Подаренная сказка. Богиня

— Я с тобой, — порывисто попытался встать король, но был остановлен гневным блеском глаз. Еще и за его величеством Кэриену не хватало присматривать в этой неразберихе.

Двор встретил герцога легкой недоуменной суматошностью. Тут явно что-то приключилось, но что бы это ни было, оно уже закончилось.

— Что случилось? — как бы, между прочим, поинтересовался Кэриен у по такой же случайности оказавшегося по близости оборотня.

— Лошадь пошалила, и куда-то унеслась, кажется Эларильен.

— Ясно, — безразлично произнес герцог, внутренне почти ликуя. Эллис ушла, очень вовремя ушла. Не нравился герцогу настрой друга, очень не нравился, что-то с ним происходило не то, а значит совсем не время для серьезных разговоров.

— Чего стоишь, проверь ее комнату, она же твоя подруга, — беззлобно, шепотом рыкнул он на подчиненного. И Шраж вновь скрылся в гостеприимных дверях постоялого двора.

Все правильно, претензий предъявлять не к чему, главное чтобы Эллис достаточно далеко ушла. Абсолют ее как-нибудь да найдет, а вот король в погоню не кинется. Надо сначала разобраться, что с ним самим происходит.

Шраж вернулся быстро и не на шутку встревоженный.

— Нет ее вещей в комнате.

— Да, паршивый из тебя пока агент, — равнодушно заметил глава службы безопасности. — Только чего ты такой взволнованный, найдешь след, догонишь, будешь осторожно приглядывать, не вступая в контакт.

— Нет следа.

— Что? — на долю мгновения на лице герцога мелькнуло удивление.

— Магия какая-то, против нас, ни одного следа...

— А что ты хотел, уж если догадалась о твоей роли, то понять кто ты ей не сложно, а уж чего ее теоретики в магии изобрели только ей и известно.

— Я виноват.

— Не здесь и не сейчас, не уличный разговор, хоть нас и не слышат излишне любопытные уши.

— Что прикажите? — Шраж погрустнел окончательно, бросил затравленный взгляд в окно трактира, пытаясь разглядеть за толстым мутным стеклом короля. Кэриен перехватив его, нахмурился.

— Плохо дело.

— Вы о чем?

— О тебе, и твоей совести, которой у тебя быть не положено, — оборотень мгновенно вскинулся, всем своим видом ощетинившись, из затравленного мальца превратившись матерого зверя. — Расслабься, у тебя на все лицо написано, что между вами что-то было.

Шража слова, будто пощечиной огрели, и он опять поник.

— Ну, вот опять, не положено тебе таких чувств понимаешь, раз было значит так нужно и никак иначе. Она девочка большая, а уж себя контролирует тебе о таком пока и мечтать не стоит. Значит, раз позволила все, зная, то так ей было нужно, да хотя бы ради морды твоей понурой.

Договорить им не дал вышедший на улицу король, и оборотень, боясь себя выдать, поспешил скрыться с глаз долой. Ксаниэль явно находился в стадии тихого бешенства, а это представляло собой немалую опасность и для окружающих, и для форта в целом.

— Она сбежала, — едва сдерживая себя, со змеиным шипением, прошептал он. Кэриен только кивнул осторожно, думая, чем бы таким надежным охладить своего друга.

— Ты позволил ей...

— Да, — короткий, стремительный и очень вовремя произнесенный ответ герцога заставил короля запнуться, сбил с желания перечислить все мыслимые и немыслимые обвинения. Ксаниэль удивился и замолчал.

— Ты только на себя посмотри, да ты любого порвать готов, накрутил себя дальше некуда, и толку будет от вашего общения? Ты мириться с ней хотел, а не драться. А время мириться, еще не пришло. Не готов ты, вернее был готов, пока кто-то голову тебе не заморочил. Вот пока я не выясню кто, что и зачем, ни о какой встречи и речи быть не может. Да и поговорить нам прежде серьезно нужно. Но не здесь.

