С феями шутки плохи...

Мы с Агатой подошли поближе. Волк настороженно глядел на нас янтарными глазами. Пасть у зверя была окровавлена — видно, он грыз капкан от ярости и бессилия.

-Вы откуда взялись? — спросил он. — Хотя и так ясно, что нездешние... А как ухитрились забрести в эту глухомань?

-Проводник завел, — ответила я.

-Это кто ж так постарался?

-Лиса, — вздохнула Агата. — Сказала, что знает, где феин круг, и проводит. Вот и проводила...

-Да-а, ума у вас, гляжу, на двоих не больше, чем у бабочки какой-нибудь, — хрипло засмеялся волк. — Только и хватило, чтобы лисице поверить! Лисице! Ох, насмешили...

-Пойдем, — сказала я Агате, но та уперлась:

-Нет, погоди! Скажите, а если мы вам поможем, вы нас проводите?

-Нет, — сразу ответил волк. — Как только освободите... если сумеете, конечно, — загрызу. И коня вашего — этого мне надолго хватит.

Агата покосилась на меня. Я молчала. Волк, по крайней мере, казался честным. Но именно что казался...

-Да и предупредил же — сунетесь близко, голову откушу, — добавил он.

-А если не сумеешь? — спросила вдруг я. Почему-то говорить волку "вы" у меня не получалось.

-Голову-то откусить? Запросто. Тебе придется наклониться, чтобы добраться до капкана, тут-то я зубами и щелкну.

Он оскалился во всю пасть, показав клыки.

-А если все же не сможешь, проводишь нас до круга фей? Ты подумай как следует, мы ведь уйдем сейчас, а ты что будешь делать? Лапу себе отгрызешь? Или будешь ночи дожидаться, чтобы тобой зайчики поужинали?

-Зайчики? — не понял волк. — А, эти... повезло вам, что они вами не закусили!

Он глубоко задумался, потом сказал:

-Ну что ж... Если сможете разомкнуть капкан и сделать так, чтобы я вас не убил ни во время того, ни сразу после, так и быть, провожу. Только прямо скажу — к самому этому кругу близко не сунусь. Не любят феи нашего брата, да и мы с ними не в ладах. До опушки, не дальше, оттуда и круг, и холм видны, уже не заблудитесь.

-Клянись, — велела я. — И кстати, коня нашего тоже обещай не трогать, куда мы без него?

-Чем клясться-то? — фыркнул волк. — Я в вашего бога не верю, а вы моих не знаете. Я ведь совру — недорого возьму, а как проверите?

-Жизнью клянись. Мол, умереть мне подлой смертью, если нарушу обещание хоть прямо, хоть хитростью, хоть с чужой помощью.

-Вот ведь какие... — вздохнул он. — Хорошо, будь по-вашему.

Я выслушала его, подумала, прикинула...

-Ты посиди тут, — велела я Агате, — я до коня дойду. Возьму кое-что.

-Что, интересно? — спросил волк.

-Ну надо же чем-то челюсти капкана разжать, не сучком ведь гнилым, — пояснила я.

Крепкий сук — это хорошо, сунуть бы его волку в пасть да привязать хорошенько, только силой не выйдет, а добровольно он палку в зубы не возьмет. Ну что ж, попробуем иначе.

-Эй, ты что задумала? — насторожился волк, когда я подошла к нему с веревочной петлей. Он не мог сильно натянуть цепь капкана, только бессильно скалился и лязгал зубами, когда я с третьей попытки накинула петлю ему на шею (доводилось ловить так бодливую козу у няньки на ферме).

Другой конец веревки я перекинула через ствол дерева и потянула.

-Помоги, сестра!

Вдвоем мы натянули веревку так, что волк почти сел на хвост и мог только хрипеть от ярости. Извернуться так, чтобы еще сильнее не покалечить лапу, он не мог.

Навязав узлов, мы вернулись к капкану.

-Стой здесь, — велела я Агате и дала ей нож побольше. Крепкую палку она подобрала сама. — Если кинется, бей промеж ушей и удирай, веревка прочная, должна выдержать.

Признаюсь, силы мне не занимать, но чтобы разжать капкан, пришлось попотеть. Да и не слишком приятно делать это, когда прямо над головой у тебя задыхается огромный зверь, а пена из его пасти капает тебе на руки. Вдруг он бешеный?

