Кто я?

Как далеко, и, одновременно, так близко. Всего лишь покопавшись в памяти можно восстановить все те шалости, что они проделывали здесь. Но этого не вернуть. И нет больше мародёров.

Сириус. Как он горевал о Джеймсе, о Лили, о Гарри... Они были его семьёй, его близкими. К Гарри он относился как к сыну, да нет — все они так относились к нему. Он был их малышом, их маленьким мародёром...

Ремус помнил взгляд друга, когда тот понял, что никого из Поттеров больше нет. Раненый зверь, пожалуй это было наиболее точное определение. Смертельно раненый... Казалось, из его глаз исчесло всё то солнце, весь тот свет и задор. Теперь это был уже не тот Сириус. Нет, он не стал жестоким или излишне злым. Он просто замкнулся, не доверял никому, отдалился от всех. Даже от него, Ремуса. Они уже не говорили по душам, да и вообще — когда в последний раз они говорили? Нет, не по делам Ордена Феникса, а просто по-дружески? Несколько лет назад, он даже не мог вспомнить даты.

Не было болше мародёров, не было больше их дружбы, казалось, вместе с Джеймсом умерло и прошлое.

Профессор глубоко вздохнул. Сколько раз он уже размышлял об этом? И к чему могли привести эти мысли? К меланхолии, к медленному, но верному жалению самого себя. Одинокого, заброшенного...

Нет, он давно уже не думал об этом. Просто сегодня был особый день... Ещё одна бессмысленная жертва в череде точно таких же... Молодой, совсем ещё молодой, впереди была жизнь... Но кто-то отобрал всё это, ради прихоти, желания... Бессмысленно, бесчеловечно. Они обвиняли оборотней в жестокости, а чем волшебники отличались от них? Оборотни хотя бы убивали ради пропитания, чего же ради была эта смерть, пожалуй, не знал никто.

Ремус посмотрел на лунный серп ярко светивший на ночном покрывале. Скоро, уже совсем скоро.

* * *

Атан сидел на холодном и жестком камне. На северной башне, которую он выбрал местом своих раздумий, было тихо и спокойно. Именно этого спокойствия сейчас не достовало душе парня. Ветер обдувал его со всех сторон, но он казалось не замечал этого.

Убийца...

Да, он был именно им. Безжалостным, лишавшим жизни просто так, ради цели, достижение которой было весьма сомнительно. Он вновь сделал это...

"Второй раз? Ну и как ощущения?" — спросил он у самого себя и честно ответил — "Погано..."

Всё произошло так быстро, жертва даже не успела закричать, а всё было кончено. Пустые глаза, обмякшее тело с тихим стуком упавшее на пол.

Тогда он ничего не почувствовал. На автомате он приказал Василиску убратся обратно, а сам поспешил скрытся под мантией-неведимкой.

Убийца...

Он был всё ещё там, когда на крик одной из первокурсниц, шедшей по коридору, сбежались учителя. Он видел, как та же девчонка без чувств падает на пол... И не мог уйти, он просто стоял там и смотрел, даже не обращая внимания на мельтишивших вокруг волшебников.

Убийца...

Прошелестело у него над ухом. Он даже не понял, сам ли сказал это, или же это слова кого-нибудь другого.

Убийца...

Он и не заметил, как остался один, лишь на стене ярко светилась выжженая надпись. Он сам сделал это, сам написал всё, что хотел от него отец.

Потом также тихо он развернулся и пошёл подальше от этого места.

И пришёл сюда. Он уже несколько часов сидел здесь. Не двигаясь, смотря в одну точку... Солнце село, взошла луна, загорелись звёзды, а у него в голове крутилось лишь одно слово.

Убийца...

Такой же как и его отец, такой же, как и его служащие. Он ничем не лучше. Ну, может, сейчас и лучше, немного, но пройдёт ещё немного времени, и он сам станет таким — безжалостным, хладнокровным...

