Вторая попытка

— Можно даже не руками. — зевнул развалившийся на своём стуле Аогами. — У тела девушки есть столько замечательных мест! Например...

— Например? — Фукиосе склонилась над его партой.

— Например, кулаки. — мигом вывернулся Аогами. — Бьёшь парня изо всех сил, а он потом благодарен за обработанную спину и хочет ещё, только от тебя. Двойная выгода! Химегами, тебе как раз подойдёт!

Девушка показала средний палец и ему, после чего отвернулась. Но тут Тома, внимательно наблюдавший за ней, громко спросил:

— Химегами, могу я получить от тебя массаж?

Замерла не только остальная троица, но и весь класс. Девушка какое-то время таращилась в пространство, словно разглядывая слова сквозь невидимую лупу, а затем резко повернулась обратно и уставилась на него.

Тома улыбнулся ей, а затем резко встал и подошёл. Ни Химегами, ни кто-то ещё не успел и двинуться, как он склонился над ухом девушки и что-то быстро прошептал.

Та мигом вспыхнула красным и неуверенно встала. Затем медленно, словно чего-то опасаясь, повернулась к Томе.

Тот вновь улыбнулся — и кулак Химегами впечатался ему в переносицу, опрокидывая на пол, после чего девушка пулей вылетела из класса.

— Айза! Эй, Айза, звонок же скоро! — Фукиосе помчалась за ней, пока Аогами помогал Томе встать.

— Чего это ты ей такое сказал? — удивлённо спросил он.

— Ничего. — равнодушно ответил Тома. — Просто потребовал не маяться дурью.

— В смысле?

— Наши заморочки. — парень вновь уселся на стул, взял протянутую Аогами салфетку и приложил её к носу.

— Сходи лучше к врачу. — сказал тот, наблюдая за тем, как кровавые пятна проступают сквозь ткань. — Или хотя бы в туалете промой.

— Ага. — промычал Тома и направился к выходу, сопровождаемый шепотками класса. Аогами взглянул на молчавшего всё это время Цучимикадо.

— Что думаешь? — тихо спросил он.

— Ничего. — мрачно ответил тот.

— Мне тоже кажется, что Тома-сан преувеличивает. — ласково сказала Казакири, пытаясь утешить рыдающую Индекс.

— Вот-вот, старшие братья всегда такие вредные. — гневно сказала Майка, ради этого же слезшая с робота. — Где Индекс толстая? В каком месте?

— Я не толстааааааяяяяяяяя!!!

— И я о чём!

— Ицува-сан, может, всё-таки позволите... — тихо сказала Казакири, обращаясь к готовящей ужин девушке. Та даже не подняла головы, впиваясь взглядом в нарезаемые овощи.

— Камидзе-сан запретил. — её слов из-за рыданий Индекс трудно было услышать. — Я не смею ему перечить.

— Ну, Ицува-сан... — Казакири приблизилась к кухонной стойке. — Это ведь не строгий запрет. Не заклятие, которое нельзя нарушить. Индекс действительно голодна, дайте ей поесть, а потом вечером мы поговорим с Томой-саном и найдём устраивающий всех вариант.

— Я... — Ицува положила нож, и тяжелым взглядом уставилась на овощи. — Я... не могу. Не могу подвести Камидзе-сана. Если я буду нарушать каждую его просьбу, то... не могу.

— Ицува-сан, это не просьба. — мягко сказала Казакири. — Это прихоть. Сами посмотрите на Индекс. Неужели вам кажется, что она где-то толстая?

— Я не могу. — Ицува неожиданно для самой себя заплакала. — Не могу, понимаете?

— Простите, простите. — Казакири испуганно отступила, а Ицува утерла слёзы фартуком, а потом и вовсе ушла в ванную.

Разумеется, это была прихоть. Нет другой причины, отчего Камидзе-сан внезапно за завтраком объявил Индекс толстой обжорой и запретил выдавать ей еду. И теперь Ицува вынуждена была подчиняться, потому как сейчас она укажет Камидзе-сану, а завтра он приведёт другую девушку и прикажет ей выметаться.

Зря она тогда отказалась провести с ним ночь, абсолютно зря. Сейчас, может, такого бы не было. И раз Ицува сама виновата, то сама должна и нести этот крест. Но не так, чтобы утирать слёзы в ванной, разрываясь между двух огней и не зная, что делать.

