Кто я?

— Я Атан Бартольд Стронг, — с таким же пафосом назвался он. Малфой выглядел немного обескураженным.

— Стронг? Никогда не слышал, ни о каких Стронгах...

— О, эта фамилия мало кому известна... — таинственно начал Атан. — На протяжении нескольких столетий наша семья держалась в тени, и вела свои дела по-тихому... — при этих словах Малфой улыбнулся. Он хорошо знал, что означали слова "вести себя по-тихому". — Даже детей в школу предпочитали не отправлять, обучение было домашним. Я — первый Стронг за последние четыреста лет, который обучается в магической школе, — бегло врал Атан. Он даже специально не готовился, но как только он начал говорить, ложь складывалась в его голове в целую картинку. Губы Драко в очередной раз растянулись в улыбке, трудно было сказать, поверил ли он, но смотрел он на Атана уже более дружелюбно. — А кто были эти двое? — спросил Атан, желая перевести разговор на другую тему.

— Грязнокровка — это Гермиона Грейнжер, лучшая ученица школы, — Малфой презрительно скривился. — И её верный пёсик — Уизли, из самой нищей семьи в мире. У его родителей больше детей, чем у эльфов-домовиков, и все они такие же рыжие. Они — Гриффиндорцы и любимчики Дамблдора... Эй, что с тобой? — спросил Драко, заметив, что лицо Атана застыло, словно восковая маска, а глаза стали ужасно злыми.

— Ничего, совсем ничего... — уже спокойно сказал парень, справляясь с собой. Нельзя позволить Малфою догадаться о его неприязни к директору.

— А, ну ладно... — не стал любопытствовать Драко, что-то ему подсказывало, что этого лучше не делать. — А на какой факультет ты хотел бы попасть?

— Слизерин, думаю, я попаду только в Слизерин, — ответил Атан. Внезапно с верхней полки послышалось тихое шипение, и изумлённый Малфой увидел, как его новоиспечённый приятель спокойно поднялся со своего места и достал оттуда средних размеров змею. Судя по окрасу, она была ядовитой, и даже со всей своей тягой к похвальбе он вряд ли согласился бы взять её на руки. — Знакомься, это Тантал, — сказал Атан, поглаживая змею по гладкой чешуйчатой коже. Той это определённо нравилось, и она мягко шипела от удовольствия. — Да не бойся, она не кусается, во всяком случае, без особых на то оснований. — Добавил он, заметив, что Драко побаивается Тан. Естественно, под "основаниями" он подразумевал приказ.

— А ты знаешь, что в Хогвартсе запрещено иметь змей? — спросил Малфой — младший, всё ещё настороженно глядя на змею. "Может быть, она и не кусается, зато шипит очень убедительно!" — решил для себя он.

Ответить на вопрос Атану не удалось. Двери купе в очередной раз открылись, и на пороге возникла пухленькая черноволосая девушка в тёмно-синей мантии. Она была явно из чистокровных, и Атан помнил, что ещё на платформе девять и три четверти, когда он видел её впервые, она держалась с таким апломбом, как будто бы она — королева — снизошла до посещения простых смертных. Правда, сейчас "её королевское величество" было явно чем-то взволновано. Её курносый, непропорционально маленький для такого круглого лица носик был весь красным, так же как и глаза. Было видно, что она плакала.

— Драко... милый... эти... там... малыши.... — совершенно бессвязно тараторила она.

— Замолчи, у меня голова раскалывается от твоих причитаний, — резко сказал Малфой, и девушка, мгновенно перестав всхлипывать, замолчала. — А теперь спокойно объясни мне, что произошло! — велел он.

— Третьекурсники дерутся во втором вагоне, — выпалила она.

— Ну а я тут причём? — лениво спросил Малфой, было видно, что его не очень-то интересовали какие-то третьекурсники.

— Но ты же староста... — не очень уверенно начала она.

— Ты тоже староста! — заявил Драко.

