Кое-что об архимагах

Как это часто бывает, когда хочется одиночества — навстречу вышла мама, вытирая руки тряпочкой.

— Милая, обидел кто? — зашептал теплый мамин голос. — Ой, какая ты красивая! — ахнула она.

Аркадия остановилась и с удивлением оглядела себя — изумительной красоты платье на ее плечах казалось кусочком сказки в затяжном кошмаре. Но это не тот фасон, который она задумывала! — пронеслась мысль. Было в нем что-то знакомое — но что?

Рядом присела мама, нежно обняла и погладила по волосам.

— В старом доме нашла, да, красавица? — тронула она носик пальцем.

— Да, — кивнула Аркадия, обняла в ответ и вновь заплакала.

Не из-за страха или ужаса — просто вспомнила слова архимага и то, на какой ужас чуть было не обрекла человека, который, может быть, единственный на свете любит ее искренне и всем сердцем. А еще она вспомнила, откуда знает этот наряд — именно такой был на Леиеле, вернейшей соратнице архимага, на известной картине празднования первой годовщины падения Цитадели. Кое-кто умел раздавать авансы, от которых невозможно было отказаться.

* * *

Высшая аристократия неотделима от земельных наделов. Чем бы ни прославилась семья: силой магии, верностью слову, великим умом, военной удачей или торговыми успехами — фундаментом благополучия всегда были земля и те, кто на ней работал.

Где-то там, на фоне блеска драгоценностей и батальных полотен, падений и взлетов высшего света, жили своей жизнью строчки приходов и расходов в толстых бухгалтерских книгах, обезличенно и хладнокровно отмечавших жизнь селений во власти господ. Иногда строчки вычеркивались темно-красными чернилами, по разным поводам — неурожай, черный мор, бунт... Иногда цифры менялись в большую сторону, тоже по разным поводам, не всегда очевидным.

Большая часть аристократии довольствовались изучением строчки 'Итого', некоторые всерьез занимались преумножением богатств рода, распоряжаясь выделить помощь туда, где это необходимо, но практически никто не видел за цифрами людей. И тем более никто не бывал в деревеньках лично, не знал их жизни и понятия не имел об устройстве жизни села. Для того имелись слуги.

Сегодня Фил был одной из таких цифр, правда, в тоненькой книжице местного владетеля — и десяти сотен строчек в ней не наберется. И все равно мир в шаге от него жил своей жизнью, по каким-то особенным законам, чуждым пониманию потомственным аристо. Даже любопытство возникало, хотя и не сильное. Смерть тут очень легко перемежалась с жизнью, а радость — с горем. Печальные события обращались праздником, тяжелая работа была частью судьбы, а спиртное заменяло все лекарства — заодно служа деньгами и главным средством обмена.

Вокруг было невероятно спокойно — все вновь ушли в поле, оставив вместо себя тишину и одиночество. Не было лишних глаз и на озере — зеркало воды в несколько сотен метров застыло почти без движения, словно осколок неба на земле. Озеро питал широкий ручей, некогда проходивший сквозь запруду и оборачивающийся речкой, но местные перегородили ход реке, отвоевав себе землицу под посевы.

Получилось красиво — в таких местах в прошлом Филиппа любили возводить изящные, почти игрушечные замки, прямо посреди водоема — с ажурным мостиком шириной в одну карету, высокими шпилями, стенами из белого мрамора и волшебными огнями. Само собой, идея половить рыбу в подобном озере со вполне прагматичной целью — сварить и съесть — раньше в голову аристократа не приходила.

Однако именно за этим пришли два специалиста по не вполне честной рыбной ловле. Господин Пират, бывалый кот, предпочитал ловить рыбу непосредственно у рыбаков, а лучше — у их детей, на самый крайний случай — отвоевывать объедки у других котов. Господин Фил любил удочку и сети, но прекрасно знал, что во время его выездов в родовые угодья этой самой рыбой просто заваливают те пруды, в которых его светлость соизволит удить. Сейчас халявы ни Пирату ни Филу не светило, что не сильно их огорчало. Фил мог надеяться на захоронку с достаточным количеством еды, а кот был просто философом по жизни.

