На границе тучи ходят хмуро... (Агренев-1)

— Моя гибель тяжким грузом ляжет на вашу совесть!

— Как ты меня достал! Отцу послание накарябал? Отлично, теперь принимайся за мемуары. И учти — пока я их не получу, о выкупе разговора не будет.

— Но я хочу...

— Конечно, хочешь. Поведать мне о всех своих делах правдиво, с подробностями и деталями, ничего не пропуская. Ты ведь не собираешься застрять здесь на месяц? Все в твоих руках.

Напоследок словно невзначай "засветив" очень убедительным макетом взрывного устройства, Александр вытянул наружу лесенку, с лязгом закрыл люк и с облегчением снял и скомкал пропитавшуюся потом полумаску. Посидев для собственного спокойствия в доме еще полчаса, но не услышав и малейшего звука снизу (собственно, орать действительно было бесполезно, подвал оборудован на славу), устало поехал в город — до утра оставалось всего ничего, а забот было еще немало.

Неизвестно, что подействовало на Кшиштофа сильнее — измятое письмо, написанное дрожащей рукой сына и с мелкими мазками крови по краям, или аккуратно упакованное и перевязанное голубенькой ленточкой ухо (бантик просто на загляденье вышел), — но в полицию он обращаться не стал. Уже на второй день, ближе к вечеру, купец выполнил первое условие — выставил в окнах своего дома всевозможные цветы и растения, сигнализируя тем самым о полном согласии на выставленные требования. Они были предельно просты: пятьсот тысяч в обмен на жизнь единственного сына, если будет замечена полиция — сумма удваивается. И все бы было хорошо, вот только у похитителя внезапно образовалась куча неотложных дел.

Глава 21

Александр дремал с открытыми глазами в канцелярии, и с успехом бы делал это и дальше, если бы не подошедший строевым шагом вестовой.

— Вашбродь!

Приняв с трудом задавленный зевок за злобную гримасу, солдат зачастил:

— Разрешите доложить, там два важных господина вами интересуются, просят подойти!

— Помедленнее и еще раз. Что за господа мною интересуются?

— Не могу знать!

— Куда подойти?

— У ворот ожидают, вашбродь!!!

Выглянув в боковое оконце, корнет полюбовался на "важных господ" и неслабо удивился. Бесспорно, вестовой не знал, кто к нему пожаловал. Он и сам с некоторым трудом опознал в первом важном господине собственного порученца. Как изменился еще недавно состоявший на государственной службе мастер — дорогая одежда, щегольская тросточка, золотые часы на цепочке и удивительное спокойствие создавали впечатление давно и уверенно преуспевающего человека.

"Да Греве по ходу все первое жалование на смену имиджа пустил! Посмотрим, как он его отработал".

Рядом с оружейник, похожий на бедного родственника, терпеливо стоял невзрачного вида мужчинка. Для создания хорошего впечатления о себе Александр скользнул в транс и не спеша вышел из канцелярии — поздороваться с долгожданными гостями.

Некоторое время назад...

— Господин Греве, вы уверены, что нам не стоит повернуть обратно и расстаться добрыми приятелями? Признаться, все это похоже на неудачную шутку. Вы везете меня из Петербурга в это захолустье, говорите, что ваш доверитель простой корнет и при том упорно не желаете раскрыть мне суть вашего предложения!

— Наберитесь терпения, почтеннейший Вениамин Ильич. Я уверен, его сиятельство вскорости даст вам все необходимые пояснения. А вот и он.

Как только показался офицер, стряпчий стал замечать резкие перемены вокруг. Вытянулся по струнке и замер часовой на воротах, исчезли невесть куда праздно шатающиеся у казармы солдаты, а его спутник встрепенулся и стал приветливо улыбаться. Подошедший корнет заморозил бывалого юриста одним взглядом.

— Рад вашему благополучному возвращению, Валентин Иванович. Вы не представите мне вашего спутника?

— Взаимно, ваше сиятельство. Лунев, Вениамин Ильич, стряпчий.

