Волчица и пряности. Том 1

— Как я спущусь, если ты не отойдёшь в сторону?

Хоро вела себя не так, как прежде. Но лишь услышав её, Лоуренс понял, как сильно он хотел встретить её счастливое лицо и радостный голос. Он отошёл, разочарованный тем, что Хоро ему не рада. Видя, как она принимает сверху какой-то свёрток, не обращая на него внимания, он почувствовал себя ещё неуютней. И понял, что не в силах скрыть свои чувства.

— Ну, не спи на ходу! Вот, это тебе. Бери быстрее и пойдём.

— Что?.. Э, да.

Лоуренсу в руки впихнули свёрток, и Хоро повела его вглубь тоннеля. В свёртке что-то тихо звякало. Похоже, те, кто освободил Хоро, додумались забрать что-то из добра, изображая ограбление. Сверху спустился кто-то ещё, и крышка люка захлопнулась. Тоннель вновь погрузился в кромешную темноту. Лоуренс широким шагом двинулся во тьму. Говорить с Хоро он не мог.

Этим тоннелем они должны были идти до конца, затем свернуть направо и идти вдоль левой стены, пока снова не упрутся в тупик. Тогда им следовало подняться наверх и залезть в повозку, которая доставит их к другому подземному ходу.

Когда они добрались до нужного тупика, Лоуренс взобрался вверх и трижды стукнул в потолок. Если человек наверху не смог подъехать, им придётся искать другой путь. Но отверстие открылось, крытая повозка была над ними. Снова прозвучало "Перион" и "Нумай", и Лоуренс пролез в повозку.

— Пока всё идёт нормально... — сообщил сидящий в повозке работник и помог Хоро забраться внутрь. Он знал, что она — воплощение волчицы, но вид её волчьих ушей его ошеломил. Впрочем, он сумел улыбнуться и произнёс:

— Наши дела всегда таят в себе сюрпризы.

Затем он ловко закрыл отверстие в мостовой каменной плитой.

— Там внизу ещё один человек.

— Всё нормально, ему нужно забрать лестницу и потом подняться в другом месте. Он передаст другим работникам сведения о гильдии Медиоха.

Видимо, гильдия Милона потому работала с такой невероятной эффективностью, что учитывала все детали и заранее принимала меры на возможные случаи. Работник положил на место доску и поспешно пробормотал: "Ну что ж, желаю удачи", потом забрал у Лоуренса и Хоро свёртки и сошёл с повозки. Послышалось "но!" возницы, и повозка двинулась. Пока что, казалось, всё идёт по плану.

Всё, кроме поведения Хоро.

— Как хорошо, что ты цела и невредима.

Лоуренсу с трудом выговорил это, не запнувшись, на большее его не хватило. Хоро сидела напротив Лоуренса и слушала, одновременно пытаясь развязать платок у себя на шее и прикрыть им голову. Затем она недовольно уставилась на Лоуренса и, наконец, ответила:

— Неужели ты так рад, что я цела и невредима?

Лоуренс чуть не ответил "да", но прикусил язык. Из-под капюшона на него смотрели глаза, горящие гневом. Что это с ней? Или ей плохо?

— Ты! Ну, назови моё имя!

Что ж, если она способна говорить таким тоном, значит, всё не так плохо. Однако под её напором Лоуренс отшатнулся.

— Хоро... да? — первое, что пришло в его голову.

— Я Хоро Мудрая!

Лоуренсу казалось, что она не говорит, а рычит. Что её так разъярило? Он бы с радостью перед ней извинился сколько угодно раз. В общем, из-за Лоуренса её поймали. Или в заточении с ней так обращались, что ей больно об этом говорить?

— Я могу назвать по именам всех и каждого, кто когда-нибудь за всю мою жизнь меня опозорил. И, похоже, сейчас в этот список мне придётся внести ещё одно имя — твоё!