А то ведь из-за этого даже не сходила к Мисаке-сан — Камидзе-сан запретил. Хорошо хоть Канзаки-сан передала просьбу. Так-то и не нужна будет — что там её лечение в сравнении с силой святой — но было неудобно нарушать обещание.

Вечером позвонит Куроко-сан, извинится. И вечером же попробует поговорить с Камидзе-саном, убедить его не наседать так на Индекс. Что бы там не требовал Камидзе-сан, но он добрый.

Он выслушает и поймёт.

Это же говорила Казакири-сан, когда Ицува вымыла лицо и вернулась из ванной.

— Ты же знаешь Тому-сана, Индекс. — ласково говорила она также успокоившейся девочке. — Он просто заботится о тебе, но не сумел выразить своё желание как следует. Мы поговорим с ним, он выслушает, поймёт и не станет подвергать тебя пыткам голода.

— Хорошо. — всхлипнула Индекс. — Тогда я поголодаю до его прихода. Покажу, что я могу быть послушной! Мяско... — она вновь всхлипнула, а затем Ицува поставила перед ней тарелку с огурцами.

— Никто не потолстел от овощей. — добавила она, возвращаясь за кухонную стойку.

— Ицува, спасибо! — Индекс налетела на огурцы с радостью маленькой голодной девочки.

Когда Камидзе-сан вернулся, то Ицува встретила его как положено — в фартуке, кланяясь и улыбаясь.

— Добрый вечер, Камидзе-сан. Как ваше... что произошло?

— Упал с лестницы. — на носу Камидзе-сана красовалась повязка, и говорил он слегка гундося. — На нос.

— Я сделаю холодный компресс.

— Всё уже сделали, ничего не надо. — Камидзе-сан был настолько мрачен, что Ицува даже задумалась: стоит ли заводить разговор о диете Индекс сейчас?

— Ну что, кормили сегодня эту обжорку? — к сожалению, он начал сам.

— Я дала ей огурцов. Камидзе-сан, мы хотим поговорить с вами об этом...

— Мы? — парень зашёл в комнату и посмотрел на Индекс, рядом с которой для поддержки уселись вытаравщиеся на него Майка и Казакири. — Ясно, привлекла толпу.

— Тома. — Индекс даже встала, тщетно пытаясь смотреть грозно. — Мне нужно есть. Моя сила зависит от этого, Тома.

— Давайте попробуем составить план диеты. — поддакнула Казакири. — Вы же не будете морить девочку голодом, Тома-сан? Она не толстая и ей действительно нужна еда...

— ...которую она будет просить ещё и ещё, прикрываясь этим. — голос Камидзе-сана звучал холодно. — Не хватает уже никаких денег. Может, вы и заплатите ей за еду? Потому что я не собираюсь.

— Тома... — Индекс в растерянности даже не знала, что сказать.

— Я ведь забочусь о тебе, Индекс. Ты обязательно потолстеешь с такой жизнью. Будешь как бочонок освящённого вина, такой же толстой. А лишние деньги потрачу на ремонт, сама знаешь, моя неудача вечно что-то ломает, без бюджета никак.

— Тома! — Индекс всё ещё не могла поверить в услышанное, и топнула ногой. — Я не буду умирать от голода, Тома!

— Что тут происходит?

Дверь балкона открылась, и Канзаки вступила в комнату. Она недоумённо оглядела напряжённую группу и нахмурилась.

— Что происходит, Тома? — повторила она, не получив ответа. — Почему Индекс должна умирать от голода?

— Я всего лишь хочу, чтобы она перестала толстеть. — спокойно ответил парень.

— Толстеть? — Канзаки повернулась к Индекс и придирчиво её рассмотрела. — Я не вижу ничего толстого. И мы ведь говорили, Тома, что Индекс много ест для поддержания работы мозга с архивом книг, а не по детскому капризу. И ты полностью согласился, что так и надо. Неужели ты забыл?

— Я всё время что-то забываю, Канзаки. — усмехнулся Тома. — Наверное, это тоже. В таком случае плати за еду Индекс, у меня денег нет.

— Я и так плачу. — удивлённо сказала святая, вынимая пачку купюр. — Что такое, Тома? Ты ведь... — она прищурилась и коснулась ножен.

