— А если румыны оба взорвут,— хмыкает заместитель наркома,— ведь мосты наверняка заминированы.
— Странно, что Тюленев в своём докладе не упомянул о приданных фронту понтонных батальонах,— хмурится Захаров,— сколько у него их всего, товарищ Анисов?
— Три,— не глядя в бумаги отвечает тот.
— Поступим так,— пристукивает ладонью по столешнице начальник Генерального штаба,— Южный фронт получает вводную: оба моста под Галацем разрушены фугасом. Возможное время восстановления — трое суток. Ещё что-то?
— Разрешите?— сзади к сидящим подходит Голованов, Захаров поворачивается к нему,— фронту приданы авиакорпуса, но они как-то потерялись в докладе командующего фронтом. Тюленев похоже пытается раздавать приказы авиадивизиям напрямую.
— Я не уверен, товарищи, что товарищ Тюленев справится со взаимодействием родов войск в предстоящей операции,— замечает адмирал Алафузов,— он вообще не слушает моряков.
— Попрошу вас быть более конкретным в ваших словах, товарищ Алафузов, а ещё лучше фиксируйте ваши разногласия на бумаге, работайте, через два часа жду ваши оценки обстановки,— поднимается из-за стола Захаров и широко улыбаясь движется в мою сторону,— здравия желаю, товарищ Чаганов, как вам показался наш новый ЗэКаПэ?
— Здравствуйте, Матвей Васильевич,— обмениваемся рукопожатиями,— често говоря ожидал увидеть нечто более основательное что ли?
— Зрите в корень, Алексей Сергеевич,— хитро улыбается он,— пойдёмте ко мне в кабинет я угощу вас кофе.
— Не откажусь.
— Мы тут временно расположились, просто у нас в Антьпьевском места не хватает для всей вашей техники. Место тут больно хорошее: безлюдное — подальше от любопытных глаз — рядом мощный узел связи, два аэродрома, ПВО и Авиации Дальнего Действия, в двух шагах кольцевая железная дорога, ну и готовый тоннель под стадионом и подземные подтрибунные помещения, где мы сейчас собственно и находимся...
Сразу за нами в небольшой кабинетик, четверть площади которого занимает письменный стол, входит адъютант с двумя стаканами цикориевого, судя по запаху, кофе в руках. Захаров сдвигает бумаги со стола в сторону и предлагает присесть на стоящий рядом стул:
— Я очень рад, Алексей Сергеевич, что вы к нам заглянули. Рад доложить, что вся ваша радиотехника и счётные машины работают хорошо. Их задействование в корне поменяло ход игр. У руководства появилась возможность значительно повысить точность разыгрывания различных ситуаций. Мгновенная оценка счётной машиной возможности переброски войск и техники, автоматическая шифрованная связь — просто бесценны для нас. Это позволяет в разы ускорить ход игры, сократить число 'операторов', 'посредников'. При этом за один день мы успеваем разыграть три, а то и четыре дня, позволяет разобрать несколько вариантов развития событий. Это просто фантастика какая-то.
— Спасибо, Матвей Васильевич,— с опаской отхлёбываю напиток, нежданно оказавшийся очень приятным на вкус,— приятно слышать такие слова, над этим результатом работал большой коллектив нашего Спецкомитета. Но приехал я к вам не за этим...
Лицо начальника Генерального штаба мгновенно серьезнеет.
— ... Скажите, на ваш взгляд Красная Армия сумеет выдержать первый удар германцев? Я уверен в нашей окончательной победе, но при неудаче в приграничном сражении война пойдёт по крайне тяжёлому для нас сценарию, напряжению всех сил, гибели огромного количества наших людей, большим разрушениям. Вы, естественно, понимаете, что вставая в глухую оборону, мы отдаём инициативу противнику, который в этом случае сможет, встретив сильное сопротивление на одном участке, ударить на другом. Быть может, нам разумнее самим ударить первыми? Я понимаю, что не вы принимаете решение о начале боевых действий, но допустим, что это находится в вашей компетенции, как бы вы поступили? Или допустим такой вариант: подготовившись к обороне мы за несколько часов до начала войны, сами наносим удар всеми видами оружия по изготовившемуся к атаке врагу. Может быть есть и другие возможности, которых я не представляю. Что вы выберете? Поймите, что я задаю этот вопрос не из праздного любопытства. За мной стоит военная промышленность страны...
— Понимаю вас, Алексей Сергеевич,— Захаров кивком останавливает мою сбивчивую речь,— что же, попробую ответить. Внимательное изучение известного вам документа и особенно приложения к нему, в котором намечен график военных перевозок до начала операции, позволяет сделать следующий вывод: самая ранняя дата начала войны — середина мая. Перевозки германским Генштабом планируется проводить в нарастающем темпе, достигнув предела пропускной способности магистралей в течение последнего месяца перед началом боевых действий, в который на границу прибудет примерно половина от запланированного количества частей...
— Но до 15-го мая земля ещё не просохнет.