Одинокая капля упала на единственного, замершего на восточной стене воина, потом еще одна и еще, и, наконец, буквально спустя мгновение небеса обрушили на землю целые потоки холодной осенней воды. Одинокий всадник несколькими сотками ранее покинувший восточные ворота скрылся за водяной пеленой. Природа, да и, пожалуй, весь мир благоволили ему, помогая надежнее скрыться от возможных преследователей, замести и без того сокрытые мощнейшей магией следы. Лишь одиноко стоящий на стене воин не обращая внимания на льющуюся на него воду, улыбался каким-то своим сокровенным мыслям. Впервые Ален Герт комендант форта позволили стихии нанести урон его извечно идеальной прическе, обратить роскошный волос в мокрые сосульки. Но он не мог не проводить королеву в ее новый путь. Она так и не узнала его, да и как могла если до появления видела полукровку лишь единожды и то мельком. Он тогда впервые за долгое время, проведенное в форте, соизволил явиться во дворец в числе отправленных на совещание комендантов, привлеченный слухами о новой королеве. Нет, он не влюбился в нее, и не был сражен ее иномирской красотой, но отличная память полукровки все же запомнила до мельчайших подробностей ту, что восхищала против воли. И какого же было удивление виконта, когда в его форте пусть и сокрытая за измененным цветом волос и созвучным новым именем появилась сама венценосная Эллис, всего лишь почти обыкновенная наемница квартеронка. Лишь эльфийские корни позволили Алену сохранить невозмутимость и не выдать своего узнавания. Ему было безумно жаль еще совсем молодую девушку, которую гложили отнюдь не свойственные этой поре мысли, но он ни чем не мог помочь ей, и ему оставалось лишь верить в то, что столь же великая, сколь и юная королева сможет найти себя. А еще помогать ей лучше познать окружающий мир.

Дождь начал стихать, словно исполнив свою миссию, понял, что в нем отпала необходимость, и скрывшейся в бесконечной степной дали путнице он навряд ли доставляет много радости. Резкие порывы ветра донесли до форта холодный северный воздух, и уже мгновение спустя вместо холодных капель на землю устремились белые совсем еще редкие снежинки. Первый снег.

Одиноко замерший на стене полукровка резко тряхнул головой, и вода миллиардами брызг осыпалась с его волос, явив миру неизменную и столь привычную для форта прическу коменданта. Пара шагов по стене, несколько стремительных прыжков и одинокий воин скрылся внутри форта. Он не мог задержаться на стене слишком долго, как бы ему того не желалось. Он комендант этого затерявшегося на северных просторах городка, и ему еще предстоит улаживать вопросы с наверняка обеспокоенными случившимся проверяющими из столицы, а то и самим королем.

Снежинки белыми хлопьями кружили в воздухе, белесой завесой закрывая бескрайние северный просторы и опадали на заботливо подставленные руки, что уже давно не чувствовали холода, но все так же обращали упавшие произведения неведомого мастера в капельки талой воды, что медленно стекала с ладоней, падала на устилающий землю снег и вновь замерзала.

Легкий морозец и налетающий порывами ледяной ветер больше не смущали одиноко стоящего на стене парня. Волосы некогда коротко и аккуратно подстриженные хорошим мастером отрасли и больше не напоминали собой даже подобие прически, хаосом разлетаясь на ветру во все стороны, длиной челкой опадая на глаза. Но его казалось, и не заботили такие мелочи, давно прикрыв веки, он вглядывался в даль сердцем, туда на юг, куда его вновь требовательно звал мир.

Горячие руки сомкнулись на поясе, а на плечо опустилась голова украшенная замысловатой прической из ядовито розовых волос. И как-то сразу стало теплее и уютнее, исчезло то щемящее чувство одиночества, что появляется, стоит человеку один на один остаться с всесильной природной стихией, пусть это даже будет не прекращающийся с утра снег.

