— Наше адмиралтейство тоже не успело в полной мере приготовиться к войне. То одного нет, то другого, да и воевать приходится на старых кораблях, так как новые корабли к началу войны не успели вступить в строй. Но в основном у нас дела обстоят немного лучше, так как стрелковым оружием мы в море не пользуемся, да и морские бои происходят не так часто.
-Да и сейчас положение с оружием в войсках находится в катастрофическом состоянии, маршевые роты поступают на фронт почти безоружные, а там их почти нечем вооружить. И всего три месяца назад, в дивизиях одна винтовка приходилась на троих, в лучшем случае, на двоих.
-Неужели всё так плохо?
-Хуже не бывает. Ещё в январе, сразу после возвращения из Японии, меня вызвал начальник Главного управления генерального штаба генерал Беляев. Вот он поведал мне, что наша армия в результате непрерывных четырехмесячных боев на начальном этапе войны понесла большие потери в людях. В этих же боях было потеряно огромное количество оружия, брошенного на полях сражений и при отступлении, как сломанного, так и вполне исправного. После этого на фронт надо было посылать хорошо вооруженное пополнение в огромных количествах. А запасы винтовок и без того были невелики, а через три месяца вообще иссякли. Сначала маршевые роты посылались к фронту вооруженные только наполовину, потом на одну треть и, наконец, совсем безоружные. Винтовки им приходилось добывать на фронте самим. Мне было приказано направиться на Северо-западный фронт, которым командовал генерал Рузской и организовать такой порядок сбора всего неисправного оружия, чтобы не пропала ни одно винтовка. Так ещё надо было наладить ремонт этого оружия, и сбережения его в войсках.
Считая порученную мне задачу очень важной, генерал Беляев приказал каждую неделю отчитываться перед ним о количестве собранного и отремонтированного оружия. Посудите сами. В войсках Северо-Западного фронта числилось почти шестьдесят дивизий. Но нехватка винтовок в войсках достигала огромной цифры, более трехсот тысяч экземпляров. Другими словами, двадцать дивизий числились только на бумаге, так как их нечем было вооружить.
-А куда девались все предыдущие запасы, что делались до войны?
— Многие солдаты во время отступления бросали очень много всевозможного оружия, в том числе и винтовки. Кто выкинул действительно негодную, кто-то вполне ещё ничего, которую толковый солдат исправил бы собственными руками или в походной мастерской, но многие выбрасывали боевые винтовки, "бегуны" считали, что так легче отступать, а потом, взамен утерянной, другую дадут.
-Тогда почему же с таких нерадивых солдат спросу не было за утерю боевого оружия?
-Так, поди, докажи, что он выбросил годную, а не поломанную.
-Значит, во всём этом сами офицеры и виноваты. Надо было сразу устанавливать правило, что за утерянную винтовку очень строго спросят. И не важно, в каком она состоянии. Сломана винтовка, сдай в обоз и получи исправную. А теперь сами и расплачиваются за свою нерадивость. И солдаты вместе с ними. А с солдата, известно, какой спрос.
-Поступи мы так с самого начала, сейчас не было бы катастрофы с винтовками.
-Потери в любом случае были бы, но я думаю, что раза в два меньше тех, что случились. А теперь солдат и вооружить-то нечем.
-Перед тем как отправиться на фронт, я решил выяснить, сколько все же было стрелкового оружия в войсках и на складах. В главном артиллерийском управлении мне предоставили все необходимые документы на эту тему. Согласно положению, разработанному мобилизационным комитетом Главного управления генштаба, в войсках и на складах должно было быть в наличии более четырёх с половиной миллионов винтовок и карабинов. Так и было на самом деле, перед войной на складах имелось всего на сто тысяч винтовок больше от рекомендуемого количества. Но размах этой войны спутал все расчеты, сделанные в мирное время. Положение с винтовками стало угрожающим. И вот сейчас, после осмысления всего происходящего, стало понятно, что надо было иметь двойное, а то и тройное количество от планируемого количества рекрутов.
А нельзя было закупить оружие за границей? Может где-то у кого-то есть в запасе несколько сотен тысяч пригодных к использованию винтовок. Или это большая проблема?
-Да, большая. Винтовки мы искали везде, в Северной и Южной Америках, в Азии, и даже в Африке, но нигде нет готовых к продаже. Когда-то наше правительство передало Абиссинии несколько тысяч винтовок во время ее борьбы с Италией, даже туда были даже посланы люди, чтобы их выкупить. Посылались люди и в Манчжурию с такой же целью, скупить у тамошнего населения оружие подобранное во время и после японской войны. Но исправные винтовки там продавать не хотят.
-Если за границей не хотят продавать готовые винтовки, тогда нужно попробовать сделать большой заказ на их изготовление, например в Америке или в той же Японии.