— Э-э-э... ну... я... не знаю! Если бы они сражались на палочках... А они уже давно их побросали и дерутся в рукопашную. Сейчас там творится Мерлин знает что! — последнее предложение прерывалось частыми всхлипываниями, в её глазах уже стояли готовые вот-вот пролиться слёзы. А Драко просто патологически не мог выносить плачущих женщин, можно сказать, у него была на них аллергия. Пенси же он не мог выносить вообще, а уж хнычущую Пенси... В общем, выбор был только один, если он, конечно, не хотел утонуть в водопаде её слёз и причитаний.

Тяжело вздохнув, он поднялся.

— Ладно, дела зовут. Встретимся в Хогвартсе, надеюсь, ты всё же попадешь в Слизерин. Хотя, с такими наклонностями, где тебе ещё быть? — сказал он Атану и вышел. Обрадованная Пенси засеменила следом за ним.

Глава 6

И вот, наконец, из-за очередного поворота показались башни Хогвартса. Замок, освещённый сотней огней, ярко сиял, привлекая к себе внимание. Атан, переодевшийся в хогвартскую мантию, сидел, уткнувшись головой в книгу. Но он не читал: буквы, словно диковинные звери, пробегали у него перед глазами, отказываясь складываться в слова. Атан волновался. А вдруг они догадаются? Что будет тогда? Но отступать было уже поздно и потому оставалось только довести свой план до конца.

Наконец поезд остановился, и Атан, уменьшив с помощью заклинания книгу и положив её в карман, взял Тан, которая тут же обмоталась вокруг его руки, и вышел из купе. На перроне было многолюдно, разношерстная толпа шумела, но внезапно сквозь весь этот гомон прорвался резкий бас:

— Первогодки, сюда! Первогодки!

Подойдя чуть поближе, Атан увидел огромного человека, окруженного стайкой притихших малышей. Рядом с ним они казались ещё мельче. Сам Атан не знал с кем ему идти — вместе со старшекурсниками, или же вместе с малышней.

Внезапно кто-то окликнул его по имени, это был его недавний знакомый Драко Малфой. Он стоял около одной из карет, в которую были запряжены фестралы. Атан изучал этих существ в Думстранге, он и раньше мог видеть этих существ, они в огромном количестве бродили рядом с замком, в котором он жил. Раньше он никогда особо не интересовался этими существами, пока на уроке ему не рассказали, что видеть их могут лишь те, кто наблюдал чью-то смерть. И Атан даже знал, чью смерть...

Один раз, года три-четыре назад, вместо того, чтобы остаться на зимние каникулы в Дурмстранге, он решил отправиться домой. Это было ошибкой... Отец поначалу не хотел, чтобы он приезжал, но потом согласился. Атан и сам не знал, почему, возможно, он решил, что это будет хорошим уроком для него. Вначале каникулы шли как обычно: утренние встречи с отцом, занятия в библиотеке, игра в квиддич... В общем, ничего необычного, пока однажды, когда он возвращался вечером из библиотеки, он не услышал какой-то шум в холле. Это было странно, ведь отец не говорил, что к ним должен был кто-то приехать. Осторожно, чтобы остаться незамеченным, он спустился вниз, и увидел троих волшебников, облачённых в чёрные мантии. Он знал, что это были Упивающиеся Смертью — слуги его отца. Но тут Атан перевёл взгляд за их спины и... увидел того, кого они привели сюда. Каркаров — директор Дурмстранга, сейчас он выглядел не таким лощеным и самоуверенным, как несколько дней назад, когда произносил поздравительную речь в школе. Он вообще был каким-то не таким: смотрел только вперёд, шел только тогда, когда ему велели, да и взгляд его был каким-то стеклянным. Дождавшись пока своеобразная процессия пройдёт дальше, Атан последовал за ними. Он догадывался, что они направляются в большой зал — место, где обычно проводились все их встречи. Раньше он не особо-то интересовался, что на них происходит: как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Но сегодня был особый случай, он не смог удержаться и не полюбопытствовать, что же Каркаров здесь делает. Нет, Атан догадывался, что тот был Упивающимся, но прямых улик у него не было, а подойти к директору и спросить об этом было бы чистым мазохизмом. Дверь за Упивающимися осталась чуть приоткрытой, и Атан воспользовался подвернувшейся возможностью.