— Так же рад нашему знакомству. Валентин Иванович, прошу вас проводить господина Лунева в мое скромное жилище, вскоре я присоединюсь к вам.

Всю дорогу стряпчий пришибленно молчал, изредка поглядывая на своего попутчика. Уже в квартире у него вырвался робкий вопрос:

— Вам не тяжело служить... его сиятельству?

Валентин Иванович, помедлив и зачем-то глянув на себя в небольшое зеркало на стене, довольно улыбнулся и ответил:

— Вы знаете, даже наоборот, легко и интересно.

— Простите, а он всегда так?

Стряпчий неопределенно покрутил в воздухе кистью руки и замолчал, не в силах подобрать подходящее определение.

— Такой тяжелый взгляд.

— Так, а чего же вы хотели? Как-никак князь из древнего рода, офицер, под пулями бывал не раз. Тут, батенька, граница всего в шести верстах, и на ней частенько постреливают.

— Нда-с.

Через два часа, сидя втроем за чаем:

— Итак, пожалуй, начнем разговор, господа? Вениамин Ильич, позвольте вначале полюбопытствовать, каков ваш опыт?

Терпеливо и внимательно выслушав длинный монолог стряпчего, Александр задал несколько уточняющих вопросов и довольно кивнул.

— Как я погляжу, у вас обширная практика, это хорошо. Я придумал и хочу получить привилей на две безусловно перспективные новинки. Первая называется "кронк" и является очень удобной и технологичной бутылочной крышкой.

Гость с интересом покрутил в руках экспериментальный образец, продолжая внимательно слушать князя. Второй образчик заинтересовал его еще больше — глянув на чертеж, стряпчий довольно быстро понял, как все действует, но так и не понял, для чего это предназначено.

— ...сразу в двух вариантах — винтовая и поршневая. Эта вещица — назовем ее тюбик для помады, думаю, просто необходима производителям женской косметики.

Что стряпчий, что Греве, слушали хозяина апартаментов, не перебивая, и дружно прикидывали — какие барыши может принести привилегия на такие изобретения? По всему выходило, что патентовать придется не бесполезные умствования, а вещи денежные, пускай и в неопределенной перспективе.

— ...Германии, Франции и конечно же САСШ. Вот это и есть то, зачем я попросил Валентина Ивановича пригласить вас ко мне. Впрочем, возможно вы пожелаете как минимум утроить свой будущий гонорар?

— Я весь внимание, ваше сиятельство!

— Сам по себе привилей в империи и патенты за границей денег не принесут. А вот продажа лицензий... Если вы возьмете на себя труд посетить крупнейших производителей и убедить кого-либо из них оформить таковую, то ваше вознаграждение составит десятую часть ренты.

— Прошу меня простить за возможно неуместный вопрос, но... А чем будет заниматься господин Греве?

"Уже жаба мучает, что ли?"

— Валентин Иванович, разумеется, тоже не останется в стороне от такого важного и нужного дела, но только в пределах империи. Да, едва не запамятовал. Я хочу зарегистрировать свою компанию и товарный знак. Но об этом, пожалуй, пока рановато говорить. Вы ведь еще не дали мне свой ответ? Или вам прежде необходимо немного поразмыслить?

— Да, ваше сиятельство, если вы позволите.

Проводив гостей, князь с облегчением выдохнул — вроде все правильно сделал? То, что стряпчий согласится, сомневаться не приходилось. Даже если он не захочет связываться с продвижением его "изобретений", то перед соблазном заработать по специальности и при этом прокатиться на чужие деньги по заграницам точно не устоит.

Клиент в бункере-узилище не то что дозрел, перезрел даже, встретив своего похитителя радостными всхлипами и толстенным сочинением на тему "Какой же я плохой человек, и почему по мне и папе рыдает горькими слезами каторга".

— Молодец. Будь хорошим мальчиком, и через четыре-пять дней мы с тобой попрощаемся.

— Вы... Вы меня не обманете?