— Надо бы чем-нибудь шарахнуть, как считаешь? — Фил покосился на кота. Животное зевнуло, соглашаясь.

— Но чем шарахнуть так, чтобы не перебить вообще всех?

Кот смотрел умно, как полагается вежливому собеседнику.

— А если их напугать? Выпрыгнут на берег или на дно уйдут?

Фил мысленно разметил где-то четверть озерца, сосредоточился и создал в сознании условный серп, как у косы, вытянул его до середины, нарисовал рукоять инструмента, чтобы опять-таки мысленно взяться за нее ладонями. Медленно потянул титаническое лезвие по озеру, из самой его глубины, к себе и вбок, словно срезая копну.

Волна ужаса ударила по обитателям озерца. Неразумные создания, вогнанные в панику памятью о древнем кошмаре, как обезумевшие рванули от мрачно-черной полосы, вставшей за их спинами, и что самое жуткое — медленно плывшей вслед за ними.

Заклинание породило настоящую волну из водных жителей, плеснувшую на берег сотней серебристых рыбьих тел, да так щедро, что Фил приоткрыл рот от удивления, совсем не ожидав такого результата. Незримый серп тут же распался, стоило потерять концентрацию.

Господин Пират, с видом королевского ловчего, по широкому кругу обходил законную добычу, не в силах решить, с чего начать поднадкусывать.

— Знатно получилось, — покачал головой Фил, присел на корточки и вновь задумался — как это все домой нести? Корзину он позабыл, рассчитывая завернуть улов в рубашку. Все добытое уместить, как планировалось, было категорически невозможно, а выбрасывать не позволял родовой девиз. Отпустить обратно? Разве что.

Мысли прервал сильный удар по земле, словно молотом. По глади воды прошла заметная волна, плеснувшая на берег и забравшая с собой обратно часть улова. Следом — еще один удар. Фил присмотрелся на узор на водной глади — центр удара был будто бы почти посреди водоема, чуть ближе к ручью. Именно там зарождались звук и движение земли. Огромный водяной холм взметнулся в одно мгновение, а вслед за ним, из фонтана брызг — прозвучал скрежет ярости разбуженного монстра.

— Порыбачили... — прошептал Фил.

Глава 12

Предмет поклонения многих, причина войн и убийств, отражение власти одних людей над другими лежал на ладошке архимага тусклым желтым окатышем. Крупный самородок, весом несколько сотен грамм, вполне можно обменять на неплохой дом в старом мире, и вряд ли здесь цены будут ниже. Целый холм с сокровищами, укрытый тонким слоем воды в верховьях ручья, был под его ногами, но ни единой радостной мысли в душе, совершенно наоборот — тяжелые мысли о том, как бы избавиться от нежданного богатства. Скоро придут осенние дожди, ливни размоют землю, селевым потоком забирая вниз с массой воды проклятый металл, обнажая перед алчными взглядами то, что могло бы сделать богатыми всех, но принесет лишь смерть и горе.

Кеош наклонил ладошку, позволив самородку соскользнуть обратно в выкопанную яму. Перенес с берега горсть земли, засыпав углубление, и надавил сверху. Теперь — уложить сверху крупным камнем, аккуратно. Архимаг наклонил голову и довольно цокнул — не заметить. С другой стороны — какой смысл в маскировке? Любой, кто придет сюда с лопатой, сможет на короткое время почувствовать себя абсолютно счастливым человеком. Демоница не обманула — целый пласт самородков был сокрыт на участке под ручьем в две сотни шагов длиной. Разумеется, он там был и раньше, однако куда глубже, быть может, в десятках метрах под землей, и неведомо когда до проклятого металла добралась бы вода. Волей демоницы, пласты земли переместились — что-то ушло вниз, металл же поднялся к поверхности. Можно было бы заставить ее и тут прибраться за собой. Но каверны мощи уже были закрыты, связь с нижними мирами прервана — он чувствовал. Позволить открыть новую? Неверно тактически. Заставить работать руками? Нет смысла — хрупкое равновесие, созданное недомолвками и щедрыми намеками, могло быть легко разрушено мелкой ссорой.