"А ты разве не хочешь? Не об этом мечтаешь? Сравняться с отцом, стать таким же, как он?" — вновь прозвучал вопрос.

"Не знаю..."

Сейчас он и вправду ничего не знал. Как бы ему хотелось забыть. Чтобы весь этот день просто выпал из памяти... Но нет, этого не произойдёт.

Совесть, оказывается, она и у него есть, пусть и немного извращённая. Атан усмехнулся, он уже начинал острить, пусть даже с самим собой.

Всё пройдёт, он привыкнет. Станет таким как отец... станет!

* * *

Ремус наконец то освободился из плена своих воспоминаний. Оказывается он всё это время был тут не один. Только сейчас он заметил одинокую фигурку, сидевшую на самом краю башни. Один из студентов, это точно, силуэт слишком мал для взрослого.

Он осторожно подошел и положил руку на плечо подростка, тот ощутимо вздрогнул и поднял глаза. Ремус тут же убрал руку, будто обжегшись. О, боже, на него смотрели глаза Лили, такие же — цвета молодой листвы, вот только выражение этих глаз было совсем другим. Настороженное, скрытное холодное... На мгновение в этих глазах промелькнуло недоумение и страх, но это было почти неуловимо, так как подросток сразу же справился с собой.

— Мистер Стронг, что вы здесь делаете? — спросил он с трудом, справляясь со своим голосом.

— Вышел подышать, — лаконично ответил тот.

— Подышать? Вы знаете, что уже давно должны быть в своей гостиной?

— В гостиной? Но ещё только полдевятого, ещё есть полчаса...

— Нет. С сегодняшнего дня в школе введён новый режим, все ученики сразу после ужина должны находится в своих гостинных.

— Я не знал, — так же коротко ответил подросток, и Ремусу показалось, что тот чем то расстроен. Неужели смерть одного из учеников повлияла даже на этого холодного слизеринца? И Ремус не знал, как отреагировать на эту мысль... У него никогда не получалось утешать, да и вряд ли Стронг нуждался в утешении. Но на всякий случай Ремус спросил:

— Что-то произошло? — В конце концов помогать ученикам было его обязанностью как учителя.

"Что-то произошло?"

Для Атана это прозвучало словно звон сирены. Что здесь нужно этому прихлебателю магглолюбца-директора? Зачем он появился здесь? Вначале Атан испугался. Да и кто просил этого Люпина подкрадываться к нему, и, ни с того, ни с сего, класть руку на его плечо. Да он чуть было не упал.

А теперь этот жалостливый взгляд... Неужели он вообразил, что с ним что-то случилось? Или, не дай Мерлин, он переживает по поводу этой смерти? Нет, он правильно выбрал — он не слабак, он такой же как отец и будет следовать за ним!

— Нет, ничего... — грустный и тихий голос... И правда, что могло произойти?

— Думаю, эта смерть подействовала на всех нас.

О, боже, он и вправду решил что ему — Атану — не всё равно! Да если бы и так, кто дал ему право вот так подходить и лезть к нему в душу? Больше всего Атан терпеть не мог этих притворных сантиментов, почему люди считают что имеют право лезть тебе в душу? Так было всегда, и обычно он использовал подобные чувства в своей цели. Сейчас же... это раздражало. Ему просто хотелось побыть одному.

— На меня ничто не подействовало, особенно смерть какого-то грязнокровки.

"Это стоило того, как дёрнулось лицо профессора, видно ,я и вправду задел его за живое. Но почему это не приносит мне радости? Обычно злость других действовала на меня иначе..."

— Да как ты смеешь... — даже голос Люпина дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Ты не имеешь права рассуждать о жизни других людей, щенок!

— А вы не имеете права называть меня щенком! — Атану никогда не нравились животные клички, а уж назвать его всего лишь щенком было явным оскорблением... Но, похоже, профессора не интересовало его мнение.

— Он был твои однокурсником! Твоим ровесником, как ты можешь... — его голос сорвался: — Нет, ты не щенок, ты — змеёныш, такой же как и...