С Хоро действительно плохо обращались, решил Лоуренс. Однако такую рассерженную Хоро он уже видел — ещё в деревне. Девушки, похищенные разбойниками и головорезами, так себя не ведут. Если сейчас Лоуренс ляпнет что-то не то, он лишь подольёт масла в огонь. Текли минуты. Вскоре Хоро, которую его молчание, должно быть, доводило до кипения, поднялась со своей скамьи и наклонилась к Лоуренсу. Она протянула вперёд свой кулачок, дрожащий и стиснутый так, что костяшки пальцев побелели. Их лица находились на одном уровне, взгляд Хоро упирался в глаза Лоуренса, будто стараясь прожечь их насквозь. Разжав руку, Хоро ухватила Лоуренса за куртку. Её рука оказалась слабой, как и можно было предположить по её облику. Он, однако, не пытался вырваться. "Какие у неё длинные ресницы".

— Я же говорила тебе, я хотела, чтобы ты меня спас.

Лоуренс немедленно кивнул.

— Я... я была совершенно уверена, что спасать меня придёшь ты... пфф... при одном воспоминании меня просто разрывает от злости!

Лоуренс внимал ей, приходя в себя.

— Ты же мужчина, значит, ты должен был хотя бы появиться на поле боя! Всё из-за тебя, это только из-за тебя я так опозорилась...

— Но сейчас с тобой всё хорошо, верно? — перебил Лоуренс, не дав ей договорить. Она с очень недовольным видом закусила губу и отвернулась. Помявшись немного, Хоро кивнула с таким тоскливым видом, словно выпила что-то горькое... Возможно, Хоро приняла за него кого-то из пришедших за ней работников гильдии Милона и сказала что-то, что могла сказать только ему. За эти слова Хоро и была так рассержена, считая, что они её опозорили. Подумав так, Лоуренс приободрился. Он был уверен, что войди туда к Хоро он, то точно увидел бы то выражение лица, о котором мечтал. Он медленно взял Хоро за хрупкие плечи и легонько прижал к себе. Сначала Хоро противилась, но потом сдалась. Лоуренс видел, как её торчавшие под платком ушки обвисли. Гнев на её лице остыл до раздражения.

Обойди Лоуренс весь мир, скопи он кучу денег — не добыл бы то, что было сейчас прямо перед ним.

— Это же так прекрасно, что с тобой ничего не случилось.

После этих слов сердитые глаза Хоро медленно скрылись за веками. Потом Хоро кивнула, чуть поджав губы.

— Пока у тебя эта пшеница, я не умру, — сказала Хоро, ткнув пальцем в нагрудную суму Лоуренса. Оттолкнуть руки Лоуренса, по-прежнему держащие её за плечи, она не пыталась.

— Для девушки есть пытка, столь же жестокая, как смерть.

Хоро медленно прильнула к нему, положив подбородок на его плечо. Лоуренс ощущал её стройное тело, оно казалось ему не тяжелее сумы с пшеницей. Вдруг Хоро с озорной ноткой в голосе заявила:

— Хех. Я такая привлекательная, что в меня даже человеческие самцы влюбляются. Однако не было ещё самца, достойного быть моим партнером.

Хоро высвободилась из объятий Лоуренса, на её лицо вернулась прежняя нахальная улыбка.

— Любому, кто попытается меня хоть пальцем тронуть, я скажу лишь: "поберегись за свою жизнь", — и кто бы он ни был, будет бежать в страхе. Хе-хе-хех, — произнесла Хоро, и из-за её вишнёво-красных губ показались клыки. Услышав от Хоро такие слова, любой бы перепугался.

— Однако есть и исключения.

Улыбку Хоро как ветром сдуло, лицо её стало безжизненным. Лоуренс почувствовал её тихий гнев.

— Угадай, кого я встретила среди тех людей, что меня схватили?

Ненависть проступила на её лице. Клыки полностью открылись. Лоуренс невольно выпустил её тонкие руки и спросил:

— И кого же?

"Кто же это мог так разозлить Хоро? Неужели кто-то, кого она знала раньше?"

Хоро наморщила нос и выплюнула:

— Ярея. Ты ведь его знаешь, верно?

— Как...

Лоуренс хотел спросить "Как такое может быть?", но его перебила собственная мысль.

— Я понял! Вот кто стоит за Гильдией Медиоха — граф Эйрендотт!

Хоро, пытавшаяся выплеснуть свои гнев и возмущение, была поражена внезапным выкриком Лоуренса и изумлённо округлила глаза.