Кеош вернулся в деревню по широкому кругу, обойдя поля стороной — вряд ли кто станет следить за мальчишкой, но и рисковать не хотелось.

— Дед, там рыба! — на порог мыслей архимага ввалился грязными, в прямом смысле слова, ногами, весь мокрый и явно чем-то ошеломленный родственник. Вода струями стекала с его волос и одежды, словно всю юношескую фигурку щедро окатили из бадьи несколько раз.

— Волшебная? — уточнил архимаг, одновременно пытаясь представить, что случилось в этот раз.

— Очень! — Фил развел руками, демонстрируя что-то одновременно высокое, длинное и широкое — явно огромных размеров.

— Загадал желание? — Кеош уже автоматически стал подыскивать себе орудие для хорошей драки.

— Дед, она только предсмертные выполняет, — прокашлялся Фил, выплевывая воду, — мое уже кончилось.

— М-м?.. — заинтересовался архимаг, взвешивая в руке крупный камень.

— Желание убежать, — пояснил Фил, и тоже оценил камень в руке деда: — О, у тебя не иначе как коварный план и просчитанная стратегия?

— А как же! — мрачно улыбнулся Кеош, пружинистой походкой вышагивая к выходу со двора.

— Комбинация, бесспорно, отличная — она тебя сожрет, камень попадет в почки, и тварь наверняка сдохнет лет через двести, а до того обязательно лет двадцать промучается от рези в боку. Восхищаюсь тобой, — выговаривал нервным голосом внук, поспешая за ним.

— Все настолько плохо? — Кеош приостановился, чтобы оглянуться на него.

— Дед, оно на моих глазах проглотило дом, — с легкой дрожью ответил Фил. Не от страха — на ветру одежда промораживала тело.

— Так, — Кеош покачался с пятки на носок, скрестив руки позади. — Завхоз, что там у тебя есть в захоронке располагающее моменту?

— Что?.. — непонимающе ответил Фил.

— Ой, да ладно! Мраморная говядина в собачьем супе — кому ты рассказываешь?! — отмахнулся архимаг. — Что еще у тебя есть в тайнике?

— Так это была не собачатина! — обличительно вскрикнул тонкий девичий голосок за их спинами.

Фил недовольно повернулся:

— То есть если бы корова могла лаять и вилять хвостом, ты не стала бы ее есть?

— Но это же совсем другое! — фыркнула Аркадия.

— А если бы корова мурчала и ласкалась?

— Господа, у нас рыба, — прервал перепалку архимаг.

— Какая рыба? — вопросительно подняла бровь девочка.

— Отличная, прикормленная и почти пойманная, — преувеличенно бодро ответил Фил. — В данный момент, наверное, сжирает еще один дом со всеми жителями.

— Мамочки! Так надо ее убить!

— А вдруг она умеет мурчать и ласкаться?

— Стоп! — гаркнул Кеош, нервно массируя виски пальцами. — Стоп балаган. Завхоз, показывай, что у тебя там есть, кроме котелков и тыквы.

— Вот, например, — Фил жестом фокусника достал из ниоткуда темную приплюснутую бутыль, — отличный коньяк как раз для нашего случая. Поминки, проводы на войну, пойло для бесстрашных бойцов и безумной атаки.

— А из оружия что? — терпеливо уточнил Кеош.

— А еще бутылкой можно бросить! — вдохновенно продолжил Фил. — Или вставить тряпку, поджечь и закинуть прямо в пасть противнику!

— Принимается, — архимаг выдернул бутылку из рук Фила и оторвал рукав от рубахи.

— Ты сейчас шутишь? — полуутвердительно произнесла Аркадия.

— Там люди умирают, — глухим голосом ответил Кеош, — а порождения бездны боятся огня.