-Да заказали мы в Америке. Их фирма "Винчестер" в конце прошлого года взялась изготовить для нас винтовки, но только не нашу трехлинейку, а своей конструкции, но под наш патрон. Был заключен контракт на изготовление трехсот тысяч, и первые двадцать пять тысяч винтовок из первого заказа мы уже получили. В августе мы сделали заказ ещё на двести тысяч. Но наше командование хочет иметь привычные для своей армии винтовки Мосина. Раз фирма "Винчестер" отказалась выпускать по нашим чертежам трёхлинейную винтовку обр. 1891 года, то в начале этого года с компаниями "Ремингтон" и "Вестингауз" был заключен такой контракт, вот только когда он будет выполнен самому Богу неизвестно.
(Примечание. Первый заказ на миллион винтовок был выдан "Ремингтону" в январе, а до сентября было заказано еще пятьсот тысяч. С "Вестингауз" до августа заключили два контракта почти на два миллиона винтовок. По контракту все эти винтовки должны быть поставлены до апреля 17-го года, но поставщиками "Ремингтон" и "Вестингауз" оказались нерадивыми, не то что фирма "Винчестер", которая свой заказ выполнила. К январю 1917 года "Ремингтон" сдал только девять процентов от объема контрактов, а "Вестингауз" — двенадцать с половиной. На двоих они поставили около трехсот пятидесяти тысяч и то с большим количеством брака. Винтовки сразу по прибытию в Россию, шли на ремонт и отладку. При этом из-за выбраковки винтовок завод "Ремингтон" был, по сообщениям генерала Залюбовского, близок к краху, и русскому военному ведомству предлагали взять завод под свое управление или купить его станки. Залюбовский даже предложил целиком перенести оборудование Ремингтона в Екатеринослав, где в это время готовились к постройке нового завода. Так что в 1918 году в России мог появиться еще один современный оружейный завод).
-Я знаю, что как раз по вопросу закупок для нашей армии винтовок, вы побывали в Японии. А там как обстоят дела с размещением заказов на производство винтовок "Арисаки"?
-Хоть мы и закупили там винтовки, но вот поволноваться пришлось изрядно, пока с ними договорились. И помимо того что нам удалось сразу купить триста тысяч винтовок "Арисаки", так мы ещё сделали заказ на один миллион штук. Но тут недавно, с этими винтовками, вышел конфуз, не столько с самими винтовками, сколько с фактом полной необученности состава некоторых частей, на вооружение которых и поступили эти винтовки, причём офицеры не особо от солдат отличались.
И было это так. Однажды получаю приказ из штаба Северо-Западного фронта немедленно выехать в 5-ю армию, чтобы выяснить причину массового выхода из строя японских винтовок, которыми были вооружены некоторые бригады. Еду и ломаю себе голову: что за напасть такая? Ведь сколько трудов, хлопот и нервов было потрачено на приобретение японских винтовок!
Прибыл к командиру одной из бригад, которую довольно-то сильно потрепали немцы.
— Подвели нас эти японские винтовки, — начал он возмущаться, узнав цель моего приезда, — они, как наши бывшие враги, нарочно сплавили нам вместо исправного оружия всякую дрянь. Некоторые винтовки ни одного выстрела не в состоянии были сделать, дают сплошные осечки. Другие после одного-двух выстрелов также больше не стреляют. Неприятель наступает на позицию моей бригады, ведя ружейный и пулеметный огонь, а мои солдаты даже ответить не могут, разве что по матушке проклиная всё и всех. Поэтому нам пришлось быстро отступить, многие солдаты в сердцах побросали своё негодное оружие. Присутствовавшие при разговоре офицеры также выражали своё возмущение, поддерживая своего командира, и выражения, ими используемые, были далеки от парламентских. Хотя, в современной мне Госдуме...
-Представляете, Михаил Коронатович, моё состояние, ведь именно я принимал это оружие, там в Японии.
-Ещё бы не представить! Хорошо, что они не знали, что именно вы участвовали в проверке и закупке этого оружия. А то, не хотел бы я оказаться на вашем месте.
-Тогда ещё не знали, об этом я им потом сказал. И верно, я вполне мог услышать от них оскорбления в свой адрес. И тогда дуэль и смерть или суд. Но в тот момент меня интересовала причина отказа оружия, всё остальное потом. В Японии всё оружие проверялось и не одним-двумя выстрелами, а большим количество стрельб, и осечки были весьма редким явлением. К тому же капсюль в японских патронах чувствительнее, чем наш. Я не понимал, как такое могло случиться. Если это диверсия наших недоброжелателей? Тогда где и когда эти винтовки были испорчены? Ведь не все же винтовки из прибывших отказывают стрелять, в других подразделениях нареканий на них нет.
-И что же случилось с винтовками? Неужели и правда была диверсия?
-Да никакой диверсии не было. И Федоров рассказал, что на самом деле случилось.
-Когда офицеры немного успокоились, я спросил их. — Вы когда получали оружие на своё подразделение, кто-нибудь из вас проверял его?
-Да некогда нам было, как только получили винтовки, нас сразу на отражение немецкого наступления бросили — ответил один из офицеров.
-А во время боя, когда пошли отказы, что тоже не получилось посмотреть, из-за чего это происходит?
