Караван к Наташке 1

"Робяты... Ему всегда нравилось это древнее слово" — вспомнил Затонов, запуская полученные данные в виртуалку.

Уже через пяток минут анализа Павел еще раз убедился, что со стратегическими талантами Зальцберга в планировании боя ему никогда не сравниться. Даже в худшем из вариантов Джастина вероятность успешного прорыва к аномалии превышала целых семьдесят процентов. В лучшем — почти девяносто пять! У всех наработок друга был только один весьма существенный с точки зрения Затонова недостаток — в фарватер целым мог зайти только один "Волкодав". Выбор, чья конкретно должна быть эта машина, не предусматривался. Долететь почти гарантированно до Наташки могли только Павел с Сюзанной. Следовательно, задуманное Затоновым, Джастин уже давно предположил. У него во все времена были великолепные аналитические таланты. Не учел, конечно, подполковник Зальцберг наличия на борту одной маленькой коробочки в личном сейфе Павла. А если бы узнал? Без всякого сомнения, немедленно открыл бы огонь по "Волкодаву" командира. Ма-а-аленькая такая коробочка. Тьфу, тьфу, тьфу! Об этом даже думать нельзя!

* Пиндос - слово с длительной историей, сегодня применяемое для пренебрежительного названия граждан США, в особенности американских военнослужащих, действующих за границей.

* * *

Фломастеры у Кирилла через несколько дней все-таки появились. Воодушевленный Сашка — интерес, проявленный им к новым знаниям, скорее можно было назвать жадностью — попытался нависнуть у герцога над плечом, когда тот следующим утром сел переписывать учебники из файл-сервера. Чтобы избавить слугу от чрезмерного любопытства, Кирилл посадил его расшифровывать вчерашнюю скоропись и заносить ее в другую тетрадь набело. Это решение оказалось очень большой ошибкой — мало того, что из-за дикого количества клякс Сашкина работа никуда не годилась, так еще сам горе-переписчик уже через десять минут был густо измазан чернилами. Синие с постепенным переходом в черно-бурый цвет пятна — железо, бывшее в составе чернил, окислялось на воздухе довольно быстро — усеивали обе руки, щеки, нос, лоб, губы и даже кончик языка. Вероятно, Сашка, когда писал, высовывал его от усердия и облизывался, не замечая, что губы уже заляпаны. Герцог со смехом подвел парня к маленькому зеркалу из полированной бронзы. Смущению слуги не было предела. Вот тогда-то, помогая Сашке отмыться, и поделился идеей. Разукрашенный разводами парень — полностью удалить пятна с лица не удалось, и ежевечерняя прогулка к многочисленным подружкам все равно на сегодня отменялась — с энтузиазмом принялся за дело. Как он протянул скатанный в войлок из овечьего пуха фитилек в тонкую трубочку, осторожно высушенной до окаменелости над огоньком свечи стрел-травы, Кирилл вначале не понял.

— Так сперва самую тонкую нитку, что у тетки Джулианы нашлась, просунул. Затем уже сухой фитиль втянул. Когда чернилами пропитался и набух — хрен выдернешь. А потом только очень точно обрезать фитилек надобно.

Хватало Сашкиных самоделок ненадолго — полчаса, сорок минут писанины максимум — затем приходилось брать следующий. Но писалось ими легко и, главное, кляксы как таковые исчезли полностью. После обязательной теперь ежедневной трех-четырехчасовой переписки герцогской скорописи — слуга каким-то образом умудрялся довольно аккуратно и притом быстро выводить буквы и цифры на бумаге, одновременно практически с первого раза запоминая все правила и формулы — Александр, сняв затычки с тыльной стороны фломастеров, заново пропитывал фитили чернилами. При этом, что было уже совсем странно, совершенно не пачкался.

Лавочник, у которого все учащиеся академии покупали писчие принадлежности, однажды поинтересовался у Сашки, почему тот, беря каждый раз несколько новых тетрадей из драгоценного папируса, плюс обычные из желтовато-серой бумаги и большой глиняный бутылек чернил, совершенно не покупает гусиные перья. Неужели его работники недостаточно качественно их делают? Или сырье плохо высушено? В ответ герцогский слуга показал последнюю страничку своего блокнота, в который всегда записывал расходы, до половины заполненную его теперь уже почти каллиграфическим почерком. Лавочник настолько впечатлился ровными достаточно тонкими линиями письма, что как с ножом к горлу пристал, требуя открыть секрет нового пера. Сашка, явно не будучи дураком, перед тем, как показать образец и раскрыть технологию изготовления, оговорил себе половину прибыли от продажи фломастеров.

Новое средство для письма вызвало фурор у студентов, преподавателей и, в первую очередь, штатных писцов академии, занимавшихся тиражированием книг. Лавочник, чтобы удовлетворить резко возросший спрос, открыл небольшую мастерскую по изготовлению фломастеров, наняв трех новых работников. И даже немного усовершенствовал конструкцию, вставив на клею короткую тонкую трубочку с фитилем в чуть более толстую, наполненную чернилами. Новых фломастеров теперь хватало на значительно больший срок.

