Подаренная сказка. Богиня

Пролог.

Двое с легкой усмешкой на губах следили за прощальной встречей королевы и герцога. Тени сада надежно укрывали их от посторонних взглядов.

— Почему ты не спешишь ее образумить? — поинтересовалась у старика-друида молодая женщина. — Она поступает глупо, не находишь?

— Аста, ты так ничего и не поняла, — сочувственно произнес старец, — она поступает мудро.

— По-моему мудрости в ней ни моими, ни твоими стараниями так и не прибавилось, — фыркнула в ответ женщина, и с нескрываемой досадой в голосе вновь обратилась к друиду. — Зачем ты с ней возишься, никогда не поверю, что из-за моих предков.

— Скука, ведь тобой движет тоже. Даже наш приятель Шссаришнаэссси Саащисса Лу'ехссиш Шссса повел себя так странно исключительно от скуки. Просто в отличие от тебя нам интереснее играть, непосредственно участвуя в представлении и разыгрывая собственные роли.

А про себя, — да и не понять тебе иного ответа, ты уже давно не способна на любовь.

— Неудивительно, ведь вы мужчины, — и голос полон царственного пренебрежения. Она тоже умеет играть свои роли, и легкая ухмылка Дэриэна не укрылась от ее обостренных временем чувств. — Вам никогда не понять, как это интересно незаметно подталкивать к действиям, решениям, идеям, человека, который сам неплохо преуспел в подобной игре, и защите от нее со стороны других.

— О да, твоя герцогиня превзошла моего герцога, но вот Эллис оказалась ей не по зубам.

— Дэриэн, для меня это не важно, куда занимательнее сам процесс. Согласись управлять тем, кто сам хорошо в теневой игре куда сложнее. Это требует филигранного мастерства, и нет возможности остановиться на достигнутом.

— Только вот твоя подопечная при первой же возможности расправится с девчонкой. А нам с Эссси как всегда искать выходы к спасению.

— Ой, не надо, единственный раз, когда твоя дорогая ученица едва не погибла, постарался наш знакомый дракон. Это видите ли, ему было интересно, как долго Эллис способна противостоять магам. А эта его ненормальная игра в любовь! Замусоривать девочке мозги своими чувствами и провоцировать ее на отказ от всего, прекрасно зная, что сам он ни за что не откажется от власти и семью не покинет.

— Ты ему еще сына припомни! — недовольно буркнул в ответ друид, удивляясь как можно на словах перевернуть все с ног на голову.

— О, тут он сыграл превосходно, так тонко и незаметно подтолкнуть Арьенар к кровосмешению. Воспользоваться моей куклой-герцогиней, для помощи Мастеру в похищении, и выступить в роли героя спасителя, якобы растерявшего все силы. И заметь, как он точно рассчитал время на гарантированную беременность девушки.

— По-моему это тебе хотелось скрестить как минимум три расы, — парировал доводы женщины Дэриэн, и опять добавил про себя, — так что я очень сомневаюсь в том, что он воспользовался тобой, а не ты им.

— Но ты ведь мог все испортить, убедить девочку избавиться от плода, например. Или признаться во всем королю и не отдавать ребенка отцу.

— Зачем, мне в отличие от тебя нравится наблюдать, за тем, что получится само собой. Это ты любишь процесс, а я люблю непредсказуемый результат. И поведением королевы я более чем доволен. Однако думаю нам пора. Или тебе не любопытно, какую сказку придумает герцог Каэрсанит?

Часть 1. Найти себя.

Глава первая. Сбежавшая королева.

Закат. Пока еще желтый диск солнца виден из-за крыш домов. Но воздух вокруг уже наливается кровью, заливает багрянцем голубое небо, высвечивают красным макушки домов под прощальными лучами солнца. Перед глазами бесконечные ряды крыш, уходящие вдаль, плоские и пологие, в основном покрытые черепицей, но кое-где в районах победнее виднеются и деревянные, в лучшем случае пропитанные каким-либо раствором от влаги. Справа над всем городом, уже за пределами жилой территории возвышаются корпуса королевской академии, настоящие небоскребы в виде возносящихся к небу башен астрономов и астрологов, а так же основные учебные здания и общежития в десять этажей, раза в два превышающие некогда самое высокое здание в столице — дворец. Взгляд, лениво следящий за солнцем, постоянно соскальзывает в сторону академии. И каждый раз сердце вздрагивает, учащает свой рваный ритм, заставляя хозяйку печально вздыхать. Пять лет оно было отдано этим величественным строениям, светлым будущим, возвышающимся над столицей. Но даже любимого ребенка рано или поздно нужно отпустить во взрослую жизнь, в самостоятельно плаванье, как бы не горевало при этом материнское сердце.

Взгляд зацепился за красавицу башенку главного корпуса, в закатных лучах ее белоснежные стены окрасились в тягуче красный цвет, своими оттенками играющий на причудливой лепнине украшений. Сегодня утром такими же цветами играла на море дорожка от восходящего солнца. Кровь. С ее цвета начался этот день и, похоже, этим же цветом он и закончится. Символично — последний кроваво красный день в столице.

Сердце сжалось от боли, грустные мысли безумным цунами вновь захлестнули ее сознание, стремясь убедить хозяйку в том, что она ошибалась, в том, что шла неверной дорогой, и опять свернула на ложный путь. Ей бы остаться, ей бы сражаться, отстоять все, что дорого ее сердцу. Но нет, это не то, не это нашептывает ей морской ветерок, зовущий за собою вглубь материка.

— Тебе не жалко? — глубокий бархатный голос, столь редко встречающийся у представительниц прекрасного пола, разорвал царящую на крыше тишину. Четвертьэльфийка вольготно развалившаяся на западном склоне слегка пологой крыши совсем не удивилась той, что прервала ее уединение. Демонесса в пышных юбках с легкостью стучала по черепице своими каблучками, перемещаясь с той же грацией, что и по идеально ровным полам своего жилища.

— Отчего же? — ровно, без тени удивления или вопроса спросила квартеронка, принимая сидячее положение и разминая затекшие за пару часов лежания на крыше мышцы.

— Ведь ты вложила туда столько сил, а сейчас оставляешь на неопределенное время, не боишься все потерять? — многочисленные юбки Розалии разметались по крыше, когда та с удовольствием присела рядом с Эллис.

— Боюсь, но это нужно сделать, я не бессмертная и не смогу все время приглядывать за академией, пора проверить, способна ли система работать без контроля ее созидателя. Сейчас самое время, ведь ничто не предопределено в этом мире, никакие планы невозможно исполнить даже на девяносто процентов, а если возникают ошибки, то всегда нужно время на их исправление, на учет новых фактов в дальнейших планах. — Пожала плечами девушка, радуясь появлению собеседницы, и возможности отрешиться от противных мыслей, что целый день не дают ей покоя, и забываются лишь в будничной суете, да в отвлеченном разговоре.

Солнце почти скрылось за крышами домов, а небо позади девушек начало темнеть, и первые звезды готовились вспыхнуть на нем, едва ночь ниспадет на затихающий город.

— Все-таки надеешься обыграть герцога? — лениво, как бы, между прочим, поинтересовалась демонесса. Эллис нарочито небрежно улыбнулась в ответ, давая понять собеседнице, что она не просто не надеется, она уверена, что в этот раз продумала и учла все. Да и опыта у нее прибавилось, за те шесть лет, что прошли, с ее первой попытки убежать.

Покидая дворец, она неплохо сымитировала поспешные сборы и срочный отъезд, якобы пока ее не успели остановить. Ведь собираясь и сбегая из дворца, она на самом деле хотела как можно скорее покинуть столицу и уйти от возможных наблюдателей посланных ей в след королем и герцогом, естественно для ее же блага и безопасности. А то, что ей нужно самостоятельно решить свои проблемы, их естественно не волновало. Но уже по дороге к мосту она вскользь вспомнила о мадам Розалии, и резко поменяв маршрут, устремилась к ней.

Ей несказанно повезло, у демонессы как раз развлекался ее старый приятель дроу-полукровка, комплекцией почти полностью схожий с королевой. А уж на королевской лошади он непременно привлечет внимание нужных людей. Ему-то и поручили почетную миссию сбить наблюдателей с верного следа, в то время как Эллис, преобразившись в эльфийку-квартеронку, благодаря новой, с несколько иными свойствами, созданной друидом для ее необычных волос краске, занималась более обстоятельными сборами к путешествию, в том числе и приобретением всего для этого необходимого.

Простенькая, но выносливая и, похоже, весьма умная лошадка уже стояла в стойле, а собранные сдельные сумки лежали в углу предоставленной ей комнаты. Стандартная экипировка вполне успешной наемницы и ничего, что может вызвать подозрение, но зато и подарить больший комфорт. Придется принять не только радости, но и горести наемничьей вольницы. Хотя раньше Эллис было не привыкать к подобному, в своем мире она в отличие от большинства девушек любила дикий отдых без благ цивилизации. Но сейчас будет сложнее, за шесть лет она слишком привыкла к расхолаживающей дворцовой жизни и всем удобствам ее сопровождающим, да и покидала она комфортные условия не на пару десяток, а на год, а то и больше.

Демонесса легонько хмыкнула, одновременно выражая свое отношение к мыслям девушки, что сейчас с легкостью читались по ее глазам, и привлекая внимание к собственной персоне и вопросу оставшемуся без ответа. Королева вынырнула из далеких воспоминаний, и недоуменно уставилась на подругу, ожидающую от нее невесть чего.

— Надеюсь, — Эллис, наконец, вспомнила озвученный ранее вопрос. — Кэриен хорошо меня изучил за это время, но и я не теряла его даром. Поверь, мы стоим, друг друга, и пусть у него всегда будет больше опыта и возможностей, зато у меня останется моя непредсказуемость, о которую он вечно ломает зубы. Сейчас меня ищут за пределами столицы, а не в ней, это раз. Два эту маскировку я использую впервые, и о ней никто кроме меня и Дэриэна не знает. Три я покидала дворец как дроу-полукровка. Четыре один дроу-полукровка сейчас как раз стремительно удаляется от столицы, намеренно запутывая следы, или не ты мне говорила, что он мастер в этом деле. Жаль только, что одиноко путешествующая по королевству девушка не привлечет внимания лишь, будучи не совсем человеком и непременно наемницей. Слишком уж очевидно за кого я себя выдам, а мне хотелось бы больших возможностей для маневров. — Слегка печально выдохнула королева, в очередной раз, задумываясь над превратностями судьбы и так и не ставшим привычным мироустройством. Слишком уж нелогичными на взгляд землянина являлись отношения в этом мире противоположных полов, слишком диверсифицированными, в терминологии ее любимого менеджмента. Она смогла пронять правила игры, но вот принять....

— Значит, завтра уходишь, — задумчиво пробормотала себе под нос Роза. — Может, задержишься еще на несколько дней?

— Нет, мне надо покинуть столицу завтра на рассвете. Для меня опасно здесь задерживаться и вовсе не из-за герцога и его ищеек, все равно он давно уже на моей стороне. И если кто и способен понять меня во дворце, так только семейство Каэрсанит. Здесь я боюсь не справиться с собственным отчаяньем, слишком больно Роза, слишком тяжела расплата за ошибки, которые только предстоит понять.

Эллис тряхнула головой, прогоняя вновь берущие ее за горло мысли, золотой волос вихрем взмыл вверх, подхваченный вовремя подоспевшим ветерком, он на пару мгновений застыл в воздухе, но все же вновь опал на плечи девушки. Квартеронка одним движением вскочила на ноги, и плавным шагом искусного воина двинулась к чердачному окну, бросив последний прощальный взгляд на уже севшее солнце и потемневшие стены академии. Демонесса молча проследовала за ней — в такие моменты слова ни к чему, все понятно и без них.

Сумрак прочно обосновался в столице. Густые тени стремились покрыть как можно большую территорию, по крупицам отвоевывая ее у меркнущего света. Незамеченная уже скрывшимися собеседницами тень плавно, со звериной грацией, отделилась от соседнего дома, лишь на мгновение, обозначив свое присутствие, и растворилась во мраке ночного города. Первые, самые ярки и пока еще редкие звезды на небе безучастно наблюдали за происходящим. Им не было дела до людских проблем и секретов, лишь их свет порой стремились приоткрыть завесу таинственной ночи.

Взгляд буравил почти полную кружку светлого эля, к сожалению, улучшать качество выпивки взглядом наемница не умела. Всего-то третий день пути от столицы, а пиво разбавляют так, что пить невозможно, хорошо хоть кормили на этом постоялом дворе вполне сносно. Три монотонных дня по северо-восточному тракту, где единственное развлечение разглядывать, да изучать таких же путников, как она, коих всегда хватает вблизи столицы, так что порой на дороге возникают пробки. Она бы никогда не подумала, что может столкнуться с подобным явлением в мире, где пока неведомы автомобили. Но как оказалось, тяжелогруженые повозки неплохо справляются с ролью собирателей еле ползущих караванов, которые порой приходится преодолевать через придорожные кусты. Очередная пометка в уме, по возвращению взяться за расширение основных транспортных артерий страны. Хорошая инфраструктура основа развития экономики в любой стране, в любом мире.

Сегодня целый день в седле дался ей намного легче двух предыдущих, человек существо такое, он ко всему привыкает, вот и она почти уже привыкла к полному отсутствию комфорта, запаху потного тела, собравшего дорожную пыль, хоть и самому лучшему, но все равно жестковатому седлу, ломоте во всем теле, да ноющей пояснице. Ей бы сейчас ванную да хотя бы треть всех тех магических средств, что несказанно облегчали беспокойную дворцовую жизнь. Конечно, в любом трактире на королевском тракте да недалече от столицы, непременно имеются роскошные апартаменты для важных господ, где и ванна сыщется, и средства магические, и кровать мягкая. Только вот у простой наемницы квартеронки, да еще и крестьянского происхождения, денег на такие апартаменты обычно не водится. Надо терпеть, привыкать, она сама выбрала этот путь странствий, никто ее не тянул бросать королевскую жизнь, да покидать дворец. Но душ она сегодня все же примет, на ее счастье гостиницы этого мира имеют не только шикарный апартаменты для господ, но и в стандартных номерах располагают неким подобием душевой, и это вполне может себе позволить уставший путник.

От мыслей о комфорте и горячей ванне, Эллис отвлек паренек в мантии ученика магической академии. Он явно нервничал, вздрагивая от каждого резкого звука, глаза слишком поспешно бегали, выискивая нечто одному ему ведомое. Он уже несколько соток подсаживался то к одному, то к другому наемнику, что-то сбивчиво рассказывал, получал веселый гогот в ответ и понуро шел к следующему, не прекращая своих попыток. Сейчас он оказался за соседним столиком и наемница, наконец, смогла услышать его сбивчивый рассказ. Выпускник первой ступени магической академии (Всего в магической академии существует 10 ступеней обучения, первая является общей и длится для всех 10 лет. Благополучно сдавший ее выпускник получает статус старшего ученика. Последующие девять ступеней в среднем занимают 5-10 лет, и ведутся уже по индивидуальным планам.) отчаянно желал написать лучшую дипломную работу, и для этого ни много, ни мало решил исследовать Романскую аномалию, шесть лет назад возникшую на месте гибели Мастера. А для этого он пытался нанять воина, который обеспечил бы его безопасность в дороге, да на территории самой аномалии, куда не рискнули сунуться даже королевские ищейки. Сердце больно кольнули воспоминания, и девушка уже пожалела о том, что стала прислушиваться к речи этого, несомненно, сумасшедшего паренька.

А ему все не везло, да и как тут может повезти, когда почти все наемники, присутствующие в трактире, уже имеют непыльную работенку, по сопровождению торговцев или знатных персон. И никто в здравом уме даже за большие деньги не променяет такую работу на обязанность хотя бы приблизиться к магической аномалии, не то, что сунуться в ее эпицентр. А встретить рядом со столицей наемника не располагающего заказом, это вообще большая редкость, не говоря уж о том, чтобы он настолько отчаянно нуждался в деньгах, что рискнул бы принять это предложение. Эллис уже собиралась забыть про парнишку, надеясь, что он никого не отыскав, придумает себе исследование попроще, да побезопаснее, как встретилась с ним взглядом, и то, что она прочитала в его темно-карих глазах, ей совсем не понравилось. Слишком решительный взгляд, полный обреченного намеренья либо написать эту работу, либо погибнуть. И ведь он неподготовленный отправится в эту чертову аномалию, даже если не отыщет себе сопровождающего.

— Эй, малыш, а ну иди-ка сюда, — королева сама удивилась неожиданно прозвучавшему собственному слегка насмешливому голосу.

— Я не малыш, я уже выпускник первой ступени, — мгновенно нахохлившись отозвался паренек, под дружный хохот ужинающих, да выпивающих поблизости людей. Но все же преодолел то небольшое расстояние, что отделяло его от стола наемницы. Он не присел, надеясь что, возвышаясь над квартеронкой, будет иметь более грозный и внушительный вид. Эллис довольно хмыкнула, наблюдая за его действиями, и вновь встретилась с проницательными карими глазами.

А ведь он не так прост, как кажется, — неожиданно подумалось девушке, пока она разглядывала первую свалившуюся на нее беду в этом путешествии. Типичный двадцатилетний подросток этого мира. Худощавое тело мальчишки не слишком утруждающего себя физическими занятиями; легкий прищур глаз — наверняка большую часть времени проводит за чтением книг в плохо освещенных помещениях библиотек; аристократичные черты лица, в которых чувствуется примесь эльфийской крови, как темной, так и светлой, пусть и среди очень далеких предков. Похоже, паренька баловали с детства, и он давно привык, что всегда и непременно получает желаемое, странно, что он не обратился за помощью к родителям. Хотя вполне мог, но куда более благоразумный отец наверняка отказал, и запретил даже думать о подобных авантюрах. Только вот таких деток, еще не хлебнувших жизни, подобными запретами на месте не удержишь.

— Для меня все равно будешь малышом, я ведь раз в три тебя старше.

Эллис весело подмигнула мальчишке. Ее двадцать восемь, конечно никак не тянут на втрое старше, но знать об этом остальным не обязательно, тем более квартеронка будет выглядеть так, как она сейчас, лет до ста пятидесяти точно, а то и дольше.

— Давай рассказывай, куда и зачем ты собрался.

Парнишка все же уселся за стол, со странной смесью обреченности и надежды во взгляде. Он словно знал и ожидал, что получит лишь очередные обидные насмешки в ответ, но продолжал надеяться на чудо, а вдруг с этой странной наемницей ему повезет. Эллис во второй раз выслушала сбивчивый рассказ о том насколько для него важна эта работа, и как он хочет непременно доказать всем насмешникам что тоже чего-то стоит, и все из-за глупейшей, на ее взгляд, шутки, одного из преподавателей.

Всего лишь виконт, да еще и не самого богатого рода, едва сводящего концы с концами. Сильный магический дар семья приняла как благословение свыше и возложила непосильным бременем на хрупкие подростковые плечи. Слишком большая ответственность для неокрепшего детского ума, а тут еще и в магической академии свои порядки — бедных, да талантливых никто не любит. Будь он простолюдином, и то проще пришлось бы, те хоть и редко попадали в академию, но и относились к ним там снисходительно, мол, чего с такого возьмешь. А вот коли ты принадлежишь к соли мира сего, то и должен соответствовать всему, что под этим подразумевается. Олигардер, как представился подросток, к тому же вместо того, чтобы заняться спортом и развитием боевых навыков, да давать сдачи обидчикам, еще сильнее ушел в изучение магической науки, да копание в библиотечных книжках, надеясь поставить всех на место своими будущими достижениями в этой области. Одним словом типичный ботаник, нелюбимый ни сокурсниками, ни преподавателями.

— Все с тобой понятно Оли, теперь я буду тебя так называть, и никаких возражений, если хочешь добраться живым и здоровым до своей аномалии, а потом и вернуться из нее с триумфом, — повелительным голосом, привыкшей приказывать королевы, произнесла Эллис, довольно наблюдая, как парнишка сначала пытается возразить по-привычке, и лишь потом осознает смысл сказанных слов.

— Значит, вы принимаете мой заказ!? — кое-как выдавил из себя Оли.

— Да, и Первые тому свидетели, — произнесла наемница ритуальную фразу скрепляющую их договор. — Меня зовут Эларильен, но мне привычнее Эл.

— Хорошо, Эл, — нервно сглотнул мальчишка, все еще не веря собственному счастью. А Эллис печально вздохнула про себя. Ей совсем не хотелось возвращаться в столь памятные места, да еще и смертельно опасные теперь. Но и отпустить этого паренька на верную смерть она тоже не смогла бы. Нельзя помочь всем, если ты не способен помочь одному конкретному человеку. Да и видимо это знак свыше, и голос мира вновь указывает ей путь. Возможно именно там, она первым шагом вступила на опасную дорожку. И это ей предстоит узнать, в месте, что страхом наполняет людские сердца, а в ее разжигает пламя давно забытых чувств.

По возвращении определенно придется взяться за дороги, — печально думала королева, уже уставшая от тряски в седле. Неухоженная дорога на одну телегу или пару всадников, казалось, тянулась бесконечно, да еще и такими зигзагами, будто ее пьяный возница прокладывал. Всего-то восемь дней пути от столицы и такая глушь. Частый кустарник так и норовил отвоевать у дороги каждый лишний кусочек, и если бы этой дорогой не пользовались, хоть изредка, она наверняка заросла бы этими противными колючками.

Пять дней назад они с Оли благополучно покинули королевский тракт, и первое время новая дорога почти ни в чем ему не уступала, пока они не минули то ли небольшой городок, то ли разросшуюся, да обогатевшую деревеньку. Тогда-то и началась эта тропинка, назвать дорогой эту просеку среди центрального лесного массива королевства у Эллис язык не поворачивался. А им

предстояло еще дней на пятнадцать пути углубиться в лес, в самом сердце которого и прятался когда-то Мастер, а теперь располагалась магическая аномалия, кишащая опасными тварями, постепенно приведшими в запустение все это направление. Ширина придорожного кустарника, явно свидетельствовала о наличии здесь некогда оживленного тракта, но за шесть лет он успел сузиться до этой тропинки. Не спешили люди отправляться в опасные места, где так легко расстаться со своей жизнью.

Уже вторую ночь им предстояло ночевать посреди леса, сегодня днем, конечно, попалась одна деревенька, но Эллис очень сомневалась, что там им удастся разместиться с большим комфортом, чем в лесу, и из-за этого терять полдня пути совсем не хотелось.

Оли еще меньше королевы готовый к тяготам дальнего пути, мужественно стиснув зубы, продолжал покачиваться в седле на своей понурой кобыле, не отличающейся особой выносливостью, да скромным нравом. Парнишка уже пару раз падал с лошади, когда его кобыле надоедало везти такую тяжелую ношу. Беспокоясь о своем работодателе, наемница легко скрывала собственную усталость и желание поскорее устроить привал, к сожалению, цель от этого быстрее не приближалась, а может и к счастью. Эллис было не просто признаться самой себе, но она боялась оказаться вновь в столь памятных местах.

Летнее солнце уже скрылось за кронами деревьев, окружающий лес стремительно погружался в вечерние сумерки, а это означало — пора останавливаться на ночлег. Собирать хворост, да обустраивать лагерь по темноте занятие не из приятных.

Яркое пламя костра отражалось в глазах пары уставших путников, и мечтательно-задумчивый взгляд одного из них не сулил ничего хорошего другому. Эллис доела простенькую, но сытную похлебку, сваренную по принципу: добавляю все, что найду съедобного, и ухмыльнулась своим коварным мыслям. План всерьез заняться этим мальчишкой в ее голове созрел еще вчера, но стоило позволить ему привыкнуть к дороге, прежде чем взваливать новые нагрузки. Конечно за те оставшиеся пятнадцать дней, а при такой скорости передвижения и за две полные декады научить чему-то стоящему практически невозможно, если конечно в твоей крови не растворены знания нелюди, но там, куда они отправляются даже такие крохи ее знаний могут спасти пареньку жизнь. О себе Эллис не беспокоилась, она всегда успеет покинуть опасное место, защитная магия трех сильнейших повелителей этого мира — самая лучшая гарантия ее безопасности и долгого здравствия.

Подхватив всегда лежащие по близости клинки, наемница нарочито грациозно, одним медленным, тягуче плавным движением поднялась с земли. Пора устроить представление...

Сталь приятно холодила разгоряченное от предвкушения тело, адреналин бурлил кровь, бросая ее в жар. Ломка, самая настоящая наркоманская ломка, ей нужна новая доза тренировок, ей нужно довести свое мастерство до совершенства, до идеала, от которого она до сих пор так далека, несмотря на все свои старания. Невозможно за шесть лет сравниться в мастерстве с нелюдью посвятившей этому сотни лет, да еще и изначально обладающей, куда большими способностями и возможностями. Но кто сказал, что ее остановит такое слово как невозможно.

Замерший с открытым ртом и с остывшей недоеденной похлебкой паренек наблюдал за тем, как его охранница сражается с собственной тенью. Она, то появлялась в отблеске пламени костра, то скрывалась в тени, танцуя свой завораживающий, подобно неумолимому всепожирающему огню, танец. Шаг, взмах, разворот, уйти от удара противника, и тут же атаковать самой, скрыться в тени, чтобы через мгновение вновь возникнуть в круге света и провести сложнейшую комбинацию ударов Эль-дра, возликовать, когда ей все же удастся не сцепиться при этом клинками. Что поделать за парные сабли она взялась совсем недавно, и двурукой в полном смысле этого слова никогда не являлась. И вновь густой полумрак вокруг, и тени рожденные в отблесках пламени, кажется, вот-вот оживут, превратятся в реальных противников, стремительно накинуться на нее, но не смогут преодолеть вихря клинков, ускорившейся до предела наемницы. Но вот блаженная усталость, наконец, достигает ее сознания, морской волной окутывает тело — ты хорошо сражалась в этот раз, — поют опускающиеся к земле клинки, — мы рады служить такой хозяйке.

Олигардер нервно сглотнул, как только сопровождающая его девушка замерла в обманчиво расслабленной позе с опущенными к земле остроносыми саблями. То, что он только что видел, превзошло самые смелые его ожидания в отношении нанятой квартеронки. Он до сих пор не мог поверить собственным глазам, да и как им поверить, если скорость девушки была такова, что все ее движения сливались в одно смазанное пятно, и только произнесенное на автомате заклинание ускорения, позволило разглядеть хоть что-то. В глубине его глаз помимо воли разгоралось восхищение и зависть, о, как же он хотел научиться плести смертоносный рисунок боя. Он мечтал об этом всю свою недолгую жизнь, но кто возьмется обучать, ни на что не способного тщедушного паренька, место которому исключительно в пыльных залах библиотек...

Серые глаза поймали его взгляд и возникшая следом улыбка, заставила мага нервно поежиться. Обреченный вздох, его не напрягаясь, загнали в ловушку, ведь после всего увиденного, после его жаждущего взора, когда до воплощения мечты остался маленький шажочек, он не посмеет отказаться от ученичества. А ей не нужно слов согласия, легкое движение и одна из сабель падает на землю ровно перед ним.

— Ты хочешь, чтобы я сразу и на боевом? — дрогнувшим голосом спросил Оли, все же сжимая еще теплую рукоять клинка в своей руке.

— Нет, но тренировочного у меня все равно нет, — беззаботно пожала плечами странная наемница, и мгновенно оказавшись рядом ободряюще хлопнула по плечу. — Ты главное не бойся, меня ты даже случайно не поранишь, так что сражайся в полную силу, не думай о том что, закончив удар нужно успеть остановить клинок. Ты видел мою скорость: я всегда успею тебя заблокировать, или уйти с траектории удара. Ну что понял?

— Да, — все еще робко произнес мальчишка, кое-как поднимаясь с нагретого места и излишне сильно сжимая рукоять сабли, почти до побелевших костяшек пальцев.

— А теперь покажи мне, чему тебя успели научить дома, да в твоей магической академии.

Устоять против горящих азартом глаз он не смог, и ринулся в свою первую, пока еще неумелую атаку. Оскорбительный удар плашмя, и тщательный разбор совершенных ошибок, снисхождения ему больше не видать, ибо от этого будет зависеть, выживет ли малыш в путешествии или нет.

Сегодня они устроились на ночлег непривычно рано, еще засветло успели не только обустроить лагерь, но и совершить теперь уже ставшую непременной тренировку. Их и без того невысокая скорость передвижения упала еще больше, поскольку Эллис потребовала трехразовых ежедневных тренировок. Рассвет, закат и полуденный зной, они встречали звоном стали, и это уже принесло свои плоды, хотя прошла-то всего десятка. К удивлению наемницы малыш Оли почти все упражнения и удары схватывал налету, его подводило лишь отсутствие достаточных силенок, да выносливости и гибкости тела, потому и гоняла она его теперь, как некогда гонял ее мастер Грейн в первый месяц обучения.

Она удобно устроилась, усевшись под деревом, спиной ощущая тепло нагретой за день древесины и сквозь полупрекрытые веки наблюдая за суетящимся подле костра мальчишкой. Олигардер отчаянно ковырялся в своей сумке, но, похоже, искомый предмет не желал даваться ему в руки. Наконец, едва ли не с победным кличем индейцев он извлек из своей сумки потрепанную тетрадь. Сразу видно, что к ее изучению малец прибегал очень часто, странно, что за все время путешествия он только сейчас обратился к ее засаленным от постоянного перелистывания страницам.

Старательный шепот вчитывающегося паренька, прекрасно различимый обострившимся от расслабленной усталости нечеловеческим слухом наемницы, звучал неуловимо знакомо. У него явно что-то не получалось, он нервничал, переживал, в отчаянье заламывал руки, но вновь старательно произносил одни и те же слова, словно звук собственного голоса, мог помочь разгадать закравшуюся в них ошибку. Сосредоточившись Эллис, едва не рассмеялась, осознав, что же в этих на первый взгляд непонятных словах неведомого языка не давало ей покоя.

Хотя чем еще мог заниматься выпускник первой ступени магической академии, — хмыкнула про себя девушка, медленно покидая теплое местечко.

Оли, закусив губу от досады и злости, буравил взглядом тетрадь, пытаясь прожечь в ней дырку. Как же, магическая академия — великий оплот магов, в ней и только в ней можно обучиться великому магическому искусству. Только как выяснилось, шесть лет назад совет магов пытался повергнуть мир в войну, а ключик к, казалось бы, утерянным знаниям и вовсе подобрала иномирянка, ставшая королевой и магам совершенно с тех пор не доверяющая. Вот и выходит, что о заклинаниях, их составлении и применении куда больше знают не имеющие никакой силы студиозы королевской академии. А ему выпускнику первой ступени приходится по крохам собирать информацию, пытаясь разобраться с уже давно разгаданной загадкой, под градом шуточек сокурсников и показательным пренебрежением учителей. Над записанным в этой тетрадке он мучается уже год, но придуманное им заклинание, все никак не желает порадовать его своей действенностью. Учителя впрочем, тоже хороши — не желают избавиться от своей дурацкой привычки не давать студентам лишнего, и обучать их лишь уже давно известным заклинаниям, они-то все пусть и не до конца, но посвящены в особенности магического языка. А уж тема для его работы и вовсе явная попытка завалить непокорного, все чего-то рыскающего студиоза: "Причины смерти мастера Романо. Теоретические измышления". Тут либо пиши эти теоретические измышления и готовься, что комиссия при приеме раскритикует тебя в пух и прах, либо, собрав все свои сбережения, рискуй жизнью, пытаясь раздобыть хоть какие-то факты.

— Ну что же тут не так? — прошептал маг, задумавшись и совершенно не ожидая ответа на свой брошенный в отчаянии вопрос.

— Если мне не изменяет память, — прозвучавший за спиной слегка задумчивый голос спутницы, заставил Оли вздрогнуть всем телом и недоуменно обернуться к незаметно подкравшейся наемнице. — У тебя не закрыто условие, а еще какая-то странная привязка к результату.

Квартеронка не обращая внимания на изумленного мага, уселась рядом и, выхватив из его рук тетрадь и перо, принялась подправлять его заклинание, напрочь забыв про паренька и лишь бросая задумчивые "кажется это должно быть так", "а вот тут лучше заменить на это", "теперь закроем", "ну конечно" и прочие только ей одной понятный фразы.

— Вот попробуй теперь, должно получиться. Смотри, здесь у тебя было не закрыто условие, нужно добавить этот жест в этом месте. Но если ты хочешь создать защитный контур с такими наворотами, то здесь лучше заменить парочку слов, они не точно отражают нужную тебе суть, то, что я написала ближе по смыслу. А еще я добавила вот это, и это условие подняла выше, отделив от него прочий массив, оно, конечно, и так сработает, но силы сожрет немерено. При создании заклинаний в первую очередь стоит уделять внимание их экономичности, у вас магов силы конечно много, но в критической ситуации даже ее может не хватить, при таком расточительном использовании. Любая оптимизация строится на следующих атогонизмах: скорость — сила, чем быстрее создается и срабатывает плетение, тем больше силы оно требует; точность — сила, чем больше задается параметров, тем опять же больше силы при этом поглощает. Твоя задача найти оптимальное решение, не слишком длинное и не слишком затратное в плане силы, но эффективное заклинание. И чему вас только в вашей академии учат, даже с азами справиться не можете! — недовольно покачала головой девушка и только теперь заметила зависшего от ее речи паренька. Щелчок перед самым носом вернул Оли в реальность, раза в два увеличив и без того расширившиеся от удивления глаза.

— Откуда ты это знаешь? — простонал мальчишка, с жадным блеском в глазах всматриваясь в сделанные полукровкой пометки. Эллис чертыхнулась, сообразив, что она только что натворила. Заковыристое построение на всех известных ей языках этого мира пусть и произнесенное про себя не сильно-то помогло, лихорадочно соображающей голове. Расслабилась, совсем забыла в этой глуши, что изображает из себя наемницу квартеронку, да еще и крестьянского происхождения. А откуда такой девушке, пусть и прожившей по ее словам шестьдесят лет знать то, что магам-то неведомо.

— Вела в королевской академии не так давно один курс, — как можно беззаботнее отозвалась Эл, другого объяснения, к сожалению, ее разум так и не смог придумать. — Ну и из любопытства сама походила на теорию магии. Силы-то у меня почти никакой, так только светляка сделать, пару молний в противника запустить ну и элементарная бытовая магия, что в походных условиях просто незаменима. Но все равно ведь любопытно как это работает. Только вот почему ты таких элементарных вещей не знаешь? — наемница поспешила уйти со скользкой темы своего прошлого, а заодно и выяснить достоверную информацию о магической академии, все еще не доверяющей своей королеве, даже после всех зачисток проведенных службой безопасности. Слишком хорошо совет магов промыл мозги своим подчиненным.

— А у нас этого и не рассказывают, говорят на первой ступени рано еще такое изучать, — грустно вздохнув, ответил паренек. — Якобы мы сначала должны научиться правильно, делать то, что давно известно и проверенно временем, а за свои построения браться на ступени пятой не раньше.

— Глупость, — фыркнула наемница, с видом человека прекрасно разбирающегося не только в теории магии. — Да половина заклинаний, которые вы изучаете, уже давно морально устарела. К тому же нет предела совершенства. Если начинать обучение с принципов создания заклинаний и их работы, с изучения самого языка и критического осмысления уже имеющегося, можно за вашу первую ступень достигнуть уровня мастера. Ведь эти заклинания когда-то составляли люди, не знавшие и десятой части того, что известно сейчас, и уж об оптимизации и вовсе речи не шло, главное, чтобы работало. Ладно, раз уж я взяла на себя роль твоего учителя в боевом искусстве, помогу и в магическом. Аномалии слабаков не любят, а так глядишь и в самом деле у тебя появится шанс оттуда живым выбраться.

Равнодушный голос наемницы и брошенные как бы между делом слова, неприятным холодком пробежались по телу Оли. Его спутница не шутила, и ее прогноз не вселял оптимизма. Впервые за все это время он подумал, а стоит ли игра свеч, и так ли ему надо рисковать своей жизнью ради мнимого признания.

По ее расчетам последнее поселение на их пути должно было появиться еще час назад, но оно все никак не желало преграждать их путь. Неприятно, ибо закат уже не за горами, а ночевать в такой близи от аномалии в незащищенном месте, даже под надежным магическим пологом созданным их совместными усилиями, слишком опасно. Магия магией, но вблизи таких мест она нередко ведет себя слишком непредсказуемо и шаловливо. Так что надежный крепкий частокол, окружающий деревню, уже давно ставшую своеобразным фортом, выглядел куда более предпочтительным. Да и сам маг, являющийся лучшим в своем выпуске, по ее скромному мнению, оказался далек от желаемого. Что ж и в этом ее вина, она так увлеклась своей академией, что совсем забыла по магов, а ведь перестраивать уже имеющуюся систему на порядок сложнее и мучительнее, чем выстраивать все заново. Но ничего, когда вернется, первым делом возьмется за наведение порядка в этом рассаднике дедовщины и закостенелых идей прежнего Мастера, к месту смерти которого, они так отчаянно продвигались. И малыш Оли сам того, не подозревая, оказал ей огромную услугу, не стесняя себя в рассказах, о порядках царящих в академии, да гуляющих среди преподавателей и студентов мыслей. И ведь самое интересное, что любой теоретик магии из королевской академии, при скудных силах, едва ли составляющих сотую часть от силы самого слабого выпускника первой ступени, почти не напрягаясь, победит этого самого выпускника в поединке. Даже она за прошедшие пять лет почти полностью отошедшая от изучения основ магического искусства, да и обладающая еще более скромными возможностями, пусть нелегко, но и, не прикладывая чрезмерных усилий, повернет любое направленное на нее заклинание, против его же созидателя. Жаль, что с такой легкостью они способны побеждать лишь магов и направленную на них магию, а вот повторить любое заклинание из стандартного арсенала мага практика, да направить его против прочих врагов, им не дано. Ей, по крайней мере, используя лишь свою человеческую энергоструктуру.

Обучение, у вампиров совмещенное с вынашиванием ребенка тоже многому научило. И ее возможности в магии крови значительно превосходят резерв того же Оли, вот только воспользоваться этими способностями Эллис рискнет лишь в самом крайнем случае, она и так почти не человек, а использование чужеродной магии еще сильнее сблизит ее с новой родней.

Королева с тревогой покосилась на сосредоточившегося, на борьбе с собственной лошадью, мага. Им бы еще прибавить скорости, да вот добиться этого от несносной кобылы даже ей не по силам, не говоря уж об этом ребенке. Хотя за эти две десятки совместного пути он порядком возмужал, хороший аппетит, нагулянный однообразной дорогой, непуганая дичь, разгуливающая достаточно близко к тракту, да регулярные тренировки, неплохо сказались на формировании мышечной массы. Да и как маг он теперь не только сверстников, но и некоторых учителей за пояс заткнет. И это тоже беспокоило временно покинувшую трон королеву. Слишком уж все легко получалось у этого мальца, так будто он не заново изучал неведомое прежде, а лишь повторял давно забытое за ненадобностью. Да, она очень хорошо за прошедшее время изучила своего друга герцога, чтобы осознавать, что это вполне может оказаться в его духе. Но сейчас излишняя осторожность не должна помешать ей, приложить все силы, чтобы не только довести паренька до цели, но и вытащить его обратно живым и по возможности невредимым.

От своих мыслей наемница оторвалась, лишь, когда едва не столкнулась лбом с высокими и, несомненно, крепкими воротами, больше подходящими приграничному городу-форту, чем затерявшейся в центре королевства маленькой деревеньке. Лошадь недовольно всхрапнула, поскольку именно ее лоб едва не попробовал на прочность эти самые ворота, и Эллис пришлось придержать решившую в первый раз показать свой норов кобылу. Оли остановившийся немного позади с плохо скрываемой улыбкой наблюдал за захваченной врасплох спутницей.

— Эй, вы кто такие, и какого демона забыли в наших краях? — тут же окликнул их со смотровой вышки стражник, с не меньшим интересом наблюдая за пытающейся обуздать лошадь квартеронкой.

— Приветствую вас, мил человек, — тут же отозвалась наемница, грозно цыкнув на лошадь, чем ее наконец-то и смогла усмирить. — Да вот пожалела на свою голову мальчишку, из этих магических высочеств, и теперь сопровождаю его в магическую аномалию, дабы там он наконец-то смог достойно покончить с собой.

Стражник шутку оценил и разразился глубоким и сильным смехом, заставив паренька недовольно зыркнуть на свою спутницу, а потом, нахохлившись, демонстративно отвернуться. Ему сейчас было ой как не смешно. Страх липкой паутиной стягивал тело по мере приближения к цели путешествия. И избавиться от него никак не удавалось, отчего маг еще больше на себя досадовал, ибо наемница, знающая о смертоносности их цели куда больше его, своего страха никак не выказывала, и казалось, обладала непоколебимой уверенностью в том, что в любом случае выберется оттуда живой и вполне невредимой. Но на чем основывалась такая уверенность, Олигардер никак не мог понять.

— Может, все же пустите уставших путников, под надежную защиту ваших стен, а то на способности этого начинающего мага, против наведывающихся сюда тварей, особой надежды у меня нет, — продолжила веселым голосом квартеронка, едва стражник отсмеялся.

Люди что живут под боком у самой смерти, чаще всего легки нравом, и умеют веселиться в непродолжительные минуты спокойствия. Не произрастай в этих лесах редкого и очень дорого растения, навряд ли любовалась бы сейчас Эллис на эти крепкие ворота. Большинство деревень, что оказались вблизи от возникшей аномалии опустели еще в первые несколько месяцев, когда пропитанный магией воздух стал порождать опасных для всего живого существ. И хотя те редко покидали пределы аномалии, пары не вернувшихся жителей в каждом селе вполне хватило для того, чтобы снятся с насиженных мест в поисках лучшей доли.

— Эй, Увар, отворяй ворота, к нам гости пожаловали, — крикнул стражник кому-то внизу и приглашающим жестом махнул путникам. Странно, что столь суровые условия проживания не сделали людей более черствыми и недоверчивыми, в мелком городишке, что они встретили по дороге их и то дольше пытали, прежде чем впустить внутрь, а тут одной шутки хватило. Хотя у них здесь основная опасность от лесных тварей, людей им вроде как нечего опасаться.

Тяжелые створки, сбитые из прочных бревен, натужно заскрипели, поворачиваясь на плохо смазанных петлях. Эллис ужом проскользнула в образовавшуюся щель, а вот ее работодателю пришлось повозиться, поскольку настырная лошадь никак не желала проходить сквозь столь неподобающе узкое пространство. Увар, закрывший за ними ворота, приветливо улыбнулся путникам и жестом указал, где стоит искать местный трактир. Наемница ответным жестом, так же молча поблагодарила его за помощь и двинулась в указанном направлении, по чистой и широкой главной улице. Все еще дующийся на нее паренек, понукая вредную лошадь, отправился следом.

Вечерний покой деревни нарушило улюлюканье детворы, стайкой несущейся наперерез путникам и как-то странно размахивающей палками. Наемница, придержав коня, бросила на них заинтересованный и очень внимательный взгляд. Именно в этот момент из окружения вырвалась большая породистая собака и подгоняемая палками, да веселым криком мальчишек устремилась к замершей в удивлении квартеронке, словно ища у той защиту. Мальчишки явно довольные новым поворотом игры кинулись следом, что-то крича про мерзкую магическую тварь, что вот-вот уйдет от преследователей. Недолго думая, наемница соскочила с лошади, пропустив мимо собаку, и преградила дорогу расшалившейся детворе.

— Вы зачем животное обижаете? — грозно посмотрела Эллис, на едва успевших притормозить перед ней чумазых мальчишек.

— Так это ж не животное, — с вызовом бросил один из них, наверняка заводила. — Это пришлая тварь из леса, а мы храбрые стражи охотимся за ней.

Собака, крутившаяся позади наемницы, недовольно фыркнула, будто понимая, о чем идет речь и выражая, таким образом, собственное несогласие.

— Не серчайте на них сударыня, — прозвучал тихий, но отчетливо слышимый женский голос. Эллис слегка повернула голову на звук. Из-за ворот небольшого домишки вышла пожилая женщина с небольшой корзинкой висящей на сгибе локтя. — Животинка-то не наша, пришлая, два дня назад у ворот объявилась, наши поначалу думали тварь из леса заявилась, а потом смотрят вроде как собака, да еще и видать не простая. Только вот как она до наших краев-то добралась непонятно. Впустить то мы впустили, да только опасаются все, мало ли что магия породить может, вот и не мешают ребятишкам в храбрых стражников играть. Она ж на удивление беззлобная оказалась, ее бьют, а она только скулит, даже рычать в ответ не думает. Ну и подкармливаем ее, конечно же. Да вот только думаю не место ей у нас, не приживется.

— Спасибо и вам сударыня, — наемница выразила свое почтение старой женщине, да благодарность за информацию глубоким поклоном. — Эх вы мальчишки, — бросила Эллис уже ребятне. — Отныне эта псина нарекается грозным и верным моим соратником и переходит под мою опеку, так что больше не шалите. Когда подрастете, так в стражников наиграетесь, что и не захочется более.

Легонько развернувшись, квартеронка присела на корточки, а собака, словно почувствовав в ней надежную защиту, предано ткнулась мокрым носом в лицо.

— Эй, приятель полегче, — попыталась отбиться от шершавого языка девушка, не забывая грозно посматривать на веселящегося в седле мага. Наконец собака слегка присмирела и позволила рассмотреть себя подробнее. В ее мире псину наверняка посчитали бы дворнягой, а то и с примесью волчьей крови, было что-то в этой породе от санитаров леса. Но здесь, Эллис уже доводилось сталкиваться с подобными псами в среде дворян и эти на первый взгляд массивные, лохматые, но вместе с тем неказистые собаки стоили очень дорого, поскольку являлись лучшими телохранителями.

— Интересно откуда ты тут взялся, — пробурчала себе под нос девушка, зарывая руки в густую шерсть. По всему выходило, что приключилась смертельная беда с его прежним хозяином, эти собаки славились тем, что разыщут своего хозяина, где бы он не находился, лишь бы живым оставался. А раз псина так к ней ластится, значит, решила признать своей новой хозяйкой и взять под опеку.

— Эл, мы идем? — подал голос все время молчавший от обиды Оли. — Я устал и есть хочу, а ты тут с всякими дворнягами возишься.

Наемница лишь ухмыльнулась про себя, представляя лицо парнишки, когда он узнает цену этой самой дворняги. Пес тоже недовольно фыркнул, видимо каким-то своим собачьим уразумением понимая, что речь идет о принижении его достоинств, а потом еще и рыкнул в сторону, явно выказывая хозяйке недовольство ее спутником.

Последний человеческий оплот перед магической аномалией они покинули лишь через день, но почти затемно. Следовало хорошо отдохнуть, перед тем как соваться в столь опасное место. К обеду они должны были достигнуть границы, а к бывшему жилищу мастера и вовсе выйти на исходе дня, и это оптимизма Эллис не добавляло, но иначе никак. И самое печальное, что отношения у ее спутников никак не хотели складываться. Новый попутчик, прозванный Шаршом, постоянно недовольно косился на мага, рычал в его сторону и прочими способами выражал свое недовольство от его присутствия. И это сильно настораживало девушку. Шаруанские собаки всегда прекрасно чувствовали настроенных против хозяина людей.

И с чего она вообще стала подозревать этого паренька, как соглядатая герцога Каэрсанита, уж его-то сотрудник точно не будет провоцировать ее на такую опасную авантюру, даже ради того, чтобы стать попутчиком и иметь возможность за ней приглядывать. Да и кто возьмется утверждать, что у нее не осталось врагов, мало ли кто из магов — последователей мастера, смог укрыться от бдительного ока службы безопасности, а вот теперь решил отыграться. И выбранное место более чем располагает, как никак именно там должна была погибнуть она, а не их драгоценный Романа. Только вот о своем побеге она не знала до последнего, а разработать такой невероятный план быстро и без подготовки даже ей представлялось маловероятным. Хотя одна осведомленная леди, обладающая незаурядными способностями... Эллис тряхнула головой, отгоняя неподходящие мысли да сомнения. Не время сейчас для них, совсем не время. Ну а собака может просто ворчит, потому что не хочется ей идти к аномалии, да и идут они туда именно из-за паренька. И все же противная заноза надежно засела в ее сердце, чтобы при первой же возможности вновь напомнить о себе.

Бывшая и некогда слабо обозначенной дорога, вовсе превратилась в едва различимую тропинку, с нависающими слишком близко к голове корявыми ветвями деревьев. Лошадей, здраво рассудив, Эллис пришлось оставить в деревне, все равно от них в лесу проку почти никакого, и если они сами смогут забраться на высокое дерево, то лошади уж точно достанутся тварям на съедение. Шарша она тоже не хотела брать с собой, но тот ни в какую не пожелал оставаться за надежными стенами поселения, а, едва покинув их, всячески мешал наемнице, пытаясь повернуть ее обратно и не пустить в не нравившееся ему место.

Сделав последний шаг, она замерла и жестом приказала остановиться своему спутнику. Прикрыть глаза, сейчас ей не нужно ее острое зрение. Отрешиться от нескончаемой череды звуков полного жизни леса, ее острый слух тоже не помощник. Сейчас нужно слушать и видеть сердцем, мир никогда не подводил ее, всегда отзывался на ее просьбу о разговоре, помогал советами, отвечал на вопросы, выслушивал ее радость и грусть. Чувство единения накрыло как всегда предсказуемо неожиданно. Странное чувство, когда ощущаешь себя чем-то бесконечно огромным и всеобъемлющим, когда каждая травинка, каждое дуновение ветра ощущается как часть тебя, и остается лишь слушать себя и свои ощущения. Печальная улыбка робкой девушкой возникла на ее лице, она не ошиблась, стоит сделать шаг и мир изменится до неузнаваемости. За прошедшие шесть лет магия так и не покинула это место, превратив некогда величественный лес в болезненный надрыв на теле мира. Всего лишь один шаг и возврата назад не будет.

Глава вторая. Оставшийся король.

Малый зал советов утопал в ярких солнечных лучах стремительно убегающего к своему завершению лета. Цветные витражи наполняли их красочной жизнью, преломляли под необычными углами, и отбрасывали на хмурые лица сосредоточенных министров, отчего те казались, то ли раскрасившимися после веселой ночки шутами, то ли больными неизвестной доныне болезнью. Обреченный вздох короля в очередной раз потонул в устроенном этими дородными мужами гвалте.

Стоило королеве покинуть дворец на продолжительный и непредсказуемо долгий срок, как оставшаяся десятая часть недалеких министров, сломя голову кинулась проводить проекты и законы, которые позволят им улучшить свое материальное положение. Остальные-то прекрасно понимали, что вернувшись из одной проверки ее величество непременно устроит другую, куда более тщательную. Уж полученную от простолюдинов информацию она ни за что не оставит без внимания. Вот и получается, что самая толковая часть министерств со всем своим рвением ушла в работу, а остальные не придумали ничего лучше, как устроить малый совет кабинета министров, и попробовать надавить на короля, который "при такой-то супруге наверняка в государственных делах не особо-то и разбирается". Про то, кто правил до появления иномирянки они, конечно же, благополучно забыли. Ведь всем во дворце известно, что с момента издания королевского указа уравнивающего возможности супругов страной правит несравненная Эллис, а ее супруг лишь ширма и видимость того, что страну возглавляет все же король, как и было завещано предками. А то, что на самом деле ее величество вот уже пять лет отошла от дел внутренней политики им и в голову придти не может.

Да, его супруга всегда и все контролировала, да, в министерствах оставшихся нерадивых министров у нее находятся свои люди, которые и обеспечивают получение нужных ей результатов, но принятие решений и руководство она давно оставила супругу, и вмешивалась, только когда его ошибочное решение могло негативно сказаться на ее грандиозных планах. А его величество Ксаниэль уже давно не тот легкомысленный двадцатисемилетний мальчик чудом оказавшийся на троне гораздо раньше положенного срока. Он очень многому научился у Эллис, а в ее отсутствие планировал научиться еще большему, все-таки он, а не кто-то другой в ответе за свой народ.

Одинокое облако заслонило своим воздушным телом яркий солнечный диск, его тень накрыла малый зал советов, прогнала с лиц людей боевую раскраску диких племен восточного материка, и заставила короля вынырнуть из своих раздумий.

Самое время закончить этот балаган, — подумал Ксаниэль, исподлобья разглядывая все еще спорящих и что-то пытающихся ему доказать министров. Грозная фигура его величества мгновенно возвысилась над столом, привлекая всеобщее внимание. Сотка и тишина приятным слуху пологом накрыла зал. Все замерли в предвкушении, ожидая согласия его величества. Однако он собирался их удивить.

— Ваши сиятельства, мы крайне в вас разочарованы, — серьезным с нотками угрозы голосом начал король, отчаянно сопротивляясь так и стремящимся прорваться в его речь насмешливым интонациям. — То, что вы предлагает это просто оскорбление нас -августейшей особы, и что за такое оскорбление полагается, вы знаете и сами.

Недоуменный ропот десятка людей, мгновенно покрывшихся испариной, пронесся по залу. Он их удивил и даже более того сильно испугал. Конечно же, Эллис наверняка избежала бы прямых угроз, устроила бы словесные игры с неясными намеками, от которых еще сильнее бросает то в жар, то в холод, потому что совершенно неясно, что имеет в виду ее величество, а худшие предположения никогда не заставляют себя долго ждать. Но у него другая цель, а потому после небольшой паузы, позволяющей осознать всю глубину его слов, надежда, для тех, кто едва не распрощался с жизнью:

— Но вы своей выдающейся прежде деятельностью, вполне заслужили прощения на первый раз. Посему сочтем все ваши предложения легким помутнением рассудка, вызванным поспешным отъездом королевы из дворца и переизбытком чувств ваших таких впечатлительных и неимоверно ранимых особ. На этом малый совет объявляю закрытым, и надеюсь, что к следующему совету нам действительно будет что обсуждать.

Стоило массивным, почти полностью покрытым позолотой, двустворчатым дверям малого зала закрыться за спиной последнего поспешно удаляющегося маркиза, как скрипнула неприметная боковая дверца, и из ее нутра появился герцог Каэрсанит.

— Вижу, вы тут без меня развлекаетесь, мой король!? — воскликнул герцог, присаживаясь на край стола.

— Кэр, ну что я сделал Первым! За что мне все это? Сначала Эллис теперь вот эти...

— Свое право на власть надо доказать, — резко переменив в тоне, почти беззаботно, но крайне серьезно начал Кэриен, — даже если ты имеешь его от рождения. Эллис доказала, теперь твоя очередь и твой шанс.

— Ты тоже думаешь, что я все пущу веряху под копыта?

— Почему тоже, Эллис верит в тебя, иначе ни за что не оставила бы тебя одного.

— Ваше высочество, что-то мне подсказывает, что последнее время вы мне много чего не договариваете.

Теперь и король резко переменил в тоне, надеясь хоть на мгновение застать друга врасплох, но все оказалось тщетно. Герцог даже не удивился подозрениям Ксаниэля, противник, вернее противница опять опережала его на ход. Вот уже пять лет он пытался выйти на теневого игрока, но не мог. И то, что тот затаился после смерти Романа, еще ничего не значило. Самые опасные сплетни гуляли среди женщин, но попробуй, пойми, кто их распускает, если ты все-таки мужчина...

— Вот видите ваше величество, — в тон ему начал отвечать герцог, отрываясь от стола и принимая куда более подобающее на докладе перед королем положение, — вы не так безнадежны, как считаете.

— Герцог не уходите от ответа, — почти грозно рыкнул король, что впрочем, никогда не действовало на его друга, не подействовало и сейчас.

— Всему свое время, мой король, всему свое время.

И промелькнувшая на лице Кэриена задумчивость в этот раз не укрылась от внимательного ока короля. Ксаниэлю очень хотелось знать, что же гложет главу его службы безопасности и насколько это опасно для него и для Эллис. Но в тоже время он доверял другу и доверял его профессионализму.

— Но ты прав Ксан есть много того, что ты не знаешь и не умеешь, это важно. Король должен пройти обучение и доказать свое право на власть. Ты ведь собирался это сделать после свадьбы, неужели так понравилось полагаться во всем на нее?

— Кэр, да что ты говоришь, — мгновенно вспыхнул Ксаниэль, но, поймав на себе насмешливый взгляд друга, так же быстро успокоился, и обреченно продолжил: — Ты прав, но ведь сейчас не время...

Однако герцог не позволил ему договорить, бесцеремонно прервав друга.

— Сейчас как раз самое время, тебе придется учиться не год, и не два, а ждать положенных пятидесяти лет уже давно не имеет смысла. К тому же государственные дела не занимают все твое время, или супруга за порог, а ты опять во все тяжкие по фавориткам пойдешь!? — лукавый прищур глаз и легкая ирония в голосе, настоящей королеве тяжело изменять, даже если она очень далеко.

— Хочешь проверить смогу ли я жить в том же ритме что и наша несравненная Эллис? Хотя нет, к чему это тебе! Скорее ты хочешь, чтобы твой любопытный друг — король не имел времени выяснять, что же от него так тщательно скрывают и о чем умалчивает самый преданный ему человек в этом королевстве?

— Вот именно мой король, ключевое слово самый преданный, а причины пусть они останутся на моей совести. — Беспечно пожал плечами герцог, вновь устроившись на краешке массивного стола советов. — Так что, мне отправиться в королевскую академию, дабы на месте определиться с теми курсами, которые тебе стоит прослушать, а так же достойными этого преподавателями?

— Как будто тебе для этого нужно мое одобрение. И не фыркай, это не пристало даже пьянице-герцогу, заботу о чести рода еще никто не отменял, — весело начал Ксаниэль, но запнулся когда осознал весь смысл сказанного. — Ты хочешь, чтобы я учился со всеми?

— Почему сразу я хочу! Не смотри на меня так дружище, это последняя идея Эллис, с которой она носилась еще за неделю до отъезда. Так что думаю, для меня там работы почти и не осталось, только проверить всех и вся на благонадежность. Твоя супруга все же сумела собрать в академии лучшие умы королевства и не только его. И вечерами они читают неплохие курсы для малых групп наших государственных мужей. Подумаешь, позанимаешься вместе со своими министрами. Хотя индивидуальное обучение тоже будет.

— И чего еще я не знаю в собственном королевстве? — тяжело вздохнул развалившийся в кресле Ксаниэль.

— Многого, но ненадолго, — довольный собой Кэриен подвел итог этого немаловажного для него разговора.

— Кстати с чем ты пожаловал, и не говори, что только ради моего обучения все равно не поверю!

— И не думаю. Есть новости об Эллис.

— И ты так долго молчал? — Ксаниэль закусил губу, одновременно с мольбой и угрозой во взгляде смотря на друга. Побег Эллис, названный путешествием инкогнито для проверки дел в королевстве и оценки успешности проводимого реформирования, заставил Ксаниэля сильно поволноваться. Несмотря на все заверения, и успокаивающие слова друга в голову так и лезли мысли одна ужаснее другой. Более того вопросов такое объяснение оставляло куда больше чем ответов. Это было так похоже и не похоже одновременно на его супругу, что Ксаниэль предпочитал пока довольствоваться предложенным ему и прочим объяснением и гнать прочь крамольные мысли, тем более с учетом церемонии Драаахр, и разговора после него. Эллис исчезла тем же утром, ответ был очевиден, но Ксаниэль решил до последнего не признавать его.

— Ну, новости это я преувеличенно сказал. Один мой сотрудник, на которого я как раз и возлагал основные надежды смог ее отыскать и передать условную весточку о том, что с ней все в порядке, и он намеревается стать ее спутником и проследить, чтобы с ее величеством ничего дурного не приключилось. Месторасположение, к сожалению, пока установить невозможно, вернее, у него нет возможности сообщить о том, где они находятся и куда направляются. Ксан, ты уверен, что хочешь встретиться с ней за пределами дворца. Эллис никогда не поступает необдуманно и просто так, и раз она так поспешно уехала, значит, у нее были на то причины. Она вернется, мой король, обязательно вернется.

Со странной смесью чувств закончил глава службы безопасности свой доклад, и принялся разглядывать особо причудливый витраж, отвернувшись от собеседника.

Сердце предательски кололо, и ему едва удавалось удержать на лице безмятежную маску, сейчас другу не стоит видеть его лицо, он наверняка не так истолкует беспокойство и грусть, застывшие в бездонных черных очах.

Его величество тоже не смел, нарушить воцарившуюся тишину, переводя взгляд с друга на витраж так его заинтересовавший и обратно. Беспечный голос, полный знаний, уже неспособен его обмануть как раньше, не все спокойно на душе, у того, кто так давно и верно служит ему. Но связано ли это с его супругой, и как?

— Уверен Кэриен, мы должны поговорить, и я не буду заставлять ее возвращаться во дворец. Я просто хочу понять, ведь именно этого она столько лет ждала от меня, но так и не дождалась.

Герцог резко перевел полный удивления взгляд на друга. Он и вправду сильно подрос за последнее время, многое смог понять. Удивление в глазах сменилось теплом и поддержкой.

— Я постараюсь, ради такого я действительно очень сильно постараюсь. Но сам понимаешь у моего сотрудника строгий приказ не рисковать. Он должен сохранить ее доверие, не вызвать подозрений, даже в ущерб нашей информированности. Твоя супруга будет очень бдительна и недоверчива, она слишком хорошо меня знает, знает, что я никогда не отпустил бы ее одну.

— Ваше величество! — створка парадных дверей приоткрылась, впуская как всегда полную задорной веселости и юной беспечности герцогиню Каэрсанит. — И ты здесь, дорогой? Надеюсь, вы уже нашептались по вашим, несомненно, очень важным, секретным мужским делам? Ваше величество, у меня к вам столько дел!

— Релена!? — в один голос удивились оба мужчины, правда, совсем по разным причинам.

— Но разве придворный лекарь не наказал тебе еще вчера, соблюдать полный покой? — первым спросил король, наблюдая, как непонимающе поднимаются брови его друга.

— Ваше величество, если слушать нашего лекаря, то окажется, что я смертельно больна. Нет уж, пусть прочие придворные дамы в таком положении томно вздыхают на диванах, требуя у служанок нюхательных солей. Мне всего лишь нельзя носить тяжести, волноваться и грустить. И ничего этого я делать не собираюсь. А мелкие дела, какими бы незначительными они вам не казались, все равно требуют вашего внимания и кто кроме меня сможет вам о них напомнить. Так что ваше величество, закругляйтесь с вашим совещанием и пойдемте в кабинет, я уже подготовила все документы.

— Вы о чем? — поспешил прояснить ситуацию ничего непонимающий герцог, едва в речи его супруги возникла пауза.

— О делах! — кристально честными глазами уставилась на мужа юная герцогиня, успевшая во время своего монолога удобно расположиться в одном их кресел. Но именно этот честный взгляд вызывал у Кэриена особое беспокойство, он слишком хорошо знал свою супругу и ее наставницу.

— И не думай уйти от ответа, дорогая, меня не проведешь. Что за лекарь и предписания полного покоя?

Теперь уже Ксаниэль с удивлением переводил взгляд с девушки на друга и обратно.

— Так ты ему ничего не сказала? — едва ли не прошептал король, бросив на главу службы безопасности полный жалости взгляд. Кто бы подумал, самый осведомленный человек королевства даже не представляет того, что происходит в его семье.

Все такой же исключительной честности взгляд девушки, устремленный в ответ на короля, наполнился озорными смешинками. Она пару раз невинно хлопнула ресницами, и Ксаниэль едва удержался от того, чтобы засмеяться во весь голос, этому приему герцогиня определенно научилась у Эллис.

— Не смейся, — надув губки, но при этом, продолжая улыбаться, сказала Релена, — подумаешь, хотела сделать сюрприз. Ваше величество, я жду вас в вашем кабинете через десятку, — серьезно произнесла девушка, легко покидая кресло и, несмотря на устремленные ей в след изумленные взгляды так же быстро, как и появилась, скрываясь за парадными дверями.

— Ксан, может, ты мне все-таки объяснишь, чего мне не сказала Релена. Так и знал, что ничему хорошему твоя супруга ее не научит!

— Ты и сам все скоро узнаешь, папаша! — последнее слово Ксаниэль произнес, уже почти скрывшись за неприметной дверкой, через которую не так давно вошел его друг, в этот момент, едва не промахнувшийся от неожиданности мимо кресла.

Да, стоило сначала предложить ему сесть, — подумалось королю, довольно наблюдающему за ставшим мгновенно задумчивым другом, пока дверь потайного хода не скрыла от него эту восхитительную картину.

Раннее утро. Золотой солнечный диск совсем недавно взошел над бескрайней водной гладью, как всегда, величественно-спокойного внутреннего моря. Он уже приподнялся своим краем над зелеными макушками парковых деревьев, и теперь его ласковые лучи в извечном любопытстве заглядывали в малую гостиную. Кресло стояло спинкой к входу, лишь маленький кусочек серебристой макушки возвышался над парчовой обивкой. Старое, уже видавшее виды, но по-прежнему невероятно удобное и надежное кресло тщательно скрывало хрупкую девушку, пустым взглядом наблюдающую за восходом солнца. Ее руки сжимали кубок с уже давно остывшим глинтвейном, по давней традиции, здесь она распивала только этот напиток.

— Почему так происходит Кэр? — безразличные слова хрустальным звоном разбили утреннюю тишину гостиной. И он вновь подивился ее способности чувствовать его появление. Еще одна традиция, она всегда первой начинала их захватывающий диалог, их бесконечную игру, и всегда начинала с вопроса.

— К чему вопросы, на которые ты и сама знаешь ответы? — уклончиво, но с непоколебимой уверенностью в голосе ответил герцог, гадая над странным вопросом и настроением своей собеседницы.

Он по-прежнему не видел ни ее саму, ни уж тем более ее лица, но отчего-то был уверен, что сейчас ее губы тронула легкая улыбка. Ее не обмануть твердостью голоса, и она поняла, что он ушел от ответа. Вновь поняла. Единственная, рядом с которой он ощущал себя настоящим, единственная, которую не трогали и не вводили в заблуждение его маски. Нет, о любви уже давно не шло и речи, не их это чувство. Здесь было другое, странное, непонятное, ранее неведомое, оно ставило в тупик обоих, и устремляло к все новым и новым встречам, к этим разговорам в малой гостиной.

— Да, знаю, к сожалению, я слишком много знаю, — опять иносказательно ответила девушка, ни на шаг, не приблизив герцога к разгадке своего настроения.

— Тебя гнетут знания? — удивленно вопросил он, не ожидая подобного признания от вечно рвущейся к новому королевы.

— Пожалуй, нет, память. Я думала что забуду, но не смогла. Далеко не все способно излечить время и расстояние, особенно когда тебе об этом постоянно напоминают, — в задумчивости проговорила Эллис, а из-за кресла показалась ее рука, облаченная в темно-синюю перчатку. Стоящий подле столик мягко принял холодный кубок, ничем не потревожив вновь возникшую тишину.

Быстрые шаги колебаниями воздуха пронеслись по комнате. Он сам не заметил, как оказался с другой стороны кресла, как опустился на пол у ее ног, как его горячие руки сжали ее ладонь. Даже сквозь ткань перчатки он почувствовал, как холодна ее рука. Вторая рука королевы, еще не до конца отпустившая кубок нерешительно дрогнула, но все же плавно взмыла в воздух, нежным касанием шелковой ткани, тыльной стороной провела по его щеке. И вновь плавным движением опустилась на плечо.

— Спасибо.

— Эллис, кто она? — наплевав на все традиции, прямо спросил Кэриен. Он так и не смог вычислить марионетку высших сил, ту, что вновь и вновь подвергала его мастерство испытаниям, ту, что не давала счастью заблестеть в глазах сидящей напротив него девушки. А королева знала, догадалась о сопернице, поняла откуда растут все несчастья, но так и не сдала ее, в своем стремлении доказать что она сильнее, что она сама может справиться со всеми обрушивающимися на нее бедами и проблемами. Она сильная, и этот постулат, это заблуждение ему никак не удавалось преодолеть.

— Нет, Кэриен, это только наше дело. Как ты не понимаешь, она нужна мне, все эти испытания, они лишь закаляют, учат новому. Без теней не будет и света. Без боли радости, без горя счастья. Просто иногда это так тяжело. Я не хочу присутствовать на Драаахр.

Королева резко отвела взгляд, не позволив герцогу заглянуть в ее в один миг посеревшие глаза, там было слишком много того, чего ему пока не следовало знать. А он опешил от последних ее слов, не понимая, к чему Эллис их сказала, причем здесь церемония представления ребенка повелителя драконов....

Сидящий во все так же обращенном спинкой к дверям кресле герцог, недовольно тряхнул головой, прогоняя накрывшие его воспоминания. Последний их разговор, что произошел накануне поездки во дворец повелителей драконов. Сколько тогда вопросов и сомнений он породил в его душе. Он многое понял, потом, когда уже стало поздно, а тогда он так и не смог найти нужных слов, не смог поддержать ее, защитить, уберечь. Как сейчас он не понимал, зачем пришел сюда, почему радость от собственного отцовства вдруг перешла в эти воспоминания.

У него будет сын. Наверное, это ключ ко всему, ведь у нее тоже есть сын, сын которого она впервые увидела, лишь когда тому исполнилось пять лет. Увидела и не смогла устоять, не смогла простить самой себе, в одночасье, из всесильной королевы став беззащитной девчонкой, ничего не знающей о таком сложном и непонятном мире взрослых.

— Вернись, Эллис, только вернись. Я хочу, чтобы ты первой поздравила меня с рождением сына!

Покончив с делами, навязанными герцогиней Каэрсанит, его величество отправился вместе со свитой на террасу левого крыла дворца. Идти туда в окружении придворных не хотелось, но и бегать тайными коридорами ему надоело, все-таки уже не мальчик — король, а значит стоит являть себя в приличествующем статусу окружении.

Шаги резкими звуками разбегались по пустому длинному коридору, эхом отражались от зашитых в дорогие яркие ткани стен и гасли, как гаснут звезды ранним утром. Где-то позади короля куда тише обычного семенила его свита: несколько слуг разных мастей, телохранитель и парочка приближенных дворян. Он не замечал их, не слышал, пока еще тихих перешептываний, то ли относительно каких-то дел, то ли привычных сплетен столицы. Только его шаги, властные, степенные, подобающие королю, но его ли?

