Кто я?

— Я же говорил, твой настоящий дом — Хаффлпаф. И как ты в Слизерин попала?

— Шляпу обманула, — Миллисента лукаво улыбнулась. — А как ты попал, гриффиндорский мальчик?

И вновь ушла от него, оставив последнее слово за собой.

* * *

Ремус сидел в своем кабинете, за очередной чашкой чая, размышляя о том, как пройдет его следующее занятие с Атаном. Приближалось Рождество, и их встречи придется прекратить, чему он был совсем не рад. И у Дамблдора уже было какое-то задание для него на эти две недели, скорее всего опять связанное с оборотнями, теми немногими, кто еще не присоединился к Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Ремус не очень любил шпионскую деятельность, притворство вообще было противно ему, но когда просил директор, он не мог отказать. Не имел права. А еще он хотел выяснить кое-что, что не дававшее ему покоя. То, почему он все еще занимал должность преподавателя по Защите от Темных Искусств. Он понимал, что Люциус Малфой ничего не делал просто так, поэтому гадал, что же послужило причиной? Почему тот не стал добиваться его увольнения?

Ремус не обольщался, он знал, что был не слишком крупной рыбешкой, к тому же рьяным противником Того-Кого-Нельзя-Называть, поэтому ни о каком заманивании на другую сторону не могло быть и речи. И все же...

Раздавшийся стук заставил его вздрогнуть.

"Интересно, кто там?"

* * *

Атан так и не решился постучать. Просто стоял и смотрел на дверь, как будто пытаясь сосчитать все прожилки старого дуба, из которого она была сделана. Все было так просто и так сложно. Но он был еще не готов.

"Возможно завтра. Или послезавтра. Или на ближайшем занятии..."

Наверное, вообще не стоило сюда приходить, лучше бы он, как и собирался, отправился с Миллисентой в гостиную сразу после того, как все любители плюй-камней стали расходиться. Атан и сам не ожидал, что ему понравится находиться в той компании, во всяком случае он не чувствовал себя там лишним, хотя и мало что понимал в самой игре.

Послышались чьи-то неторопливые шаги, Атан прислушался, они доносились откуда-то справа. Будет не очень хорошо, если кто-то застанет его тут, тем более после отбоя, когда все студенты должны находиться в своих гостиных. Сделав несколько осторожных шагов, чтобы его не услышал профессор Люпин, он почти побежал прочь от комнат преподавателей.

— Кровь...

Чей-то шелестящий голос заставил его остановиться. Неужели снова?

— Теплая. Вкусная. Еще...

Атан знал, что ему не стоит идти туда, откуда звучали эти слова. Ничего хорошего из этого не получится. Он помнил, что было в прошлый раз. Но, несмотря на сотни доводов против, он шел на голос, звучащий все отчетливей.

Впереди, в одном из закоулков, он в свете факелов увидел какую-то неясную фигуру. Пламя прыгало, так что понять, кто это было невозможно. Сделав еще несколько тихих, осторожных шагов, приглушая дыхание, чтобы оно его не выдало, Атан шел вперед. Кто бы его там не ждал. Или что?

— Он тут, можно?

Атан замер.

— Рано.

Второй голос был другим, звучал повелительно и властно. И был, несомненно, мужским.

— Уходим.

Услышав последнее распоряжение, Атан побежал, он не мог позволить им уйти, так и не выяснив, кто они. Один из голосов точно был ему знаком, но вот откуда? Если только... но это было невозможно!

И все же он опоздал. Когда Атан добежал, то говоривших уже не было. Посмотрев себе под ноги, замер. Неужели это?.. Опустившись на колени, дотронулся пальцами до безжизненно холодного тела и, не нащупав пульс, понял, что было и вправду слишком поздно.

Несколько секунд он, оторопело, вслушивался в то, как бьется его собственное сердце, отдававшееся гулом в ушах. В том что случилось его вины не было, но тогда почему он чувствовал себя так плохо?