— О, да это же немало денег. — Тома тоже прищурился. — А откуда, интересно? Святые, кричащие о величии духовного, не могут в итоге прожить без материального?

— Тома, что...

— Хотя чего удивительного. Записано "не убий", но все верующие, которых я встречал, так или иначе хотели убить меня или других. Даже ты, Канзаки. Сборище лицемеров, не так ли?

Тома говорил это спокойно, даже с ухмылочкой, а Канзаки слушала абсолютно молча. Затем отняла руку от ножен, вновь повернулась к Индекс и аккуратно подняла её.

— Мы уходим. — только и сказала святая. — Вам всем тоже советую.

Затем вышла на балкон и взлетела. Молчание продолжалось ещё несколько секунд, после чего Майка пожала плечами и заявила:

— Ну, мне всё равно скоро встречать брата. — после чего также вышла на балкон и вернулась к себе. Тома взглянул на Ицуву — та стояла, опустив глаза в пол.

— Тоже хочешь уйти? — спросил он.

— Нет. — тихо ответила девушка.

— Молодец. Тогда давай ужин и ванну, как обычно.

— Хорошо. — она медленно направилась к кухонному столу, а Тома перевёл взгляд на Казакири. Та печально посмотрела в ответ, но с места не сдвинулась.

— Надеюсь, ты тоже тут надолго не задержишься. — буркнул парень. Казакири отвела взгляд, но ничего не сказала и никуда не ушла.

— Цучимикадо, что с Томой? — спросила Канзаки в телефон, наблюдая за тем, как группа монашек с тарелками суетится вокруг подавленной Индекс.

— А что с Томой? — спокойно поинтересовались на том конце.

— Он сегодня очень странный. Зачем-то решил изморить Индекс голодом, утверждая, что она толстая, а когда я вмешалась — начал оскорблять мою веру. — Канзаки отошла подальше от монашек. — Не то чтобы совсем неправильно говорил, но как-то агрессивно и не к месту. И вообще впервые от него такое слышу, раньше Тома всегда уважительно относился к христианству, несмотря ни на что.

— Так, и что ты, не убила его?

— Нет, конечно, просто ушла вместе с Индекс.

— Ицува-тян осталась?

— Да, как и твоя сестра с Казакири. Но я попросила их уйти.

— Майка и без просьбы свалит, а вот Ицува-тян... — в телефоне тяжело вздохнули. — Так, ладно. Не вижу смысла ждать... Канзаки-тян, этот Тома ненастоящий.

— Что?

— Под его личиной скрывается маг из моей группы, но вне моего приказа, можешь даже называть его предателем. Он пытался убить Тому, занял его место и до сегодняшнего дня я не знал, почему.

— А теперь знаешь?

— Он сегодня нарочито оскорбил Химегами-тян, так, что получил по носу. Не знаю, что именно сказал, но на девочку было больно смотреть потом. Думаю, он решил подгадить Томе со всем его гаремом, до кого может дотянуться.

— Ицува.

— Да. Канзаки-тян, я сейчас приду к нему с одним приятелем и мы быстро решим этот вопрос. Не боись, мы знаем, что делать, и твоё присутствие необязательно.

— Давно ты об этом знаешь?

— Пару дней. Закончится кутерьма — точно возьму отпуск, если так не выгонят. Бывай, Канзаки-тян. Ицуву-тян, если что, отправлю к тебе.

Канзаки попрощалась, отняла телефон от уха и посмотрела на Индекс, более-менее пришедшую в себя и уплетающую рагу.

Пожалуй, нужно обрадовать девочку.

— Цучимикадо-сан. — вяло сказала Ицува, открывая дверь.

— Хэй, Ицува-тян, ты какая-то совсем смурная. — вгляделся в неё парень.

— Да, извините. — девушка поклонилась и постаралась нацепить улыбку. — Проходите. Он ведь с вами?

— Аогами Пирс, гроза всех девушек! — ткнул в себя парень. Однако улыбка Ицувы вышла столь дежурной, что он как-то стушевался.

В комнату оба прошли плечом к плечу, и так же встали, глядя на ужинающего Тому. Тот глянул на них и удивлённо заморгал.

— Да? — спросил он.

— Очередная беда, Тома. — вздохнул Цучимикадо. — Тебе сейчас придётся идти биться с церковником. Прости, даже нет времени доедать.