— Не везде,— мягко возражает начальник Генерального штаба,— на юге Польши и в Румынии, в полосе Юго-Западного и Южного фронтов, грунтовые дороги с высокой долей вероятности будут пригодны для колёсного транспорта, но в целом вы правы. Если принять во внимание, что германский Генштаб планирует одновременное нападение на всём протяжении государственной границы с севера на юг, то середина мая — это крайняя оценка времени, когда их группировка может быть готова к наступлению. С другой стороны, исходя из грандиозности задач, поставленных перед германской армией и учитывая, что дожди на территории Европейской части СССР начинаются в сентябре, нападение не может произойти позднее конца июня. Эти полтора месяца и составляют окно возможностей вермахта. Исходя из сказанного, рассмотрим теперь возможности наши. Для надёжного отражения немецкого нападения войска Особых округов должны к середине мая быть полностью отмобилизованы, то есть все их дивизии пополнены до штатов военного времени, со складов хранения и из народного хозяйства получена вся положенная ей техника и они находятся в полной боевой готовности . Это необходимое условие, но не достаточное. Как нам недавно стало понятно из планов германского Генштаба, дислокация наших войск в соответствии с планами прикрытия границы не может обеспечить устойчивой обороны, а, скорее всего, приведёт к окружению и разгрому наших войск в приграничных сражениях. Для предотвращения подобного развития событий необходима переброска дополнительных войск из внутренних округов для усиления наиболее опасных направлений от ударов противника...
— Но, Матвей Васильевич, противник же не будет просто так безучастно наблюдать как мы перебрасываем войска. Он внесёт коррективы и в темп переброски, и в направление своего удара.
— ... И тут вы частично правы, Алексей Сергеевич,— Захаров ставит стакан с остывшим напитком на стол,— однако, что касается смены направления удара, то противнику будет сделать это не так уж просто. Генштабу придётся создавать новый план всей кампании на что уйдёт немалое время, потом отводить уже развёрнутые соединения в пункты погрузки, перемещать их в тыл и снова к фронту, загружая узловые станции и создавая встречные потоки, что повлечёт за собой снижение общего темпа переброски. Но всё же я уверен, что германский Генштаб справится с задачей и нам также придётся вносить коррективы в свои планы на ходу. Положа руку на сердце, я не уверен, что мы сможем справиться с подобной задачей лучше германцев. Наибольшую тревогу у меня вызывают четыре их танковые группы, которые могут быстро своим ходом пройти на сотню километров вдоль фронта и, самостоятельно пробив оборону, войти в её разрыв...
— А как же наши танковые дивизии, они что на такое не способны?
— ... Наши танковые дивизии ещё только учатся действовать совместно в составе танкового корпуса, а германская танковая группа, как мы видим из 'Директивы' состоит из нескольких подобных нашим моторизованных корпусов. Например, 1-я танковая группа состоит из 3-его, 14-го и 48-го эМ-Ка, которые в свою очередь состоят из двух танковых и одной моторизованной дивизий. Подобную организацию германцы довольно успешно обкатали уже в Польше и Франции. Глухая оборона против такой силы сопряжена с большими трудностями, глухая оборона — это не пассивное сидение в окопах и работа на отбой. Это непрерывная разведка противника, быстрая оценка обстановки, немедленное принятие решений командирами всех уровней и маневр резервами, артиллерией при бесперебойном снабжении. Дело в том, что, как ни странно, времени на всю эту работу у обороняющейся стороны меньше, чем у атакующей, так как последняя, владея инициативой, может действовать по заранее продуманному выгодному ей плану.
— То есть вы, Матвей Васильевич, согласны с вариантом нанесения превентивного удара по не успевшему изготовиться врагу?
— Тут тоже, Алексей Сергеевич, имеются свои трудности, связанные и с выучкой наших войск, и с организацией снабжения, но так сложилось, что наступлению мы, по сравнению с отработкой задач в обороне, уделяли значительно больше внимания. Красная Армия наступала и на Хасане, и на Халхин-Голе, и в Финляндии, где наши танковые бригады, мехкорпуса и стрелковые части получили бесценный опыт по прорыву обороны и окружению противника. В Освободительных походах 1939 года Красная Армия хоть и не вела серьёзных боевых действий, но отработала, пусть и не всегда успешно, вопросы частичной мобилизации, скрытного сосредоточения, форсированных маршей, преодоления водных преград и организации снабжения в масштабах фронта. Боевых действий в обороне Красная Армия, по сути, никогда не вела, поэтому наступление для нас является предпочтительным способом ведения боевых действий...
'Значит всё-таки наступление'?