— Как кто? Как мои сокурсники-слизеринцы? Так? — хм, как быстро он выходит из себя. Даже неинтересно.

— Нет, не слизеринцы, не только они... — тут профессор замолчал, видимо, он и так понял, что наговорил лишнего, а уж спорить с учеником было и вообще неприемлимым. — Мне жаль тебя.

Атан чуть ли вновь не упал. Жаль? Этому профессоришке жаль ЕГО? Он хоть знает, кто он такой? Нет, конечно же, не знает... Но, в любом случае, он — Атан — выше жалости, он не позволит, чтобы его жалели. Боялись, ненавидели — да! Но не жалели!

— На ваше месте я бы пожалел того грязнокровку... — нет, он не купился второй раз на ту же самую уловку, но взгляд его стал ещё более злым.

— Мне жаль его, — признал Люпин — Но тебя больше. Ты не знаешь, что делаешь, что говоришь... Ты никогда не любил. Если бы ты знал, какого это, то не стал бы так говорить о человеческой жизни. А теперь — вставайте, мистер Стронг, я провожу вас в вашу гостинную.

— Ещё одно распоряжение директора? — поинтересовался Атан, тем не менее, вставая.

— Да, а теперь поторапливайтесь, я не хотел бы затратить на это всю ночь.

— Как скажете, профессор...

Больше они не говорили, каждый из них был погружен в свои мысли. У Атана же в голове всё ещё прокручивались слова Люпина.

"Ты никогда не любил..."

Глава 15

На следующее утро Атан встал с большим трудом. Наверное, главной причиной этого было то, что он долго ворочался, пытаясь заснуть. Сон же его сморил только под утро, когда солнце уже медленно поднималось над Запретным лесом. А потому, сегодняшнее пробуждение было очень трудным, особенно если учесть прескверное настроение парня, вызванное вечерними событиями.

Он одёрнул полог и заметил, что в спальнях уже никого нет, также никого не было и в гостиной, в которую он спустился едва одевшись.

"Неверное, все уже на завтраке" — подумал Атана и уже хотел выйти из слизеринской гостиной, как заметил небольшую книжку, лежащую на полу рядом с камином.

"Дневник Грейнжер, интересно, удалось ли им что-нибудь узнать из него? А, неважно..."

Атан быстро занёс книжку в спальню и спрятал среди своих вещей. Потом решил всё же отправится на завтрак, который должно быть давно начался.

Он ещё только подходил к залу, когда услышал голос Дамблдора. Этот его тон, который он использовал в сегодняшней речи, довольно сильно отличался от того мягкого и успокаивающего, которым он "потчевал" их обычно. Сегодня это был голос огорчённого и несколько холодного человека, Атана даже удивила эта метаморфоза, произошедшая с его врагом всего за одну ночь. А может быть, это и была его истинная сущность?

— Дорогие ученики! Вчера вечером произошло страшное событие. Один из студентов, один из вас умер, — послышался резкий вздох удивления, испуга и сожаления, потом раздались и чьи-то всхлипывания. — Терри Бут. Он был отличным студентом, хорошим другом и, самое главное, он был молод...

Именно на этом моменте в речи директора Атан достиг двери и, не колеблясь, открыл ее, проходя внутрь. Со спокойным, даже несколько заносчивым выражением лица он прошел за стол Слизерина и занял привычное место. Атан не обращал внимания на взгляды учителей, полных негодования, ни на укоризненные взгляды учеников, ни на их перешептывание. Какая разница, что они о нём думают?

Дамблдор прочистил горло, он тоже смотрел на Атана, однако ничего не сказал и вновь переключил своё внимание на зал.

— Эта потеря тяжела для всех нас, и мы, безусловно, никогда не забудем мистера Бута. В память о нем будет установлена табличка в зале наград, и он всегда останется жить в наших сердцах.