— Ты бы такой же робкий был, когда девиц к сожительству склонял. Веди себя хорошо, и Богом клянусь, что отпущу тебя живым. Доволен?

По возвращении домой Александр надолго залез в наполненную натуральным кипятком бронзовую ванну (больше похожую на расплющенное ведро), где его мысли потекли лениво и обрывками:

"Скорей бы его спихнуть обратно к папочке. А к Соне сегодня не пойду, что я — железный что ли? И так горничная уже охреневает, прихожу как на работу. На полигон хочу, пострелять от души".

Проснувшись оттого, что вода в ванне совсем остыла, растерся до красноты накрахмаленным заботливой хозяйкой полотенцем (мягонькое такое, как среднеабразивная шкурка), подогрелся изрядно надоевшим коньяком и добил остатки позднего обеда-ужина. Сидя за столом, он в очередной раз выискивал слабые места в схеме действий по получению денег, когда от размышлений отвлек затопавший в соседней комнате денщик.

— Савва! Ты-то мне и нужен. Марыся твоя шить умеет?

— Так какая же баба с иголками да нитками не знакома, вашбродь?!

— Тогда пойдем к тебе, вернее к ней — дело важное имеется.

Похорошевшая за прошедшее время вдовушка идею маскбалахона поняла и приняла моментально, клятвенно пообещав не спать и не есть, а пошить такой благодетелю за три дня. Заказав сразу два (в расчете и на Григория), он попросил сохранить изготовление очередной своей придумки в страшной секретности, потому как это есть самоновейшая военная тайна. Уже на улице он пояснил денщику настоящую (вернее одну из многих) причину.

— Это я для охоты на несунов форму специальную придумал, чтобы поближе к ним подобраться можно было. Узнают раньше времени — опасаться начнут, стеречься.

— Ух, Александр Яковлевич! Ну и голова у вас! Сколько живу на свете, а ни разу о таком и не задумался! В службе-то оно куда как сподручнее было бы.

То же самое повторил и Григорию. Тот последнее время заметно переживал, что командир его подзабыл, да и вообще засад не устраивает, хутора больше не потрошит, а премии-то того — заканчиваются.

— Тебя опосля ранения прямо как подменили, командир!

— Бурчишь, как дед старый. Готовься давай: как время свободное появится, начнем на несунов охотится по новому.

— И как энто по новому?

— Даром что ли винтовки пристреливали да на полигоне бегали? Будем нарушителей не у секретов дожидаться, а к соседям поближе. И пусть попробуют мимо пройти...

* * *

Господин Лунев оказался на диво прагматичным человеком, он сходу застолбил именно за собой право окучивать всех заинтересованных в лицензиях лиц, а взамен пообещал подключить к проталкиванию на рынок нового продукта всех своих родственников и знакомых. Получив небрежное согласие, жестом фокусника представил на подпись уже готовый договор и акт приема-передачи заявок, и в тот же день отбыл в столицу — весь в мечтах о грядущем денежном изобилии. А Греве... Поначалу было обиделся, что такой лакомый кусок пронесли мимо его рта, но вскоре и думать об этом забыл, жадно слушая князя: перспективы тот рисовал — закачаешься! Действительно, тут не до каких-то там патентов, тут дела посерьезнее будут.

— Александр Яковлевич, но ведь это не заводик получается, а фабрика натуральная! Пять цехов, десять прессов, куча другого недешевого оборудования — и это я еще не рассчитывал собственно оружейное производство! Вы так уверенны в доходности ваших патентов и привилегий?

— Вы сомневаетесь в моем слове?

Александр притомился спорить с оружейником и невольно соскользнул в транс.

— Я... нет, ваше сиятельство, никоим образом! Просто хочу устроить все самым наилучшим образом, а тут такой размах. Потребуются очень большие вложения, и мой долг предупредить вас об этом.

— Валентин Иванович. Надо, так надо. Рассчитывайте пока смету расходов с небольшим запасом и подробнее, пожалуйста. Вы уже определились, где будем размещать производство?