Он еще в детстве научился не замечать положенное ему сопровождение. Свиты просто не было. Так проще. Тем более отправлять положенную ораву нахлебников куда подальше, не вызвав при этом их недовольства он так и не научился, он вообще очень многому еще не научился. Это Эллис проделывала подобное непостижимым для всех образом. Эллис...

Терраса с лучшим видом на сад, утопающая в пьянящей зелени, яркой небрежности диких цветов, она напоминала ему о вдохновенном лице королевы, о первой прогулке, об устроенном купании и первом покушении. Удивление, боль, страх и безмерное безграничное восхищение, на грани с непримиримой завистью. Ярко, сильно, как вчера, как сейчас...

— Ну что вы! — зычное восклицание маркиза Гаруа, вспененной волной упало на замок из песка, унося его за собой в морские глубины. И уже тише, в привычном, ранее не воспринимаемом Ксаниэлем диапазоне: — Как ваш столь цепкий в мыслях разум мог языку доверить такое предположение о салоне герцогини.

— Ваше сиятельство, я лишь выразил мысль, что сегодня там будет интересно...

— Несомненно, но отнюдь не по озвученной вами причине, ваша светлость. Ее высочество Ориона устраивает прекраснейшие салоны и без ваших базарных разборок. Как можно граф! Считать такое развлечением, вы видно так и не удосужились снискать благосклонности герцогини и посетить ее летний домик.

Лирика ушла. Воспоминания тоже. И королю вдруг захотелось развлечься. Наверное, сказался кураж, вызванный малым советом, новости от Кэриена, воспоминания, да и яркий летний день благоволил подобным желаниям.

Но дворец был спокоен и почти пуст. Да и устраивать во дворце празднества без королевы не хотелось совершенно. Ему хватило дня рождения Эллис, устроенного по настоянию маркиза Бали без именинницы.

Королева любила веселиться — вызывающе, ярко, каждый раз как впервые и от всего сердца, как это принято в первый день весны. Но дворцовые торжества у нее вызывали чаще всего лишь скуку. Она присутствовала на них ровно столько, сколько положено и не мгновением больше, старательно и незаметно внося смуту одним своим явлением. Степенно, осторожно, медленно, но упорно готовя почву для очередного взрыва. Тонкие, изысканные провокации бились о лед надменности и снобизма, пока однажды не прорывали плотину, бурлящей водой срываясь на головы присутствующих и, подхватив хрупкие человеческие тела, закручивали их в водовороте стихийного веселья.

Ксаниэль просто не представлял дворцового торжества без Эллис, без их безумных танцев. Он любил танцевать с ней, а в редкие минуты отдыха подносить к губам бокал вина, глазами любуясь своей королевой, всегда прекрасной, всегда необычной, порой ослепительной, порой просто блистательной, но непременно сияющей для всех, какие бы думы не занимали ее гордо поднятую головку. Вот только она все больше горестно вздыхала над немалыми затратами, и немыслимым образом находила способы значительно их сокращать, не забывая посетовать на придворных-дармоедов. А ведь все должно было быть наоборот, это королевы любят праздники, а короли считают деньги.

Впрочем, летом большинство дворян разъезжалось в свои имения. И это лето не стало исключением, скорее, наоборот, в столице почти никого и не осталось. Властители земель спешили домой, надеясь навести там порядок, до того как путешествующая инкогнито королева столкнется с чем-то на ее взгляд совершенно неуместным в собственном королевстве. Зато чудом сумевшая вырваться из-под родительской опеки молодежь, теперь вовсю предавалась всевозможным столичным забавам, забыв про приевшийся и ставший таким скучным дворец.

Но благодаря восклицанию маркиза, Ксаниэль теперь воспылал намереньем посетить салон герцогини Орьениаль. Она, пожалуй, единственная из владетелей осталась в столице и совершенно не скупилась на развлечения, продолжая уже который год наслаждаться правом Раата. (Согласно законам женщины не могут наследовать владения. В случае смерти главы семьи, при отсутствии у него сыновей, титул и владения передаются старшему из его братьев, либо племянников. Если такой близости родственников не имеется, то титул остается за вдовой, земли отходят короне, вдова же получает денежное довольство в десятую часть доходов. Исключением являются герцогские семьи. Согласно праву Раата при отсутствии братьев у герцога ему наследует старшая незамужняя дочь и титул, и владения. Однако она обязана в течение 50 лет сочетаться браком с одним из вторых либо третьих сыновей герцогских семей. Если за указанный срок девушка не выйдет замуж за подходящего мужчину, либо он не будет принадлежать герцогской семье, титул и владения будут переданы королевским указом ближайшему подходящему родственнику мужского пола.) Тридцать семь лет назад, произошла какая-то темная история с ее матерью, и семилетняя девочка осталась на руках отца. Он пытался бороться ради дочери, но смерть любимой женщины слишком крепко сжала его в своих объятиях. В двадцать два года Ориона Орьениаль осталась полной сиротой.

Братьев у ее отца не было, и теперь девушка наслаждалась невиданной свободой, совершенно не спеша обзаводиться мужем. Тем более, что если бы не избранница Первых, именно герцогиня Орьениаль стала бы его женой. Из нее готовили королеву еще до его собственного рождения, но Первые рассудили иначе.

Впрочем, они и так были любовниками почти десять лет. Ни одной другой женщине в королевстве не удавалось удержать Ксаниэля подле себя больше года. Но Ориона и не удерживала его, она просто была демонически хороша. Тонкая, хрупкая аристократическая красавица, ее хотелось носить на руках, ее руки хотелось целовать, даже мысли не допуская о чем-то низменном, ради нее сердце стремилось отправить хозяина на подвиги. Никому из ее многочисленных поклонников и в голову не приходило попользоваться ей, дабы скоротать ночь, как часто происходило с прочими девицами. Это было немыслимо.

Но любовники у нее были, вот только имен не знал никто. И король был одним из них. Встречались они редко, порой очень редко, но каждая ночь яркой звездой оставалась в памяти. Маленькая герцогиня обладала завидным темпераментом, так что Ксаниэль не переставал удивляться, и возможностям хрупкой на вид любовницы, и ее неутомимости, и прямо таки неуемному желанию.

Об этой связи не знал даже Кэриен, по крайней мере, король на это очень надеялся. Герцог Каэрсанит ничего подобного никогда ему не поминал, а специально проверить его величество не пытался, боясь вызвать подозрения у друга. Он не знал, к чему была эта скрытность, зачем он так поступал, это просто казалось чем-то естественным и непреложным, как спать, есть, дышать.

Не будь Эллис, и Ксаниэль мысли бы не допустил о любой другой супруге, даже право Раата не стало бы преградой. Тогда ради Орионы он готов был немыслимо изменить законы. И все же они расстались. Конкуренции Эллис герцогиня Орьениаль не выдержала. Ксаниэль так и не смог понять, что же такое есть в его королеве, чего не сыскать в герцогине, лишь чувствовал, чего-то не хватает.

Свой салон герцогиня устроила скромно всего лишь в летнем домике, едва ли превышающем половину площади от ее дворца, да еще и в один этаж. Декоративный парк, разбитый в соответствии с модой последних лет на основе герметически выверенных фигур и прямых правильных линий, открывал на него вид уже от самых ворот. Прежде Ксаниэлю бывать у герцогини не доводилось, большей частью они виделись при дворе, где сама герцогиня очень любила проводить свое время, и обладала собственными апартаментами в гостевом крыле.

За массивным крыльцом, из белого мрамора, украшенного, словно в противовес его монументальности, парой тончайшей работы перил и статуй, начиналась просторная галерея, опоясывающая летний домик. Увидевший его величество лакей, до этого расслабленно о чем-то мечтавший перед огромными двустворчатыми дверьми с обильно посеребренными барельефами, вытянулся струной и смешно захлопал по-лягушачьи выпученными глазами. Ксаниэль излюбленным жестом Эллис, приложив средний палец к губам, не позволил лакею и рта раскрыть. Весело подмигнув, он сам одним легким, на взгляд со стороны, движением распахнул створки дверей и оказался в бальной зале.

Она впечатляла. Сияюще-белоснежные стены, огромные зеркала на стенах и обилие покрытой серебром искусной лепнины. Этот домик герцогиня явно оформляла для королевы. Вот только какой?

Благодаря зеркалам, залитая светом зала казалась огромной. Сейчас она была совершенно пуста, а все приглашенные гости, должно быть, расположились в задней анфиладе комнат. Они играли, общались, вкушали разносимые слугами закуски, и знать не знали, что его величество уже стоит перед очередными сверкающими серебром дверьми, готовясь без всяких приглашений и оповещений нарушить их покой. Лакей, встречающий гостей у входа, провожающий их до хозяйки и исполняющий роль церемониймейстера, высочайшим пожеланием его величества, оставленный на месте, сейчас наверняка мчался во весь опор к черному ходу, дабы сообщить герцогине о столь высоком госте, столь непочтительно игнорирующем этикет. Впрочем, королю можно очень многое, этому он неплохо научился у Эллис, главное никогда не переступать определенных границ, и всегда платить за свои маленькие шалости.

Ксаниэль осторожно приоткрыл дверь и, стараясь не привлекать внимания, вошел внутрь. Первая комната — малая гостиная была сделана в герцогских цветах, все стены занавешивали гобелены и струящиеся складками, опадающие по причудливым линиям материи. Успокаивающе журчал маленький фонтанчик по центру, а рядом с ним на мягком диване спиной к входу ворковала юная парочка. И если Ксаниэлю не изменяла память, а дожидаться от нее неверности он мог еще очень и очень долго, столь мило общались между собой средние дети в последнее время просто непримиримых в своей вражде графских семей.

Воспоминания от рассказанной Эллис истории про Ромео и Джульетту заставили короля невольно улыбнуться. Его супруга знала много интересных историй, и немало из них хранилось на ее необычном механизме, называемом "ноутбуком". Девушка нередко рассказывала или читала мужу эти замечательные истории, особенно когда они оба уставали от своих многочисленных дел и уединялись в какой-нибудь глубинке дворцового парка. О том, что его супруга просто обожает лазить по деревьям, знал лишь он один, всегда с радостью составляющий компанию в таком необычном для королевских особ деле.

Эллис любила горы, море и деревья. Она всегда звонко смеялась и как дикая кошка легко и непринужденно взбиралась на самую верхотуру, так что его сердце предательски вздрагивало, смотря на ее лихие причуды. Но больше всего они любили вечера среди корней очень старого дабаха, растущего в самой глуши сада, но скрывающего один из многочисленных тайных выходов из дворца. Именно там они делились самыми необычными историями своего мира, лежали в обнимку, смотря на россыпи звезд или темные кроны деревьев.

Из воспоминаний Ксаниэля вырвал шум приближающихся людей. Четыре молодых дворянина спешили к фонтанчику из боковой комнаты, ожесточенно споря на предмет благородности новой породы каэрсанских лошадей.

Король вздохнул немного печально и уверенным шагом, больше ни от кого не скрываясь, но и не привлекая лишнего внимания, направился в арку напротив. Насколько он помнил подобные планировки, будуар герцогини скрывался в последней комнате, этого направления. Как всегда сияющая, от брильянтов, украшающих все что только можно, и нельзя тоже, в ее туалете, графиня Десталь как всегда первой заметила его величество. От ее зоркого ока не удавалось скрыться никому. Даже находясь в самом дольнем углу комнаты, как сейчас, она мгновенно переменилась в лице, едва его величество прошел под аркой. Не забыв шикнуть на мужа, слегка туговатого в быстроте реакций, зато невероятно обстоятельного государственного мужа, она теперь с приторно сладкой улыбкой, склонившись в положенном поклоне, смотрела на короля, сверкая полными азарта и предвкушения глазками.

Ее взгляд легко перехватил маркиз Валенье, его кто-то еще, так что комнату король покидал, спиной чувствуя излишне заинтересованные взгляды всех находящихся в ней людей. Следующая комната явила несколько игральных столов, за одним из которых, судя по количеству внимательно наблюдающих за происходящим господ, шла примечательная дуэль. Разглядев сквозь окруживших стол людей, герцога Жеромель и виконта Аваго, король едва не присвистнул, мгновенно сообразив, на что шла игра. Желание не привлекать пока к себе чрезмерное влияние, пересилило порыв любопытства. Виконт слыл лучшим игроком в крастеш, а герцога наоборот играющим никто не видел, так что их игра обещала много интересного.

Последняя комната встретила его величество теплотой приглушенного света, живым огнем играющего на кончиках, расставленных по будуару свечей, и мягким, с налетом таинственности сиянием изобилующего в ней золота и самоцветов.

Герцогиня, завидев короля, счастливо улыбнулась. На мгновение приподнялись брови у переносицы — она удивлена, но все же пытается скрыть. Король успел вперед лакея... кончики губ довольно дрогнули в ответ. Ксаниэль сам не понял, чему обрадовался, но благодушие так и рвалось преисполнить его душу.

Стайка окружавших герцогиню, словно фрейлны королеву, юных девиц поспешно соскочила со своих мест, стремясь быстрее склониться в положенном поклоне. Ориона встала неторопливо, ровно настолько, чтобы подчеркнуть свой высокий статус, как герцогини, так и хозяйки дома. Она была как всегда хороша, в своих родовых цветах идущих ей вне сомнения. Миниатюрная, едва по грудь королю, хрупкая на вид, с идеально тонкой талией, так что хватит обхвата крепких мужских рук, и такой соблазнительно вздымающейся под корсетом грудью. Нежная улыбка на пухленьких красиво очерченных губах, широко распахнутые карие глаза, почти в треть лица, и густой каштановый волос, уступающий по длине и пышности лишь серебру королевы. Эта девушка не зря носила статус первейшей из невест — желаннейшая женщина для любого ор-герцога. Богата, красива, наследница едва ли не старейшего герцогского титула и вольная выбирать свою судьбу. Оставалось лишь дождаться, когда же истекут вверенные ей года по праву Раата.

Ксаниэль склонился в поклоне, касаясь губами тоненькой руки унизанной изящными колечками лучших из некогда бывших и существующих ныне мастеров — в этот вечер он не король, всего лишь мужчина, покоренный красотой женщины.

— Ваш визит, ваше величество, большая честь для меня! — прикрытое неизменной маской холодной аристократки обожание во взгляде, новой волной благоговения прошлось по сердцу.

— Ну что вы, ваше высочество, мы всего лишь хотели немного развлечься.

Чистая правда, если отбросить то, что Ксаниэль так и не понял что же еще кроме этого желания привело его к бывшей любовницы. Неужели Кэриен прав, и уже через месяц без Эллис, его понесло в объятия способной хоть немного ее заменить герцогини. И стоит ли противиться этому желанию? Вот она миленькая герцогиня, стоящая напротив, словно зеркальное отражение, — скользнуло где-то на краю сознания, и ушло, прогнанное участившимся дыханием, громким стуком сердца в груди. Желаннейшая женщина королевства, которая из них?

— Здесь к вашим услугам любое удовольствие. Можете всецело рассчитывать на меня в этот вечер.

Прямой взгляд, глаза в глаза, и нет сил, отвести взор от затягивающих в свою глубь карих омутов, есть только они, а весь остальной мир сокрыт за туманной пеленой.

— Ах, герцогиня, разве мы посмеем в этот чудесный вечер забрать хозяйку у прочих гостей! Мы должны радеть за подданных, — произносит Ксаниэль, словно сквозь силу. Так положено, он говорит лишь то, что должен, их речи произнесены в строгом соответствии с давно и надолго созданными правилами, еще мгновение и последует приглашение, на которое положено ответить отказом.

— Так окажите мне честь, ваше величество, кому как не вам исполнить роль хозяина вечера.

Высшая честь, что может оказать любому из мужчин хозяйка дома, но лишь свободный от обручального браслета может принять это предложение.

— Орионна, вы своим сиянием зажгли в моем сердце негасимое пламя, как посмею я вам отказать, — произносят уста, прежде чем разум осознает то, что сказано сердцем плененным огнем ее очей, теплом ее дыхания, сердцем, бьющимся в унисон.

— Ваше величество, а как же..., — растерялась на мгновение хозяйка, ожидавшая другого ответа, но жаждущая услышать этот, а потому подходящий ответ нашелся быстро. — Простите, ваше величество, вы ведь совсем другое имеете в виду.

— Конечно милая Орионна, — хватается он за предложенную соломинку, — мы всего лишь хотим оказать вам честь и сопровождать вас весь столь чудесный, как цветки эрзалии, вечер.

— Тогда пойдемте к гостям, ваше величество, все приглашенные уже явились, пора приступить и к развлечениям.

Вечер был скромен, по сравнению с обычными дворцовыми празднествами, но скучать гостям хозяйка не позволяла, даже в сопровождении короля успевая уделить внимание всем и каждому, а ему в первую очередь. Ксаниэль давно не был окружен такой заботой, милой, по-домашнему уютной и ни в коей мере не навязчивой. Герцогиня порхала в объятиях короля танец за танцем, в перерывах успевая отдать сотни приказаний слугам. Эллис никогда не проводила балы так, она отдавала их полностью на откуп ответственных лиц, да и роль хозяйки исполняла постольку поскольку. Она была хороша, но совсем в других сферах, не столь присущих королеве, и ей как иномерянке, как любимице многих прощали почти все, даже неожиданную проверку простили.

— ...и смогла та девица изменить своему мужу... — прозвучало совсем рядом, от собравшихся кружочком девушек, что составляли компанию герцогини до появления короля.

— Простите, ваше величество, — в который раз за вечер раздалось с другой стороны от герцогини, жестом подзывающей лакея, для выдачи новых распоряжений.

— ...и ребеночка от этого нелюдя родила, но умнющая была, смекнула...

— Пора зажигать огни...

— ...муж-то знатный богатый...

— а нелюдь?

— А нелюдь лишь любовницей возьмет. Раньше не будь она мужняя, может и женой смог бы...

— ...и распорядитесь насчет новых закусок...

— ...а так в тайне она ребеночка родила, отцу отдала и с мужем осталась дальше дамой знатной, ни в чем непристойном, так и не уличенной.

— мои гости не должны голодать.

— Как так можно...

— Неужели никто не узнал?

— Нет, она же умная и хитрая, как дроу. Только вот, любовник-то ее особо знатен был, и оказалась она с мужем...

— Смею надеяться, вы не заскучали, ваше величество.

— Ну что вы, как мы можем скучать, когда рядом полуночной звездой Реланьи сияете вы, — почти на автомате отозвался Ксаниэль, раздумывая над услышанными обрывками чужой истории, над мыслями, что уже месяц он гнал прочь из своей головы, и даже не замечая довольного блеска глаз, с теплом и радушием хозяйки, смотрящей на него Орионы.

— ...такая вот мораль у истории.

— А еще знаешь?

— Ваше величество, позволите поинтересоваться одним давним моментом? — как бы между прочим, поинтересовалась герцогиня, уже ведя короля прежним маршрутом.

— Мы рады ответить на любой ваш вопрос, герцогиня.

— Я тут окончательно и бесповоротно попала под влияние вашей умнейшей супруги, и решила немного науками позаниматься, не подскажете, что за учение вампиров пять лет назад, привлекло ее величество?

Сумрак, не спеша, осторожно наползал на герцогский парк. Время уже перевалило за полночь, а короткая летняя ночь все еще раздумывала над своим явлением. Красивая музыка перекатами горного ручья вылетала из бальной залы, скользила по галереи и наконец, обретя свободу, разлеталась с воздушными волнами. Заглянувший на мгновение ветер подхватил понравившиеся звуки, игриво бросил их на вышедшую подышать свежим воздухом пару и умчался прочь. Просматриваемый насквозь высокохудожественный парк не мог сокрыть вышедших от чужих взглядов, зато позволял спастись от лишних ушей. Впрочем, ни король, ни герцогиня даже не думали об этом, или делали вид что не думали.

Воздух богатый кислородом наполнил легкие, и хмель с двойной силой ударил в голову, он пьянил, он усмирял, манил и очаровывал. Сумрак скрыл резкие черты парковой растительности, мягкостью лелеяла глаза. Вот только ни сумрак, ни свежий воздух так и не смогли прогнать тревоги, что засела где-то под сердцем. Ксаниэль давно так не веселился, не наслаждался с детства привычными светскими развлечениями. Но коварные мысли, разбуженные случайно услышанной историей не давали покоя. Он старательно гнал прочь мысли о королеве, а они назойливой мошкарой продолжали кружить вокруг него, раздражая своим противным жужжанием. Он чувствовал себя преданным, обманутым, но он так любил...

— Это лето необычайно хорошо. Лето свободы, не находите ваше величество.

— И ветер свободы ласкает разгоряченные тела...

— Рассыпается эрзалией стена. Герцог Нарао, его стихи всегда бывают кстати.

— Я помню!

— Ваше величество!

— Мы одни Ориона, а велеречивость мне порядком надоела.

— Как скажешь Ксан.

— Ты перед отъездом королевы много с ней общалась...

— Нет, Ксаниэль, своими планами она со мной не делилась. Это лучше к Релене или Кэриену, если кто и может что-то знать про твою супругу то только они.

— Пробовал, но у них не допытаешься...

— И кто же из вас король? Ах, не обращай внимания, я говорю глупости.

— Ты права Ориона, это не глупости.

— Ксаниэль, но зачем ты так! — изумленно воскликнула герцогиня. Маленькие ладошки ободряюще сжали его руку, заставили посмотреть в глаза полные ободрения и поддержки. — Кэриен ведь твой друг, он никогда тебе ничего плохого не сделает и не пожелает, даже в стельку пьяный, даже по глупости. Да и Эллис у тебя настоящая королева, ну почти, пусть не в нашем понимании, но она так старается ради всех. И она тебя любит, никогда не предаст, и не обманет, а если что-то не сказала, значит ей так надо. Может все действительно серьезно, может она что-то такое узнала, что действительно требует проверки, но так, чтобы никто не знал, даже ты. Или может это грозит тебе опасностью. Не могла же она сбежать просто так!

Ксаниэль молчал, смотрел на пытающуюся его ободрить бывшую любовницу и не знал что сказать. Как сказать ей что она, возможно, ошибается, что Эллис просто сбежала от ответственности, испугалась ли, или еще что задумала неважно. Здесь в покое этого парка, под звуки все еще доносящейся до них музыки, той самой мелодии, что написал для королевы маэстро, той под которую она летала в танце вместе с драконом, он понял, сложил воедино все факты и окончательно осознал право на жизнь своих подозрений. И все же она клялась...

Ориона все еще держала его за руку и ободряюще улыбалась, готовая к любым его возражениям, готовая вновь кинуться на защиту его супруги. Ксаниэль удивленно моргнул и, освободив руку, неожиданно для себя потер запястье со свадебным браслетом.

Предатель, — выругался он про себя, — как я могу так голословно обвинять ее, как вообще могу в чем-то подозревать. Да, даже если что-то и было, почему простив ей демона, я не могу простить дракона, не могу простить ребенка, от которого она отказалась ради меня. Как она может быть виновата в тех соблазнах, что свалились на нее, в том, что я оказался неспособен защитить ее, уберечь от них.

На мгновение губы герцогини Ориньель сжались, но тут, же вернулись к ободряющей улыбке, все равно уже не замечающему ее, за своими раздумьями, королю. И новое направление его раздумий, столь явно читавшееся в глаза, совсем ее не радовало.

Глава третья. Вперед в прошлое

Время неумолимо убегало, водой просачивалось сквозь пальцы. А ныне скрывающаяся под именем Эларильен королева слишком плохо представляла, сколько им осталось пройти. По расчетам, эпицентра аномалии они должны были достигнуть к вечеру, но ныне чуждый лес отнюдь не радовался появлению путников и всячески мешал их продвижению. Шарш с понурым видом тащился позади, не забывая жалобно поскуливать и периодически хватать хозяйку за сапог, в надежде повернуть ее беспутую обратно. Но вот уже минуло несколько часов, как им стало поздно возвращаться, пройдено больше половины, и до заката уже не успеть покинуть аномалию, а после того как сядет солнце близость границ уже ни на что не повлияет. Вот и вела Эллис своих спутников к центру этого страшного места, надеясь там уцелеть.

О магических аномалиях в этом мире знали достаточно, и все же слишком мало, особенно о новых, полных остаточной силы. Закон сохранения энергии действовал и здесь. Правильно исполненные заклинания нежной силой возвращались в лоно природы, чтобы через мгновения либо годы подарить ее кому-нибудь еще. Но вот бой магов, завершающийся гибелью хотя бы одного из них, переполнял мир энергией, блокировал ее уход по природным каналам, привязывал к озлобленной погибшей душе, что отказывалась принять мир, раствориться в нем, стать его частью, или же уйти на перерождение. Да и слишком много сил они пускали на заклинания, порой вычерпывая себя до последней капли. И нежнейшие цветы магической силы обрастали колючками, тяжелым кровавым маревом пропитывая воздух. А остатки былого сознания, наконец, обретали невероятное могущество, и отчего-то тут же начинали творить мерзких тварей, что способно придумать лишь больное воображение.

Три тысячи лет назад великое сражение магов и гибель большинства из них подарила карте людского королевства не одно белое пятно. За тысячелетия магическая энергия практически покинула эти места. Но леса, болота, степи, горы навеки превратились в обезображенные куски природы населенные неведомым, но хищным зверьем, а порой и вовсе нежитью. Магическая энергия, что порождала с приходом ночи фантомных существ рано или поздно заменяла их временные тела постоянными, неизбежно убывая с каждой такой заменой. В тех местах опасные хищники больше не были привязаны к темному времени суток, но и на место одного убитого не вставали десятки новых. А вот здесь в первой появившейся за последнее тысячелетие аномалии действовали свои законы, и с наступлением ночи они обрекали на верную смерть любого случайно забредшего в эти места путника.

Тропинка, некогда служившая главной дорогой в сердце чащобы, едва просматривалась сквозь заросли вездесущего кустарника, возникшие совсем недавно буреломы и выпирающие из земли корни исполинских деревьев, что медленно, но верно шли на сближение, уничтожая любые последствия человеческой деятельности. Пропитанный магией воздух застыл навеки, в этом лесу уже шесть лет не дули ветра. Краски, как и звуки давно померкли. Утром, сделав шаг, Эллис едва удержалась от вскрика, настолько переменился мир вокруг за одно мгновение: яркая зелень, сочные летние краски поплыли, превратившись в однообразную серую муть, исчезли любые звуки, гулкой тишиной давя на отчаянных путников, исчез и ветер, оставив застывший воздух, вязкой пеленой оплетающий все вокруг. От этого места даже у сильного нервами человека кожа покрывалась мурашками, а по спине стекали струи холодного пота. Маленький маг до сих пор нервно озирался по сторонам, даже, несмотря на все заверения охраницы, что до ночи встреча с местными обитателями почти невозможна. Велико было его потрясение от увиденного, но, к сожалению, малыш оказался слишком упрям, чтобы, почти достигнув цели, повернуть назад.

Они вышли к жилищу мага, уже потеряв всякую надежду добраться до этого места засветло. Древние легенды хранили память о том, что погибшая душа не властна над местом смерти и только там возможно спасение от ночных тварей. Но Эллис не собиралась безоговорочно доверять легендам, всю дорогу она искала другой путь к спасению, и кажется, нашла. Если ее уроки магии не стали для Оли пустыми словами, если у него хватит опыта и сил, то у малыша появится шанс на спасение из своей собственной авантюры. До сих пор она рассчитывала лишь на то, что сможет как можно дальше оттягивать его неминуемую гибель и сделает ее максимально быстрой и безболезненной, а еще всегда оставалась вера в чудо.

Четырехметровые стены и огромные створки слегка приоткрытых ворот слишком хорошо сохранились. Время никогда не щадит оставленное без ухода людей, но Романа не часто баловал свою тайную резиденцию посещениями и зачаровал он ее на совесть. Эллис замерла на полушаге, борясь с тупой болью в сердце, борясь с цунами накрывших ее воспоминаний. Она надеялась увидеть хоть какие-то изменения — неизбежную работу времени, она искала, но не находила, все стремительнее проваливаясь в прошлое. Тогда она так же стояла на виду у ворот и ожидала того, кто покинет их, ее смерть или ее спасение. Но ворота уже были открыты, и дракон не мог вновь появиться в их проеме, как бы ей того не желалось. Появиться и вновь спасти беспутную королеву, так ничему и не научившуюся, так и продолжающую находить неприятности на свое мягкое место. Тогда все вокруг освещало яркое солнце, сейчас же сумерки почти накрыли лес своим мрачным покрывалом. Но ее зрение позволяло видеть мир вокруг, словно при свете солнечного дня. А она так до сих пор и не разобралась, благодарить ли ей Романа за сына, или же проклинать за собственные ошибки, за сложившиеся обстоятельства.

— Эл, — окрик почти подошедшего к воротам мага, мгновенно вырвал наемницу из воспоминаний, сбросил липкое оцепенение. Шарш в очередной раз недовольно проворчал, но покидать хозяйку и не думал.

— Чего тебе малыш? — даже на таком расстоянии Эллис заметила, как перепуганный, но старательно изображающий беспечность паренек недовольно поморщился от приуменьшения собственных лет и заслуг.

— Эл, ты ведь знаешь это место? — то ли с восхищением, то ли с обидой выкрикнул Оли, неотрывно смотря на спутницу. Шарш злобно зарычал в сторону мага, словно пытаясь передать тому недовольство хозяйки, но Эллис и не думала сердиться. Если только на саму себя, роль простушки наемницы из деревни ей явно не удалась.

— Знаю, но сейчас не время и не место, для выяснения подобных вопросов. Нам туда за ворота, там все и произошло.

Олигардер с нескрываемым удивлением следил за исчезающей в воротах квартеронкой. Несмотря на страх перед этим местом, он рассчитывал на длительные поиски, на продолжительный анализ, который помог бы ему определить место схватки и возможно восстановить события. Он даже не подозревал, что его охранница и без подобных ухищрений знает о том, что здесь произошло. Оли испуганно сглотнул слюну и кинулся за девушкой. Он давно подозревал, что с наемницей не все чисто, она совсем не походила на ту за которую себя выдавала, слишком уж много она знала и умела для девушки крестьянского происхождения. Но только тут, когда она замерла, едва увидав крепость мага, когда ее глаза заполнило узнавание и щемящая боль, он понял, что значило для этой девушки прейти сюда вновь.

— Неужели это она победила Романа? — одними губами прошептал маг, поразившую его догадку. А в следующее мгновение он вошел во двор, и его взору предстала самая полная и страшная коллекция пыточных устройств, которую ему когда-либо доводилось видеть. Даже отсутствие света скрывшегося за кронами деревьев солнца не могло скрыть смертоносность внутреннего убранства убежища Мастера.

— Не обращай внимания, — твердая рука наемницы легла на его плечо. Оли лишь молчаливо кивнул, соображая, как Эл успела переместиться за его спину. А она тем временем принялась давать советы. — У нас мало времени, не больше часа, потом верхний край солнца скроется за горизонтом и для нас наступит маленький персональный ад. Успей за это время сделать как можно больше. Я, к сожалению, о ваших способах исследования почти ничего не знаю, поэтому помочь не смогу. Потом я покажу тебе заклинание и очень надеюсь, что ты сможешь правильно его повторить и с первой попытки, если это место вообще позволит нормально колдовать, иначе нам эту ночь не пережить. А теперь спеши.

Легким толчком в спину Эллис оправила мага почти к тому месту, где в последний раз наблюдала Мастера. Отчего-то сейчас она больше не опасалась его подозрений, здраво рассудив, что с парнем так и так предстоит скоро расстаться, а его домыслам, какими бы они не были, мало, кто поверит. Но вот та информация, что он получит здесь, возможно поможет найти способ избавления мира от раковых опухолей магических аномалий. По крайней мере, Эллис собиралась задать именно такое направление его исследованиям, а еще отправить малыша в королевскую академию. После ее рассказов и продемонстрированных знаний это не составит труда, а академия до сих пор нуждается в надежных и сильных магах, тем более обладающих подобным упорством. Только там у него есть шанс на успех. Как бы он не тешил себя надеждами, в магической академии вряд ли отнесутся всерьез к его путешествию и исследованиям, скорее всего, просто не поверят и завалят, как это явно планировалось.

Ночь наступила незаметно. Когда дремучий лес скрывает горизонт, очень тяжело уловить тот миг, в который красная кромка полностью скрывается за ним, оставляя лишь небольшую полосу все еще багровеющего неба. И все же Эллис, внимательно вслушивающаяся в свои ощущения, уловила этот миг, ощутила пробуждение давнего врага, еще более могущественного, но ограниченного этим лесом и наполняющей его магией. Злорадное торжество казалось, звучало в каждой пылинке устилающей этот двор. Остатки былого разума безошибочно узнали своего главного врага, ту, из-за которой он потерял все, но приобрел такое локальное могущество.

— Олигардер, бросай, чтобы ты там не делал. Началось! — на удивление спокойным голосом крикнула юному магу наемница.

Юноша и без того дрожащий как осиновый лист на ветру, тут же кинулся к той единственной, в ком он видел защиту. Шерсть на загривке пса телохранителя стала дыбом, он тоже почувствовал неуловимое изменение мира. Поразительное желание, во что бы то ни стало защитить слишком ценную для этого мира девушку и обреченность на собственную смерть удивили бы любого, кто в этот момент сумел бы заглянуть в глаза пса прозванного Шаршем. Таких глаз и такого понимания некогда не было, да и не может быть даже у умнейшего пса телохранителя. Но окружающим его людям, было не до разглядывания его не собачьей природы, они готовились к обороне. Они хотели не просто подороже продать свою жизнь, они хотели ее сохранить. И Эллис спешно, но четко и ясно объясняла Оли, что же от него требуется.

Легенды лгали, и место смерти мага не давало никакой защиты. Вся надежда оставалась на юношу имеющего лишь одну попытку на слишком сложное для него заклинание, да еще в столь непростых условиях. Уже сейчас королева обреченно понимала, что мальчишка не справляется. Нет, он не ошибался, он почти превзошел себя, но этого оказалось мало, он не мог на ходу менять заклинание, подстраиваясь под неумолимое воздействие чужеродной магии, что голодным зверем вгрызалась в контур, выстраиваемый льющимися сплошным потоком словами. Еще пара мгновений и ему нечего будет наполнять силой, она просто уйдет в никуда, возможно подпитав это место. В последний миг Эллис оборвала паренька, обреченно покачав головой. Человеческой магии однозначно было мало. Оли поник, съежился от осознания собственной никчемности, и даже ободряющий взгляд наемницы не смог бы сейчас вернуть ему веру в себя.

Эльфийские клинки покинули невидимые ножны. Сейчас не время для маскировок, да и простыми, пусть и очень хорошими мечами тут не справиться. Тем более королева еще слишком плохо владела двумя одинаковыми саблями. Возникшие из неоткуда клинки, насквозь пропитанные сильнейшей эльфийской магией, заставили юного мага забыть про собственную бесполезность и слабость. Нанятая им охранница не переставала преподносить все новые и новые сюрпризы.

Нечисть уже заполнила почти весь пыточный двор, но нападать не спешила. Да и путь к воротам пока оставался единственным путем отступления не занятым ужаснейшими созданиями. Маг желал поиграть с той, что так необдуманно и по собственной воле пришла в его лапы. Он жаждал охоты, травли испуганных существ, отчаянно цепляющихся за собственную никчемную жизнь. И королева не могла не понять этого. Им дадут достигнуть границы, ведь почти вырвавшись умирать куда обиднее, но именно это давало им шанс на спасение, шанс о котором не догадывалась неупокоенная душа мага.

— Малыш, надеюсь, ты умеешь быстро бегать, — спокойно и капельку насмешливо произнесла наемница, расслабленно обозревая скалящихся чудовищ. — Нам предстоит длинный забег, ваш бывший мастер желает поиграть в охотника и дичь. Кстати Оли, я только сейчас подумала, ты смог бы наполнить своей силой произнесенное мною заклинание?

— Да, — почти уверенно ответил парень, невольно выпячивая вперед грудь.

— Значит, я упустила наш шанс на спасение, — слишком уж весело заметила квартеронка, и Олигардер неожиданно для себя понял план своей спутницы. Едва уловимый кивок не укрылся от взгляда Эллис, и она улыбнулась своей самой многообещающей улыбкой, от которой у министров нередко выступал холодный пот.

— Ну что готов потешить самолюбие истинного хозяина этих мест.

Не обращая внимание на недовольное порыкивание псины, и скалящиеся со всех сторон клыкастые пасти магических порождений, королева не спеша отправилась к воротам. Пока их никто не гонит, стоит поберечь собственные силы.

Им дали возможность углубиться в лес почти на полчаса. Им позволили расслабиться, перестать ожидать нападения после каждого шага, им позволили почти поверить в собственную удачу. Но на самом деле им позволили всего лишь сделать вид. Эллис все так же оставалась, готова отразить в любой миг и с любой стороны пришедшее нападение. И если раньше ею это место ощущалось как болезненный надрыв на теле мира, то теперь он превратился в гноящуюся язву, противную, мерзкую, не позволяющую почувствовать что-либо, кроме боли и обреченности. Едва заметное колебание в застоявшемся воздухе безошибочно выдало противника. Две твари кинулись на них со спины, похоже погибшему магу надоела их неторопливая прогулка. Клинки вспороли воздух, росчерк магической стали обратил в прах обоих нападавших. Ее спутники почти ничего не успели осознать, а в следующее мгновение они уже неслись сквозь колючий кустарник, сквозь корявые ветви деревьев так и норовящие хлестнуть по лицу, зацепить одежду, оцарапать их тела. Эллис приняла навязанные правила игры и старательно следовала им, лишь дорогу она выбирала сама, благодаря всю вампирскую братию за великолепную память.

И вновь твари лишь бегут рядом с ними, вновь заставляют расслабиться, поверить в спасение. Прыжок и громогласный рык, так чтобы у дичи сердце в пятки ушло. Духу отныне проклятого леса так весело развлекаться с его игрушками, он знает, что им не уйти, не спастись, как бы не разгоралась надежда в их сердцах. Но они должны верить до конца, тогда больнее умирать, тогда он, возможно, сможет пленить их души и продолжить свое развлечение.

Эллис старательно неслась по ей одной ведомому пути, твари пока не препятствовали, не понимали, что за хаотичными метаниями она все ближе и ближе приближается к своей цели. Главное чтобы хватило сил у мальчишки, это у нее в крови бурлит адреналин и тело не чувствует усталости, а он слишком слаб для таких забегов, слишком поздно начал тренироваться и работать с собственным телом, но Оли пока держался, и так же стремительно бежал следом за ней.

Они уже давно потеряли счет времени в этой сумасшедшей гонке, ценою в жизнь, но видимо его прошло достаточно и мастеру надоело наблюдать за бегом сквозь дремучие заросли, он возжелал крови. Твари вновь кинулись на них, вспороли воздух эльфийские клинки, затрещало все вокруг от творимой волшбы, стремительной тенью метнулся пес телохранитель, и черная как смола кровь обагрила мрачный лес. Несколько соток отдыха и новая атака, и вновь они отбиваются, не замедляя бега. Отдых, бег, атака, и темно зеленая круговерть вокруг, черные брызги едкой крови, оторванные куски серой плоти и мир, кажется, сошел с ума, уже не видно где небо, где земля, где запад, а где восток. Бег прыжки, перекаты, подсечки и бесконечные взмахи меча. Но даже это не сбивает ее с пути, а глаза каждое мгновение вновь и вновь проверяют все ли в порядке с ее спутниками, не нужна ли им помощь, не растрачивает ли понапрасну свои силы малыш.

Опасность сзади, но ей не успеть, клинок застрял в сочленении костей одной из тварей, и все же она пытается увернуться. Кажется, получилось, но вздох облегчения мучительным стоном срывается с губ. Острые когти пропарывают плоть, против такого удара оказался бессилен даже защитный материал подаренного дроу костюма, что с начала путешествия стал для нее второй кожей. Они кубарем катятся по земле, инерция падения столь велика, что трещат сухожилия руки все еще сжимающей меч, еще чуть-чуть, один поворот и с хрустом треснут прочные кости, но она не отпускает. И клинок, наконец, покидает тело твари, по инерции описывая широкую дугу, немного подправить траекторию, в последний момент иначе перехватить рукоять и смертельным ударом достать напавшего зверя. Пострадавшая рука почти не ощущается, но теперь она свободна. Не прохлаждаться, пока она пытается встать еще одна тварь в длинном прыжке устремляется к ней и опять неудачное положение, не уклониться, не отразить. Время замедляется, сгущается вокруг тягучим воздухом, слишком медленно поднимается рука, и кажется раскрытая пасть с огромными клыками и капающей слюной уже у самого ее лица. Но вот появляется еще одна тень, стремительная и беспощадная, и во вновь ускорившемся времени клубок живой плоти уже катится по земле, оставляя за собой клочья шерсти и мяса, черную едкую кровь местных тварей с тонкой ниткой алых вкраплений. Эллис вскакивает на ноги, взором охватывает место битвы, шаг и сбитый другою тварью маг вздернут за шкирку, второй шаг и продолжен стремительный забег. Сил больше нет, но это и не важно, только вперед, только не сдаваться. А губы шепчут: "Шарш, не покидай, сумей, прорвись, я не хочу тебя терять, но и помочь не в силах". И снова безумный бег, пот и кровь застилают глаз, силы уходят с каждой каплей крови, что яркими пятнами краснеет позади. И вновь мольба, лишь бы он выдержал, лишь бы справился, лишь бы смог. Ведь осталось совсем чуть-чуть, она это чувствует, и кажется, новые силы наполняют ее тело.

Сторожка неровными линиями вырисовывается вдали, широкие расплывчатые мазки едва обозначают контур, если не знать о цели, не найти, не попасть, не спастись. А атаки все чаще и интенсивнее, мастер не желает рисковать, не собирается давать им даже такого шанса на спасения. Их пытаются повернуть, отвести от крепких стен и клинки все чаще разрывают магическую плоть. Слишком медленно приближается защита, и каждый новый шаг вырывается с кровопролитным боем, все гуще россыпь алых пятен позади них. Но они все еще живы, все еще рвутся вперед, и даже Шарш не подвел, в слепом желании уберечь хозяйку, надежно прикрывающий ее спину, клыками вгрызающийся в тело все новых и новых соперников.

Пора, — мелькнула одинокая мысль в голове. Легкий разворот головы, всего лишь на мгновение пойманный взгляд мальчишки, но он не подвел, он правильно понял ее сигнал. А губы уже нашептывают рожденное еще раньше заклинание, на ходу подстраивают его под изменчивость окружающих сил. Тело само по себе пробивает экономичными и очень точными ударами дорогу вперед, а разум плетет, создает идеальный контур, пока видимый лишь ей одной. Невероятно сильный, почти неуязвимый, впитавший в себя силовые нити мира и магию крови, которой сейчас вокруг в достатке, он призрачной сетью накрывает сторожку. Им хочется любоваться, настолько он совершенен, но времени нет, и вот уже скрипят ступени под ее ногами, рывком с надрывным скрипом отворяется дверь. Она вжимается в стену, пропускает мимо себя всклокоченного, поджатого со свирепо горящими очами пса, встрепанного, в разорванных одеждах, буквально кубарем залетающего внутрь мага, и обратно заслоняет сбой проход.

Ну же Оли не подведи, я долго не продержусь, теперь только в твоих силах спасти нас, напитать силой воздвигнутую защиту, — слагаются в молитву мысли, а руки из последних сил разрезают все новые и новые тела тварей, что, получив ранения, исчезают, прежде, чем касаются земли. Яркая вспышка и долгожданное чувство защищенности. Последние шаги вглубь, здоровой рукой затворить дверь, и прижавшись спиной к стене без сил сползти на пол.

Барьер выдержит, в их совместном с Оли творении королева не сомневалась, с материнской любовью вспоминая причудливые линии заклинания. Она не ожидала от себя такого, не верила, что сможет хоть когда-нибудь создать подобное совершенство, и все же у нее получилось. Теперь можно передохнуть, до утра они в безопасности, да и раны осмотреть не мешает. Ее хорошенько покромсали эти твари, конечно, не будь с ней мага недоучки она отделалась бы куда легче, вернее она бы даже не подумала появляться в этих краях. Оли впрочем, досталось больше, его тело не прикрывала ткань, с которой не всякая броня способна сравниться. И хоть он и маг, но целительство похоже особо не изучал, а значит и регенерация у него не в пример хуже, да и силы у малыша осталось на самом донышке, весь выложился на защиту. Эллис невольно хмыкнула своим мыслям и скривилась, развороченное мощными когтями плечо нещадно ныло от любого неосторожного движения. Но сейчас, по мнению королевы это было то, что нужно.

Домик почти не изменился и теперь только боль да мысли о приведении их побитой компании в порядок не позволяли королеве утонуть в ярких воспоминаниях, заполнить сердце причудливой смесью боли и счастья. Стены охотничьей сторожки так и дышали памятью прошлых лет. Они были последними, кто останавливался в этом домике, а дерево оно ведь живое, даже лишенное своих корней и крон. Оно впитало в себя последнюю любовь, что растекалась бушующим потоком в его стенах.

Сумка с наемничьими пожитками чудом не потерялась и почти не пострадала ни во время сражения, ни во время сумасшедшего бега по недружелюбному лесу. Парочка лечебных амулетов нашлась быстро, и Эл лишний раз порадовалась своей привычки выделять для каждой вещи свое никогда не меняемое место.

— Держи, — амулеты полетели в привалившегося к другой стене мальчишку. Пес грустными глазами проследил за их полетом и недовольно рыкнул, будто зная, что саму себя наемнице лечить уже нечем.

— А ты? — прохрипел маг, тем не менее, на удивительно ловко подхватив два камня с запрятанными в них заклинаниями, одно снимало боль, другое улучшало регенерацию.

— А нам с Шаршем поможешь ты, — безапелляционно прошипела квартеронка, все еще морщась от последствий броска.

— Но я же... — Оли замялся, не зная как признаться в своей полной целительской непригодности.

— Я объясню, остатков силы на первую помощь хватит, только ты сам здоровым быть должен и от боли не морщиться, там концентрация первое дело.

Тоскливый вой раздражал, но не в их положении выказывать недовольство подобными мелочами. Защита содрогалась от все новых и новых магических ударов, но пока держала и должна была продержаться до самого рассвета. По крыше забарабанил дождь — слезы мастера лишившегося законной добычи. Холодная сырость устремилась во все щели, заставляя недовольно морщиться. Пустой очаг черным зевом выделялся на фоне белой стены. Дрова остались снаружи и им сейчас не погреться у живительного пламени. От сырости начинали ныть едва обработанные множественные раны, даже ее нечеловеческая регенерация не справлялась с последствиями их авантюрного путешествия. Оли, наконец, закончил врачевать пса, и окончательно опустошенный откинулся к стене. Шарш то ли благодарно, то ли все так же недовольно рыкнул на мага, и принялся зализывать свои раны. Эллис до сих пор недоумевала, как ему удалось выжить с такими повреждениями, да еще и сражаться до последнего, а теперь на удивление быстро приходить в себя. Им бы сейчас поспать, но адреналин так и не покинул кровь, лишь тело отказывается терпеть над собой издевательства названные движениями.

— Ну, как, узнал что хотел? — удивившись самой себе спросила наемница, наблюдая, как полностью опустошенный и, по всей видимости, замерзший маг пытается устроиться у нее под боком.

— Далеко не все, но пробы, которые мог, я собрал. Да вот только я ведь за другим шел, всего-то хотел узнать, что же тогда произошло. Только там такие возмущения, я даже представить не могу, кто с мастером сражался, заклинание возврата, что я придумал, так и не подействовало. Эх, если бы я вернулся и рассказал... — Оли как-то по-детски шмыгнул носом, словно маленький ребенок желающий похныкать от обиды.

Неожиданно Эллис разразилась смехом на грани истерики, и тело отозвалось новой болью, заругалось на хозяйку, что совсем не думает его беречь, но остановиться наемница уже не могла, окончательно перейдя на истеричные всхлипывания. А маг с недоумением смотрел на свою охранницу, не понимая, что в его словах могло послужить причиной для смеха.

— О, Первые, малыш какая же я дура, и почему мне раньше в голову не пришло, что переться в это адово место вовсе необязательно, — вперемешку со всхлипами едва выговорила наемница, и принялась размерено дышать, пытаясь успокоиться. Слишком сильной болью отзывались раны на ее истерику.

— Но как же? — недоуменно прошептал маг.

— Я ведь знаю, что здесь случилось, в таких подробностях, будто сама присутствовала и эту сторожку мы только поэтому и нашли, что я знала о ней и о том, где она находится.

— Значит все-таки ты? — грустно с легкой обидой в голосе прошептал Олигардер, вспоминая свою догадку перед крепостью.

— Нет не я, — уже абсолютно спокойным голосом ответила королева, ничуть не покривив душой, где была она, и где был мастер. Маг сначала встрепенулся от ответа, которого не ожидал, но потом сообразил, что слух у его охраницы не в пример лучше. — Ладно, я расскажу тебе одну историю, что случилась здесь ровно шесть лет назад. Именно в этот день два измученных сильным дождем и долгой дорогой существа, человеческая девушка и дракон, далеко не последние личности в своих государствах, нашли приют в этом месте.

Расширившиеся глаза мага изумленно смотрели на его спутницу, уже первые слова ее рассказа обещали посвятить его в странные тайны. Она легонько кивнула на его немой вопрос, застывший во взоре, да он узнает тайну этого места, но поделится ей с другими, окажется не вправе.

— Романа хитростью выманил ее из-под защиты, похитил и попытался заставить активировать древнейший артефакт первых, якобы способный подарить ему небывалые силы. Там во дворе он стремился запугать ее видом и обилием пыточных устройств. Только он не учел крепкой связи, что связала ее и дракона, еще во время грандиозного бала в канун ее свадьбы, а потом эта связь и вовсе усилилась с подарком в виде защищающего от магии разума кулона. Он не бросил ее, пришел на помощь едва почувствовал неладное, даже, несмотря на то, что она вновь и вновь отказывала ему в любви, в том чувстве, что жарким пламенем горело в ее сердце. Она не видела боя, ушла со двора, боясь помешать своему защитнику, но ожидала его возвращения с победой, там перед массивными воротами. И он справился, смог одолеть мастера даже усиленного возможностями артефакта Первых. А потом они долго брели под потоками воды, что низвергало на их головы небо, в своем стремлении очистить воздух от той силы, что стремительно расползалась от места схватки.

Эллис замолкла, лишь руки нежно, по-матерински гладили свернувшегося в комочек мальчишку, даря ему ее не растраченное тепло. Ничем не сдерживаемые картины прошлого в мельчайших подробностях проносились перед ее взором. Казалось, обжигающе горячи руки Эссси, вновь касались ее волос, нежными движениями скользили по телу, разжигая бушующее пламя первозданной стихии.

— Да, именно шесть лет назад в двадцать первый день пятого месяца, в такой же стылый дождливый вечер, два обессиливших существа нашли приют в этой сторожке. Эти деревянные стены еще помнят тот вечер, а очаг хранит пепел согревшего их огня. Они не могли поступить иначе, это было выше их сил, и они утонули в горячих объятьях друг друга, отдались выжегшему их сердца чувству. Но даже та ночь не заставила их отступиться от своего долга, покинуть свои народ. Именно та ночь взрастила ее, принявшую на свои хрупкие плечи бесконечную ответственность за свой народ.

И вновь тишину прерывает лишь перестук дождя. Мастер, осознав бесполезность тварей, отозвал их, и тоскливый вой больше не пробегает по коже мурашками. Оли лишь сильнее приник к странной квартеронке, что взяла на себя нелегкую обязанность его охранять в его сумасшедших планах, да еще и оказалась посвящена в тайны сильнейших мира сего. А шаруанский пес устремил на хозяйку сочувствующий взгляд, словно ведая о тайнах сокрытых в глубине ее души. Королева, закусив губу, подняла глаза в надежде прогнать наворачивающиеся слезы, и на мгновение встретилась со слишком осознанным взором псины. Мысль яркой вспышкой блеснула в голове, а губы расплылись в грустной усмешке. Она вновь не смогла переиграть своего друга.

Работодатель уснул в ее теплых объятиях, так и не спросив, откуда ей известна эта история. А она так и не смогла сомкнуть глаз этой ночью. И вновь в ее голове набатом звучало тихое "мама", а она все крепче и крепче прижимала к себе паренька, всматривалась в его спящее лицо, искала там родные черты и не находила. Но стоило ей сомкнуть веки, как темноту разрезало серебро волос и любопытные сапфировые глаза с интересом рассматривали ее. А потом в них мелькало узнавание, и маленькое тельце замирало в нежных материнских объятиях. Только ради этого стоило отдать свое тело на растерзание магических тварей, только ради этого ведения стоило оказаться в этой забытой людьми и богами сторожке.

Олигардер сладко потянулся на мягкой постели, наслаждаясь спокойным пробуждением. Им больше некуда спешить и не от кого убегать, стоит даже подумать о том, чтобы задержаться в этом приветливом селении и набраться сил перед обратной дорогой. Повернувшись на другой бок, маг вновь сомкнул глаза, но сон больше не шел, да и сколько можно спать, сквозь прикрытые ставни явно пробивалось почти полуденное солнышко. А еще заурчал вновь проголодавшийся живот.

Спустя десятку, выпускник первой ступени магической академии, наконец облачившийся в чистую и не порванную мантию спустился в едальный зал постоялого двора. Время завтрака уже давно минуло, а обеда еще не подошло, и зал порадовал Оли тишиною и пустотой.

— Ну, ты и горазд спать, парень, — весело хихикнула пробежавшая мимо подавальщица, не забыв лукаво подмигнуть магу, намекая на причину столь долгого сна. Щеки собравшегося возмутиться парня запылали красным, но пышных форм тело девушки уже скрылось за кухонной дверью. Спустя сотку та вновь отворилась, выпуская за барную стойку хозяина. Крепкий мужчина из бывших наемников, довольно крякнул своим мыслям, и, расплывшись в мечтательной улыбке, взялся за извечную полировку кружек.

— Не печалься, сейчас Аська принесет тебе завтрак, — хохотнул хозяин, весело подмигивая магу. — Понравился ты ей парниша, ой как есть понравился.

— А охранницу мою вы не видели, или она все еще спит? — спросил Олигардер, борясь с предательским румянцем на щеках.

— Отчего ж не видел, видел, она еще на рассвете подняться изволила. Вот попросила вам, как отзавтракаете письмо это с наказом передать.

Трактирщик споро преодолел нагромождение столов в зале и подсел к ничего не понимающему магу, выложив на стол сложенный в четверо листок бумаги, с написанным на нем именем ректора королевской академии. Оли осторожно взял листок, оказавшийся кроме этой надписи девственно чистым, подушечки пальцев легонько закололо от ощущения наложенных на послание заклинаний, да таких хитрых, что и магистрам не разобраться, но наверняка невероятно экономичным, использующих сущие крупицы силы.

— А она сама где? — спросил маг, уже внутренне догадываясь об ответе.

— Так на рассвете собралась, расплатилась, да уехала. Только эту бумажку оставила, да велела наказать вам, отдохнуть туточки, как следует, а как торговый обоз в город отправиться с ним и ехать. И уж в столице первым делом в королевскую академию направиться, записку этому господину передать. Она сказала, что вы какие-то важные сведенья там, в проклятом месте все же собрали, и в академии, возможно, найдут способ лес от тварей очистить. Так что вы ваше магичество уж поосторожнее, донесите их до кого следует. А то, нам-то старикам ладно, а вот детишек жалко, в лес не сходить, не порезвиться, где ж это видано. А так люди там посему умные собрались, глядишь и помогут.

Олигардер, наконец, осознал сказанное сидящим напротив мужчиной и резко подскочил из-за стола. Но бросить к двери так и не успел, хозяин своих бывших навыков не растерял, и резво покинув лавку, преградил магу путь.

— Да не спешите вы ваше магичество, вон уже Аська завтрак несет. А охранницу вашу, вам все равно не догнать. Тут жеж караульные завтракали, да и обмолвились между собой, что девчина не по дороге отправилась, а свернула на север на неприметную звериную тропку. Она же эльфа, хоть и на четвертину. Сами знаете, как они лес чуют, вам ее следов теперь уж и не сыскать. Так что завтракайте спокойно, а послезавтра у нас как раз обоз собирается, с ним мы вас и отправим, да и псину вашу тоже. Она того этого, просила, чтобы вы за собачкой приглядели, и по возможности в стольный град проводили. Дала она ему что-то, чтобы отыскать ее не смог, а там, в столице, сказала, что такие псы дорого стоят.

Трактирщик, исчерпав все наставления, по-старчески кряхтя, зашагал к стойке, собираясь вновь заняться неизменным наведением блеска на посуде. Маг с детской обидой на лице вернулся за стол, и, отложив изрядно помятый лист бумаги, с остервенением принялся за поглощение пищи, так и не взглянув на старательно строящую глазки подавальщицу. Эл сбежала, так и не ответив ни на один мучающий его вопрос, да и в королевскую академию к самому ректору послала, кто же его туда почти безродного пустит, тем более с чистой бумажкой вместо пропуска. Печальный вздох. Никуда он не денется и в академию попадет, и самого ректора тоже увидит, сколько бы времени и сил это не заняло бы. И теперь уж непременно постарается узнать, что же за квартеронку он нанял на свою голову, квартеронку для которой он действительно всего лишь малыш...

— Давненько ты не навещал старика! — вторя сухому старческому голосу, затрещали поленья, объятые огнем, распространяя волны теплого воздуха, малыми зверьками ласкающие старческие кости, несмотря на преклонный возраст все еще крепко сбитого мужчины, полностью убеленного сединой, что свидетельствовало о давно минувшей паре столетий жизни.

— Дела, наставник, — темноволосый юноша в дорогих герцогских одеяниях в глубоком поклоне склонился перед человеком, заменившем ему родителей.

Не так уж и давно это приключилось, а кажется что уже сокрыто под покровом времен. Но для Кэриена что так, что эдак целая жизнь. Он тогда совсем малышом был — три годика едва минуло — пусть и не по годам разумным, да самостоятельным. Сказалась все же примесь темноэльфийской крови. А вот родители его потомки древнейших родов, носители первозданной королевской крови, впали в гордыню и тщеславие, жажде власти покорились. Серьезный заговор готовился против короля и королевы, основательный, давненько ничего подобного не случалось в людском королевстве. Да только возглавлял службу безопасности не мальчишка, а человек сильнейший во всех отношениях. Заговор раскрыли, не позволили до греха опуститься. Несколько несчастных случаев и покинули мир иной все заговорщики, тихо и бесшумно, не пороча имена древнейших родов, не возлагая на детей проклятую ношу.

Тогда вот и пересеклись пути совсем еще юного нового герцога Каэрсанита и маркиза Реньюрен. Арен каким-то своим особым чутьем разглядел в мальчонке тогда еще скрытый потенциал, так вот и стал Кэриен приемным сыном самих короля и королевы, которых замышляли убить его родители, что и стоило жизни герцогу и герцогине Каэрсанит.

Старый маркиз не зря занимал свою должность, лишь много позже посвященный во все детали Кэриен понял насколько удачно и взаимовыгодно для всех Арен Реньюрен повернул ситуацию: получил приемника, обучением которого занялись с малолетства, воспитал в этом приемнике любовь к тем, кто косвенно оказался виноват в смерти родителей, подготовил появившемуся на свет принцу старшего разумного брата и соратника, преданнее которого не найдешь, а главное не оставил без внимания звереныша, который мог очень быстро отрастить острые зубки и наброситься со спины мстя за родителей, за загубленное детство....

— Когда-то и в моей жизни не оставалось места чему-то иному, — в темных очах промелькнул отголосок ставшей привычной за последние годы ностальгии, и тут же сменился отблесками пламени причудливо танцуемого в старом видавшем виды камине. Вся эта комната казалась занесенной из глубокой древности лет, хранившей под покровом особых почти утерянных заклинаний первозданную красоту великих мастеров. Маленький герцог помнил ее еще светлым царством тихого умиротворения осени, сияющей слепящей белизной морозной зимы, невинной прелестью игривой весны, освещенной теплыми лучами летнего солнца. Как жаль, что теперь она казалась ему мрачной тенью тихой ночи потерявшейся вне времен и пространств, лишь, как и прежде полной живого огня и какой-то извечной порхающей в воздухе тайны. — Что за дела привели тебя, на сей раз?

— Ты прав наставник дела, как жаль, что я не могу назвать иной причины, — ответил Кэриен, присаживаясь у кресла единственного человека посвященного абсолютно во все его тайны.

— Мой малыш вырос, — ухмыльнулся мужчина, гладя герцога по голове точно так же, как он когда-то успокаивал несносного излишне любопытного мальчишку в очередной раз нашедшего себе приключение на неподобающее место. — И сумел разыскать щелочку, чтобы краем глаза непременно узреть сокрытые тайны великих.

— Ты ведь ушел... — герцог Каэрсанит не закончил вопроса остановленный жестом властной руки своего наставника и учителя, того, кому он был обязан всем, и жизнью, и знаниями, и статусом самого грозного главы службы безопасности. Старый маркиз всегда тенью стаял за плечом приемника, напоминая о том, что дарованное нужно отрабатывать, что нужно соответствовать добровольно принятому статусу. Именно он создал лучшую службу безопасности королевства за все те тысячелетия, что минули. Именно он нашел и подготовил достойного приемника. Именно он смог уйти тихо и незаметно, когда настало время, так что все до сих пор прибывали в непоколебимой уверенности относительно возраста и места проживания грозного, но таинственного главы службы безопасности, снимая любые подозрения с праздно крутящегося подле короля выпивохи герцога. Кэриен лишь пользовался плодами с деревьев, посаженных иными руками, пользовался и приумножал.

— Да, я слишком много узнал, и после таких знаний всякая жизнь теряет смысл. Так ли они нужны тебе? Кэриен ты очень молод, непозволительно молод и талантлив для своей должности. Ты уже смог превзойти меня, и не говори, что пришел на все готовое. Ты сам знаешь, чего тебе это стоило и чего ты уже смог достичь сам. Разве ты желаешь стать потерянным для этого мира, сменить в своем сердце яркий солнечный свет на первозданную тьму?

— Все так страшно? — недоверчиво хмыкнул герцог, старательно пытаясь разглядеть истинные чувства среди огненных бликов, играющих на поверхности мудрых очей наставника.

— Смотря для кого, малыш, смотря для кого. Например, твоя подружка уже стоит в шаге от посвящения в великие тайны и они никогда не заставят ее опустить руки. А ты, не знаю, возможно, близость с ней уже сделала свое дело... В любом случае решать тебе, узнавать впрочем, тоже. Если сможешь, значит достоин.

— Эллис и тут поспела... — задумчиво прошептал себе под нос герцог, впрочем, таким уж сильным откровением это для него не стало, догадывался, подозревал, вопрошал в беседах в малой гостиной за бокалом старого доброго глинтвейна.

— Да, необычную королеву послали нам первые, очень необычную...

Стол в кабинете встретил Кэриена очередной стопкой отчетов. С каждым разом все возрастающей и возрастающей. Временное отсутствие королевы расшевелило дворян и старых интриганов. Впрочем, ничего опасного для королевской четы пока не замышлялось. В основном цвет аристократии сосредоточился на перетягивании одеял. Одни стремились поближе подобраться к его величеству и в отсутствие ее величества получить какие-нибудь рычаги влияния на короля, другие наоборот ставили на возвращение королевы и готовились к нему в надежде заработать благосклонность Эллис. Кэриену до зубного скрежета не хотелось читать эти отчеты, но это стало бы пренебрежением должностных обязанностей. Он должен знать кто и на что способен, какими силами и какой поддержкой обладает, просчитать их действия на много ходов вперед и предупредить опасные тенденции прежде, чем они получат развитие. А еще не давала покоя таинственная марионетка неизвестных игроков...

Однако один отчет все же привлек пристальное внимание Кэриена. Закрутившись с делами, неожиданно свалившимся на голову отцовством и воспоминаниями, герцог как-то упустил посещение салона герцогини Орьениаль самим королем. Ее пророчили не только в супруги Ксаниэлю, но и ему самому. Их матери были очень дружны долгое время, до самой своей смерти, постигшей обеих в один год. Даже поговаривали когда-то, что Кэриена и Ориону успели обвенчать, пока он еще пребывал младенцем. Сам же Кэриен этого доподлинно не знал: родители умерли, едва ему исполнилось три года, а никто из их друзей или знакомых ничего подобного ему так и не сообщил.

Ориону же как раз пугали тем, что если герцог повеса решит вдруг предъявить на нее права, то юная герцогиня никак не сможет противиться воли покойных родителей и потеряет не только владения, но и "счастливые" годы по праву Раата. Однако сам герцог даже не думал заполучить, таким образом, в супруги одну из богатейших и желаннейших невест королевства. На его взгляд она была избалованной капризной дворянкой, которой кроме всего прочего на голову свалилось огромное богатство и немалая власть, что она с величайшей радостью тратила на развлечение. Впрочем, управляющих она подбирала толковых, так что проблем с финансированием развлечений не было и не предвиделось. Отчет содержал не только описание того как неподобающе вел себя его Величество в салоне, оказывая небывалые почести герцогине, но и содержал в себе подробнейшую информацию последних лет о самой герцогине. О том, что в очередной раз задумал его друг, если он вообще что-то задумал, Кэриен все равно узнает из первых уст, а вот прочитать про герцогиню вдруг показалось ему интересным, и глава службы безопасности углубился в изучение, тщательно подобранных материалов. Следует похвалить этого сотрудника, — мелькнула в голове мысль, прежде чем поток новой информации ворвался в его сознание.

Факт назначения на должность управляющего виконта Лероннэ неожиданно привлек внимание Кэриена. Чем-то не понравился ему выбор герцогини, что-то смутное, некогда связанное с этим человеком всплывало в глубинах памяти. Так и не вспомнив ничего определенного глава СБ взял чистый лист. Красивые, но без витиеватых излишеств буквы приказа легли на чуть желтоватую в магическом свете бумагу. Они послушные небрежно выводящей их руке сплетались в слова, фразы, предложения. Герцог Каэрсанит желал знать все так или иначе связанное с назначением виконта на его должность, да и о самом управляющем тоже.

Глава четвертая. Игры теней

Пахло осенью. Здесь на севере королевства она вступала в свои права уже в последний летний месяц. Дым далеких костров, смешивался с ароматами набегающей степи, прихватывал благоухание одиноких хвойных исполинов и разливался в кристально чистом воздухе, будоража умы юных жителей страны. Небо манило своей сочной голубизной, свойственной лишь этому времени года. Так и хотелось отрастить прозрачные ангельские крылья и взмыть в высоту, туда, где ласково светило солнце, туда, где воздух звенел, подобно горному хрусталю, увидеть с высоты птичьего полета уже пожелтевшую траву степей, да меняющие наряд на золотой редкие пятнышки лиственных лесов.

Петляющая среди холмов да немногих рощиц дорога сделала очередной поворот, они двигались ровно на запад, и вечернее солнце нежными и теплыми лучами скользило по хмурым лицам воинов, разглаживая их, заставляя губы расплываться в по-детски наивной улыбке. Северный край суров, и лишь сильнейшие и храбрейшие достойны пройти его очищающим путем, те, кто не боится жить.

Их небольшой караван медленно, но верно продвигался на север. Пожилой купец с парочкой слуг, да пяток охраны, везли столь нужный любому форту товар. Скоро жители пограничных земель соберут последние урожаи, что даровала им природа за лето, а кочевые племена троллей двинутся с севера на юг, надеясь переждать холодную зиму у границы полярного круга, и естественно пощипать набегами своих добрых соседей, не важно, другие племена или же людские поселения.

Эларильен размеренно покачивалась в седле, вдыхая ароматы осени, подставляя свое лицо прощальным солнечным лучам, вспоминая о далеком доме, что остался на голубой планете по имени Земля в ее не менее далеком прошлом. Сентябрь, бабье лето, голубое небо с ярким солнцем, и леса устланные коврами из желтой листвы, их с братом детский смех разносится по округе вслед за взмывающими ввысь золотыми фонтанами. Детство, прекрасная пора, казалось бы давно и верно забытая. Но сознание рисует перед глазами все новые и новые картины воспоминаний.

Нос уловил едва ощутимый запах гари, и вот она вновь переносится в давнее прошлое. Выкопан последний рядок картошки, и пока взрослые заняты кропотливым трудом сортировки, они с братом все перемазанные в земле, но бесконечно довольные устремляются к ближайшим деревьям. Сухие ветки собраны, сложены в костер и прожорливое пламя с радостью взмывает вверх. Наконец, от него остались лишь угли, и они с радостью принимают в свое нутро небольшие клубни. Черная хрустящая корка обжигает пальцы, но сил ждать пока картофелина остынет, уже нет, и зубы, наконец, вгрызаются в исходящее паром горячее темно желтое нутро, щедро приправленное солью. И плевать, что руки и лицо черны от сажи и земли.

Наемница пару раз моргнула глазами, прогоняя столь милые сердцу образы. Они все-таки в пути и она все-таки в охране этого обоза, а северные дороги далеко не так безопасны как разбегающиеся во все стороны от столицы королевские тракты. Но мир позвал ее на север, и она вновь не посмела ему отказать, в надежде найти еще один кусочек нескладывающейся мозаики ее собственной души.

— Слышь дядя Никар, поговаривают, на этой дороге опять лихой народец объявился, — вторя мыслям полукровки, задумчиво потянул молодой охранник с простоватым деревенским лицом, еще не изрезанным многочисленными шрамами и не обремененным суровостью матерого наемника.

— Есть того, — как всегда недовольно буркнул глава их немногочисленной охраны — крепко закаленный долгой наемничьей жизнью сорокалетний мужчина. Почти двадцать пять лет на дорогах королевства немалый срок для бывшего деревенского паренька, так и не нашедшего другого применения для своей жизни. — Да и как им не быть, фортовая жизнь того, ведь далеко не всем по нраву приходится, а дезертирам только один путь в разбойники.

— Так чего дядь Никар, неужели в форте так не сладко? — раз десятый не меньше, за последние несколько дней, задал этот животрепещущий для него вопрос молодой Сорен, после сопровождения обоза твердо намеревавшийся завербоваться в фортовую охрану. Впрочем, подобные намеренья имели почти все наемники, сопровождающие торговцев на север.

— Да почему ж не сладко, просто нашей привычной вольницы там нет, вот не все и могут себя пересилить.