— К-хм, простите, — Фил почесал затылок, задумался и тут же вспыхнул очередной живой улыбкой: — тогда у меня есть для вас отличное предложение!

На свет появились черно-серебристые заостренные обводы дуг, соединенные с необычайной красоты ложементом массивного, не по детской руке, арбалета. Да и не по весу — Фил тут же согнулся под его массой, с кряхтением удержав от падения на землю. К боку изящного орудия смерти были прикреплены металлические гильзы со всем известным клеймом оружейной семьи Кербоннов — белый огонь в серебряном круге.

— Родной ты мой, умница ты моя! — заворковал архимаг, с нежностью принимая оружие.

— Какие нежности, подумать только, — проворчала Аркадия.

— Это он арбалету, — пояснил Фил, со странными эмоциями поглядывая на баюкающего арбалет деда.

— Запрещенные заряды, между прочим, — добавила магиня, рассматривая иероглифы под клеймом.

— Да ты что! Так давай выкинем их, а монстр пусть сожрет тут всех!

— Прекрати паясничать, я просто хотела узнать, где ты их взял.

— Девичья фамилия матери — Кербонн, представь себе. Ручная работа, гарантия качества.

— То есть это ты их делал? — округлила глаза девочка.

— Эй, дед, бутылку-то верни! — Фил засек вороватое движение Кеоша, швырнувшее что-то в сторону будки.

— Так забери, — не оборачиваясь, произнес архимаг.

— Не-не... там песик неправильный. Спит все время, а когда просыпается — глаза светятся. Явно болеет чем-то.

— Светятся, точно? Какое полезное животное, — проворчал Кеош, наваливаясь всей массой тела на рычаг — но куда там, сил не хватало. — Гектор!!! — проревел он во все легкие.

— Дал бы мне, я бы взвела, — постаралась быть нужной Аркадия.

— Оружие — женщине? — возмутился до глубины души дед. Рядом закивал Фил.

— Да, господин? — к магам неспешно подошел помощник-зомби.

— Взведи рычаг, — распорядился Кеош.

— А почему он меня не называет госпожой? — пробурчала девочка, отстраненная от общей возни.

— Какие наклонности для девушки ваших лет!.. — зацокал Фил и ловко увернулся от затрещины.

— Готово, — ответил Гектор, протягивая заряженный арбалет двумя руками.

— Понесешь пока, — отмахнулся архимаг. — Фил, гильзу сам ставь, знаю я ваши семейные ухватки.

— А какие? — заинтересовалась Аркадия.

— Чтобы не крали, — Фил осторожно пощелкал ноготком по одному ему видимым знакам на кассете с гильзами. — Без рук крайне сложно красть, знаешь ли.

После краткого ритуала парень небрежно открыл капсюль, достал из него стрелку с красным оперением и закрепил в отведенное ей место.

— Готово.

Архимаг только кивнул, сделал отмашку зомби и двинулся со двора. Аркадия пошла было следом, но заметила, что Фил остался на месте.

— А ты чего ждешь? — слегка напряглась она, ожидая очередной ловушки от темного. Еще можно было предупредить архимага.

— Ты хочешь быть забрызганной потрохами — в новом платье? — скептически фыркнул Фил, вглядываясь в одежду девочки. — Отличный фасон, тебе к лицу.

— Известный наряд, все девочки о таком мечтают с детства, — вздернула носик Аркадия, не желая делиться информацией о произошедшем в старом доме.

— Я, кстати, тебя не держу. Еще не поздно побежать за дедом и украсить платье рыбьей печенью или, если повезет, глазом.

— Вот уж нет, — отвернулась она.

С улицы что-то рявкнуло, затем пронеслась удушающе-кислая воздушная волна, заставившая заскрипеть несмазанные петли и покачнуться дома, затем поток пряного тепла — в качестве свиты алого перецвета на небе: огненный фонтан где-то у подножья деревни, со стороны озера, взметнулся на десятки метров вверх.

— Как бы деревню не спалил, — покачал головой Фил, — хотя не должен — профессионал.