-Так, поверхностно, но в подробности не вдавались.
-Господа офицеры! Ну как же можно не проверить оружие?!
-А что его проверять-то, если оно всё негодное.
Причина отказов оказалась простой как лом. Выяснилось, что солдаты получили оружие перед самым боем, им даже никто не показал, как надо обращаться с ним, так как принцип ведения огня, что нашей, что японской винтовки один и тот же. Противник активно наступает на наши позиции, бригаду, только что пришедшую из резерва, бросили на один из участков фронта, где уже вели жестокий бой наши солдаты. Так вот, пришедшую бригаду стали вооружать в непосредственной близости от позиций. Из-за спешки, винтовки выдали из ящиков сразу на руки без всякого осмотра и очистки. Между тем все японские винтовки были тщательно смазаны для консервации, с учётом морского путешествия, ведь их везли морем до Владивостока, а потом через всю Сибирь. А смазка в винтовках затвердела, и механизм подачи практически не работал. Вот так, из-за тупости или необразованности офицеров, бой был проигран, сотни людей напрасно погибли, а тысячи исправных винтовок брошены и достались врагу.
-Я приказал принести несколько винтовок, что тут же было выполнено. Взяв одну из них, передернул затвор и заглянул вовнутрь и сразу всё понял. Приказал все принесённые винтовки при мне почистить и смазать. После этого ни одна из них не дала осечки. После такого конфуза офицеры старались не смотреть мне в глаза, и поочерёдно извинялись передо мной за резкие выражения насчёт тех кто эти винтовки приобретал.
-Да, история. Но насчёт солдат я ещё могу понять, вновь призванные, в большинстве своём малообразованны, кадровых солдат мы потеряли за первые полгода войны, а эти набраны по деревням, и винтовку увидели, только когда их призвали. Но неужели никто из офицеров бригады не смог понять, в чем причина отказа винтовки.
-Получается что никто. И что прискорбно, никто из них, похоже, даже не пытался что-то проверить, а сразу рапортовали наверх о некачественных винтовках.
-Оказывается нужно не только солдат учить, но и офицеров, особенно военного времени, которые и сами-то попали на фронт недавно. Предлагаю подумать об организации чего-то наподобие оружейно-технических курсов, по одному на каждый фронт. Там опытные оружейники будут рассказывать о возможных неисправностях личного оружия, учить тому, как и что можно исправить самому, объяснять как ухаживать за своим оружием. Всё поступающее в войска оружие должно проходить через офицеров и унтеров из этих курсов. Для обучения можно взять из каждой дивизии одного-двух толковых офицеров или фельдфебелей и обучить всем этим премудростям хотя бы в общих чертах, а они, в свою очередь, уже обучат этим же премудростям двух-трёх от каждого полка своей дивизии.
-А ведь это превосходный выход из создавшегося положения. Вот с этим предложением я обязательно обращусь к генералу Беляеву, он должен поддержать создание таких курсов в преддверии поступления оружия из заграницы, чтобы больше не случалось таких вот конфузов. И в товарищи по идее я обязательно укажу вас, Михаил Коронатович.
-Не вижу в этом необходимости, Владимир Григорьевич, тем более, что на эту мысль меня натолкнул ваш рассказ, да вы и сами, через день-другой, пришли бы к подобному предложению. Мне вот, другое интересно. Ну вот, за границей заказы мы разместили и начали что-то уже получать, тут всё понятно. А почему нельзя было увеличить производство винтовок на отечественных заводах?
-Беда всех казённых предприятий военной промышленности заключается в том, что им приходится работать не ритмично, а рывками, и всё из-за того, что перед войной оружейные заводы практически стояли. Ведь основные заказы заводы выполняют во время перевооружения армии, или во время войны. Тогда и квалифицированных рабочих на заводах в полном достатке, но, как только заказ выполнялся, производство сворачивают, оставляя минимальное количество мастеров и рабочих, причём, не самых лучших, а тех, кто в состоянии заниматься ремонтом стрелкового оружия, что пришло в негодность в армии. Остальные рабочие распускаются, и если дальнейших заказов завод не получал, должны были искать работу где-то на стороне. Начальники заводов, когда наступали такие времена, как правило, бегали в поисках хоть каких-нибудь заказов, чтобы завод не простаивал, да и сохранить хоть минимум квалифицированных мастеровых нужно было.
Такая же участь постигла и начальника Сестрорецкого оружейного завода, генерал-майора Николая Григорьевича Дмитриева-Байцурова. Он обивал пороги различных отделений Главного артиллерийского управления в поисках любых заказов, лишь бы завод выполнял какую-то работу. И завод перед войной, вместо винтовок, изготавливал кавалерийские пики, артиллерийские взрыватели, дальномеры, различные инструменты. Тульский завод делал все что угодно, но только не оружие. Да и другие оружейные заводы находились не в лучшем положении. Был момент, когда Министерство финансов настаивало на закрытии простаивающих заводов из-за дорогого их содержания.