Два последних охранника следующих в арьергарде, тоже о чем-то негромко переговаривались, но идущей впереди обоза квартеронке было лень прислушиваться к их далекой и тихой речи.

А дорога впереди все петляла и петляла, то, выводя путников на далеко просматривающиеся степные просторы, то узкой змейкой протискиваясь между нагромождения холмов, то, ныряя в плотно подступающий со всех сторон лес, заставляя невольно опускать руки на эфесы верных мечей, да прекращать любые разговоры, тревожно вслушиваясь в звуки, коими всегда полнится лес.

— Не зря же наш торговишка для такого малого каравана целых пять охранников нанял. Они ж торговцы народ ушлый, лишней монеты да ни в жисть не потратят. Так что чую не спокойно туточки, как есть не спокойно и крови нашим мечам испить придется. — Неожиданно возобновил, казалось бы, затихший разговор, недовольно подергивающий губами ветеран. — Так что на ночлег устроимся, ты кольчужку-то не снимай, да подружкам накажи. Они же по ночному мраку, как трусливые падальщики нападать любят. Навесом стрелы пустят, и не проснется лихой парниша Сорен.

Паренек недовольно поежился и бросил назад затравленный взгляд, будто раздумывая, а не бросить ли все, да не воротиться ли обратно в город, пока не поздно. Но нет, не поддался слабости, еще пуще распрямил плечи, вскинул голову, наполнил взгляд решимостью и верой. Не зря же у них в отряде квартеронка имеется, пусть и баба, да во мраке как при ярком солнышке все видит, а слух за десятину ничего не утаишь, а уж как она вечерами со своими саблями танцует, даже Никар довольно покрякивает. Говорит, такое искусство лишь у долгоживущих благородных, да таких вот полукровок из простых встретить можно, да и то если хороший учитель в пути попался. У них-то тут в отряде все попроще собрались, он молодой совсем, почти крови и не нюхавший. Никар в летах, хоть и опытный, а братья подружки Рес и Рис те вообще себе на уме, и чего от них ждать только Первым и ведомо, да и тоже молодыми будут, пусть и поопытнее его самого.

— Эй Эл, уже вечереет, — подал голос все это время задумчиво молчавший, да мерно сотрясающийся на козлах обоза торговец, — подыскивай помаленьку место для ночлега.

Плавно покачивающаяся на своей спокойно трусящей лошади в сотне эсантин впереди наемница, на окрик никак не отреагировала, но никто и не сомневался, что она все услышала и уже всматривается вдаль в поисках подходящего места.

Эллис вновь прогнала подступившие с багровеющим воздухом воспоминания и открылась миру, отдалась бесконечному простору, ласковому шепоту ветра, тихому шуршанию травы, довольному шелесту редких крон, и звонкому журчанию родников. Все спокойно, никто не откликнулся с предупреждением, не закололо тревогой сердце, лишь славная опушка небольшой рощицы возникла перед внутренним взором, да зажурчал протекающий в ближайшем овраге ручеек, почти сокрытый нависшей над ним растительностью.

К подсказанной миром поляне они вышли быстро, солнечный диск еще не успел окончательно скрыться за цепочкой раскинутых на западе холмов, но сумерки уже сгущали окружающие краски, поторапливали путников с обустройством лагеря. На север неотвратимо опускалась по-осеннему холодная ночь, и застигнутые ею в пути люди с благоговением жались к пламени, дышащего жаром большого костра. Степь уже несла на них северный ветер, что гнул макушки ближайших деревьев, норовил забраться под плотные куртки, выгнать оттуда бережно хранимое тепло.

Эл осторожно помешивала длинной деревянной ложкой сытную бурду, аппетитно булькающую над огнем, когда услышала перестук копыт одинокого путника, как и они застигнутого ночью вдали от поселений, раскинутых в этом крае на многие десятины друг от друга. От него не веяло ни опасностью, ни угрозой. Ложка все так же размеренно описывала круги, когда встрепенулся Никар и принялся напряженно всматриваться в уже заполнившую всю округу темень. Жилистая рука незаметно, но крепко сжала лежащий подле него меч.

— Эй, не пустите ли погреться к вашему костру одиноко путника, — чуточку насмешливый, чарующе бархатный голос разорвал напряженную тишину.

Никар предостерегающе стрельнул глазами на подчиненных и повернул голову к квартеронке, что с невозмутимым спокойствием и монотонностью помешивала их ужин. Она подтверждающее кивнула головой — можно пустить, путник опасности не несет. Рука, сжимающая эфес меча расслабилась, но оружие до конца так и не выпустила. Эллис так и не поняла с чего этот тертый временем вояка, так безоговорочно доверяет ее чутью. Они еще не попадали в неприятности, и ей не приходилось демонстрировать всех своих способностей. Она даже особой общительностью-то не отличалась, крайне редко вступая в разговоры, а на прямые вопросы и вовсе отвечая односложно. Прошлое приключение не прошло для нее даром. Королева не узнавала саму себя, но чувствовала, так надо, все сильнее ощущая себя законченной фаталисткой.

— Ну, если твои намеренья чисты, милости просим к нашему огоньку.

Едва старый вояка закончил свою речь, как в круге света вырисовалась фигура молодого парня ведущего под уздцы свою лошадь. Лагерь вновь ожил, кто-то кинулся помогать нежданному гостю с обустройством лошадки, кто-то заботливо подкинул веток в костер, да подсел к вкусно пахнущему вареву, кто-то в последний раз осторожно обошел границы, всматриваясь во мрак раскинувшихся на три стороны просторов, да любуясь россыпью звезд на небе.

— Готово, — с довольным видом отстранилась от котелка наемница и поймала на себе заинтересованный взгляд их гостя. Наглец и не подумал скрывать своего взора, беззастенчиво разглядывая ладную квартеронку. Эллис хитро подмигнула ему в ответ, и якобы мгновенно про него забыв, принялась разливать похлебку, по заботливо подставляемым чашкам. Гость не минул воспользоваться их хлебосольством, и, получив свою порцию, тут же уселся подле девушки. С аппетитом застучали ложки порядком оголодавших за вечер путников, временно прекратились любые разговоры. Но это только пока, вот насытят парни свои животы, и кинуться с расспросами на случайного гостя, начнут припоминать веселые истории из прежней жизни.

— Так ты это того, куда господин хороший направляешься, и как величать тебя прикажешь? — первым, как и положено подал голос глава отряда, под одобрительным взором предпочитающего все больше помалкивать торговца.

— А называйте меня Шраж, направляюсь ясно куда, на север в форты наниматься, скоро уже начнется лихой сезон, — невозмутимо, даже с какой-то ленцой ответил гость, не забывая стрелять своими темными очами в сторону единственной девушки, что с наглой ухмылкой теперь в ответ рассматривала его. Неровно стриженные, по плечи, каштановые с медным в свете костра отливом волосы, хаосом торчали во все стороны, придавая почти нечеловечески красивому и правильному лицу лихой разбойничий шарм. Широкие плечи могучего торса скрывала лишь плотная рубашка, и холод казалось, не причинял ему никаких неудобств. Квартерон, а может и более дальнее родство, демоническое родство, со всей вытекающей из него лихостью и безрассудностью.

— А чего ж ты один? — проявил не дюжее благоразумие Рес. — Обычно же с торговцами в охране все идут?

— Так лишнюю пару дней торчать в городе, да на виду у стражи совсем не хотелось, дорога-то не спокойна, торговцы и решили в большой караван собраться, да с хорошей охраной выйти. А мне-то чего бояться, из ценного только жизнь моя, да эта старая кляча со зловредным характером, от которой избавиться жалко. Вот и подумал, кому я такой нужен, глядишь и проскачу.

Парень не врал, но и много не договаривал, скрывал за шуточками, да отговорками. За шесть лет частых бесед с герцогом, Эллис подобные вещи подмечала не задумываясь. Но опасности для их отряда от сокрытого она не ощущала, а потому со спокойной совестью оставила собравшихся у костра людей общаться дальше, ей предстоял ее вечерний танец теней, тщетная попытка оточить двурукое мастерство.

Последний шаг, покинут очерченный костром круг света, лишь тени противники кружатся вокруг. С едва уловимым присвистом покидают наспинные ножны сабли, сияющей сталью разрезают плотное покрывало мрака. Несколько основных стоек для разминки, плавно перетечь по комплексу Эль-сир, и закружиться в бешеном танце Эль-дра с каждым разом получающимся все совершеннее и совершеннее. Ее тело, как и прежде, движется на границе света и тени, наверняка приковав к себе взгляды воинов, почти такие же восхищенные, как и месяца полтора назад у ее работодателя юного мага.

Блок левой рукой, разворот на пятках, причудливый изгиб тела и рубящий удар правой саблей, но сталь вместо привычного воздуха сталкивается с другим металлом. Мимолетно брошенный взгляд, кто же решился составить ей компанию, и неизменно наглая ухмылка их гостя в ответ. Почти такая же, как у нее сабля и длинный кинжал, брат и сестра, удивительное совпадение вкусов. Воздух взорвался стальным вихрем, скрывающим слишком стремительное для людей перемещение фигур. Молниеносная атака сменяется защитой, и мгновенно переходит в новую атаку, и так до бесконечности, противники почти равны, достойны друг друга, и радостные улыбки озаряют их лица, для воина нет ничего лучше хорошего противника, заставляющего раскрыться во всем своем мастерстве.

Шаг назад, спарринг окончен ничьей и опущенные вниз клинки все еще подрагивают в напряженных руках. Легкий одновременный поклон достойного достойному и тихое спасибо шелестом вкладываемых в ножны сабель разливается в ночном мраке. Им не нужно слов, все, что могли уже сказали звонкие клинки, синхронный разворот к покачивающемуся пламени костра, и застывшим вокруг него невольным зрителям.

— Ну, вы это..., — зачарованно поблескивая глазами, крякнул Никар вернувшейся к огню парочке. Шраж полностью довольный произведенным эффектом неизменно нагло ухмыльнулся.

— Да с таким воином в отряде почтенному торговцу боятся нечего, где же вы ее разыскали? — обратился к все еще не пришедшим в себя воинам гость, намерено говоря о квартеронке, так, словно ее нет.

— Ладно, ты тоже неплох, мастер, — хмыкнула в ответ на похвалу Эллис, между делом введя прочих воинов в очередной удивленный ступор — званиями мастера обычно не разбрасываются. — Да и не искали они меня, я сама нашлась.

И беседа вновь зажурчала бурной горной речушкой, перекатывающей свои воды среди камней. Лишь королева, поймав игру пламени, наслаждалась столь нечасто посещаемым ее спокойствием, и даже ощущение медленно, но верно подкрадывающейся опасности не мешало ей.

— Эл, ты этого, когда в караул пойдешь? — спросил все еще удивленно покрякивающий глава отряда, и словно оправдываясь, продолжил. — Пора уже и на боковую определяться.

— В страшный час, — бросила наемнику квартеронка, подскакивая с нагретого места и направляясь к своим сумкам. Никар грустно покачал головой, до сих пор наемница как единственная женщина, обладающая правом выбора времени караула, самого опасного для нападения времени не выбирала. Накаркал он днем, ожидая скорых неприятностей. Не зря дивчина самым сладким сном пожертвовала.

— Позволишь составить компанию, — тихо спросил Шраж, когда Эллис принялась раскладывать подле огня свое одеяло, на вид куцее и видавшее жизни, но для холодных северных ночей самое верное, из шерсти редкого местного животного. Легкий поворот головы к вопрошающему, и почти незаметный утвердительный кивок в ответ.

— Вставай, — Рис осторожно прикоснулся к плечу наемницы, рука успевшая сжать эфес одной из сабель расслабилась.

— Разбуди гостя, он в помощь вызвался, — кивнула девушка на сладко спящего парня, закутанного в такое же, как и у нее одеяло. Легко вскочив, и заранее занявшись уборкой не нужных более вещей, Эллис постаралась как можно скорее разогнать по телу застоявшуюся кровь.

— Чуешь беду? — шепотом спросил занятый тем же самым Шраж.

— Возможно, — уклончиво ответила квартеронка, подкидывая в почти потухший костер новых веток, пламя в ответ жадно накинулось на новую пищу, взметнув вверх яркие языки огня. — Следи пока за костром.

Бесшумным шагом наемница покинула пределы лагеря и растворилась во тьме звездной ночи, оставив у огня недоумевающего парня. Еще пока сухая, не подернутая предрассветной росой трава, мягкой периной приняла опустившуюся на нее девушку. Отблески костра остались достаточно далеко, и не мешали световой завесой рассматривать усыпанное звездами небо. Новая лавина тяжелых воспоминаний устремилась к королеве, но силой воли прогнала она их прочь, сейчас не время. Едва теплая, не успевшая отдать весь собранный днем жар земля ответила на мысленное приветствие, зашуршала во все стороны трава, пролетел мимо свежий ветерок. Ощущение надвигающей опасности острыми когтями впилось в сердце. Пятнадцать человек, почти трехкратный перевес, пятеро пробираются по лесу, чтобы схорониться у его опушки, оставшиеся десять подходят с двух сторон по степи, прикрытые ночным покровом.

— Буди всех, часа через пол будут гости пятнадцать человек. Только осторожно, пусть проснуться, но пока на местах остаются, — едва слышно окликнула шебуршащего веткой в костре парня наемница, той же тихой походкой вернувшаяся обратно. Шраж удивленно вскинул на нее свои темные очи с красными отблесками костра, на мгновение Эллис показалось, что черты его лица по-звериному заострились, она моргнула, но нет, ее спутник выглядел, как и прежде, лишь со странной пронзительностью смотрели на нее его глаза.

— Этого, приключилось чего? — спросил осторожно подползший к девушке Никар.

— Гости в получасе пути, пятнадцать человек, зайдут с трех сторон пятерками. Шраж в лесу с пятеркой справишься? — и утвердительный кивок в ответ от присматривающего за пробуждением остальных наемника.

— Может того, Сорена ему дать, двойками поджидать будем?

— Нет, он справится, Сорена я возьму к оврагу, а вы с братьями с другой стороны.

— Ну, коли так, а ну Сорен быстро пополз под командование Эл, а вы подружки живо ко мне. Ох, первые об вас, что ж творите-то, а под одеяло кто вместо вас сумки пихать будет. Ну, молодежь, всему учить вас нужно. Мы ж их близко подпустим. То-то дело, так хоронимся недалече от костра, а то мало ли кто среди них окажется, еще почуют. Троих вырубаем сразу, и что б мне с одного удара, двоих из самострелов, там уж как в темноте получится, главное, чтоб не сбегли. Эх, куда вы опять, а ну обождите, я торговца нашего предупрежу, пусть с ребятушками под обозом схоронится.

Эллис одобрительно слушая наставления Никара осторожно пробиралась с напарником к оврагу.

— Ложись здесь, замри и жди, снимешь первого, который из оврага полезет, по сторонам не зыркай, они только там выбраться смогут так, чтоб без шума, да к нам поближе. Второго как получится, но чтобы не случилось, сам не вскакивай и перед ними не светись, остальное моя работа.

Дала свои наставления наемница и растворилась в ночи, оставив лежать напарника в небольшой выемке.

Темнота обволакивает тело, вжавшееся в крутой берег оврага. Неслышима, невидима, кажется, не жива. Хитрый капюшон надежно укрывает неподходяще светлый волос, ей жаль лишь, что не снять одежд, не остаться в подарке дроу, прекрасно восстановившемся после посещения аномалии, раствориться во мраке ночи, слиться с ее густым черным воздухом, засиять сиянием ее звезд. Но и так неплохо, люди не почуют, а полукровок среди них нет, тихо журчащий по дну оврага ручеек уже нашептал ей об этом.

Шлеп, шлеп, шлеп. Глаза закрыты, их блеск может выдать ее, только слух, только внутреннее чутье. Шлеп, шлеп, шлеп. Они еще ближе, почти рядом, пять человек, чьи шаги почти сливаются в один. Запомнить, поймать ритм, они ничего не поймут. Шлеп, шлеп, шлеп. Трое прошли мимо, четвертый, пора!

Ночь сгустилась, уплотнилась, метнулась тенью, безжалостным зверем настигла добычу и точным ударом возникшего из ниоткуда кинжала остановила течение жизни. Мгновение и тело мягко отброшено к крутой стене оврага, принято ее ласковыми объятиями так и не издав малейшего шума. Шлеп, шлеп, шлеп. Мгновение, но она успела, завершила шаг, не нарушила ритма тихого пошлепывания. Шлеп, шлеп, шлеп. Осторожно приблизиться к следующему, он слишком сосредоточен на том, что впереди, на своих тихих шагах, на едва различимом блеске воды под ногами, путеводной дорогой стелящейся перед ними, он не слышит едва уловимых изменений в ритме, постепенно приближающихся звуков. Шлеп, шлеп, шлеп. Блеснула в сиянии звезд волшебная сталь, испил новой крови клинок, и еще одна жизнь оборвалась мгновенно, отправилась в объятия земли, насыщая ее еще теплой кровью.

Шлеп, шлеп, шлеп. Незаметно подойти на расстояние молниеносного броска, и ожидать. Отчетливо различимая в свете звезд обостренным зрением фигура лидера принялась карабкаться вверх, и тень метнулась на предпоследнего своего противника, надеясь, что оставленный напарник не подведет. Сильный удар рукоятью, больше убивать нет необходимости, и обмякшее тело привалено к крутому склону. Щелчок, отпускаемого механизма, протяжный стон колеблющейся после удара тетивы, тихий вскрик, скорее недоуменный хрип и звук упавшего на землю тела. Идущий вторым, почти завершил подъем, но резко метнулся назад, обернулся к, казалось бы, надежному тылу, и замер в удивлении. Эллис ухмыльнулась. Он не ожидал увидеть за своей спиной врага, слишком близко стоящего врага и это тоже стоило ему сознания.

На востоке, на границе двух бескрайних просторов степного и небесного алело плавно всходящее солнце. Жаркое пламя костра больше не играло яркими бликами на лицах людей. Котелок с доходящим завтраком тихо покачивался над едва тлеющими углями, в которых длинной палкой возилась квартеронка. Вокруг суетились люди, создавая видимость бурной деятельности, но она совершенно не замечала их, погруженная в свои думы. Вновь захлестнувшие королеву мысли, острыми коготками впивались в ее душу. Еще две жизни. И вновь ни жалости, ни сожаления, ни радости, просто констатация факта и какое-то странное безразличие, словно она робот, бездушная машина, способная лишь тупо выполнять приказы. И не понять, была ли она такой и раньше, или это привнесено в нее вампирской кровью. Хотя те ее родственники все же скорее упиваются кровью жертвы, пусть и не до потери головы, но такое хладнокровие кровопийцам точно не свойственно. Значит ее и только ее, и это еще один кусочек нескладывающейся головоломки, то зачем ведет ее мир. Она должна понять все свои чувства, все причины, за ними скрывающиеся, понять и оценить. У нее не было выбора? Был. Она могла не убивать, это лишь усложнило бы задачу, заставило бы понадеяться на удачу, на нужное стечение обстоятельств, но она могла. И все же приняла на себя груз двух новых убитых душ, и еще не единожды примет.

Семеро пленников пригорюнившись, сидели в стороне от нее. Пятеро могли пожаловаться лишь на головную боль, а вот двоим ребятам, все же пришлось несладко, получив пусть и по касательной, но тяжелый арбалетный болт. Сорен же выстрелил на удивление удачно. А Шраж и вовсе не подумал оставлять в живых кого бы то ни было, да и опасно это делать в лесу, когда против тебя одного пятеро далеко не самых плохих воинов, набравшихся немалого опыта на наемничьей вольнице.

Эллис, ожесточенно откинув палку, как и свои не дающие покоя мысли, перевела тяжелый взгляд на пленников. Ближе всего к ней расположился сущий мальчишка, лет пятнадцать не больше, по меркам этого мира совсем уж ребенок. Испуганные глазенки смотрели на нее с робкой надеждой, и сердце обливалось кровью, нашептывая отпустить паренька. В форте неудачливых грабителей ничего хорошего не ждет. Рудников в этом мире на территории королевства почти не имеется, но и без того найдутся подходящие места для тяжелых исправительных работ. Преступники должны работать на благо общества. Квартеронка, запрятав чувства поглубже, грустно улыбнулась и внимательнее присмотрелась к пареньку. Она не ошиблась, в глубине его по-детски наивных глаз скрывался звереныш, который в будущем обещал стать матерым зверем, доставляющим окружающим немало бед. И банду возглавлял не тот громоподобный детина, что сидел рядом с мальчишкой, нет, он оставался лишь марионеткой в руках умелого юного лицедея.

— Прости, но ты уже стал зверенышем, вкусил первой крови, тебе не разжалобить меня малыш, я умею чувствовать суть, — и словно в подтверждение этих слов Эллис ощутила так и рвущуюся наружу яростную злобу, глаза на мгновение полыхнули почти бешеным огнем. Он все-таки еще плохо умел контролировать себя, но учитель у него был неплох, и наемница с радостью повстречалась бы с этим человеком, на узкой тропе. Так извратить юную сущность....

Завораживающим по-звериному грациозным движением она перетекла на ноги.

— Завтрак готов, и с пацаненком держите ухо востро, — бросила она все еще бессистемно бегающим вокруг нее спутникам, и скользящей походкой отправилась к лесу. Солнце уже поднялось достаточно, и ей захотелось взглянуть на то, что оставил после себя столь вовремя догнавший их путник, а по возможности и вовсе восстановить картину событий. Следопыт из нее, конечно, почти никакой, обычно спасал лишь шепот мира, возможность поговорить с ним, услышать. Сейчас Эллис тоже надеялась скорее на это умение, чем на реальные таланты по чтению следов и леса.

Тишина, покой, умиротворение. Легкий полумрак раннего утра, но он не помеха той, что скользит меж деревьев. Три трупа уже осмотрены, ничего необычного, убиты осторожно подкравшимся противником. Но рощица зовет ее дальше, заставляет мягкой поступью брести сквозь редкие тонкие деревца с качающимися в выси кронами.

Небольшая полянка рядом с невесть как оказавшимся здесь широкостволым асхом, заросли мягкого идеально подходящего для укрытия рьяла и еще два трупа. Даже издалека заметна легкая примесь нечеловеческой крови в их, смертью выставленных на показ, чертах, эти что-то учуяли, встрепенулись, не позволили застать себя врасплох. Бой был жарким, но, похоже, противнику удалось чем-то удивить разбойников, смертельно удивить. Недоумение, какая-то детская обида посмертной маской застыли на лицах. Девушка осторожно приблизилась, еще раз обвела взглядом место действа, внимательно подмечая любые мелочи, нечто не давало ей покоя, напрягало, казалось слишком уж неестественным в представшей картине. Но что? Сами трупы? Способ убийства?

Эллис собралась подойти еще ближе, рассмотреть раны, что уже издалека поражали своей странность, но не успела. Мгновение, и спина чувствует гладкий ствол асха, а взор ловит все такой же наглый взгляд темных очей.

— Гуляешь? — спрашивает Шраж, непозволительно близко склонив к ней лицо, отрезая пути к бегству упертыми в ствол руками. Она почти в его объятиях, и аромат настоящего самца туманит разум, словно она сейчас течная сука. Сердце бьется прерывисто и очень быстро, краска подступает к лицу, а все внутри так и рвется отдаться порыву безудержной страсти. И он слишком хорошо чувствует это, и его она влечет не меньше.

Но неужели ее тело за недолгую пару месяцев так истосковалось по настоящему мужчине? Она всегда себя считала независимой от подобных причуд природы, ни король, ни демон, ни дракон, тогда она выстояла против всех. Что же изменилось сейчас? Еще один кусочек мозаики, еще одна причина отправиться в опасное путешествие. И все же она сильнее чувств, холодные струи воды медленно, но верно обрушиваются на бушующее пламя, что, уловив миг растерянности, попыталось вырваться наружу. Но даже это сейчас ей на руку, не холодной спокойности ожидает от нее парень, а она сумеет доиграть невольно начатую роль, всего лишь чуточку отпустить восстановленный контроль.

— Тешу любопытство, — наконец находится наемница с ответом, сквозь полные страсти глаза, холодной их глубиной оценивая происходящее.

— Знаешь, не люблю, когда мне не доверяют! — его губы склоняются к ее уху, он поизносит слова почти шепотом, и от теплого дыхания кожа покрывается мурашками.

— Я тоже, но все же стоит знать возможности и способности тех, кто прикрывает твою спину? — отвечает с вызовом королева, балансируя на опасной грани между разумом и рвущимися наружу желаниями, что вновь ощутили пьянящий аромат свободы.

Но он не отвечает ей, чувствует ее желание и наслаждается им как истинный мужчина, по праву сильного. Губы непозволительно близки, дыхание обжигает кожу, кружит голову, дурманит разум. И, кажется, он сам, затеяв эту игру, не ожидал такой реакции, его чувства тоже рвутся из-под ослабленного контроля. А глаз не смеют разорвать перекрестья взоров. Как опасная игра, это будоражит кровь, а сможет ли он разгадать ее тайны, а сможет ли она познать его суть.

Мир замер, остановилось время, лишь гладкий ствол холодит кожу, даже сквозь несколько слоев одежды. Но вот ее глаза против воли заволокла серая пелена, первый признак бесконтрольной страсти, она слишком сильно отпустила контроль, боясь выдать игру. Но Шража словно окатили ведром холодной воды. Что-то странное мелькнуло в его взгляде, такое знакомое и непонятное, то ли тень узнавания, то ли щемящая сердце обреченность. На мгновение они показались, полны бездонной сапфировой синевы. Показалось!? Игра воображения!? Всплывшие, казалось бы, надолго забытые чувства!? Или жестокая реальность!? Сильные мира сего вновь вступили в игру!? За ее спиной кто-то вновь направляет ее шаг!?

Мгновение, породившее столько безответных вопросов, и прижавшая к стволу квартеронку фигура исчезла. Гулким звуком отозвалось дерево на привалившегося к нему с другой стороны наемника.

— Ты права, слепое доверие глупо, но пусть у каждого останется право на свои маленькие или большие тайны. Ведь так? — прозвучал тихий голос, казалось бы, при этом ни к кому не обращающийся.

— Так, — односложно ответила Эллис, на подкосившихся ногах сползая на землю по стволу. Отчаянно хотелось замотать головой, прогнать наваждение, придти в себя, хотя бы попытаться осознать столь нереальное произошедшее. Сердце разрывалось от чувств, а разум от мыслей.

— Почему ты приказала ни за что не отпускать мальчишку, он же совсем ребенок? — тихие шаги умело идущего по лесу воина прервались. Прежде чем неожиданно даже для самого себя задать этот вопрос, Шраж успел немного удалиться от дерева, у корней которого все так же неподвижно сидела наемница. Странный вопрос поставил ее в очередной тупик, заставил сотку лихорадочно соображать, пытаясь понять, чего и для чего от нее хотят.

— Звереныша не сделать человеком, пятнадцать лет достаточный срок, чтобы превратить невинное создание в законченную мразь, — ожесточенно, с разрывающей сердце болью и безнадежностью, едва ли не выкрикнула девушка. Всем сердцем желая непременно встретить учителя парнишки, того, кто смог взрастить безжалостное чудовище, скрывающееся под ангельской маской. И сколько же бед он смог бы принести этому миру, не пересекись их пути. А может именно за этим, мир звал ее сюда на север?

— Странно слышать такие слова от матери, — задумчиво, почти одними губами обронил наемник. И сердце девушки сжалось в тугой комок, ледяная волна страха пробежала по позвоночнику, капельки холодного пота выступили не лице, и все вокруг замерло в нервном ожидании, померкли краски, словно кто-то вновь взялся колдовать при помощи скрывающегося под наручнями браслета. И новый вихрь вопросов, новая попытка понять, что же было и что происходит. Кто, зачем и куда ее направляет, какие мысли стремится зародить в ее и без того неспокойной душе.

— О чем ты? — предательски дрогнувшим голосом просипела квартеронка, не в силах держать в себе этот так и рвущийся на язык вопрос, ее приговор...

— Ну, пускай, детей у тебя сейчас нет, но матерью ты все равно когда-нибудь станешь? — словно не замечая перемен в голосе собеседницы, беззаботно ответил Шраж, и не дожидаясь ответа, вновь зашагал к лагерю, лишь бросив на прощанье: — Ты долго там сидеть собралась, все уже готовы тронуться в путь.

Королевскую академию, как и большинство учебных заведений в большинстве миров, наполняла толпа создающих немереное количество шума студиозов. Даже во время лекций не воцарялась под сводами величественного оплота наук благословенная тишина. Горящими жаждой знаний летали по коридорам академии студенты, степенно лавировали среди них почтенные преподаватели, хотя порой студент оказывался куда старше своего учителя, да и нередки бывали случаи, когда вчерашний студент выступал преподавателем в новом курсе. Так и казалось, что первозданный хаос, отвергающий любой порядок, выбрал это возвышающееся над столицей строение в качестве своего приюта на долгие-долгие годы.

Ксаниэль нервно шел по центральному коридору третьего этажа административного корпуса. Вот уже несколько недель он проводил в этих стенах половину своего времени, почти забыв про соблазнительную герцогиню Орьениаль, чье имя, казалось бы, буквально преследовало его и, тем не менее, он так до сих пор и не смог привыкнуть к царящей здесь атмосфере. Даже дворец, некогда казавшийся переполненным муравейником, воспринимался сейчас воплощением самого спокойствия и степенности.

Студентов король давно уже разделил на две части, первая вечно проносилась мимо никого и ничего не замечая, погруженная в свои извечные студенческие заботы. Вторая же наоборот излишне сильно благоговела при виде его величества, старательно вжималась в первую попавшуюся стенку, и все же не могла отвести восхищенного взора, чем раздражала его величество не меньше чем первая. Ксаниэль слишком привык к спокойной почтительности населяющих дворец слуг и подчеркнутому уважению аристократии.

Наконец впереди из-за поворота ближайшего коридора показался человек в ослепительно белом одеянии. Именно благодаря этому одеянию спутать ректора Элехандро Дар'Арьянере маркиза Нуррекас с кем бы то ни было, не представлялось возможным. Старческая седина, идеально гармонирующая с сияюще белым пиджаком, такими же брюками и сапогами, скорее являлась данью занимаемому статусу, нежели реальным показателем возраста. Элехандро был весьма юн, для дроу-полукровки из младшей семьи правящего дома Блекер, а черную синеву волос выбеливал какими-то магическими средствами, намеренно стараясь скрыть возмутительную молодость своего тела и столь ярко выраженную принадлежность к иной расе. Хотя постоянно проглядывающиеся сквозь белоснежную гриву волос заостренные кончики ушей, сводили этот непонятно для чего придуманный маскарад на нет. Пристрастие к белому цвету тоже считалось оригинальной насмешкой ректора, и особо впечатлительные студиозы в порыве своего постоянного сумасшедшего вдохновения сперва нередко принимали ректора за приведение. Что, похоже, еще больше забавляло кажущегося порой таким беспечным полукровку, в королевстве больше известного под родовым именем своей матери урожденной герцогини Нуррекас, после заключения династического брака с правящим домом дроу получившей наследный титул маркизы.

Рядом с ректором опасливо и едва ли не изумленно взирая на него, вышагивал молодой парнишка. Он явно нервничал и чувствовал себя неуютно в такой высокородной компании, однако мужественно старался не подавать вида. Сильно поношенная, но, несомненно, дворянская одежда выдавала в нем принадлежность к одному из небогатых родов, далеко не столичной аристократии. Да к тому же одеяние не совсем ладно сидело по фигуре мальчишки, скорее всего из-за совсем недавних изменений произошедших с этой фигурой. Пока еще почти неуловимо, но чувствовалось, что юноша не понаслышке знаком с изнуряющими тренировками у хорошего учителя.

Ксаниэль незаметно для себя оказался позади ректора и его спутника, и невольно услышанный разговор заставил его повременить с окликом, столь долго и безуспешно разыскиваемого маркиза Нуррекас.

— Говоришь Эл, — ректор легонько мял в руках так и не открытое письмо с таким знакомым магическим подчерком, — впрочем, это полностью в ее духе.

— Так вы ее знаете?

— О, здесь многие знают нашу несравненную Эл, а после ее поспешного исчезновения я как раз ожидал чего-то подобного.

Мечтательно, совсем по-юношески улыбнулся в искусственную бороду Элехандро, но мгновение спустя, вновь вернув себе серьезное и беспристрастное выражение лица, продолжил наставническим тоном:

— А теперь поднимайся на пятый этаж в аудиторию с номером двенадцать, там тебя встретит наша малышка Эль. Скажешь ей, что от господина ректора, на зачисление, и кратенько расскажешь, где побывал и какие данные с собой принес, она тебя устроит лучшим образом и выдаст все необходимые рекомендации. А мне, к сожалению, пора откланяться, спокойной жизни в этом царствии науки, похоже, никому не видать ближайшие несколько сотен лет.

Едва закончив, ректор, ловко нырнул в очередной боковой коридор. Его спутник, проводив белую спину задумчивым взглядом, продолжил свой путь в прежнем направлении к уже виднеющейся в конце коридора лестнице.

Рывок за плечо заставил Оли прервать его задумчивый шаг и удивленно обернуться, а уже в следующее мгновение он понял, что окончательно потерял дар речи. Виконт изумленно взирал на стоящего перед ним слегка взлохмаченного парня и не верил своим глазам. Не знать в лицо своего короля даже для беднейшего из захудалых дворян считалось несмываемым смертным позором. И Олигардер не мог понять, откуда его величеству, а это был, несомненно, он, взяться в академии пусть и королевской, да еще и в стандартном, хотя и более дорогом одеянии местных студентов.

— Мы это, мы, — недовольно буркнул Ксаниэль, которому воцарившееся удивленное молчание уже успело порядком надоесть. — Некоторые из наших придворных решили, что нам неплохо бы поучиться, и оказались в это деле весьма и весьма настойчивы. Ты как нормально мыслить уже можешь?

— Да ваше величество, — едва выдавил из себя звуки Олигардер.

— Вот и отлично, а теперь ты не мог бы описать нам ту Эл, про которую вы говорили с ректором.

— Ну, она такая крупноватая для девушки, хотя и квартеронка, вам где-то по плечо будет, волос такой же светлый как у вас, только немного другого оттенка. А еще она очень ухоженная, хотя эльфийские крови и не такие преимущества дают.

— И где ты с ней познакомился?

— Так нанял ее в трактире в трех днях пути от столицы, где-то два месяца назад.

— И куда?

— В Романскую аномалию, — теперь безграничное удивление застыло на королевском лике, да дрогнули ноги, едва не подкосившись в коленях. Усилием воли Ксаниэль заставил себя собраться и несколько раз успокаивающе вздохнуть, еще не хватало случайно прибить этого паренька, который явно ему не соперник, даже будучи в более вменяемом состоянии. Король непривычно подрагивающей рукой залез в один из многочисленных карманов на его одежде и извлек оттуда небольшой портретик.

— А теперь посмотри внимательно на лицо изображенной девушки, и скажи мне, она ли это была.

Ксаниэль так разнервничался, что даже сбился с положенного нам, и заговорил с пареньком как с ближайшим другом, впрочем и до этого его речь слабо походила на королевскую.

Олигардеру казалось, что после всего произошедшего за сегодняшний день его будет уже ничем не удивить, но от увиденного его бросило в холодный пот. С портрета на него взирала насмешливо улыбающаяся Эл, вот только волос ее отливал серебром. Нанять в самое опасное место близ столицы в качестве охраны почти святую для своих подданных королеву, мог только он...

Король этим вечером вернулся из академии во дворец непривычно рано, и первым делом, естественно сметающим все на своем пути ураганом, кинулся к своему другу. Герцог в это время степенно придавался сытной трапезе в одной из малых гостиных комнат, своих апартаментов. Влетевший в открывшуюся с треском дверь сверкающий очами король чуть не лишил своего друга жизни. Совершенно не ожидающий ничего подобного герцог едва не подавился сочным куском превосходно сготовленной дичи, и лишь отменный от всей души сделанный по спине королевский хлопок помог ему освободить горло от застрявшей пищи.

— Ксаниэль, что с тобой? — отдышавшись, в удивлении, посмотрел на короля Кэриен.

— Я знаю, куда направилась Эллис.

Герцог едва не подавился повторно, присоединившись к новообразованному братству "удивление без границ".

— Откуда?

— В академии встретил паренька, выпускника первой ступени, он нанял Эллис два месяца назад сопровождать его в Романскую аномалию.

— Надеюсь, она благоразумно его туда не довела.

— Нет, она как раз совершенно неблагоразумно туда отправилась, и живы они, остались только чудом. А, вернувшись, она сбежала на север, пока маг отсыпался после жутких приключений.

— Да, это определенно Эллис.

— Кэриен, найди ее, найди срочно, этот мальчишка знает, как она сейчас выглядит, подними всю свою сеть, но найди мне ее, иначе я очень сильно в тебе разочаруюсь.

Кэриен покорно кивнул, старательно прогоняя с лица легкую тень обреченности. "Похоже, придется устроить внеплановую столичную проверку какого-нибудь северного форта, надеюсь, ты поймешь мое предупреждение королева".

Глава пятая. Цветы жизни

— Эларильен, — громоподобный рык сотряс северную стену, — да где ж ты, туда тебя растак, — пробубнил себе под нос обладатель громоподобного баса, и еще раз позвал в полный голос, — Эларильен! Эльфийское отродье!

— Да тут я, тут я, чего кричите лейтенант? — девушка в полном внутрифортовом снаряжении в три прыжка спустилась со стены, в очередной раз, знакомя местный гарнизон с достижениями паркура некогда ее родного мира. Переливающийся золотом собранный в высокий хвост волос девушки, вторя ее движениям каскадом солнечных брызг, то взмывал верх, то резко опадал вниз, подхлестывая ее по спине.

— Ыть, прямо аки горна козочка скачешь, нет, чтоб нормально спуститься, шею ж себе свернешь! — как всегда громогласно на весь форт, пробурчал себе под нос лейтенант Цвельт, старый вояка, почти ставший достопримечательностью северной стены.

— Не дождетесь, — фыркнула в ответ девушка, поправляя кольчугу, на ее взгляд совершенно не удобную, и ей совершенно не нужную, но на стене во время дежурства без нее находиться не положено и хоть ты лбом об эту самую стену стучись. Но она пока еще не отчаялась и в скором времени все же надеялась добиться индивидуальной экипировки. — И зачем я вам понадобилась на этот раз?

— Тебя ыть, в штаб требуют, чет там затевается. А где же ты все-таки пропадала? — рыкнул капитан в ответ девушке, уж было кинувшейся бежать до штаба.

— Так мальцов со стены гоняла, они опять пробрались поиграть, — крикнула девушка уже на бегу, почти скрывшись за одной из примыкающих к стене построек.

— Ну это-ть дело хорошее, — заключил лейтенант и дальше зашагал по своим прочим неотложным делам.

Серое приземистое здание из камня в окружении таких же весьма унылых сооружений казарм встретило полукровку непривычной тишиной. Обычно рядом со штабом суетились солдаты, адъютанты, офицеры, а тут прямо как вымерли все. Эллис задумчиво осмотрелась вокруг, но, так и не обнаружив ни одной живой души, могущей пролить свет на происходящее, скрылась внутри здания.

— О, пожаловала! — хохотнул виконт Ален Герт, комендант форта, отчего-то с первого дня проникшийся своеобразными теплыми чувствами к наемнице и, тем не менее, обожающий подкрадываться к ней незаметно. Ален являл собой такого же, как и Эллис, светло-эльфийского полукровку с медово-золотистой роскошной гривой волос почти ничем не уступающей по густоте тем, что носила королева. И при этом он на дух не переносил заплетать их в косу или собирать в хвост, поэтому золотая волна извечно ниспадала с его плеч, разбивая ни одно девичье сердце. Самое удивительное все это богатство ничуть ему не мешало, и постоянно являло окружающим идеальную укладку. В форте поговаривали, что даже в далекие времена, когда Герт любил лично поучаствовать в славной заварушке, никто не видел его волосы грязными, запятнанными в крови или просто неухоженными, словно он не врагов сражал направо и налево, а на прогулку в дворцовый парк выходил. Алену давно минуло сто пятьдесят лет, но он так и оставался молодым и, несмотря на долгие годы, прожитые на севере и многие пережитые столкновения по-ангельски смазливым. Но на девушек при этом своего благосклонного внимания он не обращал, лишь к Эллис проникся каким-то отцовским чувством, за что последняя тут же была записана в личные враги почти всей женской части форта. Хотя и без виконта квартеронка не ожидала хорошего к себе отношения со стороны тех, кто считали ее конкуренткой. Наемница пользовалась заслуженным успехом у мужчин — стройная, гибкая, по звериному грациозная, не гнушающаяся рассекать по форту в утренний час в одной легкой рубахе, да плотных облегающих кожаных штанах, как всегда самым выгодным способом подчеркивающих ее ладную фигуру. Впрочем, эта ее слабость лишь поощрялась лукавой улыбкой коменданта, ибо весьма способствовала раннему подъему остальных вояк.

— Ален, что у тебя тут творится? Куда все пропали? — Виконт с первого дня настойчиво потребовал обращаться к нему на ты и никак иначе, что девушка с радостью и выполняла.

— Получили от меня нагоняй и разбежались по всему форту приводить дела в порядок.

Виконт подхватил наемницу под локоток и неспеша повел куда-то вглубь штаба, явно держа курс на свой личный кабинет.

— А с чего нагоняй-то, вроде бы все пока спокойно, не считать же за стычку прошедшую накануне дружескую разминку стенка на стенку? — почти неподдельно изумилась девушка, про себя уже давно почувствовавшая что-то неладное в надвигающемся с севера холодном осеннем воздухе.

— Из столицы вести пришли, проверяющие к нам собираются, аккурат, когда самое веселье пойдет, вот и готовимся заранее получать по шеям, как любит говаривать твой лейтенант. Там же в столице не понять, что здесь на севере жизнь другая, им победу подавай, расходы уменьшай, или хотя бы безопасность населения гарантируй. — И махнув рукой, — да чего я тебе рассказываю сама у нас уже месяц, пообтерлась, ветеранов послушала, знаешь, что к чему.

Эллис лишь кивнула в ответ. Только прожив в форте три декады, она поняла странный ни на что больше не похожий северный край. Тут собирались те, кто жаждал приключений, славных сражений, возможностей выслужиться или начать жизнь с чистого лица. Самых необычных, не желающих жить по правилам людей, так и притягивали неспокойные рубежи королевства. Но тролли здесь никогда не воспринимались злыми врагами и жестокими нелюдями, как то порой подавалось в высших столичных кругах, призывающих едва ли не огнем и мечем выжечь скверну с человеческих земель. Нет, здесь возник странный симбиоз двух рас, позволяющий самым лихим спускать пар в неизменных на протяжении тысячелетий почти дружеских столкновениях. Сосредоточив на севере всю самую неспокойную и недовольную часть населения, королевство избавило себя от внутренних столкновений, засилья разбойного люда, разборок между землевладетельными аристократами. Вот только прав был Ален, в столице этого не понимали, даже всеми признанная весьма умной королева, направляясь на север, в числе прочего рассчитывала непременно найти способ покончить с вечной войной.

Поверка. Не нравилась эта новость Эллис, очень не нравилась. Ничего хорошего для нее, даже если не по ее душу решили наведаться гости из столицы, все равно среди проверяющих наверняка найдутся те, кто неплохо знает королеву и которых смена цвета волос не особо смутит. Да и интуиция подсказывала, что без вездесущего герцога тут обойтись не могло. Если она не ошиблась в своих предположениях, если ее подозрения не оказались паранойей уставшего разума, то во дворце уже давно знают, как она теперь выглядит, а у Кэриена наверняка найдутся осведомители даже в этом захолустье. Вот только почему герцог и король не решили прибыть инкогнито, зачем предупреждать ее о своем визите. Уж Кэриент-то должен понимать, что едва она услышит про проверку из столицы, как скорейшим образом покинет форт, или именно на это и рассчитывает все еще почти безоговорочно поддерживающий ее глава службы безопасности.

— И как скоро ждать гостей, — почти беззаботно нарушила воцарившуюся тишину наемница.

— Декада или полторы, сами точно не знаем, — как-то непривычно обреченно звучал голос Алена, словно ему за его весьма долгое комендантство этими самыми проверками не досаждали никогда. И Эллис опять подумалось о том, что проверка предстоит весьма непростая и явно попахивающая для нее если не неприятностями, то нежелательными последствиями уж точно.

— А я зачем тебе так срочно понадобилась, тоже разнос для профилактики устроить? — весело улыбнулась квартеронка, словно и не было ни подозрений, ни нехороших предчувствий, словно она на самом деле лихая наемница, не понимающая грусти начальства и стремящаяся поскорее развеселить того, кого привыкла видеть с вечной ехидной улыбкой на губах, ничего хорошего окружающим не предвещающей.

— Тебе-то устроишь, ты же сразу в ответ начнешь канючить разрешение на индивидуальную экипировку, — не остался в долгу виконт, вновь преображаясь в себя привычного.

— О, как вовремя ты напомнил, я же только что с дежурства, ты только посмотри, ну разве можно молоденькой девушке на себе такие тяжести таскать? Совсем не бережете здоровье любимицы! — и невинно захлопать ресницами, надуть губки бантиком, и с такой мольбой во взгляде посмотреть на коменданта, что сердце любого мужчины не сможет устоять перед этим.

— Ох, — как-то по старчески крякнул Ален, — напомнил на свою голову, ну и что с тобой такой ненормальной делать, ведь схлопочешь шальную стрелу!

— Неа, — расплылась в довольной демонической улыбке Эллис, все же добившаяся своего.

— Так, вот только при мне устраивать танцы с раздеваниями не стоит, потерпишь еще немного, а то тебя же не стрела так наши дамы со света сживут! — откладывание снятия ненавистной тяжелой и неудобной кольчуги ничуть не расстроило девушку.

— И все же для чего я тебе, что ты сегодня такой странно добрый? — на требовательный взгляд квартеронки, комендант лишь ухмыльнулся.

— А вот дойдем до кабинета, и все узнаешь вместе с остальными, они и так уже извелись тебя дожидаючись в полном неведенье.

Эллис, недовольно поморщилась, как-то сразу в ее памяти всплыли фентезийные романы с замысловатыми квестами валящимися на героев вот с такой подборки команды, где наверняка половина терпеть друг друга не может, а вторая страдает повышенным кретинизмом, но мир кроме них все равно спасать некому.

Уютный кабинет, столь любимый девушкой за вечерние разговоры с комендантом у теплого потрескивающего огня камина, да с неизменным глинтвейном в руках, встретил их напряженной тишиной. Пару гостевых кресел, тех самых, что принимали в свои объятия вечерами двух полукровок, сейчас занимало двое мужчин. Одного из них Эллис почти не знала, так видела разок мельком в этом самом кабинете, кажется, он являлся лучшим разведчиком форта, и поэтому почти постоянно пропадал в дальних рейдах. Второго же девушка знала более чем хорошо, Шраж даже в святая святых начальства форта не изменил себе, начихательски на всех и вся улыбаясь. Как ни странно происшествие в лесу не испортило их отношений, позже здраво рассудив, Эллис поняла, что у нее всего лишь разыгрались гормоны, осеннее обострение, отпущенные на волю чувства, для большей естественности ее поведения, помноженные на переживание о загубленном мальчишке, в котором ей так и виделся сын, брошенный своею матерью. Наемник больше почти ничем не вызывал подозрений, но королева о нем не забывала и продолжала внимательно приглядывать, впрочем как и он за ней. Они частенько куролесили в местных тавернах, оба показывая не дюжую устойчивость к алкоголю. Да и вообще Шраж как-то всегда крутился рядом, не давая ее в обиду ни стервозным дамочкам, ни особо зарвавшимся мужикам. Естественно такая забота девушке была очень приятна, смущало только то, что дальше ухаживаний наемник так и не заходил. А вот всех прочих потенциальных ухажеров они на пару с Аленом распугали, ввергая наемницу в нескончаемое вынужденное воздержание.

Эллис облегченно вздохнула, квест отменяется, а задание они, похоже, получат самое что ни на есть будничное — разведка. Как говориться — показать к приезду начальства, что они не лыком шиты и всегда и ко всему готовы. Ну и естественно для этого отправляют лучшего разведчика в компании двух весьма и весьма хороших воинов, к тому же уже сработанных в паре, и в разведке, да следочтении тоже вполне способных.

— И стоило вокруг столько тайн разводить, — не скрываясь, фыркнула королева. Разведчик слегка изумленно покосился сначала на нее, потом на Алена, в форте он бывал все же не слишком часто, а тут и вовсе из рейда только вернулся, поэтому и не успел проведать о странных отношениях коменданта и новенькой наемницы.

— Так может ты нам, и расскажешь, зачем я вас тут собрал? — хитро прищурился виконт.

— Э, нет, откуда мне подробности задания знать? Лучше уж ты! — благосклонно хлопнув Алена по плечу, девушка развалилась в заботливо освобожденном для нее Шражем кресле. Виконт на это лишь лукаво подмигнул наемнику и переместился за свой рабочий стол. Разведчик, как человек быстро и ко всему привыкающий, лишь с легкой улыбкой на губах наблюдал за разворачивающимся представлением, наверняка решив для себя, что и на коменданта нашлись серо-голубые глазки, не оставившие его равнодушным.

— А теперь поговорим серьезно, — веселый полукровка Ален, резко превратился в виконта Алена Герт коменданта северного форта Омбрали, прославленного бойца и знаменитого командира. — Времени у вас будет меньше декады...

То ли все еще степь, то ли уже тундра, а может и то и другое одновременно. Бескрайние просторы, подпирающие небо насколько хватает взора. Еще декада, может две и снег белым саваном покроет эту землю в преддверии надвигающихся зимних морозов. Он постарается сохранить впитанное ею за недолгое холодное лето тепло, что на протяжении длинной зимы будет спасать не только мелкую живность, водящуюся здесь в изобилии, но и более крупных и разумных существ, по странной прихоти судьбы избравших эти суровые места для своего проживания. Сейчас же низкие свинцовые тучи закрывали все небо, нигде не оставив даже намека на голубеющий простор. А вдали они и вовсе сливались с такой же посеревшей землей, и ходко идущим под мелким моросящим дождем путникам казалось, что они затерялись вне времени и пространства.

Это только кажется, что в степи все как на ладони и почти не скрывающихся людей видать издалека. Разведчик не зря слыл лучшим и эту местность он, знал, как свои пять пальцев, способный пройти по любому маршруту даже с закрытыми глазами. Они быстро, но как-то хитро пробирались низинами, оврагами постоянно скрытые хотя бы с двух сторон от посторонних глаз. Лишь моросящий дождь, то усиливающийся почти до ливня, то сходящий до едва ощутимой измороси легкой завесой весящей в воздухе, успел за три прошедших дня надоесть путникам. Но и он играл им сейчас на руку позволяя быстро почти не таясь пробираться в глубь территории троллей, размывая след и от без того особого легкого шага в совершенстве доступного лишь эльфам. Впрочем, для людей эти путники шли даже слишком легко и хорошо. Наемнице помогали не только освоенные за семь лет умения, но и приобретенные почти все те же семь лет назад эльфийские сапожки с множеством наложенных на них самых полезных чар. Наемник вообще оставался фигурой темной и не понятной, особенно по части своих умений, да и некому и некогда было тут удивляться, да докапываться до первопричин столь непривычных в людской среде умений. Ну а разведчик, на то он и слыл лучшим разведчиком, чтобы в своих талантах вполне оказался способен потягаться, если не с нелюдью, так с полукровками точно.

Дождь вновь усилился, превращая и без того раскисшую землю, в вовсе непроходимую грязь, что, если бы не умения путников, тяжелыми комьями налипала бы на обувь, старательно замедляя шаг. Стена воды окончательно перекрыла обзор, и люди оказались, словно отрезаны от всего остального мира. Лишь плотнее кутаясь в лучшие не промокающие плащи они, даже не думая замедлить шаг, продолжали идти в одним им ведомом направлении. Квартеронка замыкающая шествие и внимательно поглядывающая на спутников из-под низко опущенного капюшона смогла уловить момент, когда идущий впереди разведчик подобрался, обратился в туго натянутую тетиву лука в любой момент готовую отправить в смертоносный полет подругу стрелу. Немногим позже чувство опасности накрыло и Эллис. Они втроем одновременно упали в грязь, без всяких команд и поданных знаков, повинуясь своим верным инстинктам. Несколько стрел просвистело над головой, а одна отправленная навесом и вовсе воткнулась едва ли не перед самым носом сержанта Олара. Покосившись на необычное оперение, разведчик вдруг задорно улыбнулся и крикнул во весь голос:

— Эй, Гор не стыдно тебе по друзьям-то стрелять?

— Ара, ты что ли? — рык тролля с легкостью преодолел глушащую звуки водяную завесу.

— Я Гор, кому ж еще тут быть, рта рты инт гар дар хек! (Ритуальное приветствие, подразумевающее просьбу стать гостем.) — выкрикнул в ответ приветствие прозванный у троллей Аром разведчик.

— Хек дар рта рты инт гар, рто тур инт раг! (Ритуальное приветствие, приглашающее стать гостем и обеспечивающее нерушимую защиту для приглашенного и его спутников.) — ответил ему тролль по имени Гор, и вслед за этими словами сержант, больше ничего не опасаясь, поднялся на ноги, жестом показывая спутникам сделать то же самое. Шраж подскочил на ноги первым, и с показным галантством помог подняться наемнице, чем заслужил лишь ее неодобрительный фырк. Грязь, в которой они успели извазюкаться, теперь медленно стекала по одежде, смываемая с непромокаемой ткани все тем же непрекращающимся дождем. Пара мгновений и словно из под земли перед ними возник радостно улыбающийся тролль, а такая улыбка тролля, это зрелище не для слабонервных, и тут же сграбастал в свои объятия разведчика. Эллис лишь удивилась, как у того ребра не затрещали от дружественных объятий.

— Давно не виделись старина! — почти без извечного тролльего выделения каждого слога произнес Гор, наконец, выпуская приятеля из объятий.

— Давно, с прошлой зимы, — подтвердил довольный встречей сержант, на время забывший про своих спутников, с нескрываемым любопытством взирающих на происходящее. — А как там Раг поживает? Никто так и не рискует оспорить место главы клана?

Тролль в ответ лишь разразился смехом, больше напоминающем рев раненого веряха. Из-под пелены дождя тем временем появилось еще четыре немолодых тролля, взирающих на своего командира привычными ко всему взглядами.

— Скоро увидитесь, — рыкнул Гор отсмеявшись, — пора возвращаться, все равно кроме вас людишек по такой погоде никто за уту-нуг не сунется. (Уту-нуг — название временного поселения троллей, от уту собственно поселения и нуг названия жилищ.)

Уту-нуг встретил случайных гостей поразительным спокойствием, дождь к тому времени вновь превратился в зависшую в воздухе изморось, и тролли покинули свои теплые нуги, доделывая немеченые на этот день дела. Старые троллихи сидели у входов в свои жилища, сделанных из множества шкур водящихся в этих краях барманов, (Барман — огромное плотоядно-травоядное парнокопытное животное, с очень плотной шкурой и теплым непромокаемым мехом.) и приглядывали за резвящимися тут же детьми, которые веселыми стайками, все с ног до головы, покрытые грязью, носились по всему уту-нугу. Молодые самцы на небольших площадках практиковались в воинских умениях, молодые троллихи нет-нет да и скапливались щебечущими стайками у этих площадок, любуясь своими будущими женихами, пока кто-нибудь из взрослых троллей не прикрикивал на них, напоминая про неготовый ужин, или невыстиранное белье, после чего девицы со смехом и улюлюканьем, не забывая постреливать глазками на молодцов, подхватывали странные сооружения с кучами одежды и убегали куда-то в сторону от уту-нуга. Остальные обитатели поселения тоже не оставались без дела, над нугами сквозь водяную завесу пробивались вверх дымки, а округу едва заметно, но навязчиво наполняли запахи готовящегося ужина. Матерые тролли кто чистил свое немудреное вооружение, кто что-то мастерил, кто лишний раз проверял все ли готово к завтрашнему охотничьему рейду. И никому из них не было никакого дела, до трех людей, невесть как забредших в их поселение, только детишки не скрывая любопытства, смотрели на странных гостей, не забывая с веселым гиканьем проноситься мимо, да из стаек молодежи устремлялись к ним быстрые заинтересованные взгляды.

Стянув с головы капюшон, значительно сокращающий обзор, и внимательно осматривая поселение, чем-то напомнившее девушке виденные на картинках стойбища северных кочевых племен ее родного мира, Эллис подумала о том, что люди здесь не такие уж и редкие гости, раз воспринимаются так спокойной. Север вообще, словно с первого дня ее прибытия задался целью разрушить все представления сложившиеся о нем в столице. Хотя Эллис лично знакомая еще со своей свадьбы с главами двух сильнейших кланов, думала о троллях на порядок лучше принятого в столичной среде, но и ее представления оказались очень далеки от реальности.

Центральный нуг явно сделанный больше и добротнее остальных, встретил гостей приветливо распахнутым входом. Сержант Олара, не раздумывая и мгновения, нырнул в теплое и сухое нутро, а следом оттуда раздался довольный рык встретившего друга Рага главы небольшого клана Нуд. Наемница тоже решила поскорее оказаться в тепле и сухости и зашла следом, как раз успев к картине братания могучего, но уже давно не молодого тролля и худощавого разведчика.

— О, да тыт с друд-зми! — пробасил, почти с классическим тролльим выговором, куда хуже Гора говорящий на всеобщем глава клана. — Опят нюх-ат и вид-ат от-прав-и-лит? Стран-но, обыч-но тыт од-ин.

— Ага, отправили, а не один, так шорох у нас, начальство великое нагрянуть обещало, вот и дали в помощь парочку, — ответил Олара, присаживаясь на мягкие шкуры рядом со старым приятелем, у странной конструкции используемой в качестве стола.

А под своды нуга проникли последние из гостей, уже весело перебрасывающиеся похабными шуточками Шраж и Гор. Следом за ними вплыла пара молодых тролльих и принялась накрывать на стол, извечное в этом мире обилие мясных блюд. Покинув дворец, порядком привыкнув к походной наемничьей жизни, к попахивающему потом телу, к ночевкам на холодной земле, к перекусам на ходу, королева так и не смогла привыкнуть к почти исключительно мясному рациону, и каждый вечер тайно ото всех вздыхала по вегетарианским ужинам, оставшимся там, в очередной ее прошлой жизни.

— Мы ведь втроем старые друзья, — прозвучавший рядом рычащий голос Гора, видимо отвечающего на какой-то вопрос Шража, вырвал наемницу из грустных воспоминаний. — Ваше королевство вдоль и поперек прошли, лет десять не меньше вместе наемничали, совсем еще молодые были, лихие. А потом так вместе сюда на север и подались. Ара в разведчики при форте пошел, Раг вот место главы клана оспорил и выиграл, а я при нем советником, да главным воином стал.

— Да хор-рош вре-мят был! — поддержал Раг беседу, — а Ара теп-ерр к нам зах-одд-ит, ког-да по делу сюд-ат идд-тит.

— Друзья тыр-ата разлита, надо бы опустошить кубки за встречу, да знакомство! — весело подмигнул наемникам разведчик, так и не успевший наслушаться в форте историй про особо стойкую к алкоголю парочку. (Тыр-ата — троллья брага, средней крепости хмельной напиток, изготавливаемый троллями по своим секретным рецептам.)

— Хорошая идея сержант, — коварно улыбаясь, отозвалась квартеронка, и единым махом опустошила кубок наполовину, даже не подумав потянуться к закуске, — помнится, на одной свадебке пара троллей угощала нас своей тыр-атай, хотя после того количества выпитой гномьей настойки это была почти смерть.

— Уела, — разразился смехом Гор, знающий о коварном замысле друга.

— Тыт с наш-ими зна-ком-ат? — последовав примеру Эллис, спросил глава клана.

— Эл, — отсалютовала рукой королева, еще раз продемонстрировав осведомленность о некоторых тролльих обычаях, в том числе и о представлении после первого отпитого глотка браги.

— Шраж, — так же опустошив кубок, последовал ее примеру наемник.

— Да почти и нет, если честно, — ответила на заданный вопрос девушка, после завершения церемонии знакомства. — Так пили вместе, веселились, да и народу тогда много было и компанию мне преимущественно другие составляли. О вас почитай из книжек только и знаю, да со слухов у нас гуляющих, а они хоть и не всегда врут, да правды в них немного.

— Ага, чего мы только про себя не слышали, по вашим землям путешествуя, — хохотнул Гор, наполняя кубки по новой. А беседа устремилась к воспоминаниям о былых приключениях, которые по прошествии времен всегда смешными кажутся.

— А у вас тут как, спокойно, не шалят соседи, — словно между делом спросил сержант, после очередной рассказанной байки, и Эллис подумала о том, что разведчик он на то и разведчик, чтобы везде и всюду не забывать информацию получать.

— Да как сказать, спокойно-то оно спокойно, но сам знаешь это до поры.

— Ага, вот снег упа-ста и пой-дет вес-еле, — поддержал друга все так же налегающий на мясо и брагу Раг. И Эллис подумала о том, что, чтобы захмелеть такому громиле, надо очень постараться, не то, что ей.

— Хотя, у клана Тас сейчас глава новый, молодой, не из наших, силы не меряно, а башка пока дурная, жизнью не обтертая. Так что если и ждать беды, то в первую очередь оттуда, а кому, это уже как милость Первых ляжет.

Наемница греющая в руках кубок, при этих словах лишь ниже опустила взор, навеваемые северным ветром нехорошие предчувствия опять заворочались в ее сердце, а воздух вокруг словно замерз на мгновение, и из него дыхнуло обжигающим холодом неминуемой скорой беды. Захотелось вскочить, предупредить, знать бы еще кого и о чем, но Эллис сдержалась, не в силах нарушить идиллию доброй встречи друзей.

Уту-нуг сладко спал, лишь часовые бдительно прохаживались по дальней границе стойбища, да скучали в дальних секретах опытные воины. Одинокий, размытый в слабо отступающем мраке ночи силуэт квартеронки, покинул нуг вождя. Очистившееся за ночь от тяжелых свинцовых туч небо розовело на востоке, предвещая скорое наступление нового дня. Тишина и спокойствие, царящие вокруг, слишком разительно не сочетались с разлитым в воздухе напряжением, что ощущала пока лишь открытая миру девушка. И все же на ее душе было легко, обреченно легко, словно ради нее мир готовился пожертвовать чем-то очень важным для себя, но еще больше необходимом ей, возможно, наконец, способном помочь ей понять.

Порой она старательно гнала от себя прочь любые мысли навеянные в таком состоянии, пыталась отрешиться от всего, что было прежде и просто наслаждаться жизнью, радоваться ей несмотря ни на что, как радовалась она долгие пять лет, наверное, просто потому что не могла иначе. А порой, она открывала себя грусти, невеселым мыслям о собственном предназначении, совершенных и совершаемых ошибках. Слушая мир, она пыталась почувствовать, зачем он позвал ее в этот путь, где на этой дороге сокрыты ответы на терзающие ее вопросы, что она вынесла из магической аномалии, чему ее научил наивно смотрящий на мир, невероятно упертый мальчишка Олигардер, зачем пересеклись ее пути с зверенышем, к чему Шраж напомнил ей о том, что она мать?

Звук горна пронзил звенящую тишину, рассыпал ее хрустальными брызгами, и тяжким напряжением упал на плечи квартеронки, обреченностью боя взбурлил ее кровь. Мгновение и уту-нуг ожил, погрузился в лязг метала, в грохот тяжелых ног, спешащих встретить врага у порога собственных жилищ. Клан Тас все же не рискнул нарушить традиции, хоть и подобрался непростительно близко, но честно вызвал воинов на сечу, дал им время слаженным строем встать на краю поселения. И как-то сами собой оказались на его острие и глава клана, и его верный друг, и пришлые гости. А потом уже стало не до размышлений, волной сошлись две силы, и закружилась вокруг бешеной круговертью битва.

Парные сабли замысловатыми линиями расчерчивали воздух, почти каждым ударом испивая крови противников. Вдвое превосходящие силы бурлящей волной наткнулись на ставших скалами у порога дома защитников. Не прекращая нацеленных на чью-то смерть движений, наемница боковым зрением продолжала беспристрастно фиксировать происходящее. Вот они разделились, и теперь двурушник Рага собирает свою жатву где-то в стороне, рядом наверняка такой же неприступной горой стоит Гор, а юркий Ара снует поблизости, старательно используя преимущества своей худобы и невысокого роста. Лишь Шраж с потаенной самоотдачей прикрывает ее спину, и кажется Эллис, что брат и сестра только мешают ее напарнику, что ему так и хочется послать клинки в полет и воспользоваться каким-то другим, не ведомым ей, но куда более привычным для него оружием. Бесконечно долгие сотки боя, и новая волна устремляется к ним, отчего-то избрав своей главной целью пару чуждых наемников, случайно вставших на защиту, приютивших их хозяев.

Усталость липкими путами пеленает тела, мешает двигаться с былою лихостью, лишь воспоминания о магической аномалии, где королеве пришлось на порядок хуже, не позволяют сдаться, отступить. И все же кажущийся нескончаемым поток воинов все сильнее и сильнее теснит их к нугам, вынуждая сдаться, но не переносить бой на территорию стойбища.

С трудом поднырнув под опасный замах массивного ятагана, обратным росчерком сабли пронзив упустившего ее противника, Эллис остановилась, так и не завершив смертоносного движения. Словно в замедленном кадре, наблюдала она, как бежит плачущий и испуганный малыш, как вырывается из крайнего нуга молодая тролльиха, из всех сил пытающаяся догнать малыша, уберечь его от слепого удара погруженных в битву воинов, как в запале битвы кидает молодой воин кинжал, как уворачивается от него противник, как, не встретив мягкой плоти, сверкающий в восходящих солнечных лучах клинок и дальше пронзает воздух, пока не впивается в податливую плоть испуганного ребенка. Наемница так и не поняла, когда начала движение, когда, преодолевая ставший мгновенно вязким воздух кинулась к малышу, из последних сил стремясь опередить обманчиво медленно рассекающий воздух кинжал. Она не успела самую малость, лишь смогла подхватить, упав мгновением позже на колени, недоуменно оседающее меленькое тельце.

Точным движением вырвать кинжал, словно ядовитую змею отбросить в сторону и тут же зажать рукой смертельную для малыша рану, не дать крови с последними каплями жизни покинуть тело и воспользоваться магией вампиров, той силой, что давно подвластна ей, той единственной силой способной сейчас помочь, той силой, которую она так ни разу и не использовала в полной мере. Слова сорвались с языка, стремительной волной бросились к умирающему существу и не успели, ей опять не хватило какого-то мгновения, последней капельки жизни, что слишком быстро покинула малыша. И как бы велика не была сила крови королевы, низшему вампиру никогда не стать высшим, не поймать уходящую жизнь, не вернуть ее насильно в тело, не заставить биться остановившееся сердце....

Мир померк, даже откат незавершенного заклинания, пронзивший тело острыми иглами боли не смог вывести девушку из обреченного оцепенения. Она так и стояла на коленях, одной рукой поддерживая малыша, второй зажимая рану над небьющимся сердцем, не замечая как рядом, обливаясь слезами, упала молодая мать, как в мгновение замерла битва, как склонили головы в немом трауре воины, как горькие слезы двумя дорожками расчертили щеки воина метнувшего кинжал. На ее руках умер ребенок, беззащитный, ни в чем не повинный малыш, и она не смогла помочь, не успела самую малость, и сердце матери разрывалось от боли, рядом с которой меркло все прочее, что доводилось испытать королеве. А потом неожиданно для всех, не сговариваясь, две женщины, две матери, одновременно поднялись с земли, и наемница осторожно со всей доступной ей нежностью передала безвольно обвисшее на руках тельце тролльихе.

— Спасибо, — то ли стоном, то ли хрипом сорвалось слово с уст матери потерявшей ребенка, и, прижимая к груди единственного своего малыша, молодая женщина, что за мгновение превратилась в старуху, побрела прочь от траурной тишины накрывшей место сражения.

Оцепенение, охватившее наблюдающих за странной сценой существ, наконец, отпустило их. Послышались тихие голоса что-то принявшихся решать троллей, отчетливо среди них выделялась волевая речь почти не пострадавшего Рага, а Гор как-то незаметно оказался рядом с застывшей безвольным столбом девушкой и недоуменно, непонимающе смотрящим на нее наемником.

— Там у нас теплый источник, в расщелине, вода она почти все горести смывает, я присмотрю, чтобы никто не помешал, — тихо сказал тролль, ободряюще опустив свою перемазанную в крови руку, на не менее чистое плечо Шража и указывая второй направление. Наемник лишь кивнул ему в ответ и, подхватив на руки сразу же обмякшую девушку, направился в указанном направлении.

Эллис пришла в себя, вынырнула из спасительного забытья под струями теплой воды, ниспадающими на ее обнаженное тело. Боли разрывающей в клочья душу больше не было, осталась лишь пустота, серой дымкой затянувшая глаза. Тролль оказался прав, вода способна смыть многое, особенно когда это твоя стихия, и кажущаяся всем непоколебимо сильной королева уже не единожды убеждалась в этом. Ожесточенно потерев лицо, Эллис заметила, как встрепенулся раздевающийся на небольшом выступе Шраж, как тревога на его лице сменилась облегчением. Не долго думая, уже успев, освободится от одежды и, похоже, совершенно забывший о своей наготе наемник кинулся к девушке.

— Ты как? — радостно и одновременно тревожно спросил у нее парень, замерев в паре шагов. Эллис лишь улыбнулась печально и понимающе, мгновение спустя, сделав шаг из-под струй воды, подхватила руку наемника, и пока он не понял, что происходит, втянула его вслед за собой.

Спину холодили мокрые и гладкие, сточенные падающей водой камни, а перед ней под потоком воды стоял мужчина. И губы их вопреки слабым доводам разума потянулись друг к другу, слились в страстном, чуточку жестоком поцелуе, словно в нем они могли отрешиться от всего, забыть о прошлом, настоящем, и будущем. Энергия смерти бурлила в телах, разрывала их своей мощью, требовала выхода и они нашли его, со всей возможной страстью отдаваясь своим инстинктам. Камни, вода, холод и жар закружились в охватившей мир круговерти. Два существа слились воедино, растворились в сладкой боли пронзающей их тела, хриплыми стонами огласили приютившую их расщелину с теплым источником неведомо каким образом, оказавшимся в этих холодных краях.