— ... Но в данный момент именно Германия,— Захаров пытливо смотрит на меня,— держит свою армию отмобилизованной, с развёрнутыми тылами, поэтому опираясь на более развитую дорожную сеть, именно она планирует и имеет возможность первой нанести по нам внезапный удар. Чтобы сорвать планы противника нам необходимо перехватить инициативу у Германского командования, атаковать противника в тот момент, когда он будет ещё находиться в стадии развёртывания, не успеет организовать сплошной фронт и наладить взаимодействие родов войск. График перевозок германской армии показывает, что начало-середина мая является наиболее благоприятным для нас временем, чтобы захватить инициативу и начать свою наступательную операцию. В этот период в пределах стокилометровой полосы вдоль нашей западной границы будет расположено чуть более 50 дивизий германской армии, из них 2 танковых и одна кавалерийская, общей численностью в 700 тысяч человек, а также до 5 пехотных дивизий Венгрии и Румынии. С учётом последних, в Южной Польше и Румынии нам будет противостоять около 18 дивизий. Уже сейчас только армии прикрытия противостоящего им КОВО, без своих резервов, второго эшелона и без учёта сил ОдВО, составляют 25 дивизий и 10 танковых бригад. После призыва по БУС, к маю эти дивизии будут доведены до 14-тысячного состава, что обеспечит нам полуторакратное преимущество в личном составе и двукратное — в танках и артиллерии...
'А если добавить ещё одну воздушную армию в дополнение к тем авиакорпусам, что будут действовать в Румынии и несколько полков Резерва Главного Командования, а в помощь к десяти танковым бригадам — один танковый корпус, то преимущество станет подавляющим, как на земле, так и в небе'.
— Я так понимаю, Матвей Васильевич,— не могу сдержать улыбки,— вы собираетесь разыграть это наступление на картах?
— А вот тут вы, Алексей Сергеевич, правы полностью,— в ответ улыбается Захаров,— разыграем сразу вслед за проверкой оборонительной операции на том же теаре военных действий.
Германия, Вюнсдорф,
Генеральный штаб Сухопутных Войск.
10 марта 1941 года, 08:00.
'Что тут у нас следующее?— генерал-полковник Манштейн, достаёт из папки следующий документ,— так, приказ о подготовке к передислокации Генерального штаба в Восточную Пруссию в Мауервальд. Поближе к Восточному фронту... что ж, это разумное решение — собрать в одном месте всё военное руководство, но вопрос в том — будут ли готовы к этому времени все необходимые помещения? Нет, сомнений в том, что бункеры новой Ставки фюрера и кабинеты Верховного командования вермахта будут готовы в срок, у меня нет, а вот что касается потребностей Генштаба Сухопутных войск и в первую очередь в связи— не уверен... Что?! Предлагается начать переезд 24 июня... В самом начале войны, то есть в то самое время, когда на земле будет решаться судьба Восточной кампании, мы будем трястись в душных вагонах и слушать известия Министерства пропаганды с фронта... Кто же этот гений, который подписал приказ, кхм... Верховный Главнокомандующий, завизировал Рундштедт... А что вновь назначенному Главнокомандующему Сухопутных войск оставалось делать? Начать конфронтацию с первого дня службы в новой должности? Придётся выкручиваться, надо будет послать оперативную группу связистов, чтобы всё проверили там'...
Манштейн берёт красный карандаш и размашистым почерком торопливо пишет внизу свои замечания.
Перечитав, откладывает бумагу в сторону и тянется за новым документом:
' ...Ещё одна директива от Кейтеля... 'О подготовке к операции 'Изабелла''... Скоро я в них начну путаться... 'Изабелла' — это захват Испании и Гибралтара, 'Феликс' — захват Гибралтара, 'Подсолнечник' — развёртывание войск в Африке, 'Марита' — операция в Греции... Шайзе'!
Губы начальника Генерального штаба невольно расплываются в счастливой улыбке:
'Вот где настоящая жизнь! Вот оно счастье для военачальника! И дал мне его фюрер, если бы не он, я бы до сих пор наверное прозябал в должности командира роты где-нибудь в глуши на границе с Польшей... Он возродил германскую армию и вручил её мне... Неважно, что он ни черта не смыслит в военном деле, фюрер поставил во главе вермахта профессионалов, которые исправят его ошибки'....
Манштейн хватается за телефонную трубку:
— Гюнтер, пожалуйста принесите все материалы по операциям 'Изабелла' и 'Феликс', а также последние разведсводки абвера по Испании, включая Гибралтар.
* * *
'Силы республиканцев,— начальник Генерального штаба жадно впивается глазами в документ,— абвер сейчас оценивает численность их армии, состоящей из 21-ой дивизии и бригады примерно в 270-300 тысяч человек. С начала прошлого года, когда было достигнуто перемирие между Хунтой и 'красными' и из Испании были выведены наши и русские военные, а также добровольцы, была проведена демобилизация и армия республиканцев сократилась вдвое. Им противостоят войска генерала Молы и Примо де Ривера. Как это ни странно, точных данных по составу их армий абвер тоже не имеет, поэтому также даёт оценку в 150-200 тысяч. В четырёх танковых бригадах республиканцев около 700 устаревших русских танков, против 562-х немецких и итальянских у Хунты, в основном Т-1 и Т-2. По самолётам равенство, примерно по тысяче штук, значительная часть из которых неисправна. Новейшие самолёты нами и русскими были выведены из Испании при заключении перемирия'.
Манштейн торопливо развязывает тесёмки другой папки с надписью 'Изабелла':