Попытка другого торговца, снабжавшего канцелярскими принадлежностями королевский дворец и управление столичного градоначальника, повторить технологию без разрешения, вызвало разбирательство в городском суде Санкт-Михаэля. С треском проиграв дело, торговец, впрочем, как и все другие желающие изготавливать и продавать фломастеры на территории королевства — увы, лицензионные законы пока на всю территорию Европы не распространялись — отныне обязан был отдавать большую часть прибыли Сашке, который вовремя обеспокоился получением привилегии.

Кирилл, узнав об этой истории и отказавшись забирать у Сашки честно заработанные им золотые, только расхохотался — в его представлении между новой информацией и деньгами уже давно стоял знак равенства. Во всяком случае, теперь не требовалось вообще тратиться на хозяйство и текущие расходы — внезапно получивший небольшой, но устойчивый доход слуга взял все на себя, мотивировав появление первоначальной идеи никак не у него, а у герцога.

Как-то, после разучивания новых приемов мечевого боя в большой келье сэра Алексия, друг детства граф Кристиан Ризенштайн как с ножом к горлу пристал к герцогу:

— Кирюха, давай колись, почему на лекции перестал ходить? Ну, никак не похож ты на больного, — граф демонстративно потер шею. Вчера на тренировке Кирилл, не рассчитав силу удара деревянного меча, хорошо вмазал своему товарищу по детским забавам. Конечно, посмеялись и забыли — уже через несколько часов от синяка и следа не осталось. А вот сейчас граф припомнил — ну не может хворый так махаться. Да и вообще на Наташке болеют очень редко. Как правило — старики, которым за пару сотен лет давно перевалило. Хотя, конечно, мало кто доживает до преклонного возраста — погибают в боях задолго до того.

Герцог огляделся — на лицах всех парней, допущенных к изучению новой школы мечевого боя, был заметен явный интерес. Долго не раздумывая — все равно когда-нибудь придется сказать — выложил:

— Знания Создателей изучаю.

— О-о-откуда взял?! — заикаясь, удивленно протянул Кристиан.

Мгновенно посыпались бесчисленные вопросы. Сэр Алексий, сначала призвав к тишине, обвел грозным взглядом молодежь, а затем долго и упорно объяснял, почему необходимо держать доступ к драгоценной информации в тайне. Доводы барона были четкими и предельно понятными. Тут же была принесена клятва — хранить доступ герцога к неоценимым знаниям в строжайшем секрете. И только после этого Кирилл ответил на часть вопросов:

— Круглая Наташка, круглая. Мы действительно сделаны по образу и подобию Создателей. Звезд на самом деле бесчисленное количество, просто с нашей планеты видно только три, включая наше солнце Инти.* Откуда у меня доступ? Не скажу — сам еще полностью не разобрался. Когда? Хоть сегодня. Заходите через двадцать минут, как раз успею пот после тренировки смыть. Только еще раз предупреждаю — ни одной живой душе!

Возбуждение и энтузиазм у парней, когда они услышали о возможности приобщиться к знаниям Создателей, были неимоверными. Ввалились в герцогскую келью заметно раньше во главе с бароном Стоджером. И опять посыпались вопросы. Кирилл, в конце концов, сунул в руки товарищей курс математики с первыми двумя тетрадями физики — герцог уже строчил ее — и выгнал весьма падкую на знания компанию в соседнюю келью графа Ризенштайна, заодно возложив обязанности по переписыванию и оформлению скорописи теперь уже на молодых дворян.

Сашка возликовал — от надоевшей до генайчиков писанины его освободили, оставив право изучать рукописи. Теперь, обеспечив благородных поденщиков всем необходимым для работы, он взялся за переплетное дело. За пару дней одиннадцать тетрадей превратились во внушительный толстый том начального курса математики. Парни переписывали, одновременно старательно изучая новые знания.

А после сытного обеда вся компания отправлялась верхом на облюбованную герцогом поляну. Там они до одури махались деревянными мечами, осваивая школу боя Создателей — теперь между ними особых секретов не было — обсуждали планы по завоеванию и индустриализации Европы — другого способа объединения континента под рукой Кирилла никто предложить не смог — варили на костре сытную мясную похлебку, ели, запивая прихваченным с собой наторианским и... пели песни из коллекции, обнаруженной герцогом в файл-сервере, отстукивая ритм на донышках мисок. Почему-то больше всего им нравилась песня из старого-старого комедийного сериала:

Опять скрипит потёртое седло,

Судьбе не раз шепнём: "Мерси боку".

Увы, собакам их несколько не очень-то слаженные голоса не понравились — у барона Голдсмита совсем не было слуха. Кирилл с Лоном в этом отношении не далеко от друга ушли. После попытки воем подпевать, все псы — у графа Кристиана и сэра Стоджера были волкодавы из того же отличного помета, что и у герцога — на время спевок изгонялись подальше от поляны.