— Спасибо, — шепнула девушка, оторвав голову от мускулистой груди напарника. Но мимолетом скользнувший по его лицу взгляд, все же уловил отголосок странной боли, смешавшейся с виной и обреченностью в глубине темных глаз. Девушка осторожно поднялась из воды, покинула уютные мужские объятия, по которым тоже успела соскучиться, и воспоминания о Ксаниэле накрыли ее нежнейшим грасеа, заставив королеву мечтательно улыбнуться, и вновь поверить в то, что у них все непременно будет хорошо.

Внутренне усмехаясь, и старательно прогоняя навязчивые мысли, Эллис принялась надевать в последнее время неизменно скрывающий ее тело подаренный дроу наряд. Битва не прошла для него незаметно, и теперь костюм покрывало множество мелких порезов, через пару дней способных уже полностью затянуться. Шраж поднялся следом за ней и, сделав вид, что он не замечает странного облачения девушки, стал натягивать свою покрытую коркой запекшейся крови одежду. Лучше еще несколько соток потерпеть на чистом теле ставшее дыбом одеяние, чем, постирав его, в мокром идти до стойбища, рискуя свалиться с лихорадкой. Да и постирать свои наряды, у них все равно не было времени, а, вернувшись к троллям, и вовсе проще будет выбросить, чем пытаться вернуть им приемлемый вид.

Эллис как-то все еще отрешенно удивилась спокойствию, царящему в уту-нуге. Холодное северное солнышко уже подкрадывалось к своему зениту, и тролли вновь выбрались из нугов, наслаждаясь такими недолговечными теплыми лучами. Невнимательный человек и не заметил бы перемен, поразился бы насколько происходящее похоже на вчерашний мирный вечер. Только вот Эллис видела печать скорби на каждом лице, не важно хлопотавшей ли по хозяйству тролльихи или же тролля занятого отчисткой оружия и одежды от последствий сражения, да попадались то тут, то там перебинтованные места на могучих телах. Их заботливо провели в чьи-то временно свободные нуги, позволили переодеться в сменную одежду, и лишь потом пригласили к главе клана.

Стол уже накрыли то ли поздним обедом, то ли ранним ужином и гости вновь расположились подле хозяина на теплых и уютных шкурах.

— Ты сил-ина воин, — не позволил воцариться тишине Раг, — хо-тя жен-щин, на-ши жен-щин ник-огд не сра-жат-са, это не пра-лна.

— Да у нас тоже мало таких вот девиц, — подал в ответ голос, ковыряющийся в посудине с мясом разведчик. — Ты прав друг не женское это дело.

— А что произошло потом? — спросила Эллис, проигнорировав поднятую тему.

— Ничего, — ответил Гор и, поймав на себе непонимающий взгляд наемницы, пустился в объяснения, — мы воины, а не шавки какие-то, чтобы с женщинами, да детьми сражаться. Для тролля это святое. Мы вообще стараемся у уту-нуга не биться, выбираем поле в стороне, да там и сходимся. Это Рас мальчишка совсем, славы ему возжелалось, надеялся, ожидать не будем, как попало на защиту встанем, испугаемся рядом с домом сражаться, да почти без боя плату отдадим.

— Что теперь, кто победил, получается? — опять не удержалась от вопроса квартеронка, пытаясь осознать такие понятные и непреложные для каждого тролля истины.

— Так, раз-вет мож-нот на кров ди-тят выи-грат, — удивился ее вопросу могучий тролль.

— По нашим традициям нельзя поднимать руку ни на женщину, ни на ребенка, а уж убить это и вовсе грех сильнейший. Слишком много у нас по молодой лихости парней гибнет, но и иначе нельзя, выродятся могучие тролли. Если бы тот воин убил намеренно, все бы племя на север изгнали бы, а коль уж случайно так вышло, парня казнят завтра на рассвете, да откуп племя Тас заплатит.

— Жаль, — печально вздохнув, обронил Шраж, непонятно кого имея ввиду и как-то непривычно смотря на удивленную порядками царящими в северных краях Эллис.

— Вы быт отд-охн-ут, да ухо-дыт.

— Ты прав дружище, надо в форт поскорее возвращаться.

— Почему? — встрепенулся тут же наемник, квартеронка в отличие от него поняла странный совет, и все же приготовилась внимательно выслушать объяснение.

— Тас же откуп заплатит, запасов на зиму им не хватит, да и власть молодого главы слишком уж шатка стала после такого провала, а чтобы ее поправить он на ваш форт двинет, вернее, мимо пройдет, да какую-нибудь деревеньку почистит. И не дай Первые Рас сам в бой кинется, он же молодой горячий, ему закон не писан и сжечь может и жителей поубивать.

— Так что нам поскорее вернуться надо, предупредить коменданта, чтобы патрули усилил, да был готов еще на подходах клан перехватить, — заключил за друга Олара.

Глава шестая. Мозаика судьбы

Олигардеру нравилось в академии. Сначала он боялся всего и всех, но очень быстро привык к тому, что нравы и порядки здесь царят иные, чем в его прошлом учебном заведении. Здесь все дышало свободой и жаждой знаний. Оли быстро привык к тому, что здесь к нему относятся как к равному, такому же как и они желающему свершать новые открытия, способному их свершить уже в скором будущем. Даже воспоминание о встрече с его величеством успело померкнуть за суетой новых дней. Здесь относились к королевским особам совсем иначе, не так как он привык в своей академии или доме родителей. Королеву любили все без исключения, нежно и трепетно, ее боготворили, обожали, она была везде и всюду, даже находясь от академии за многие десятины пути. Короля же отчего-то считали мальчишкой, ребенком которому еще взрослеть и взрослеть. К нему-то самому относились как к равному, как к взрослому, а вот король, который был куда старше, оставался мальчишкой, о котором все считали своим долгом позаботиться. Юный виконт пока не понимал этого, но научился принимать как есть, невольно заражаясь от всех этим покровительским восприятием королевской особы. Эллис-то он начал восхищаться еще задолго до того, как по ее рекомендации оказался в этих стенах. Хотя мысль о том, кто сопровождал его в столь опасном путешествии, никак не укладывалась в голове. И Олигардер старательно гнал ее прочь, пытался не вспоминать, особенно ночь в сторожке и рассказанную историю. Тайны сильных мира сего лучше не знать, а узнав поскорее забыть. Вот он и забывал, с головой погрузившись в изучение всего, до чего только руки дотягивались.

Алхимическая лаборатория впечатляла, столько веществ, реактивов, аппаратов и прочего он нигде и никогда не видел. Ему уже подсказали общее направление в его исследовании аномалий, основанном на собранном материале, и теперь юному магу предстояло провести очень много подготовительной работы, очень многому научиться, в том числе и в этом месте. Наверное, в академии хватало тех кто мог лучше и быстрее него разобраться с аномалиями, а ему стоило вплотную заняться теорией магии. Но ректор решил иначе, это исследование его и никого больше. Помощь принимать сколь угодно и ничуть не стесняться самому за ней обратиться, но думать над решением проблемы должен он и только он. И ускоренное изучение теории магии никто не отменял, и практику тоже, но виконт уже давно привык к куда большим нагрузкам, поэтому почти не переживал за свои результаты.

Осторожно разложив на специальном столе все необходимые ингредиенты, Олигардер еще раз покосился в лежащий рядом листок с подробным описанием предстоящего процесса, и глубоко вздохнул, будто собравшись нырнуть в саму бездну. А вот выдохнуть ему не дали. В лабораторию буквально просочилась весьма примечательная компания. Дроу-полукровка с опасно смеющимися глазами, абсолютно весь в черном одеянии, больше подходящем вору или наемному убийце, и сияющим белизной утонченным лицом, застывшим каменной маской — я не здесь, и звать меня никак. Молодо выглядящий мужчина, наверняка, разменявший первую полусотню лет, с лицом человека раздумывающего и что же я тут делаю, да к тому же в преподавательском костюме. Смотрелся он утончено и элегантно, как истинный аристократ в не первом поколении, едва приметный узор по воротничку соответствовал ни много, ни мало статусу маркиза. В ногах у него крутилась девчушка лет пятнадцати не больше. Щупленькая, дробненькая, почти незаметная, но вездесущая, ее курносый носик морщился, что-то вынюхивая, а жиденькие непонятно темные волосы были собраны в тоненькую косицу. Четвертый человек на фоне этой компании казался ничем не примечательным, самый обыкновенный его ровесник, хорошо если виконт, а то и вовсе из крестьян или ремесленников. Однако в этой компании он чувствовал себя уверенно, и первым же подал голос:

— Здесь занято? — спросил он с непередаваемым изумлением, будто лаборатория принадлежала ему лично и никто посторонний находиться в ней никак не мог.

— Да, — Олигардер невольно стушевался, не до конца он еще привык к своему статусу, не отучился еще от невольного унижения, буквально впитавшегося в кровь за долгие десять лет учебы.

— Отлично, — просто просиял маркиз, и мелкая девчонка тут же ухитрилась наступить ему на ногу, так, что счастливое выражение лица мгновенно сменилось причудливой гримасой.

— И чем ты занимаешься? — как ни в чем не бывало, спросил парень.

— Готовлюсь к эксперименту.

— Великолепно мы тоже, — просияв, сказала малявка, от такого заявления Оли окончательно растерялся, а вот взгляд дроу буквально смеялся, резко контрастирую с каменным лицо.

— Да ты не переживай, — вдруг ободряюще сказал дроу, и лицо его ожило, мгновенно поразив богатейшей мимикой. — Я кстати Нур, нашего главного экспериментатора зовут Варек, его сестренку Равек, а преподавателя маркиз Ариксанд Грамана, для своих просто Ари.

— Кстати он почти не преподаватель, — не минула вставить свое слово Равек. — А Нур личность таинственная, исключительно по велению своей души нам являющаяся.

От Олигардера явно ждали каких-то реплик в ответ, но он просто не представлял что сказать, и не понимал, что здесь происходит. Малявка не желая дожидаться, когда он хоть что-нибудь сообразит, в мгновение ока оказалась рядом и принялась с особым усердием изучать ингредиенты и описание предстоящего процесса.

— Ну что ребята поможем?

Исследовательское крыло, изобилующее всевозможными лабораториями, сотряс оглушительный взрыв. Такого за свои недолгие шесть лет величественное здание академии еще не слышала. Случалось, конечно, всякое во время экспериментов, но чтобы так громко, да с дрожью построенных гномами стен.

Эпицентром взрыва оказалась лаборатория целителей. Клубы едко-розового с пурпурными прожилками дыма, так и валили из всех щелей, сопровождаясь невыносимо концентрированным ароматом самого мерзкого из самых полезнейших лекарственных настроев.

Наконец, из дыма вывалился дроу-полукровка весь в черном, но отчего-то в розовую полосочку. Упав на колени дабы оказаться ниже уже на половину заполнившего коридор дыма, он, сотрясаясь в кашле, пару раз судорожно вздохнул относительно чистого воздуха, витиевато помянул всех родственников до седьмого колена одной гениальной головы и, в конце концов, чего-то колданул. Розовый дым исчез, как ни бывало, только вот дроу так и остался двухцветным.

Присутствующие в коридоре люди и нелюди, в этот момент отошли от удивления и буквально свалились на пол от смеха. Черно-розовый полукровка посмотрел на них недоуменно, потом увидел свои руки, оттянул прядь волос и спустя мгновение присоединился к компании смеющихся. Королева умела рассказывать про свой мир, не только захватывающе, но и запоминающее.

Герцогиня Орьениаль вышивала в главной королевской гостиной дворца. В той, что так не любила королева. У ее ног верной собачкой сидела малышка Кэтери, полная надежд на защиту доброй и благородной герцогини, если ее родственники узнают о романе с младшим графом Н. У окна фрейлины королевы по очереди читали друг другу книгу. Сейчас шла очередь красавицы Малера, что так мило с томным придыханием читала особо страстные части произведения. Королева обычно давала своим фрейлинам несколько иное чтение, но королевы не было и девушки с радостью воспользовались возможностью почитать второсортный роман о великой любви, не хмуря свои лобики напряженной работой мысли. Еще несколько девушек чуть в стороне, но так чтобы в пол-уха слышать историю перешептывались о молодом маркизе Растава, что был особо хорош в постели и теперь они с жаром решали, чья теперь очередь пасть в его объятия на близящемся балу. Замужних придворных дам сегодня не присутствовало, большинство из них ухало с мужьями в свои владения, а об остальных позаботилась герцогиня. Она иногда устраивала такие вечера молодежи без надзора, зажигая в сердцах девушек негасимый огонь благодарности. Остальные присутствующие в комнате как и она занимались рукоделием. Впрочем, сама герцогиня думала, руки порхали над тканью с иглой скорее по привычке.

Король уехал за своей женой. Ориона как могла настраивала его на нужный лад, но полной уверенности у нее не было. После памятного салона с визитом короля она переселилась во дворец, и потихоньку начала его готовить к смене королевы. Осторожно ненавязчиво давала советы всем кому могла, помогала в принятии решений и многие за столь недолгое время уже привыкли полагаться на ее ум и вкус. А Ксаниэль теперь постоянно и во всем слышал намеки и напоминания о измене души. И этот план действовал, иначе не пришел бы он в ее объятия накануне своего отезда.

Она ждала короля, знала что он придет. Ведь стило только ему оказаться рядом с графиней ... Как она расскажет занимательную историю, после нее Ксаниэль не устоит. Стараясь с ним не пересекаться и поменьше видеться, Ориона напоминала ему не только о предательстве супруги, но и о самой себе, столь соблазнительной и обворожительной. И он пришел, получил то от чего отказался после ее салона. Ориона была довольна, они поговорили даже лучше, чем она рассчитывала.

— Как думаешь Шссаналексси сын Эллис? — неожиданно спросил Ксаниэль, осторожно перебирая ее волосы левой рукой. Лежать на его сильной, но мягкой мерно вздымающейся груди было так приятно.

— Ксан, но ведь он родился еще до появления Эллис.

— А если нет, если дракон сказал так чтобы ее выгородить.

— Да зачем ему это, выброси глупости из головы. Или постой я чего-то не знаю?

— У драконенка ее волосы и она так смотрела на него, с такой болью во взгляде... Так может смотреть только мать, разлученная с ребенком.

— Но когда бы она успела, беременность так просто не скрыть, ты бы все равно почувствовал, вы ведь все время были вместе.

— Не все, когда она была у вампиров, я не видел ее полгода, достаточно что бы выносить и родить.

— И все равно не верю, родить полукровку дракону очень сложно девять из десяти девушек при этом умирают, даже если дракон кудахчет над ней как наседка.

— Она могла, тем более у вампиров. Только не спрашивай почему, это не мой секрет.

— Хорошо, и все равно когда бы она успела изменить с драконом, если посчитать все возможные сроки вы уже были вместе. И насколько я помню, весьма этим наслаждались и радовались друг другу как дети малые.

— У демонов на их празднике, и хотя по донесениям присматривающего за ней агента она вела себя исключительно прилично, что-то там с ними у нее все-таки было.

— Драконы могут создавать живые иллюзии, задумчиво проговорила Ориона, хотя это наверное всего лишь сказки...

— Да нет, Эссси делал такую иллюзию Эллис однажды, правда не до конца, но мог потом и закончить.

— Когда? — искренне удивилась Ориона, даже приподнялась с груди, заглядывая в глаза любовника. О почти удавшемся покушении и том, как подловили магов, она естественно знала, а вот королю знать об этом не стоило. Игра удалась.

— Когда мы поймали магов, объявив Эллис мертвой, вместо нее была как раз такая иллюзия.

— И все равно, мне по срокам кажется рановато. Не Ксан, ты на нее наговариваешь, Эллис же тебя любит, не может не любить, какие тут измены.

— Я не знаю, что произошло, когда ее похитил Романа.

— Так может это его рук дело, мало ли что он мог придумать и устроить... И Эллис совсем не виновата, наоборот пострадала бедняжка, да и тебя защищала как могла.

— Ориона хватит ее защищать, это глупо, я понимаю вы подруги, но это ребенок Эллис и она знала на что шла. Зачем и для чего другой вопрос, мне ее планы не постичь, она много ходов вперед думает.

— Тогда забудь, зачем тебе эти мучения...

Да, тогда они поговорили хорошо, лучше чем она рассчитывала. Ксаниэль озвучил все мысли, что она ненавязчиво подкидывала ему время от времени, а ее защита Эллис лишь разогрела костер. Ксаниэль найдет супругу и они поговорят, вернее покричат друг на друга. Ксан злился на Эллис, очень сильно злился, а по дороге или в форте наверняка всплывет что-то еще. Они должны поссориться, просто обязаны. Ведь Ксаниэль будет злиться не только на королеву, но и на себя, он тоже ей изменил, он постарается оправдать себя, припомнив ей все, что может. А Эллис, Эллис обо всем догадается и не простит его, обидится. Ориона мысленно расплылась в улыбке. Еще пара стежков и вышивка будет окончательно готова.

Стены форта возникли на горизонте к обеду второго дня. Назад разведчики хоть и шли осторожнее, но зато почти без остановок, выжимая из своих организмов все сокрытые резервы. Все трое прекрасно понимали, что с налетом молодой вождь тянуть не будет, вот и старались как можно быстрее вернуться, да предупредить, ведь форту тоже нужно время на подготовку, на усиление ближней разведки, да патрулирования.

Погода пока благоволила людям, как распогодилось накануне битвы, так и не затягивало небо тучами с тех пор, лишь совсем недавно обозначились у северного горизонта белесые облака. Солнце успело подсушить землю, да и похолодевший воздух опускался ночью легким морозцем. За долгие семь лет уже успевшая отвыкнуть от холода наемница лишь плотнее куталась в свой всепогодный плащ, да еще прибавляла скорость, гоня по венам горячую кровь и не обращая внимания на тупую усталость. В голове роилось множество мыслей, и, несмотря на долгий полный молчания путь, хоть как-то привести их в порядок не получалось. А может, Эллис просто боялась искать ответы на терзавшие разум вопросы, слишком уж неприятная для нее вырисовывалась картина.

У ворот они разделились, разведчик как старший в группе отправился на доклад к коменданту, а Шраж не ведающий о поспешном переезде девушки из казарм на постоялый двор накануне операции, настойчиво потащил ее в трактир при этом самом дворе. Впрочем, Эллис и не сопротивлялась ему, лишь удивлялась такой настойчивости, да внимательнее прислушивалась к своим ощущениям, ибо происходящее вкупе с неприятными ответами, кружащими в голове, нравилось ей все меньше и меньше.

В небольшом переднем дворике, как всегда толкались люди, лишь тролли напрочь исчезли из форта, и наемница даже догадывалась почему. Попробуй, объясни проверяющим, какого черта противник разгуливает в военном городке как у себя дома, а то, что это такие же наемники, как и прочие стекающиеся на север, их умам, к сожалению не понять. Как и вообще не понять этот странный край, словно в насмешку подкидывающий новичкам ситуации совершенно не соответствующие принятому мировоззрению, а порой и выворачивающие его под немыслимым углом. Взгляд от усталости рассеянно скользил по примелькавшимся лицам, пока не зацепился за странного парня спиной подпирающего ворота, будто тот на минутку вышел воздуха глотнуть. Нет Эллис, конечно же, не успела узнать в лицо все немалое население форта за какой-то месяц, но в этом парне безошибочно определила чужака, вернее человека попавшего в эти края совсем недавно, возможно лишь накануне. И вид, и поза и даже выражение лица выдавали в нем залетную столичную пташку. Сомнение упертым червячком вгрызлось в разум девушки. А в следующий момент наемница споткнулась. Предупреждение, неясная тревога, ощущение опасности, слишком яркими волнами накрыли ее эти чувства, и мгновенно исчезли, растворились в привычном гомоне свойственном любому месту, где собирается более двух человек.

— Шраж, куда летишь, — беззаботно окрикнула девушка наемника уже потянувшегося к ручке двери. — Мне забега от троллей хватило, дай дух перевести. И займи мне хорошее местечко, я сперва на конюшню, проверю лошадку, а то полдекады на новом месте, да без присмотру.

— А чего она тут? — как-то слишком уж озабочено встрепенулся Шраж.

— Так я же перед заданием все-таки добила Алена индивидуальной экипировкой, — сквозь усталость довольно улыбнулась девушка, потихоньку направляясь к углу здания. — Ну а за компанию он меня и из казарм выставил, сказал нечего больше солдат разлагать своим видом.

— Никогда в тебе не сомневался, — облегченно выдохнул напарник, — только давай не задерживайся, я ждать особо не буду, просто зверски голоден.

— И не мечтай, — крикнула квартеронка уже скрывающемуся за дверью Шражу, и сама завернула за угол, уставшей походкой направляясь к конюшне.

Взгляд рассеяно бегал из стороны в сторону, подметив еще одного скучающего молодчика из не местных, слишком уж старательно ее не замечающего, зато прекрасно контролирующего вход в конюшни. А в следующее мгновение легкий порыв ветра заставил девушку мимолетом заглянуть в окно, мимо которого она проходила. Ей хватило легкого скользящего взгляда, чтобы все внутри ухнуло вниз, в бешеном ритме застучало сердце, а спина стала мокрой от холодного пота. И все же ей достало выдержки не сбавить шага, сохранить на лице маску усталого спокойствия. Эллис едва удержалась оттого, чтобы не прикрыть глаза и не попытаться в мелочах восстановить перед взором увиденную картину. Но нет, она не могла ошибиться, там, в зале и в самом деле сидели в пол-оборота к окну переодетые в простых наемников ее супруг и друг, и намеренно проходящий мимо них Шраж едва заметно кивнул им головой. Наверняка следом Кэриен поинтересовался у него о чем-то безобидном, на самом деле спрашивая, а где же потерялась Эллис, а наемник обычно и банально ему ответил, успокаивая и говоря, что все в порядке. Королева не сомневалась в том, что напарник не догадывается о ее подозрениях, она слишком хорошая актриса, пусть далеко не всегда, но тот лес остался далеко...

И тут девушка, наконец, смогла собрать воедино все факты, не давшие ей покоя: меткие слова наемника, его до боли знакомые темные глаза, разумный взгляд шаруанского пса, попытки напарника оберечь ее любой ценой, мешающие в бою клинки, и, конечно же, счастливый и одновременно печально обреченный взгляд у горячего источника. Эллис оставалось лишь в очередной раз мысленно поаплодировать герцогу, сумевшему привлечь на службу одного из легендарных абсолютных метаморфов. Пусть этот явно очень молод и еще весьма неопытен, но все же слишком редко среди оборотней появляются способные к абсолютному обращению. Если способности к смене ипостасей у большинства перевертышей ограничиваются несколькими видами других разумных и полуразумных существ, то для абсолютов не существует преград, они способны обратится в любое хоть единожды виденное ими существо, стать хоть точной его копией, хоть близким или далеким подобием. Даже масса тела для них не преграда. (Превращение в значительно более крупное или более мелкое существо у метаморфов занимает много времени и проходит в несколько этапов. Сначала оборотень превращается в предельно крупное, но очень худое существо, отъедается и вновь превращается в кого-то еще более крупного, но очень худого. Обратно процесс схож, только вместо набора массы, метоморфу необходимо худеть.)

А еще закрутились в голове нехорошие, а может и наоборот благодарные подозрения в отношении коменданта форта. Слишком уж удачно все для нее сложилось, с легкой руки Алена. И на постоялый двор он ее из казарм прямо перед рейдом выгнал, да и в сам рейд уж очень вовремя он их с Шражем отправил. А Эллис еще всю обратную дорогу думала, зачем их вообще к разведчику приставили, когда тот и без них спокойнее, а возможно и быстрее справился бы. Ведь дальние разведчики не только силой и скрытностью своей знамениты, конечно, не без этого, но и друзья, да знакомые у них почитай в каждом клане найдутся.

Она сначала подозревала, что комендант хотел показать новичкам, как говорится жизнь соседей изнутри, а оказалось не только. Виконт Герт только казался мальчишкой, но он достаточно долго пожил на этом свете. И она королева хороша, даже не подумала о том, что коменданты фортов иногда, да появляются в столице, и королеву хотя бы раз увидеть им доводится. Это простые люди ее не узнают, а вот полукровка, у которого память весьма острая, сменой цвета волос особо в заблуждение не введешь. Так что же могло помешать наблюдательному Алену признать в ней королеву, а в ее тенью следующем товарище разглядеть абсолюта. И помочь ей, наверняка почти обо всем догадавшись... Прав Эссси у нее потрясающая способность приобретать или привлекать нужных и полезных мужчин.

Довольно хмыкнув своим наконец-то построившимся в логические цепочки мыслям, девушка с опасно коварной улыбкой зашла на конюшню.

— Все складывается очень удачно, и я не забуду поблагодарить тебя Ален, пусть не сейчас, но позже, я знаю, наши пути еще пересекутся, — шепнула квартеронка, подходя к своей как всегда поразительно спокойной лошадке, и тут же обратилась к ней: — Ну милая, не подведешь хозяйку, покажешь им, как могут взбеситься даже очень спокойные лошади.

Ткнувшуюся в плечо лошадиную морду, Эллис приняла за положительный ответ, и с небывалой для себя скоростью принялась оседлывать свою верную спутницу. Спустя пару соток она уже выводила ту под уздцы из стойла, ни капли, не сомневаясь в том, что лошадь верно поймет желания хозяйки.

— Ну, милая, выжди для порядка немного, и наведи там перед входом легкого шороха, только поймать себя не дай, я, как выберусь, свистну, а пока поколдуем немножко, — легонько хлопнула по крупу наемница, и, достав нож, полоснула себя по ладони. Как же королева опасалась обращаться к магии крови, но сейчас это был единственный способ раз и навсегда скрыться от погони, что даже имеющий возможность выслеживать по всем доступным признакам абсолютный метаморф не найдет ни единого следа. Память услужливо подкинула слова самого сильного из известных девушке заклинания на крови, казалось бы, забытого мгновенно по окончанию учебы.

Эллис страшили неминуемые перемены, происходящие от использования второй энергетической структуры. Ей стоило больших усилий обуздание любопытной и беспечной вампирской крови, и использование столь мощного заклятия, без специального ритуала обещало разрушить все выстраиваемые годами преграды. Но вечно скрываться от погони, и заметать следы наемницу не устраивало, не для того она отправилась в этот путь, не для того она так близко подошла к ответам на мучащие ее вопросы. Не время ей пока встречаться со столь близкими ей людьми. Кровь отозвалась на пронзающие воздух слова родного языка накрывшей девушку эйфорией, взбурлила отчаянным азартом, подарила веру в собственное могущество, едва на высокой ноте оборвался плавный речитатив.

Пора, — мысленно выдохнула Эллис, и, проведя еще раз напоследок по гладкому боку лошади, устремилась в конец конюшни, туда, где расшатавшиеся доски не служили особым препятствием, для пожелавшего тайно выйти или зайти человека. Оставалось только дождаться, когда все во дворе отвлекутся на взбесившуюся лошадь и под шумок по стенке забраться в свою комнату, подхватить еще шесть дней назад собранный вещи и, не прощаясь покинуть форт, над которым уже сгустились принесенные с севера облака, обещающие через десятку, а то и пару соток обрушиться вниз очередным дождем.

— Слыш, а куда Эл наша подевалась?

— Ну ты только проснулся, в разведке она почти десятку.

— А чегось это ее?

— Так проверка! Эх свалилось счастье на наши головы. Хотя не сегодня, так завтра должны воротиться.

— Да, утром совсем вставать не хочется...

— Угу, только я слышал отправил комендант ее с казарм, сказал нечего нас морально разлагать!

— Чегось?

Ксаниэль упорно смотрел в тарелку с чем-то совершенно непонятным, ни на вид, ни на вкус, и боялся поднять мечущие молнии глаза. О какой Эл шел разговор, даже гадать не приходилось, а уж воображение как всегда стремило воспользоваться подвернувшейся ситуацией. А он-то наивно полагал, что смог побороть в себе ревность. Но его королева-наемница и казармы, это слишком даже для него. Кэриен же сидел рядом, как ни в чем не бывало, весело перекидываясь с соседними столами похабными шуточками. Он словно и не слышал всех этих рассуждений.

Сперва их встретили крайне настороженно, как и любых новичков, тем более пришедших как сопровождение зачем-то на них свалившейся проверки. А наемников так просто не обмануть, они люди бывалые и столичность за пару Ди чуют. А кого еще по доброй воли понесет из столицы в эти края кроме как соглядатаев. Форты и столица уже не одну сотню лет прибывали в тихой конфронтации, совершенно друг друга не понимая.

— Эх, скучно-то как, Рыка не хватает, а все эти столичные..., — король кожей ощутил брошенный в его сторону недовольный взгляд. Все-таки приподняв глаза от стола, он увидел как Кэриен добродушно улыбается в ответ, рассеяно пожимая плечами "мол понимаю вас ребята, самому столица в печенках, вот и сбежал".

— Сан, расслабься, — привычное сокращение имени звучало в устах друга странновато, с почти не проговариваемой первой буквой. — Она здесь, это самое главное, и приведут ее нам прямо в ручки.

— Знать бы когда, не могу уже ждать, сидеть здесь, слушать это...

— Они уже прошли ворота, и прямиком идут сюда.

— Откуда? — Кэриен лишь довольно улыбнулся в ответ. И только сам герцог знал чего ему стоила эта улыбка, вся эта внешняя беспечность и радость. Эллис предупреждению, то ли не вняла, то ли не услышала, а может не успела. В любом случае северный форт не лучшее место для неминуемого выяснения отношения между супругами, один из которых король, а вторая успела снискать немалую славу и любовь будучи наемницей. На чью сторону встанут вояки сомневаться не приходилось, как и в том, что им за все это грозит. А ему, Кэриену, как всегда решать все эти проблемы, если уж не допустить их не получается.

Шраж уверено, но как-то в пол-оборота вошел внутрь, похоже с кем-то разговаривал до последнего. Кэриент напрягся. Следом за ним в дверях должна была появиться Эллис, и предсказать ее реакцию на увиденное он не брался. Абсолют условленно кивнул — "все в порядке", якобы кому-то из многочисленных знакомых. Но Эллис в дверях так и не появилась. На возникший в глазах герцога вопрос, его сотрудник, проходя мимо, жестом показал конюшни. Даже Ксаниэль нетерпеливо поглядывающий на друга ничего не заметил, настолько случайными и обыденными были все движения.

— Чего-то долго? — почти одними губами шепнул он, подцепив ложкой нечто в своей тарелке и отправив это в рот. На вкус еда оказалась куда приятнее чем на вид. Голодный желудок возликовал, требуя добавки.

— Может на конюшне лошадь проверяет, — лениво и беспечно отозвался Кэриен, внимательно наблюдая за севшим у него на виду абсолютом. Тот не выдавал беспокойство по поводу отсутствия королевы. А вот на короля, да и самого герцога старался не смотреть, пряча свой взгляд. И это Кэриену не нравилось, причину надо было выяснить как можно скорее и во всем разобраться. Но пока приходилось играть свою роль, задорно улыбаться всем и вся вокруг и надеяться, что Эллис замешкалась не просто так, что она все поняла. Все-таки абсолют стал его сотрудником недавно и должного опыта почти не имел, так по верхам его натаскали, да выпустили в поле.

Кэриен отвлекся от своих размышлений, услышав на улице подозрительный шум. Жестом приказав Шражу пройти проверить, Кэриен незаметно окинул взглядом зал. Немногочисленные солдаты и наемники старательно пытались хоть что-то разглядеть в окно, некоторые из них уже начали потихоньку подтягиваться к выходу, надеясь на неминуемое, судя по звукам, представление.

— Как думаешь, что происходит? — Ксаниэль откровенно нервничал и ели сдерживал себя, так и порываясь кинуться наружу, видимо опасаясь очередного побега Эллис.

— Не знаю, сиди спокойно, я сейчас сам пойду, гляну.

— Я с тобой, — порывисто попытался встать король, но был остановлен гневным блеском глаз. Еще и за его величеством Кэриену не хватало присматривать в этой неразберихе.

Двор встретил герцога легкой недоуменной суматошностью. Тут явно что-то приключилось, но что бы это ни было, оно уже закончилось.

— Что случилось? — как бы, между прочим, поинтересовался Кэриен у по такой же случайности оказавшегося по близости оборотня.

— Лошадь пошалила, и куда-то унеслась, кажется Эларильен.

— Ясно, — безразлично произнес герцог, внутренне почти ликуя. Эллис ушла, очень вовремя ушла. Не нравился герцогу настрой друга, очень не нравился, что-то с ним происходило не то, а значит совсем не время для серьезных разговоров.

— Чего стоишь, проверь ее комнату, она же твоя подруга, — беззлобно, шепотом рыкнул он на подчиненного. И Шраж вновь скрылся в гостеприимных дверях постоялого двора.

Все правильно, претензий предъявлять не к чему, главное чтобы Эллис достаточно далеко ушла. Абсолют ее как-нибудь да найдет, а вот король в погоню не кинется. Надо сначала разобраться, что с ним самим происходит.

Шраж вернулся быстро и не на шутку встревоженный.

— Нет ее вещей в комнате.

— Да, паршивый из тебя пока агент, — равнодушно заметил глава службы безопасности. — Только чего ты такой взволнованный, найдешь след, догонишь, будешь осторожно приглядывать, не вступая в контакт.

— Нет следа.

— Что? — на долю мгновения на лице герцога мелькнуло удивление.

— Магия какая-то, против нас, ни одного следа...

— А что ты хотел, уж если догадалась о твоей роли, то понять кто ты ей не сложно, а уж чего ее теоретики в магии изобрели только ей и известно.

— Я виноват.

— Не здесь и не сейчас, не уличный разговор, хоть нас и не слышат излишне любопытные уши.

— Что прикажите? — Шраж погрустнел окончательно, бросил затравленный взгляд в окно трактира, пытаясь разглядеть за толстым мутным стеклом короля. Кэриен перехватив его, нахмурился.

— Плохо дело.

— Вы о чем?

— О тебе, и твоей совести, которой у тебя быть не положено, — оборотень мгновенно вскинулся, всем своим видом ощетинившись, из затравленного мальца превратившись матерого зверя. — Расслабься, у тебя на все лицо написано, что между вами что-то было.

Шража слова, будто пощечиной огрели, и он опять поник.

— Ну, вот опять, не положено тебе таких чувств понимаешь, раз было значит так нужно и никак иначе. Она девочка большая, а уж себя контролирует тебе о таком пока и мечтать не стоит. Значит, раз позволила все, зная, то так ей было нужно, да хотя бы ради морды твоей понурой.

Договорить им не дал вышедший на улицу король, и оборотень, боясь себя выдать, поспешил скрыться с глаз долой. Ксаниэль явно находился в стадии тихого бешенства, а это представляло собой немалую опасность и для окружающих, и для форта в целом.

— Она сбежала, — едва сдерживая себя, со змеиным шипением, прошептал он. Кэриен только кивнул осторожно, думая, чем бы таким надежным охладить своего друга.

— Ты позволил ей...

— Да, — короткий, стремительный и очень вовремя произнесенный ответ герцога заставил короля запнуться, сбил с желания перечислить все мыслимые и немыслимые обвинения. Ксаниэль удивился и замолчал.

— Ты только на себя посмотри, да ты любого порвать готов, накрутил себя дальше некуда, и толку будет от вашего общения? Ты мириться с ней хотел, а не драться. А время мириться, еще не пришло. Не готов ты, вернее был готов, пока кто-то голову тебе не заморочил. Вот пока я не выясню кто, что и зачем, ни о какой встречи и речи быть не может. Да и поговорить нам прежде серьезно нужно. Но не здесь.

Одинокая капля упала на единственного, замершего на восточной стене воина, потом еще одна и еще, и, наконец, буквально спустя мгновение небеса обрушили на землю целые потоки холодной осенней воды. Одинокий всадник несколькими сотками ранее покинувший восточные ворота скрылся за водяной пеленой. Природа, да и, пожалуй, весь мир благоволили ему, помогая надежнее скрыться от возможных преследователей, замести и без того сокрытые мощнейшей магией следы. Лишь одиноко стоящий на стене воин не обращая внимания на льющуюся на него воду, улыбался каким-то своим сокровенным мыслям. Впервые Ален Герт комендант форта позволили стихии нанести урон его извечно идеальной прическе, обратить роскошный волос в мокрые сосульки. Но он не мог не проводить королеву в ее новый путь. Она так и не узнала его, да и как могла если до появления видела полукровку лишь единожды и то мельком. Он тогда впервые за долгое время, проведенное в форте, соизволил явиться во дворец в числе отправленных на совещание комендантов, привлеченный слухами о новой королеве. Нет, он не влюбился в нее, и не был сражен ее иномирской красотой, но отличная память полукровки все же запомнила до мельчайших подробностей ту, что восхищала против воли. И какого же было удивление виконта, когда в его форте пусть и сокрытая за измененным цветом волос и созвучным новым именем появилась сама венценосная Эллис, всего лишь почти обыкновенная наемница квартеронка. Лишь эльфийские корни позволили Алену сохранить невозмутимость и не выдать своего узнавания. Ему было безумно жаль еще совсем молодую девушку, которую гложили отнюдь не свойственные этой поре мысли, но он ни чем не мог помочь ей, и ему оставалось лишь верить в то, что столь же великая, сколь и юная королева сможет найти себя. А еще помогать ей лучше познать окружающий мир.

Дождь начал стихать, словно исполнив свою миссию, понял, что в нем отпала необходимость, и скрывшейся в бесконечной степной дали путнице он навряд ли доставляет много радости. Резкие порывы ветра донесли до форта холодный северный воздух, и уже мгновение спустя вместо холодных капель на землю устремились белые совсем еще редкие снежинки. Первый снег.

Одиноко замерший на стене полукровка резко тряхнул головой, и вода миллиардами брызг осыпалась с его волос, явив миру неизменную и столь привычную для форта прическу коменданта. Пара шагов по стене, несколько стремительных прыжков и одинокий воин скрылся внутри форта. Он не мог задержаться на стене слишком долго, как бы ему того не желалось. Он комендант этого затерявшегося на северных просторах городка, и ему еще предстоит улаживать вопросы с наверняка обеспокоенными случившимся проверяющими из столицы, а то и самим королем.

Снежинки белыми хлопьями кружили в воздухе, белесой завесой закрывая бескрайние северный просторы и опадали на заботливо подставленные руки, что уже давно не чувствовали холода, но все так же обращали упавшие произведения неведомого мастера в капельки талой воды, что медленно стекала с ладоней, падала на устилающий землю снег и вновь замерзала.

Легкий морозец и налетающий порывами ледяной ветер больше не смущали одиноко стоящего на стене парня. Волосы некогда коротко и аккуратно подстриженные хорошим мастером отрасли и больше не напоминали собой даже подобие прически, хаосом разлетаясь на ветру во все стороны, длиной челкой опадая на глаза. Но его казалось, и не заботили такие мелочи, давно прикрыв веки, он вглядывался в даль сердцем, туда на юг, куда его вновь требовательно звал мир.

Горячие руки сомкнулись на поясе, а на плечо опустилась голова украшенная замысловатой прической из ядовито розовых волос. И как-то сразу стало теплее и уютнее, исчезло то щемящее чувство одиночества, что появляется, стоит человеку один на один остаться с всесильной природной стихией, пусть это даже будет не прекращающийся с утра снег.

— Уходишь, опять, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала полукровка демонических кровей, еще плотнее заключая квартерона в кольцо своих рук.

— Мне больше нечего делать на севере, он научил меня всему, чему только мог, пора отправляться на юг, тем более, зимой там куда комфортнее.

— Но ты же любишь снег!

— Люблю, и, наверное, я приехал бы сюда, даже ради одной такой возможности постоять вот так в хороводе пушистых слез небес. И спасибо за вчерашнюю оттепель и снежки!

— Считай моим прощальным подарком, да и девочки были рады забаве, их не так уж и много в их коротких жизнях ночных мотыльков.

— Знаю, но ты молодец! Как буду в столице, обязательно передам Розе привет.

— Скорее это сделаю я, мама обещала почаще меня навещать этой зимой, она тоже любит снег, хотя это очень странно для повелевающей огнем демонессы.

— Вы обе очень странные, — ухитрившись как-то повернуться в крепких объятиях, наемник взлохматил аккуратно уложенную прическу с вновь вернувшейся на лицо беззаботной улыбкой.

— Еще раз спасибо за помощь Мариин!

— Да не за что королева, — так же беззаботно улыбнулась в ответ девушка, неведомым образом вложив в едва слышно произнесенное последнее слово все свое бесконечное уважение. — Тебе пора, Лис, караван не станет ждать одного охранника, тем более по такой погоде, иначе можно надолго застрять в наших краях.

— Ну, я-то в любом случае выберусь, но не хотелось бы, — отозвался наемник, уже спеша за яркой фигуркой полукровки приютившей его декаду назад.

Глава седьмая. Love story.

Золотая, алая, багряная, вишневая, сочно оранжевая, а местами и темно-синяя листва услаждали взор одинокого путника буйством ярких осенних красок. Лучи зависшего в зените солнца светлыми клиньями пронзали полумрак подлеска. Тихие, ухоженные самой природой и отголосками эльфийской магии предгорья Аэлиринской цепи с множеством едва приметных тропинок позволяли одинокому страннику продвигаться вперед намного быстрее, чем по идущему несколько в стороне вечно запруженному королевскому тракту. Эллис, ныне путешествующая на юг вдоль восточных границ королевства, блаженно щурилась в сверкающем золоте, разлитом в воздухе стараниями осеннего солнышка и размеренно покачивалась в седле, радуясь очередному погожему дню. В ее мире такую осеннюю пору называли бы бабьим летом, но тут, по сути, все еще заканчивалось лето, даже, несмотря на то, что второй осенний месяц отсчитывал свои последние дни.

Распрощавшись три дня назад в последнем крупном городе с караваном, королева решила не ползти с черепашьей скоростью в просто ужасающих пробках этой поры на центральных дорогах королевства, а насладиться тихой прелестью местной природы, проникнуться духом столько близкого эльфийского леса. А заодно попытаться исправить изменения, постигшие ее из-за применения магии крови. Энергетическая структура ее второй сущности оказалась слишком сильна, как и велики, оказались ее возможности. Эллис бережно хранила в своей памяти многие заклинания, но до сих пор не смела их применять, не желая усиливать и без того доставлявшую порой немалые хлопоты вторую сущность. Привыкшая быть беспристрастной и хладнокровной, королева теперь едва справлялась с неожиданно накатывающим на нее экстремальным авантюризмом, который, казалось, за шесть лет мудрого правления навеки покинул ее.

Вот и сейчас заслышав где-то вдали, на пределе ее нечеловеческого слуха, лязг метала и прочие отголоски боя, Эллис, не раздумывая, пришпорила лошадь, устремляясь к возможной неведомой опасности и напрочь игнорируя доводы разума о том, что ввязываться во что-либо в ближайшее время она не хотела. Лишь ровные стволы с разноцветными кронами яркими пятнами пролетали мимо нее, милуя спешащего невесть кому на помощь воина и его лошадь коварно торчащими из-под земли корнями да неприметными ямками и овражками, в которых так легко поломать ноги неосмотрительному скакуну.

Почти прислонившись спиной к дереву, у которого от страха сжался белобрысый малыш, отчаянная женщина двумя клинками отбивалась от троих наемников, еще по двое, немного в стороне, дожимали, скорее всего, сопровождавших ее квартеронов или полукровок, грозя в самое ближайшее время присоединиться к своим дружкам, никак не могущим одолеть одну единственную бабу. На ходу невероятным бессознательным, но весьма эффектным образом, закрутив причудливый пируэт, Эллис соскочила с лошади и бросилась в гущу драки, даже не раздумывая, на чью сторону встать. Для нее все и так было кристально ясно и покинувшие ножны сабли первым же ударом сразили только что освободившегося наемника, а вторым помогли отправиться в мир иной его напарнику. Хриплый стон заставил ее резко обернуться. Самый крупный из напавших молодчиков сжав свою массивную руку на хрупком горле, хрупкой девушки эльфийских кровей, что еще мгновение назад обещала дорого продать свою жизнь, на весу прижимал ее к дереву. Резкий взмах недрогнувшей руки, и столь же изящный, сколь и смертоносный метательный нож аккуратно вошел под основание черепа громилы. И он, и его жертва подкошенными деревцами упали на землю, а Эллис оставалось лишь понадеяться на живучесть девушки, наконец освобожденной от смертоносного объятия руки, и пока каких-либо признаков жизни так же не подавшей. Двое оставшихся нападающих среагировали очень быстро, с явным профессионализмом бывалых вояк сокращая расстояние между собой и возникшим из ниоткуда третьим игроком, а спустя мгновение к ним присоединилась и вторая пара, также разделавшаяся со своим противником....

Эллис присела на корточки у сраженного в самом начале парня, совсем еще молодой и неопытный полукровка был мертв, да и куда ему тягаться пусть и с человеком, но наверняка профессионалом в выбранном грязном деле. Печальный вздох, и одно единственное движение руки скрывает под веками пронзительную голубизну мертвых глаз. К смерти нельзя привыкнуть, ее можно понять, ее можно принять, даже можно взять этот грех на себя, можно оставаться спокойным как снаружи, так и внутри, но привыкнуть нельзя, кто бы, что бы, не говорил. И каждая смерть друга ли, врага ли всегда будет порождать в сердце отголосок щемящей боли, оставлять там крупицу памяти, той памяти, что хранит вечную жизнь в этом мире.

Тихий всхлип, совершенно забытого в запале боя малыша вырвал королеву из грустных размышлений и заставил кинуться к матери и ребенку. Квартеронка — со столь близкого расстояния Эллис смогла безошибочно установить соотношение человеческих и эльфийских кровей — оказалась к ее счастью жива, и за исключением множественных, но неглубоких и неопасных порезов и ссадин почти не пострадала. Лишь покрасневшее горло, в будущем обещающее стать одним большим синяком, свидетельствовало о том, что несчастной пришлось пережить. Но покинувшее ее сознание пока не спешило возвращаться в родное тело. Малыш всхлипнул еще раз, и наемник переключил свое внимание на него. Сквозь пепельно-белые, слишком светлые, даже для самих эльфов волосы, тем не менее, проглядывали заостренные кончики ушей полукровки. Маленькие ручки на вид пятилетнего ребенка кулачками пытались утереть слезы, да подрагивали плотно сжатые губы, свидетельствуя о намерении быть сильным и больше не плакать. Сухие слезы выступили на глазах королевы. Почти ровесник ее сына.... Так почему же судьба так жестока к детям, к чему их родители вместо создания крепкой семьи ищут опасных авантюр, зачем пытаются доказать что-то то ли себе, то ли кому-то еще.

— Малыш, — полушепотом произнесли уста, и волна материнской любви нежным коконом укутала необычного полукровку. Кулачки опустились вниз и небесного цвета глаза с удивлением воззрели на сидящего рядом наемника, от которого так веяло теплом, тем самым, что дарила ему его ушедшая очень далеко мать. Эльфенок с последним всхлипом бросился в приглашающие объятия, разведя свои небольшие ручки, словно пытаясь охватить им этот бескрайний мир. Эллис подхватила ребенка, нежно сомкнула свои руки, укутывая в них малыша, защищая, и запрокинула голову, устремив взгляд в невероятно прозрачное осеннее небо. Но даже это не помогло удержать ей слез, странных слез, вобравших в себя всю боль и радость материнского сердца, осветивших уста легкой улыбкой. И полушепотом произнесенные слова, подхватил игривый ветер, унеся их в бесконечную высь, но к чему слова, когда все понятно и без них. — Все будет хорошо малыш, я тебя не оставлю!

— Ма,— и серебристая пленка глаз дрогнула очередной скатившейся по щеке слезой, и белесая головка вдруг засияла сапфировой синевой. Лишь тепло все наполняло и наполняло сердца, что так долго нуждались в друг друге....

Неприметный сторожевой пост чуть в стороне от главного тракта, идущего сквозь один из немногих удобных для путешествия перевалов, возник почти неожиданно. До последнего момента Эллис раздумывала над тем, стоит ли ей навещать светлых эльфов или же проехать мимо. Но произошедшие события решили это за нее. Так и не пришедшей в себя квартеронке срочно требовалась квалифицированная помощь, да и малышу наверняка будет лучше с сородичами, чтобы не послужило причиной схватки, банальный разбой или целенаправленное нападение.

Но стоило ее лошади, терпеливо несущей на себе двойную тяжесть, достаточно приблизится к остроглазым эльфам, как среди них возникла явно непривычная суета, пока один наверняка самый главный не отправился навстречу наемнику быстрым шагом. Пепельная головка малыша с любопытством выглядывала из-под подмышки квартерона, осторожно придерживающего перед собой его мать или другую родственницу. Полукровка так и не смог ответить ни кто он, ни кем приходилась ему столь отважно защищавшаяся девушка, лишь иногда произносилось слово "ма", и маленькие ручки все крепче и крепче прижимались к странному человеку.

— Тонеренаэль Лья'Аэтин риалель этого поста к вашим услугам каэльрон, — поприветствовал путников встревоженный голос главы поста. (Риалель — должность, означающая главу поста или достаточно крупного отряда эльфов/ Каэльрон — квартерон на эльфийском.)

— Лис, наемник, к вашим услугам риалель, — насколько возможно в седле и с такой ношей склонила голову королева. Правила требовали немедленно покинуть лошадь, но, похоже, у поста имелись особые распоряжения по отношению к доставленным ею полукровкам.

— Позвольте узнать, что случилось и откуда у вас племянник владыки? — особо не церемонясь, огорошил воин теперь уж удивленно моргающего квартерона — Асирья ни разу не говорила о наличии у нее других братьев или сестер, кроме старшей принцессы.

— Не знаю, — переборов удивление и кое-как, собравшись с мыслями, все же ответила Эллис. — Я путешествовал на юг по предгорьям, чтобы не терять время на заполненном торговцами тракте, как услышал шум боя, эта до сих пор не пришедшая в себя женщина и ее погибшие спутники защищали ребенка, от превосходящих сил разбойников. К сожалению, я подоспел слишком поздно и не смог помочь ее охранникам, однако малыш остался невредим, девушка вроде бы тоже, но она так и не пришла в себя до сих пор. Это все что мне известно.

— Следуйте за нами, — кивнул риалель, закончив внимательно вслушиваться в необычного гостя их лесов, удивление и неизменная искренность Эллис при ответе, а так же свойственные многим эльфам слабенькие эмпатические способности, позволили главе поста отогнать прочь недоверие и расслабиться. Королева, уловив перемену, лишь улыбнулась кончиками губ. — У нас строгий приказ как можно скорее доставить в столицу пропавшего племянника владыки, — продолжил между тем, уже забывший о сомнениях эльф, вот только ощущение что вместо слова "пропавшего" он хотел сказать нечто другое, не желало оставлять не утратившую свою проницательность королеву.

Осторожно тронув лошадь, Эллис направила ее вслед за быстроногим эльфом, назад все равно уже не повернуть, хоть и не нравилось ей происходящее, а где-то под сердцем зашевелились тревожные червячки. Принятое совсем недавно еще в запале боя и в водовороте материнских чувств решение, все меньше и меньше казалось наемнику единственно правильным, все больше и больше опасных вопросов звучало в ее голове.

В ночном полумраке эльфийский дворец пленил взор сиянием множества огней подобно ночным светлячкам разноцветными искорками порхающих вокруг. Величественное здание, с причудливо вплетенными в его архитектуру как огромными дабахами так и тонкими по эльфийски изящными аэлонами, вырастало перед неторопливо идущим гостем и его сопровождением постепенно открывая все новые и новые красоты, высвечивая маленькими огоньками невидимые прежде архитектурные причуды. Эльфы умели строить, используя все дарованные им лесом и природой возможности, гармонично вплетая свои творения в канву этого мира. Эллис чувствовала разлитое вокруг его спокойное дыхание, блаженную полудрему этого райского уголка для избранных. Даже мысли о том, в какое болото она вновь забрела по собственной глупости, поспешили оставить ее.

Телепортация от границ прямо во дворец была невозможна из соображений безопасности, вот и пришлось им идти своим шагом, каждую минуту ожидая, когда впереди возникнет конечная цель их пути. Эльфийская столица широким полукругом окружавшая дворец и парк при нем осталась давно позади. Впрочем, гость ее и не видел, вышедший из телепорта сразу на территории так называемого парка, на самом деле представляющего собой на его взгляд все такой же эльфийский лес только незаселенный.

Малыш, крепко сжимая руку наемника, будто боясь потеряться даже в такое время во все еще светлом подлеске мелко семеня ножками, вышагивал рядом. Их уже пытались разделить, но бурная истерика ребенка внесла коррективы в планы стражей, вынужденных теперь сопровождать во дворец явно не достойного этого, какого-то жалкого квартерона, наверняка лишь чудом сумевшего оказать помощь. А вот девушку забрали и унесли в неизвестном направлении, стоило им преодолеть разделяющее столицу и границу расстояние телепортом. И попытки узнать о ее дальнейшей судьбе разбились о стойкое молчание новых сопровождающих, презрительно кривящих свои холеные лица.

Во дворце их естественно и не подумали сразу же поставлять под светлые очи владыки, долгими и запутанными переходами доведя до просторных комнат.

— Это покои его высочества Ликсинальена, племянника владыки, я думаю, вам придется разместиться здесь же, раз уж он так не желает вас покидать, — холодно, даже несколько пренебрежительно пропела приведшая их эльфийка, выделенная им для сопровождения почти на самом входе во дворец. Эллис даже плечами не подернула, не собираясь обращать внимание на высокомерие чистокровной эльфийской леди вынужденной служить каким-то полукровкам, даже если статус одного из них столь высок.

— Да малыш не думаю, что тебя тут особо любят, — произнес наемник, едва за провожатой закрылась дверь, и подхватил почти уже не стоящего на ногах ребенка. Но не успела Эллис преодолеть и половины пути до намеченной цели, как двери вновь распахнулись, впуская влетевшую ураганом хрупкую, молодую эльфийку. Совсем четырнадцатилетний подросток на вид и не скажешь, что она почти втрое старше королевы.

— Ликсин! — с нотками кудахчущей наседки, что столь не пристало принцессе, произнесла Асирья, тут же переключив свое внимание на прижимающего его к себе парня, — с ним все в порядке?

Ярко изумрудный взгляд скользнул по против воли расплывающемуся в улыбке лицу, зацепился за насмешливые серо-голубые глаза, тут же расширившись в удивлении, опустился ниже, и вслед за поднявшимися домиком бровями раздался задумчивый хмык эльфийки.

— Так и будете стоять у входа, или поможете ребенка уложить? — словно не замечая всех произошедших с мимикой лица изменений, беспристрастным голосом спросила Эллис. Асирья в ответ лишь подтверждающе кивнула головой и быстрым шагом направилась в спальную комнату. В дополнительных объяснениях юная принцесса уже давно не нуждалась.

Потрескивающий волшебным пламенем камин создавал в гостиной неповторимый уют. Отяжелевшие за бурный день веки так и норовили сомкнуться отпустить разум и тело в сладкую полудрему. Но ей еще предстоял важный разговор, и королева старательно гнала сон прочь от себя, и на вид такие уютные, но при этом поразительно неудобные кресла лишь способствовали этому. Мрак комнаты разгонял только огнь в камине, да роем носящиеся вокруг огоньки, что создавали великолепие дворцовой иллюминации. Ленивый взмах руки на слишком обнаглевшее освещение и устремленный на задумчивую эльфийку взгляд.

— Не ожидала, — наконец произнесла та, расплываясь в донельзя довольной улыбке, сумев, наконец, обеспечить самую надежную из доступных ей защит от прослушивания. — Я очень рада тебя увидеть даже так и при таких обстоятельствах, а то с церемонии Драахр у нас такая скукотища, опять булькаем в своем болоте.

Гулким ударом отозвалось сердце на до боли знакомое слово, но прогнать улыбку с уст королевы оказалось не так просто как раньше, она больше не бежала от неизбежного, зачем пытаться изменить неизменное, не проще ли принять.

— Я так поняла, мне завтра предстоит предстать перед владыкой...

— А, не переживай, отец конечно не дурак, и очень много прожил, но он тебя не узнает, для этого надо хотя бы капельку знать тебя настоящую, хотя бы на мгновение допустить мысль о том, что ты можешь скрываться за маской квартерона. А для него как правителя до мозга костей подобное поведение другого правителя просто невозможно. Главное веди себя как квартерон пред очами могучего повелителя, а не как королева перед равным. Странно как тебе до сих пор удается скрываться, с твоим-то повелительным взглядом.

— Я такая плохая актриса, — принимая игру, печально полувопросительно вздохнула Эллис.

— Не то слово, — едва сдерживая смех, отозвалась эльфийка. — Ладно, какого черта ты сбежала из дворца, я догадываюсь, про путешествия думаю, история длинная, а вот какими судьбами ты у нас с моим братишкой объявилась?

— На него и его мать с сопровождением напали в предгорьях, а я естественно мимо проезжала, наслаждаясь осенней порой.

— Она ему не мать, тоже сестра, а моей тети уже месяц как нет, — погрустневший голос Асирьи заставил Эллис в удивлении вскинуть брови. — Ладно, расскажу тебе эту историю с самого начала. Нет, конечно, все началось намного раньше, но тогда сто пятьдесят лет назад так уж совпало...

Осень пришла раньше обычного, яркими красками разукрасила мир, хрустальным воздухом разлилась в округе, прозрачной голубизной неба нависла над миром, пригнала прохладный северный воздух в пограничные с эльфийскими владениями земли. Отчего-то все старожилы ожидали затяжных дождей, подгоняя односельчан поскорее заканчивать со сбором урожая. Лишь юная шестнадцатилетняя Лисья с мечтательной улыбкой прогуливалась в глубине ближайшего леса. Сегодня был ее день рождения, и мать милостиво освободила ее от привычной работы, позволила умчаться в лес, что так притягивал юную девицу, зачаровывал своей красотой, разлитыми в округе отголосками эльфийской магии, что делала эти края необычайно благодатными. И если бы не договор с эльфами, ограничивающий количество поселений и их размеры у границы, в этих краях было бы не протолкнуться от людей.

Порыв ветра принес ярко голубые лепестки эрзарии, немыслимое явление в эту пору, закрутил их вокруг девчонки, и маленький курносый носик защипало от творимой поблизости волшбы. Каштановая с рыжим отливом головка встрепенулась, заозиралась в поисках источника, и утонула в изумрудных очах, невесть как оказавшегося так близко эльфа. Непривычно высокого, утонченно-элегантного, в драгоценных одеждах, по волшебному красивого, овеянного привычным ореолом тайны. Но и он не смог устоять перед наивной простотой детских глаз, не смог не восхититься едва сформировавшимся телом в будущем первейшей красавицы на деревне, да и, пожалуй, во всей округе. Ему уже давно не хватало такой вот непорочности, в его мире прогнивших с годами высокородных, столь умело скрывающих эту самую гниль за ореолом добрейших и милейших светлых эльфов. И он не удержался, не устоял перед таинственным цветком Лья, что цветет лишь в первую ночь весны и лишь в саду эльфийского дворца, но который так старательно ищут люди в свой главный праздник. И он сорвал едва приоткрывшийся бутон....

Он обещал вернуться, он собирался вернуться, уйти из опротивевшего почти за две тысячи лет дворца, не дожидаясь, когда алчущий власти сын поднимет на него руку. Но он не успел, опоздал самую малость, окрыленный любовью не разглядел заговора, упал пораженный в сердце выкованным собственноручно клинком. Величайший правитель, сильнейший воин и маг, искуснейший оружейник, он сумел сохранить свое сердце чистым, не позволил появиться там червоточинам, как жаль, что оно перестало биться много раньше назначенного миром срока. А она ждала его, увядая в тревогах и печалях, сердце чувствовало, что приключилась беда, но она верила до последнего, до того момента как восемь месяцев спустя, пронзил воздух крик младенца, и еще одно сердце, ударив последний раз, не выдержав тяжелые первые роды, остановилось...

... Я знаю эту историю лишь со слов покойной тети. — Погрустневший голос разбил внезапно нахлынувшее ведение, и Эллис едва удержалась от того, чтобы не встряхнуть головой. Ей еще никогда не являлись картины прошлого, никогда прежде не нашептывал ласковый голос мира о том, что минуло столетия назад. И все же королева знала, чувствовала своим сердцем, что так оно и было. А эльфийская принцесса тем временем продолжала свой рассказ, отличающийся от увиденного и все же его подтверждающий. — Дедушка в очередной раз поразвлекался в каком-то из приграничных селений, ненадолго пропав, и вернулся во дворец. Но отец уже давно не понимал его правления, сам жаждал оказаться на троне, он очень умело воспользовался непродолжительным отсутствием владыки и, наконец, завершил его жизнь. Наши правители всегда уходят от руки своих детей, такова традиция добрейших светлейших эльфов. Нет у темных все точно так же, — мгновенный ответ, на не заданный вопрос, готовый сорваться с уст королевы, а значит, юная принцесса уже в достаточной степени развила свой эмпатический дар, — но они, по крайней мере, не прячут это за маской величайшего милосердия и чистоты, хотя тоже мастера напустить туману. И все же, как ни странно они намного честнее нас. Но, я отвлеклась, вернемся к дедушке. Уж не знаю, почему он не озаботился этим, но та девица, с которой он погулял, родила дочку.

Эллис едва удержалась, странное видение все еще крутилось в голове, яркими картинами вырисовываясь перед внутренним взором, но в такие тайны не стоит посвящать даже кажущихся надежными друзей.

— Что там потом случилось, и какие перипетии происходили нам неведомо, но почти тринадцать лет назад, тетя случайно встретила наемницу квартеронку и почувствовала в ней родную кровь. Мы всегда легко и точно определяем любое родство на три поколения. И эта наемница оказалась дочерью той самой полукровки, что родилась уже после смерти своего отца. Вернувшись во дворец, она прихватила с собой и эту девушку, ту самую, что сегодня спасла ты. А потом приключилась следующая немыслимая история....

Весна незаметно наступила в вечно летнем эльфийском лесе, добавила сочности и без того зеленой листве, убрала остатки осеннего буйства красок, повеяла теплым ночным ветерком, весенней грозой прошлась по небу, и, умыв окружающий мир, ознаменовала начало новой жизни. Она грустными, такими же изумрудными, как и у ее отца, глазами рассматривала себя в огромнейшем зеркале. Несмотря на более чем тысячелетний возраст ей удалось сохранить свежесть и красоту юности, а в глубине глаз порой все так же вспыхивали задорные искорки, как и у ее совсем еще юной племянницы, обещая окружающим немало непредвиденных хлопот. Пожалуй за многие прожитые годы она должна была привыкнуть к своей роли, к безмолвному сопровождению венценосного брата на всех торжественных мероприятиях, должна была, но так и не смогла, каждый раз печально вздыхая над своей участью, но не находя в себе сил противиться заведенным порядкам, и тайнам ведомым лишь ей одной.

Почти одновременно на небе загорелись миллиарды звезд, а дворец засиял в свете множества магических огней. Прекрасная Эльдерралир Лья'Лирин на пару с не менее сияющей в таинственном ночном освещении Арианналир Лья'Этерн следовали за своим братом и супругом. Им предстояло встречать посольство ангелов, не слишком-то балующих всех своим вниманием, а посему торжество предстояло грандиознейшее. Ангелы не изменили себе и в этот раз, не смея осчастливить своей красотой даже столь высокопоставленных господ. Весь вечер Эльдерра с неизменной тысячелетней скукой скользила по лицам гостей, расплывалась в своей очаровательнейшей улыбке в ответ на знаки внимания, восхищала гостей грациозностью своих движений, и даже снизошла до показа своего иллюзорного мастерства.

Прием давно закончился, и хозяева, и гости разбрелись по апартаментам дворца и наверняка видели прекрасные сны. Лишь сестре владыки не спалось в рассветный час. Прижавшись спиной к растущему у нее на террасе аэлону и сомкнув предательски подрагивающие веки эльфийка представляла как там вдали, за густыми кронами деревьев, над бескрайним морским простором восходит солнце, окрашивая мир своими нежно розовыми лучами, даря тепло, покой и уют. Печаль уж было охватившая все ее естество, вдруг отступила, ласковый ветерок игриво промчался мимо, высушив соленые дорожки, что против воли возникли на щеках. Эльдерра открыла глаза, едва уловимый звук, принесенный ветерком, заставил ее насторожиться, пока глаза не разглядели в светлеющем воздухе прекраснейшее в своей чистоте создание.

Он тоже стоял на террасе, что расположилась ярусом ниже, и так же всматривался в сокрытый восход солнца. Почти прозрачные крылья едва заметно подрагивали в постепенно светлеющем воздухе, словно моля своего хозяина взмыть в небо, встретиться там с яркими лучами нового дня, раствориться в стремительных воздушных потоках, отдаться на волю капризной стихии. Сердце предательски застучало, сбило ритм едва уловимого дыхания, словно нервно прижимаясь к аэлону, стояла сопливая девчонка, а не умудренная годами и непростой жизнью женщина. Ангелы не зря скрывали от всех прочих свой истинный облик. И он, несмотря на все разделяющее их пространство, почувствовал ее, с грустной улыбкой на губах повернул голову к случайной свидетельнице его величия и оказался поражен в самое сердцу изумрудными глазами, в которых впервые открыто плескалась вся гамма испытываемых чувств. Прозрачные крылья вдруг налились белизной, соткались из воздуха множеством перьев, таких же пепельных, как и волос Кер'каура, с легким свистом пронзили воздух, расходясь в стороны. Мгновение и троюродный брат королевы завис в воздухе перед окончательно очарованной эльфийкой, что, не отрываясь, смотрела лишь в прозрачные с едва заметной голубизной глаза.

— Как жаль, что ваше посольство продлилось столь недолго, — полушепотом произнесла балансирующая на далеко выдающейся вперед ветке эльфика. Это место показал ей Кер'каура, место, где так легко поверить в возможность воспарить в небесах, где во все стороны, насколько хватает глаз, зеленым ковром простираются кроны деревьев, где над тобой только бескрайние воздушные просторы, где утром можно любоваться восходом солнца растворяясь в его розовых лучах, что прогоняют прочь мрак и тоску ночи.

— Я попрошу Екатерин позволить тебе жить у нас, — весенним ветерком прозвучал позади столь дорогой сердцу голос, а руки ободряюще легли на подрагивающие в утреннем холоде плечи.

— Я не берусь предсказать реакцию моего брата.

— Я все равно заберу тебя отсюда, тебе не место в этом сосредоточии лжи, лести и обмана.

— Но здесь мой дом, — она нерешительно обернулась, раздумывая, замерла на мгновение и с отчаяньем утопающего прижалась к своему спутнику, спрятала лицо на его плече, почувствовала, как смыкаются руки, словно пытаясь защитить ее от всего прочего мира. Всего лишь миг счастья, который так хотелось обратить в вечность...

Расслабленные, гордые выполненной миссией, несущие приятные известия они вышли из телепорта. Окрыленный всеобщим счастьем, и собственной важной миссией, совсем молодой маг, но самый лучший, подающий самые большие надежды все же ошибся строя дорогу домой, ошибся на самую малость, ставшую для всех роковой. Твари бросились на неожиданно возникшую из воздуха добычу не раздумывая, магические аномалии никогда не щадят сбившихся с дороги путников. Единственное проклятое место вблизи поселений Ангелов очень быстро стало могилой для всех, лишь Кер'каура успел выхватить меч и пару раз взмахнуть им. В отличие от своих товарищей он умирал очень долго, жалея, что не сможет вновь любоваться чистотой изумрудных глаз, что вновь затянет туман придворной маски...

... Дело в том, что едва отец взошел на престол, Эльдерру обесплодели, она, наверное, догадывалась о том, что брат рано или поздно станет владыкой, и не спешила заводить детей, боясь их потерять. Тетя вообще была удивительной эльфийкой, совсем на нас не похожей, очень умная и сильная, ее казалось совсем не задела придворная жизни и вечные интриги, она лишь делала вид, что живет как все, но не только не принимала эту жизнь, но и не боролась с ней. Мы если честно общались не так уж много, и все же она была самым близким мне человеком, первым учителем, я очень многое узнала именно от нее.

— Мне жаль, — банальные слова сами сорвались с уст, вот только смысл в них вложился отнюдь не просто сочувствующий. Пусть мгновения ярчайших ведений, но Эллис видела необычную мать ставшего ей таким дорогим малыша, и ей действительно было жаль, что их пути так и не пересеклись. Она чувствовала, что смогла бы многому научиться у сестры владыки. Вместе с ведениями пришло и знание, неизвестно откуда и неизвестно зачем, но Эльдерра была той единственной, что могла изменить прогнивший мир, могла, но не хотела. И вопрос почему, теперь встревоженной птахой бился в ее голове, и королева чувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен для нее, именно он определит дальнейший путь необычнейшей из королев.

Асирья, занятая своими мыслями и воспоминаниями, лишь кивнула головой, принимая сочувствие и продолжила свой рассказ дальше.

— Но вернемся к тому, что произошло всего лишь десять лет назад. К нам прибыло посольство ангелов, я не знаю, что они нашли друг в друге, но у троюродного брата королевы и у сестры моего отца завязался роман. У нас на такое смотрят снисходительно, легкий флирт и разнообразие никому никогда не повредит. Я не знаю, насколько все там было серьезно, мы никогда с ней не говорили на эту тему, но, возвращаясь домой, их маг, что строил телепорт, возможно, ошибся и вместо столицы они попали в расположившуюся недалеко в горах магическую аномалию. Не выжил никто. А потом и вовсе произошло дважды невозможное, Эльдерра оказалась беременна, беременна от ангела. Отец позволил ей родить, ему и самому было интересно, что же получиться. Вот так появился на свет Ликсинальен, самый необычный полукровка в этом мире, и самая главная наша тайна. Месяц назад отец что-то решил для себя в отношении сестры и племянника, и от тети избавились. Только вот никто не учел пригретую ею племянницу, что считали ее служанкой-игрушкой. Несколько дней назад Саэль похитила брата и сбежала из дворца. Скорее всего, те наемники, которых ты отправила на тот свет, должны были либо всех убить, либо взять малыша живым и вернуть во дворец отцу.

— А вернула я, — задумчиво обронил квартерон, устремив отрешенный взгляд в самый темный угол комнаты.