— Человек, владеющий такими обширными землями, где растёт пшеница, конечно, может требовать у покупателей платить теми деньгами, какие он укажет. А если они получат право собирать налоги или следить за торговлей пшеницей, это даст громадную прибыль и графу, и гильдии Медиоха, да и селянам тоже. Всё верно! Теперь я понимаю, как кто-то мог узнать, что ты волчица!

Хоро недоумённо смотрела на Лоуренса. Он открыл створку окошка в стенке, разделяющей повозку и козлы. Тотчас один из двух возниц повернул к окошку ухо.

— Ты слышал, что я только что сказал?

— Да.

— За Гильдией Медиоха стоит граф Эйрендотт. Пожалуйста, сообщи это господину Мархейту. Граф и торговцы его пшеницей — вот кто скупает монеты.

— Предоставь это мне, — человек проворно соскочил с повозки.

Лоуренс подумал, что люди, которые должны были начать переговоры, наверняка уже сели на коней и скачут в Тренни. Если переговоры продлятся подольше, если гильдия Милона будет знать, как и где их противники собирает деньги, то денежной мощи и могучему имени гильдии Милона вполне реально перехватить у тех сделку. Если бы это было ясно раньше, возможно, Хоро бы не поймали, а всё дело прошло бы гладко, думал с уже бесполезным сожалением Лоуренс. Уже хорошо, что это вообще удалось узнать.

Когда он вернулся на скамью и сел, задумчиво скрестив руки на груди, Хоро села напротив него и произнесла:

— Не понимаю...

— Чтобы всё объяснить, понадобится время. Однако то, что ты сказала, развеяло все сомнения.

— Правда?

Лоуренс не сомневался, что Хоро с её способностями не придётся долго ломать голову. Но, похоже, ей просто не хотелось об этом думать. Она бесстрастно кивнула и закрыла глаза. Как Лоуренс и опасался, смена темы разговора испортила Хоро настроение. Ему казалось, что непосредственность Хоро выглядит весьма мило. Но возможно, это лишь её ловушка за то, что Лоуренс её перебил.

— Прости, что перебил тебя, — тут же извинился он.

Хоро бросила "ничего", но всё же приоткрыла левый глаз и взглянула на Лоуренса. Тот, однако, продолжил говорить. Поведение спутницы могло быть либо детским, либо хитрым и коварным — третьего не дано.

— Вообще-то сейчас Ярей должен быть запер в амбаре — это традиция праздника урожая. Раз он появился в городе, значит, он уже как-то замешан в этом деле. Он знает торговцев, которые покупают пшеницу в его деревне, кроме того, старейшина деревни доверяет ему вести торговлю. И наконец, большая часть торговых сделок заключается именно сейчас, после праздника урожая.

Хоро размышляла над тем, что услышала, прикрыв глаза. Наконец она их открыла, её настроение немного улучшилось.

— Он наверняка услышал моё имя от этого Зэлена. На этом Ярее были одежды, каких не может быть у селянина, и ходил он, задравши нос, будто самый главный.

— Похоже, с гильдией Медиоха он связан очень крепко. Ну хорошо — вы с ним говорили?

— Совсем чуть-чуть, — вздохнула Хоро, и лицо её вновь исказилось гневом.

Лоуренс попытался представить себе, что же Ярей мог сказать Хоро. Он полагал, что к селянам вообще Хоро относится без приязни. Но раз она уже решила покинуть деревню навсегда, вряд ли она бы сохранила ту обиду. Лоуренс ещё думал, когда Хоро вновь заговорила:

— Не знаю, сколько лет я маялась бездельем в той земле. Наверно, столько лет, сколько шерстинок у меня на хвосте.

Из-под накидки Хоро донёсся шорох хвоста.

— Я Хоро Мудрая. Чтобы год за годом давать обильные урожаи, иногда мне приходилось давать земле отдыхать, и тогда урожаи были плохими. И всё же я верю, что поля, за которыми я присматривала, и тогда приносили больше пшеницы, чем другие.

Эти слова Лоуренс уже слышал, сейчас он лишь коротко кивнул.

— Селяне там действительно считали меня богиней урожая. Но только они меня не уважали, они просто не хотели меня отпускать. Ведь они гнались за тем, кто срезал последний сноп пшеницы, верно? А когда они его ловили, то даже связывали его верёвками.