Директор замолчал, молчали и все ученики — они переваривали услышанное. Особенно расстроенным выглядел стол факультета Рейвенкло, а уж на декана, профессора Росток, и смотреть было страшно, насколько она была подавлена.

Дамблдор вновь заговорил, и голос его звучал ещё глуше, ещё тише.

— Но его смерть не была случайностью. — Ученики, до этого в основном сидевшие с поникшими головами, выжидающе посмотрели на директора, в их глазах был страх и удивление... Однако договаривать директор не стал. Следующая его реплика уже была связана с другим.

— В связи с этим этими событиями в школе будут введены чрезвычайные меры безопасности. Прежде всего, Министерство магии особым приказом приставило к школе отряд Авроров, которые будут находиться здесь круглый год, обеспечивая покой и безопасность учеников. Во-вторых, все передвижения учеников за пределами школы запрещены, исключением будут только уроки, на которые вас будут сопровождать учителя. Ну, и, в-третьих, с этого дня после ужина ученики должны оставаться в гостиных своих факультетов. Вот, пожалуй, и всё, за более подробным разъяснением вы можете обращаться к старостам или деканам. А теперь приятного аппетита.

С этими словами Дамблдор опять сел на своё место, однако ученики что-то не спешили приниматся за еду. В основном за столами царил дух растерянности, страха и непонимания.

* * *

Слухи в школе распространялись быстро, и уже с утра многие поговаривали об убийстве. Когда же деканы пришли за ними чтобы сопроводить к завтраку, эти предположения стали обретать реальную оболочку. А сейчас им сказали правду, и она никого не обрадовала, лучше бы всё это было мифом. Аппетита не было, и потому студенты полушепотом обсуждали, что же послужило причиной смерти Терри, а также выражали соболезнование его девушке Ханне Аббот.

За слизеринским столом картина была несколько иная, но и там особой радости никто не выражал, в основном студенты сидели, тихо переговариваясь между собой, делясь соображениями на этот счёт или просто обсуждая свои дела. Атана же привлёк разговор Блейза и Миллисенты, девушка как всегда оказалась одной из самых осведомлённых.

— Я же тебе говорила, что кого-то из грязнокровок убили! — тихо прошептала она другу.

— Говорила, ну и какая нам-то разница? Одним грязнокровкой меньше, одним больше...

— А такая... Говорят что Тайная комната вновь открыта! — казалось это заявление возымело эффект разорвавшейся бомбы, так как большинство учеников сидящих ралом с Миллисентой насторожились и выжидательно посмотрели на неё.

— А ты откуда узнала? — спросила у неё Пенси.

— Да так, птичка на хвосте принесла... — но долго секреты она держать не умела, да и не хотела. — Ну ладно, ладно я встала рано и слышала, как Снегг говорил об этом Драко.

Вот тут всё внимание переключилось на Малфоя — младшего, однако тот подтверждать или опровергать что-либо не стал, а расспрашивать его побоялись. Зато Атан услышав кое-что очень заинтересовавшее его, решил удовлетворить своё любопытство.

— Постой, ты сказала, что Тайная комната вновь открыта? Значит, когда-то это уже бывало?

— Да, четыре года назад её тоже открыли, вот только смертей тогда не было, лишь несколько грязнокровок оцепенели и всё, — довольная вниманием к своей персоне поведала Миллисента.

— Это всё? — Атан даже поразился скудности информации.

— Ну, всего не знает, пожалуй, никто, кроме самого директора и профессоров, ну возможно некоторые Гриффиндорцы, — чуть-чуть обиженно сказала слизеринка.

— А кто открыл комнату?

— О, а вот это самое интересное! — Миллисента заметно оживилась. — Комнату открыла Джинни Уизли, тогда первокурсница, гриффиндорка!.. И это девочка из добропорядочной магической семьи, где грязнокровок буквально на руках носят! — насмешливо добавила она.

Атан же пропустил последнюю реплику мимо ушей, сосредоточив всё своё внимание на гриффиндорском столе, собираясь найти эту девчонку.