— И это плохо...

— Дай догадаюсь сама, — перебила подругу королева, в надежде прогнать прочь рой неподдающихся анализу мыслей, другими логическими рассуждениями. — Мне как спасителю малыша милостиво позволят пожить, скажем, с декаду во дворце, естественно под бдительным присмотром. Вполне возможно твой отец попытается положить под меня какую-нибудь вашу красавицу в надежде выяснить мои мысли по поводу случившегося. Через отведенное время меня выпроводят со всеми почестями, мне ведь неведомо, что племянник владыки такой необычный полукровка и главная тайна. Но все же далеко я не уйду, знать-то не знаю, но байки о необычном происшествии рассказывать начну, и люди или нелюди, которые умеют не только думать, но и анализировать тоже найдутся. Так что хорошо, если навечно у вас под присмотром оставят или за границы выпустят, а могу и до них не дойти.

— Я что-нибудь придумаю, Лис, — как-то неуверенно попыталась развеять печальные королевские думы принцесса, Эллис лишь снисходительно улыбнулась ей в ответ, с грустью думая о том, что придется вновь прибегать к помощи запрятанного в рука козыря, и последствия у этого могут быть еще плачевнее. Отправляясь в путешествие, о магии крови Эллис думала меньше всего...

Спина настойчиво зудела от устремленного ей вслед разнообразия не самых приятных взглядов, словно не спасителя вели в тронный зал на встречу к владыке, а самого последнего преступника дерзнувшего покуситься на святое. Впрочем, для многих эльфов оно наверняка именно так и было. Но она мужественно терпела, продолжая играть роль простоватого наемника чудом оказавшегося среди таких красот — чем больше тебя недооценивает противник, тем выше твои шансы на успех. И Лис восхищенным взглядом обводил уже приевшуюся причуду древесных переплетений, что рождали величие дворца, с замиранием сердца устремлял свой взор на зацикленных на своей красоте эльфиек, что, провожая его взглядом, пренебрежительно кривили губы, шепотом бросая вслед почти ругательное каэльрон. А впереди ждало главное испытание, слишком много соберется у трона тех, кто хоть единожды видел человеческую королеву, и некоторые из них могли обладать куда больше проницательностью, чем сам владыка.

Красивый зал, действительно очень красивый, вполне сравнимый с красотами драконьего дворца, такой же живой, с каждым шагом меняющий свои очертания, и все же иной, манящий и отталкивающий одновременно. Когда-то давно этот дворец действительно был велик, действительно не уступал драконьей цитадели, но дерево чувствительнее камня, из года в год оно впитывает чувства и эмоции обитателей. Как жаль, что истинная внутренняя красота слишком редкими рассветными лучиками заглядывает в это место, совсем ненадолго освещая тьму интриг. И все же наемник Лис застыл на пороге в немом восхищении, забыв про время, забыв про собравшихся внутри эльфов, что с нескрываемым снисхождением во взоре рассматривали из их милости удостоенного такого щедрого подарка каэльрона.

— Подойди ближе, — уже знакомый, довольный властный голос, был призван привести в себя забывшего обо всем наемника. Лис встрепенулся, смутился до легкого румянца на щеках, и быстрыми шагами достигнув трона, опустился в почтительную позу внемлющего.

— Я рад приветствовать тебя наемник Лис, и благодарен тебе за спасение похищенного племянника, — неподобающе вскинутый в удивлении взгляд, квартерону, в отличие от Эллис, вчера так и не соизволили сообщить, куда же делась спасенная им женщина. — Я вижу удивление на твоем лице, но, к сожалению это так, каэльронка принятая тобой за его мать всего лишь была пригрета его настоящей матерью и моей сестрой, погибшей не так давно. Вернее убитой той, которой она подарила беззаботную жизнь в нашей столице. К сожалению, мы слишком поздно об этом узнали, она и ребенок уже пропали из дворца, но само провиденье, послав тебя, решило восстановить справедливость. Что же касается тебя, то в благодарность мы позволяем тебе еще декаду пожить во дворце, и если ты пожелаешь то остаться в столице, либо любом другом эльфийском городе.

Эллис лишь хмыкнула внутри приклонившего колено наемника, в последней фразе слишком отчетливо звучало повеление, нарушить которое он не посмеет, ну а дальше все произойдет, так как и предсказывалось в разговоре с Асирьей: некоторое время спокойной жизни в эльфийском лесу и профилактическая случайная смерть, так сказать во избежание.

— Я безмерно благодарен вам Владыка, — произносит Лис, вновь потупив взор, опасаясь выдать глазами размышления.

— Что ж ступай храбрый воин, — и вновь легкий румянец на щеках, польщенного столь высокой похвалой наемника.

— Я провожу вас, — томно звучит со знакомыми капризными нотками голосок первой провожатой. И Лис обращает на эльфийку свой взор — оценивающе-раздевающий, краем глаза наблюдая, как ели удерживает очаровательную улыбку на смазливом личике благородная леди, приказом владыки подложенная под жалкого каэльрона.

— На тебе что милостью владыки весь день воду возили? — вслед за смеющимся голосом выныривает в полумрак террасы и его обладательница.

— А думаешь легко отделаться от пылающей страстью выслужиться эльфийки не заронив в ее голову ненужных подозрений. Знаешь ли, мои формы, к сожалению, лишь иллюзия...

— Сочувствую малыш, ты попал, — ободряюще хлопает по плечу хрупкая на вид ручка, но уже сейчас в ней ощущаются немалые силы, принцесса во дворце явно без дела не сидит.

— Это ты у нас несовершеннолетний ребенок, так что надо еще посмотреть, кто тут малыш, — нахально сгребая эльфийку подмышку, отвечает Эллис.

— Ладно, я, в общем-то, не за тем пришла, — коварно улыбаясь, отвечает Асирья, ужом выскальзывая из захвата. — С тобой хочет познакомиться твоя родственница.

— Не поняла!?

— Прабабушка твоего супруга, — хитрым прищуром наблюдая за вытягивающимся лицом подруги, спустя значительную паузу выдает белокурая принцесса.

— Она здесь, во дворце? Но почему ее не было на нашей свадьбе?

— На первый вопрос, здесь, но не совсем во дворце, на второй она не могла. Ваэлитталир Лья'Лирин была сильнейшей женщиной магом наравне с тетей, поэтому и стала хранительницей парка.

— А подробнее, я ничего такого о вас не знаю, да и ни ты, ни Ксаниэль прежде ничего об этом не говорили, — Эллис удобно пристроилась в нише, готовясь к долгому и подробному рассказу.

— Не устраивайся, расскажу по дороге, времени у нас не очень много, — бросила Асирья, уже направляясь к краю террасы. — Мы никогда не говорим о хранительнице, если не получим на то ее разрешение — для всех ее вроде как нет. Королевский парк, это не просто парк, это сердце нашего леса, залог нашего благополучия и долгой жизни, здесь кроются основы нашей магии и наших сил. Поэтому сильнейшие женщины из правящего дома становятся хранительницами, они живут ровно столько, сколько считает нужным мир и этот лес, растворяясь потом в нем, даруя ему свою силу. После ухода прошлой хранительницы пятнадцать лет назад, ее место должна была занять Эльдерра, все считали это лучшим выходом для тети, ведь она не могла иметь детей, и смысла в ее такой жизни никто не видел. Но тетя, кроме того, что была очень сильным магом, обладала еще и даром предвиденья, судя по всему не менее сильным, это очень редкий дар среди всех рас. А о том, что он был у Эльдерры, не знал никто, даже догадывались лишь единицы. Возможно, поэтому тетя порой поступала так странно, не боролась за свою жизнь и свободу, оставаясь собой, и не рвалась менять окружающий мир, который ей не нравился. Возможно, она знала, к чему это приведет, а может, увидела свою дорогу и решила следовать ей как единственно правильной. Но тогда пятнадцать лет назад она всех сильно удивила, отказавшись стать хранительницей. Ваэллита к тому времени уже давно жила вне эльфийского леса, воспитывая и обучая сначала детей, внуков, а потом и правнука. Ей тоже не очень-то нравилась наша дворцовая жизнь, самое удивительное эта жизнь всегда больше всего не нравилась именно сильнейшим женщинам магам нашего рода. Мне вот тоже не нравится, — пробормотала себе под нос принцесса, едва слышно, и все же спускающаяся за ней по изгибам деревьев королева услышала эти слова, услышала и задумалась. — Но хранительницей стать она не отказалась, хотя, узнав о смерти внука, долго горевала. Да и Ксана насколько я знаю, ей было жаль оставлять, ведь ни дети, ни внуки не унаследовали ее способностей, а вот твоему супругу кое-что перепало. Я вчера от тебя к ней отправилась, услышала ее призыв. Ваэллита мой учитель, и именно ее клинки я тогда тебе подарила.

Едва не свалившись от удивления с дерева, королева, наконец, спрыгнула на твердую землю, где ее поджидала ставшая непривычно задумчивой после последних слов Асирья. Эллис насколько это было возможно, незаметно окинула внимательным взором подругу, вот так неожиданно представшую перед ней в новом амплуа. Вечный беспечный ребенок, маленькая хрупкая эльфийка, которую всегда хотелось оберегать и защищать, пусть очень умная и целеустремленная, по уши влюбленная в темноэльфийского принца, она вдруг оказалась сильным магом, серьезной и разумной женщиной, еще одним существом, что вечно скрывается под маской, что привыкла к ней настолько, что даже с друзьями забывает о существовании себя настоящей.

— Не жалей, — совсем не весело обронила принцесса, поворачиваясь к парку. — Таков наш удел, тебе ли не знать.

— Почему ты не сбежишь к Стену?

— Сбегу, но позже, когда меня начнут опасаться, или захотят использовать наши чувства. А пока мне надо научиться как можно большему. Ты ведь тоже никогда зря не теряешь отведенное тебе время.

— И все же у меня есть любимый и любящий муж, достойная цель в жизни...

— Ты уверена?! От любимого и любящего не бегут в опасный путь, не сомневаются в достойной цели, вернее в той дороге, по которой стоит к ней идти.

— Я еще не нашла ответов на эти вопросы, и все же я была счастлива те пять лет.

— Я тоже Эллис, я тоже. И не только ты пытаешься играть против высших.

— Прости Асирья, я кажется, поняла...

— Мы пришли, — вновь весело ухмыльнулась принцесса, отступая во мрак окружающих поляну деревьев.

— Я рада, что путь привел тебя в наш лес, королева. Я давно хотела посмотреть на ту, что покорила сердце моего правнука.

У слов, что зазвучали вокруг, казалось, не было источника звука, словно их произносил сам наполненный ночной свежестью воздух, словно они рождались в шелесте листьев, в дыхании таинственной поляны, что заволакивал светящийся туман, пока запоздалый порыв ветра не сдернул пелену, явив взору очаровательную эльфийку. Она не была красавицей по меркам эльфов, но была прекрасна для взора людей, и светлый волос оттенка играющего над сухими ветками пламени причудливыми огненными языками колыхался вокруг нее. Ксаниэль очень походил на нее, те же слегка раскосые большие глаза, мужественные черты лица, которые так шли ему, и так не соответствовали в остальном хрупкому виду его прабабки. Лишь только огненные кончики ее волос не достались королю, а может это символ хранительницы.

— Жаль, что сейчас я не очень-то похожа на саму себя, — преодолев замирание сердца, но, не отведя взгляда от наполненных силой и мощью изумрудных глаз, ответила Эллис.

— Внешность не так важна, по крайней мере, для меня, куда интереснее увидеть то, что внутри, а это согласись, не зависит даже от тех масок, что ты носишь.

— Вот только ношу ли я их, — вдохнул наемник, получив в ответ молчаливую улыбку. — И как? Надеюсь, не разочарованы?!

— Нет, хотя я ожидала худшего, но тебе уже осталось совсем немного, главное не забывай слушать сердцем, это такой редкий дар не только среди людей, но даже среди нас эльфов. Жаль, что ваши пути с Эльдеррой так и не пересеклись, возможно, взгляд в твое будущее изменил бы ее выбор.

— У меня так много вопросов...

— Но на них нет здесь ответов. Да и не для того я позвала тебя. Ликсина нужно доставить к родственникам отца.

— Зачем? — одно слово, один вопрос, но он вмещает в себе тысячу других, и в ответ все тот же льющийся со всех сторон голос, и изумрудные глаза, что кажется, заглядывают в самые потаенные части твоей души, но нет ни сил, ни желания отводить взгляд, как и нет желания что-либо скрывать.

— Нельзя замарать его ангельскую душу, он должен вернуться на трон чистым. Вызванный тобою ветер перемен уже овевает этот мир, и скоро его крылья коснуться и нас, уже давно пора весенней грозой смыть накопившуюся за затянувшуюся зиму грязь.

— Как? — и не понять, то ли вопрос сорвался с ее уст, то ли обозначился в посеревших глазах.

— Моих сил хватит оправить вас к южной столице, оттуда ходят очень удобные и быстрые дилижансы до самых отрогов драконьих гор. Телепортами вам, к сожалению, пользоваться будет нельзя, как только вы сбежите, их предупредят о вас, все-таки телепортационных узлов в королевстве не так уж и много, и это сделать несложно.

— Я могу попросить Рена.

— Не стоит, я ведь вижу, ты хочешь забрать не только мальчика, но и уже пытавшуюся его спасти сестру. Вам обоим будет полезно проделать некоторый путь вместе. Да и ты еще не была на юге, чем не повод посмотреть на тамошнюю жизнь. Вас не будут искать в тех краях так быстро.

— Я поняла.

Все остальное, что не сказали обращенные в воздух слова, передали заглянувшие в самую душу глаза, и смысл этого послания еще предстоит разгадать и понять. И все же она поняла, поняла много больше, чем увидела и услышала, поняла вновь раскрыв свое сердце миру, отбросив сомнения и приняв новую роль.

— Вот и отлично королева, я буду ждать вас послезавтра....

Глава восьмая. Зеркала.

Поляна встретила королеву все тем же необычным сиянием. Лунный свет тонкими лучами пробивался сквозь густую листву, но земли так и не достигал. Магия этого места рассеивала его в воздухе, обращая в мерцающее сияние. Ветра здесь не было... совсем. Тишина, покой и мягкий свет вокруг. Светлячок игриво заплясал перед глазами наемника. Непоседливый малыш прилип к ним еще на террасе и сопровождал всю дорогу, то и дело, заигрывая с удобно устроившимся на руках квартерона Ликси. А тот и рад был, словно не наигрался еще с этой вездесущей иллюминацией дворца. Беззаботная детская улыбка так и цвела на ангельском личике. Эллис невольно умилилась, радуясь чистой детской беспечности. Больше всего она опасалась, что смерть матери, похищение, и вновь множество смертей вокруг оставят неизгладимый след, кровавую рану в душе малыша. Но нет, уже день спустя он вновь начал улыбаться, лишь отпускать от себя наемника Лиса далеко и надолго никак не желал.

Малыш ловко соскользнул с рук наемника, позволив тому облегченно вздохнуть. Ликси хоть парень и не тяжелый, но и Эллис, несмотря на свой внешний вид и принадлежность к "низшим" вампирам, все же оставалась девушкой.

— Лис, красиво! — почти шепнул малыш, внимательно рассматривая светящийся воздух перед собой. И поляна ответила ему мелодичным перезвоном, какого-то особенного местного растения, задетого порывом ласкового ветерка промчавшегося мимо. Но так нежданно нарушивший покой этого места ветерок принес с собой еще и запахи. Эллис обернулась, уловив чарующий аромат младшей принцессы. В последний момент она успела перевести взор в их сторону и поймать взгляд насмешливых и чуточку недоуменных глаз. Асирья с кузиной появились из теней парка почти неожиданно.

— Да, красиво! — ухмыляясь, наемник ответил ребенку, не забыв немного взъерошить шелковый белый волос малыша. Тот недовольным взором посмотрел вверх на своего защитника, потом удивленно на своих сестер, и словно чего-то испугавшись, прижался к ноге Эллис.

Саэль недоверчиво рассматривала наемника, к которому так жался ее брат, открывая всю себя единственной ее способности, непонятно как передавшейся ей с эльфийской кровью — чутью на сокрытую магию. Квартерон лишь скользнул по ней взглядом, словно она ничего не значила, и никакого интереса для него не представляла. И от этого развернула в душе свои щупальца, какая-то по-детски недоуменная обида, мешая чувствовать. Но Саэль не позволила дрогнуть даже мышце на лице, не пристало это будущей владычице, пусть и сокрытой тенями трона. К тому же она уже решила, что наемнику не дожить до конца путешествия. Горы штука коварная и оступиться там легко даже для ее соплеменника, не говоря уж о жалкой четверти великой крови. Нельзя сказать, что она не была благодарна ему за спасение собственной жизни, хоть и омраченное пребыванием в эльфийских застенках. Но оставлять в живых такого свидетеля она не хотела, ведь он еще мог ей помочь в поиске слабых мест в ее замыслах, а значит, ему предстояло узнать еще больше. Да и принцесса вполне прозрачно намекнула ей по дороге, что своею свободою она обязана именно наемнику, именно тому, что он захотел взять ее с собой. И в этом намеке явно читалось "не дури, ты жива лишь благодаря ему". Такой намек тоже неприятное открытие. И пусть принцесса далеко не придворная эльфийская дурочка, но так легко прочитать ее намеренья. Саэль надеялась, что очень тщательно скрывает от окружающих свои мысли и замыслы, и ей было жаль, что это оказалось немного не так. Печально, но и из этого можно извлечь выгоду, кто предупрежден, тот вооружен — она уже давно научилась находить пользу в любой информации, даже такой неприятной.

Последней на поляну вышла хранительница, вернее соткалась прямо из лунного света. Приветливая улыбка изящно маскировала извечную холодную отрешенность изумрудных глаз — ни столетия жизни, ни особый статус не даются просто так, это Эллис уже успела познать по себе. Гадать же чем платит ее нежданно обретенная родственница, ей совсем не хотелось.

— Асирья, — требовательный вопрос, вложенный в произнесенное имя, разорвал очаровательную тишину явления хранительницы.

— Все в порядке, саэ Ваэлита, — все так же нахально ухмыляясь, ответила принцесса, уже давно привыкшая к особому виду своей учительницы. — Все необходимые меры предосторожности приняты, а следы запутаны и уведены куда нужно. Такое веселье при дворе начнется, — мечтательно оскалилась принцесса, чем сильно напомнила Эллис Багиру. Легкая улыбка узнавания лишь кончиками губ, и на мгновение встреченный взгляд, уже совсем не холодный и уж тем более не отрешенный. Брови против воли взмыли вверх, пускай на мгновение, пускай на пару миллиметров, не больше, но этого хватило для внимательного взора хранительницы, и прикрытые ресницами глаза дали подтверждающий ответ. Эллис замерла, не зная, то ли окончательно потерять дар речи, толи ухмыльнуться вовсю ширь, радуясь, то ли за принцессу, то ли за ее будущую тещу, то ли за хранительницу связавшую их. Впрочем, нечто подобное королева могла бы предположить уже давно, если бы хорошенько подумала, собрав все намеки, оговорки и недомолвки Баграсинаэралин воедино.

— Передавай от меня привет подруге, если она и тут приложила руку, то в том, что путешествие пройдет спокойно, я не сомневаюсь, — наконец после всех переглядываний произнесла Эллис, краем глаза наблюдая за реакцией Асирьи.

— Обязательно, — морозной дымкой прошелестел ответ, вновь ставшей торжественно отрешенной Хранительницы. Принцесса лишь неопределенно хмыкнула на то, что Эллис стала известна тайна ее знакомства с темноэльфийским принцем, и наличия в учителях не только хранительницы, но и ее давней знакомой, даже скорее подруги — повелительницы дроу.

Саэль же недоуменно смотрела на них, не понимая, что, собственно говоря, происходит, и что скрывается за едва различимой глазу мимикой лиц. И это ей совершенно не нравилось. Выходило, что наемник давно знаком с принцессой и хранительницей и более того у них имеются еще какие-то хорошие общие знакомые. А раз ее планы не секрет для принцессы, то и квартерона о них предупредили. "Ну же соберись, не отвлекайся на постороннее, ничто не должно тебе мешать! Он наверняка не так прост, а потом возможности для концентрации может и не представиться", — внушала себе девушка, пока, наконец, не потонула в обрушившейся на нее волне новых ощущений. От наемника так и разило магией: друидов — от головы, дроу — от тела, эльфийской, немного знакомой — от пояса, демонической — от чего-то в районе груди, и наконец еще чем-то странным, почти неуловимым, словно сильнейшими щитами, закрывающими наемника. Саэль пришлось приложить все свои силы, чтобы даже потупленным в землю взглядом не выдать своего знания. Лишь вновь зазвучавший голос хранительницы вырвал ее из мира странных чувств, куда очень тяжело попасть, но который так легко покинуть.

— А теперь поспешим, не стоит играть с судьбой и удачей, они коварные игроки...

Южная столица, прекраснейший Каэрса — крупнейший торговый и деловой центр страны, а еще богатейшие владения герцога Каэрсанит, делавшие его некогда одним из завиднейших женихов страны. Вот только даже при его показной любвеобильности никому так и не удалось захомутать Кэриена, никому кроме королевы, просто попросившей друга взять в супруги баронессу Амри. О как же злился тогда весь высший свет, стоило только объявить об их помолвке. Ведь что тридцать шесть для герцога, когда принято связывать себя узами брака во вдвое, а то и трое большем возрасте. Первейшие невесты страны рвали на себе волосы за свою нерасторопность, за желание еще немного погулять, пожить полной свободы жизнью. А сколько герцогу пришлось потрудиться, выпутывая себя и свою невесту из самых заковыристых паутин интриг, когда те поняли, что медлить более нельзя. Зато на полугодовое отсутствие королевы не пойми где и зачем при дворе почти не обратили внимания.

Полноводной рекой, неспешно несущей свои воды по равнине, втекала людская толпа в сужающееся русло переходящего в улицу тракта, и, разбиваясь на сотни ручейков, следовала дальше по порой весьма причудливым переплетениям улочек нижнего города. Они спускались к Каэрсе с одного из холмов, которыми столь богата эта местность. Слева поблескивало в лучах недавно взошедшего солнца судоходное русло могучей Каэ, что где-то там впереди, за стенами и садами верхнего города резко поворачивала почти под прямым углом, ограничивая город с севера и востока, а много южнее вливала свои воды в океан.

Прочный, тертый временем и стихиями, каменистый холм, так не похожий на прочие окружающие местность возвышенности, за долгие столетия так и не поддавшийся напору своенравной реки, в стародавние времена был облюбован первым герцогом Каэрсанит. И возведенный тогда замок, до сих пор каменной громадой возвышается над городом, хищно осматривая свои многочисленные владения. Едва ли не ровесник королевского дворца, выстроенный мастерами своего дела — гномами, ныне он почти пустовал.

Крепкие стены окружали только верхний город, расположившийся на вершине холма. Их возвели не столько ради защиты от просто отсутствующих в этой местности врагов, сколько ради недопущения в великолепнейшие каэрсанские сады нежелательных элементов. Одна из первых герцогинь Каэрсанит была еще и эльфийской принцессой, именно она сумела вырастить на совершенно не пригодной для этого земле, прекрасные сады, среди которых и возводили впоследствии свои помпезные дворцы южные дворяне. Сам же город, именуемый здесь нижним, простирался далеко в стороны от почти крепостных стен, разделенный на части четырьмя лучами и двумя полукольцами центральных улиц.

Никаких стражников на входе, никаких пошлин, почти как в вольных городах, да и попробуй, проверь такую толпу, стекающуюся со всех южных земель. А налоги куда проще и прибыльнее брать с постоялых домов, и торговых площадей за все время пребывания гостей в городе, а не единожды при входе. Тем более, сейчас, осенью, когда собраны почти все урожаи, когда настала пора осенних ярмарок да прочих торгов. Идеальное место затеряться в бесконечном людском море и незаметно двинуться дальше. Хранительница знала куда отправлять.

Они спокойно влились едва приметным ручейком в реку людей и, пристроившись к одной из повозок, возница которой любезно разрешил посадить малыша к нему на козлы, медленно, но верно последовали в город. Ликси до этого момента такого сборища людей в глаза не видевший увлеченно крутил по сторонам головой, не забывая сыпать на окружающий неиссякаемыми детскими "почему?". Мимо изредка шествовали стражники на гнедых конях, с высоты своего положения осматривая движущихся в город и из него людей, одним своим грозным видом пресекая едва нарождающиеся свары. Южная столица беспорядков не любила, и, несмотря на всю свою открытость, считалась в королевстве одним из спокойнейших городов. По всему выходило, что герцог свои владения из виду не упускал, даже погрязнув в столичных заботах. А может, сумел разыскать и заинтересовать хороших управляющих, ведь абсолютного оборотня он как-то смог привлечь на службу королю. Кэриен вообще крайне редко и крайне неохотно заводил разговоры о своем родовом гнезде и прочих своих родственниках.

Как-то незаметно для себя путники вскоре из толпы въезжающих в город переместились в толпу спешащих по своим делам жителей и торговцев. Эллис за все еще кажущиеся вечностью семь лет, как выяснилось, так и не потеряла навыков нахождения среди такого количества людей и нелюди. Спокойно подхватив на руки не отличающегося тяжелым весом Ликси, наемник легко маневрировала даже в самой гуще народа, все-таки здесь куда более свободной, чем на рыночной улице столицы. А вот Саэль приходилось нелегко, та едва поспевала за спутником, постоянно натыкаясь на людей и их острые локти, слыша вслед отменнейшую брань и интереснейшие пожелания. Эллис лишь ухмылялась, по звукам определяя, как далеко отстала квартеронка. Та хоть и прожила долгую жизнь среди людей как наемница, но было видно, что к столичному столпотворению она не привычна. А уж если вспомнить о тринадцати годах, что девушка обитала у эльфов... Там немудрено последние навыки растерять, и никакие нечеловеческие способности потом не помогут.

Естественно в таком скоплении живых существ не могло обойтись без карманников. Сколько не наводи порядка в городе, но избавиться от мелкого жулья все равно никогда не получится, как нельзя искоренить в людях жажду легкой наживы. Малолетний хвостик позади эльфийки уже отвыкшей старательно прятать свое имущество, наемник приметил, к великом своему удивлению, почти сразу, всего лишь пару раз обернувшись посмотреть, как идут дела у спутницы. Эллис ранее за собой таких талантов не наблюдала, да и откуда им взяться при почти безвылазном прозябании во дворце. Поймать мальчишку за руку оказалось еще легче, даже с дополнительным балластом в виде эльфенка на руках. Всего-то стоило незаметно пропустить девушку вперед, перед особо густым скоплением людей.

— Ах ты, гаденыш, — прошипела Саэль, неверяще застыв на месте. Люди, привыкшие ко всякому, с полным безразличием и невозмутимостью первозданных стихий, продолжали обтекать случившуюся преграду с разных сторон.

Ликси легко соскользнул с руки наемника, да так что оказался между сестрой и воришкой. Королева едва сдержала усмешку, краем глаза уловив резко оборванное движение руки. Похоже, принц очень хорошо знал свою сестру.

— Не бойся, — тепло улыбаясь, малыш взял вторую руку мальчишки. — Мы тебе поможем! — и вопросительный, даже скорее требовательный взгляд на наемника, и легкий кивок головы в ответ.

Королева вновь смотрела на полукровку со странным смешением чувств, уже сейчас в этом ребенке отчетливо ощущался владыка — тот которого желала видеть на престоле хранительница — неиспорченный миром, пока неиспорченный миром. Ей оставалось лишь восхищаться тем, что совершенно не знавший жизни ребенок, мгновенно опознал в воришке, совсем недавно оказавшегося на улице мальчишку, наверняка талантливого, раз он рискнул покуситься на собственность квартеронки, и все же не промышляющего этим делом с пеленок. Слишком доверчивый, слишком гордый и очень везучий, иначе такие на улицах просто не выживают.

— Ликси, малыш! — с нотками заботливой матери начала квартеронка, строго смотря на детей сверху вниз. — Зачем тебе он? Ты же ...

Саэль споткнулась, почувствовав предупреждающий взгляд наемника. Мгновение и она выпрямилась с независимым видом, явно говорящим: "делайте, что хотите, но за последствия, я не отвечаю". Обида вновь рокотала в груди, но девушка тщательно гнала это чувство, разумом понимая, что у Лиса, наверняка появились какие-то идеи в отношении этого воришки, но именно из-за этого становилось еще обиднее. Раньше Саэль никогда не упускала ни случая, ни случайных знакомств, всему находя применение в своих планах. А сейчас ей оставалось только удивляться тому, как сильно выбил ее из колеи прошлый побег, и старательно искать скорейшие пути к возвращению в форму. Наемник обещал стать сильным соперником, это приятно щекотало нервы, и вызывало серьезные опасения по поводу успешной реализации планов, и все же он не мог знать всего того, что знала она, а знание всегда сильнейшее преимущество.

— Мы поможем Саэль, — совсем тихо сказала королева, опускаясь на корточки рядом с мальчишками, осторожно отпустив попавшуюся руку, все еще недоверчиво смотрящего на них паренька. Квартеронка, поспешно кивнула в ответ, натянув на лицо доброжелательнейшую улыбку, и уже раздумывая над тем, как это все ей может помочь в будущем. — Поможешь найти нам хорошее место, чтобы остановиться? Ты же здесь наверняка все знаешь? И без вознаграждения не останешься!

Парнишка кивнул и тут же улыбнулся до ушей, но потом словно спохватился, посчитав непристойным такое проявление чувств. Возникшее тут же затравленное выражение не понравилось не только королеве, но и Ликси, переглянувшись с ним, она ободряюще улыбнулась, а Ликси легонечко дернул мальчишку за руку, привлекая внимание к себе.

— Тебя как зовут?

— Каэр, — вновь затравленно потупившись, ответил ребенок, словно имя в честь могучей реки, приносило ему одни только неприятности.

— Красивое, — с исключительной детской искренностью восхитился принц, невольно включая свое ангельское обаяние, прогоняя последние страхи и неверие в глазах менее везучего сверстника. — А меня Ликси! Ну что идем?

Новоявленный проводник покрепче сжав руку неожиданно обретенного друга умело повел того сквозь толпу, так что даже Эллис едва поспевала за ними. Но что самое странное за принца она отчего-то ни капельки не боялась.

— Есть идеи? — раздался сбоку спокойный ледяной голос, нагнавшей их спутницы — они, наконец, повернули на почти свободную от людей улочку. Знакомые интонации в голосе, и явно исключительно прагматический подход к встрече, и Эллис едва сдержалась, чтобы не посмотреть удивленно на девушку. Слишком уж сейчас та походила на известную при дворе ледяную королеву, что извлекала пользу даже из покушений на собственную жизнь. — И все же не опасаешься так доверять этому? Надеюсь, тобой движет не просто желание повозиться с бездомным ребенком, мы не можем так рисковать.

— Есть, мы ведь слишком приметная компания. Я верю в Асирью и не сомневаюсь, что она устроила все, чтобы как можно надежнее сбить владыку с нашего следа. Но изменчивую госпожу "случай", тоже стоит учитывать в своих расчетах, очень уж она не любит пренебрежение к себе. А что до помощи, то это долг правителя помогать любому, кто попросит его об этом, и не всегда эта просьбы выражается словами.

— Лис, долг правителя помочь сразу как можно большему количеству подданных, обеспечить процветание и силу государства в целом, а не размениваться на...

— Сладости! — проорал почти в ухо квартеронке уличный торговец, не позволив той закончить фразу. Слово "мелочи" вдруг обратилось в такой отменный посыл торговца и его сладостей, что Эллис невольно присвистнула.

— Нельзя помочь всем и сразу, — едва сдерживая смех, все же ответила королева, смотря, как Саэль напряженно оглядывается по сторонам, и старательно маневрирует подальше от уличных зазывал. — Особенно если ты не способен помочь одному конкретному человеку.

— Тебе-то откуда это знать наемник, — фыркнула девушка, снова морщась, от непозволительно близко орущей "пирожки" бабушки. — А я тринадцать лет жила у трона, и поверь, я времени зря не теряла.

Эллис лишь обреченно вздохнула, пока не видя смысла продолжать такой неподходящий для улиц спор. Тем более от пирожка она сейчас совсем не отказалась бы....

— Когда дойдем до гостиного двора, — начала Эллис старательно прожевав почти полпирожка, каким-то образом за раз переместившегося в ее не такой уж и большой рот. — Я заходить не буду, устроишься там сама, а я тем временем поищу подходящий дилижанс. Про меры предосторожности не говорю, сама понимаешь не хуже меня.

— Завтрак в номер и не высовываться до твоего появления, — кивнула Саэль, продолжая внимательно следить за просачивающимися сквозь поток людей детьми. Те уже весело о чем-то болтали, не прекращая смеяться на всю улицу, и это вызывало у девушки слишком уж двойственные чувства.

Дверь осторожно приоткрылась, нарушив задумчивую тишину легким поскрипыванием давно не смазываемых петель. Уютная комната встретила наемника полумраком — магический огонек на стоящей в углу подставке едва теплился. Саэль сидела на кровати, опустив голову на поджатые к груди колени, и смотрела задумчивым взором в ведомые одной лишь ей дали.

— Я уложил малышей. Так убегались, что уснули почти мгновенно, — нарушил тишину хрипловатый голос Эллис.

— Ты отдал свою кровать этому ребенку, где думаешь спать? — спокойно спросила квартеронка, так и не шелохнувшись, и это стоило ей немалых усилий. Слишком много вопросов вызывал у нее спаситель, и у нее было достаточно времени подумать над ними, пока она безвылазно сидела в номере, присматривая за явно нашедшими общий язык и игры детьми. Но вот ответов она так и не отыскала — непростительно мало информации, и это допущение следовало исправить. Саэль еще при дворе хорошо поняла, как важна любая крупинка информации, пожалуй, иначе так далеко сбежать в первый раз у нее точно не получилось бы. Ни могущественная хранительница, ни тоже на многое способная принцесса ей тогда не помогали....

— Постелю на полу, или есть другие предложения? — насмешливо спросила королева, играя свою роль. Эллис чувствовала, что вызывает у девушки пристальный интерес, и отнюдь не тот по поводу которого, она изволила сейчас шутить. Хранительница явно не зря настаивала на их совместном путешествии некоторое время, и ее цели тоже предстояло понять. В слишком уж тесный клубок переплелись всплывающие в последнее время знания. — Боюсь мне придется от них отказаться, я бы предпочел сохранить наши отношения исключительно деловыми.

— Ты странный, — задумчиво произнесла себе под нос Саэль, решив задействовать главное свое оружие, которое прежде ее не подводило. Ведь порой достаточно стать, всего лишь предельно честной и откровенной, и прямо спросить о том, что не дает покоя. — Кажется, что ты обыкновенный простой человек и кровь нелюди не дала тебе ничего кроме светлой масти, да более способного тела. Но если присмотреться внимательнее, если попробовать почувствовать тебя, нет, все остается также просто, только вот, чудится мне, что есть что-то еще, что-то сокрытое щитами, очень сильными щитами. Хотя, наверное, это моя паранойя. А еще я ощущаю демонический след на твоей ауре, словно ты много общаешься с представителями этой расы.

— Что есть, то есть, да и чего сторониться славных веселых ребят, — беспечно отозвалась королева, надежно скрывая в глубине своих чувств удивление способностями попутчицы.

— И девиц, — ухмыльнулась эльфийка, наконец, нарушив свою неподвижность. Спокойствие собеседника лишь усилило ее подозрения, в его непростоте. — Зря отказываешься у меня остаться.

— Может быть, но я с некоторых пор не мешаю дела и личную жизнь, — дрогнувшим голосом от якобы промчавшихся воспоминаний ответила королева. Она знала что играет безукоризненно и все же ощущала себя как при общении с Кэриеном, когда не получалось провести его даже великолепнейшей игрой, лишь только сбить на некоторое время с толку.

— Но поговорить-то нам это не помешает. — "А главное, это не помешает мне разгадать твои тайны, наемник Лис". — Спасибо что спас нас, а потом принял сторону слабого.

— Да не за что, а насчет последнего... выбора у меня особо не было, владыка, навряд ли отпустил бы меня, столь много узнавшего о тайнах дворца... Так что пришлось принять предложение принцессы и хранительницы.

— Что они пообещали тебе за то чтобы присмотреть за мной? — пронзительный взгляд впился в серо-голубые глаза, уже успевшего удобно устроится на полу наемника. Она давно не страшилась задавать прямых вопросов, раскрывать часть своих подозрений, ведь реакция на знания тоже хороший индикатор. Новая информация почти всегда требуют жертв.

— Ничего, — немного снисходительно ответила Эллис, не отводя глаз. Она тоже умела использовать правду, и ход соперницы не остался для нее незамеченным. — Мне заплатили лишь за то, чтобы я доставил Ликси к ангелам, да и то это по большей части не плата, а дорожные расходы. А тебя освободили по моей просьбе, не хотелось оставлять за собой груз невинно пострадавшей души. Ведь это я пусть и невольно сдал тебя эльфам.

— Благородный наемник, — задумчиво обронила квартеронка. Отличить правду ото лжи, для нее не составляло большого труда, это было частью ее тайной способности. И сейчас она чувствовала, что ей говорят правду, и это ей совершенно не нравилось. Она не понимала, опять не понимала происходящего, и мысль близкую к разгадке, никак не удавалось поймать за хвост. — Это такая редкость в наши дни. Как же ты до сих пор жив?

— А это не важно, наши дни или не наши, надо просто оставаться тем, кто ты есть, жизнь-то она одна и мне не хочется ни о чем жалеть, когда придет время вспоминать.

Прикрытые ресницы тщательно скрывали пристальный взгляд, ловящий малейшие изменение в мимике собеседницы, и полумрак комнаты не служил ему препятствием.

— Я тебе завидую, но романтика не для правителей... — слова брошены Саэль как нечто само собой разумеющееся, и Эллис едва сдерживает улыбку от чертовски приятного ощущения дежавю, и сердце щемит легкая, по-весеннему ласковая грусть. Она безумно соскучилась по герцогу Каэрсанит.

— Правителей!? — искреннее недоумение в ответ, словно не было мгновением ранее узнавания самой себя в причудливом отражении мира кривых зеркал.

— Эльфы погрязли в интригах, зависти, лживости натур и бесчисленности надеваемых масок, неужели ты не заметил, они разрушают сами себя, — начала Саэль, понимая, что можно совместить приятное с полезным, наконец-то выговориться вслух — ведь любой гений нуждается в признании — и посмотреть за реакцией Лиса на ее крамольный заявления. Возможно, именно эта реакция или наоборот ее полное отсутствие прольют, наконец, немного света, на его таинственную личность. — А Ликсинальен, он сейчас единственный наследник трона повелителя, тут даже не важно, что он полукровка, поскольку он полукровка королевских кровей с обеих сторон, да еще и такой редкий полукровка. Это знак, и простые эльфы поймут его правильно. Поэтому-то верхушка и боится конкуренции, они хотят заразить его, сделать своим, смыть ангельскую чистоту. Понимаешь, этого нельзя допустить. Он должен вырасти, стать сильным, но остаться чистым. А потом всю грязь я возьму на себя. Я сделаю так, чтобы Ликси верил только мне, только мое мнение считал ценным и важным, и тогда и принцессе, и хранительнице придется принять меня как реальную правительницу.

— Тебя? Не понимаю.... — растерянно, даже чуточку согласно. Ведь квартеронка во многом наверняка права, вот только она никогда не станет лучшим правителем, чем тот же владыка, ее же недавними словами — она уже заражена. А дорогу в ад устилают благие намеренья, и Эллис это знала слишком хорошо. Ей показалось даже забавным смотреть на Саэль, как на свое отражение, и очень хотелось поаплодировать мудрой хранительнице, которая явно знала больше, чем позволяла узреть, или догадаться простым смертным.

— Все просто Лис, любое правление это грязь, даже если правитель самый благородный человек на свете, хотя тебе-то откуда знать, но поверь мне на слово. Если ты правишь, то постоянно должен решать спасти одного или тысячу, и поступать далеко не всегда так, как велит твое сердце. В этом залог благополучия любого государства. Трезвый разум и никакой власти чувств.

Странно слышать почти свои слова из уст другого, но Эллис слышала и признавала, пусть не слова, но мысли, те мысли, которыми она жила долгое время. Только вот теперь они отнюдь не кажутся непоколебимой истиной.

— Ликси не сможет так, он — ангел пусть и на половину, и вырастет он среди ангелов. Он станет правителем-символом, тем, кто зажжет в сердцах эльфов стремление к той самой чистоте и благородству, вернет их в прекрасные изначальные дни, когда лишь только ангелы могли поспорить с нами по части добродетельности. Наш народ не раздирали тогда интриги, никто не стремился к власти, лишь к музам, прекрасному. Именно тогда эльфы стали величайшими творцами, обрели ту славу, которой прикрываются сейчас.

Саэль говорила так вдохновенно, как только могла, реализуя в звуки пламенеющие порывы своего сердца, но и смотреть за наемником она не забывала. И то, что видела она сквозь игры теней, пробегающих по его лицу, ей совсем не нравилось. Узнавание и снисхождение человека уже прошедшего тем путем, которым она только собиралась идти. Это было неправильно. Такого не могло быть. И все же квартеронка знала, что не ошибается.

— Я же встану за его правым плечом, если надо казнить буду я, а не он. Решать о том, чем стоит пожертвовать ради лучшего будущего, буду я, а не он.

— Но ты же всего лишь квартеронка, думаешь, тебе позволят? — и опять только любопытство наемника, приправленное солидной долей неверия в произносимые вещи.

— Я эльфийка, и мой дедушка был величайшим владыкой, у меня немногим меньше прав на престол, чем у той же Асирьи. Так что позволят, никуда не денутся, я приложу все свои силы, чтобы Ликси безоговорочно верил только ангелам и мне.

Эллис незаметно вздохнула, размышляя — а смогла бы она использовать, да хотя бы своего сына, малыша Лекса, ради влияния на его отца или в иных государственных целей, прикрываясь извечным чувством долга. Долга, который порой лишь скрывает стремление к власти.

— У них не останется выбора, да и всю верхушку придется уничтожить, их уже не спасти и Ликси на престол они не допустят.

— Не боишься высказывать мне такие крамольные мысли? — прямо спросила Эллис, уже зная и то, что ответят, и то, что останется в мыслях. Королева не сомневалась — в конце пути она будет принесена в жертву великой идеи и изуродовано обостренному чувству долга своей спутницы. Оставалось лишь задуматься, а поступала ли она сама так прежде?

— Нет, мы с тобой уже повязаны, нет тебе дороги обратно в эльфийский лес, — почти не кривила душой Саэль, ведь лгать совсем не обязательно, можно просто не говорить всей правды. — А ты должен быть достаточно умен, чтобы понять, что я права.

— Права, — признала королева, к ее сожалению, не только произнесенное, но и недоговоренное. Хотя бы в мыслях стоит быль честной с самой собой, может тогда не все окажется потерянным. Умение признавать свои ошибки и учиться на них, одно из величайших искусств во всех мирах. — Только, я ведь не ради всех этих разговоров о будущем и задуманном сюда пришел, а нашу дальнейшую маскировку обсудить.

— Рассказывай, — кивнула Саэль, тоже уже успевшая порядком поломать голову на эту тему, и даже выработавшая кое-какой план, но по ее представлениям, лишними идеи никогда не бывают.

— Искать будут троих, но нас уже четверо, на Каэра билет тоже куплен.

— Ясно, — опять согласилась квартеронка, не собираясь радовать собеседника возмущениями по поводу напрасной траты не своих денег.

— Ты будешь у нас виконтессой Гремарун, недавно овдовевшей леди, принадлежащей одному провинциальному дворянскому роду, с юго-запада герцогства. Получив наследство от мужа, вполне позволяющее тебе немного попутешествовать, ты вместе с сыном направилась сначала к немногим старым подругам в южную столицу, а оттуда к своей двоюродной сестре графине Зьерен. Она кстати, весьма, известна в этих краях, в том числе и обилием своих родственников, их семейство, всегда, отличалось высокой плодовитостью. А главное ее имение расположено у самого предгорья и почти на нашем пути.

— Хорошо, — опять беспрепятственно согласилась девушка, сводя про себя воедино все полученные за вечер данные. Только вот мозаика складываться никак не желала: слишком много противоречивых данных получила Саэль, слишком многие реакции спутника на ее слова вызывали опасения. — Я так понимаю, приемлемую одежду для виконтессы ты уже приобрел, и о прочих мелочах позаботился.

— Да, с этикетом ты знакома не понаслышке, носить платья умеешь, и на подобной мелочи случайно не проколешься. Жаль, конечно, что генеалогическими познаниями не обладаешь...

— Как будто ты ими обладаешь...

— Обладаю, и кое-что тебе все же расскажу, завтра до отъезда, — удивления Саэль, Эллис намеренно не заметил, продолжив свой рассказ. — Я же переоденусь девушкой наемницей. Все-таки благородной вдове не пристало путешествовать одной без охраны, да еще и с ребенком. Дороги на юге спокойные, но традиции есть традиции. Соответственно наемница квартеронка в такой ситуации смотрится более чем уместно, и охрана и служанку тащить с собой не надо. Ну а Каэр сойдет за дальнего осиротевшего родича твоего покойного мужа, прислуживающего твоему сыну. Дети они такие — им всегда нужна компания...

Герцог отложил неприметную серую папку, одну из многих тысяч прошедших сквозь его руки. Всего лишь несколько листков исписанных красивым, самую малость отягощенным завитушками подчерком. Прочитай эти строки кто другой, и он ничего бы не понял. Ну, обучался в академии один из лучших управляющих страны, сейчас это модно, многие стремятся прослушать дополнительные курсы. Да и настояла на этом сама герцогиня, решившая, что ее имение управляется недостаточно хорошо.

Прошлый управляющий оказался нечист на руку, несмотря на прекрасные прежние рекомендации и долгое служение герцогине, и порядком подпортил ее личные дела. А новый..., заполучить виконта стоило ей, похоже, немалых усилий. Несколько же курсов в академии и вовсе должны были вознести его на недосягаемые высоты, и в самое кратчайшее время поправить дела привыкшей к роскоши девушки. И то, что виконтом заинтересовался некто Ругард, тоже ведь ничего не значило, преподаватели академии никогда не упускали возможности набраться новых знаний, а тут такой практик подвернулся. Но герцог знал и кое-что еще, Эллис как-то обмолвилась о новых исследованиях этого самого преподавателя, исследованиях представляющих как немалый интерес, так и опасность. Об этом не знал почти никто, высший класс секретности, опасные знания нужные для ряда других исследований, но неприменимые на практике. И кроме них королеву и этого человека ничто не связывало. Вот только Кэриен теперь не сомневался, Эллис подложила герцогине бомбу замедленного действия. А это означало одно, таинственная неприятельница найдена.

Второй отчет о том, как обстоят дела герцогини, лишь упрочил догадку, внешне все выглядело отлично и улучшение шло. Вот только если копнуть глубже и в своем прошлом иметь не один продолжительный разговор с несравненной ледяной королевой на предмет некоторых интересных техник уничтожения конкурентов в ее мире...

Оставалось только решить, что теперь делать с полученной информацией.

— Ты куда собрался? — застигло Ксаниэля, когда тот прокрадывался через свои апартаменты к тайному ходу, очень надеясь не привлечь внимание возможно приглядывающих за ним сотрудников герцога Каэрсанита.

Кэриен стоял, скрестив руки на груди, спиною подпирая косяк того самого тайного хода и его лукавый прищур глаз скрывал холодное бешенство, от которого королю стало очень не по себе. Он мгновенно почувствовал себя совсем еще ребенком, застигнутым за неугодным наставнику занятием, и так растерялся, что напрочь забыл о своем королевском статусе, только удивленно смотрел на друга, как кролик на удава.

— Я... — настолько растерянный король прогнал гнев из глаз и вызвал приступ смеха у герцога. Ксаниэль очнулся и сообразил, что происходит явно что-то не то.

— Кэр! — теперь уже он гневно сверкал глазами на друга.

— Нет Ксан, сегодня я задаю вопросы и наказываю провинившихся. Ты вообще думаешь что делаешь, смотришь хоть немного дальше носа?

— Да что случилось! — Ксаниэль рухнул в ближайшее кресло. Разговор предстоял не короткий.

— Герцогиня Ориьениаль! Давно ты с ней изменяешь Эллис?

— Кэр, а ты не думаешь что это не твое дело! — резко ответил король и мысленно застонал, даже не задумываясь, почему для него так важно, чтобы герцог ни о чем не знал.

— Мое, когда это дело связано с государственной изменой, — Кэриен был серьезен как никогда, и еще более убедителен. Никаких сомнений косяк двери подпирал глава службы безопасности, и только он.

— Что?

— А ты разве не понял? Ориона метит на место Эллис, она, скорее всего, стояла за первым покушением на нее. Она же помогала магам во дворце при осуществлении последующих покушений. А уж как она потом отправляла жизнь твоей супруге, я и вовсе промолчу. Жаль только, доказательств у меня нет никаких. Твоя супруга все знал, но мне ее так и не сдала. А я сам смог ее вычислить совсем недавно, да и то до сих пор ни в чем не уверен.

Грусть в голосе Кэриена была столь искренняя и непривычна, что пробрало даже Ксаниэля. Его друг прежде никогда столь явно и обреченно не признавал своей беспомощности. Это страшило... Капельки холодного пота скатились по спине. Лишь лицо последними усилиями воли сохраняло спокойствие. Но разве это сможет обмануть проницательного главу СБ.

— Кэриен, а теперь ты мне расскажешь все и по порядку! — голос предательски дрожал. А внутри закипала злость. На себя. На друга.

— Нет Ксаниэль, сначала ты мне расскажешь все и по порядку.

— Но что Кэр, я честно не понимаю, причем тут Ориона, они хорошо ладили с Эллис, и она последнее время только и делала, что защищала Эллис.

На эти слова Кэриен хмыкнул настолько снисходительно, что Ксаниэль вновь почувствовал себя несмышленышем, и это злило еще больше.

— Как давно вы любовники?

— Были десять лет, пока не появилась Эллис.

— О Боже, — простонал Кэриен, — гнать меня взашей надо из службы безопасности, какой я глава, если у себя под носом такое пропускаю. Ладно. Потом?

— Только когда уже Эллис уехала, один раз. Я сначала салон герцогини решил посетить, развеяться, после того малого совета. Потом не до нее было с этой учебой, пока не узнал где Эллис и не догадался, что с ней происходит.

— И догадался ты не сам, — Кэриен не спрашивал, Кэриен констатировал свершившийся факт. — Расскажи, когда у тебя возникла первая мысль посетить салон?

— Когда шел к южной террасе, со свитой...

— И кто-то в этой свите упомянул салон, и поэтому ты решил туда пойти, — и опять ни одной вопросительной интонации. Ксаниэлю очень захотелось чего-нибудь выпить покрепче.

— Да, мне захотелось развеяться.

— А во время салона, герцогиня хоть что-то говорила про Эллис, было что-то заставившее тебя усомниться в своей супруге?

— Нет, но там одна девушка пересказывала подругам какой-то любовный роман...

— Где героиня наверняка изменила мужу с драконом, но скрыла беременность, отказалась от ребенка и осталась с супругом ради его высокого статуса и только.

— Откуда знаешь?

— Читал, совсем недавно, книга вышла под псевдонимом, настоящего автора так и не нашли. И Эллис тоже читала, и обсуждала с фрейлинами, — закончил герцог, уже бурча себе под нос. Мыслей в голове было много, слишком много для адекватного анализа. Впрочем, ответы короля лишь подтвердили теорию герцога. Можно и дальше углубляться в детали, но, похоже, он и так их знает ничуть не хуже друга.

— Знаешь Кэриен, — разрывающая голос боль, бесцеремонно вырвала главу службы безопасности из его размышлений. — Это очень больно, когда понимаешь, что любимая женщина не просто изменила, но и в тайне выносила и родила плод этой измены. А теперь вот и вовсе сбежала. Любила ли она вообще меня хоть капельку. Корона ведь куда важнее всяких там чувств.

— Больно, — согласился Кэриен, — только ей было во стократ больнее. Она мать и она добровольно отказалась от ребенка, ради тебя дурня, чтобы тебе больно не было, потому, что любила тебя. А ей про этого ребенка еще и напоминали постоянно. И ты теперь в благодарность сомневаешься. Хорошо, что Эллис нас не слышит...

— Но... Кэр, она же была счастлива, смеялась, веселилась, я ее грустной или встревоженной видел только из-за проблем с академией или еще чего-нибудь из проектов.

— А я видел, не раз... В малой гостиной, с остывшим глинтвейном в ледяных руках и сухими слезами на глазах.

Кэриен оторвался от стены, обреченно заломил руки и, не выдержав, заходил по комнате. Ксаниэль не должен был видеть его глаз.

— Она хотела, чтобы ты был счастлив, она по крупицам вырывала свое счастье вопреки всему, не играла, а действительно ловила каждый момент радости, ради тебя. Она знала о том, кто за этим стоит, но так и не сказала мне. Считала, что так искупает вину перед тобой, что так правильно, что она заслужила это.

— Я убью Ориону собственными руками, — злость на себя, на Эллис, на друга, а теперь еще и на герцогиню Орьениаль достигла предела. Ксаниэль резко подскочил из кресла, едва не опрокинув его.

— Не спеши, Ксан, — герцог мгновенно оказался рядом. Его рука опустилась на королевское плечо и крепко его сжала, отрезвляя, прогоняя из глаз безумие. — У Эллис есть свои планы на нее. То что она покорно все терпела отнюдь не означает, что возмездие она оставит Первым. Она женщина и лучше нас с тобой знает, как сделать еще больнее другой женщине. Ее план уже работает.

— Ты о чем Кэр?

— Всему есть границы и вечно терпеть боль никто не будет. Прости, большего сказать не могу. Но вот с герцогиней Орьениаль теперь все окончательно понятно. Как и понятно то, почему ты горящий желанием встретиться и понять свою супругу вдруг столь страстно захотел ее подчинить.

— Что? — такого поворота в разговоре король, все еще стоящий столбом посреди комнаты, не ожидал.

— Магия, очень древня и почти забытая, к ней нужен талант, и только он. Один человек в каждом поколении, чаще всего совсем не маг. Сила есть, но для обучения классической магии ее недостаточно. Впрочем, сильный классический маг тоже может развить часть таких способностей. Но для этого надо иметь доступ к некоторым очень бережно хранимым секретам.

— Кэр, ты вокруг да около не ходи, что за талант?

— Ориона заставляет всех не воспринимать ее всерьез, так же как и я, только я сильный маг этому научившийся, а она именно талант. Она может заставить людей произнести нужные ей слова в нужное время, она может усилить любую мысль имеющуюся в голове человека. Да и так, она наверняка умеет искусно манипулировать людьми. Если нет мысли, она ее спровоцирует словами. Представь, служба безопасности вообще никогда не брала ее в расчет, кроме общего наблюдения никому и в голову не приходило копнуть глубже. А глубоко в разное время, так или иначе, копали под всех аристократов, даже когда и видимых причин не наблюдалось. Наставник ее бы вычислил, а вот я не смог. Эллис кстати тоже как-то смогла, не иначе как через женскую интуицию. Ибо магия эта никак не проявляется, соответственно ни амулетами, ни даже самим магами не определяется. Прогорают такие люди только на одном, когда пытаются внушить человеку что-то, по его мнению, совершенно неприемлемое или идущее вразрез с его глубинными убеждениями. Тебе, например, бесполезно внушать, что королева дура, не поверишь, а вот в то, что предала тебя, пожалуйста.

— А как ты узнал к кому я направляюсь?

— Твое посещение салона пробудило мою интуицию. Почувствовал что, что-то не чисто, но сотрудники продолжали наблюдать за ней спустя рукава, тогда я и стал догадываться про магию. А после возвращения с севера выставил специально подготовленных людей. Они-то о ее приглашении и передали.

— И что мне теперь делать?

— Теперь нам надо придумать, как не спугнуть Ориону — она не должна догадаться, что нам что-то известно. А значит, встречаться вам, двоим категорически нельзя. И у этого должны быть весомые и благовидные предлоги. Сейчас поедешь в академию и пробудешь там до глубокой ночи. Ректору весточку я передам, он и причину придумает, и так тебя загрузит, что тебе при всем желании не до Орионы будет. А может, сообразит, как защитить тебя от внушения, что сделать, чтобы при встрече ты все-таки не выдал свои знания.

Глава девятая. По ту сторону.

Тишина и покой. Почти забвение... Уютный кокон мягкой темноты. Лишь стол смотрителя неизменно ярко освещен, да шуршат перекладываемые из одной стопки в другую листы. Несколько прикосновений к ветхой бумаге, немного магии, обновить давние защитные структуры, пара капель средства лично разработанного друидом, и еще лет сто можно не беспокоиться о сохранности древних бумаг. Нежное, почти любящее поглаживание очередного документа, и непривычная тоска в глазах. Он, уже столько проживший в этом мире, скучал. Подобных казусов с почтенным друидом не случалось последнюю пару веков точно, а может и дольше. Затевая все это, он даже подумать не мог, что способен столь прикипеть сердцем к сереброволосой иномирянке. Теперь же он тосковал, не из-за полугодового отсутствия королевы, что полгода по сравнению с парой тысяч лет — крупинка в безбрежном океане времени. Нет, он просто знал, что тогда накануне церемонии они виделись в последний раз. В последний раз к нему пришла в поисках совета и отцовской любви девушка с короной на челе и неподъемным грузом на плечах. Та же что вернется из этого путешествия, будет другой. Какой он не знал, лишь догадывался, слушая обращенный к ней зов мира. "Все что не делается, к лучшему", — любила подбадривать себя Эллис, и сейчас как никогда Дэриэн желал верить в это всем сердцем, жаль, что не получалось.

Дверь приоткрылась бесшумно, плавно, украдкой. Ее величество тоже любила, как бы просачиваться в библиотеку, особенно когда на ее душе скребли кошки. Но на сей раз на пороге библиотеки стоял герцог Каэрсанит, слишком растерянный и неуверенный внешне, чтобы это хоть сколько-то соответствовало действительности.

— Ваше высочество, что привело вас в мою обитель? — спросил Дэриэн, не прерывая своей кропотливой работы.

— Если бы я знал! — почти искренне — этому молодому и весьма талантливому человеку, все же еще было над чем поработать, на взгляд старого друида.

— Ну, так в библиотеку и приходят обычно, чтобы что-то узнать, — немного поддержки в голосе и приглашение присесть, для более вдумчивого и продолжительного разговора.

— Пожалуй, осталось понять что именно.

Кэриен, наконец, преодолел расстояние до стола, и опустился в одно из кресел стоящих подле. Хранитель все это время продолжавший работу, столкнулся с особо изветшавшим документом, ему пришлось поколдовать чуть больше и куда сосредоточеннее. Тишина мягким покрывалом вновь укрыла библиотеку.

— Осталось лишь озвучить те вопросы, что привели вас герцог, — нарушил уже затянувшееся молчание друид, едва с работой было покончено.

— Я беспокоюсь за короля и королеву, и не уверен как стоит поступить.

— Но пока вы шли верной дорогой, разве что-то изменилось? — старый хранить оторвал свой взгляд от рук продолжавших сосредоточенно перебирать документы, и пристально посмотрел на Кэриена. За внешней неуверенностью и даже легкой нервностью скрывалось холодное спокойствие и знание. Не за теми ответами, не на эти вопросы пришел сюда герцог, но тщательно запрятанное в глубины сознания не так-то просто извлечь на свет, особенно перед тем, перед кем так и не смог проникнуться доверием.

— И да, и нет, не знаю. Если бы знал, этой проблемы не возникло бы.

— Зато возникла бы другая, — Дэриен не удержался, самую малость, но подтолкнул мысли в нужном ему направлении.

— Что делать с герцогиней Ориенталь?

— А разве королева не позаботилась о ней? — а в интонациях голоса все тот же подтекст, не о том ты спрашиваешь, ваше высочество.

— Да, но теперь об этом знает его величество...

— Но вы спрятали его в академии.

— Надолго ли?! Ему придется вернуться, прежде чем ее величество закончит, и у него нет никакой защиты.

— Пока нет, верти в маркиза, верти в себя и верти в Эллис.

— Дэриэн почему вы позволили ей заниматься этим чертовым самоистязанием? — наконец, вот он вопрос из тех что уже ближе к истине и желаниям спрашивающего.

— Потому что это был ее путь герцог, ее и этого мира, — очень искренне ответил друид и с той болью и тоской, что он так и не смог усмирить.

— А может просто забавы скучающих долгожителей? — герцог Каэрсанит все же не удержался и задал терзающий его душу вопрос, и это порадовало почтенного хранителя и долгожителя, а вот над его собственным ответом пусть юноша поломает немного голову. Дэриэн знал, что тот поймет, не сейчас, возможно гораздо позже, но поймет и обязательно сделает то, что должен.

— Забавы скучающих долгожителей уже давно надоели этому миру.

— Но где перемены? Почему нам все так же не дают спокойно жить, почему влекомые вашими играми уходят лучшие?

— Ее величество еще вернется. А ваш наставник просто испугался.

Дилижанс трясло. Саэль не спасали даже подушки, по статусу положенные дворянке, но ели-ели вытребованные в компании. В ход пошли и демонстративное падение в обморок и угрозы от свирепой наемницы. Крохотная кабинка, выделенная для них, тоже была больше видимостью, отделяя высокородную особу от остальных пассажиров дилижанса лишь тоненьким куском неопределенно темной материи. От звуков, ведущихся за ней примитивных разговоров, это не спасало, но хотя бы давало возможность не видеть убожество человеческих лиц.

Обложившись подушками в самом уголке, Саэль в отчаянии рассматривала в маленькую шелку окна, пробегавшие мимо пейзажи, и проклинала местную дорогу.

Поначалу путь от Каэрсы был дивно хорош: ровный, мощеный широкими каменными плитами — как-никак один из королевских трактов. Но такое счастье продлилось недолго, стоило только свернуть к драконьему хребту, как ситуация разительно переменилась. Тут явно строили люди, да еще и не лучшие представители этого племени. Только они могли уложить хорошие ровные каменные плиты так, что на внешне, казалось бы, ровной и хорошей дороге так немилосердно трясло. Саэль только и оставалось, что считать в уме количество полученных синяков.

Она давно перестала быть наемницей. Ничуть об этом не жалела. Радовалась, оставив ненавистную жизнь в прошлом. Ей тяжело далось еще первое решение — похитить брата. Тогда она долго готовила себя к тяготам скрытного пути. Впрочем, ради великой цели можно потерпеть и не такое. Только вот сейчас это у нее не получалось. Не хотела она терпеть ужасную дорогу, как-никак дворянка...

За маленьким окошком, прикрытым линялой занавеской, пробегали мимо унылые, уже зимние пейзажи. Серые облака собирались на небе, вяло переплывая с места на место, и с особой ленцой раздумывая, а стоит ли вообще утруждаться и опадать на землю дождем. Урожаи давно собраны, портить нечего, так стоит ли напрягаться. Иногда дорога заворачивала к небольшим рощицам. Но и там, на взгляд Саэль царила полнейшая тоска. Куда этим жалким островкам худосочных деревьев, сбросивших на зиму свою листву, до прекрасных аэлинских лесов, до бурного разнотравья, до ярких осенних цветов, до тысячелетних дабахов, пленяющих взор своим величием. А уж про безликие, серые и такие похожие друг на друга деревеньки, что мелькали со всех сторон дороги, Саэль даже думать не хотелось. Как можно рождаться, жить и умирать в таком убожестве, да еще и радоваться такому счастью. Она с детства едва переносила людей, презирая их за короткие жизни, наполненные тупой работой в поле, за кучу горлопанящих, вечно голодных детей. Да и чего хорошего она от них видела. Ничего...

Без роду, без племени, квартеронка, сирота... Ей было две дороги: в город в бордель, привлекать своей нелюдской красотой тупых мужланов, или в наемницы, если найдется наставник. Он и нашелся. Но за возможность когда-нибудь обрести свободу и независимость, опять пришлось расплачиваться своим телом. Впрочем, как наемник он был хорош и учил ее на совесть. Вот только радость от успеха ученицы оказалась смертельной. Вспоминать смерть учителя от собственной руки, пусть и в почти честном поединке, девушке не хотелось. Прежде она убивала только в горячке боя, там ты не один, там нет времени думать, там идешь вперед и только вперед. А вот наставник... Неприятные воспоминания...

Теперь же Саэль еще больше не хотелось возвращаться к людям, вновь бесконечно ездить от одной деревни к другой, в надежде подвязаться на мелкую работенку, постоянно видеть вокруг себя обилие некрасивых лиц и фигур. Она не должна допустить этого, ни за что. Она сможет вернуться к эльфам победительницей, истинной правительницей. Она подарит им давно забытое за напускным величие. У нее есть ее долг, и она возьмет его на свои плечи ради брата, ради дедушки. Отцеубийца недостоин, сидеть на троне, недостоин, быть владыкой. Она куда лучше и куда способнее, она будет продолжательницей дел своего великого деда, сильнейшего и лучшего из эльфийских правителей за последние тысячелетия. Она читала его дневники, его мысли о долге, правлении, государстве и его развитии. При ее деде эльфы процветали, играли ключевые роли на межрасовой арене отношений. А что сейчас, до чего довел их нынешний правитель. Заправляет всем какая-то человеческая королева, властолюбивая самодурка, и всех темных в прихвостни собрала, а перворожденные остались далеко в стороне.

Повозку тряхнуло так, что у Саэль зубы клацкнули. А сопровождающему ее наемнику хоть бы что, глаза прикрыл, как это водится у их братии и спит себе, и плевать ему на колдобины и неровности дороги, а ведь даже подушек у него нет.

Квартеронка опять задумалась. На этот раз о сопровождающем ее наемнике, или все-таки наемнице, в последнее время слишком сильные сомнения одолевали ее. Не может парень так хорошо играть роль девушки. Хотя сначала то, что он парень и сомнений не вызывало: далеко не идеальное лицо, широкие плечи, узкие бедра, размашистая походка и резковатые прерывистые движения. А уж, сколько гордости и значимости в его стати, ни одна девушка так не может. Но теперь, когда наемник, затеяв эти игры с переодеваниями, превратился в наемницу... И плечи вроде как уже стали, и грудь ощущается хоть и не большая, и бедра на загляденье любого мужчины, и походка, и движения плавнее стали, хоть и все равно наемничьи. А лицо, сейчас особенно хорошо видно, что лицо-то женское, не эльфйская кровь делает мужское более женственным, нет, эльфийской кровью тут и не пахнет почти — обыкновенное женское лицо и далеко не самое красивое. Вот и попробуй, пойми кто это, девушка претворявшаяся парнем, или все-таки парень претворяющийся девушкой.

В углу завозились дети, оживленно о чем-то перешептывающиеся. Саэль едва сдержалась, чтобы не цыкнуть на них, требуя и без того невозможную в этих условиях тишину. Маленький голодранец-воришка ей тоже не нравился, не та это компания для будущего владыки, но ее мнение, конечно же, никого в этой крохотной кабинке не интересовало. Пока...

Станция, она же постоялый двор и трактир, выглядела точно так же как и добрая сотня прочих станций раскиданных по всему герцогству на расстоянии дневного пути дилижанса друг от друга. Крепкое здание с выложенным из камня первым этажом и еще двумя деревянными сверху. Несмотря на простоту, толковому путнику они внушали уважение. Над входом покачивалась на ветру вывеска — деревянная дощечка со стертыми ветрами и дождями буквами, так что и не прочитать название уже стало. А обновлять никто и не думал, тут не столица, чтобы мудреным названием постояльцев привлекать. Почти сразу за станцией от тракта ответвлялась небольшая дорога, петляющая среди ближайших деревень этого края. Утром это дорога часто бывала полна спешащих на дилижанс людей, или подвод с товарами для гостеприимного хозяина таверны. В самую пору после сбора урожая тут даже небольшой рынок во дворе организовывали. Всего-то день пути до южной звезды, как ласково именовали в этих краях Каэрсу. Сама станция жила в основном с останавливающихся здесь почти каждую ночь дилижансов, да редких одиночных путников, что порой забредали в эти края.

Эллис ловко выскочила из их персональной двери, и, как и подобает прислуге-охранице, помогла спуститься всем остальным. Саэль вела себя спокойно, как положенно дворянке, только на лице у нее так и сквозило неприкрытым высокомерием выбравшейся за порог дома провинциалки.

Станция Эллис понравилась сразу, в отличие от Саэль незаметно морщащей свой носик — что ей добротно сложенное жилище после великолепия эльфийских дворцов.

Едальный зал таверны встретил их пустотой и ароматами готовящейся еды, разносимыми с кухни. Лишь одинокий путник сидел в дальнем темном углу залы, так что сразу не заметишь. Его и увидели только сама Эллис первым делом привыкшая осматривать подобные неприметные места и Саэль — некоторые наемничьи привычки даже в эльфийских дворцах не растратившая, а скорее усилившая.

Но Саэль не только заметила лениво пьющего пиво человека, она еще и узнала его. Лишь на мгновение переменилось ее лицо, едва различимой тенью скользнули по нему сначала узнавание, а потом недовольство, почти граничащее с яростью и страхом. Никто за толкотней и шумом свойственным любой людской толпе не заметил это, только Эллис внимательно смотрящая на госпожу. Та не растерялась, быстро взяв себя в руки, довольная тем, что никто ничего не видел, она махнула своей аристократической ручкой, и Эллис сделав подобострастное лицо, отправилась требовать с хозяина приличных комнат.

Торговаться с хозяином наемнице было весело, таких шутников как он в любом мире поискать нужно. А когда занятая позиция позволяет наблюдать еще и за таинственным незнакомцем... Хотя для Эллис он таковым уже не являлся, внимательно приглядевшись, она узнала путника — одного из приятелей-наемников Розалии, который в том числе еще и на благо королевства трудился, донося о бедах и несправедливостях встреченных им на пути. Наемник был уже в возрасте, да еще и из чистокровных людей, но вполне еще хорош собой и наверняка даже не думающий уходить на покой. Такие ремесло не бросают пока меч в руках удержать способны.

