-Ну, если так начинают развиваться события, то я, по прибытию в Петроград, поставлю этот вопрос перед штабными, пусть начинают разрабатывать план десантной операции, — сказал Канин,— теперь надо решить, какие именно суда привлечь для этой цели.

-Ваше высокопревосходительство, для перевозки войск к месту высадки, например в район Михайловского маяка, я предлагаю использовать минные заградители. Они самые вместительные, могут за рейс пару батальонов перебросить, а уж с них пересаживать на тральщики и другие мелкосидящие корабли.

-А что, всё верно, я думаю это самые подходящие суда для перевозки десанта. Там можно для погрузки и выгрузки боезапаса и артиллерии задействовать минные краны. Да и через минные порты выгрузка быстрей пойдёт, особенно пехотинцев, а не через борт.

-У нас есть несколько старых миноносцев, они сейчас используются в качестве посыльных судов. Их также нужно использовать в качестве десантных, из-за их малой осадки. Можно даже парой пожертвовать ради такого дела, и использовать их как временные причалы. Подобрать из них самые изношенные, и они на полном ходу вместе с десантом выбрасываются на берег. В последующем к ним будут подходить другие корабли, и высаживать своих десантников. В Рижском заливе, использовать канонерские лодки и эсминцы 5-о дивизиона, там же, я думаю, найдется и несколько пароходов и буксиров. Да и баржи есть, их использовать для перевозки полевой артиллерии, а потом в качестве временных причалов. Где-то под Ригой находится понтонный мост, вот он идеально подойдет для этой цели.

-Со стороны моря, и со стороны залива высадку поддержат линкоры и крейсера, и на них можно перевезти по роте-две, или сколько смогут вместить.

-Я вас понял Михаил Коронатович. Всё! Решили! Как только сегодня прибуду в Гельсингфорс, сразу начнем разрабатывать операцию. Было бы хорошо вам самому со всем этим обратится в ставку, только там нам могут помочь и поддержать, если докажем перспективу этого плана. Но так как вы у нас все ещё находитесь на излечении, мы запросим помощь в МГШ, у адмирала Русина, а возможно даже придется обратиться к Его Высокопревосходительству Григоровичу.

-Может вам помогут вот эти мои соображения? — я передал объемную папку Канину. Тут не только о десанте, но также много всяких предложений на разные темы.

— Обязательно прочитаю. Да, Михаил Коронатович, умеете вы удивить, — Канин задумчиво покачал головой. К этому действу присоединился и Герасимов.

— Имея таких подчинённых, вы, Василий Александрович, можете быть спокойны за итог любого плана, разработанного вашим штабом.

-Это точно, Александр Михайлович, — Канин задумчиво посмотрел на меня, я, слегка улыбнулся, а он предложил "по коньячку".

Сопровождаемая потреблением восхитительного шустовского коньяка, беседа продолжилась.

-Василий Александрович, а какое решение принято в отношении "Полтавы"?

-Пока ведутся работы по обрезке корпусных конструкций изуродованной носовой части, и герметизации остального корпуса. Для облечения линкора снимаем противоминную артиллерию, и выгружаем оставшийся боеприпас. Как только максимально облегчим, будем подводить понтоны, поднимем и под охраной отправим в Кронштадт.

-А дальше как?

-Как всегда, соберется комиссия, и будет решать, что с обрубком делать. Пока у нас два варианта. Первый — восстановить её в том же виде, что и остальные линкоры, но это произойдет только после войны. Второй вариант — использовать её для достройки черноморских линкоров. А ваше предложение какое?

-Я бы от первого варианта отказался сразу. Вот второй, да. Он ускорит введение в строй линейных кораблей на Черном море. Я даже предложил бы, в первую очередь — всё, что демонтируют с "Полтавы" — пустить на достройку "Николая I". А с затонувшей носовой части линкора поднять башню и установить её на мысе Церель.

-Но для того чтобы там эту башню установить, это ж какой объём работ надо проделать. Тут за один год не управишься.

-Так значит, под неё уже сейчас надо готовить основание и укрепления. Зато орудийная башня всего-то в тридцати милях от мыса находиться.

-Но там планировали установить орудия на одиночных станках, это будет гораздо быстрей, и менее затратно. А насчет башенной батареи на мысе, поговорим после того, как комиссия вынесет своё решение после обследования линкора.

-Я не думаю что такая комиссия вынесет решение за восстановление линкора.

-Нет, всё же подождем решения.

-Хорошо. И правда комиссии будет виднее, что делать с линкором. Я же сам не видел линкор в каком он состоянии и сужу о степени его разрушения только со слов командира и других выживших с него офицеров.

На этом наш разговор закончился, так как командующий засобирался, ссылаясь на неотложные дела, и направился в порт на ожидавший его корабль. Я тоже попрощался с адмиралом Герасимовым и поехал в госпиталь, но попросил ехать медленно, надеясь, что так будет трясти меньше.

По дороге в госпиталь я вспомнил интерес Канина к моей внешности. Ну, то что я похудел это было и так видно, но этому я не придавал значения, всё списывая на своё ранение и последующее непреднамеренное голодание, но в последнее время на аппетит я не жалуюсь. А в остальном я никаких изменений не ощущаю".

