До последнего вымпела

Но делать нечего — шанс остаться без главного своего козыря — скорости в возможном бою, грозил 'Изумруду' самыми фатальными последствиями.

— Пожалуй, вы правы. Пригласите ко мне лейтенанта Полушкина.

'Изумруд' возвращался в родной порт, пелену дождя уже миновали и обстановка на море была относительно приличной. Ещё часиков десять и можно будет войти в бухту Золотой Рог, правда, на всякий случай, неплохо бы вызвать миноносцы из Владивостока, чтобы проводили надёжным фарватером — не хватало ещё после первого же боевого выхода зацепить какую-нибудь дурную мину у своих же берегов.

Но в любом случае радости мало — никакой полезной информации крейсер командованию сообщить не мог...

— Дым с норда! — резанул по ушам крик сигнальщика.

— Курс на дым, — немедленно отреагировал командир. — Как думаете, Алексей Севастьянович, может это и есть тот немец с углем, которого мы хотели отконвоировать.

— Он или кто-то другой, выяснится скоро, — пожал плечами штурман, — чего гадать-то?

— Второй дым, третий...! — снова раздался голос с марса грот-мачты.

— Да уж, это явно не угольщик, — пробормотал кавторанг. — Но кто?

— Не исключено, что японцы.

— В восьмидесяти милях от Владивостока?

— Вашсыкородь! — подбежал к командиру матрос. — Мичман Вирениус просили передать, что радио принимает шифрованные телеграммы.

— Забить искрой! — немедленно отреагировал 'первый после Бога'. — Алярм!

Подскочивший горнист немедленно стал 'выдувать' сигнал боевой тревоги и палуба корабля загудела от топота матросских башмаков.

— Крейсера типа 'Мацусима'! — донеслось с грот-мачты. — Разворачиваются на нас.

— Ну, от этих-то мы уйдём легко и непринуждённо, — улыбнулся старший штурман.

'Развелось умников в лейтенантских погонах', — с раздражением подумал командир крейсера, но Полушкину изложил свои мысли в более вежливом варианте:

— Если бы этот отряд нас догонял, то я немедленно бы с вами согласился. Но, прошу заметить, эти корабли находятся между нами и Владивостоком, а обходить их — двигаться по дуге значительно большей окружности, так что противнику вполне хватит тех куцых тринадцати-четырнадцати узлов, которые он имеет, чтобы заступить нам дорогу. Будете возражать?

— Нет, Пётр Иванович, соглашусь...

Кавторанг не стал дослушивать своего офицера:

— Машина — мостику!

— Машина отвечает мостику.

— Выжимайте всё, что можете — сейчас на лаге только пятнадцать узлов, идём на прорыв!

— Будет сделано, — донёсся из переговорного устройства голос штабс-капитана Семенюка.

— Лейтенант Васильев! Дистанция до японцев?

— Определяем, господин капитан второго ранга.

На крейсер и изначально не были поставлены новые английские дальномеры Бара и Струда, для определения дистанции использовались микрометры, которые давали результаты 'плюс-минус два лаптя' на больших дистанциях, а тут к тому же, корабли противников стремительно сближались.

— Около пятидесяти кабельтовых...

На 'мацусимах' дружно сверкнули огни одиночных выстрелов.

— Из монстров своих стреляют. Будем надеяться, что и результаты окажутся как всегда.

Пока случилось именно как всегда: всплески от падения трёхсотдвадцатимиллиметровых снарядов вспучили Японское море с серьёзными недолётами.

— Пётр Иванович, рискуем , сейчас ведь они и из своих стодвадцаток палить начнут...

— Ещё минуту терпим, — 'Ватай-Ватай' был сейчас совершенно не похож на себя обычного — накатывающийся бой превратил этого человека, чуть ли не в машину. Машину, умеющую просчитывать будущее...

— Восемь румбов влево! — наконец скомандовал русский моряк Патон-Фантон-де-Веррайон. — Пусть теперь на параллельных курсах нас подогоняют!