— Что, сами не справитесь? — проворчал Тома.

— Увы, нет. Объясню по дороге.

Парень какое-то время продолжал сидеть, а затем резко встал, отодвинул стул и направился к выходу. Цучимикадо и Аогами пропустили его, после чего отправились следом; Ицува пошла вслед за ними, но блондин повернулся и мягко выставил вперёд руку.

— Прости, Ицува-тян, без тебя. — качнул он головой.

— Что? — обернулся Тома. — Она тоже пойдёт.

— Прости, Ками-ян, но нет. Ицуве туда нельзя.

— Почему?

— Объясню по дороге.

Тома посмотрел на обоих ребят и всё понял. Его глаза расширилась, а пальцы сплелись в жест — но Аогами был быстрее. Резко удлинившаяся ладонь мигом обвилась вокруг лица друга, и руки того бессильно упали, а следом подкосились ноги, и поддерживаемое тело медленно сползло на пол.

Ицува ударила на рефлексах, и Цучимикадо заблокировал её удар, сморщившись.

— Ицува-тян, это не Тома! — крикнул он, и девушка застыла, переводя взгляд с одного на другого. Аогами размотал руку и посмотрел на уснувшего парня.

— Ей доказать надо, Цучимикадо. — весело заметил он. Тот кивнул, вынул из кармана телефон и показал его Ицуве, затем выбрал контакт Томы, вновь показал экран Ицуве и нажал на кнопку звонка.

— Его телефон сломан. — сказала девушка, сжимая кулаки. Цучимикадо кивнул, затем выбрал Унубару, вновь показал ей экран и вновь нажал на вызов.

Телефон зазвонил в комнате, со стороны кровати. Все трое взглянули туда, а затем на лежащего неподвижно Тому.

— Если хочешь, Ицува-тян, мы можем проехаться до тюрьмы, там ему и без настоящего Томы снимут маскировку, так что увидишь своими глазами. — предложил Цучимикадо, убирая телефон.

— Не надо. — тяжело вздохнула девушка, прислонилась к стене коридора, а затем медленно сползла по ней. — Я словно бы знала, что это не он... — она уткнулась лбом в колени.

— Можешь идти. — бросил Цучимикадо Аогами; тот кивнул и почему-то отправился в ванную. — Ицува-тян, слушай... Канзаки-тян и Индекс-тян сейчас у монашек тусуются, могу подкинуть к ним.

— А Камидзе-сан? — подняла голову девушка. Парень почесал в затылке:

— Тома сейчас очень труднодоступен. А тебе не помешает отдохнуть в том числе и от него.

— С каких пор его подменяют?

— С поезда к родителям.

Ицува вновь уткнулась в колени, а когда Цучимикадо, взявший спящего лже-Тому на руки, повторил предложение — кивнула и встала.

— Казакири-сан! — крикнула она в сторону гостиной; Казакири, незаметно сидевшая на полу безмолвной куклой, оглянулась на них. — Казакири-сан, мы уходим. Вы как?

— Я хотела бы остаться здесь, если разрешите. — прошелестела девушка.

— Разрешаю. — кивнула Ицува. — Идёмте, Цучимикадо-сан.

— Только ещё к сестре загляну... — они закрыли дверь, и комната окуталась в молчание. Казакири перевела взгляд на темнеющее небо за окном и словно погрузилась в транс.

Теперь ей оставалось только ждать.

— Как же я не люблю это. — вздохнула Шокухо, всматриваясь в пока ещё белейший унитаз.

— Ой, да брось. — потянулась Етцу. — Всю дорогу едешь без сознания, это мне надо путь выбирать и какашки сплёвывать. Или что, предлагаешь пешочком? Под прицелом всех камер?

— Не предлагаю. — буркнула блондинка и обернулась на стоявшего в дверях ванной Тому. — Тома, слушай... выйди, когда она начнёт. А то противно будет.

— Мы же к Серье так прибыли. — хмыкнул парень. — Чего противного-то?

— То, что мне унитаз чуть не раздолбали. — окрикнули его сзади. — Ценная вещь, между прочим!

— Не раздолбали, так что не жалуйся. — Етцу взяла Шокухо за руку. — Ладно, бывайте тут, а мы потопали.