Когда я вернулся в госпиталь, то в фойе подошел к зеркалу, чтобы внимательно осмотреть свою физиономию.

"А что, всё верно, я немного помолодел, это было заметно по подтянувшимся щёкам на моём лице и исчезающей седине на голове. Нет, я определённо помолодел, а это к добру или к худу? Что ещё надо от меня этим экспериментаторам?" Что во всех этих изменениях виноваты именно они, я нисколько не сомневался. "Хотя с другой стороны это даже неплохо, лишь бы я и дальше молодеть не стал, а то, так можно начать пелёнки пачкать. Но, раз так, то у меня появился шанс, что Анастасия согласится на моё предложение руки и сердца. Теперь вот только осталось выбрать подходящий момент и спросить её согласия — всё это вертелось у меня в голове, пока я разглядывал себя в зеркало. Мне вдруг стало как-то не по себе. Стоит перед зеркалом целый адмирал и любуется на свою личность. И что могут подумать окружающие, видя это? Тьфу-тьфу-тьфу. Не дай бог!

III

Оружейник Фёдоров, и его рассказы о фронте.

В двадцатых числах сентября ко мне в госпиталь приехал гость. Им оказался полковник Фёдоров. Последнее время, по заданию начальника Главного артиллерийского управления, он на фронте занимался организацией сбора и ремонта вышедшего из строя стрелкового оружия, которого так не хватало нашей армии. Несколько дней назад его срочно вызвали по делам в управление, где его и дождался мой пакет с некоторыми идеями по стрелковому оружию и не только, а также с предложением встретиться в удобном для него месте. Через адмиралтейство он узнал, что я в данный момент нахожусь в госпитале и решил навестить меня. Вот он и прибыл ближе к полудню.

С утра, как и во все предшествующие дни, я получил свою законную порцию всяких лечебных процедур. Так вышло, что в этот день мною заниматься выпало Анастасии и хирургу Грамсу. Я и сам уже видел, что раны на моей груди затянулись розовой кожицей, хотя там внутри ещё побаливало, особенно при ходьбе. Но главное я чувствовал себя уже вполне нормально, и очень надеялся, что и эта боль вскоре пройдёт. Анастасия после осмотра Грамсом моих ран, вместо того чтобы как и прежде забинтовать меня просто наклеила две марлевые заплатки на мою грудь, как объяснил хирург, с сегодняшнего дня перевязки мне отменили. Я немного расстроился от этого известия. Мне всегда было приятно, когда именно Анастасия возилась с моими бинтами. Но в остальном я был рад и надеялся, как заверил меня ещё вчера Радковский, что через неделю меня ждет медицинская комиссия и выписка из госпиталя.

-Анастасия Степановна, не соизволите ли вы сегодня прогуляться со мной по парку? — задал я вопрос, придержав её за руку, когда она, собрав свой поднос с принадлежностями, собиралась выйти из палаты.

-Господин адмирал, у меня ещё несколько раненых, которым я должна поменять повязки. Когда я с ними закончу, тогда, возможно, провожу вас в парк, а сейчас мне нужно идти.

-Может кто-то другой эту работу за вас проделает?

-Ваше превосходительство.... — а вы свою работу на кого-то перекладываете?

-Да, вы правы, а я нет. Простите меня за мою бестактность. Я сказал явную несуразность. Просто у меня есть желание поговорить с вами на одну очень серьёзную тему. Я с нетерпением буду ожидать окончания вашей работы, сколько бы времени она у вас не заняла. И пожалуйста, это "Ваше Превосходительство", я не хочу слышать от вас, даже если вы обижены на меня. Зовите меня Михаил.

Анастасия несколько раз удивлённо взмахнула своими большими пушистыми ресницами, а потом в её изумрудных глазах промелькнули какие-то искорки, и тут же во взгляде появилось любопытство.

-Вам придётся ждать часа полтора, никак не меньше — проговорила она, выходя из палаты.

-Буду ждать, сколько потребуется.

Чтобы убить время, дожидаясь, когда освободиться Анастасия, я вновь засел за свои записи. Время неумолимо приближалось к той черте, когда она должна освободиться, но тут в палату вошёл Качалов.

-Ваше превосходительство к вам полковник Фёдоров.

Я вначале не понял. Что за Фёдоров ко мне пожаловал? Как мне показалось, что речь шла именно о брате Анастасии. "Интересно с чем он пришел ко мне? — подумал я. Наверно хотел узнать, что ответила сестра на моё предложение. Но вот беда, предложение-то я пока так и не сделал. Только сегодня я хотел с ней об этом поговорить"

-Неужели, Александр Степанович пришёл?

-Нет. Он назвался Владимиром Григоричем.

Я несколько секунд соображал, кто это мог быть.

-А! Я понял тебя. Это, должно быть, полковник Фёдоров Владимир Григорьевич.

-Так я именно это и доложил.

-Ну братец, извини меня. Я немного отвлекся, так что не сразу сообразил о ком речь. Давай пригласи господина полковника, и приготовь что-то перекусить, ну, не мне тебя учить.