Сейчас этот наемник не менее скрытно и внимательно наблюдал за графиней, в которой, похоже, узнал бывшую наемницу Саэль. Только в отличие от квартеронки это узнавание не принесло ему ни страха, ни беспокойства, лишь ухмылка устроилась на его устах. Какая-то история в прошлом явно связывала этих двоих и Эллис теперь раздумывала, что со всем этим делать, и стоит ли ввязываться в темные истории минувшего. С другой стороны узнать что-нибудь о прошлом спутницы, лишним никогда не будет. Чем больше они были вместе, тем очевиднее становилось, зачем хранительница рекомендовала ей совместное путешествие. Квартеронка оказалась интересной личностью с интересными взглядами на жизнь.

Саэль осторожно прикрыла дверь, и вздохнула с облегчением. Плотно покушавших детей сон сморил мгновенно, а Лис, единственный могущий воспрепятствовать ее планам, еще рассиживался внизу. Наверняка поцеживая не первую и не последнюю кружечку эля. И если Патрен все еще верен своим привычкам, она отомстит ему за все... сполна...

Несколько шагов по коридору, дверь, за которой самая удобная для побега в нештатной ситуации комната. Не заперта. Словно ее ждут. Плавный поворот недавно смазанных петель, почти беззвучно, лишь ее тонкий слух может уловить слабое поскрипывание. Шорох платья. Струганные доски за спиной. Едва-едва прикрытая дверь, ее призыв о помощи должен быть услышан.

— Заходи Саэль, — звучит насмешливый голос, с теми же самыми интонациями, как когда-то давно. — Что привело?

Она молчит, лишь зубовный скрежет, кажется, разрывает своими неприятными звуками тишину. Но она молчит, научилась молча терпеть насмешки и оскорбления в эльфийском дворце, научилась ждать, готовя ответный удар. И такая мелочь как уверенность и ехидство в голосе противника ей больше не помеха. Она спокойна. И она молчит, ибо не достоин спросивший ее ответов. А руки уже ослабляют шнуровку платья сзади, расстегивают пуговки глухого ворота, смазывают с губ помаду.

Он оборачивается, но тоже смотрит на нее спокойно, с легким выражением любопытства на лице. Наемник, который десяток лет, наемник.

— К чему этот маскарад Саэль? Кто поверит переодетой наемнице?

— Я больше не наемница Патрен, я дворянка. — Ей нравится, как звучит ее голос, и вторящие ему шаги. Надо подойти близко, очень близко, оттеснить противника от его любимой позиции у окна. Побег виновника ее ни в коей мере не устраивает. — А слово дворянки против слова наемника... А уж моей охране и вовсе ничего доказывать не надо. Ну что же ты не говоришь мне теперь, как мне будет хорошо с тобой? Чертов насильник!

Она пытается провести рукой по его лицу, уже изъеденному морщинами, ветрами и вечной дорогой. Но он перехватывает ее руку, сжимает запястье останавливая.

— Спасибо! — довольно улыбается она, ее коже для синяков много не надо.

— Я не насиловал тебя Саэль!

— Да!? И как же тогда у тебя называется, когда женщину берут против ее воли? В расплату за долги другого!

— Я пытался научить тебя любить, Саэль... — произносит он тихо, почти шепотом, с потаенной грустью и болью, которые ей не хочется слышать, в которые ей не хочется верить.

Она не слышит и она не верит больше, жизнь отучила ее верить в красивые слова. Шаги в коридоре. Рука поспешно рвет ворот блузы, обнажая съехавший корсет и грудь. Спина ощущает подоконник, теперь ему не уйти. Жаль только дверь открывается прежде, чем она успевает позвать на помощь. А на пороге естественно Лис.

— Помоги Лис! — запоздало кричит Саэль, дергаясь в крепких объятиях, но ни сдвигаясь от окна даже на малость.

— Тебе или ему? — отчего-то почти шипит в ответ наемник, очень быстро, почти стремительно преодолевая путь от двери к окну.

Саэль и опомниться не успела, как ее охранница одной рукой подхватив за талию, а другой крепко зажав рот, почти с легкостью потащила ее из комнаты. Это было неправильно.

— Подожди здесь, пожалуйста, — бросил Лис через плечо наемнику, к еще большему удивлению Саэль. А следом они оказались в пустом коридоре. Она от удивления и неправильности происходящего даже сопротивляться не подумала. И спустя пару мгновений странный наемник или наемница Лис уже заталкивал ее в комнату.

— Чем ты думаешь Саэль! — прошипел Лис, едва за ними плотно закрылась дверь. — Нам нельзя привлекать внимания, никакого, совсем, особенно во имя призраков прошлого! Поэтому прошу тебя, ради твоего племянника сиди здесь тихо и ничего, ничего не предпринимай больше! Я сама разберусь с твоим визави. Но больше глупостей мне не надо!

И не дав ничего ответить в свое оправдание, Лис вылетел за дверь, заперев ее на ключ и, кажется, что-то магическое.

Эллис злилась. Злилась на так неудачно подвернувшегося наемника. Злилась на Саэль. Что даже не подумала сдерживать свои порывы мести. Злилась на себя, что так долго рассиживала внизу и не сразу проконтролировала квартеронку. Слава Первым и всем прочим богам, что она успела перехватить Саэль прежде, чем та доиграла свой спектакль.

Наемник ждал ее как ни в чем не бывало, продолжая торчать у стратегически важного окна. А в ногах скрытых кроватью наверняка и все его вещи лежали. Готов уйти в любой момент.

— Извини за Саэль, тебя Патрен зовут ведь?

— Да, — подтвердил наемник, сумев вложить в короткое слово еще и вопросительные интонации, относительно личности собеседника.

— Лис, наемница, — незамедлительно ответила Эллис, привалившись к стене у двери.

— Охраница?

— Не Саэль. Просто за компанию вытаскиваю ее из неприятностей, теперь уж думаю, что зря. Насколько можно рассчитывать на твое молчание?

— День, пока доберусь до Каэрсы, если там будут искать... Если нет, то трепаться так просто не буду.

— Честно, — хмыкнула Эллис задумавшись. В Каэрсе их пока искать не могли, но это пока, а завтра вести и туда могут долететь, да и еще одна личность крутилась, как себя поведет...

— Какой есть.

— Розалия сетовала, — явно неожиданно для наемника начала девушка, — что ты давненько к ней не заглядывал, все только весточки шлешь, а там в столице кто-то по тебе тоскует.

— Хм, а пойдемка вниз, по кружечке пропустим, а то стоим тут как не родные.

Эллис довольно улыбнулась про себя, и первой выскользнула за дверь, обозначая степень своего доверия наемнику.

Саэль брошенной куклой лежала на кровати. Помятый наряд, сбившиеся волосы, пустой взгляд в никуда. Весь ее вид должен был вызывать жалость, желание утешить. Вот только у отчаявшегося человека не может быть столь напряжено тело, да и уши разве что не шевелились, собирая информацию об окружающем мире.

Эллис закрыла дверь изнутри. Стульев в комнате не было, а садиться на кровать... не тот разговор она планировал вести. Обойдется бедняжка Саэль и без ее утешений, да поглаживаний по спинке. Девушка опустилась на порожек, прислонившись спиной к двери.

— Молчание Патрена мне обошлось дорого, — равнодушным голосом констатировала Эллис, разрывая вязкую тишину комнаты. Саэль молчала, все еще надеясь на развитие разговора по своему сценарию. Молчала долго.

— Он не стоит того, — не удержалась квартеронка, и словно прорвав плотину, заговорила сбивчиво, быстро, будто бы боясь не успеть выговорится: — Почему ты не позволила мне вывести его из игры? Даже если бы мы сделали вид что не заметили друг друга, это до первого крупного города. Я в наряде дворянки, это слишком подозрительно. Патерн начал бы землю носом рыть и наверняка услышал бы про эльфов, чего бы они там не придумали. Он сдал бы нас, он и сейчас нас наверняка сдаст, получил твои деньги, да еще чужих прихватит, а все претензии: так наемник — перекупили! Лучше бы прирезала ворвавшись, он бы не ожидал, я бы помогла, замолчал бы навеки...

— Ты давно не была в этой стране, — произнесла Эллис, как только в монологе возникла пауза. — Законы поменялись. Нас бы задержали здесь, потом отправили бы под охраной в Каэрсу на разбирательство, тут всего-то день пути. А там уже и от эльфов весточка дошла бы. И если бы мы только предъявили наемнику обвинения, не покушаясь на его жизнь, нам тоже пришлось бы отправится обратно с тем же итогом.

— Не может быть! Но он же все равно нас продаст!

— Не продаст, не суди всех по себе Саэль, да и озаботилась я мерами предосторожности.

— Ты ничего не понимаешь Лис! Да и как тебе это понять, ты мужчина!

Саэль все-таки села на кровати, обратила свой осмысленный и контрастирующее острый взор на наемницу. А потом моргнула, и две блестящие дорожки прочертили свой путь по ее щекам.

— Как же я ненавижу владыку, хотя тебе-то что... Это он убил дедушку, не позволил тому вернуться к бабушке, а она зачахла, не смогла без него. Это только кажется, что люди нормально относятся к полукровкам, но если ты сирота, да еще и непонятно от какого эльфа прижитая, да еще и на руках у почти нищей после потери дочери окончательно сдавшей женщины! Мою мать, а она собрала лучшее от своих родителей, и даже тяжелая жизнь так и не смогла забрать ее красоту, односельчане просто продали в бордель. Ее увезли в вольные города, а там бордели нечета тем, что в королевстве... Бесправная рабыня, а я даже не знаю, кто был моим отцом наверняка очередной клиент из иногда удачливых наемников. А потом мне едва исполнилось десять, и меня тоже решили привлечь к работе, есть ведь и извращенцы всякие, а в вольных городах их всегда было с излишком. Она отказалась меня отдать, сопротивлялась до последнего и ее убили... случайно, хотели проучить, показать место, но вот сил не рассчитали или такое стечение обстоятельств. А я сбежала, потом, как только клиент насытился мною, убила его, не помню уж чем и сбежала. Один из наемников, встретив на улице едва ли не помирающую с голода, но гордую девчонку, пригрел ее и стал обучать своему ремеслу. Сам знаешь у полукровок две дороги либо продавать свое тело, либо воевать наравне с мужчинами. Только вот за науку он потребовал ту же плату, да еще знакомцам своим за долги меня подсовывал, как этому чертову Патерну! И ведь издевался еще, про благо для меня твердил...

Эту историю Эллис уже слышала, только с другой стороны. И совсем в другом ключе. Только вот виноватых и правых в таком деле не бывает. Один неправильно понял, а у другого не хватило опыта почувствовать, что дела не во благо, а во вред идут. Дорога в ад устлана благими намереньями, похоже в любом из миров, хоть у простого наемника, хоть у великой королевы.

Впечатленный рассказом и предупреждением Ксаниэль вот уже некоторое время безвылазно находился на территории академии. Ему выделили просторные апартаменты по соседству с ректорскими, Кэриен отобрал во дворце целую толпу слуг, надлежащих королевской персоне по этикету, да еще и гвардейца добавили, что теперь вечной тенью скользил за его величеством. Прежде герцог Каэрсанит считал достаточной ненавязчивую охрану из сотрудников своего департамента. И Ксаниэль был этому несказанно рад, их он ни разу так и не увидел, но знал что где-то в толпе студентов и преподавателей, телохранители следуют за ним, всегда готовые защитить в случае малейшей опасности. Но то были лишь временные посещения Академии, а теперь он жил в ней, и тут увы в силу вступал дворцовый этикет.

Сегодня у его величества оставалось последнее занятии — новый для него курс по истории способов магического влияния на экономику, который он решил посетить, не без наводки со стороны ректора, маркиза Нурекас. Чтобы объяснить постоянное пребывание короля в академии, его пришлось нагрузить кучей курсов, частично ускорив основную программу, частично добавив под это дело новых, на взгляд ректора интересных и полезных Ксаниэлю. И столь плотный учебный процесс даже начал нравится его величеству, еще бы замаскироваться под обыкновенного студента, и избавится от вечно маячившего позади гвардейца, очень уж студенческая вольница напоминала ему бурную на приключения и развлечения юность.

— Ваше величество, как я рад, что вы пришли! — настигло Ксаниэля у самых дверей аудитории. Но маркиза Нурекас он смог узнать лишь потому, что неплохо знал его до ректорства без белых волос, бороды и одеяний — доводилось вместе покуролесить за пределами дворца. Сейчас на привычную белизну ректора не осталось и намека.

— Ваше...

— Тш... — перебил короля Элехандро, поспешно осмотрев коридор на наличие по близости острых слухом студентов, — ваше величество, я здесь инкогнито. Так что зовите просто Нур.

В аудиторию они вошли вместе. Гвардеец привычно замер у двери, а маркиз уверенно повел Ксаниэля в первые ряды. Увы, их его величество не очень-то жаловал, особенно на новых курсах. Ощущение что вся аудитория буравит твой затылок взглядом, ничуть не способствовало хорошему усвоению материала. Но Нур был непреклонен, лишь пару раз шикнул на попытавшегося возмутиться короля. Едва они присели, как зашел преподаватель, и внутри у Ксаниэля все перевернулось. И пробежавшая по залу волна девичьих вздохов хорошего настроения ему не добавила. Руки так и зачесались, разукрасить смазливую мордашку малахитового подданного этого коварного соблазнителя. Он понимал, что это глупо, что этот конкретный дракон перед ним ничем не провинился, и все равно ничего не мог с собой поделать. Пока преподаватель не начал свой рассказ, да так что каждое слово остро отточенным гвоздем забивалось в сознание, уверенно прогоняя оттуда все лишнее. Хватило пары мгновений, и нескольких врожденных талантов и способностей дракона, чтобы вся аудитория, открыв рот, внимала лекции.

Едва преподаватель, представившийся лишь своим коротким именем Малшси, объявил об окончании занятия, Ксаниэль дернулся поскорее уйти, но опять не преуспел, насильно остановленный Нуром. И ведь не объяснить никому, откуда взялось это чертово предубеждение к драконам.

— Не спеши, у нас еще семинар, — видя недовольство на лице короля, поспешил объясниться маркиз. Ксаниэль послушно упал обратно на свой стул, пытаясь вспомнить хоть что-то о наличии семинаров по этому предмету хоть в какой-нибудь программе, но везде курс значился исключительно как лекционный, с небольшими обсуждениями по ходу самой лекции.

Тем временем комната опустела почти полностью, зато немногие оставшиеся развили бурную деятельность по перемещению учебных столов, создавая из них нечто вроде полукруга. А потом прямо посередине свободного места появилась гора подушек, и девчушка лет пятнадцати рухнула на нее, с блаженным вздохом:

— Ну наконец-то!

Ее быстро поддержала едва ли не половина оставшихся, среди которых к своему удивлению Ксаниэль узнал и того паренька, что составил компанию его супруге в путешествии к аномалии.

— Пошли! — вновь потянул его куда-то коварный дроу.

— Нур, но в программах нет семинара по этому предмету!

— Конечно его нет, но что мешает преподавателю и части студентов остаться после занятия и приятно, а главное полезно провести остаток вечера?

— Так это добровольно?

— Почти, нужна еще хорошая успеваемость и заинтересованность в предмете. Мал далеко не каждому разрешает оставаться после своих предметов.

Задать следующий вопрос Ксаниэль не успел, потому что они оказались у горы подушек, а упавшая в нее первой девчушка, едва увидев Нура тут же подскочила с места и повисла на полукровке.

— Нур! Я так рада, что ты пришел! А где твоя сестренка Лис? Еще не вернулась?

— И я рад видеть тебя Равек! Нет, увы, хотя обещала скоро быть, только вольные города навестит и к нам, так что пара-тройка месяцев и увидитесь.

Ксаниэлю отчего-то показалось, что последние слова Нур адресовал не девчонке, а ему лично словно на что-то намекая. Да и упоминание о сестре... Король точно знал, что у маркизы есть только сын, сводных братьев-сестер по отцу он тоже не припоминал. Если только речь шла о двоюродных...

Решить эту загадку он не успел, все находящиеся в аудитории расселись по группам, и их группа на горе подушек в этом плане оказалась далеко не самой причудливой. Откуда-то взялось неплохое вино.

Было уже заполночь, когда он, наконец, покину импровизированный семинар, в чем-то действительно оказавшимся семинаром, но большей частью похожий на студенческую пьянку с преподавателем. Как оказалось неприлично молодым преподавателем, по драконьим меркам еще сущим подростком.

— Ваше величество, — за первым же поворотом настиг его окрик юного мага.

Ксаниэль остановился, и кивком головы велел гвардейцу пропустить мальчишку.

— Мне нужно рассказать вам одну историю, без посторонних, — голос Олигардера прозвучал решительно и вместе с тем несмело.

Его величество печально вздохнул, и жестом отослал гвардейца подальше, не забыв про защиту от прослушивания, получившуюся легко, несмотря даже на хмельной туман, немного гуляющий по голове. С одной стороны его снедало любопытство, а с другой именно сейчас будучи в прекрасном расположении духа и даже поборов нелюбовь к драконам слушать про приключения его благоверной хотелось меньше всего.

— Я обещал ее величеству, вернее я тогда еще не знал, что она ее величество... — сбивчиво начал мальчишка. — Я обещал, что никому не расскажу услышанного. Но я потом много думал, над ее словами, над их значением, над тем, где встретил ее величество. Вы должны знать. Так правильно. Сама она вам не сможет рассказать. Ей мне-то рассказать стоило огромных сил, а может их полного отсутствия.

Ксаниэль прислонился к стене. Вступительное слово мага уже не нравилось ему до зубовного скрежета. Остро захотелось сползти по этой самой стене и, обхватив голову руками спрятаться от этого проклятого мира. Он уже догадался, о чем пойдет рассказ. Он не желал его и хотел всей душой одновременно.

— Там была сторожка. Мы чудом смогли укрыться в ней от тварей аномалии. Раненные и уставшие, — Оли не заметил, как обхватил себя руками, словно дрожа от воспоминания тех событий. — И она рассказала мне, историю как погиб Романа, как появилась та чертова аномалия шесть лет назад. Мастер похитил ее величество, чтобы активировать древний амулет Первых. Он пытался ее запугать, заставить, хотел пытать, но не успел. Танец с драконом и его магией в канун свадьбы и защитный амулет в подарок. Их связь была похожа на любовь, или была любовью, но я подозреваю, это был приворот, случайно получившийся и коснувшийся обоих. Повелитель пытался ее соблазнить до того случая, но она оставалась вам верна, ваше величество, не поддавалась ему. Пока он не спас ее, единственный оказавшийся способным найти пленницу, несмотря на все щиты мастера. Дракон убил Романа, но остался полностью без сил и они под проливным дождем пытались уйти как можно дальше от места смерти мастера, пока не набрели на ту сторожку. Там все и случилось. У них просто не было сил сопротивляться привороту. А утром она все равно вернулась к вам. Я не знаю, из-за этого ее величество сбежала из дворца... или что-то еще случилось. Я просто хочу сказать, не вините ее за те события. Иногда обстоятельства бывают выше, даже самых сильных личностей.

Глава десятая. Город Ангелов.

Грязь высыхала, все сильнее и сильнее стягивая волосы — неприятное ощущение. Эллис, пожалуй, могла бы поднапрячь память и попытаться придумать какое-нибудь не слишком затратное заклинание для очистки. Но ей совсем не хотелось раскрывать перед Саэль некоторые свои возможности. Путь близился к завершению, а значит, нападение стоило ожидать в самое ближайшее время. Поэтому королева едва ли не на каждом шагу замирала, вслушиваясь в дыхание мира, ища на своем пути не только пригодную и безопасную площадку для ночевки, но и хоть какой-то водоем. Конечно, опасно мыть голову по такой прохладе, горы-то осенью не особенно щедры на тепло. Но заклинание сушки, по крайней мере, легко выдать за действие специального амулета, который именно ее стараниями последнее время был сильно в ходу у наемников.

Небольшая площадка, заботливо огороженная с трех сторон высокими скалами, надежно защищала от вечного ветра, царящего на этих высотах. Он постоянно пел в расщелинах, порывами налетал на тропы норовя скинуть зазевавшихся путников в притаившиеся то слева, то справа обрывы. Горы не любят чужаков, особенно горы ставшие прибежищем для повелителей великой стихии. Если бы не чувство мира, обострившееся среди величия этих мест, то без проводника им ни за что не удалось бы дойти до ангелов, закружили бы их многочисленные построенные природой, а отнюдь не человеком тропы, не пустили бы непредсказуемые в своей разрушительной мощи камнепады, нанес бы снежные тучи ветер. И кружили бы в воздухе белые снежинки, и бросал бы ветер их пригоршнями в лицо, и напевали бы они свою колыбельную для уставшего путника, на дурость свою забравшегося в непроходимые драконьи горы. Но нет, они знали куда шли, их вела цель, и кровь ангелов чувствовали стихии в одном из них, а потому пропускали, не чинили препятствий сверх уже имеющегося.

Эллис облегченно улыбнулась, заприметив в дальнем конце площадки созданный самой природой душ. Небольшой ручеек с журчаньем, подыгрывающим ветру в их симфонии гор, тонкой струйкой падал в небольшую каменную чашу, переливался через ее края, и по едва приметным глазу трещинам в камне, убегал куда-то вниз с извечным спокойствием водной стихии пробивая и расширяя свой путь.

Ком из волос и ссохшейся грязи доставлял все больше и больше хлопот, но Эллис продолжала мужественно терпеть, даже в такой близости от своего спасения. Долг обязывал сначала обустроить лагерь и позаботиться о детях, которым совсем не место в горах, хотя в силу юности организма и жажды до всего нового им приходилось даже легче. Неуемная детская энергия высвобождала поражающие любого взрослого силы.

Наконец разгорелся магический костерок — один из многих заботливо закупленных еще в предгорье амулетов. Притаились в небольшом углублении мальчишки после трудного перехода все еще имеющие силы что-то столь оживленно обсуждать. Саэль смилостившись сама взялась за приготовление их ужина, позволив Эллис наконец-то вернуть себе приемлемый вид.

Наемник, сжав зубы, подставил голову под небольшую струйку воды, падающую сверху, готовясь к обжигающему холоду, но вода оказалась на удивление теплой. Да вполне прохладной, но никак не ледяной. Словно где-то там, выше, бил теплый источник, и вода постепенно остывала по мере своего спуска сквозь толщу камня.

Грязь начала отмокать. Коричневыми разводами пошла вода в чашке. Лишь ненадолго задержавшись на поверхности, спешила она скрыться дальше, перетекая через удивительно ровные, выточенные природным зодчим края.

Уже успев порядком замерзнуть, наемник все же отмыл свою стремительно отрастающую шевелюру, теперь его волосы опускались уже ниже плеч, обещая к концу пути и вовсе достигнуть лопаток. Эллис в ужасе подумала, каково бы ей пришлось возиться со своей прошлой гривой опускающейся ниже поясницы.

Наколдованное заклинание ласковым теплом взъерошило волосы, тщательно просушивая каждую волосинку, распутывая то, что не смогла распутать вода, и один к одному ровными рядами опуская их на плечи.

Наемник собрал волосы в хвост заранее приготовленной лентой и не смог сдержать счастливого вздоха облегчения. Саэль невольно, поворотом головы отозвалась на звук, и на мгновение оторванный от булькающей в котелке похлебки взгляд, так и не опустился вновь. Золотая желтизна пятнами исчезала с волос, сменяясь серебром, роскошным серебром коим могло похвастаться единственное существо в этом мире — человеческая королева. Заметив, что Лис, нет, теперь уж Эллис поворачивается к ней, квартеронка поспешно уткнулась в котелок, боясь выдать глазами свое удивление, изумление и знание.

— Я пойду, осмотрюсь, подумаю, куда и как нам идти завтра, — сказала королева, развернувшись к тропке, по которой они пришли сюда.

Саэль буркнула что-то невразумительное в ответ, так и не подняв взора.

"Какая же я дура, — нескончаемым потоком понеслись мысли в ее голове, — я должна была догадаться значительно раньше. Разве хранительница и принцесса могли так безоговорочно доверять и выполнять просьбы какого-то наемника. А их общение одними глазами и только понятными им намеками, просьбы передать приветы.... Разве мог простой наемник столько знать о том, каково это править, что такое долг, и многое другое. А ведь эта человеческая королева едва не пошатнула мои убеждения. Но о чем она думала?! зачем так поступала?! И как я могла хотя бы на мгновение поверить в ее речи?! Успешные, уверенные в себе и своем деле правители не сбегают из дворца, не оставляют свой народ на произвол гулящего супруга. Королева... Я ведь знала, слышала о том, что ее величество отправилось в весьма сомнительного свойства путешествие по королевству. Да, как легко обмануть всех и вся едва поменяв цвет волос, особенно если он такой уникальный, особенно когда тебя только и зовут сереброволосой и другой даже представить не в силах. И как же мне повезло, что мы набрели на этот интересный ручеек". Саэль прислушалась к себе, поначалу ей показалось, что с водой все в порядке. Она даже успела удивиться, отчего наверняка сильная магическая краска не слезла с волос ранее, ведь Эллис неоднократно мыла голову, в том числе и при ней. Но потом где-то на грани сознания и чувств пришло едва уловимое ощущение, от воды все-таки повеяло магией, наверняка особенной, то ли берущей свои истоки в той злосчастной аномалии в коей погиб отец ее брата, то ли в причудливом преломлении сосредоточия сил прекрасного королевства Тшеалос. Магии, которая стремиться разрушить любую другую.

Квартеронка сняла уже готовое варево с огня, бросила взгляд, в сторону все-таки притомившихся малышей, и осторожно поднялась на ноги.

— Я за Лисом. Еда готова, только нам не забудьте хоть чуть-чуть оставить, а то я знаю вас проглотов, — криво улыбнулась девушка, заприметив рядом с вещами королевы ее сабли. Подхватив свой клинок Саэль предвкушающее двинулась на тропу. Через показавшееся бесчисленным количество поворотов дорога вывела ее к небольшому плато, острым когтем пропарывающему воздух над ужасной в своей мерзости долиной Араша, старом неизлечимом напоминании великой войны магов. Эллис стаяла на самом краю выступа. Как всегда обманчиво расслабленная, казалось бы, совершенно безоружная, потухшим огнем серых глаз смотрящая в бесконечную даль. Она словно приглашала к их последнему танцу, не тому что рождало причудливое переплетение слов всю их прежнюю дорогу — новому. Танцу клинков и тела. Саэль стряхнула с себя оцепенение, старательно погнала прочь всплывающий из самой бездны иррациональный страх перед этой необычной человечкой. Мягкие неслышимые шаги, даже воздух не дрожит вслед за ее движениями, что-что, а подкрадываться совершенно бесшумно ничем не выдав себя, она умела в совершенстве. И все же меч нервно подрагивал в ее руке, отнюдь не от страстного предвкушения.

Королева статуей замерла в полушаге от пропасти. Горы ее извечная любовь с утроба матери, и окончательно исчезнувший после обращения страх. Так и хотелось раскинуть пошире руки, совсем чуть-чуть наклонить корпус вперед и отдаться на волю свободного полета, упасть в объятия любимого ветра, неизменным уютным коконом завихряющегося вокруг нее. Серебристый волос, наполовину выбившись из хвоста, трепетал перед ее глазами. Серебристый... Такой привычный, такой родной, как же она успела за это время соскучится по нему. Королева... Сереброволосая королева... Куда же завела тебя твоя дорога, что рассказал выбранный из сотен пересечений путь?

Солнечная улыбка играла на ее устах, отражая лучи давно скрывшегося за нагромождениями скал солнца. Немилосердно сгущались сумерки в горах, выползали из глубоких расщелин тени, покрывая все новые и новые пространства. Лишь непозволительно светло было на ее душе, словно в контрасте с подступающей ночью. Осталось чуть-чуть, пара последних кусочков и мозаика сложиться, получат ответы последние из незаданных вопросов. Она вернется по-настоящему сильной, каждым кусочком своей души осознавшая, что такое долг и в чем же он вечно ускользающий смысл жизни. Она вернется настоящей королевой, той которой должна была стать куда раньше — ведь только настоящей женщине под силу сделать мир лучше, кто кроме матери справиться с этой ролью?

Эллис предавалась своим счастливым, впервые по-настоящему счастливым за последнее время мыслям, но даже это не помешало ей почувствовать как осторожно, мастерски, совсем неслышимо подкрадывается к ней спутница. Вот только внутренняя гармония дарила непередаваемо четкое ощущение окружающего мира. Даже маленький паучок сейчас не смог бы подобраться к девушке незамеченным. А уж ожидаемая гостья, и вовсе могла не стараться скрыть свое приближение.

Королева не шевелилась, не оборачивалась, все также устремив свой взор в бесконечную даль высокогорной равнины, еще одного ужасно мерзкого пятна на теле мира. Она позволит застать себя врасплох, позволит приставить остро отточенный клинок к телу, балансирующему на самом краю. Рискованно, слишком рискованно. Могло бы быть... Для любого... Но не для нее.... А она, она всего лишь должна сыграть свою роль, позволить свершиться этой маленькой дружественной пьесе, пусть и показанной всего лишь одному зрителю — горному Каймару, скрывающемуся пятью метрами выше.

Это произошло одновременно, две женщины такие похожие и такие разные, наконец сорвавшие со своих лиц маски, сделали каждая одно единственное безукоризненное выверенное движение. Взлетел клинок в руках одной, крутанулась на пятках другая, желая лицезреть противницу. Остро отточенный кончик меча как сквозь масло прошил легкую одежду, но встретил сопротивление последней защиты, и замер послушный воле хозяйки. Еще совсем чуть-чуть, сущая капелька добавленной силы и даже материал дроу не спасет плоть от смертоносного металла. Но спешить совсем не хочется, да опасно, да слишком рискованно, но ей нужно доказать свою правоту, победить не только в поединке плоти, но и раздавить душу, восстановить пошатнувшуюся уверенность в себе.

Она замерла натянутая как струна, шаг назад и смерть, шаг вперед и тоже смерть, но так только кажется. Сбросить напряжение последнего движения, незаметно для стороннего наблюдателя расслабить каждую клеточку тела, сделав его текучим как вода, и напитаться мощью родной стихии. Лишь постепенно сереющие глаза непрозрачны для обращенного в самую глубину, в самую суть взора, а вот она с непривычной легкостью читает чужую душу, даже не подозревающую об этом. Эллис моргнула, наполняя глаза недоуменным любопытством, сейчас не время столь явно демонстрировать свое превосходство. Острота клинка направленного прямо в сердце ощущается почти физически, еще пара мгновений и первые капельки крови покатятся вниз, просачиваясь между телом и одеянием.

— Прости сбежавшая от своего долга королева, но такого свидетеля как ты, а в будущем и возможного противника величия эльфийской расы, я за своей спиной не оставлю, — наконец разорвал напряженное молчание самую малость дрогнувший голос Саэль. Неприятно смотреть в глаза и не видеть там ничего сверх того, что позволяет тебе узреть их хозяин. Кажется, что противница лишь удивленна, что она не ожидала такого поворота, но это лишь видимость, видимость опасных серых глаз, так похожих на расплавленное серебро. Молчание в ответ. Обидно, ей хотелось диалога, ей хотелось доказать свою правоту, но говорить с самой собой и давать шанс на контратаку, нет, Саэль не настолько глупа — больше медлить нельзя. — Прощай оступившаяся!

Нервные импульсы только кинулись передать приказ руке, как Эллис стремительно плавным движением прогнувшись назад, привычно зажатым в левой руке таким родным эльфийским кинжалом резко отвела в сторону уже поддавшийся вперед меч. Тело, дойдя до предела спружинило, спеша вернуться в более устойчивое состояние. И правая рука взмыла вперед, выпустив из наручней клинок. Его длины как раз хватило пробить сердце, но врага ли...? Странно... Непонятно... Жалко... И ощущение правильности, ласковым шепотом звучащее в голове.

— Так будет лучше, — едва раскрывшись шепнули уста, вслед за легким шорохом упавшего к ногам тела, — спи спокойно Саэль...

В непривычно серых одеждах, сливающихся своим цветом с камнями, стояла среди высоких скал женщина. "Жаль" пронеслось у нее в голове, когда далеко внизу находящаяся на самом краю выступа фигурка ловко отведя меч, коснулась рукой другого смутно очерченной во мраке подступающей ночи силуэта, что мгновение спустя уже опускался к ее ногам.

Аста была занята, слишком сильно занята своей главной игрой, что родилась из причудливой смеси побед и поражений в, казалось бы, не связанных между собой интригах. И, к сожалению, она не имела возможности тщательно приглядывать за тем, как развивалась у эльфов еще одна ее немаловажная партия. На эту игру она тоже потратила немало сил: непросто свести ясновидящую с ангелом в его истиной ипостаси, еще не проще вмещаться в основы самого бытия, дать женщине не только способность родить, но и способность сделать это от генетически несовместимого существа. Кровь первых, что текла в ее жилах и семь тысяч лет позволяли и не такое... Но все это давалось слишком тяжело и стоило слишком дорого, чтобы просто полюбоваться результатами своего труда и отпустить на волю. Хоть это и был первый из задуманных экспериментов, именно этот опыт позволил ей сохранить все три энергоструктуры у следующего, рожденного под ее присмотром ребенка. И бессмертная очень жалела, что дети оказались однополыми...

Все шло по заранее прочерченной дорожке. Устранение Владыкой сестры кажущейся ему опасной, нацеливание квартеронки на тщательную подготовку побега, и его успешная реализация. Ничто не могло помешать.... И все же Саэль и Мириалиреаль, оставшись без присмотра, смогли испортить ее игру, одна сбежала недостаточно хорошо, а второй смог быстро и эффективно почти разделаться с беглянкой, явно не без помощи со стороны. Аста негодовала из-за собственной беспечности. Квартеронка сама того не ведая должна была привести ребенка к ней, под тщательным присмотром взрастить из него самое необычное существо в этом мире. Но, увы, на пути Асты стал неизвестный, и очень уж удачно и вовремя появившаяся сереброволосая королева. В голову долгожительницы даже закралась мысль, а не знает ли человечка куда больше положенного? Но нет, здраво рассудив, она решила, что нет. Да и проигранная битва не означает проигранную войну... У ангелов воздействовать на малыша будет куда сложнее, но и там есть у нее свои марионетки, стоит лишь предельно осторожно подергать за хрупкие ниточки.

Серая фигура исчезла так же быстро, как и появилась, ничем не выдав своего присутствия двум существам что-то оживленно выясняющим все там же на краю скалы. Она не желала надолго отвлекаться от своей главной игры, ее ни за что не должна была постигнуть судьба предыдущей. А ведь сейчас она играла не просто против всех, а против почти равного, против сапфирового дракона, на очень многое способного ради своего сына.

Все причудливее и причудливее переплетались нити паутины, грандиознейшей из игр затеянной в этом мире, и неустанно следовали своей судьбе вовлеченные в интригу существа, даже не подозревая о своей участи. Мир стелил перед ними дороги, уводя их вперед к судьбоносному для него пересечению всех дорог.

Она опять стояла лицом к обрыву, устремив свой взгляд в далекую даль, пронзая насквозь перекрывшие обзор горы; не замечая почти наступившей ночи, и первых звезд, что загорелись над головой; не обращая внимания на ту, что лежала на камнях совсем рядом, так словно прилегла сморенная усталостью на пару минут, и спутница лишь охраняет ее сон. Шраж осторожно приблизился к девушке, намеренно не скрывая своих шагов, но королева так и не обернулась, оставаясь недвижимой статуей.

— Ты ведь могла просто оглушить, — вместо приветствия кивнул парень, на труп, лежащий у ног Эллис, будто та имела глаза на спине. Ночь окончательно скрыла признаки смерти, а ярко алая кровь уже покинув тело, просачивалась сквозь камень, куда-то вниз, к одной ей ведомой цели.

— И что дальше? — равнодушно обронила Эллис, наконец, обернувшись. Безразличный взгляд со скрывающейся где-то в глубине капелькой снисхождения. Даже будучи ниже его почти на голову она могла смотреть свысока — настоящая королева. Но как же, ни этот взгляд, ни намеренно расслабленная поза не сочетались с блестящими в свете звезд мокрыми дорожками на щеках. Абсолют не выдержал, отвел взгляд.

— Что? — глухо спросил он, словно через силу выталкивая воздух из легких, напрочь не понимая происходящее.

— Она отказалась от людей. Но эльфы ее не приняли, как не приняли бы ее и ангелы, по завершению нашего пути. Возможно, из жалости Екатерин и пустила бы ее на порог, хотя это еще хуже. Но в любом случае остаться, да еще и иметь влияние на ее племянника, она не позволила бы. Ангелы не дураки Шраж, они необыкновенно чисты, и очень умны, многим следовало бы у них поучиться. Даже мне не будь я королевой, дорога в Тшеалос была бы заказана. Мои руки запятнаны кровью, а ее еще и жаждой власти. Знаешь, я до последнего надеялась что ошибаюсь, что она все же прислушивается к моим словам, а не только делает вид. Если бы она не попыталась, позволила бы довести до ангелов, я, наверное, приложила бы все силы, чтобы помочь. Но в ее взгляде так и не появилось, даже намека на просьбу о помощи. А твоя королева не всесильна, я не могу сделать невозможного, и я не имею права выбирать за другого. Я могу лишь подталкивать к верному решению, но каждый всегда принимает его сам, это и есть ценность свободы, на которую не посягают даже бессмертные.

— Какие? — словно следуя чьей-то указке, заворожено вслушиваясь в странную, на грани его понимания речь спросил оборотень.

— Тебе рано это знать, да и надо ли вообще, пусть об этом болит голова у Кэра, он-то, не сомневаюсь, уже вплотную подобрался к запретному знанию. А я, я сама не знаю что мне ведомо, порой кажется что я уже давно все знаю, просто эти знания таятся где-то далеко в глубине моего разума, а у меня никак не получается до них добраться. А порой мне кажется, что все это лишь игра моего больного воображения, и я подобно младенцу тыкаюсь непонятно во что в попытках познать, то ли себя, то ли окружающий мир. Впрочем, это все не важно. Смерть уже стояла за плечом Саэль, и ее выбор стал последним шагом навстречу седой старухе. Не пересекись наши пути, и неизвестно, сколько еще бед она натворила бы в отчаянье, не пережив крушения "великих" целей. Я всего лишь подарила ее душе покой и возможность нового лучшего рождения.

— Тогда откуда слезы? — спросил, теперь уже точно ничего не понимающий Шраж. Прежде он не видел королеву такой. Она была наемницей, женщиной, боевой подругой, другом, но королевой рядом с ним она еще не была.

— Я должна была оплакать ее. Это очень важно, когда есть кому, уронить по тебе саленную капельку воды. Я просто чувствую, что так правильно, мне шепчет об этом ветер, что беспечно носится среди этих скал, мне говорит об этом сияние звезд над нами, едва различимым рокотом подтверждают их слова скалы. Впрочем, и это не важно, сейчас. Пойдем в наш лагерь.

Эллис покинула теряющийся в темноте выступ, сбросив с себя странное чувство, овладевшее ей, казалось вечность назад. Серо-голубые глаза вновь смотрели на мир привычным взором, не видя больше сокрытого в его глубинах.

— А как же она? — Шраж уже смирился со своей ролью — лишь задавать вопросы. Эллис не ответила словами, но собрав остатки своей силы, сбросила с руки на тело квартеронки всепожирающее пламя. Пара мгновений и опустившаяся в горы ночь озарилась светом огня, с извечной своей жадностью поедающего такую податливую плоть. Совсем немного времени, и ветер уносит пепел, в высь, к все ярче и ярче разгорающимся звездам.

— Не хочешь меня спросить, как я тебя нашел? — через несколько шагов вновь задал вопрос Шраж, чувствуя себя как-то неуверенно в свалившейся на них тишине.

— Нет, не хочу, — не раздумывая, ответила пришедшая в себя девушка, даже не пряча ехидные нотки в голосе. — Я и так это знаю.... Случайно!

— Но...

— Все просто, не только ты узнал меня, но и я тебя. И твое лицо весьма красноречиво свидетельствовало о том, что увидеть меня в Каэрсе ты ну никак не ожидал.

— Как ты могла увидеть, ты же не смотрела на меня, — едва ли не с обидой в голосе возмутился абсолют, вслед за девушкой ловко вышагивая по едва различимой в свете звезд тропе.

-Ну, чтобы кое-что заметить, напрямую смотреть на объект ведь не обязательно, — пожала плечами Эллис, даже не сомневаясь в том, что спутник рассмотрит ее жест.

— И ты знала, что я иду за тобой?

— Конечно, мне даже стало интересно, чем это все закончится, но получилось все же, что ничем.

— Почему?

— Потому что я с детьми телепортируюсь к ангелам, потом заскочу еще в одно место и домой. А ты возвращайся в Каэрсу, ведь Кэриен наверняка тебя туда не просто так отправил. Знаешь ли, для сотрудника службы безопасности даже встреча с королевой не повод пренебрегать своими обязанностями. Мне вообще интересно как ты оказался на службе у герцога, впрочем, не отвечай, — королева успела одернуть спутника прежде, чем тот решился открыть рот. — Будет о чем поболтать нам с Кэром.

— Значит, меня с собой не возьмешь?

— Неа, такие как ты, получают отказ в пересечении границ. А поскольку разрешения я спрашивать не собираюсь, хватит с них меня и повелителя демонов.

— Повелителя?

— А думаешь, как еще я могу телепортироваться. Так что прощай, — не оборачиваясь, бросила Эллис, притормозив у последнего поворота, перед площадкой давшей им приют.

— Эллис, — успевший к этому времени непостижимым образом отстать от королевы Шраж, выкрикнул имя, едва ли не с мольбой в голосе.

— Что? — девушка стремительно развернулась, к бывшему напарнику, уже догадываясь, о чем напоследок он хочет ее спросить.

— То, что было... — Шраж замялся, подбирая нужные слова, а королева лишь ухмыльнулась, получив лишнее подтверждение своей прозорливости.

— Было, вот ключевое слово Шраж, — опять равнодушие и снисхождение в голосе, и никаких более чувств. — Это всего лишь было..., было нужно нам в тот момент, но это ничего не значит, ни для меня, ни для тебя, ни для Кэриена, ни для моего мужа. Не создавай из меня идеала для поклонения, это никому не принесет счастья, и тебе в первую очередь. Не терзайся за вину перед начальством, за то, что вместо защиты, сам покусился на мою честь, и за все то, что ты еще себе успел насочинять. Хотя постой, теперь я, кажется, поняла, что ты делал в Каэрсе. Да у тебя же там, в трактире на лице было написано, что между нами произошло, и как ты по этому поводу мучаешься. Ксаниэлю-то не до этого было, у него я из-под носа сбежала вновь. А вот Кэр все заметил, и мягко отстранил тебя от дела, отправив искать меня на юг, раз твой нюх не мог помочь на севере.

— И он мне этого не припомнит? — все же недоверчиво поинтересовался оборотень, с плохо скрываемой в голосе надеждой.

— Ну, что забудет, обещать не могу, но что припоминать будет, об этом не беспокойся. Скорее меня за это по головке не погладят, и энное количество дней будут отчитывать за порчу такого ценного сотрудника. И не важно, что по идее я не должна была даже догадываться, о твоей роли.

— И все же это было прекрасно.

— Было... и спасибо.

Рстатришстрен был счастлив. Отточенные до бритвенной остры коготки скользили по его телу, полосуя почти уже ненужную одежду. Алисана шикарнейшая, желаннейшая из демонесс соблазнительно облизывалась в его объятиях. О, сколько времени он потратил на обольщение этой непокорной леди. Недоступная мужчинам женщина, что может быть притягательнее. А демонесса последние пару сотен лет признавала лишь своих соплеменниц. И безутешный в своем горе Триш никак не мог добавить в свою коллекцию эту жемчужину, ибо плевать этой строптивой долгожительнице на юного правителя... Поговаривали, она ублажала в своей постели, по меньшей мере, трех предшествующих ему повелителей. И вот, наконец, свершилось чудо, он все же смог подобрать ключик к сердцу демонессы, так многое поведавшей в этой жизни. Ночь обещала стать лучшей ночью этого тысячелетия. Рстатришстрен еще раз предвкушающе прошелся взглядом по идеальным формам ее тела, из последних сил удерживая себя от безумства страстного дурмана...

— Дети, а ну закройте глаза, вам еще рано на такое смотреть! — неожиданно прозвучал в спальне повелителя, слишком уж знакомый насмешливый голос.

— Почему? — дуэтом отозвалась пара недоуменных детских голосов. Триш едва сдержал стон самого большого разочарования в своей жизни. А вот Алисана порванной струной взмыла из его объятий.

— Эллис! — произнесла она своим глубоким голосом со всей доступной ей томностью и страстью, соблазнительно перетекая из одной позы в другую. Так умели лишь тысячелетние демонессы.

— Не надо, — осипшим голосом произнесла королева, на автомате отступая на шаг и нервно сглатывая, пытаясь успокоить предательски забившееся сердце.

— Но после нашего праздника ты была другого мнения, — демонесса поддалась вперед еще на пару шагов. Триш лишь открывал и закрывал рот за ее спиной, не зная то ли возмущаться, высказав дорогой подруге все, что он думает о ее умении испортить ему лучшие мгновения жизни, то ли наслаждаться разворачивающимся действом. От неожиданности ожившая мимика вечно невозмутимой ледяной королевы теперь рисовала на ее лице всю причудливую гамму охвативших девушку чувств: от настороженной опаски до потери головы от восхищения.

— Алисана, это было семь лет назад, — выдавила из себя Эллис, закрываясь детьми, беззастенчиво и с любопытством разглядывающими полураздетую демонессу, как щитами. В следующий момент та метнулась к девушке, но королева успела, отпустив детей, вновь задействовать амулет перемещения, очень вовремя возникнув за спиной Рена. Алисана схватила лишь воздух.

— Рен ты ведь защитишь меня от своей подданной?

— После того как ты мне такую ночь испортила, — ехидно уточнил Триш, — дай хоть таким зрелищем насладиться?

— Эл, ну тебе же тогда понравилось! — обиженно надув губки выдала демонесса, уже откровенно забавляясь происходящим.

— Да, но я в муках непростого путешествия решила стать приличной женой! — тут же отозвалась девушка.

— Ты?! — в один голос воскликнули демоны.

— Так вот какое у вас обо мне мнение, а еще друзья называются! — Эллис скорчила страшно обиженную рожу, для верности все еще прикрываясь Реном и все сильнее и сильнее осознавая, как же она соскучилась за неполный год своего путешествия по своим друзьям и их постоянным розыгрышам.

Тугой патокой растекалась по ущельям ночная мгла. Светлело небо позади подпирающих высь рассветных пиков драконьих гор. Розовым золотом играли первые лучи солнца на снежных вершинах. Гасли магические огни в долине Тшеалос, возвещая начало нового дня.

Город ангелов такой же хрупкий и воздушный, как и сами его созидатели, он подобно легкой дымке парил над вечно зелеными лугами высокогорной долины, дрожал его воздух, преломляясь на гранях горного хрусталя. Еще чуть-чуть совсем немного и первые лучи взошедшего солнца найдут узкую щель среди гор, устремятся в долину и разлетятся миллионом искрящихся в горном хрустале брызг и глаза ослепнут от обилия света, но такова природа ангелов, рожденных из света и в свете же, живущих.

Долина еще спала, сладким сном умаявшегося за день ребенка, и в то же время уже предвкушала скорое пробуждение, когда игривый солнечный лучик, отыскав заветную лазейку, золотым зайчиком проскачет по лицу, обещая новый прекрасный день. Но в этот раз покой предрассветного часа нарушили четверо нежданных гостей, вопреки всем законам возникших на центральной площади, перед самым входом во дворец. Они никак не могли там появиться и все же появились, сами не зная, как верно выбрали время.

— Подумать только, демон в городе ангелов, забавно не находишь? — хмыкнул огненноволосый парень, даже по такому случаю не изменивший своему пламенеющему в этом мире ровных полутонов наряду.

— Не забавнее ли то, что долина очень надежно защищена именно от вашей телепортации! Но ты даже не напрягся, идя сюда, впрочем, в мой дворец, защищенный ничуть не хуже, ты тоже ходишь, как к себе домой, — задумчиво высказалась сереброволосая девушка в невзрачном одеянии простой наемницы, обозревая окрестности. Хотя нечто такое Эллис и ожидала от своего друга, все же надеясь, что он хотя бы в этот раз проявит приличия и телепортируется к границе, где следует смиренно дожидаться разрешения войти. Но прямо перед дворцом — ее приятель превзошел сам себя.

— Ну, повелители имеют право на свои маленькие секреты, — хмыкнул в ответ демон. — О, похоже, нас заметили. Готовься Эллис, ангелы не меняют ипостась в своем городе... А Екатерин слишком хороша...

Королева Екатерин вышла из дворца, в тот самый момент, когда первый луч солнца коснулся его вершины, как самого высокого здания в этой долине. Нежно голубое с золотыми искорками сияние подобно воде только что забившей из фонтана миллиардами крошечных брызг потекло вниз по стенам, охватывая все большую и большую площадь. Едва она сделала последний шаг, ступив на площадь, как стекающий вниз свет охватил весь дворец, до самого нижнего камушка. В первое мгновение даже в завороженном явлением этой красоты, этого чуда разуме скользнула мысль "без шоу они обойтись не могли" но тут же пропала, ушла, оставив место лишь одному восхищению. Эллис стояла и едва ли не с открытым ртом смотрела на вышедшую к ним королеву, понимая, почему ангелы так тщательно скрывают свою истинную ипостась. Видения с троюродным братом королевы меркли по сравнению с реальностью. Да тот был очень красив, заставляя сердце учащенно биться, но и только. И Эллис, идя в долину Тшеалос, надеялась, что и другие ангелы не произведут не нее большего впечатления, что она привычная и нажившая немалый опыт в общении с демонами и драконами, способная противостоять чарам... Но она ошиблась, и об этой ошибке стоило помнить в будущем.

Ликси смотрел на свою родственницу с жадностью детского любопытства и восхищения. Шаг, один, другой, он и сам не заметил, как вышел вперед став ровно между двумя королевами.

— Красиво! — с детской непосредственностью выдохнул малыш свое любимое слово. — Тетя, а можно я вас буду любить, когда вырасту?

— Ты и сейчас можешь меня любить, как мать, — мягко, но голосом строгой родительницы ответила Екатерин, опускаясь на корточки рядом с мальчиком.

На Эллис эти слова, словно ушат воды вылили, прогоняя оцепившую ее тело и разум древнюю магию. Девушка улыбнулась, все еще поражаясь и восхищаясь городом ангелов, но теперь уже, куда более осознанно. Взгляд в любопытстве скользнул вбок, туда, где несносный демон едва ли не с высунутым от усердия языком старательно занимался маникюром внушительных коготков красующихся на левой руке. И все же Эллис заметила, как он самым краем глаза продолжает при этом коситься на ее величество Екатерин, и при этом явно раздевает ее взглядом. Со стороны это выглядело так мило, что Эллис не удержалась и тихонечко хихикнула в кулачек.

— Я рада видеть вас здесь! Будьте гостями в долине Тшеалос, — почти пропела Екатерин, с лицом подобающим истинной правительнице, между делом непонятным образом сумев смутить Рстастришстрена и подмигнув Эллис.

— Это большая часть для нас королева, но я, пожалуй, пойду. Не место здесь демонам, да и соблазн столь велик..., — старательные расшаркивания Рена как всегда выглядели исключительно комично, но никак не почтительно.

— Конечно, Триш, но ты всегда желанный гость в моем доме, кто бы, что бы, ни говорил, — все так же певуче отозвалась девушка, и ее улыбка в этот момент заставила Эллис в удивлении вздернуть брови. А еще ей показалось, что с уст королевы едва не сорвалось "дорогой": "похоже демон успел проявить себя во всей красе и тут". Хотя сереброволосая наемница быстро откинула эту мысль, вспомнив одну из когда-то услышанных сказок, о демоне, что спас ангела. А Рен умел быть хорошим другом, даже, несмотря на всю свою любвеобильность.

— Как и ты в моем Ка! И прошу, задержи здесь Эллис хотя бы на пару суток, — взмолил напоследок демон, для надежности отступая подальше, от грозно поворачивающейся в его сторону девушки. — Дайте мне закончить дела с Алисаной...

— Хорошо, — улыбаясь кончиками губ, ответила Екатерин, не забыв при этом стрельнуть глазками в сторону Триша. — Прощай повелитель.

— Прощайте королевы, — отсалютовал повелитель, с непозволительно счастливым лицом исчезая в телепорте.

— Удачи дядя демон! — успел крикнуть в последний момент Ликси, и, получив от дяди демона довольное подмигивание, тут же сосредоточил свое внимание на оставшейся королеве. — Можно я буду знать тебя Ка?

— А я тебя Ли, идет?

— Идет, — гордо отозвался парень.

— Тогда прошу во дворец, не стоит держать гостей у порога.

Эллис схватила за руку Каэра, все еще с большими глазами крутящего головой по сторонам, и повела сквозь светящуюся арку входа, вслед за исчезнувшей там мгновением раньше королевой. "С парнем придется поработать, прежде чем оставлять тут", размышляла девушка, идя по потрясающим зрение и разум сияющим коридорам. Каэр до сих пор не отстал от нее лишь благодаря крепко сжатой в руке ладони. Рассветная долина производит, на неокрепшие человеческие умы слишком сильное впечатление и чем это все обернется для паренька, без отрезвляющего вмешательства извне, Эллис судить не бралась. Хотя детская психика куда устойчивее, да и найдутся в долине другие люди, а значит, есть способы жить здесь, видеть долину, ангелов и оставаться в рассудке.

Гостевые комнаты хрустального дворца встретили своих новых жителей, столь радостным глазу приглушенным драпировками светом. Еще немного и Эллис возненавидела бы солнечный свет, от которого теперь болели ее слишком чувствительные для такого его обилия глаза.

— Отдохните здесь, ваше величество, а во время завтрака я с радостью выслушаю ваш рассказ.

— Но разве хранительница не рассказала вам все, ваше величество?

— О, нет, она лишь передала мне весточку, когда и в каком составе вас ждать, и кратко обрисовала ситуацию. Спасибо вам за заботу о моем племяннике.

— Разве я могла отказать в помощи ребенку?! Особенно такому очаровательному малышу!

— Этот очаровательный малыш, похоже, характером пошел в отца, и это сулит нам много хлопот. Хотя любой ребенок это такое счастье, — мечтательно обронила сияющая королева.

— Вы правы, дети это наше счастье, — улыбнувшись в ответ, произнесла Эллис, и отвернулась от Екатерин, скрывая соленые капельки, что спешили покинуть глаза.

— Все будет хорошо, — прошелестели платья покидающей комнату королевы, и другая королева вновь улыбнулась сквозь слезы.

Облокотившись на тонкие, почти невесомые перила, Эллис смотрела вниз. Раскинувшийся перед ее взором город Ангелов тонул в мягком свете заходящего солнца. Еще десятка и его желтый бок скроется за хребтом. Тень сумерек накроет долину, а потом придет густая темнота ночи и миллиарды звезд вспыхнут на небе. Королева так и не изменила своей любви к звездному небу, здесь с самой высокой башни дворца и города оно обещало быть и вовсе завораживающе прекрасным. Когда кажется только руку протяни и ухватишь заманчиво-мерцающий шарик звезды. Когда ничто не мешает твоему обзору, лишь резвые порывы порой налетающего ветра норовят скинуть тебя вниз, заплатить дань потревоженному чужачкой покою гор. Но Эллис не боялась ни высоты, ни ветра, ни постоянного ощущения удушья от нехватки кислорода в разряженном на таких высотах воздухе.

Солнце, наконец, скрылось полностью и хрустальный город начал медленно растворяться в тенях. Пролетело внизу несколько запозднившихся его обитателей и все стихло, даже ветер перестал трепать ее волосы и одежды. Позади хлопнули крылья. Эллис не обернулась.

— Я чувствую кровь на твоих руках, — мягкий, освежающий, как летный бриз в полуденную жару, голос нарушил тишину. В нем не было вопроса, осуждения или снисхождения, любопытства или недовольства, нет он был ровно доброжелательный и... мудрый.

— На моих руках много крови, я не ангел, — она ответила тихо, с печалью и щемящей грустью в сердце, но все же без сожаления о содеянном. Почему-то именно так, именно этой ночью и именно этому собеседнику ощущалось правильным.

— Не спеши с выводами, кровь на твоих руках, а не на сердце.

Собеседник подошел к перилам, замер совсем рядом с ней. Но даже в этом полумраке Эллис не рисковала столь близко рассматривать ангела. Взор ее все так же был устремлен в долину.

— О чем вы? — встрепенулась она голосом, не телом.

— Вспомни ты убивала из-за мести? Убивала потому, что тебе этого хотелось? Убивала волею разума и чувств? Нет ты не думаешь и ничего не чувствуешь. Но разве думает или чувствует рука палача занося карающее оружие?

Голос ангела журчал ручейком, равно и мелодично, убаюкивая, словно не о жуткой вещи шел их разговор. А первые звезды уже украшали потемневшее небо, даже там за закате, где оно все еще голубело.

— И кто палач?

— Хороший вопрос. А ответ, он внутри тебя, вспомни кто или что направляет тебя по этому пути, чей голос ты слышишь в дыхании ветра, шуме прибоя, шелесте листвы, с кем ты делишься сокровенным в минуты радости или горя, королева...

Эллис хотелось крикнуть после этих слов: "но откуда вы знаете!?" Только вот уста ее прошептали совсем другое:

— Оружие мира...

— Рука мира... Кому как не ему решать, кто же достоин жить на его просторах, а кто должен отойти в иные миры если они конечно существуют...

— Ну, я же существую.

— Что верно, то верно, — отозвался ангел и исчез, лишь хлопнули крылья на последок.

Эллис обернулась, но позади была темнота, лишь угольно-черным вырисовывались силуэты окружающего долину хребта. Ни единой белой точки, в какую сторону не посмотри. И полное смятение мыслей и чувств. Но вот только ли она рука мира...

Часть 2. Познать мир.

Глава одиннадцатая.

— Прошло уже пять лет, а я не вижу перемен.

— Ты плохо смотришь Кэриен, не ожидала от тебя такого, — насмешливо потянула королева, озорным взглядом всматриваясь в непривычно для всех, но не для нее серьезное лицо герцога.

— Объясни, — искорки веселья все же мелькнули в темных очах.

— А чего тебе непонятно? — все тот же голос, сочетающий в себе озорную веселость и детскую невинность, она явно не настроена говорить сегодня о серьезных вещах.

— Столько всего уже изобретено, и не смотри так, моя служба работает очень хорошо, и я своих осведомителей выдавать не собираюсь, но все это так и покоится на полочках изобретателей, так к чему ты затевала все это, даже рискуя своими отношениями с мужем?

— Неужели ты не понимаешь? — покачала головой девушка, продолжая улыбаться. — Кэриен у тебя же стратегическое мышление должно быть развито не хуже чем у меня, мысли шире, подумай логически, что произойдет, если я поступлю, как ты хочешь?

— Исчезнут многие проблем, люди станут жить лучше, — не раздумывая, ответил герцог, и мысленно обругал себя последними словами. Уж для него-то подобные выводы непростительная глупость, Эллис права здесь нужно мыслить логически, а не привычными стереотипами.

— А если подумать? Хорошо начнем с того, что сейчас себестоимость предлагаемых тобою новинок по карману только высшему сословию, так кто в итоге заживет лучше?

— Ясно, народ ничего не получит.

— Конечно, казна не сможет профинансировать все население, у нас и так почти нет свободных средств. Но Кэр это лишь одна проблема, а их очень много. Люди просто не готовы к всему тому, что могут им дать достижения моего мира. Должно вырасти как минимум одно поколение, а лучше и вовсе несколько морально готовых к нововведениям. Вы слишком консервативны. Подумай сам, сколько избранниц было до меня?

— Двадцать.

— И..., я, конечно, допускаю, что среди них не было управленцев с дипломами, и ни стратегический менеджмент, ни макроэкономику они не изучали, хотя и сомневаюсь. Так неужели ни одна из них не пыталась изменить мир, я в это не поверю никогда, не те критерии отбора у заклинания... И что же!? Я специально изучала все хроники, сейчас все почти точно такое же, как и тысячелетия назад. Вы все слишком устойчивы к любым изменениям, даже не будучи ярыми консерваторами. Новинки редки и хорошо, если одна найдется на сотню лет. Что народ, что знать очень тяжело принимают любые инновации. Это вам только кажется, что дай, и вы будете пользоваться со счастливыми лицами. Нет, сначала надо подготовить почву, подготовить инфраструктуру и кадры. Именно поэтому я допускаю лишь небольшие постепенные модернизации привычного, а основное направление идет именно на удешевление, на увеличение доступности.

— Но это не все, ведь так? — впервые за вечер беспечно улыбнулся Кэриен, несколько логически построенных цепочек, и он сам с легкостью начинает просчитывать прочие оставшиеся без ответов вопросы.

— Да, экономика и экономические отношения вашего мира уникальны. У вас работает модель с очень узкой специализацией каждой расы на чем-то своем. Вообще это весьма опасная ситуация в макроэкономике, но тут это работает, работает на протяжении тысячелетий и я бы сказала, работает более чем отлично. Я не хочу разрушать такую отработанную веками систему, даже если она и кажется мне опасной и неустойчивой. Пусть у нас все строится на совсем других принципах, но это у нас, а здесь другой мир, другие отношения. Куда лучше исследовать ее, понять сильные стороны и поработать над слабыми, интегрировать в нее все те блага, что я могу привнести в этот мир и избежать всех тех ошибок, что успели натворить в моем. Я не зря столько сил вкладываю в академию, не зря ввела монополию на СМИ, не зря создала школы во всех хоть чуть-чуть подходящих населенных пунктах. Мне нужны не готовые по мановению руки результаты, не кровавая революция, нет, есть пути лучше, эффективнее, безболезненнее. И не смотри на меня так, да мне хочется испытать свои силы именно на таком уровне. Да, там у меня не было ни единого шанса, ни одной возможности опробовать на практике интереснейшие теории, попытаться создать третий уникальный путь эффективного развития, который искали и до меня не желающие ввергать страны в болезненные революции или же ждать результатов от слишком медленных эволюций. А здесь я могу, и сделаю Кэр, несмотря на все твои понимающие ухмылки...

К исходу второй декады первого весеннего месяца, даже предгорья драконьих гор спешили покрыться молодой зеленью. Набухали почки на невиданных деревьях необычного края, пробивались сквозь серую толщу земли молодые побеги трав и многоцветья, разукрашивали пологие склоны первые яркие цветы, настойчиво зовя насекомых дурманящими голову ароматами. Только вот небо серело над головами путников, обещая послать на них все еще по-зимнему промозглый дождь, больше похожий на пеленою повисшую в воздухе изморось. Буйство весенних ливней еще не коснулось этого края, западные ветры продолжали нести с гор холодные мелкие дожди, накопленные среди остатков белоснежного сияния вершин.

Пока еще сухая, заботливо выложенная добротными каменными плитами, дорога ровно ложилась под колеса груженых телег. Тряслась на облучке одной из них светловолосая девушка, про себя все больше и больше тоскуя по оставленной на эльфийской границе верной лошадке, да смене собственного имиджа. Мысли в ее голове текли вяло, как и подобает любому путешественнику по дорогам этого края, да в такое непонятное время. Жизнь, казалось, не должна больше преподносить ей сюрпризов, все решено, все обдумано, можно на все махнуть рукой и в мгновение ока, лишь потревожив покой приятеля, вернуться домой. Только вот все равно не дает ей покоя неведомое чувство, тянет по дороге к вольным городам, и звучат то там, то сям рассекая гомон толпы странные слова. Одно, второе, третье они закрадываются в ее уши, эхом звучат в голове и толкаю на уже ненужный путь, вызывая неприятное ощущение послушной марионетки в умелых руках кукольника. Но чем больше бьется в сетях паука муха, тем надежнее они опутывают ее, а вот если твоя цель встретиться с этим самым грозным членистоногим, стоит расслабиться и до поры до времени отдаться на волю спокойному потоку жизни.

Дождь все же пошел. Сопровождающие обоз слуги засуетились, проверяя надежность защиты товара, натягивая дополнительные пологи над телегами, да повозками, поспешно скрывая тела просторными плащами с глубокими капюшонами. Эллис поежилась, плотнее закутываясь в тяжелый стеганый плащ, жалея о том, что ее новой роли не положено щеголять в сокрытом в недрах главной повозки эльфийском гавелоке. Под непрекращающимся дождем минул скорый обед, лишь бы быстрее проглотить пищу, да скрыться хотя бы под жалким, но навесом повозки. Однако девушке пришлось потерпеть еще. Дядька Делер как любой умудренный годами торговец предпочитал все поверять лично, тем более товар они везли для него непривычный. А Эллис как бедная дальняя родственница, но прилежная помощница и старательная ученица хвостиком следовала за ним, приподняв длинные юбки платья едва ли не до колен. Провести остаток пути в сыром и грязном платье ей отнюдь не хотелось, и не важно что несмотря на близость вольных городов, а может и благодаря ей, нравы в этих краях в отношении женщин были куда строже чем в остальном королевстве. Дядька лишь с ухмылкой косился на девушку, не забывая посылать строгие взгляды слишком уж пристально рассматривающим ее туфельки охранникам. Те уже с самого начала пути мартовскими котами вились вокруг единственной девушки в обозе.

Дождь не прекращался до вечера, а постоялых домов еще на день пути не предвиделось, до самого Кройца, небольшого и исключительно торгового городишки, от которого и вела единственная дорога к Стэрастному побережью, да вольным городам. Не любили торговцы по западной дороге ходить, хоть она и хорошая, да только близость драконьих гор с несколькими разбросанными по ним аномалиями особо никого и никогда не вдохновляла. Вот и пустовал чаще всего тракт, не изобиловал деревеньками, да гостиницами на каждые полдня неспешного пути.

Повозка Эллис шла почти замыкающей, как ни уговаривал ее дядька, как ни сетовал на опасность, девушка все же настояла на том, что наемницей она до сих пор не просто так работала, и наручни свои не по девичьей блажи продолжала скрывать под широкими рукавами платья, а значит, пользы от нее в конце обоза куда больше будет. Впереди засуетились, притормозили, взросщенная, в течение долгого путешествия, внутри нее наемница сжалась подобно пружине, готовая в любой момент сорваться незримым ураганом и придти на помощь, руки так и подрагивали, желая выпустить клинки.

Смеркалось... Самое время и место для нападения, будь то неведомо как забредшая в эти края разбойничья шайка, или же порожденная опасными местами тварь. Но пока суета впереди привкуса беды не имела. Эллис продолжала старательно прислушиваться, не желая раньше времени расслабиться, и тем самым неосторожно подставиться.

Паренек, один из нанятых помощников, слегка скользя на мокрой дороге, подбежал к девушке.

— Вас там господин Делер к себе просит.

— А что приключилось, в чем задержка?

— Деда с мальцом на дороге встретили.

— Странно, — буркнула себе под нос Эллис, чувствуя, как натягиваются нити мира вокруг, нет, не тревогой, долгожданным предвкушением. — Повозку на тебя Кеш оставляю, пригляди.

Намокший камень, некогда покрытый толстым слоем пыли теперь скользил под ногами, пачкая простые кожаные туфельки в грязи. Пару раз чертыхнувшись по дороге, девушка дошла до главной повозки, у которой ощущалось заметное оживление. Арстан нетерпеливо покрикивал на зазевавшуюся стражу, которая вместо того, чтобы внимательно вглядываться в водную завесу, так и рвалась с любопытством потолкаться около передовой повозки. Эллис от этого зрелища скривилась как от зубной боли, спокойные дороги королевства совсем разбаловали охранников. Лежи их путь на север, и девушка настояла бы на том, чтобы бросить таких стражей в ближайшем же достаточно крупном городе. Но как это ни странно, окрестности главной наемничьей вольницы славились спокойствием, за исключением иногда все-таки происходящих эксцессов, и преимущественно на этом самом западном тракте. Редко, но как говорится метко, из-за этой самой привычки к тому, что ничего плохого тут кроме случайно нагрянувшей страхолюдной твари приключиться не может.

— Эй да не толкайся ты! — прошипел кто-то рядом на своего соседа.

— Сам такой! — отозвались ему.

— А ну марш на посты! — громким рыком разнося голос почти выведенного из себя капитана. Охрана, поняв, что командир на грани бешенства, поспешила воспользоваться гласом разума и оставить бесплатное представление. Эллис юркнула мимо развернувшегося к ней парня и ловко увернулась от хлопка по мягкому месту. Разворот на пол-оборота и довольное подмигивание Сашелю все еще не оставившему желания приударить за такой красавицей, ведь с нелюдской кровью иначе и быть не может.

— Эх, Алса! — только и вздохнул в ответ парень, получив еще один насмешливый взгляд от, скользящей к дядюшке Делеру, девушки.

— Ну, чего у вас стряслось, чего столько шуму наделали?

— Да вот старик с мальчишкой в обоз попросились, — Делер кивнул на седого мужчину весьма преклонных лет. Когда-то он наверняка был красив, "нечеловечески красив", — скользнула в подсознании тревожная мысль. Лицо, изъеденное многочисленными морщинами, поражало правильностью черт, глаза сияли мудростью долгой жизни и силой, той силой, что никак не может принадлежать казалось бы уставшему от жизни существу. Теплый плащ, видимо, заботливо выданный дядькой, надежно скрывал фигуру мужчины, не позволяя понять — такая же она ветхая, как кажется на первый взгляд, или же не случайно в глазах тщательно скрывается отблеск небывалой мощи. Ребенка Эллис, пробежав взглядом вокруг, так и не заметила, решив, что скорее всего, того уже поместили под навес жилой повозки дядюшки.

— Помогите, пожалуйста, — почти взмолил девушку старик, начальником стражи придержанный от порыва броситься в ноги.

— Что случилось? — с тревогой в голосе отозвалась Эллис. Сердце сжалось от странного накатившего чувства, от желания помочь и старику, и его внуку, во что бы то ни стало. Королева едва сдержалась, чтобы без выяснений не кинуться в повозку. И разум и чувства прямо таки кричали: действуй, действуй. Девушке даже стало казаться, что это вовсе не ее чувства, а нечто навязанное извне. И словно подтверждая ее мысли, давление ослабло, унося с собой и странный порыв, и тревогу раздумий.