— Уходишь, опять, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала полукровка демонических кровей, еще плотнее заключая квартерона в кольцо своих рук.

— Мне больше нечего делать на севере, он научил меня всему, чему только мог, пора отправляться на юг, тем более, зимой там куда комфортнее.

— Но ты же любишь снег!

— Люблю, и, наверное, я приехал бы сюда, даже ради одной такой возможности постоять вот так в хороводе пушистых слез небес. И спасибо за вчерашнюю оттепель и снежки!

— Считай моим прощальным подарком, да и девочки были рады забаве, их не так уж и много в их коротких жизнях ночных мотыльков.

— Знаю, но ты молодец! Как буду в столице, обязательно передам Розе привет.

— Скорее это сделаю я, мама обещала почаще меня навещать этой зимой, она тоже любит снег, хотя это очень странно для повелевающей огнем демонессы.

— Вы обе очень странные, — ухитрившись как-то повернуться в крепких объятиях, наемник взлохматил аккуратно уложенную прическу с вновь вернувшейся на лицо беззаботной улыбкой.

— Еще раз спасибо за помощь Мариин!

— Да не за что королева, — так же беззаботно улыбнулась в ответ девушка, неведомым образом вложив в едва слышно произнесенное последнее слово все свое бесконечное уважение. — Тебе пора, Лис, караван не станет ждать одного охранника, тем более по такой погоде, иначе можно надолго застрять в наших краях.

— Ну, я-то в любом случае выберусь, но не хотелось бы, — отозвался наемник, уже спеша за яркой фигуркой полукровки приютившей его декаду назад.

Глава седьмая. Love story.

Золотая, алая, багряная, вишневая, сочно оранжевая, а местами и темно-синяя листва услаждали взор одинокого путника буйством ярких осенних красок. Лучи зависшего в зените солнца светлыми клиньями пронзали полумрак подлеска. Тихие, ухоженные самой природой и отголосками эльфийской магии предгорья Аэлиринской цепи с множеством едва приметных тропинок позволяли одинокому страннику продвигаться вперед намного быстрее, чем по идущему несколько в стороне вечно запруженному королевскому тракту. Эллис, ныне путешествующая на юг вдоль восточных границ королевства, блаженно щурилась в сверкающем золоте, разлитом в воздухе стараниями осеннего солнышка и размеренно покачивалась в седле, радуясь очередному погожему дню. В ее мире такую осеннюю пору называли бы бабьим летом, но тут, по сути, все еще заканчивалось лето, даже, несмотря на то, что второй осенний месяц отсчитывал свои последние дни.

Распрощавшись три дня назад в последнем крупном городе с караваном, королева решила не ползти с черепашьей скоростью в просто ужасающих пробках этой поры на центральных дорогах королевства, а насладиться тихой прелестью местной природы, проникнуться духом столько близкого эльфийского леса. А заодно попытаться исправить изменения, постигшие ее из-за применения магии крови. Энергетическая структура ее второй сущности оказалась слишком сильна, как и велики, оказались ее возможности. Эллис бережно хранила в своей памяти многие заклинания, но до сих пор не смела их применять, не желая усиливать и без того доставлявшую порой немалые хлопоты вторую сущность. Привыкшая быть беспристрастной и хладнокровной, королева теперь едва справлялась с неожиданно накатывающим на нее экстремальным авантюризмом, который, казалось, за шесть лет мудрого правления навеки покинул ее.

Вот и сейчас заслышав где-то вдали, на пределе ее нечеловеческого слуха, лязг метала и прочие отголоски боя, Эллис, не раздумывая, пришпорила лошадь, устремляясь к возможной неведомой опасности и напрочь игнорируя доводы разума о том, что ввязываться во что-либо в ближайшее время она не хотела. Лишь ровные стволы с разноцветными кронами яркими пятнами пролетали мимо нее, милуя спешащего невесть кому на помощь воина и его лошадь коварно торчащими из-под земли корнями да неприметными ямками и овражками, в которых так легко поломать ноги неосмотрительному скакуну.