Нужны Парижу деньги — "се ля ви",

Судьбе не раз шепнём: "Мерси боку".

Что такое "Париж", "Се ля ви" и "Мерси боку" они уже выяснили.

Что интересно, гепард в желании повыть собак почему-то не поддержал. Зверюга лежал, положив свою голову Кириллу или Сашке на колени, и тоже звонко отбивал ритм, дотягиваясь своим длинным хвостом до пустого котелка.

* Инти (кечуа inti, аймара inti "солнце") — бог Солнца в мифологии инков.

* * *

— Внимание! Сто двадцать тысяч до контакта с противником, — раздался в динамиках шлема голос Зальцберга. — Принимаю командование на себя.

Возражать Павел не стал — наработки Джастина, ему и в бой вести. Молча переключил командный канал с ведущего режима на подчиненный. Затем, повернулся к Сюзанне:

— Милая, сейчас мы немножко повоюем. Увы, но до места назначения всем "Волкодавам" добраться вряд ли удастся. Будет жарковато. Выбирай — боевой коктейль или состав номер одиннадцать.

— Сколько у меня времени? — деловито поинтересовалась девушка.

— Пять минут, не больше, — не глядя на бортовые часы, ответил он.

— Вполне успею, — счастливо улыбнулась капитан Мартинес. Хлопнув по замку привязных ремней, всплыла над ложементом — в корабле пока еще была невесомость — подтянулась к Павлу и, одним движением стянув с его головы не застегнутый еще шлем, поцеловала.

Уже заново затягивая ремни, сказала:

— Я люблю тебя, Пашенька, — и тут же добавила, как само собой разумеющееся: — А коктейль, конечно же, номер два. Для первого я недостаточно тренирована — могу не выдержать при слишком большой нагрузке. Второй же для меня — в самый раз. И обращаться с зенитными турелями меня все-таки довольно долго и тщательно учили. Надеюсь, хоть немного, но смогу помочь тебе.

"Слишком многословна" — отметил Павел, натягивая шлем и герметизируя комбинезон. До него вдруг дошло, что все она прекрасно понимала с самого начала. Не хотела отвлекать его, потому и молчала, делая вид, что все в порядке. Затонов поразился — и представить не мог в весьма опасной ситуации такого самообладания у хрупкой с виду девушки.

— Пятнадцать минут до контакта, — опять прозвучал голос Зальцберга. — Генераторы к бою! Переход на ручное по готовности. И про стимуляторы господа не забывайте, — и тут же поправился, вероятно по телеметрии определив количество участников приближающегося сабантуя: — Уважаемая дама и господа.

— Si, il mio Generale * — не преминула подпустить ответную шпильку капитан Мартинес.

В динамиках послышался одобрительный смех пилотов.

— Молодец, девочка! Так держать! — добавил майор.

В другое время Павел, без всякого сомнения, набил бы морду этому высокородному британцу — осмелился так фамильярно и свысока назвать его невесту. Но только не в этот момент — Джеймс со всеми своими недостатками сейчас готовился умирать за Сюзанну. Никто ведь, когда Джастин предложил свои варианты, даже не заикнулся против. Без какого-либо обсуждения парни приняли дорогу в один конец.

Переключив управление на ручной режим, взглядом спросил девушку о готовности. Уловил опускание ресниц и нажал клавишу включения дозатора. Сюзанна чуть поморщилась — не очень-то приятное ощущение от входящей прямо в сонную артерию иглы — но тут же улыбнулась ему.

Затем запустил свой инъектор и начал сосредотачиваться.

— Блокирующий, — предупредил Зальцберг через пару минут.

Кратковременная тошнота привычно подступила и исчезла — Джастин разрядил генераторы своей пушки в направлении противника. Теперь генаи тоже вынуждены управлять своими машинами только в ручном режиме. Смотреть на реакцию девушки подполковник Затонов не стал — стимуляторы уже работали, справится. А отвлекать внимание от приближающихся кораблей противника — полсотни генаев, остальные упрямо висели у входа в фарватер — было уже нельзя.

Клюнуло пока только двадцать процентов? Ничего, всех скоро раскрутим!

— Начали! Скольжение вправо вниз пятьдесят! Разобрать цели по указаниям моего командного канала. Работаем парни!

Сходу на полтинник тянем? Круто начинаем! Но "Волкодаву" с его отличной маневренностью вполне по плечу. Затонов, уже беря на прицел "своего" геная, почувствовал какую-то до боли знакомую аналогию.

"В бой идут одни старики" — всплыло в подсознании название старого-старого еще двумерного фильма.

Гашетка, расцветающая защитными полями цель, и яркая вспышка, на доли секунды ослепившая радио-оптические сенсоры — машина врага не выдержала сосредоточенного удара пушек сразу двух "Волкодавов" и превратилась в разбухающий неровный комок плазмы. Буквально рядом тут же взорвался еще один чужой истребитель — вторая пара землян тоже сумела безошибочно взять прицел.