— Да вот, господин с внуком в обоз попросились, беда у них приключилась, странное сказывают, — начал купец, но старик, в очередной раз, кинувшись к девушке, перебил его.

— Напали на нас госпожа, нас с внуком только и пожалели. А дорога пуста, за день пути никого не встретили, а еще дождь... Внучок насквозь промок, но шел, виду не подавал, что хуже ему становится, он у меня упертый, самым сильным быть желает. Мы как обоз увидели, обрадовались, я только к господину проситься, а внучек упал и весь в жару. Помогите, пожалуйста, спасите Лека! У меня ведь никого кроме него не осталось! — и опять слова старика проникали в самое сердце, в каждую мысль, Эллис удерживалась на месте, не кидалась на помощь лишь из врожденного упрямства, продолжая слушать интуицию, которая просила ее не спешить.

— Я сделаю все что смогу, — ответила девушка, получив одобрительный кивок от дядюшки Делера и неприлично высоко подобрав платье, нырнула внутрь, едва удержавшись от попытки обернуться, на колючий взгляд дыханием ледяного ветра скользнувший меж ее лопаток.

Мальчик лежал на ложе из шкур, обустроенном в повозке для почтенного господина торговца. Полумрак и без того уже почти не светлого времени суток окончательно скрадывал черты ребенка. Эллис показалось, что мальчишке лет пять не больше, выглядел он ровесником оставленного совсем недавно на попечении ангелов Ликси. Щупленький, но не худой, в своем прежнем мире Эллис объяснила бы подобное телосложение аристократической тонкостью кости. Но здесь далеко не все аристократы могли похвастаться субтильным телосложением, оно скорее было свойственно некоторым видам нелюди, тем же вампирам или эльфам. Ребенок не походил ни на квартерона, ни на тем более полукровку, и все же что-то нечеловеческое просматривалось в его размытых полумраком чертах. А еще он был неуловимо знаком. Эллис как завороженная смотрела на малыша, тщетно пытаясь осознать, отчего же она не может отвести от него взора, почему руки так и тянуться обнять ребенка, прижать его к груди и разрыдаться слезами счастья. Девушке пришлось хорошенько тряхнуть головой, прогоняя прочь наваждение, разумом охлаждая вновь взвывшие в полный голос материнские чувства.

Ухоженная женская рука опустилась на лоб, ребенок горел, температура под сорок градусов, уже начинающая разрушать хрупкое человеческое тело. Печальный вздох сорвался с уст, закушена в тревоге губа, а руки уже снимают, почти срывают сырую одежду. Несколько показавшихся бы странными стороннему наблюдателю метаний по повозке, и из дальнего угла является взору видавшая виды старая сумка. Наконец, из ее нутра извлечен, несмотря на принятое решение о конспирации, эльфийский плащ.

Эллис как раз закончила пеленать мальчика как младенца, в надежде даровать телу долгожданную сухость и тепло, когда в повозку забрались Делер и старик. Еще пара мгновений и закрутились со скрипом колеса, тряхнуло на очередном стыке плит.

— Как он? — поинтересовался дядюшка, недовольно посматривающий на неподходяще дорогой для бедной родственницы плащ, который он так настоятельно просил спрятать.

— Плохо, очень плохо, сейчас попробую узнать, что с ним и как с этим бороться.

Эллис не хотелось использовать магию при посторонних, но иного выхода она не видела, ее познания о травах в основном ограничивались ядами и противоядиями. Простывать, отправляясь в путешествие, она не собиралась, в этом мире болезни до сих пор обходили ее стороной, а коснись ее подобная неприятность, всегда оставалась возможность мгновенно вернуться в тепло и покой.

Сосредоточие небольших сил и не так давно придуманное диагностическое заклинание, почти единственное доступное ей. Магия послушным контуром силы сорвалась с рук и, коснувшись тела мальчика, разлетелась тысячей брызг. В недоумении взлетели вверх брови, а разум бросился лихорадочно менять формулу — максимальный предел ее возможностей, последняя и единственная попытка, грозящая ей полным опустением резерва, но, увы, тот же результат.

— Что-то не так? — голос старика вырвал девушку из омута лихорадочных скачков мыслей. Эллис растерянно обернулась на звук, и потонула в темных, как беззвездная ночь, глазах... Нестерпимое желание помочь вновь охватило ее чувства и разум, толкая на запретный, слишком опасный в нынешних условиях путь.

— Я не уверена, что смогу его вылечить, — невольно проскользнувшая в голосе обида, почти мгновенно сменилась непреклонной решимостью, — но постараюсь. Дядюшка, сколько нам до стоянки?

— Полчаса, тут рядом хорошо обустроенная поляна есть, я приказал там на ночь встать.

— Хорошо, — задумчиво пробормотала себе под нос девушка, захваченная новым, все так же словно извне пришедшим потоком мыслей. Решение окончательно принято — возможно, слишком дорогое в цене, но вопреки всему она уже не могла бросить этого ребенка, не могла не попытаться.

Она думала, что демоны уже покинули ее душу и мысли, но нет, эти кованые существа всего лишь затихли, ушли в глубину, а теперь проявили себя вновь с другой ранее не ведомой стороны. Она должна была догадаться, должна была понять раньше, осознать себя и с этой стороны, и тогда возможно ее дорога и закончилась бы среди величественных вершин драконьего хребта. Да она поняла, что должна вернуться матерью, королевой-матерью, но такой королеве не пристала столь болезненная реакция на любых детей, хоть сколько-то, хоть чем-то напоминающих ей Лекса. Это грозило кинуть ее в другую сторону, отвернуть от долга и наверняка принести ничуть не меньше бед, чем итог прежнего пути. В очередной раз за день, закусив губу, Эллис погнала прочь навалившиеся на нее размышления — сейчас не время для рефлексии, сейчас в ее руках покоилась маленькая, но от этого еще более ценная жизнь.

— Дядюшка отправьте кого-нибудь из охраны, пусть подстрелят мне любое животное и разделают. Как встанем, мне понадобится свежее мясо.

Делер удивленно взглянул на девушку, потом скользнул быстрым взглядом по старику и, удержав так и желающий слететь с уст вопрос, выбрался на козлы отдавать странный приказ.

Гулкая тишина в ушах, и не слышно как охрана, да слуги заканчивают обустраивать лагерь, как пофыркивают лошади, довольные освобождением тел из оков упряжи, как переговариваются люди в ожидании поспевающей над жарким пламенем пищи, как часовые, позвякивая металлом, ругают проклятый дождь, так и не думающий прекращаться. Даже мелких капель выбивающих свой ритм по плотной ткани совсем не слышно.... Мир исчез, сузился до пары метров в диаметре, что захватывали лишь напряженно стоящую на коленях женщину и ребенка на ложе подле нее. Тук, тук, тук отдает в ушах биение собственного сердца. Туки тук, тук, тук прерывисто скачет ритм еще одного сердца. Сосредоточиться, повелительно участить собственное сердцебиение, поймать новый рваный ритм и войти с ним в унисон. Туки тук, тук бежит по венам алая жидкость, и слышится ее предвкушение — нетерпеливое ожидание, ну когда же откроются врата для сокрытой силы. Сталь светлым росчерком в сгущающихся сумерках коснулась ладони, проступили первые красные капли, вторя древним словам, что поспешно, нетерпеливо срывались с уст, подхлестываемые двумя попавшими в унисон внутренними голосами...

Эллис заворожено смотрела, как скапливается алая жидкость в собранной лодочкой ладони, а губы подвластные памяти крови шепчут слова. Смотрела с ужасом и надеждой, со странной тревогой охватывающей тело, с проникающим в самую сокровенную суть страхом. Но иначе поступить она не могла, даже соизволив прислушаться к крикам разума. И против воли всплывали в памяти воспоминания пятилетней давности...

...Зимний ветер нес с гор морозный воздух, второй день, смешивая его с морской влажностью. И эта непередаваемая крайне неприятная смесь проникала всюду, с поразительной легкостью минуя такие надежные и толстые стены замка. Даже, казалось бы, неприхотливые вампиры недовольно хмурили лица, приказывая своим немногочисленным слугам пожарче разводить огонь в камине. Эллис чувствовала себя еще ужаснее — постоянно ломило спину, и от непривычной сырости, и от уже выросшего животика, дополнительной нагрузкой опустившегося на ее многострадальную поясницу, а уж про исправление энергоструктуры и говорить не стоило. А к этому совсем недавно добавились еще и странные исследования, и неприятно хмурые и серьезные лица ее новых сородичей.

Жаркое пламя едва ли не лизало носки ее протянутых к огню ног. Медленно, но верно покидала воздух небольшой комнаты противная влага. Рука покоилась на округлом животе, чувствуя, как шевелится внутри нарождающаяся жизнь и, несмотря на все тревоги и тоскливые думы о будущем, губы расплывались в мечтательной улыбке.

Осторожно скрипнула отворяемая дверь, и боковое зрение уловило подтянутый силуэт Ардинара, спустя мгновение уже опустившегося в соседнее кресло.

— Как же тут у тебя хорошо, — выдохнул мужчина, симметрично королеве протягивая свои ноги к огню. Черты его лица были привычно спокойны, только на них и не видела девушка тревоги охватившей в этом замке всех прочих. Но это успокоения ей отчего-то не приносило.

— Плохие новости? — и удивление от неожиданно для нее самой сорвавшегося с губ вопроса.

— Не хорошие уж точно, — ответил ей глава семьи, продолжая удобно устраиваться в кресле, под пронзительным взором посеревших глаз с неуловимыми призраками отражающегося в них пламени.

— Не бойся, мне уже ничего не страшно.

— Да не в этом дело, — легонько дернул подбородком Ардинар. — Просто ты первая такая, никто из обращенных прежде, не приближался к нам настолько.

— Кровь близнецов?

— Она самая, — послушно кивнул вампир, вновь на мгновение, уходя в свои мысли. — Мы исправили твою структуру, и пока на тебе защита Эссси, никто и никогда не почувствует в тебе одну из нас. Наша кровь дала тебе многое, много больше, чем дает обычно, даже если это память крови, такого как я. И это заставляет опасаться, как любого другого невиданного прежде.

— Могут быть неприятные последствия?

— Мы не знаем, Эллис, и точно... узнаем ли.... Тебе перешли значительные силы в магии крови. И это, пожалуй, самая большая странность и главная опасность для тебя. Нам придется обучить тебя всему, что будет подвластно твоим силам, и, наверное, даже чуточку больше.

— Зачем?

— Чтобы не допустить ошибок, когда придет пора призвать эту силу. Стоит слишком сильной опасности грозить тебе и инстинкты перехватят инициативу в управлении телом, пустят вход нашу магию, непременно пустят и, к сожалению, будут использовать ее по наитию, по крохам тех знаний, что уже растворены в твоей крови.

— Но есть одно большое но...

— Да, наверное... Я очень надеюсь, что тебе никогда не придется воспользоваться нашей силой. К сожалению, последствия слишком непредсказуемы. Но наиболее вероятен новый виток изменений в энергоструктуре, наш вампирский голод после колдовства, и обострение зова крови — бесстрашия, любопытства, авантюризма. А возможно и полного утрачивания человечности.

— Заманчивые перспективы, — печальный вздох.

— Ты справишься, королева...

...Первая капля стекла с ладони и растворилась в воздухе, так и не долетев до преграды. Заклубилась в воздухе магия — еще одна капля, другая, третья, сила отзывалась послушно, ласковым зверем льнула к телу, призывала использовать невиданную прежде мощь. И обращенная отозвалась на ее немой призыв, отдала приказ на старом языке крови, повелела спасти жизнь чем-то столь дорого ей существа. И магическая энергия, сияя ярким контуром причудливой вязи заклинания, ринулась вперед, возликовала, почувствовав нечто родное в спасаемом существе, и с жадностью голодного зверя, искрясь яркими переливами, исполнила свою роль.

Звуки навалились на девушку мгновенно, едва не оглушив, словно стремились свести ее с ума. Слишком много, слишком громко. Эллис схватилась за голову, чувствуя, как разворачивается чуть ниже груди алый цветок голода, первого познанного ею вампирского голода. Стало тяжело даже дышать. Она впервые замахнулась на такой уровень, и теперь расплата за это неизбежна и необратима. Прошло не меньше сотки, прежде чем девушка вновь смогла овладеть собой — смогла смирить свои чувства, вернуть их под всецелый контроль разума. Еще одна сотка, и прежняя сильная Эллис небрежно откинув полог, интересуется, не готово ли мясо.

— Как ты и просила едва-едва обжаренное в жарком пламени, — и тут же дядька заботливо сунул в руки девушки благоухающую чашку.

— Спасибо, — уже почти полностью сдерживая порывы двойного голода, ответила Эллис, обнадеживающее улыбаясь на еще не заданный вопрос.

— Но зачем тебе, — все же успел спросить торговец, прежде чем девушка догадалась о его намереньях. И легкая тень пробежала по лицу Эллис ему в ответ.

— Не стоит, сейчас... Мне надо убедиться, что все получилось и отдохнуть.

Мелькнувшее на мгновение недоверие во взгляде больно кольнуло сердце, еще одна неизбежная плата, рассчитывать на прежние отношения ей уже не стоит.

Жесткое, непрожаренное мясо с кровью пришлось тщательно прожевывать, борясь с обилием жил и прочих невкусностей. Но зато отступили опустошение и голод, и недовольно заурчал неприспособленный для подобных нагрузок желудок. Отставив в сторону опустевшую тарелку, Эллис осторожно коснулась лба мальчика — температура спадала, дыхание выравнивалось, обещая сменить обморок почти здоровым сном. Счастливый выдох сорвался с губ. "Дети не должны умирать, тем более те, к которым неожиданно для себя начинаешь испытывать столь причудливую гамму чувств", — поймав себя на этой мысли, Эллис нахмурилась, словно опять ощутив воздействие извне. Но этого быть не могло, сокрытый от посторонних глаз подарок дракона все еще хранил ее от любого вторжения в разум. И все же этот самый разум не желал признавать собственным порождением то и дело охватывающие ее теперь чувства.

— Пить, — произнесенное шепотом слово, на грани восприятия чуткого уха, вырвало Эллис из противоречивой задумчивости. Легкий поворот головы — лишь убедиться, что мальчик пришел в себя — и взгляд встречает яркий сапфир с опаской смотрящих на нее глаз.

Смутная тревога, накатывающая на девушку из неоткуда и совершенно без причин, не позволяла ей задремать вновь. А услышать мир никак не получалось. Почти бессонная ночь, в заботах над пришедшим в себя ребенком, обилие неспокойных мыслей, и все еще шумящий в голове настойчивый зов крови. Он мешал сосредоточиться, требовал вернуть на тело привычную одежду и отправится на поиски приключений, ведь здесь совсем недалеко, стоит только уйти в непроходимые горы, найдется не одна аномалия, кишащая опасными для всего живого тварями. Там можно вновь вступить на бритвено-острую кромку лезвия и станцевать новый танец со смертью. Чего ей боятся!? Она защищена как никто, ее никогда не отдадут в лапы гостьи с косой, это не ее путь, не ее страх. Рука самыми кончиками пальцев пробежалась по холодному металлу сабель, извлеченных из закромов повозки вместе с плащом. Ставшая привычной за последние полгода близость оружия не успокоила, только наоборот подстегнула растворенные в крови желания. Пара глубоких вдохов в попытке успокоить себя и внезапное осознание, что рука уже сжимает рукоять клинка. Но удивление не пришло, сработали столь ненавидимые в последнее время вампирские инстинкты. Выгнувшись нереальным для человека образом, девушка в последний момент ушла с траектории шальной стрелы. Задрожала, рядом с ее боком, средней паршивости стрела с куцым оперением. А руки уже грели неизменно холодный металл только что подхваченных сабель.

-Что? — Просипел дремавший большую часть их недолгого пути старик.

— Нападение, падайте с ребенком на пол и молите, чтобы стрел больше не было, — то ли раздосадовано, то ли предвкушающее прошипела девушка, поспешно добавляя своей юбке неприлично длинный разрезы по бокам...

Схватка пьянила, и плевать что противников почти втрое больше, что охрана, несмотря на защиту и мастерство падает от рук залетных северных разбойников все чаще и чаще. Она спешила, как могла, в хмельном угаре стремясь достать, как можно больше врагов, счастливо скалясь, когда противник отшатывался с пути от одного ее вида. Забрызганная кровью и грязью, с непроглядно серыми глазами, что, казалось, несли всем попавшим в их поле зрения смерть, она безжалостным ураганом металась среди скопления людей. Ей что-то кричали свои, в самом начале много, теперь все меньше и реже, но она не слышала, не обращала внимания, снедаемая изнутри новой прежде невиданной, но такой неумолимой жаждой.

Детский вскрик пробился сквозь дурман резни. Эллис резко крутанулась на каблуках к оставшейся позади повозке. Старик и мальчишка выбрались из нее, вероятно желая схорониться под более надежной защитой, чем легко прошиваемый стрелой полог. Те все еще свистели в воздухе не позволяя обороняющимся расслабиться. Дрянные стрелы, пущенные дрянными стрелками, но от этого они не становились менее смертоносными. И одна из них как-то слишком уж удачно вошла прямо под ребра синеокому мальчишке, слишком близко к сердцу, чтобы разум мог помедлить хотя бы мгновение. Ощущение дежавю хлестнуло наотмашь, щемящей болью едва не разорвав сердце.

Слова сорвались с губ, и мир вокруг снова исчез, скрылся за пеленой вязкого тумана. Тяжелой тишиной сковало воздух, лишь только смерть срывалась с губ неожиданно замершей посреди битвы девушки или монстра. Она стояла, не шевелясь, не скрываясь лишь шепча что-то на неведомом ее спутникам и врагам языке, но никто не рискнул не то, что приблизиться к ней, даже подлую стрелу из засады пустить. Расползающиеся во все стороны щупальца жуткого холода и беспричинного страха сковали почти всех. А потом стало поздно, она замолкла, и остатки нападавших с остановившимися в мгновение сердцами попадали на землю. Ей даже не потребовалось пускать себе кровь, она и так вся была в ней: чужой, своей, их смеси — не важно..., заклинание приняло предложенную жертву. Но даже этого было мало, даже это не спасало висящую на воске жизнь, это лишь устранило новые опасности, могущие ей угрожать. Девушка бросилась вперед к сползающему на землю в ненадежных стариковских руках ребенку. Эллис просто знала, что должна спасти его и в этот раз, иначе и сама не сможет жить. Он был важен для нее чем-то неуловимым, сокрытым пока от разума, но не от чувств. Он был таким родным, — она не могла потерять сына, — вдруг скользнуло в ее мыслях и ушло, прогоняемое необходимостью действовать, а не размышлять.

Новые слова зазвучали в мгновением прежде воцарившейся тишине. Одним смазанным для всех движением Эллис достигла ребенка, осторожно выхватила его из рук старика и упала на колени, опуская хрупкое детское тельце, из которого вновь слишком стремительно уходила жизнь, но в этот раз она все же успевала. Сам собой, лишь подчиняясь мысленному приказу, отданному крови, открылся порез на ладони. Сейчас королева вновь нуждалась в крови, в своей чистой крови, и та послушно откликнулась на ее зов. Алые капли опять растворялись в воздухе, совсем чуть-чуть не достигая неровно дышащего мальчика. И разливались живописным сиянием силы, подобно сплетающемуся в послушных руках мастерицы дивному панно, что продолжая разрастаться, стремилось как можно скорее охватить маленькое существо, остановить отток жизни, сохранить в своих объятиях душу. Эллис едва удержалась от победного клича, поняв, что все почти законченно, что в этот раз ей удалось, и не течет из уголка губ тонкая струйка крови, вызванная откатом. Человеческое заклинание дематериализации, и стрела исчезает, как будто ее и не было, вместе с собой унося весь магический резерв и даже капельку больше. Но теперь совсем уж просто, только договориться с кровью пусть не своей, чужой, но такой на удивление родной и послушной... Мысли погасли вместе со счастливой улыбкой, возникшей на устах свалившейся без чувств матери.

Сознание вернулось быстрой, острой вспышкой боли скрутившей тело девушки в невыносимой муке. Капелька крови скатилась из прокушенной заострившимся клыком губы. Широко распахнутые глаза ничего не видели. Сиплое дыхание в рваном ритме вырывалось изо рта. Эллис отчаянным усилием воли попыталась выровнять его, хоть как-то придти в себя, превозмочь тот жуткий и беспощадный голод, что едва ли не рвал ее плоть на части.

— Ты как? — сквозь глухую муть сознания донесся до нее голос дядюшки. Стон боли стал ему ответом. Эллис сейчас хотелось лишь одного, чтобы рядом совсем не было людей. Она чувствовала кровь, текущую в их телах, набатом били по ушам их сердцебиения, и лишь жалкие отголоски сознания еще не плененные жаждой и болью удерживали девушку от собственной смерти, от полного подчинения инстинктам, чья сила продолжала стремительно нарастать, черпая себя в ее муках. Она не знала, перешла ли ей способность читать память крови, но проверять это ей хотелось меньше всего.

— Есть мясо? свежее, быстрее... — из последних сил прошептала девушка, надеясь, что ее поймут без лишних вопросов и уточнений. Присутствие человека ослабло, стало даже несколько легче дышать. Но мысли продолжали путаться, сознание не желало возвращаться полностью и всецело. За два заклинания на пределе ее сил, теперь спрашивалось с неразумной человечки по полной. Ей хотелось взвыть в голос, и вновь уйти в спасительную темноту, что пока и не думала спешить к страждущей.

Спустя, казалось бы, вечность боли, рядом вновь учащенно забилось сердце, заставляя опять до крови прокусывать губы, но солоноватый металлический привкус во рту лишь сильнее подстегивал неумолимый голод. Вздох на десять, выдох на тринадцать, всплыли в сознании непродолжительные занятия йогой. Эллис пыталась отключиться от чувств, не замечать, как все внутри нее скручивается тугим узлом, как в голове приносимые кровью звучат чужие и такие чудовищные мысли. Кажется, еще немного и рассудок не выдержит испытания, покинет тело, не справляющееся с сокрытым внутри демоном. Резко сев, и едва не упав от поплывшей в глазах обстановки, девушка потянулась к едва обжаренному мясу. Руки тряслись как у наркомана. Заметив это, королева едва удержалась от понурого хмыка, осознавая все прелести наркоманской ломки.

Жесткое практически сырое мясо оказалось во рту, а ей хотелось вгрызться в кусок побольше, ни о чем не думая, лишь быстрее работать челюстями, в надежде хоть немного насытиться. Но Эллис старательно продолжала себя удерживать, понимая, что если выпустит звериную сущность хоть на мгновение, то беды не миновать.

— Спасибо, — едва слышно выдохнула девушка, оставив после себя кучу разжеванного, но недоеденного мяса. — Мне надо уйти, ненадолго, лучше тайно.

— Хорошо, — продолжая внутренне содрогаться от осознания того, с кем он находится рядом, поспешно ответил торговец. Он был многим обязан этой девушке, но вампир, даже если она обращенная, не лучший попутчик вдоль драконьих гор, а в вольные города, особенно. Наемники вампиров не любили, слишком часто страдая от забав и несомого последними хаоса, имея много других неоплаченных счетов к кровопийцам.

— Мои сабли здесь?

— Да.

— Лучше если остальные так и будут считать меня без сознания, никого не пускайте в повозку в мое отсутствие. Я вернусь нормальной, — убедительно произнесла девушка, в надежде, что собственный голос придаст уверенности. Мысли продолжали путаться, тело едва слушалось, но голод гнал ее все дальше и дальше на поиски теплой крови, того единственного, что сейчас могло утолить его.

Невесомые шаги несли ее по мягкой лестной подстилке, лишь на мгновение касаясь сочно-зеленых побегов молодой травки, старательно пробивающих себе путь среди ковра прошлогодней палой листвы. Разум дремал, укрывшись в далеком темном углу человеческого тела, отдав его на волю нечеловеческих инстинктов, что гнали охотницу туда, где так маняще ощущалось биение жизни. Ее стремительные движения вдруг замедлились, приобрели выжидательную настороженность, звериную плавность и грациозность. Еще пара шагов сокрытых за заботливым встречным дыханием ветра и девушка дикой кошкой взмыла в смертельном для задремавшей на солнышке банньи прыжке. Клубок из тел охотника и добычи покатился по поляне, с треском, разбившим умиротворение и покой округи, вломился в только-только набирающий соки и все еще хрупкий кустарник. Сабля немыслимым для обоих образом все же рассекла горло банньи, и горячая багряная кровь полилась на лицо, жадно ловимая посеревшими устами.

Разум возвращался медленно, сопровождаемый новой волной боли. На этот раз недовольство высказывал желудок, третий раз за последние сутки наполненный совершенно непривычной для него пищей. Зато голод больше не туманил взора, не звал на поиски новой добычи. Эллис брезгливо оттолкнула кролика переростка, и попыталась подняться....

Обоз она нагнала всего лишь за пару часов до Кройца, уже в весьма густонаселенных, словно в контрасте со всей остальной дорогой, местах. И Эллис пришлось порядком постараться, чтобы пусть и уже отмытой в первом же попавшемся на ее пути ручье, но все еще в ужаснейших лохмотьях, незаметно пробраться в свою повозку, и там окончательно привести себя в порядок.

Эллис выбралась на уже приглушенный подступающим вечером и тучами свет в новом и чистом платье, без каких-либо следов, напоминающих о случившемся всего-то несколько часов назад. Но даже благообразный, ставший за долгую дорогу привычным для всех, ее внешний вид, не спас девушку от колких, наполненных ненавистью взглядов. Это столь яркое чувство к вампирам никуда не делось, даже с устранением главных зачинщиков расовой неприязни, по крайней мере, вдоль западных отрогов драконьих гор.

Кровопийцы сами постарались, создав себе пугающую репутацию в этих краях, отделенных от их вотчины горами, и на этих дорогах, где они так любят пошалить в своей излюбленной манере. И лишь то, что девушка все-таки спасла всех от неравного боя, от многочисленных жертв, удерживало доблестных мужей от реализации постыдного желания прикончить на месте столь непонятную светловолосую девушку, которая по всем признакам никак не могла быть вампиршей и все же была ей. А еще страх, бесконечный иррациональный страх, который она теперь внушала одним своим видом.

О возможностях нелюди всегда ходили слухи один сильнее и богаче другого, но вот реальная демонстрация силы — воспоминания о ней до сих пор заставляли нервно дрожать колени и вызывали бессильную злобу. И Эллис шла почти вдоль всего каравана под этими неприятными взглядами, беспомощно съежившись, стараясь, стать самой незаметной девушкой на свете. Она, конечно, могла гордо выпрямить спину и с истинной королевской грацией пройти вдоль медленно скрипящих по дороге повозок. Но зачем дразнить зверя, того самого, что старательно рыщет среди любой толпы, подталкивая людей на самые неблаговидные и низменные поступки, очищая головы от последних проблесков разума.

Наконец, девушка робко взобралась на облучок повозки дядюшки. Она невольно вздохнула с облегчением, теперь сокрытая от неприятных взглядов напуганных людей натянутым позади нее полотном.

— Сегодня вечером тебе лучше уйти, — не выдержав гнетущего молчания, возникшего вместе с явлением девушки, пролепетал почтенный торговец Делер.

— Знаю, — без капли в сомнения в голосе согласилась девушка.

— Пойми, я благодарен тебе за спасение и за все остальное, но столько людей не заткнешь, рано или поздно поползут слухи. А вольные города беспощадны к любому проявлению..., — с мольбой и страхом в голосе поспешно заговорил торговец, но Эллис быстро остановила его властным жестом.

— Я же сказала, знаю. Не стоит вам оправдываться дядюшка, произошедшее всецело моя вина, и я не пойду с вами дальше в вольные города. И спасибо за то, что все еще не даете меня в обиду.

— Скорее я спасаю жизни этих глупцов, — недовольно проворчал сквозь зубы дядюшка.

Глава двенадцатая.

Прошло уже две декады, как его величество вернулся обратно во дворец. Как и много лет назад в канун праздника первого дня весны. Тогда они с Кэриеном играли в шпионский игры, тогда он был в ссоре со своей королевой. Прошло семь лет и кажется все вернулось на круги своя. Прилипшая к лицу улыбка, смех, сияние глаз, и загнанная в самую глубь боль от разлуки, от стеной вставшего непонимания. Она была далеко, а он здесь отдувался за двоих. А еще надо было мило ворковать с герцогиней Ориенталь, разбираться в двойных, тройных смыслах их бесед, дать понять что встречаться им сейчас не стоит, что кажется СБ что-то начало подозревать, показать искренне сожаление по этому поводу, и веселиться, веселиться так, словно пропавшая королева не заботит его нисколько, словно он сбросил со своих плеч груз и свободен как никогда...

Нахлынувшие воспоминания мешали работать, никак не давали сосредоточиться на очередном законе, поданном на королевскую подпись, в котором он тщетно пытался разобраться. Бумаги небрежно полетели на стол, а Ксаниэль принялся массировать виски. Уже третий день как он не находил себе места, непонятная, неестественная тревога тугими кольцами закручивалась вокруг него. Душу бредили воспоминания. Совсем старые, едва ли не первых встреч с Эллис, более поздние и куда более счастливые, и конечно же самые последние — те странные разговоры в академии, намеки маркиза, откровения мальчишки мага. Сколько бы он над всем этим не думал, но картина так до конца и не складывалась у него в голове.

В дверь неуверенно поскреблись, прислуга всегда отлично чувствовала настроение господ и знала когда лучше не соваться со всякой ерундой. Дверь в кабинет притворилась, и показался лакей.

— Граф желает... — жестом Ксаниэль остановил его.

— Передай, что его величество никого не принимает и строжайше запрещает себя беспокоить, любому кроме герцога Каэрсанит.

Лакей, толковый малый, мгновенно исчез из поля зрения, закрыв за собой дверь. Его величество встал из-за стола, неуверенно посмотрел на дверь и, все-таки решившись, направился к другой двери — потайной.

Галерея, что вела в библиотеку, была как всегда пустынна. Мягкий магический свет, разлитый в воздухе, скрадывающий очертания портьер, картин, ваз; жесткий ворс ковра под ногами; едва уловимый свист ветра в щелях старой кладки. Все это успокаивало, настраивало на созерцательный лад. Казалось, сам воздух помогал здесь думать, анализировать, понимать. Мысли с удвоенной силой замелькали в голове, кусочками головоломки метались друг от друга, ища способ сложиться и одарить долгожданным озарением. Ксаниэль так задумался, что не заметил как вошел в библиотеку, лишь посторонний звук, разрушивший тишину этого мета, вернул его в реальность, заставляя в удивлении оглядеться. Друида на привычном месте в углу залы не оказалось, между рядами стеллажей клубилась тьма, никто не прохаживался в их глубине, изучая корешки хоть древних, хоть новых книг. Позвать хранителя король отчего-то не решался, еще раз оглянувшись и особенно тщательно всмотревшись в темноту между стеллажей, но так и не уловив малейшего намека на движение, он отправился к двери во внутренние покои. Откуда-то должен был донестись тот звук, что прервал череду его дум.

(Здесь предполагался текст про Ксаниэля, его размышления об услышанном от Олли, а так же понимание намека от Нура. Решение отправится в вольные города. Встреча Ксана с Дэриэном и их общение.)

Эллис думала. Думала старательно и самозабвенно, машинально ковыряясь в давно остывшей еде, почувствовать вкуса которой она все равно сейчас бы не смогла. И размышления ее были тяжелы и неприятны. Сейчас когда почти все осталось позади, когда не надо больше напрягать все свои силы, спасая чью-то жизнь, и гнать прочь иногда проскальзывающие в голове вопросы, у королевы появилась возможность хорошо все проанализировать и кружащие теперь в голове мысли совсем ей не нравились. По всему выходило, что старик очень силен в магии разума, так силен, что пробивает даже защиту повелителя драконов, а на такое если верить Эссси способны всего лишь трое, и все они естественно являются драконами... Человеческий уникум... Мог бы, но все же не ее защиту. А воздействие шло не только на слабо защищенную сферу ее чувств, но и напрямую на разум. Она хорошо помнила, как ловила себя на мыслях, которые никак не могли по собственной воле родиться в голове. А если ее сердце не ошиблось и дважды чудом спасенный мальчик ее сын!? Серо-синие глаза, почти как у нее, и сапфировый блеск в глубине. Особенность освещения, разыгравшееся воображение, последствия магии крови, это могло быть все что угодно, но сердце матери знало — перед ним сын, кровь от крови, плоть от плоти, как бы и чем бы не изменили его внешность. Да, драконы не способны изменить цвет глаз и волос, но она-то может, и светлая челка, опавшая на глаза тому прямое свидетельство. А глаза у Лекса отцовские, неповторимые даже без яркой светящейся синевы, и их не спрятать, особенно от нее.

Сердце беспокойно стучало в груди, пыталось вырваться из тяжких оков бренного тела, устремиться к тому, что казалось на века потерянным. И ей хотелось вслед за ним вскочить и кинуться к своему сыну, наконец-то нежно сжать его в объятиях и больше никому и ни за что не отдавать. И все же удерживая себя усилием воли, Эллис продолжала сидеть и размышлять — и новые открытия только прибавляли вопросов и неясностей в происходящем. Зачем старому дракону вести ее сына человеческими путями, зачем подвергать его жизнь опасности, а ее заставлять спасать эту жизнь магией крови, превращая себя в чудовище? И знает ли об этом Эссси, а может это все делается по его указке, ведь это он повелитель драконов... или же наоборот, зреет заговор именно против него, а она и сын лишь марионетки в умелых руках невидимого кукловода? И это только верхний слой, тот что виден невооруженным взглядом простой человечке. Но те, кому далеко за тысячу лет, думают иначе, и играют на десять ходов вперед. Ей не сравниться с ними никогда, никогда не почувствовать, где ее собственные мысли и действия, а где ловко навязанное извне.

Из размышлений девушку вырывал посторонний звук, громом прозвучавший в царящей вокруг тишине, столь не привычной для подобных мест, но до сих пор так и не замечаемой помощницей торговца. Девушка вскинула голову и замерла, в удивлении разглядывая самое обыкновенное и привычное кафе ее мира. Столики, покрытые относительной белизны скатертями, чем-то цветным отделанные стены, кое-какое подобие единого стиля, неживые цветы в центре стола, и приправы в баночках по соседству, фарфоровая посуда, барная стойка с рядами бутылок за ней и сонно протирающим что-то барменом. Сердце учащенно забилось, одинокая слеза горькой детской обидой скатилась по щеке. Она не рвалась домой, не скучала и почти не вспоминала, стремительно шагая вперед. Но новая, почти совершенная память решила сыграть с хозяйкой дурную шутку, напомнив о давно минувшем и казалось бы забытом, оголив, указав на слабое место, о котором она и не подозревала. Именно тогда, когда ей нужны все силы, тогда когда не стоит оборачиваться назад, тогда когда разум занимают другие вопросы. Еще один удар судьбы, жизни, неведомого противника... Невольно, по-детски обиженно надулись губы, на мир, который не пожелал отпустить до конца, на слабость, пришедшую столь не к месту.

Эллис тряхнула головой, прогоняя ведения и новый рой предательских мыслей, через силу запихала в себя ложку чего-то непонятного и резко отдернула левую руку, почти сжавшую сапфировый кулон. Это так легко позвать на помощь старших и мудрых, и сбросить на их плечи неподъемный груз, вот только это она решила побороться за свою жизнь с игроками, она и никто другой... за себя и своего сына.

Со злостью оттолкнув красиво расписанную тарелку с остатками пищи, девушка решительно поднялась из-за стола. В кафе она ужинала в одиночестве, если не считать скучающего бармена и иногда выглядывающей с кухни разносчицы. Эта небольшая и вполне уютная едальня предназначалась только для господ торговцев и их ближайшего окружения. С такой гостиницей Эллис сталкивалась впервые, хоть и была наслышана и даже сама косвенно приложила руку к их появлению. Такой гостиный дом разделялся на две части: господскую и их сопровождения. Господ ожидали небольшие, но вполне комфортные номера уровня трехзвездочных гостиниц. А само кафе претенциозно именовалось рестораном, якобы ничуть не уступающему столичному. Впрочем в ее мире, тоже попадались кафе гордо именуемые рестораном, до которого им было как до луны пешком. А вот где-то за стенкой с другой стороны от кухни располагалось простое крыло гостиницы с привычным в понимании иномирянки трактиром, и общими просторными и недорогими комнатами для господского сопровождения. Именно там прозвучал встрепенувший ее грохот, и именно там заливало вином, да пивом недавние события сопровождение почтенного торговца Делера. Там наверняка царил привычный шум, да гвалт, сновали пышущие тела подавальщиц, веселились прочие жители небольшого, но оживленного городка.

Эллис не заметила как по каменной лестнице взлетала на второй этаж и замерла, раздумывая куда идти: к себе — дальше ломать голову тревожными мыслями, или же к сыну, забыв про все и вся, подхватить еще не до конца пришедшего в себя малыша и просто сбежать, подарив покой и радость своему сердцу. Стремительный шаг скрадывал мягкий ворс ковра, впрочем, даже приняв решение и твердо намерившись его воплотить, королева не успела пройти далеко, неожиданно для себя замерев перед закрытой дверью, не понимая, что заставило ее остановиться, пока чуткий слух вновь не уловил женский голос, прозвучавший за дверью. Мгновенно брошенного внимательного взгляда вполне хватило понять, что небрежно закрытая дверь, не захлопнулась до конца, оставив тоненькую щель. Эллис, не раздумывая над тем что творит, осторожно надавила на изукрашенное резными завитушками дерево, и дверь послушная воле чутких рук бесшумно поддалась, явив в возникший просвет странную пару говорящую у дальнего окна комнаты.

Русоволосая девушка в ярко-синем платье расшитом множеством сапфиров искрящихся в магическом свете, возникла у окна предсказуемо неожиданно. И как всегда она походила скорее на драгоценность, чем на человека. Длинного густого волоса хватало не только на причудливую прическу, сотворить которую взялась бы далеко не всякая придворная умелица, но и на то чтобы он игривыми волнами рассыпался по спине, замер на обнаженном плече. Она казалась ангелом, прекрасным и неповторимым, совершенным и идеальным, без малейшего недостатка в лице, фигуре, даже движениях. Но такой Асту видели немногие, лишь те, кто мог безболезненно перенести ее красоту, и восхититься гармонией образа, созданного тысячелетия назад для не менее прекрасного мужчины, пока единственного хоть сколько-то достойного ее — сапфирового дракона Эссси.

— Я уже слишком стар для ангельского сияния, впрочем, теперь я понимаю Эссси куда лучше, — раздался старческий дребезжащий голос из глубокого кресла в тени комнаты.

— И что же ты понимаешь? — ответила девушка. Мгновенно обретя человечность. Внешне она осталась все той же, но совершенство ушло, лишь глаза выдавали теперь в просто красивой женщине ее слишком долгую жизнь.

— То почему он тебя бросил, от совершенства быстро устаешь, даже если оно и не дает расслабиться и соскучиться, захватывая в свои дерзкие игры.

Аста неопределенно хмыкнула в ответ, всем своим видом показывая, что подобным выпадом ее не тронуть.

— Сколько нам ждать королеву? — скользнул далекий отголосок нетерпения в голосе, в отличие от своей матери долгожительница не стремилась превратиться в равнодушную лишенную чувств ледышку, да и играть чувствами людей используя собственные чувства, а не каменную маску на лице куда интереснее.

— Недолго.

— Значит, поприветствуем друг друга еще раз, — очаровательно улыбнулась женщина, едва заметным мановением руки приглашая собеседника занять место подле нее.

— Приветствую вас госпожа, — подтянутый и все еще полный сил старик в простой одолженной торговцем одежде, поклонился как равный.

— И я рада тебя видеть, Агхэт, или Ашшаэсришагхэт Ашшшаэс тебе нравится больше? — капелька приторной едкости, и невиннейшая из всех возможных улыбка.

— Как будет угодно госпоже, — в агатовых уже уставших от жизни глазах, все же мелькнули смешинки.

— Тогда расскажи как продвигается мое поручение? — скучающим голосом вопросила Аста, глазами указав на дверь, и вновь устремив свой взор в окно. Пламенеющий закат разгорался позади выстроившихся в плотный ряд низкорослых домиков, обещая кроваво-красный вечер.

— Все хорошо, почти так, как вы и задумывали, — чуточку подобострастно, как и положено отчитывающемуся подчиненному, начал дракон, и не думая переигрывать к вящему удовольствию долгожительницы. — Правда возникли некоторые непредусмотренные проблемы. Как вы и ожидали, забрать мальчика у отца труда не составило. А вот с маскировкой возникли сложности.

— Какие? На мой взгляд получилось хорошо, я уже проверила, Эссси не чувствует сына, и признать в вас драконов даже для нелюди будет сложно.

— Да госпожа, но маскировка лишает ребенка всех сил и способностей, меня тоже, почти.

— А подробнее, что с ней не так, заклинание должно работать идеально, — недовольно склонила голову леди, беспокойно перебирая складки платья.

— Оно и работает, но на мальчика больше не действует почти никакая магия, даже остатки моих сил, только магия крови.

— Странный эффект, признаюсь, не ожидала. Но все же лучше расскажи по порядку, как все происходило до этого момента и почему вы выглядите так паршиво. Сам понимаешь, я не могла за вами приглядывать, иначе привела бы Эссси, мне и сейчас стоило больших трудов оказаться тут незаметно для него.

— Конечно, — и вновь поклон равного равному, — малыш полностью мне поверил. Ваш агент во дворце хорошо поработал. Лекси убежден, что нужен противникам своего отца, и что я по указке повелителя должен тайно провести его в надежное место, маскировкой скрыв ото всех. Как и планировалось, я на крыльях унес его в центр человеческих земель, к Каэрсе. В этом городе легче всего затеряться, и замести любые следы. После чего мы спешно отправились в вольные города самыми пустынными трактами вдоль драконьих гор. Но тут, совсем недалеко отсюда, на нас напали разбойники. И, к сожалению, сработали ограничения вызванные заклинанием. Я оказался беспомощен против них, единственное что удалось — это внушить им, что старик с ребенком не стоят хлопот, и нас отпустили. Но неприятности уходить не спешили, мы попали под дождь, а Лекси сама знаешь, весь в отца и мать, даже виду не подал что ему плохо. Видимо, маскировка настолько глубока в очеловечивании, что она сняла защитные функции организма, и болезнь не заставила себя долго ждать. А я опять оказался не в силах помочь.

— Но ребенок сейчас здоров, насколько я поняла, — легкое удивление в голосе и шелест платья, вызванный небольшим движением. Аста не смогла удержаться, решила старательно показать себя во всех красе, пусть и какой-то жалкой, да еще и обреченной на скорую смерть человечке.

— Да, нам повезло, нас нагнал караван торговца, и в нем оказалась обращенная, способная к магии крови. Уж ты-то знаешь, что такое вампирская кровь пусть и парой капель текущая в венах.

— Конечно, я только ради этого и затеяла весь этот эксперимент, вернее вовремя и незаметно вмешалась в игру Эссси, — Аста расплылась в довольной улыбке, видимой лишь ее собеседнику.

— Ты не рассказывала мне этого прежде, — как и прописано сценарием сыграл в удивление дракон.

— Я не люблю рассказывать о незаконченных проектах, впрочем, пожалуй, сейчас это можно сделать. Ты же знаешь о новой избраннице-иномерянке, она оказалась забавной девчушкой. И чем-то покорила твоего повелителя. Он счел ее достаточно перспективной, чтобы получить реванш в нашей игре. В прошлый раз он проиграл и не мог себе этого простить, да и в этот раз, я с магами весьма успешно расстаралась.

— Аста, дай догадаюсь — Шссаришнаэссси решил, что мимо девчонки ты не пройдешь.

— Еще бы, и начал ей старательно помогать, промывая мозги. Влюбил в себя малышку, наслаждаясь тем, как она старательно сопротивляется своим чувствам. Потом устроил проведение ритуала близнецами, дав своей королеве нечеловеческие силы и способности, и тщательно сокрыв недозволенное королеве обращение. Она наверняка до сих пор и не догадывается, о том, что это смерть — узнай кто из ее врагов во дворце об этом. Он знал, что после такого я не устою и на голову девочки посыплются всевозможные испытания. К слову сказать, это ей помогло, и стоит признать, с магами она разобралась оригинально. Я такого не ожидала. А уж когда я в последний раз все же смогла затащить Эссси в постель, мы провели время достаточно хорошо, и как раз накануне похищения этой малявки, естественно моими же стараниями. Видимо он еще не отошел от наших кувырканий, но переспали они тогда очень удачно, ничего не скажешь, именно такого развития событий я и ожидала.

— Ожидала?

— О да, — Аста на очередной вовремя прозвучавший вопрос закатила глаза, богатой мимикой лица показывая, как она относится к собственному словоблудию и к той, что все это воспримет за чистую монету. — Эссси сложнее понять людей, а я много и интересно общаюсь с ними в своих интригах. Хватило полугода, чтобы понять, что ждет эту девочку. Она забеременела, родила втайне от всех и отказалась от ребенка. Она просто не могла иначе, да и мои невольные марионетки помогли внушить ей значимость собственного чувства долга, вину перед мужем и драконом. Ведь это она не устояла, поддалась соблазну, а не Эссси наконец-то воспользовался созданной мною ситуацией, прекрасно об этом зная, и о последствиях тоже. А мне потом в нашей игре осталась самая малость, довести его королеву до нужного состояния и устроить Драаахр. Теперь она мечется по королевству пытаясь разобраться в себе, и занята только собой любимой. А я увожу из-под носа повелителя его сына. Они не объединятся, вернее, когда догадаются это сделать, будет уже поздно. Да и тогда Эссси придется раскрыться, а Эллис навряд ли ему простит всю причиненную ей боль. Не поставь он на нее, не сделай своей королевой в игре, и она как многие иномирянки до, спокойнее прожила бы отведенные ей годы, будучи полностью счастлива с мужем, и по мере своих скромных сил меняя окружающий мир.

— Неудивительно, Эссси никогда не щадил своих любовниц, равнодушно вышвыривал быстро ломающиеся игрушки, — небрежно заметил дракон, улыбнувшись собеседнице кончиками губ.

— Не всех, но, наверное, именно поэтому наша связь сохранилась сквозь века. Во мне он нашел достойную противницу.

Одарила ответной улыбкой собеседника Аста, наконец, замерев спиной к приоткрытой двери.

— Но зачем тебе его сын?

— Он еще одна фигура в нашей игре, неужели ты этого не понимаешь, — холодно без тени эмоций отозвалась женщина в ярко синем платье, провожая взглядом последние отблески заката. Та, ради которой был разыгран этот диалог, созрела, и Аста уже предвкушала вторую стадию сегодняшней игры, и очередное недоумение на личике избранницы. — Я выращу малыша таким, как надо мне. А дальше... посмотрим какое его использование окажется самым интересным и перспективным. Главное что его мать, единственная способная мне помешать, сейчас должна быть далеко. Жаль, я потеряла ее в эльфийском лесу, Хранительница оказалась той еще штучкой.

Спина коснулась гладко струганных досок, ноги подкашивались, хотелось сползти по стеночке и жалобно заскулить, но внутри уже разгоралось пламя злобы. Лихорадочно скакали мысли в голове, складывая воедино море разрозненных фактов — все то, что слышалось раньше, все то, что она чувствовала, но не могла понять. Больше не осознавая себя, Эллис раскрылась миру и утонула в новом шквале знаний, стремящемся объяснить оставшееся, ответить на последние вопросы. Больше не осталось "почему". Только кристальная ясность, и скользящие перед взором картины прошлого. Неприятные взгляды, что чувствовала она спиной, странные слова, что казалось бы ненароком достигали ее ушей и так больно резали сердце. Теперь она знала таинственных игроков, что швыряли в горнило своей игры сотни человеческих и не только жизней. Аста, наследница первых и сапфировый повелитель, скучающие долгожители.

Пересилив себя, Эллис оторвалась от стены, и все еще придерживаясь за нее рукой, поспешила поскорее покинуть опасное место. Сил слушать дальше, режущие по живому слова, она не имела, да и в любой момент могла быть обнаружена. Разговор продолжал набатом звучать в голове. От нахлынувшего бессилия девушка сжала кулаки до побелевших костяшек пальцев, внутри королевы алеющим пламенем разгоралась злоба, стоило только разуму осознать происходящее, свести вместе разрозненные кусочки. "Значит игра всесильных бессмертных игроков, подарки за которые предстоит такая жестокая расплата. Значит, я была твоей королевой Эссси, значит, все мои способности и возможности неслучайны. Плевать, тебе я и это могу простить, играть мной, да какая разница, я взрослый человек хоть и дите для вас бессмертных. Черт, ведь я почти знала, догадывалась — несчастья, непрекращающаяся боль, преодолевая которую я старательно вырывала у жизни кусочки собственного счастья. Вы не жалели бедную королеву в своей игре, зря не жалели, зря пестовали во мне силу. И сына я тебе Аста не прощу никогда, ни его рождения, ни моего отказа, ни его похищения, ты все знала, ты все предсказала, мановением руки направила на нужную тебе дорогу, и с наслаждением наблюдала очередную драму человеческой жизни. Но посмотрим, как ты запоешь сейчас. Ведь ты опасаешься меня, ты не знаешь где я, зато я теперь знаю все. Твоим планам не суждено сбыться, ты не получишь моего ребенка... Пусть я пыль у твоих ног, но даже маленькой крупинки порой может оказаться достаточно. Пылинки и случайности, благословения самого мира".

Королева зло улыбнулась, разжигая в себе холодную ярость, ту самую, что дарует силы и ясность ума. Она не так предсказуема, как считает Аста, и она сможет стать третьим игроком, ведь смогла же она превратиться из пешки в королеву. А ноги тем временем вынесли Эллис к привычному шуму трактира, к возможности затеряться в людской толпе. Вот только не встретив привычной толчеи в задымленном вязкой пеленой паров зале, девушка, удивленно осмотревшись, обнаружила, как полукругом расступаются перед ней наемники, сверля злыми ненавидящими взглядами. Она совсем забыла, о том, что выдала свою вампирскую сущность, о том, как не любят представителей ее нового семейства в этих краях, и о том как дядюшка настоятельно просил не показываться ей сопровождению каравана, пока тот не уйдет дальше.

— Она нас больше не слышит, — довольно оборвал наскучивший разговор дракон, возвращаясь в кресло.

— Хорошо, мы отлично разыграли этот спектакль. Я просто слезу готова пустить от своих проникновенных речей. Она так наивна! Эссси никогда бы не поверил в подобное словоблудие особенно с всего лишь исполнителем, пусть и таким как ты. Но теперь стоит закончить с нашими делами. Не забудь, ты должен убить человечку, когда она будет максимально близко к сыну и на пике своей силы, не ошибись это очень важно! — легкая нервозность все же проскальзывала в голосе тысячелетней красавицы, слишком многое зависело теперь не от нее, а Аста весьма не любила подобные моменты.

— Не переживай, она умрет и именно так как ты хочешь и вся ее силы перейдет ее сыну, можешь не сомневаться.

В подобии ехидной улыбки скривил свое лицо старейший дракон этого мира, тот которого уже сбросили со счетов, тот который оставался в этом бренном мире, лишь на одном собственном упрямстве — его уже давно ждали по ту сторону. Но он все еще медлил, ожидая развязки самого необычного эксперимента за все протяжение его немалой жизни.

— Шссаналекси должен стать сильнейшим драконом, самым необычным творением моих рук, — торжественно произнесла Аста, вдохновленная своими предыдущими речами, и решившая еще немного поиграть в откровенность.

— А ты не боишься, что когда он вырастет и станет самым сильным, то непременно догадается, кто стоял за убийством его матери, и тогда тебе наверняка не поздоровиться. Это мне беспокоиться не о чем, я уйду вслед за королевой, слишком давно этот мир меня ждет, но ты-то планируешь еще жить, да жить...

— Не переживай зря, мне тоже осталось не так уж и долго. Да и я постараюсь, чтобы к матери особо теплых чувств малыш не испытывал, это ведь несложно. Она сама отказалась от ребенка, и он будет это знать. Среди драконов я все еще могу рассчитывать не только на тебя, — Аста довольно улыбнулась, продолжая размышлять о том, что мстить ее дочери даже все узнав, серебряный дракон все равно не станет, он просто не сможет мстить своей дочери, а она постарается уйти раньше.

— Зачем тебе дочь от него? — еще нахальнее расплылась улыбка на уже совсем старом морщинистом лице, сильнейшего дракона, которому не составило труда прочитать прикрытые обычными блоками мысли собеседницы. В глазах Асты на мгновение мелькнуло всепожирающее пламя смерти, но быстро ушло, сменившись простой почти человеческой досадой.

— Спасибо за урок, Агхэт теперь уж я не забуду о том, что стоит закрываться самыми сильными щитами в присутствии любого из драконов. А что до твоего вопроса.... Девчонка одной крови с первыми. Похоже, заклинание забирает девушек именно из мира моего далекого прапрапрадедушки, возможно из их прошлого. Зачем это было нужно Первым не спрашивай, подобного даже я не ведаю. Но в ее сыне тоже течет половина этой крови, более того, ее сын способен иметь потомство, как и мать, с представителем любой расы этого мира и со мной в том числе. Я хочу, чтобы моя дочь стала сильнейшей, ей будет уготована великая миссия... Она совместит в себе силу драконов, вампиров и нас первых. Ну как я ответила на твой вопрос зачем?

— Более чем, — отозвался старик, блаженно щурясь в кресле.

— Но запомни Ашшаэсришагхэт Ашшшаэс, если ты не уйдешь следом за королевой, если Эссси узнает ли, догадается ли о том, что я тебе сказала, я достану тебя даже из-за грани, и мало тебе тогда не покажется.

— Не переживай Аста, мне нравится твоя задумка, и я хочу полюбоваться итогом твоих трудов, даже будучи при этом всего лишь частью мира. Это будет забавно.

— Хорошо, тогда приступай к исполнению второго сюрприза для нашей милой избранницы.

— Уже, толпа готова, она задержит Эллис на ночь, и я прослежу за тем, чтобы без магии крови она не смогла вырваться и достаточно долго приходила в себя, дав нам с малышом уйти. Ей вновь и вновь придется испытывать силы, сначала спастись, потом разыскать и догнать, и наконец, чтобы попробовать меня убить и спасти сына.

— Брось, мне не нужен пересказ собственного плана, кажется, наш спектакль заставил тебя вспомнить вкус проникновенных речей. Но оставь для других, а мне пора, прощай! — недовольно поморщив свой идеальный носик, оборвала древнейшего дракона, его выглядящая куда более юной ровесница, и мгновенно исчезла, так же, как и появилась.

Волна чужой ненависти безжалостным шквалом закрутила девушку, неожиданно со всей своей могучей силой свалившись на обостренное яростью восприятие. Эллис растерялась, запаниковала, как человек неожиданно прямо с сухой и твердой земли, оказавшийся в штормовом море. Недоумение, страх в глазах и этого хватило толпе. Безжалостный зверь, с дороги которого все стремились убраться как можно скорее, оказывается, тоже может бояться. Радость от осознания собственного могущества воспламенила сердца, предвкушающим ревом разлилась по залу:

— Хватайте нелюдь!

— На площадь!

— Убить обращенную!

— Закидать камнями!

— Подстилка вампиров!

И еще несколько мгновений назад отступавшие в страхе люди поддались вперед, гонимые сладким чувством мести, собственной силы и значимости. Они избранные, они совершат суд и изгонят скверну из собственного города. Вампирам, а особенно их выкормышам не место среди людей, им нет дорог сюда на запад.

Эллис смотрела, как кинулись на нее люди, как схватили ее и потащили на улицу, крича страшные вещи. Но она не сопротивлялась, позволяла нести себя безумному потоку. Происходящее казалось сном. Разум девушки не выдерживал, слишком много всего навалилось на ее многострадальную голову в последний день: магия крови, жажда, охота, неутешительные выводы и подслушанный разговор. А теперь ее пытались убить, сжечь на костре как ведьму, без всякого суда и следствиях. Такого просто не могло быть в ее королевстве, потому что быть не могло, потому что люди здесь отличались потрясающим равнодушие и спокойствием, потому что никогда не было гонений на магов и нелюдь. И Эллис поняла, что сходит сума.

А ее все тащили куда-то, по широкой центральной дороге, и толпа росла и множилась, и никто не пытался остановить происходящее, лишь вокруг мелькали слабо знакомые лица, да звучали в ушах непрекращающиеся крики, да проклятья. Сгущающиеся сумерки разрезал свет появившихся в толпе факелов, блеснули первые звезды на небе, и все происходящее вновь показалось девушке какой-то страшной сказкой, кошмарным сном, когда хочется проснуться, но никак не получается.

Ее резко толкнули, почти швырнули вперед, кем-то уже разорванное на плече платье запуталось в ногах, светлый давно отросший ниже плеч и все такой же густой волос, выбившись из остатков прически, залепил глаза, но боль от падения отрезвила. Все еще недоуменно смотря на происходящее, Эллис медленно поднялась в центре заботливо созданного толпой полукруга. Ярость и ненависть искажали человеческие лица, превращали их в оскалы безжалостных, обезумевших хищников. Девушка невольно отступила назад, еще пара осторожных шагов и спина упирается в деревянный столб. Людская толпа вслед за ней качнулась вперед, так же, на пару шагов, сохраняя на последние мгновения шаткое равновесие. Никто больше не кричал, не проклинал, не призывал, и от этого стало еще страшнее. Мгновенно воцарившаяся тишина била по ушам, сводила с ума, стягивала в тугую пружину в ожидании решающего удара.

Эллис напряглась, понимая, что медлить больше нельзя, еще немного и ей не спастись, ее растерзают вдруг обезумевшие люди. Но ей не хотелось жертв, не хотелось убивать своих подданных, они просто не ведали что творят. "Ими управляют" — скользнула в голове вдруг осознавшая себя мысль, и рука осторожно потянулась к пока еще невидимому камню на шее. Пусть она в очередной раз нарушит сладкий покой друга, все равно сегодня этого, похоже, не миновать — как только ей нанесут серьезную рану, телепорт все равно сработает сам собой. Так не лучше ли явиться к повелителю пусть и в таком неподобающем виде, но хотя бы относительно целой, пара синяков, да ссадин тут не в счет.

Рука коснулась ярко сверкнувшего в свете живого огня сапфира, и ничего не произошло, она осталась стаять на площади, не понимая, как такое возможно, почему еще ни разу не подводивший ее телепорт, не сработал, расширяющимися от страха глазами смотря, как взревела, словно только этого и ожидавшая, толпа.

— Смерть обращенной! — прорвался сквозь рев толпы чей-то противный визг.

Эллис отскочила вправо от чего-то полетевшего к ее ногам, и тут же правую руку пронзила боль от сильно и метко брошенного камня, словно крича о том, что двигаться ей не позволялось. Но новой волны страха у беззащитной жертвы они не добились, наоборот вернулась уже горевшая совсем недавно в сердце холодная ярость. И Эллис улыбнулась, оскалилась, как дикая кошка готовая сразиться с превосходящим ее противником, но не сдать своих позиций. Тело подобралось, повинуясь нечеловеческим инстинктам, изготовилось станцевать свой танец смерти. Она не хотела жертв, не хотела убивать не отдающих себе отчета подданных, но ей не оставили шанса, и эти смерти упадут не на ее плечи, а на истинного виновника. А она, она должна выжить, во что бы то ни стало, выжить, чтобы спасти сына, наказать подстрекателя и вернуть мир этим краям. Она не может позволить себя убить, просто потому, что ее смерти этим людям не простят, и тогда жертв окажется куда больше. Ксан не вынесет ее смерти, особенно такой, и целый город наверняка просто перестанет существовать, навеки обратив перекрестье дорог в мертво пятно.

Шаг вперед, пропустить опять кинутый камень, и предвкушающий блеск затянутых серебром глаз, руки пусты, но это только пока. Качнуться в бок, совсем чуть чуть, всего лишь на мгновение, почти не видимое простому глазу движение, и новая улыбка на сомкнутых губах. Еще пара движений и злые выкрики сливаются с прочими шумами, ритмом танца достигая ее ушей. Толпа опять качнулась вперед, ненависть звала людей покарать нечестивую как можно скорее, не позволить дотанцевать, но появился и страх, завороженность звериной грацией движений. Горящий факел упал к самым ногам, едва не подпалив взметнувшуюся в движении юбку, но Эллис даже не заметила этого, вновь всего лишь на пару миллиметров разминувшись с новым снарядом. Кровь вскипела, сердце поймало ритм танца, и ощущение небывалого могущества заструилось по ее венам, обрушилось зовом, просьбой открыть ему дорогу и покарать осмелившихся ей угрожать, каких-то жалких человечков.

Стук подков по мощеной камнем дороге безжалостно ворвался в прекрасный ритм бушующей толпы и сбил его. Эллис споткнулась, пропустила удар, но добивать ее отчего-то не спешили. Вскинутый на звук взгляд, и удивление в холодных глазах, не только у нее. Всадник, со шлейфом трепещущих позади распущенных светлых волос на полном скаку вклинился в метнувшуюся от него в стороны толпу, как нож сквозь масло рассек ее, сбивая крупом белоснежной лошади нерасторопных. А она смотрела, как он приближается к ней, и не верила своим глазам. Пока все так же на полном скаку не подхватила ее сильная рука и не закинула в седло.

Глава тринадцатая.

Отблески пламени в серых глазах. И задумчивый взор, устремленный в никуда. Он словно пытается прочесть в пляшущих языках огня что-то ведомое лишь ему одному, но такое нужное, сжавшейся в дрожащий комочек девушке. Ее красивейший светло льняной волос, там, в форте, ничем не уступающий его прическе, теперь был непривычно короток и сбит происшествиями дня в паклю. Сквозь прорехи изорванного платья белели исцарапанные плечи и руки, небольшими пятнышками синели синяки на ее нежной коже, а ведь на границе эта девушка за свое недолгое пребывание прославилась тем, что выходила из любого сражения или потасовки без единой царапины.

Ночь уже давно перевалила за свою середину и неумолимо стремится к рассвету. Им бы поспать. Вот только не может он бросить вновь потерявшую себя девушку, такую беззащитную в эту ночь, девушку за которую переживает его сердце и его любимая. Ласковый мрак глубокой ночи колышется вокруг нее, скрадывает печальные черты. Слепят огненные искры разделяющего их костра. Щемит сердце от неясной тоски, от предчувствия неминуемого. В эту ночь решает не он. А как хочется прогнать от хрупких женских плечиков прочь все тревоги и проблемы. Еще бы знать какие.... Задать вопросы?! Но он не знает их, как не знает и не понимает произошедшего. Остается лишь только ждать, превозмогать себя и ждать.

— Ален, как ты здесь оказался? — шепот, одни лишь движения губ, но здесь и сейчас они кажутся криком.

Она подняла глаза полные дрожащей и искрящейся в свете пламени влаги, с вопросом и вызовом уставилась на своего бывшего коменданта, который имел все права покарать ее за дезертирство, но отчего-то появился в самый нужный момент и спас.

— Ты ведь все равно не поверишь, — обреченно ответил полукровка, разглядев в серых глазах подозрение и такое обидное неверие.

— Прости, столько всего свалилось, — зашебуршала она в костре длинной корявой веткой, взметнув вверх рой искр, непреодолимой стеной вставший между ними. — Просто расскажи, я постараюсь.

— И куда же делась моя вечно веселая, с радостью смотрящая на мир Эларильен? — горько, с досадой пробормотал себе под нос виконт Герн. Но Эллис его услышала.

— Ее всего лишь с радостью макнули в мерзость высоких игр долгожителей, решив в очередной раз испытать на прочность слабую человечку.

— Расскажешь? — без тени любопытства, лишь жажда помочь в голосе.

Она не ответила, лишь замерла, опять погрузив свое сознание в жар трещащего на ветках огня. А вокруг ночь. Давящая тишина. Красные отблески пламени костра. Дрожь и печаль, осенняя хмарь, хоть и весна. И сидящая напротив королева совсем одна.

— Когда вы у нас появились, я сразу узнал вас ваше величество, — спустя, казалось бы, вечность нарушил тишину полукровка. Это помогло, и Эллис вновь подняла глаза, но в них так и не мелькнуло даже тени удивления или недоумения, лишь кривая улыбка тронула кончики ее губ. Она знала, не задумывалась над этим, может, не верила самой себе, но знала. — Хоть и видел я вас лишь однажды во дворце. Ваше имя тогда громом звучало по всему королевству, и так и не растративший за прожитые лета любопытства камендант-полукровка, не счел возможным в очередной раз отказать на приглашение во дворец. Он решил взглянуть на новую королеву, той земли, что давно и верно защищал на северных рубежах. Не беспокойтесь ваше величество, я не влюбился в вас, и не преследую вас тайно с тех пор, как вы столько поспешно покинули форт. Но не запомнить вас очень тяжело.

— Но как ты оказался столь далеко от дома, решил, что комендантские полномочия не по тебе? — с вызовом бросила королева, и, прекратив обнимать себя за прижатые к груди колени, села по-турецки.

— Вовсе нет, я, как и прежде виконт Ален Герт, комендант форта Омбрали. Я всего лишь позволил себе взять отпуск. Высокая проверка доконает кого угодно, а уж когда следует прикрыть королеву от короля. Поверьте, ваше величество, мне пришлось очень сильно постараться. Да и принесенные вами сведенья... та еще головная боль, но отшлепать кое-кого нам удалось. Вождя выскочку убили меткой стрелой, остальным просто хорошо надавали и прогнали обратно. Теперь кто зиму переживет, умнее будет в выборе собственных вождей. А потом я как-то заскучал ваше величество, да и тревога странная покоя не давала. Что-то тянуло меня сюда, в вольные города, а я не привык закрывать глаза на подобные зовы, ваше величество.

— Спасибо Ален, и не называй меня так. Я просто Эллис. Мы же уже решили, что будем на ты, — неуверенно передернула плечами девушка. Неверие почти ушло из взгляда, но даже улыбка виконта не смогла прогнать плескавшуюся через край обреченность.

— А теперь рассказывай, что с тобой случилось, почему те люди на площади так жаждали тебя убить. Не похоже это как-то на то, что я про эти края слышал ранее.

Ален не удержался, встал, сделал пару шагов. Хрустнула под ногой сухая ветка, недонесенная до костра. Недовольство легкой тенью скользнуло по прекрасному лицу. Где-то вдалеке пронзительно прокричала ночная птица, рыкнул неведомый зверек и вновь притих, на мгновение потревоженный мир.

— Конечно, ими управлял дракон, древнейший дракон этого мира Агхат.

— Странно и с чего этот дракон так на тебя взъелся, к тому же он уже слишком давно на пороге, чтобы заниматься подобной ерундой, ты уверена, Э... Эллис?

— Я подслушала его разговор с Астой.

— О чем? — поспешно, весь как-то напрягшись, спросил полукровка, и Эллис поняла — он совсем не удивлен, и это имя ему знакомо, оно вообще похоже всем знакомо, кроме нее.

— Он отчитывался в том, как прошло похищение сына Эссси, нашего с ним сына, — проговорила королева сквозь ставший в горле ком слез. Она не должна плакать не сейчас, и не перед этим человеком.

— Постой, но ты же не... — вот теперь удивление крупными неоновыми буквами мигало на лице виконта, он даже поддался вперед, и только разделяющее их пламя костра, помешало схватить ее за плечи и пристально всмотреться в глаза.

— Об этом не знал никто, кроме меня, Эссси и вампиров, которые мне помогли. И теперь герцога Каэрсанита, я ему рассказала, прежде чем сбежать. Но когда я ..., если я вернусь во дворец, я больше не буду скрывать свой грех, поэтому и не скрываю теперь от тебя.

— И выходит, Аста похитила твоего сына у отца? — виконт вновь поддался вперед, смотря на девушку сквозь неожиданно взметнувшееся вверх пламя. Она закусила губу и, не выдержав, отвернулась, крепко обняла себя за плечи и вздрогнула, вслед за раздавшимся в горах тоскливым воем.

— Да, — ответила Эллис, в очередной раз, преодолев себя, она не хотела этого говорить, но знала что это нужно. — При помощи этого дракона, они смогли замаскировать Лекса, даже я не сразу поняла, что он мой сын. Аста и Эссси давно играют, и сапфировый дракон выбрал меня своей королевой, инструментом для мести или реванша своей бывшей любовнице. Они всего лишь превратили мою жизнь в ад, одна чтобы раздавить из любопытства, другой чтобы взрастить силу и победить моими руками.

— Откуда ты знаешь?

— Она так сказала.

— И ты поверила?

— Конечно, они общались между собой, и не знали, что я все слышу.

— Глупышка, — тепло улыбнулся Ален, и резко вскочив, за пару мгновений обогнул разделявшее их пламя, упал на колени подле из последних сил сдерживающей слезы обиды девушки и крепко прижал ее к груди. Эллис послушно уткнулась в крепкое мужское плечо и, наконец, дала выход слезам, очищая свою душу, прогоняя прочь злость и обиду.

— Маленькая моя девочка, какие же они все-таки сволочи, — чуткие руки гладили сбившиеся в колтун волосы, и те очищались от грязи, распутывались и опадали на плечи сияющим в свете звезд серебром. — Бедняжка, куда же смотрели твои хваленые друзья, даже нам мужчинам нельзя вечно сдерживать слезы, нельзя вырывать собственное счастье по жалким крупицам, преодолевая себя и окружающий мир. Королева, моя милая королева, какая же ты сильная, и какие же недостойные глупцы окружают тебя. Морду им всем набить мало.

Голос полукровки журчал весенним ручейком, трелью юрких пичуг на ярком солнце, достигал сердца и усмирял, успокаивал, дарил тепло и заботу, настоящую защиту, которую ей так и не смог подарить ни один из полюбивших ее мужчин. Слезы вымыли боль из сердца, прогнали тревогу из души, как омывает тело текущая вода, унося с собой всю скопившуюся грязь.

— Глупышка, — вновь повторил Ален, отрывая девушку от своего промокшего насквозь плеча и ловя серо-голубой взгляд. — Это же наивно полагать, что такой древний дракон как Ашшаэсришагхэт Ашшшаэс не услышит тебя. А еще глупее считать, что Аста склонна к речам, раскрывающим ее планы, даже с теми, кто их исполняет. Она, конечно, любит поболтать, но из десяти сказанных ею слов лишь одно окажется правдиво. Они разыграли для тебя спектакль, заставили поверить в сказанное. Да, она наверняка почти и не лгала, но так исказила смысл прозвучавших слов..., поверь, Аста это умеет. Хотя Эссси и в самом деле долгоживущий, скучающий мерзавец. Но его прегрешения, расписанные бессмертной, можешь смело делить на десять, а за половиной из оставшегося наверняка стоит она сама.