Почти прислонившись спиной к дереву, у которого от страха сжался белобрысый малыш, отчаянная женщина двумя клинками отбивалась от троих наемников, еще по двое, немного в стороне, дожимали, скорее всего, сопровождавших ее квартеронов или полукровок, грозя в самое ближайшее время присоединиться к своим дружкам, никак не могущим одолеть одну единственную бабу. На ходу невероятным бессознательным, но весьма эффектным образом, закрутив причудливый пируэт, Эллис соскочила с лошади и бросилась в гущу драки, даже не раздумывая, на чью сторону встать. Для нее все и так было кристально ясно и покинувшие ножны сабли первым же ударом сразили только что освободившегося наемника, а вторым помогли отправиться в мир иной его напарнику. Хриплый стон заставил ее резко обернуться. Самый крупный из напавших молодчиков сжав свою массивную руку на хрупком горле, хрупкой девушки эльфийских кровей, что еще мгновение назад обещала дорого продать свою жизнь, на весу прижимал ее к дереву. Резкий взмах недрогнувшей руки, и столь же изящный, сколь и смертоносный метательный нож аккуратно вошел под основание черепа громилы. И он, и его жертва подкошенными деревцами упали на землю, а Эллис оставалось лишь понадеяться на живучесть девушки, наконец освобожденной от смертоносного объятия руки, и пока каких-либо признаков жизни так же не подавшей. Двое оставшихся нападающих среагировали очень быстро, с явным профессионализмом бывалых вояк сокращая расстояние между собой и возникшим из ниоткуда третьим игроком, а спустя мгновение к ним присоединилась и вторая пара, также разделавшаяся со своим противником....

Эллис присела на корточки у сраженного в самом начале парня, совсем еще молодой и неопытный полукровка был мертв, да и куда ему тягаться пусть и с человеком, но наверняка профессионалом в выбранном грязном деле. Печальный вздох, и одно единственное движение руки скрывает под веками пронзительную голубизну мертвых глаз. К смерти нельзя привыкнуть, ее можно понять, ее можно принять, даже можно взять этот грех на себя, можно оставаться спокойным как снаружи, так и внутри, но привыкнуть нельзя, кто бы, что бы, не говорил. И каждая смерть друга ли, врага ли всегда будет порождать в сердце отголосок щемящей боли, оставлять там крупицу памяти, той памяти, что хранит вечную жизнь в этом мире.

Тихий всхлип, совершенно забытого в запале боя малыша вырвал королеву из грустных размышлений и заставил кинуться к матери и ребенку. Квартеронка — со столь близкого расстояния Эллис смогла безошибочно установить соотношение человеческих и эльфийских кровей — оказалась к ее счастью жива, и за исключением множественных, но неглубоких и неопасных порезов и ссадин почти не пострадала. Лишь покрасневшее горло, в будущем обещающее стать одним большим синяком, свидетельствовало о том, что несчастной пришлось пережить. Но покинувшее ее сознание пока не спешило возвращаться в родное тело. Малыш всхлипнул еще раз, и наемник переключил свое внимание на него. Сквозь пепельно-белые, слишком светлые, даже для самих эльфов волосы, тем не менее, проглядывали заостренные кончики ушей полукровки. Маленькие ручки на вид пятилетнего ребенка кулачками пытались утереть слезы, да подрагивали плотно сжатые губы, свидетельствуя о намерении быть сильным и больше не плакать. Сухие слезы выступили на глазах королевы. Почти ровесник ее сына.... Так почему же судьба так жестока к детям, к чему их родители вместо создания крепкой семьи ищут опасных авантюр, зачем пытаются доказать что-то то ли себе, то ли кому-то еще.