— Дымы с зюйд-веста! — снова голос сигнальщика.

— Ну, вот и охотники пожаловали. Загонщики своё дело сделали, — Пётр Иванович усмехнулся.

— Но дичи они, я надеюсь, сегодня не 'подстрелят'. На лаге?

— Двадцать один узел.

— Надеюсь, что это не предел.

'Изумруд' продолжал разгоняться и преследователи достаточно быстро поняли, что до темноты русский крейсер им не достать.

Но отряд вице-адмирала Катаока погони пока не прекращал — мало ли что может произойти: а вдруг у русских авария в машине случится? Тем более, что подходят скоростные крейсера третьего отряда — всё может быть...

Однако чуда не произошло — 'Изумруд' уже вышел на траверз идущего головным 'Хасидате' и уверенно продолжал уходить на запад. Всплески гигантских снарядов вставали до смешного далеко от его бортов, а пара залпов японских скорострелок легла со значительными недолетами, после чего огонь этим калибром 'симы' достаточно быстро прекратили, чтобы не расходовать зря снаряды.

В течение ещё получаса русский крейсер обеспечил себе достаточно комфортное опережение, чтобы заложить разворот поперёк курса японских 'пенсионеров'.

Стрельнув парой безрезультатных бортовых залпов по головному японцу, 'Изумруд' прорвался к родному порту.

Когда дымы японских кораблей стали таять за кормой, и был дан отбой боевой тревоги, к командиру подошёл лейтенант Заозерский:

— А ведь это 'Георгий', Пётр Иванович. С чем вас заранее и поздравляю.

— Что? — кавторанг ещё не успел придти в себя, после напряжения в коем пребывал на протяжении последних полутора часов. — Какой ещё 'Георгий'?

— Статут ордена весьма конкретен. В том числе и 'Прорвался с боем сквозь превосходящие силы неприятеля в свой порт'. Да ещё при этом 'Доставил командующему важные сведения'. Прорвались? С боем? Силы неприятеля были минимум втрое больше наших. Сведения о том, что японцы блокируют Владивосток с моря, я думаю, достаточно важны для командования.

— Чёрт! В самом деле, — слегка стал приходить в себя командир крейсера. — Но у нас-то не совсем такая ситуация: прорваться сквозь эти старые утюги для 'Изумруда' — не велика доблесть.

— Не скажите. Лично я, мысленно ставя себя на ваше место, не додумался до такого красивого решения: сначала сблизиться, а потом уже обгонять на параллельных курсах.

К тому же статут есть статут: командира 'Решительного' наградили крестом, несмотря на то, что он бросил погибать 'Стерегущего' — именно 'Прорвался с боем в свой порт, сквозь превосходящего противника'.

— Сначала ещё надо до Владивостока добраться. Да и там уже начальство решать будет: кому крест дать, а кому и по шапке.

Глава 20

— И что вы можете сказать в свое оправдание? Как вы вообще дошли до жизни такой? — В словах ротного проскользнула ирония, но вид Яков, явившийся на "разбор полетов" своей увольнительной, действительно имел живописный: огромный фингал под левым глазом и покрытые ссадинами кулаки как-то плохо гармонировали с идеально отглаженной формой и почти гвардейской выправкой, приобретенной от многомесячных занятий на плацу.

— Ваше благородие, когда я, будучи в отпуске, с пястью другими солдатами из других рот перекусывали в трактире, туда заявилась группа из пятнадцати моих бывших знакомых. Видимо, побить меня хотели за то что служить пошел. — "...и за то, что весь тираж газеты в сортире утопил" — мысленно закончил фразу Яков. — Мы старались решить дело миром, однако они не только сами полезли, но стали оскорблять и нас, и Его Императорское Величество, которому я и мои товарищи приносили Присягу! И защищать честь которого мы полагаем за свой первейший долг! — Вроде как кающийся солдат сиял при этих словах как начищенный пятак. — Отступив из обеденного зала ввиду подавляющего численного превосходства противника, мы заняли оборону в коридоре на кухню, а затем, отбив первый натиск, перешли в решительное наступление и завершили разгром супостата. Все пятнадцать смутьянов были обезврежены и сданы в полицейский участок. С нашей стороны, за исключением двух порванных гимнастерок и сломанной ручки трактирной швабры, потерь не имеется. Доклад окончен, ваше благородие! — завершил свою речь провинившийся солдат, тут же замерев по стойке "смирно" и упершись взглядом в императорский портрет над головой начальника.