Качалов понимающе покачал головой и быстро вышел. Через несколько секунд в палату вошел полковник с лихо закрученными вверх усами. Он с нескрываемым любопытством посмотрел на меня. Я также с нескрываемым интересом разглядывал этого человека, создателя первого в России автомата. Это потом его ученики; Дегтярев, Симонов, Шпагин создадут неплохие образцы автоматического оружия для Красной армии, с которым она разобьёт фашистские полчища.

-Здравствуйте Владимир Григорьевич, спасибо, что нашли время и навестили меня тут. Так уж вышло, что я не смог с вами встретиться раньше. То вас не было на родине, то я в море. В июне я узнал, что вы вернулись в Россию, а мне на тот момент подвернулась возможность побывать в столице. Так опять не судьба. Мне в управлении сообщили, что вы убыли на фронт и наша встреча не состоялась. В дальнейшем я не мог выбраться в столицу и встретится с вами. А потом бои и ранение, так некстати полученное мной. Так что извините меня, что наша встреча происходит тут, а не в подобающем месте.

-Да что вы, Ваше превосходительство, тут извиняться не за что. Это просто счастливое стечение обстоятельств, что я ненадолго заехал в управление, где мне и передали ваш пакет. А то я даже не представляю, когда всё это ещё прочитал бы.

-И, Владимир Григорьевич, давайте без титулований, по-простому.

-Согласен, Михаил Коронатович.

-Вы наверно удивлены, что флотский, да ещё адмирал, ищет встречи с конструктором-оружейником и желает поговорить с ним на предмет, совсем к флотским вопросам не относящийся.

-Да, я поначалу, конечно, удивился, когда увидел что этот пакет от адмирала, но вот прочитав его содержимое, я ещё больше удивился. Хотя ваши громкие дела на море сейчас на слуху у всей армии, но это не объясняет вашей осведомлённости в вопросах технического плана. Мне в управлении сказали, что от вас поступило немало всяких технических предложений и некоторые очень даже своевременные и нужные для нашей армии.

— Вот именно, нужные. Но почему-то всё ложится под сукно или запирается в ящик из которого, если, дай Бог, лет так через десять вынут, когда уже поздно будет.

-Это у наших высокопоставленных генералов всегда так бывает, я по себе знаю, и что-то новое продвинуть ..., — тут Фёдоров покачал головой.

-Всё верно говорите, Владимир Григорьевич, у нас почти во всех военно-технических кабинетах засилие высоких чинов с устаревшими взглядами на способы ведения войны и, соответственно, оснащение армии. Зачем изобретать что-то новое, если есть проверенное старое, вот только техническая мысль не стоит на месте, а движется вперед, несмотря на их взгляды. И это, к сожалению, повсеместно. Но об этом мы с вами чуть позже поговорим.

Я заметил, как Федоров посмотрел на Качалова, который в этот момент накрывал на стол.

-Вы, дорогой Владимир Григорьевич, только что с дороги и вероятно проголодались, да и я ещё с утра, только стакан чая в себя влил, так что прошу к столу там и продолжим наш разговор.

-Владимир Григорьевич, — продолжил я прерванный разговор через несколько минут активной работы челюстями, — как я знаю, вы немалое время находились почти на передовой, что вы можете рассказать о своей поездке. Как обстоят дела на фронте? Вы же наверно видели многое своими глазами, и не только со слов фронтового начальства знаете в чем нуждается солдат.

-Кое-что я, конечно, видел в этих поездках, и постоянно беседовал с кем-нибудь из сопровождавших. И это были не высокие чины, а простые фронтовые офицеры, конвойные казаки или стрелки, иногда это был шофер, если выпадала такая оказия, прокатиться на автомобиле между полками или дивизиями. И в первую очередь все жаловались на нехватку винтовок и патронов к ним, про недостаточность снарядов совсем уж, ужас что говорили. Почти все предвоенные запасы были израсходованные в первые месяцы войны. Ещё не так давно наши батареи получали в день лишь по два снаряда на орудие, которых хватало, как говорили в насмешку, первый снаряд для приветствия восхода солнца, второй для его захода.

О колоссальной нехватке оружия и боеприпасов в русской армии, я знал ещё из своего времени и в довольно приличном объеме, но решил и дальше изображать человека, незнакомого с проблемами сухопутной армии.

-Что, неужто так и было?

-Да, было. Это в последнее время дела понемногу выправляются, но ещё далеко до изобилия. Во всём чувствуется нехватка. "Не позаботились, — говорили они мне, — не заготовили всего того, что было нужно для ведения войны. И после этих слов спокойно посылают людей на убой. Нет снарядов, нет винтовок, нет тяжелой артиллерии, пулемётов также катастрофически не хватает. Почему у германца все есть? Так же нельзя воевать! Да, дела со снабжением нашей армии в начале года были просто ужасны. И мне, зачастую, приходилось слышать эти упрёки, направленные в мой адрес. А что я могу, я ведь простой оружейник, хоть и погоны у меня с двумя просветами и без звёздочек?