— Есть подходящее место рядом с Сестрорецким казенным заводом, но больно уж цену ломят, говорят курорт недалеко. Рядом с Тулой свободных земель почти нет — разумеется из тех, что пригодны для наших нужд. Если только приобрести несколько мелких участков и объединить их? В другие места я попросту не успел — торопился выполнить порученное вами дело.

Выпроводив наконец чересчур перевозбужденного Греве, корнет принялся разбираться в прихваченной рукописи. Знакомство с автобиографией семейства Ягоцких так захватило Александра, что он засиделся до полуночи, по нескольку раз перечитывая избранные места и делая выписки на память — поистине убойное чтиво. Взятки, уход от налогов и подлоги, мошенничество с векселями, тесная дружба с контрабандистами по обе стороны границы, описание общих гешефтов с коллегами по ремеслу, мелкий шантаж, полторы дюжины приневоленных к постели девиц, пара-тройка изнасилованных, забитый до смерти должник. Настоящие многостаночники, одним словом. С некоторой даже обидой обнаружилось полное отсутствие признаний по его случаю, а ведь в непричастность или незнание автора отчего-то не верилось.

"Вот ведь купеческий сын! Даже в такой ситуации что-то выгадывает. Может, стесняется до конца душу излить? Придется бедняжке помочь вспомнить действительно ВСЕ! Или уже хватит? Ну уж нет, каяться, так каяться, не дело на полдороге все бросать".

— Никак у меня не выходит о выкупе договориться, Стефан.

Сильно похудевший и уже немного завшивевший узник завалился спиной вперед на кучку грязных тряпок, не в силах переварить такую новость. Открыв и закрыв несколько раз рот, как рыбина на крючке, он пришел, наконец-то, в чувство.

— Папенька отказывается платить?

— Нет. Наоборот, прямо жаждет.

— Тогда... тогда вы не хотите меня отпускать, да?

— Хочу. Очень!

— Вы запутали меня, я ничего не понимаю. В чем же препятствие?

— В тебе, Стефан. Я же сразу сказал, что переговоры о выкупе буду вести ПОСЛЕ того, как получу твои признания.

— Я все! Поверьте мне, умоляю.

— Что-то пока не получается. Ты что, надеялся, что я не знаю про все твои грешки? Так что твоя свобода в твоих же руках! А то ведь уже сегодня вечером мог бы быть дома.

Уже на следующий день, точнее вечер, довольный корнет добавил к получившемуся бестселлеру последнюю дюжину страниц. Пускай их было мало, зато весили они как весь остальной текст — пять убийств, не считая "заказа" на него самого, имена пары проворовавшихся чиновников, кое-какие грешки городского полицмейстера, данные на всех значимых посредников-контрабандистов в их уезде. Самым же интересным было всего одно коротенькое предложение. Имя и адрес человека, который подрядился его убить.

— Эй, парень!

В этот раз Александр выбрал на роль курьера подростка лет тринадцати, застенчиво поглядывавшего на стайку смеющихся девчонок впереди, а сам изображал пьяненького приказчика.

— Рубель заработать хошь?

Девчонки моментально были позабыты, а в глазах загорелся неподдельный интерес пополам с опаской — вдруг чего непотребное надобно?

— Ну, хочу.

— Тогда вот тебе записка, вот тебе рупь. Отнесешь в дом Ягоцких. Знашь хоть где энто?

— Да хто ж их не знает, дяденька.

— Доставишь в аккурат к восьми пополудни. Я вишь приболел чуток, нельзя мне щас на глаза к хозяину. Весточка хорошая, так ты под это дело ишшо себе денежку попроси. Только того, не подведи — ровнехонько в восемь, понял?

— Благодарствую, дяденька, будьте здоровы...

Последние слова паренек произнес особенно почтительно, довольно улыбаясь вслед уходящему в строну ближайшего кабака мужичку с замашками барина. За пустячную работу целковый отвалить, вот дурень-то.