— Яков, ты чего мне тут изображаешь?! — Ротный просто не мог оставить трактирную драку без порицания и перешел практически на крик. — Можно подумать, что и тебя к нам не из кутузки привезли! Лучше скажи, кто это вас надоумил строй в коридоре изобразить и этими самыми швабрами из второй шеренги штыковые приемы на шпане отрабатывать?

— В отсутствие командира я, согласно Уставу, принял командование на себя. А далее действовал по суворовским принципам! Сначала увел наших в коридор, чтобы нейтрализовать численное преимущество нападавших. Поскольку коридор был узкий, то я построил солдат в две шеренги. А затем, найдя там же две швабры и веник, скомандовал в штыки, потому как наши это лучше всего умеют, ваше благородие.

— Значит так, Яков: за драку тебя, стервеца, надо бы денька на три в карцер посадить. — Ротный, поднявшись из-за стола, подошел к буквально задержавшему дыхание солдату. — И только то, что ты уже прошение об отправке на войну подал, тебя от этого спасло! А еще благодари господина полковника, который вас всех от судебных разбирательств защитил. Зато командовал ты грамотно, и в Манчжурии это умение точно пригодится. Поэтому принято решение перевести тебя из запасного батальона в линейный и назначить там командиром отделения! — Огорошил Якова офицер, перейдя на официальный тон.

— Рад стараться! — строго по уставу рявкнул не ожидавший такого поворота Яков.

— "Старается" он, как же! — Ротный снова вернулся на накатанную колею разноса проштрафившегося подчиненного. — С такими подчиненными и пули вражеские не нужны, потому как сердце само раньше не выдержит! Ступай к взводному, и вообще исчезни с глаз моих, ирод!

* * *

*

Немецкий угольщик 'Кассандра' пришёл во Владивосток, без проблем, не встретив на подходах никаких японских кораблей.

Но доклад командира 'Изумруда' о наличии на ближних подступах к русской базе далеко не самых сильных и совсем не самых скоростных кораблей, заставил Вирена не только задуматься, но и возмутиться. На такую наглость Того Роберт Николаевич никак не рассчитывал.

Немедленно был отдан приказ готовить эскадру к выходу в море. И, через неделю, Тихоокеанский флот стал выходить из залива Петра Великого, чтобы, если и не покарать нахалов, так хотя бы сплаваться в новом составе.

Командующий держал флаг на 'Орле', в первый отряд так же входили 'Бородино', 'Пересвет' и 'Победа'. Второй броненосный отряд вёл контр-адмирал Ухтомский на 'Полтаве'. 'Сисой Великий', 'Наварин' и 'Адмирал Нахимов', следовали в его кильватере.

Крейсерами 'Олег' и 'Богатырь', руководил Энквист на 'Баяне'.

Кроме того, при эскадре были 'Жемчуг' и 'Изумруд' и отряд из четырёх истребителей под брейд-вымпелом кавторанга Дурново.

'Кубань' была взята с эскадрой в качестве быстроходного угольщика. Вообще-то для планируемой экспедиции было достаточно и штатного запаса топлива на кораблях, но желательно было иметь некоторый аварийный запас.

Милях в двадцати от Владивостока, на мачте 'Орла' появился сигнал: 'Курс на Порт Лазарева'.

Вирен решил проверить две наиболее вероятные стоянки, где мог базироваться флот противника. Вторым на очереди являлся Гензан. Причём в последний в любом случае стоило наведаться — имелся шанс поймать там какие-нибудь транспортные суда японцев либо на подходах, либо в самом порту. Да и просто, показать бомбардировкой, что Тихоокеанский Флот снова вступает в войну 'по-серьёзному'. Несколько минных банок в окрестностях тоже должны были осложнить до сих пор безмятежную для Гензана обстановку.