Наконец мне удалось просунуть очередную палку меж зубьев капкана (хотела было ножом, да он бы сразу сломался, как перед тем несколько сучьев) и, поднатужившись и навалившись всем весом, сумела чуть разжать жуткие челюсти.

-Давай... — просипела я. Этот капкан, похоже, не на волка ставили, а на медведя! Хотя тогда волк остался бы без лапы сразу, да и этот капкан как бы не раздобил ему кости...

Волк, почуяв свободу, рванулся, оставляя на металлических зубьях клочья окровавленной шерсти, отпрянул назад... и прыгнул. Я едва успела отскочить — страшенные зубы лязгнули прямо у меня перед лицом, — запнулась обо что-то и и упала.

-Это была хорошая попытка, — просипел волк, кашлянул и оскалился. — Но не достаточно хорошая...

Он повернул голову, полоснул острыми зубами по веревке — та распалась, будто бритвой срезали, — и шагнул ко мне, а я все пыталась нащупать нож, понимая, что встать уже не успею.

-А ну пошел прочь! — между волком и мною вдруг встала Агата с занесенной палкой. — Вот чего стоят ваши обещания! А ведь поклялся! Знаешь, что за нарушенную клятву бывает? Не сейчас, так скоро издохнешь, не в этом капкане, так в другом, и никто тебе уже не поможет... Не подходи!

Я все-таки нашарила нож и кое-как поднялась на ноги. Правда, что наше оружие против такого зверя...

Волк, однако, только оскалился злорадно, развернулся и потрусил в чащу, сильно припадая на переднюю лапу.

Агата села на траву и расплакалась, выронив палку. Я не торопилась ее утешать: зверь мог вернуться, а мог затаиться в кустах и подождать, пока мы расслабимся и успокоимся. Но нет, вокруг царила тишина...

-Пойдем, — потянула я сестру за руку. — Надо уйти подальше отсюда, пока не стемнело!

-А что толку, — всхлипнула она. — Вот как раз ночью-то он нас по следу и найдет! А всё я виновата — пойдем посмотрим да пойдем посмотрим...

-С лисой я тоже маху дала, — ответила я, смотала веревку, отвязала Браста и подвела поближе. — Знала же, что она должна как-то сплутовать, но понадеялась, что обойдется. Вот что, полезай-ка ты в седло, я быстрее хожу, а коню твой вес не помеха.

Подсадив ее, я взяла Браста под уздцы да и пошла туда, где над кронами деревьев висело заходящее солнце. Странно, в лесу обычно рано темнеет, но здесь света хватало. Только чуть погодя я сообразила, что это светятся стволы деревьев, подошла чуть ближе, чтобы посмотреть, и поразилась — это были не светлячки, как я сперва подумала, а что-то вроде лишайника, покрывавшего стволы. Днем он был незаметен вовсе на серой коре, а сейчас слабо светился. Кое-где яркими искрами горели крохотные грибочки и переливался пушистый мох.

-Сестрица, — сказала Агата, — гляди-ка...

Я присмотрелась: кое-где огоньки были ярче, и... Похоже было, будто они освещают тропу, как фонари на улицах!

-А стоит ли идти за бродячими огоньками? — спросила я.

-Они не бродячие, они на месте остаются, — возразила Агата. — Думаешь, снова заведут нас куда-нибудь не туда?

-Мы и так уже где-то не там, — вздохнула я и потянула Браста за повод. — Пойдем. Что нам терять? Тут хоть посветлее будет, а если что, вернемся...

-Не вернемся, — глухо сказала Агата, взглянув назад. Я тоже обернулась и поняла: стоило нам ступить на тропу, огоньки позади начали тускнеть, тускнеть, пока не пропали вовсе. Там теперь царил густой сумрак.

-Можно заночевать прямо здесь, с утра-то будет посветлее, — предложила я.

-Лучше еще пройдем, пока хоть что-то видно.

"Ты-то едешь, а я иду", — вздохнула я, но пошла вперед, решив, что поссориться в наших обстоятельствах — хуже не придумаешь. Лишь бы башмаки выдержали, а так — авось не помру. Кажется, теперь мне понятно, откуда взялись в сказках железные сапоги, которые нужно стоптать, чтобы добраться до цели: мы идем всего ничего, но если бродить неделю или месяц, да не по лесу, а по камням, например, только в железных сапогах и доберешься до нужного места...