Проследив за тем, куда смотрят потухшие глаза Эрни МакМиллана, Атан побледнел. На стене кровавым рваным подчерком было выведено всего два слова:

"Наследник вернулся".

* * *

— А, Сириус, это ты, — Ремус, слегка улыбаясь, стоял в дверном проеме, разглядывая в полутьме коридора знакомую фигуру своего друга.

— Ты ожидал кого-то другого?

— Да нет, кому еще нужен старый оборотень вроде меня?

— Рем, ты как всегда, — Сириус чуть поморщился явно неудачной шутке приятеля. Внезапно он заметил, что тот переменился в лице. — Что-то случилось?

— Нет... я... — Ремус замер, как будто прислушиваясь к собственным ощущениям, — что-то беспокоит его.

— Его?

— Волка, — коротко пояснил он и, даже забыв закрыть дверь, быстро куда-то зашагал, вынимая палочку.

— Вот вечно с ним так, — проворчал Сириус, следуя за своим приятелем.

Некоторое время они молчали, наконец, аврору это надоело.

— Что ты хоть чувствуешь?

Ремус остановился у поворота, принюхиваясь. На человеческом лице этот явно звериный жест выглядел неуместным и диким. Люпин закрыл глаза, сделав пару тяжелых вздохов, как будто успокаивая себя или, возможно, что-то внутри себя.

— Кровь.

Сириус посерьезнел.

— Где?

— Там, — Ремус указал куда-то направо, и аврор побежал в том направлении, сам же Люпин остался на месте, пытаясь успокоиться. Запах действовал на волка, словно магнит или маггловский наркотик, дыхание становилось все тяжелее, словно перед трансформацией, а сердце стучало быстро, гулом отдаваясь в ушах. Он сжал зубы, подавляя желание впиться ими в кого-нибудь. Нельзя поддаваться, минутная слабость и весь контроль разлетится вдребезги, словно хрупкаяфарфоровая чашка.

Наконец ему удалось отогнать сознание зверя, дыхание постепенно успокаивалось. Надо было идти следом за Сириусом, чтобы тот не наделал глупостей.

— Ступефай!

Заклинание, прозвучавшее в тишине коридора, заставило его перейти на бег.

* * *

Утро было безрадостным, ученики, притихшие и понурые, сидели за своими столами, украдкой бросая взгляды на пустующее место за столом Хаффлпафа. Мало кто из них прикоснулся к завтраку, большая часть тарелок с едой, так заботливо приготовленной домовыми эльфами, осталась нетронутой. Даже слизеринцы были молчаливы и подавлены, изредка о чем-то переговариваясь друг с другом.

— Но ведь он был чистокровным, — прошептал один из первогодков-слизеринцев более старшему товарищу. Но тот лишь холодно посмотрел на него и мальчик замолчал, вновь посмотрев на Хаффелпавцев, которым в этот день приходилось труднее всех.

Никто из студентов не понимал, что происходит. Страх, недоверие, скорбь все смешалось в какой-то тугой комок и требовало выхода. Они хотели ответов.

Наконец директор, видимо решивший, что завтрак можно заканчивать, поднялся со своего места, привлекая к себе взоры учеников. Они ждали.

— Попрошу минутку внимания, — начал он, дожидаясь, когда стихнут последние пересуды. — В связи с последними трагическими событиями, произошедшими в нашей школе, Министерство и Попечительский совет постановили закрыть её, прервав ваше обучение. Завтра утром, во избежание дальнейших происшествий, сразу после завтрака вы все будете отправлены по домам, мы уже послали сов с уведомлениями для ваших родителей, оно обо всем знают. Сегодня уроки отменены, весь день вы будете находиться в гостиных своих факультетов. Более подробно обо всем вам сообщат деканы ваших факультетов, все возникающие вопросы так же будут решаться ими. У меня к вам есть только одна просьба — сохраняйте спокойствие, мы сделаем все возможное для вашей безопасности.

Дамблдор закончил свою речь, но студенты продолжали молчать, все еще не до конца веря в услышанное.