Броненосные отряды следовали параллельными колоннами. Впереди эскадры, милях в пяти, шёл 'Баян', на правом траверзе броненосцев — 'Богатырь' с 'Олегом', на левом — 'Изумруд' и 'Жемчуг', замыкала ордер 'Кубань'.

Таким строем прошли два часа, после чего командующий решил заняться эволюциями:

— Вызвать 'Полтаву'. Приготовить сигнал 'Второму отряду вступить в кильватер первого'.

— 'Полтава' ответила! — через полминуты раздался голос сигнальщика.

— Поднимайте!

— Роберт Николаевич, а может, следовало уточнить, как поворачивать: 'последовательно' или 'вдруг'? — настороженно поинтересовался Клапье-де-Колонг.

— Вот уж нет, пусть Ухтомский сам решает как рациональнее.

Поворачивать последовательно было легче для каждого конкретного корабля отряда — держись себе в кильватере переднего мателота и соблюдай интервал, однако это требовало мастерского управления флагманским кораблём: необходимо было очень точно рассчитать и скорость и угол поворота, чтобы чётко вписаться в кильватерную струю корабля идущего концевым в первом отряде. Достаточно велик риск, если и не угодить кому-нибудь тараном в борт, так состворить отряды во избежание этого. А потом нужно будет начинать всё сначала.

Поворот 'всем вдруг', напротив, требует менее тщательного управления головным кораблём, но большего мастерства в маневрировании от каждого отдельного мателота.

— Не уверен в себе Павел Петрович, — с лёгким разочарованием произнёс Вирен, увидев, что броненосцы Ухтомского дружно поворачивают влево.

— А откуда взяться уверенности, ваше превосходительство? — вступил в разговор командир 'Орла' Шведе, совсем недавно получивший как эту должность, так и чин капитана первого ранга. — Он ведь впервые вышел в море на 'Полтаве'.

— Ладно, посмотрим, что получится, — мрачно буркнул адмирал.

Однако все четыре корабля второго отряда, несмотря на то, что относились к четырём разным типам, удерживали пока достаточно приличный строй фронта и вышли в кильватерную струю 'Победы' в пяти кабельтовых позади неё.

'Полтава' и 'Сисой Великий' повернули одновременно и, хоть и не идеально, но вполне приемлемо вписались в строй. 'Наварин' же как будто и не собирался выполнять следующий маневр:броненосец неудержимо тащило только вперёд.

'Адмирал Нахимов', развернувшись вместе со всеми, прошёл за кормой потерявшего управление корабля, и прибавил скорость, чтобы сократить расстояние с 'Сисоем'.

На грот-мачте вывалившегося из строя 'Наварина', распустился флажный сигнал: 'Не могу управляться'.

— Чёрт знает что, господа! — шипел на мостике 'Орла' Вирен. — Сколько ещё нужно нас бить, чтобы... Поднять Фитингофу: 'Адмирал выражает особое неудовольствие'.

— Может быть, вы горячитесь, Роберт Николаевич? — посмел заметить начальник штаба. — Корабль старый, могло действительно отказать рулевое управление...

— За без малого полгода в порту, могли бы подготовить броненосец к походу, — не уступал адмирал.

'Да уж — подготовишь тут!' — мысленно прокомментировал диалог адмиралов Шведе: 'Чёрта с два добьёшься необходимого от порта и ремонтников. На "Орле" вон тоже чуть ли не половина механизмов на живую нитку починена. Так его хоть ремонтировали, а 'Наварин' нецарапнутым во Владивосток пришёл — представляю как и куда Бруно Александровича Фитингофа чиновники в погонах и без посылали, когда он пытался от порта добиться нормального ремонта механизмов'.

— 'Наварин' стал управляться! — раздался голос сигнальщика.