— Я слышал, этого человека на неделю запирали в амбаре с едой.

— Те свинина и утятина вправду были очень вкусными.

Услышав это, Лоуренс не выдержал и расхохотался.

"Все те истории о людях, которых запирали в амбаре, после чего они не помнили, как ели, хотя еда исчезала, — похоже, это правда", — подумал Лоуренс. И виновница этих безобразий сидела прямо перед ним. Чувство страха, приходившее с разговорами на эту тему, развеялось образом Хоро, жадно уписывавшей свинину и утятину.

— Но однако...

Хоро посерьёзнела. Лоуренс согнал с лица улыбку и выпрямился.

— Знаешь, что сказал этот Ярей?

Хоро чуть запнулась и закусила губу. Затем она потёрла пальцем уголок глаза и продолжила.

— Этот человек сказал, что услышал моё имя от Зэлена и не сразу поверил, что это вправду я. Я... мне тогда было очень плохо, но когда я это услышала, я была так рада...

Голова Хоро поникла, из глаз посыпались слёзы.

— Но потом этот человек сказал: "Времена, когда нам приходилось жить, оглядываясь на тебя, — в прошлом. Теперь нам не надо бояться твоих капризов. Раз тобой уже заинтересовалась Церковь... почему бы не отдать тебя ей и не освободиться тем самым от старых времён!"

Лоуренс давно уже слышал о взаимоотношениях графа Эйрендотта с естественниками и о том, как он вводил новые методы для повышения урожаев. После этого людям придётся надеяться лишь на самих себя. И если введение новых методов повысит урожаи, люди будут думать, что бог урожая или духи земли растили пшеницу по своей прихоти.

Вообще-то Лоуренс и сам верил, что боги и духи влияют на судьбы людей по собственной прихоти. Но сидящая прямо перед ним Хоро была не такая. Она говорила раньше, что в деревне Пасро осталась потому, что селяне к ней тогда хорошо относились, и потому что её друг попросил позаботиться о полях. Хоро много лет старалась делать всё для процветания пшеничных полей. Но после сотен лет, прожитых ею на этой земле, люди перестали в неё верить. И вот теперь она услышала, что эти люди намерены распрощаться с ней таким образом — как же она должна была себя чувствовать?

Слёзы текли из глаз Хоро, лицо искажали сожаление и печаль. А ведь она говорила, что ненавидит одиночество.

Говорят, бог заставляет людей молиться себе — если это так, то, может, это просто из-за одиночества.

Лоуренс это хорошо себе представил, тем сильнее ему хотелось дотянуться до Хоро, высушить её слёзы.

— Кто как воспринимает — его личное дело. Раз я хочу вернуться на север, мне всё равно пришлось бы покинуть это место. И раз меня здесь никто не держит, я просто оттолкнулась бы посильнее задними лапами, и только меня и видели. Так и проще было бы всё забыть. Но... просто взять и тихо уйти не получится.

Хоро перестала плакать, но Лоуренс слышал, что она ещё шмыгает носом. Он легонько погладил её по голове и, улыбнувшись, сказал:

— Я... мм... нет! Мы торговцы. Пока мы можем зарабатывать деньги, для нас всё нормально. Если мы хотим смеяться, мы ждём, пока наши деньги не пойдут в гору, и тогда смеёмся. Если мы хотим плакать, мы ждём, пока не разоримся, и тогда мы плачем. А когда мы отплачемся, мы снова смеёмся.

Хоро кинула на Лоуренса быстрый взгляд и снова опустила голову, слёзы вновь потекли у неё из глаз. Наконец, она кивнула и снова подняла голову. Лоуренс помог ей вытереть лицо. Хоро глубоко вздохнула и руками вытёрла слезы, собирающиеся в уголках глаз.

— Мм... сейчас намного лучше.

Хоро смущённо улыбнулась и слегка пихнула Лоуренса кулачком в грудь.

— Я уже несколько сотен лет ни с кем толком не разговаривала. Похоже, я разучилась сдерживать чувства. Я уже дважды плакала рядом с тобой, но я бы всё равно плакала, даже если бы тебя не было. Понимаешь, что я хочу сказать?