воздух мечи с волнистыми лезвиями, каждый из которых сошел бы за двуручник даже для оборотня. Несмотря на все уродство твари, аура чувственного порока распространялась во все стороны от нее, порождая неестественные желания.
В отличие от первого противника, эта тварь надвигалась неторопливо, давая "полюбоваться" собой, в отвратительном подобии танца. Но это дало мне возможность вернуть сознание под контроль, удерживая подобающие скорее недоживущим инстинкты под контролем. Я порадовалась, что тварь наступала в моем сектора. Все-таки и возлюбленный, и приемная дочь, хоть и стали по праву властителями фейри, но по прежнему сохраняли многое от людей...
Я Воззвала. И Лес услышал меня. Странные, изломанные, кристаллические... деревья оставались деревьями. И они ответили на зов одной из дочерей Матери Вечного леса.
Снизу, из земли, ударили копья, в которых, при некотором желании можно было увидеть ветви каменных деревьев. Тварь музыкально взревела, запрокинув голову. Чудовищное-прекрасное страдание исказило ее лицо. Враг рванулся, разламывая только что поднявшиеся из земли, но стремительно набирающие силу стволы. Каменная крошка полетела во все стороны. Тварь ревела, пытаясь избавиться от кольев, пронзающих ее тело. Но на смену расколотым, растоптанным, сломанным, поднимались все новые и новые колья, на которых тварь повисла, как на кольях в волчьей яме. Рев ее, почти оглушающий вначале, постепенно слабел... и вот она уже висела, не в силах сопротивляться Копьям Вечного леса. Черный прах, подобно крови, лился из распоровших ее тело ран, отнимая силы. И вот уже все тело твари вспыхнуло, и рассыпалось темным пеплом.
Пьен
Транс принял меня. Вот только почему-то, вместо того, чтобы попасть туда, где сейчас находится Учитель, его возлюбленная и названная дочь, я оказался в собственной памяти.
— Итак, напоминаю, — Учитель хмуро прошелся перед строем из половины бойцов Летучего отряда и их ездовых крикунов, — ваша задача не в том, чтобы кого-то там защищать и спасать. И не в том, чтобы покорять и завоевывать. Вы должны выяснить то, что мне надо знать, и вернуться с донесением. Какие бы подвиги вы не совершили, если вы не вернетесь — все это будет бессмысленно...
Я знал, что Учитель, мягко говоря, лукавит. Уж о такой способности Неумирающих, как способность посмотреть на поле боя глазами одного из своих бойцов, я знал... Но, в то же время, я понимаю, что он просто не хочет терять опытных магов. Большинство из нас способны в той или иной области использовать третий круг заклинаний, практически предельный для не имеющих героической ауры. А значит, потеря каждого из нас будет ударом по силе домена.
Мы рассыпались по территории соседнего домена. Что интересно — я так и не заметил какой-либо пограничной стражи, либо же патрулей способных заметить вторжение. Неужели местный владыка полагается на кочевые племена, сейчас большей частью разбегающиеся, либо схватившиеся в междоусобной борьбе?
Найти лагерь основной армии было нетрудно: разумеется, она осаждала столицу домена и замок его хозяина. Правда, надо сказать, что каких-либо успехов орки пока что не достигли. В орочьей армией созданием осадных орудий как правило занимались рабы: люди, эльфы или гномы. Но во владениях Гхыра все не-орки стабильно шли исключительно в котел, а отнюдь не в мастерские. Так что с осадным парком были трудности. А стены столичного замка были высоки, крепки, и отличались весьма продуманной конструкцией. Так что орки гибли десятками и сотнями при попытках штурма... а результатов всей этой бурной деятельности как-то не наблюдалось. Так что следовало ожидать перехода осады в следующую фазу: "возьмем измором".
— Смотри! — коснулась Иста моей руки. — Там!
Столб пыли в ровной, как стол, степи был виден издалека. Я начитал на себя Орлиное зрение, высоко ценимое стрелками и разведчиками, и присмотрелся. По выгоревшей под жарким летним солнцем траве полз караван. Огромные быки тащили грубые телеги с клетками. В клетках были набиты люди.
— Орки! — выдохнул я, скривившись.
Быки могут тащить телеги, питаясь подножным кормом, люди — нет. Только поэтому первые везут вторых, а не наоборот. Но в итоге и те, и другие окажутся в орочьих котлах. А дерево грубых, но массивных телег пойдет на оборонительные сооружения осадного лагеря.
Собственно, на марше орочья армия в обозах практически не нуждалась. Орки просто жрали все, что не успевало от них убежать. Но вот начавшаяся осада меняла ситуацию. Все окрестные обитатели, кто не успел разбежаться, быстро оказывались сожраны. Недостаток осадных машин заставлял орков осаждать укрепления, но при разоренной местности от голода осаждающие страдали бы чуть ли не больше, чем осажденные. А потому применялся неоднократно опробованный подход: отряды фуражиров рассыпались на большое расстояние. Они собирают добычу в укрепленных (по орочьим меркам) лагерях, а оттуда уже гонят караваны к осадному лагерю... А кто поумнее — тянут линии снабжения от собственных земель... Но это к Гхыру не относится: у него и в своем домене перманентное недоедание.