Отец был уже там, как обычно, он восседал на своеобразном троне, сделанном из чёрного дерева. Больше мебели в зале не было, из-за этого он казался ещё больше и ещё мрачнее. Упивающиеся поклонились Тёмному лорду, Каркаров тоже, правда, действовал он скорее как заводная механическая кукла. Оставив его стоять в центре, они благоразумно отступили на несколько шагов назад. Один из Упивающихся поднял палочку и прошептал что-то, видимо, снимая заклятие. Каркаров, замотал головой, будто бы только что вынырнул из воды, и осоловело огляделся по сторонам. Увидев, перед кем он стоит, тут же упал на колени.

— Вот ты и вернулся мой "верный" Упивающийся, — с некоторой долей издёвки сказал Тёмный Лорд. — Ведь ты был верен мне? — он особенно подчеркнул последнее слово, будто бы спрашивая.

— Только вам, мой Лорд! — с жаром ответил Каркаров.

— Да? А до меня дошли совсем другие новости, можно сказать, опасно другие, — спокойно сказал Волдеморт, а Упивающийся нервно зашевелился, опасаясь поднять глаза на своего господина.

— Я всегда был верен вам и только вам! Тот, кто говорит иное — лжец!

— Люциус, слышал — тебя назвали лжецом? — развлекаясь, спросил Темный Лорд у одного из Упивающихся, стоявших чуть вдалеке. Конечно же, тот слышал каждое слово, но этим вопросом Лорд лишь подчёркивал то, что ждёт от него ответной реплики.

— Слышал, мой Лорд! — Люциус грациозно поклонился. — Слова предателя немного значат для меня, но я всё же прошу у вас позволения отомстить.

— Отомстить? За что? Разве ты никогда в своей жизни не лгал? — спросил Лорд, ситуация становилась всё интереснее и интереснее.

— Лгал мой Лорд, но только ради вашего благополучия, — ответил Малфой, отвесив ещё один поклон.

— Ну, тогда тебя с полным правом можно назвать лжецом, — констатировал Тёмный Лорд. — Хотя, раз ты так заботишься обо мне, я всё же позволю тебе получить отмщение, но только позже. Вначале нашему другу предстоит узнать, в чём его обвиняют. Я же не зверь, я дам ему возможность защититься, — сказал Волдеморт, хотя отлично знал, чем всё это закончится.

— Так вот, мой дорогой Каркаров, недавно Люциус узнал, что ты ведёшь тайную переписку с Орденом Феникса, а именно, с Дамблдором. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Ничего, мой Лорд. Я бы никогда не осмелился предать вас...

— Никогда, говоришь? Знаешь, "никогда" — это слишком расплывчатое определение. Никогда не говори никогда! Поэтому я тебе не верю!

— Мой господин, это всё ложь, Малфой специально наговорил на меня, он хочет занять моё место. Я же ваш лучший помощник, я всегда был рядом с вами!

— Наговаривает, говоришь? Возможно... — Лорд выглядел немного задумчивым, глаза сузились, превратившись в красные щёлочки.

— Я никогда не стал бы врать вам, мой Лорд, — уверенно и спокойно проговорил Люциус, для того, чтобы создать более выгодное впечатление он даже скинул привычный капюшон, открывая спокойное аристократическое лицо. — Вспомните, он не отвечал на ваш вызов, отказываясь прибыть к вам.

— Да, это серьёзный довод. У тебя есть оправдание? — спросил он у Каркарова.

— Я присутствовал на Рождественском обеде, там было множество учеников, не мог же я аппарировать к вам у них на глазах.

— Хм, возможно и не мог... У тебя есть ещё какие-нибудь улики, Люциус?

— Да, мой Лорд, — ответил Малфой с улыбкой шулера, который вот-вот вынет из рукава козырный туз. — У меня есть одна улика. Когда мы прибыли в школу, чтобы сопроводить Каркарова к вам, он был в своём кабинете и собирал вещи. Увидев нас, он попытался бежать и использовать портал. К счастью, я не позволил ему улизнуть, — при этом лицо Каркарова побелело как полотно, видно было, что он уже не надеется на спасение.