Браст настороженно фыркнул и остановился, и я очнулась. Чуть не заснула на ходу!

В кустах зашуршало, и на тропу перед нами выскочил крупный волк. Примерно такого же размера, как тот, из капкана, только бурой масти. И, видно, немолодой — на морде у него была заметна седина. За ним появились еще двое, поменьше, этакие недопески.

-Так-так... — произнес бурый волк, глядя на нас в упор. — Ужин сам пришел! Жаль, не вышло дать сыновьям поохотиться, зато все сыты будем... Глядите, дети и учитесь, как коням горло резать! А потом займетесь девицами, далеко они не убегут!

Я снова схватилась за нож, велев Агате:

-Держись крепче за седло! Если что, хлещи коня что есть мочи, может, прорвется, не догонят!

-А ты? — пискнула она.

-А я...

Договорить мне не удалось: волк подходил все ближе, ухмыляясь во всю пасть, его свита заинтересованно смотрела, но тут в кустах снова затрещало, и на тропу прямо между мной и бурым волком выскочил старый знакомец. К слову, он вовсе не хромал.

-Так-так, — произнес он с той же интонацией, что и бурый. — А ты не забыл ли, старик, что это — мои охотничьи угодья? А это — моя добыча!

-Серый, неужто ты жив? — приятно удивился тот, но сделал шаг назад. — А сорока сказала, что ты в капкан угодил, конец тебе...

-Больше слушай сорок, — фыркнул серый. — И убирайся прочь, пока я тебе не напомнил, кто в этом лесу хозяин! И щенков своих забери!

-Ладно, встретимся мы еще как-нибудь... — недобро произнес бурый. — Надо было самому проверить, в самом ли деле ты в капкане. Тогда бы ты точно уже мне дорожку не перешел!

-Ну так ты только и можешь, что беспомощную добычу потрошить, — не остался в долгу тот. — Стар стал да беззуб.

-Зато не бирюком живу, — рыкнул бурый и бочком-бочком убрался в кусты, его недопески, поджав хвосты, ринулись следом, только затрещало.

Я на всякий случай отступила назад, пока не почувствовала спиной Браста — тот ткнулся храпом мне в плечо.

-Идем, — сказал волк, оглянувшись, и медленно потрусил по тропке.

Мы с Агатой переглянулись в полном недоумении.

-Погоди, ты же нас убить хотел! — окликнула я.

-Не убить. Попугать. — Он остановился и повернулся к нам. — Я клятву дал, вы условие выполнили — сразу я вас загрызть не сумел. А вот за эту веревку надо было вас проучить...

-А почему тогда ушел? — спросила Агата.

-Раны зализывал, — мрачно ответил волк. — Да и перекусить хотелось... кого-нибудь, пополам. Идем! Нужно еще до поляны добраться, не здесь же ночевать...

-Почему?

-Потому что это тропа. А по тропе ходят, знаете ли, и не всем понравится о вас спотыкаться, — разъяснил он и пошел вперед, то и дело останавливаясь и принюхиваясь.

Я потянула Браста следом.

-Как тебя зовут?

-Волк. Не видишь, что ли? Можно Серый Волк, я не обижаюсь.

-А по имени?

-Имен здесь не называют, — ответил он, и Агата, дотянувшись, похлопала меня по плечу. Я кивнула, поняла, мол.

-И кто же тут капканы ставит? Вроде такая глушь...

-И в глуши люди живут. Но вам, — Волк повернул тяжелую голову и зыркнул желтым глазом, — туда лучше не соваться. Съедят.

-А говоришь, люди... — протянула Агата.

-Люди. Только вы же разные бываете. Эти вот мясо любят, — фыркнул он, — да понежнее. Так что не проситесь на ночлег даже к ветхой старушке, до добра это не доведет.

-Откуда ты узнал?

-Оттуда, — был ответ. — А много будешь знать, скоро состаришься.

Я повернулась к Агате и приложила палец к губам, мол, хватит болтать.

Шли мы долго, но спрашивать, куда именно, сил уже не было. Только вот вскоре деревья немного поредели, и мы оказались на небольшой полянке.

-Здесь заночуем, — сказал Волк и улегся. — Огня не разводите. Этот лес его не любит.

Я молча кивнула, расседлала коня, обтерла его, как сумела и задала корма. На ночь привяжу, пусть пасется. Воды бы еще только найти...

-Волк, а ручья тут поблизости нет?

-Есть. Но пить из него не советую.

-Я не нам, а коню.

-Пойдем, провожу, — вздохнул он и поднялся. Агата увязалась за нами, одной ей было страшно.

Ручеек оказался небольшим — тут бил родник, а сам ручей, едва успевший проточить начало русла, тут же разливался и исчезал в траве. Кое-как, из шапки удалось напоить Браста, а Волк налакался сам. Впрочем, ему-то что, он ведь здешний!

Вернувшись на полянку, мы с Агатой наскоро перекусили, предложив и Волку, но он только сморщил нос и отвернулся, заявив, что сыт.

Мы кое-как улеглись в обнимку с Агатой: какой смысл дежурить, если рядом лежит Волк? Если ему захочется задрать нас обеих, он это сделает. А если рядом окажется опасность, то всяко услышит и учует ее лучше нашего.

Мне не спалось, все мерещились какие-то шорохи, да еще Браст шумно вздыхал и переступал с места на место, звякал недоуздком, пощипывая траву. Я повернулась, стараясь не разбудить Агату, поняла, что повязка моя съехала, хотела было поправить ее, чтобы не видеть притаившихся в зарослях теней...

Взгляд мой упал на Волка.

На его месте спал, положив руку под голову и поджав босые ноги, человек. Молодой парень, вряд ли старше меня, в кожаной, отороченной серым мехом безрукавке на голое тело и коротких кожаных штанах. Волосы у него были пепельно-русыми, они серебрились в тусклом свете убывающей луны.

Я вздрогнула и прикрыла левый глаз рукой. Волк оказался на месте.

"Оборотень..." — подумала я, и меня пробрала дрожь. Но луна ведь не полная! Хотя кто разберет местных обитателей...

-Что не спишь? — негромко спросил Волк, подняв голову.

Вместо ответа я поднялась и подошла к нему поближе.

-Ты же не просто волк, верно? — шепотом спросила я.

-Разглядела? — фыркнул он и сел. — А, чую. Подарочек у тебя имеется...

-Тебя заколдовал кто-то? Или проклял?

-Нет, я таким родился, — ответил он и потянулся. Теперь, вблизи, я разглядела его лицо — грубоватое, не слишком красивое, но по-своему привлекательное. — Такое у нас частенько случается, особенно если девка любит по грибы ходить в самую чащобу. Вот и насобирала... А я, как подрос, сам ушел в лес искать невесту...

-Нашел? — удивившись такой откровенности, спросила я.

-Нашел, — вздохнул Волк, распахнул безрукавку и показал старые белые шрамы на боку. — Это вот она меня приласкала, чтоб не приставал. А это тот, кого она выбрала, вожак стаи. Не сильно подрал, просто проучил, чтобы знал свое место и не лез вперед старших. Я и ушел. Живу себе один.

-А домой почему не вернулся?

-Что там делать? В лесу лучше.

У меня сама собою дернулась рука — погладить густую шерсть на загривке, но я ее остановила, больно уж недобро сощурился Волк.

-А почему ты мне все это рассказываешь?

-Хочется иногда поговорить с человеком, — ответил он, глядя на меня в упор, — а в деревню не пойдешь, меня там давно забыли, пристрелят еще. Мать померла, а больше у меня никого и нету. Ну так... забредет иногда какая-нибудь девица в чащу, да я себя вспомню в детстве, ну и спрячусь в кусты — ни к чему ей такое счастье.

-Так ты... можешь человеком становиться? — помолчав, спросила я.

-Могу. Но не хочу.

-Я из-за капкана спрашиваю: почему ты не мог превратиться и разжать его? Ты сильный, это видно...

-Потому что капкан железный, это раз, — ухмыльнулся он. — И твой бронзовый ножик меня бы не остановил: ты не охотница, точно в сердце или в горло не воткнешь. А и воткнешь, я все одно успею тебя порвать. Был бы он железным, дело другое...