— Надеюсь, ты проверил, куда переносит этот портал? — спросил Тёмный Лорд.

— Проверил. Хотя я и так догадывался об этом...

— Покороче, Люциус, у меня есть ещё много важных дел, и я хотел бы успеть их закончить, — угрожающе сказал Тёмный Лорд, намекая, что если он не успеет выполнить хоть кое-что из намеченного, то Малфой за это поплатится.

— Конечно, мой Лорд. Так вот, этот портал вёл на территорию Запретного леса, в Хогвартс, — торопливо закончил он.

— Ну, что ты скажешь на это? Или ты просто решил проведать Дамблдора, как директор директора? Обменяться методиками воспитания, так сказать? — спросил Волдеморт у трясущегося от страха Упивающегося. — Нечего сказать? Ну, что же, тогда поговорю я. Знаешь, я ожидал это. Ты всегда был слишком мягок для Упивающегося, поэтому-то я и поместил тебя на непыльную работу директора. И чем ты отплатил мне?

— Простите, мой Лорд... — судорожно проговорил Каркаров, пытаясь справиться со своим голосом.

— Простить? — его смех, словно гром, разнёсся по всему залу. — Ты явно забыл, с кем разговариваешь. Тёмный Лорд никого не прощает и ничего не забывает! Ты совершил неверный ход и скоро поплатишься за него. Перед смертью ответь-ка на один вопрос — почему?

— Вы спрашиваете почему? — его хриплый сдавленный смех был почти не слышен. Это был смех приговорённого. — Ответ очень прост, по-идиотски прост. Мой сын, вы убили его.

— Дариус? Этот несмышлёныш, едва закончивший школу? Я не убивал его, ты забываешься, это были Авроры, — пренебрежительно ответил Тёмный Лорд, для него сын Каркарова не имел никакого значения, он был лишь одним из многих глупых подростков, которым захотелось приключений на свою голову. А он умел пользоваться этим, вот и всё.

— Нет, его убили вы, мой Лорд, — сказал Каркаров, поднимаясь с колен. Отчаянье придало ему душевных сил, он не боялся, ему нечего было терять, он и так проиграл. — Вы знали, что он не справится с заданием, и всё равно послали его!

— Мерлин, я и не знал, что ты так дорожишь своим отпрыском, — язвительно сказал Волдеморт. — Значит, я был прав, считая тебя мягкотелым неудачником. Ты недостоин того, чтобы жить. Люциус, можешь позабавиться с ним, — сказал он, поворачиваясь к блондину.

Тот, казалось, только и ждал этого приказа. Тут же взлетела вверх рука, держащая палочку, и пыточное проклятие обрушилось на Каркарова. Но, прежде чем заклинание достигнет его, Каркаров посмотрел на Малфоя и тихо проговорил:

— Когда-нибудь и твой сын станет разменной монетой в игре нашего Лорда. Вот тогда ты поймёшь...

Это было не проклятие, не предсказание, а просто констатация факта. Люциус тяжело вздохнул, но продолжил своё "дело". Сейчас с Драко всё хорошо, а что будет дальше — ещё трудно загадывать...

Атан широко раскрытыми глазами наблюдал за творившимся перед ним действом. Каркаров был его преподавателем, и весьма неплохим, между прочим, а так же хорошим директором. Атану было жалко его, и что-то внутри призывало его к спасению этого волшебника. Но разумом он понимал, что уже ничем не может помочь ему. Что один маленький недоучка-волшебник может сделать против четырёх сильных колдунов? Правильно, ничего. Тем более, пойти на это — значило предать отца, а на это Атан вряд ли бы решился. Нет, он не любил отца, да и как можно было любить этого холодного, жестокого человека? У него не было иллюзий на этот счёт, это только в младенчестве отец казался ему самым лучшим, самым добрым и вообще самым-самым. Но дети склонны к самообману, и поэтому можно простить его тогдашние представления... Сейчас он знал, что испытывает к отцу — уважение, он уважал его за то, кем он был, вне зависимости от того, как к этому относились остальные. Тут ему вспомнились слова Оливандера — "ужасные, да, но великие." Вот именно: его отец был великим человеком, и Атан собирался стать похожим на него.