— Правда?

— Правда, правда, — как можно увереннее подтвердил виконт Герт и, наконец, отпустив девушку, отвернулся, уставившись на догорающий костер.

— Ты ведь не полукровка, — вдруг прошептала Эллис срывающимся голосом.

— Да, я эльф, был, — теперь уж боль звучала в голосе Алена.

— И тебе не сто пятьдесят лет.

— Да, и даже не сто восемьдесят восемь, как написано в документах.

— Ты, ты был другом владыки, отца нынешнего...

— Откуда?

— Я видела, как он погиб, мне показал мир, когда я была у эльфов и Асирья рассказывала мне....

— Ты удивительная женщина, королева Эллис, — с особым надрывом в голосе произнес Ален. — Да, он был моим другом, хотя я и был старше на тысячу лет. И, к сожалению, это я прозевал заговор, заговор который устроила Аста. Ни я, ни он, тогда еще не подозревали, ни о ней и ее играх, ни о том, что мешаем. Она воспользовалась моим разбитым сердцем. Я ведь любил нынешнюю Хранительницу сердца эльфийского леса, правда тогда она была всего лишь достаточно молодой эльфийкой Ваэллиттой, двоюродной сестрой моего друга. Но ее отдали людям, для династического брака, я просил ее отказаться, но Ваэллитта была непреклонна, если она принимала решение, то уже ничто не могло его изменить. Я долго страдал, тогда-то Аста и снизошла до меня, а я попытался заглушить боль в ее объятиях. Она всего лишь закрыла мои глаза, помогла прозевать готовящийся ее марионетками переворот... и моего друга убили. Я ей естественно тут же наскучил, и новый владыка принялся за устранение теперь уж меня, то ли по ее приказу, то ли опасаясь мести.

— Ты бежал?

— Не совсем, просто сбеги я, и меня бы достали не эльфы, так Аста, она все же наговорила мне достаточно разной лжи, чтобы я сумел отыскать в ней крупинки правды и свести их воедино. И я позволил себя убить, только прежде подменил яд — мое сердце остановилось на десять дней. Конечно же, я все рассчитал и подготовил, один и незаметно, никто из эльфов не знал и так и не узнал о том, что я не умер. А Аста в тот момент нашла новую игрушку и была всецело ею занята.

— А потом?

— Потом все было просто, мне повезло встретиться с немолодой, но весьма симпатичной вдовствующей виконтессой, она признала во мне внебрачного сына своего покойного мужа, и в память о нем усыновила. Естественно мне пришлось какое-то время расплачиваться за это, согревая даму холодными ночами. Но благодаря ей, люди все же уверились в том, что я молодой полукровка, сбежавший от эльфов к отцу, но нашедший лишь его вдову. Так я стал виконтом Герт, а потом она меня отпустила, и я ушел на службу государства в один из северных фортов. С тех пор моя жизнь была проста и скучна, но я наконец-то нашел свое счастье.

Они опять замолчали, обдумывая сказанное. Костер больше не взмывал ввысь жаркими языками пламени, а ели теплился на горячих углях. Уже светлело на востоке небо, обещая скорый рассвет и ясный, солнечный весенний день, с россыпью пестрых первых цветов, пересвистами довольных птиц, копошением мелкой живности и спокойным сном ночных хищников. Эллис вновь поежилась то ли от холода, то ли от неприятных размышлений. Маленькая, глупая девчонка, ей бы наслаждаться подаренной сказкой, как ее предшественницам, купаться в любви собственного мужа, драгоценностях и шикарных нарядах, радоваться тому, что подарила жизнь, стать матерью и растить наследников. Вот только видимо ее мир слишком необычен, и наверное все-таки плох, раз превращает женщин в мужчин, заставляет их взваливать на плечи непосильные проблемы, стремясь доказать себе и окружающим, что они ничуть не хуже, что они тоже все могут; раз заставляет матерей отказывать от своих детей, ради мнимого долга, или же по другой причине, неважно, просто так не должно быть. И королева — это королева, а не король.

— Значит, ты считаешь, что все было подстроено. Демоны, а ведь подслушанное прекрасно и логично отвечало на все мучавшие меня вопросы, — королева закусила губу, королева, что так рвалась стать королем.

— Расскажи, как все началось? — любопытство или желание прогнать прочь мысли, свои, ее, Ален не знал. А может всего лишь желание в очередной раз понять замыслы своего давнего врага, понять опоздав.

— Я ехала на юг, вдоль Аэлиринской цепи, пока не спасла женщину с ребенком, от разбойников. Мать, а тогда я приняла Саэль за мать мальчика, была без сознания, и показалась мне полукровкой, поэтому я отвезла их к эльфийской заставе. В общем, мальчик оказался племянником владыки похищенным своей кузиной. Это долгая история...

— Я знаю, — прервал девушку виконт, — мне рассказала Хранительница. Я же стал виконтом, пусть редко, но бывал при дворе, и однажды мы встретились. Она узнала меня, устроила тайную встречу и выпытала все, что я знал о смерти друга, Асте и многом другом. Она единственная знала, что я остался жив, что получив свободу от приемной матери, отправился на север. После того как ты довела Ликси до ангелов, Ваэллита пришла ко мне, и попросила приехать сюда и ждать тебя, сказала что заметила повышенное внимание, и тебе наверняка грозит опасность, от печально известной нам обоим особы. Так что почти все, что произошло с тобой до посещения ангелов, я знаю, так или иначе. Прости, что все же не сказал тебе всей правды в начале.

— Это уже не имеет значения, — отрешенно отозвалась Эллис. Глубоко вздохнув, она откинулась назад, улеглась за землю, заложив руки под голову. Чернота неба уходила стремительно, лишь последние самые яркие звезды все еще сияли на нем драгоценными камнями. Они дарили покой и умиротворение, душа устала метаться, переживать, рваться вперед, она смотрела на далекие солнца других вселен и галактик, если таковые есть в этом мире и успокаивалась. — Покинув ангелов, мой путь пересекся с одним торговцем, я помогла ему, а он мне. Тогда я думала, что я разобралась в себе, я даже решила вернуться во дворец. Но меня звали вольные города и, помня о севере, я не посмела проигнорировать этот зов. Путешествовать наемницей, мне больше не подходило, так я стала ученицей почтенного торговца Делера. Путь наш протекал спокойно, пока мы не встретили старика с внуком. Сначала на них якобы напали разбойники, потом они попали под дождь и мальчик заболел. Тогда-то и начались странности, я чувствовала что, что-то не так, чувствовала как навязывают мне чужую волю, и не могла в это поверить, уверенная, что защиту Эссси никому не пробить. Мне очень хотелось помочь ребенку, этого хотело и материнское сердце и навязываемая мне воля. Но я не сильна в лекарственных травах, а человеческая магия оказалась бессильна. И я применила магию крови, именно этого хотел, тогда еще неизвестный мне дракон, и это помогло, но, похоже, стало последней каплей, запустило во мне необратимые процессы.

— Процессы, магия крови, о чем ты?! Ты же чистокровный человек?! Или у тебя есть способности? Это очень редкий дар среди не вампиров! — Ален вновь был удивлен, обескуражен очередным поворотом жизни.

— Я обращенная, — глаза виконта Герт после этих слов стали столь велики, что напомнили Эллис оставшихся в далеком прошлом героев аниме. Он нервно сглотнул, заставляя себя успокоится, события последнего времени совсем расшатали его нервы, раньше виконт никогда не допустил бы столь явного проявления своих чувств. Эльфийскую невозмутимость очень тяжело вытравить, даже показной человечностью коменданта форта. Эллис, вновь уставившаяся во время вынужденной паузы на исчезающие звезды, уловила перемену и продолжила, пугающе равнодушным голосом. — Я обращенная близнецами Арьенар, и я очень необычная обращенная, с огромными возможностями к магии крови, наверное, на уровне самих вампиров. Но я не могла пользоваться этими возможностями, не имела права, это должно было уничтожить мою человеческую энергоструктуру. Вернее всех последствий использования сил не знали даже сами вампиры. Меня обучили, пока я вынашивала ребенка, но я надеялась никогда не применять этих знаний. А потом все пошло не так, сначала я попыталась спасти смертельно раненого ребенка в клане Нуд, потом вынуждена была закрыться от Шража при побеге из форта. Потом я почти справилась с возникшими последствиями, поверила, что все будет хорошо.... Лечение и нападение разбойников уже следующим утром. Лекса снова ранили, смертельно, в сердце, наверное, его маскировка была построена на очеловечивании, поэтому.... Он не был драконом и не мог справиться сам. Я вновь призвала магию, благо крови хватало, и сама убила всех наподдавших, а потом в последний момент успела блокировать уходящую жизнь. Но все поняли кто я. А эти места не для вампиров.

— Не нравится мне это, ваше величество. Ни цепочка событий, ни подслушанный разговор...

— Я была шокирована тем, что узнала, зла, в ярости. И по старой привычке вышла в общую залу, надеясь спокойно подумать в царящем там шуме.

— А встретила ответную ярость и ненависть, и управляемые драконом люди напали на тебя. Теперь я, кажется, начинаю понимать. Все происходящее с тобой очередной эксперимент Асты, ты неслучайно столкнулась с сыном, и заболел он неслучайно и разбойники появились на том спокойном тракте исключительно для вас. Тебя вынуждали использовать магию крови, именно это зачем-то нужно Асте. Их имитация разговора должна была выбить тебя из колеи и рассердить, нападение заставить вновь использовать магию крови, а так же задержать, дать время Агхэру уйти. И чтобы найти теперь сына и чтобы догнать их, тебе опять потребуется твоя сила... Эллис, ты не должна бросаться в погоню, ее цель не твой сын, а ты, необратимость изменений, чтобы ты не смогла оставаться королевой. — Ален схватил все так же равнодушно лежащую на земле и никак не отреагировшую на его слова девушку и встряхнул ее. Держа за плечи, виконт заставил отрешившуюся от мира королеву посмотреть в свои глаза и произнес четко, почти по слогам: — Этого нельзя допустить, не позволяй ей добиться желаемого.

— Прости Ален, — Эллис неожиданно легко выскользнула из его крепкой хватки. По-королевски прямая спина, гордо вскинутая голова, и устремленный на восток взгляд — перед виконтом возвышалась истинная королева, сильная, смелая и казалось непобедимая. И грязное рваное платье ничуть не портило ее образ, глаза просто не замечали его. А потом она опустила теперь уже без капли равнодушия взгляд, и Алену стало от него не по себе, бросать вызов такой женщине — это самоубийство. От маленькой, глупенькой, ничего не понимающей девчонки не осталось и следа. — Мне и так уже не быть королевой, все зашло слишком далеко. Я не могу, не принят этот вызов.

— Эллис...

— Он мой сын, — королева тепло улыбнулась, в миг, потеряв всю свою грозность, но голос ее звучал так, как звучит голос матери разговаривающей с неразумным дитем. — Сын, которого я уже раз потеряла по собственной глупости, второй раз я никому не позволю его забрать у меня.

— Но ты не будешь больше человеком! — попытался горячо воскликнуть эльф, но получился неуверенный шепот, таким женщинам очень сложно перечить, даже когда тебе за две с половиной тысячи лет.

— Он тоже не человек, и Эссси..., — а на устах все так же играет улыбка, светлая, яркая, уверенная, и глаза горят силой принятого решения, прекрасные глаза цвета расплавленного серебра.

— А как же твое королевство? — последний довод в попытке удержать, ведь перед ним королева, королева для которой долг не пустое слово, она должна понимать. И она понимает, понимает куда больше чем он.

— Мне не обязательно быть королевой, чтобы реализовать все свои планы. Нет, Ален, поверь, я знаю, что я делаю. Я чувствую мое место там, мне нужно к сыну, и мир согласен со мной.

— Глупышка, — тепло, лишь с едва заметной капелькой досады произнесли непослушные губы. Она так и останется для старика эльфа, только кажущегося совсем молодым, юной, но очень сильной королевой. Он и сам не понял, как поверил ей.

— Наверное... Ты поможешь мне еще немного?

— Куда я денусь, ваше величество! — легко подскочив на ноги, виконт Ален Герт отвесил изящный поклон.

— Не называй меня так, я больше не королева, — покачала головой Эллис, уже понимая, что так и останется королевой в сердцах очень многих, что бы она ни сделала, и как бы ни изменила свой статус, это грело сердце, прогоняло последние сомнения. Королевой можно стать, но перестать ей быть невозможно. — У тебя есть с собой запасная одежда, и могу я взять твою лошадь?

— Бери, а я пока отправлюсь за прочим своим и твоим имуществом. Когда вернешься?

— Не знаю, Ален, как получится. Просто делай то, что считаешь нужным, а я найду тебя, где бы ты ни был. Сейчас я и не такое могу, наверное.

Светало. Таял ночной полумрак, гасли последние звезды, голубизной отливал небосвод, приветствуя двадцать первый весенний день. Белоснежный конь, пятном света разрезая остатки мрака, из последних сил нес всадницу по опустевшему тракту. Мир вокруг словно замер в ожидании неизбежного, затаился в предвкушении, натягивая из последних сил нити судеб.

Всаднице было жаль коня, но она не могла, не имела возможности щадить, ни его, ни себя. Она и так дала целую ночь форы. А теперь в расплату почти без отдыха неслась вперед целые сутки. И все же она догоняла, почти догнала. Эллис чувствовала как соединившая ее и сына тонкая нить скручивается, крепнет, тянет ее за собой лишая желаний и разума. Она не могла потерять Лекса еще раз, не могла оставить его в руках твари сломавшей ее жизнь. И сила послушно отзывалась ей, коконом охватывала тело, уплотнившим воздух шлейфом летела за ней. И отрезала все пути назад...

Она спасет сына, она почти наверняка останется жива, но заплатит за это огромную цену — лишится своей человечности. Эллис чувствовала, видела, как энергоструктура вампира пожирает энергоструктуру человека, обретая в этом свое первозданное величие и мощь, обрекая девушку навеки превратиться в вампира. Она получит силу и жажду, неконтролируемые инстинкты и эмоции. Она все-таки не рожденная и она зашла слишком далеко. Ей больше не быть королевой, ей больше не вернуться во дворец, не подарить Ксаниэлю детей, тех о которых она так мечтала, покинув ангельский город, и ей теперь будет куда сложнее изменить мир. Зато останется долгая жизнь, сын и вера.

Всадница на белом коне стремительно неслась вперед сквозь рассвет к величию нового дня, к новой победе над самой собой и жизнью. Последняя самая яркая северная звезда все еще сияла в небе, едва возвышаясь над макушками древнего леса, указывая ей путь. Инстинкты обострились до предела, но теперь они не мешали, не сковывали лихорадочным безумием работу головы. Разум вслед за чувствами просчитывал варианты, моделировал ситуации и искал оптимальный путь. Даже с той силой, что делает воздух вокруг нее вязким и блеклым, напоминая давно минувшее, она не соперница семитысячелетнему дракону. А значит лишь неожиданное нападение, и нечеловеческая скорость ее тела могут ей помочь. Она должна отбросить дракона от ребенка, схватить сына и исчезнуть в телепорте, иначе ей придется очень сильно постараться, чтобы остаться в живых.

Отпустив измученную лошадь отдыхать, Эллис неслышимо, вновь обратившись дикой кошкой пробиралась сквозь густой подлесок. Ее сыну требовался отдых, очеловеченный малыш наверняка еще не восстановился после болезни и смертельной раны, и древнейший дракон вынужден с этим считаться. Мать чувствовала его, каждое движение, яркие чувства. Они остановились для короткого отдыха, и теперь она надеялась как можно ближе и незаметнее подобраться к ребенку, за сотку, если не меньше решить проблему, больше времени ей все равно не дадут.

Просторная поляна в стороне от дороги, почти у самых гор, что резко, без предгорий, утесами возвышаются над лесом. Жалкий костерок горел на ее краю, немного в стороне от наблюдательного пункта Эллис. Дракон, кажется, суетился с приготовлением пищи, а пара лошадей смирно жевала молодые побеги. Уставший от бесконечной дороги, от последствий болезни ребенок, вяло сидел на какой-то подстилке. Он не смеялся звонким смехом, не носился полный жизни и энергии по поляне, за яркими порхающими прямо под носом бабочками. Он сидел, уставший, обессиленный и такой беззащитный.

Весенний лес дышал полной жизнью, заливался трелями птиц, шумел возней зверья и колышущимися на ветру кронами, очаровывал благоуханием цветов, жадно раскрывающими свои разноцветные бутоны навстречу всходящему солнцу. Вот только за всей этой жизнью и ее суетой ощущалось ожидание надвигающейся бури. Мир готовился замереть, затихнуть в преддверии буйства весенней грозы, что пришла штормом с моря, и, не ослабнув, перевалила через горы. Разорванная острыми пиками на сотни частей, она вновь собиралась сейчас на небе.

Едва появившееся над макушками деревьев солнце ярко светило всему живому, подбадривало дневную жизнь, разгоняло мрачную зимнюю дремоту, а запад неумолимо чернел. Эллис не видела этого, только чувствовала. Мир дрожал в предвкушении, жаждал развязки, копил напряжение и гулкий бас во мраке фиолетовых туч.

Густой куст местного орешника надежно скрывал девушку, что искусав губы в кровь, старательно выжидала вопреки жажде действий все усиливающихся инстинктов. Агхэт продолжал копаться в сумке подле костра, и очень хмуро поглядывал на западное небо, на возвышающиеся над деревьями скалы, на мрак, что разрастался там, скрывая их верхушки. В отдалении что-то громыхнуло, и бывшая королева решила, что пора. Сила отозвалась послушно, ласковым ребенком прильнула к матери, суровым воином нацелилась на врагов. Покраснели порезы на ладонях, те самые ритуальные порезы, что навеки изменили ее суть, пока сквозь них не проступила алая кровь. Она больше не текла вниз, не летела тающими в воздухе каплями, а сразу, едва покинув несущие ее сосуды, едва выступив на ладонях, исчезала, разливалась в воздухе вязкой силой, готовой обрушиться на врага небывалую мощь. Древние слова древнего языка почти сорвались с уст Эллис. Но прежде, ее восприятие успело поменяться, радужными переливами явилась сила ее взору, и пришло знание. Теперь она могла использовать такую послушную силу даже не мыслью — отголоском желания рисовать само совершенство. Но поразиться и восхититься она не успела, стало не до раздумий, мир померк, сузился до одной единственной цели, до сына, которого она сейчас чувствовала как саму себя.

Огромной мощью обрушилась на дракона ее волшба, отбросила его куда-то в сторону, прокатила по краю поляны. И тут же кинулась теперь уже настоящая нелюдка вперед. Сущее мгновение и ничего не понимающий сын сжат в крепких объятиях, она чувствует его недоумение, испуг, и материнскому сердцу хочется забыть про все, лишь утешать успокаивать, обещать. А рука уже сжимает возникший на груди сапфировый кулон, и губы против воли расплываются в счастливейшей улыбке, которая меркнет мгновение спустя. Телепорт не сработал вновь. Вновь вмешалась неподвластная ей сила и порвала только-только формирующееся заклинание, а в следующий миг ее накрыл ментальный удар, почти как тогда много лет назад у двери библиотеки. Кулон сработал, в последний раз принял всю силу удара на себя, разрушаясь, защитил госпожу и мелким стеклом рассыпался в сжатом кулаке. Инстинкты не подвели, тело взмыло вверх, подобно распрямившейся тугой пружине, развернулось лицом к врагу и окутало себя сильнейшим из доступных щитов. План провалился, она поспешила, она сглупила влекомая всем кроме трезвости ума, и теперь расплата неминуема, теперь не избежать поединка магов, поединка, в котором она сможет победить лишь чудом, собрав всю свою волю и силу в единый кулак.

Дракон стоял перед ней невредимый, словно не отбрасывало его в кусты ее заклинание, словно он всего лишь на мгновение посторонился, предоставив ей дорогу, и вновь вернулся на свое место. Он стоял и ухмылялся со сверкающим в глазах яркими звездочками чувством превосходства. Он не нападал, давал ей время придти в себя, но сама его поза свидетельствовала о том, что любой ее порыв не станет неожиданностью и будет с легкостью отбит. Эллис не удержалась и, крутанув головой, обернулась на сидящего позади сына и едва не выругалась от отчаянья. Сереброволосой, голубоглазый мальчик смотрел невидящим, ничего не понимающим взором, и сердце матери полнилась свирепой яростью. А удовлетворение в агатовых глазах лишь множилось. Она полная дура, как же она раньше не заметила, что ее сын выглядит как ее сын, что он выглядит так с того момента как Эллис подкралась к поляне. А значит дракон ждал ее, заманил в расставленную ловушку. Он знал, что она здесь, снял мешающую ему маскировку, подавил волю ее сына и без того ослабленного всем произошедшим. Он освободил все свои силы и терпеливо ждал ее первого удара. Он принял его на уже готовый щит, сымитировал удачное попадание, позволил коснуться сына, обрадоваться победе, а потом отрезал от телепорта и сильнейшим ударом смял остатки уже и так почти взломанной и разрушенной защиты.

Эллис отчего-то вспомнилось сражение дракона и мага, они тогда так же стояли друг напротив друга, а вокруг послушными вихрями кружила сила. Тогда мир стонал, блек от обилия маги, что порождал браслет — наследие Первых. А она стояла за спиной Эссси, как сейчас за ее спиной сидел ее сын. Круг должен замкнуться, проскочила в голове неожиданная мысль, тогда все началось в двадцать первый день, сейчас закончится, тоже в двадцать первый день, только не летнего месяца, а первого весеннего, в ее негласный день рождения. Тогда мир стонал, сейчас замер в предвкушении, в томительном ожидании, он рассчитывает на нее, он поможет ей настолько насколько сможет. Вот оно, то место, ради которого был проделан столь долгий и разнообразный путь, апогей ее путешествия, момент истины. Она должна победить, а для этого нужна скорость, неожиданность, подвижность, она сильнее дракона физически, а не магически.

— Пусть ребенок уйдет, — с хрипом произнесли пересохшие губы, — он может нечаянно попасть под удар, нам будет не до слежки за ним.

— Нет, — неприкрытой радостью блеснули глаза дракона.

— Но он же нужен тебе живым!?

— Не мне, а Асте. Мне уже ничего не нужно, и мое время почти вышло, но тебя я убью, как и обещал.

Заострившийся клык прокусил губу, металлический привкус появился во рту, и взвыла, ликуя окружающая ее сила, пожрав последний кусочек ее человечности, совершив заложенный в нее оборот. Глаза посерели, довольно колыхнулось пока еще сокрытое в их глубине расплавленное серебро. Что-то изменилось в ответ во взгляде дракона, ушло величие, радость и предвкушение. Он атаковал первым, обрушил на бывшую королеву сильнейший удар, но безоговорочно послушный воле щит из силы принял его, даже не прогнувшись. Она улыбнулась в ответ, и бросила в дракона изощренное плетение, широким покрывалом узора расползлось оно, коконом скрутилось вокруг защиты, ища в ней малейшую брешь, сжимая ее со всех сторон. Но дракон выстоял, разрушил свой щит, а вместе с ним и ее атакующее плетение, ухмылка окончательно исчезла с его губ, зато засветились хищным азартом глаза, забурлила кровь, а вместе с ней и сила, встретившая, наконец, достойного противника.

Ему осталось недолго жить, но как же это приятно напоследок сыграть в полную силу. А Эллис не медлила, постаралась воспользоваться возникшей беззащитностью противника и атаковала проще и быстрее, но старик успел, отразил ее немудреную атаку и все же его отнесло в сторону, теперь уже по-настоящему. Полетели вслед прежде сокрытые в наручнях ножи, взметнула вверх столбом невесть откуда взявшаяся пыль, а следом вынырнул из ее клубов огромный агатовый дракон, упали на землю легко отскочившие от прочной чешуи ножики. Эллис подобралась, поняв, что рано обрадовалась, что непростительно упустила, похоже, свой единственный шанс, не выложилась мгновение назад полностью. А удар противника не заставил себя ждать.

Сила взвыла, готовясь контратаковать, вышла на свой предел, алым полыхали полосы на ее ладонях. Эллис сосредоточилась, для одного единственного удара, самого сильного, самого беспощадного, она должна победить... Резкая боль разорвала сердце, взгляд невольно устремился вниз туда, где из ее груди торчал пламенный клинок, как нож сквозь масло прошедший сквозь защиту, сквозь тело, и рассекший ее сердце напополам.

Эллис почувствовала, как подает назад. Удар о землю выбил из легких воздух, сильнейшей болью отозвался в пронзенном сердце, кровавой пеной и хриплым стоном сорвался с уст. Ее организм, новый, почти бессмертный, отчаянно боролся за свою жизнь, но огненный клинок — это не просто сталь. Она каждой клеточкой своего тела ощущала, как вытекает из нее жизнь, хаосом кружиться над ней так и не использованная сила. Сила, над которой она более не властна.

Широко распахнутые залитые серебром глаза смотрели на почерневшее небо. Растянувшееся во время поединка время схлопнулось, вернулось в норму. Их схватка не продлилась долго, сотка может чуть больше, а гроза уже закрыла полнеба, угрожающе урчало ее нутро, вспыхивало зарницами. И светило солнце на еще чистом кусочке неба. Весенним ласковым теплом скользили его лучи по коже, стремясь подсушить тоненькие струйки, текущие из глаз.

Пока еще ничего не понимающий, но уже оживший Лекс склонился над ней, и Эллис улыбнулась, превозмогая очередную боль, вызванную столь нехитрым движением. Его серебристый волос слипся, сосульками нависал над глазами, родными сапфировыми глазами, из которых потекли слезы. Ей хотелось поднять руку смахнуть предательские слезинки, но сил уже не оставалось, как и жизни, что последней алой каплей ушла из нее. И сила, неизрасходованная магическая энергия, ласковым зверьком потерлась о своего нового хозяина, кровь от крови ее, она радовалась, что не раскидало ее по этой поляне, не искорежило ею столь красивый уголок. И раскатом грома яркой весенней грозы радостно оповестил мир о свершившемся предназначении, исчертившими небо молниями возликовал довольный собой. Он единственный знал, что это не конец, а только начало...

Глава четырнадцатая.

Эссси, наконец, прервал свое вынужденное заточение в кабинете, вызванное попыткой отыскать хоть какой-то след в отчетах, поднятой на уши информаторской сети повелителя. Теперь же, устав от обилия совершенно ненужно и неважной информации, пребывая в последней степени отчаянья, он нарезал круги по своей спальне, недовольно поглядывая на такое соблазнительное ложе. Спать хотелось, но стоило коснуться подушки, как сон уходил, и вот уже, по меньшей мере, три дня Эссси не смыкал глаз.

Он давно сбросил со счетов старика Агхэта, непростительно наивно полагал ушедшего в прощальные пещеры затворника, если и не покинувшим этот бренный мир, то, по крайней мере, стоящим у самого порога. Очень старые драконы всегда были сильны, так сильны, как и не снилось даже лучшей молодежи, и в честном магическом поединке Эссси считал свои шансы на победу весьма далекими от желаемого. Но старики прежде никогда не выходили из прощальных пещер и уж тем более не ввязывались в игру против своего повелителя. Видимо Аста нашла, чем соблазнить агатового дракона. Сама же она играла в молчанку, всячески отрицая любую свою причастность, и даже почти искренне порывалась помочь с поисками. И естественно никаких следов и доказательств ее причастности, только собственное мнение. Впрочем, на их уровне даже неоспоримые доказательства не имели никакой силы. Только сама сила, а Аста была из тех соперниц, которых не стоило недооценивать, и прижать ее к стенке, относилось к разряду несбыточного. Впрочем, точно так же Аста не смогла бы силовыми методами повлиять на Эссси, по крайней мере, так что бы при этом не разрушить полмира. И Романская аномалия при этом показалась бы детским лепетом.

Плотная слежка за наследницей Первых тоже ничего не дала. Аста занималась своими привычными делами, и выводить его на след сына не собиралась. Поэтому уже три дня пропадал повелитель в своем кабинете, но тщательнейшее изучение всей доступной информации так ничего и не дало. Они как в воду канули, хотя даже там дракон бы разыскал их при помощи морского народа. И все это время повелитель прибывал в тихом бешенстве, эманируемом на всех окружающих даже сквозь сильнейшие ментальные щиты. Дворец в итоге за прошедшие полторы декады совсем обезлюдел. Драконы отличались благоразумием, и испытывать дурное настроение повелителя не собирались, поэтому сочли за благо и вовсе не попадаться Эссси на глаза, разлетевшись по родовым гнездам.

Эссси оставалось только удивляться самому себе. Казалось бы, пять тысяч лет немалый срок, чтобы утратить остроту чувств, полностью подчинив их собственному разуму. Но дети, дети всегда были для драконов на особом счету, и теперь он прекрасно понимал поведение других драконов — родителей маленьких драконят. Впрочем, раньше он тоже понимал, но понимать разумом и почувствовать самому, это все-таки очень разные вещи. Порой сапфировому дракону даже казалось, что он завидует тем, кто нашел свою пару, его так и не смогла привлечь ни одна соплеменница, зато представительницы других рас не раз воспламеняли сердце.

Наконец, покинув свои думы под тяжелый вздох, повелитель подошел к дальней стене и легким ментальным призывом с ключом открыл потайную дверь. Эта анфилада комнат принадлежала ему и только ему, он полностью сам построил ее в толще скалы, и совсем недавно, наконец, закончил отделку. Последняя надежда расслабиться и придти в себя. Эссси шел по длинному коридору, а рядом с ним шла Эллис. Она улыбалась ему, крутилась во все стороны, весело подпрыгивала или же надменно вздергивала свой далеко не идеальный носик, щурила и без того небольшие глаза, зато ее легкая улыбка одними уголками губ мгновенно топила остатки льда в сердце любого. Ее черты текли, неуловимо менялись от шага к шагу, порой становясь почти идеальными, так что едва не пропадало всякое сходство. Рука скользила по разноцветной мозаике из драгоценных и полудрагоценных камней, тщетно пытаясь ухватить ускользающую девушку за руку. Она всегда была впереди, на самую малость, на каких-то пару шагов и в серых глазах, почти таких же серебряных, как и ее волос пряталась ехидная веселость.

— Похоже, жутко древнему дракону не обойтись без тебя моя совсем еще юная королева.

Сереброволосая девушка в ярко синем платье повернула голову, с интересом смотря на повелителя. Он невольно шевельнулся, и его королева вновь заспешила вперед.

— Я не знаю где искать нашего сына, — пробормотал Эссси, вновь пытаясь догнать сероглазую красавицу, зная, что это невозможно, — все мои старания ничего не дали. Ты последняя моя надежда, ты и твое материнское сердце, ведь оно почувствует, разыщет сквозь любые расстояния.

Он, наконец, оказался в просторной комнате, способной со всем надлежащим комфортом вместить дракона в его истинной ипостаси. Здесь не было никакой мебели, только несколько маленьких изящных фонтанчиков, и горы подушек, пуфиков, меховых шкур мягчайших разноцветных тканей. Эссси сам не понимал, почему оформил эту комнату именно так, ведь вначале он планировал совсем другое. Но, сейчас появившись здесь впервые после окончания отделки, он понял, что не ошибся, все именно так как должно быть. Теперь Эллис была не одна. Она, вдруг став серьезнее и взрослее, вместе с сыном скользила по стенам, каждый раз являя себя в непредсказуемом месте, и стоило совсем немного пошевелиться в попытке угнаться за ними взглядом, как она с сыном то совсем малышом, то почти статным юношей тут же исчезала из поля зрения, чтобы явиться на другом, непременно самом неожиданном участке стены. Вечное движение мозаики завораживало, а еще могло свести с ума почти любого случайно зашедшего гостя. Только старые драконы могли безболезненно для себя и своего сознания находиться здесь. Эссси даже стало как-то жаль, что он не сможет показать эту красоту Эллис, она, пожалуй, смогла бы оценить. Здесь в сердце гор камни сохранят образ вечно юной человеческой королевы, что все-таки сумела запасть в сердце уже немолодого дракона.

Повелитель еще пару раз скользнул взором по комнате и решительно направился к небольшому коридору, начинающемуся за одной из колонн вдоль правой стены. На этот раз почти ничем не обработанный коридор, больше похожий на имеющий естественное происхождение ход, после многочисленных петляний, сужений и расширений вывел Эссси в полумрак скальной расщелины, сверху засыпанной белоснежным, отливающим голубизной снегом. Расщелина выходила на небольшое плато, сокрытое в глубине гор. Они высились со всех сторон, подпирая своими вершинами небеса. Густой туман облаков клубился вокруг снежных шапок, разгоняемый первыми рассветными лучами.

Сапфировый дракон взмыл в небо, легко проскочив сквозь плотное нагромождение скал. Воздушный простор встретил его утренней голубизной и легкой тревогой, неясным намеком скользящей в глубине его мыслей и чувств. Пространство послушно разошлось, пропуская сквозь себя спешащего повелителя.

Связь с Эллис странно дрожала, порождая волнами накатывающую тревогу, и Эссси никак не удавалось точно определить ее месторасположение. Отчаявшись разыскать ее среди лесного массива, он опустился на небольшую площадку утеса дальше всего выступающего вглубь леса. С гор, старательно прорываясь, опускалась сильная гроза. Его острое обоняние уже ощущало запах озона и предвкушающее нетерпение, разлитое в воздухе. Еще немного и повелителю волей неволей придется либо спешно покинуть местные просторы, либо затаиться в какой-нибудь пещере, надеясь переждать непогоду.

Внимательный взгляд скользил по макушкам деревьев, пытаясь уловить отблеск соединяющей его с амулетом нити силы. Связь оборвалась резко, лопнула перетянутой струнной, откатом стремясь испепелить чужой разум. Эссси успел блокировать, только носом выступила пара красных капелек, позади тревожно, но пока еще тихо зарокотало в глубине туч. И тут же он увидел свою королеву.

Крошечная далекая точка, почти теряющаяся на одной из полян расчищенных от крон набравших цвет деревьев. Но он видел ее отчетливо, до каждой мельчащей детали. Видел ее непривычно короткий серебристый волос, прямую спину и напряжение на мгновение застывшее в каждой мышце тела. Видел и не мог поверить. Радугой переливались нити силы вокруг нее, той сил, что никак не могло вместить ее человеческое тело, она уже должна была быть мертва, но жила вопреки всем законам магии, одним желанием создавая причудливые вязи, за гранью доступного для всех кроме драконов мастерства. Такого не могло быть, но разве есть что-то невозможное для его королевы.

Она стояла напротив старейшего, напротив Агхэта, стояла, готовая к бою, готовая до последнего вдоха отстаивать своего сына, их сына. Сейчас они были равны по подвластным им силам, почти равны, вот только у старейшего оставался козырь в рукаве. У Эллис теперь тоже, пусть она и не ведала о нем. Оставалось лишь правильно рассчитать свой единственный удар. Но додумать об этом Эссси не успел.

Все произошло мгновенно. Воздух взорвался, заполыхал пошедшей в бой силой, яркой, стремительной, слепящей. Эссси почти ничего не видел, лишь чувствовал, как Эллис легко принимает на щит первый удар и тут же отвечает, чем-то странным непонятным, дракон остается без защиты и она пользуется этим, не медля ни мгновения, и все равно не успевает. Агхэт успел обратиться, успел вынуть из рукава свой главный козырь, он был достаточно стар и опытен, чтобы уловить нужный миг, чтобы удивить обескуражить, отвлечь простым ответным ударом и воспользоваться тем, о чем не знал практически никто. А он не успевал, не учел скоротечности магического поединка, никуда не девшегося опыта Агхэта и пламенеющего клинка, почти забытого заклинания. Оно никогда и никого не подводило, ибо не существовало защиты против концентрированного пламени дракона, жидкого огня обредшего форму, вот только создать его могли единицы, готовые терпеть тысячелетия тренировок. Ее не стало, его королевы. Не стало с пугающей невозможной стремительностью, она не должна была уходить так рано, не могла себе этого позволить, но нити судьбы оказались неподвластны, ни иномирянке, ни ему.

Зрение вернулось, в своей привычной остроте, вернулось, чтобы показать ему, как падает Эллис с огнем в груди, остатками угасающего сознания смотря на потемневшее небо. Она не видела его, не могла видеть, а вот он все с прежней четкостью различал каждую черточку, словно не малыш Лекси склонился над матерью, а он сам. Глаза и волосы одного цвета, как у драконов... жаль, что человеку не стать повелителем небес, и ободряющая улыбка кончиками губ, казалось адресованная лишь ему. Надо было оторваться от нереальной картины, нанести решающий удар ослабленному дракону, спасти хотя бы сына, но он не мог пошевелиться, словно неведомая сила сковала его члены, заставляя, смотреть на смерть любимой, на смерть матери своего сына, смотреть и не сметь отомстить.

А потом ее тело начало таять, растворяться в воздухе, и сапфировый дракон почувствовал радость, ликование мира. Оковы спали, но он так и не посмел пошевелиться, наблюдая, как Эллис становится прозрачной, как сияют нестерпимо ярким светом ее запястья. Еще мгновение и тела не стало, лишь удивление застыло на лицах двух старейших драконов и радость на лице склонившегося над пустотой малыша. Он быстро утер слезы, размазал по лицу невесть как успевшую появиться на нем грязь, и вновь улыбнулся. Эссси смотрел и не понимал, пока совсем рядом с малышом вновь не дрогнул воздух, соткав такую знакомую фигурку. Она шагнула к еще сильнее удивившемуся Агхэту, что машинально кинул в нее очередное безжалостное смертельное заклинание. Эссси чье сердце вновь запылало надеждой, едва не зажмурился от страха, не понимая, почему всего лишь смотрит на происходящее, никак не пытаясь помочь королеве.

Она шла к дракону, заклинание приближалось к ней, и встретилось, вот только не с девушкой, а с серебряным драконом, которым она мгновенно обернулась, не сбавляя шага. Заклинание переливающейся лужицей силы стекло по сверкающей на солнце чешуе. Эллис что-то рыкнула на драконьем, едва оказавшись подле Агхэта и исчезла вместе с ним.

"Так вот как, становятся частью мира" — мелькнула одинокая на фоне обуявших его чувств мысль.

Малыш бежал к спланировавшему на поляну отцу, сверкая синими глазенками.

— Папа, папа! — едва переросший колено Эссси ребенок радостно взмыл в воздух, сумев достать до шеи отца и заключить ее в крепкие объятия, едва не повалив не ожидающего такой прыти родителя. — Я маму видел, это она была, а не Беллси! — взволнованно пролепетал малыш, зарывшись в растрепанные сапфировые волосы.

— Да, твоя мама, — ответил ничего не понимающий дракон, тщетно пытаться понять существо, младше его в тысячу раз. До этого момента Эссси был уверен, что знает о детях, их поведении и образе мышления достаточно много, но сейчас в его голове появились немалые сомнения в собственных силах. Он ожидал слез, а не радости, непонимания, испуга, а не знания.

— Она красивая и хорошая, — прошептал почти в самое ухо ребенок и, наконец, оторвался от шеи отца, теперь старательно заглядывая ему в лицо и глаза. Повелитель растерялся окончательно. — Но где она была раньше?

— Она не могла малыш, или ты забыл — она королева! А у королев, как и у твоего папы, есть очень-очень много дел.

— Неправда, — вдруг уверенно мотнул серебристой головкой Лекси, — Это не из-за дел, она по-другому не могла, я знаю, у нее ведь еще один папа есть.

— Ну, он пока еще не папа, но есть, — со щемящей грусть ответил повелитель, опускаясь с сыном на землю.

— Бедная, — шмыгнул носом малыш, — ей же так тяжело без меня было, а я не знал.

Впервые за последние тысячелетия недоумение столь явно читалось на лице сапфирового дракона. Он смотрел на своего все еще возбужденного драконенка, успевшего испачкаться с ног до головы и не понимал происходящего. Его сын и не думал обвинять бросившую его при рождении мать, наоборот он считал себя виноватым. И Эссси, вдруг, до безумия захотелось вновь оказаться таким вот совсем маленьким существом, с его неповторимой логикой.

— Ты знаешь, что случилось с мамой? — набравшись смелости, спросил повелитель, с тревогой заглядывая в отражение собственных глаз.

— Ее дедушка Агхэт убил, он уже старый, ничего не понимал, наверное, разве можно убивать маму, — скороговоркой залепетал малыш, словно боясь забыть облечь в слова, все то обилие мыслей, что хороводом закружилось в его голове. — А она не умерла, она скоро вернется, надо ее подождать и сказать, что мы ее любим, а то она сказала, а я не успел. Я так испугался пап, честно-честно. Меня словно не было, какое-то время и где я был, не знаю, а потом вернулся, а она упала... Я только понял что это мама, и она улыбнулась, сказала, что любит и скоро вернется. А еще я, когда вырасту, стану очень-очень сильным и необычным, вот.

Эссси ничего не ответил, только прижал сына к груди, не в силах больше сдерживать текущие по щекам струйки воды.

— У нее получилось, — прошептал Лекс, словно уловивший настроение отца. Но тут и сапфировый дракон почувствовал, как изменился мир, он словно стал ярче, живее, насыщеннее. Раскатом весенней грозы грянул гром, полыхнули зарницы в небе, и первые капли звонко упали на землю, готовясь очистить мир от остатков грязи. Сердце стучало быстро-быстро, непривычно быстро, словно опали с него не ощущавшиеся прежде цепи, словно неведомая сила вдохнула в него жизнь.

— У нее получилось, — прошептал улыбающийся повелитель.

Знание. Оно пронзало ее естество сотнями раскаленных игл, человеческий мозг не способен познать столько.... Но она уже не человек, как человек, она умерла, умерла всего мгновение назад. И этого не изменить, это случилось, это ее предназначение, ее путь. Путь, который она выбрала сама, приняв зов мира, откликнувшись на его немую просьбу. И уже сейчас она часть этого мира, того всеобъемлющего разума, что слышала она в дыхании ветра, в звонком напеве ручья, в степенном шелесте листьев и, конечно же, в каждом живом существе. Еще мгновение назад она подумала бы о том, что этого никак не могло случиться, что чтобы стать частью мира нужно прожить тысячелетия. Но сейчас она знала, просто знала, почему это возможно, почему не было у нее другого пути. Вернее дорог всегда существовало много, но все прочие увели бы ее в никуда, а может и в места похуже. Она вновь ни о чем не жалела и никого не винила.

Понимание. Она вдруг поняла все: ее убийцу, сапфирового дракона, мужа, герцога, наследницу первых и всех остальных. Но главное она поняла мир. Теперь она часть его, теперь ей доступны все его знания, все, что копилось тысячи лет, вбиралось с растворением бессмертных. Она выполнила волю мира, как выполняла ее и прежде, и выполнит снова, уже зная все, уже сама, принимая полностью взвешенные и обдуманные решения. А вместе со знанием, с всеобъемлющем пониманием, пришли покой, умиротворение и счастье. Ведь осталась самая малость сбросить тяжелые оковы предопределенности.

Теперь она знала, как должна поступить сейчас, как распорядиться дарованной ей в награду силой и властью...

Она явила себя в прежнем теле, скорее по привычке, чем от неумения пользоваться новыми возможностями. Сын ждал ее, он все правильно понял или почувствовал, как это свойственно детям. Всего лишь пара шагов до него, пара шагов, чтобы подхватить, прижать к себе и разреветься от счастья. Теперь она знает, это все будет, но не сейчас, у нее еще есть не отданные долги. "Я люблю тебя сынок" сказала ее улыбка. "Я скоро вернусь, малыш" вторили ей необычные глаза. Глаза, которых не могло быть даже у самого старого дракона. Мгновение и она повернулась к Агхэту, которого уже давно звал в свое лоно мир, и она пообещала стать проводницей для непокорного. Шаг еще один, ее глаза больше не улыбаются, теперь в них отражение мира, и они пугают того, кому есть чего бояться.

Агатовый дракон, ничего не понимая, в бессилии, почти на грани сумасшествия кинул в сереброволосую девушку заклинание, не знающее ни преград, ни пощады. Но она лишь склонила голову, словно соглашаясь с собственной мыслью, о том, как это вредно задерживаться дольше положенного срока. Теперь полностью послушная ее воли ткань мира мгновенно преобразилась в серебряную драконицу. Прекрасную и величественную с горящими серебром глазами, такую, которой она порой мечтала стать, которой надеялась быть подле сына и его отца, купаясь в заслуженной любви. Ее пасть послушно произнесла на неведомом ранее, но теперь таком знакомом и понятном языке:

— Нам пора Ашшаэсришагхэт Ашшшаэс. Отбрось все, что еще держит, там хорошо, а скоро станет еще лучше.

И он поверил, старейший дракон этого мира поверил, утонув в ее глазах, словно они вобрали в себя все самое прекрасное, что есть в этом мире. Она улыбнулась добро и нежно, вновь меняя послушную ткань, забирая с собой призванного.

Теплой волной радости коснулось нее дыхание мира, пока еще несвободного, но уже осталось немного, совсем немного. Последний шаг, последняя смерть на ее руках, теперь руках самого мира.

Все начиналось отлично, почти идеально по плану. Пускай иномирянка не применяла магию против толпы, но и поиска сына вкупе с решимостью спасти его из ее загребущих рук сделали свое дело. Сила этой выскочки Эллис поражала. И это было самым слабым местом в ее плане. Агхэт мог все же не справиться с молодой прыткой девчонкой, находящейся на пике своего могущества. Но возможность получить и подчинить такую силу стоила риска. К тому же именно на этот случай она и наблюдала за всем лично, готовая вовремя скорректировать ситуацию. Аста предвкущающе улыбалась, смотря, как старательно крадется зверюшка в расставленную ловушку. Ей казалось, что сам мир на ее стороне, и от этого безумно хотелось летать. Но, к сожалению, именно этот момент выбрал сапфировый дракон, чтобы объявится совсем неподалеку. Ярко синим пятном, в крутом пике упал он на почти соседний уступ, опрометчиво вернув себе человеческое тело. Хотя с другой стороны, огромному сапфировому дракону не так-то просто затеряться на фоне грязно серых камней.

Аста плотнее закуталась в маскирующие щиты, одновременно готовя заклинания способные предотвратить его вмешательство в предстоящий поединок. Но он ее не заметил, слишком сосредоточенно пытался отыскать свою королеву. И Аста вновь расслабилась, не стоило портить момент ее торжества, а то, что у него будет лишний свидетель, тем даже лучше. К тому же Эссси сделает за нее грязную работу, отправив старика вслед за девчонкой, главное под шумок вовремя забрать малыша.

Дальше все тоже пошло, как и задумывалось. Изначально неравный бой, осторожное сдерживание дракона, который впрочем, все равно бы не успел вмешаться. Долгожданная смерть и переход силы от матери к сыну. Вот только исчезновение тела сопровождающееся странным свечение браслетов созданных ее предками, совсем не понравилось наследнице Первых.

Ветер нервно трепал выбившийся из прически русый волос, взвивающимся плащом поднимал свободные пряди за спиной долгожительницы. Сильный ветер. Он смог пронести грозу сквозь неровный рельеф высоких гор, перевалить ее через непроходимые для всех перевалы, и он даже не думал утихать, продолжая копить здесь вверху свои силы. На мгновение Асте стало зябко от пронизывающих насквозь порывов. Но сменить столь удобный наблюдательный пункт она и не подумала, наоборот замерла, вглядываясь в происходящее не поляне.

Эссси уже должен был кинуться на Агхэта, но медлил. Сидящий над исчезнувшим телом ребенок улыбался, когда должен был реветь, в испуге убегать в лес прямо в ее заботливые объятия. Аста чувствовала, произошло что-то не учтенное в ее планах. Что-то важное она то ли упустила, то ли не знала о браслете, подкинутом магу, и в качестве трофея доставшемуся иномирянке. Тревога на грани паники гулко забила где-то внутри, словно все уже предрешено, словно ничего больше не дано ей изменить. Но Аста не привыкла сдаваться. За всю свою долгую жизнь она еще не сталкивалась с ситуацией, которую нельзя было бы изменить в свою пользу. Нечеловеческий интеллект мгновенно усмирил не приставшие наследнице первых чувства, он уже создавал цепочку планов на каждый возможный ход, ее, Эссси, старика. Но того, что произошло дальше, он не мог даже предположить. Эллис появилась вновь, и, преобразившись в дракона, забрала с собой все еще остававшегося в истинной ипостаси Агхэта.

Аста расслабилась, самую капельку, продолжая припоминать, было ли нечто похожее когда-либо в анналах истории, и чему вообще стали свидетелями ее глаза, мираж ли это, случайность, или за старыми драконами всегда приходит кто-то, чтобы забрать их с собой? Можно ли ей быть уверенной в смерти королевы, нет ли с ее стороны угрозы? Планы, расчеты, необходимые действия и реакции множились в геометрической прогрессии. Эссси кинулся к сыну, бессмертная лишь кисло скривилась, но вмешиваться пока не спешила, у повелителя не должно быть доказательств ее участия, а ребенка можно будет забрать и чуть позже. На этот счет уже есть варианты...

Эллис появилась перед ней внезапно, на самом краю утеса, она словно соткалась из воздуха. Сотку назад она еще была драконом, забирая с собой старейшего, и уже стоит здесь, опять, будучи человеком. Асте стало не по себе. Убийственно холодный взгляд расплавленного серебра, плескался в глубине глаз бывшей королевы, пропитанный насквозь высшим знанием. Она словно знала все, и все уже предрешено. Астра нервно сглотнула и сконцентрировалась, стремясь прогнать оплетающую ее липкую паутину страха.

— Зачем ты здесь? Думаешь, сможешь меня одолеть? — с вызовом бросила в лицо теперь уж сопернице женщина. Она пыталась говорить уверенно, но голос предательски дрожал. Едва ли не впервые за ее долгую жизнь. И Астра едва не сорвалась на крик. — Я все равно сильнее тебя! Слышишь, даже не смотря на то, что произошло, ты безоружна, а в магии я всегда одолею тебя, за мгновение не стать сильнейшим магом, даже получив все знания мира! А еще у меня нет дочери, пока она не родится, я не могу умереть. Так было всегда!

Эллис неожиданно для бессмертной тряхнула головой, словно отгоняя свои мысли, и улыбнулась: добро, нежно и снисходительно, так улыбаются малому дитя, еще ничего в жизни не понимающему. Она могла много чего сказать в ответ. Но зачем зря сотрясать воздух. Мир не любит лишних слов, а сейчас она его рука, его материальное продолжение. Она, наконец, дарует ему долгожданную свободу. Даже мир имеет право идти собственным путем. Пусть в нем будут ошибки, будет боль и разочарование, но, не совершая ошибки не научиться чему-то большему, не познав боль и разочарование, не познаешь и всепоглощающего счастья и радости. Как бы родители не стремились уберечь свое дитя от жестокостей и реалий жизни, от своих собственных ошибок совершенных в прошлом, даже они рано или поздно отпускают детей на свободу, позволяют им пройти через все то, что некогда испытали сами. А иначе вырастает безвольное тепличное растение, лишенное не только боли взрослой жизни, но и всех ее радостей, не способное жить собственным умом, и очень сильно страдающее, когда родители все-таки уходят из его жизни.

Молниеносное движение, слишком быстро, далеко за пределами человеческих возможностей, даже не всякий представитель иных рас смог бы заметить или хотя бы почувствовать это движение. Кинжал покинул ножны одновременно с парой шагов. Астра так и не поняла, что произошло, лишь почувствовала, как жизнь стремительным ручьем вытекает из нее. Клинок ровно вошел в сердце бессмертной, любой другой не причинил бы ей вреда, но не этот — совершенство эльфийских мастеров зачарованное против вечно живущих, и не в этой руке, что вел сам мир. Эллис подхватила обмякшее тело. Астра все еще цеплялась за свою жизнь, тратя свой магический резерв на ее поддержание.

— Но как? — спросила она одними губами из последних сил. Эллис вновь не ответила, наследница первых все поймет сама, уже скоро она окончательно сольется с миром и в нем больше не останется чужеродной крови, что сдерживала его свободу столько тысячелетий. Кинжал забрал последнюю капельку жизни, на время, притихший ветер, радостно взвыв на перевалах, подхватил прах, в который мгновенно обратилось тело. Серая струйка понеслась над возликовавшим миром. А где-то далеко за многие десятины пути рухнул храм Первых. В мире не осталось крови, что питала самое могущественное заклинание. За сотку храм обратился в прах как мгновением ранее его источник. Облегченный вздох мира заставил Эллис вновь улыбнуться. Она исполнила свой долг, единственная, что смогла стать частью мира и сохранить себя.

Герцог все утро нервно метался по малой гостиной своих апартаментов, и никто кроме короля не смел, потревожить его в эти столь медленно текущие беспокойные часы, отсчитывающие свой шаг с того мгновения, как перед самым рассветом у Релены начались схватки. Лучшие акушеры дворца сейчас следили, за протекающими в спальне родами, а он все никак не мог успокоиться, найти себе места. Привыкший постоянно держать руку на пульсе, распоряжаться множеством жизней, он в одночасье оказался беспомощнее мышонка, застигнутого на кухне грозной хозяйкой. Он так желал стать отцом и так этого боялся...

Ксаниэль сколько мог, поддерживал друга, искренне не понимая ни его мандража, ни категорического отказа чего-нибудь выпить для расслабления. При этом Кэриен таким взглядом посмотрел на короля, что тот решил за лучшее не настаивать. Пустые слова о том, что все будет хорошо, или же не менее пустые разговоры ни о чем, надоели обоим, а должного эффекта все равно не возымели. Кэриен как никто понимал разумом, что все будет хорошо, что так оно происходит каждый раз и ни с Реленой, ни с их сыном ничего плохого не случится. Вот только сердцу не прикажешь, а оно беспокоилось, не опасной тревогой предчувствия плохого, а простым ничего не значащим беспокойством, не имеющим под собой ни иррационального страха, ни опасности вычисленной логическими построениями разума. Десятку назад Ксаниэль все-таки не выдержал и сбежал, под каким-то смутно неотложным делом, про которое он чуть не забыл.

Кэриен подошел к окну, раскрыл пошире портьеры. Капля со звоном разбилась о мутноватое стекло, и потекла вниз причудливой дорожкой. За ней последовала еще одна, и еще, дождь нарастал стремительно, непрерывно барабанил в окно, морскими волнами скатывался вниз на небольшой карниз и уже с него тонкой струйкой летел до самой земли. Видимость стала нулевой, только водяные разводы по стеклу, рисовали причудливые картины.

— Поздравляю, с рождением сына! — нарушил беспокойную тишину до боли знакомый голос. Резкий разворот и там, где еще мгновение назад не было никого, стоит извечно прекрасная королева, серебро волнами опадающих волос, серебро дорогих кружев плотно оплетающих ее фигуру и непривычное серебро, застилающее глаза той, что никак не могла в этот момент находиться в этой комнате.

— Эллис!? — удивленный возглас растерявшегося герцога и всепонимающая улыбка в ответ. Средний палец в знакомом жесте молчания касается губ, и легкий кивок головы.

— Поспеши, тебя уже ждут там, — и понимание, что заполняет серебром ее глаз. Он не смеет перечить, он не смеет отказать той, чьи поздравления желал услышать среди первых.... Она не обманула его надежд, как всегда. Все потом, а сейчас рука касается дверной ручки, и ласковый шепот ветра доносит до него новые слова: — Я буду ждать в вольных городах.

Герцог резко обернулся, но наваждение прошло, комната вновь пугала своей пустотой, лишь едва заметный шлейф из мельчайших серебряных крупинок мерцал в воздухе, вырисовывая контуры ласковой и такой знакомой улыбки...

Гроза бесновалась не только над небольшой поляной, все еще помнившей, свершившееся на ней. Еще одна грозы принесенная неведомо откуда опустилась на столицу. Ясное небо наполовину закрыли лиловые тучи, беспрестанно полыхающие зарницами, и тут же обрушились на город потоками слепого дождя.

Храм первых рухнул с первым раскатом грома, мгновение и он обратился в пыль, еще мгновение и упавшая с небес очищающая вода растворила в себе эту пыль, понесла ручьями по водостокам мостовых, ушла вместе с ними под землю. Город еще был спокоен. Жители слышали всего лишь гром, и они, едва приметив стремительно нарастающие тучи, спешили скрыться домой, и уже из окон жилищ покрытых надежной крышей любоваться на природную феерию.

Недавно взошедшее солнце с радостью приняло грозовой вызов и тысячей его неугомонных лучей заискрилось в падающих с неба капельках воды, встало радугой на самой границе. Дети не удержались, с веселым гомоном кинулись на улицу, радуясь теплому яркому дождику, светящимся в вышине тучам, прекрасному новому миру. Дети всегда чувствую острее взрослых, наверное, потому что они открыты всему, жизнь еще не успела загнать их в раковины моллюсков, укрыть толстым непробиваемым наростом.

Дождь кончится, как только исполнит возложенное на него дело, как только омоет новорожденный город, мир... Вот тогда вновь появятся на улицах жители, присоединяться к своим неугомонным чадам родители. Они выйдут на свежий совсем по-летнему теплый воздух, в город сверкающий непривычной чистотой, город заботливо очищенный природой от последних последствий зимы, от всего мусора, что успел скопиться в эту пору. Они будут веселы, радостны, как в первый день весны, никто не устоит перед праздником, дарованным самой природой. Но они уже не увидят своей нежно улыбающейся сереброволосой королевы, в легком нежно-голубом платье стоящей под струями дождя в том месте, где почти восемь лет назад ее жизнь соединили с судьбой этого мира.

Они придут сюда позже, не сразу поняв, что же не так, в чем переменился вид такого привычного до мелочей города. Их наверняка испугает исчезновения храма и новость необъяснимой тревогой, болезненным испугом разбежится по миру. Люди, да и не только они слишком привыкли жить уверенные в завтрашнем дне, в том, что у них есть наследие созидателей, которое сохранит от больших бед, а к маленьким все уже давно привычны. Это очень тяжело отказаться от привычки, признать прежнее благо за зло, для этого должно пройти много времени, смениться ни одно поколение, поблекнуть память предков. Но это все будет, это неизменное течение жизни, старое уходит, отмирает, рано или поздно уступая дорогу новому. И через это тоже надо пройти. Эллис не боялась последствий, не спешила явить себя и успокоить подданных. Всему свое время, а люди должны быть готовы к ее словам, они должны принять неизбежное. Да и не думала королева раскрывать все свои знания, не хотела порочить имена созидателей. Просто их цели разошлись с целями мира и не в том их вина.

Глава пятнадцатая.

Эссси вновь шел по коридору с сереброволосой девушкой. Он еще не до конца понял, что произошло, но теперь он знал, просто знал — все будет хорошо. Лекси ждет мать, а значит, она вернется, Эллис не сможет нарушить обещания, данного сыну.

Отмытый ребенок сейчас сладко спал в своей постели, а отцу вдруг захотелось сюда, в венец его зодчего мастерства. На сердце царило умиротворение, и он шел, улыбаясь, весело подмигивая неугомонной девчонке, что опять оказалась всего на несколько шагов, но впереди. Она улыбалась ему в ответ, смеялась, даже попробовала идти задом наперед, смотря лишь на него, но запуталась в платье. Эссси едва не забыв, где находится, чуть не бросился к ней в попытке помочь. Но королева лишь рассмеялась и, ловко вскочив на ноги, поманила растерявшегося от такой прыти дракона. Глупая улыбка заиграла на его устах. Такого вытворять не могла даже созданная им мозаика, а значит, одна сероглазая прохвостка уже знает его секрет и даже успела приложить к его совершенству свою руку.

Пахнуло грозовой свежестью, сладковатым запахом прелой листвы, дымом костра, и горчаще-свежим ароматом моря, а еще арабелью, редким горным цветком, туманящим любые чувства. Для кого-то это могло быть давно, для него же случилось совсем недавно.

Весна, на своем исходе, почти передавшая все права лету. Даже здесь в горах стояло уютное тепло. И арабель зацвела, бурно, безумно, пьяняще. Небольшая долина, и серебристо-белоснежные, маленькие как снежинки цветы. Он не смог пролететь мимо. А попав в коварный плен горнего блаженства, не смог уйти, пока не вспомнил о ней. Она стала арабелью, а чарующий запах ею. Он не помнил, как приземлился на дворцовом пляже, как под покровом наступающих сумерек скользил в густых зарослях парка, пока не увидел в одной из галерей ее, пока до нее не долетел запах арабели. Он напомнил ей о чем-то из прошлой жизни и глаза загорелись сиянием звезд, как полугодом ранее на пляже. Уже тогда в нее хотелось просто верить...

Сапфировый дракон почти бегом ворвался в просторную залу с фонтанчиками и подушечками. Она стояла почти в самом центре, заинтересованно разглядывая свои изображения, мелькающие на стенах и сводах. Серебряные кружева ее платья, казалось, жили своей жизнью, как на ветру колышась вокруг гибкого стана. Волосы ее вновь поражали густотой и длинной, невиданной ранее длинной почти до колен. Распущенные, они мягкими волнами падали на плечи, скатывались по спине и легонько покачивали у самых кончиков. А руки ее держали ветку арабели.

Эллис повернулась резко, взметнув вверх окружающее ее серебро волос и тканей. Она улыбалась, улыбалась довольным прищуром глаз, напоминая большую дикую кошку, вдруг получившую невиданное прежде лакомство, и решившую что домашнее тепло и уют вполне по ней, ведь если надоест, то всегда можно уйти.

— У тебя тут красиво, — как-то по-новому мелодично прозвучал под сводами ее веселый голос.

— Эллис, я...

— Тсссс..., — оборвала она его, приложив палец к своим губам. — Не нужно слов, я все знаю. Знаю тебя от момента зачатия, каждый миг твоей жизни, знаю и помню все и всех....

Эллис взглянула на него глазами полными знания и понимания. И слова застряли в горле дракона. Королева на мгновение отвела взор в сторону, и вдруг тело ее подернулось дымкой, потекли черты, неуловимо изменяясь.

Перед ним стояла все та же сереброволосая королева и в то же время не она. Это был ангел. Невероятно прекрасная, идеальная Эллис, слепящая взор. Эссси словно во сне видел, как за ее спиной легким маревом колышутся призрачные крылья. И тут его накрыло волной узнавания. Перед ним парила совсем чуть-чуть приподнявшись над полом отнюдь не избранница Первых. Нет, перед ним теперь сияла очаровательная в своей ангельской невинности королева Аэльрин. Та единственная, которой некогда принадлежало его сердце полностью и без остатка. Та единственная, что понимала его совсем еще молодого правителя как никто другой, та, что умела чувствовать и слышать. Трогательная, нежная, беззащитная, и в то же время сильная, стойкая, всегда уверенная в себе, она была рождена королевой.

Они были похожи столь же, сколько и различны. Сестры. Не по праву рождения, по велению души. Яркие, необычные, знающие все и немного больше. Они всегда уверенно шли по жизни. Одна рожденная принцессой, другая простой девушкой, но обе ставшие королевами. Не теми королевами, в которых превращаются глупенькие девчонки, надев царственный венец, а теми, что рождаются в долге и умирают за любовь. Такие похожие как снаружи, так и внутри. Отражения в зеркалах. Омут печали в глазах. Сила и страх во снах.

Его тянуло к ней вдвойне. Как он раньше не понял, что всегда искал в одной другую, находил и тут же терял, потому, что нельзя удержать запечатанную память чувств. Проверял стойкость, искушал, испытывал и боялся, невероятно, до боли в сердце боялся выиграть. Он хотел вновь оказаться с той, что когда-то любил, с той ради которой едва не отказался от всего, той, что, сгорая в ответной любви, оборвала свою жизнь в надежде спасти от необдуманных поступков любимого. Потому что знала.... А он хотел и боялся вновь встретиться с ней лицом к лицу, раскрыть запертую в сердце дверь. Он собирался уйти, но она не могла уйти с ним, не могла подарить надежду и разбить жизнь. Она всегда знала чуточку больше, хоть и была в глазах многих непростительно молода.

— Она передает тебе привет, — неведомые ей прежде слова ангельского языка шепотом весеннего ветра слетели с губ. — Не грусти, не вспоминай с болью, и не запечатывай память, никогда не допускай забвения тех, кто остается жить в твоем сердце. Она ведь до сих пор все чувствует и понимает. И она рада, что встретила тебя тогда, благодарна за ту сказку, ту жизнь, что ты ей подарил, за то чувство полета, ту свободу, которым ты ее научил. Эссси любовь не может быть мраком тучи, не ты ли учил этому юную королеву, с вечной улыбкой на губах смотрящую на искрящиеся в лучах ласкового солнца снежные пики гор. Не ты ли ей говорил, что ваша любовь всегда будет чиста и прекрасна как их сверкающий свет.

— Аэльрин...

— Нет, Эллис, — нежно улыбнулась, вновь ставшая прежней королева. И легкими шагами преодолев разделяющее их пространство, она коснулась рукой его извечно обнаженного торса, там, где громко стучало сердце. Хрупкая ветка арабели выпала из руки, и достигнув пола, разбилась тысячей хрустальных брызг, музыкой весны, ароматом счастья разливаясь по комнате. — Не грусти, твоя память о ней должна быть светла. И не стоит ее запирать в далеких глубинах. Она ведь достойна большего, и ты все еще можешь подарить ей жизнь.

— Спасибо, — сквозь слезы улыбнулся новый старейший дракон этого мира, опять не понимая, что происходит, чувствуя себя маленьким ничего не знающим ребенком. Да и как можно сравниться со знаниями целого мира, а Эллис теперь, несомненно, их часть, она ушла, стала им и смогла вернуться. Его юная Королева.

— Расскажешь что случилось, — дракон опустился на парапет ближайшего фонтанчика. Водяные брызги с радостью обрушились на долгожданную жертву, заискривширь на сапфировых волосах, темно синем одеянии, и как всегда полуобнаженном торсе. Королева села на гору подушек и ткани у его ног, с любопытством подняла вверх непривычно ярко-серые глаза. И его рука то ли против воли, то ли как раз по ее велению, опустилась на мягкий, похожий на пух волос и принялась гладить по голове сидящую у его ног девушку.

— Да, но не сейчас, — с рокочущими нотками в голосе, ответила она, немного помедлив, наслаждаясь лаской. — Это очень длинная история, которая началась далеко отсюда и во времени и в пространстве. Я обязательно расскажу эту сказку, потом, когда придет время.

— Ты скоро уйдешь? — с надеждой в голосе спросил дракон любимую, теперь, несомненно, любимую и самую дорогую ему женщину, ту, что подарила ему сына.

— И да, и нет, — с легкой грустью улыбнулась она ему в ответ. Ее взгляд устремился под своды комнаты, на сереброволосую девушку с маленьким ребенком. — Мне дали в награду силу, а эта сила способна даровать мне и новое тело и время, дожить оборванную прежде срока жизнь.

— Значит, ты свободна от мира?

Тихо, в этой зале очень тихо, лишь редкие слова неощутимым эхом все еще звучат под его сводами. Перекликаются, расходятся, меняются, отдаляясь и приближаясь. Журчит в фонтанчиках вода, но ее тоже не слышно, ее звуки тоже забрало эхо, забрало и унесло вверх, к прекрасным картинам, что подвластные руке нового дирижера, каждый раз послушно замирают, позволяют рассмотреть себя во всей красе. Тихо, в этой зале всегда должно быть тихо, потому, что она создана для раздумий и тишины.

— Нет, я стала его частью, я получила все его знания, этого уже не изменить.... Теперь мне будет очень сложно жить среди людей, я слишком другая, но я должна, — твердо закончила все еще королева, что-то уловив во вспыхнувших сапфировых глазах.

— Почему? — не вопрос лишь его тень, не звук, лишь его эхо. Ей не нужны вопросы, чтобы дать ответы, ей не нужны голоса и звуки, чтобы услышать.

— Потому, что та моя жизнь принадлежала людям, моему королевству, моим подданным, моему мужу, моим не родившимся детям. Тебя не должно было быть в той жизни, Риш... — она назвала его другим, уже почти забытым именем, назвала повелителем, надеясь на его понимание и не оставляя выбора. — Нас связал мир, чтобы провести меня нужным путем, чтобы я умерла в назначенный срок, чтобы стала частью его, не утратив себя, и подарила ему свободу.

— Как? — раскат грома в голосе, блеск молний в глазах. Грозы нетерпеливы, но всегда послушны воле ветра.

"Не время" — прошептали глаза, на склонившейся голове. Она замолчала, вновь переведя взгляд на мозаику свода. Он все понимал. Он все понял, но признать... не мог, не хотел, не желал.

— Почему ты не хочешь остаться со мной, ведь ты мать моего сына, ты теперь можешь быть драконом, и я люблю тебя, моя королева, — не вопрошая, ровным печальным голосом прошептал дракон, пристально всматриваясь в неизменное лицо девушки, маской застывшее перед ним. Она и раньше не спешила демонстрировать свои чувства, а сейчас, казалось, и вовсе ими не обладала.

— Ты не прав, я не дракон и не человек, более, я вообще ничто, лишь память о себе самой прежней и дарованная миром в благодарность сила. И я не знаю, сколько еще сохраниться моя личность, прежде чем окончательно раствориться в мире.

— Тогда почему ты возвращаешься к нему, а не ко мне? — ревность и боль Эссси, понимание Риша.

— Так надо Эссси, нельзя оборвать династию, нельзя оставлять поверивший в меня народ в смятении и неверии. У меня там долг.

Статуя, умеющая говорить статуя. Эллис казалась дракону неживой, нереальной, особенно когда так, не отрываясь, смотрела ввысь. Она стала совсем другой, совсем чужой, она была права, но он упрямо продолжал бороться. Он не мог иначе.

— Долг превыше любви?

— Долг превыше магии любви. Наши с тобой чувства, как и мои с Ксаниэлем имеют далеко не естественное происхождение.

Она улыбнулась, впервые улыбнулась с начала этого разговора. Улыбнулась как-то нерешительно, словно за пару десяток их разговора успела разучиться это делать. Насмешка скользнула в нечеловеческих глаза.

— Разве?

— Наш первый танец, ты его помнишь?

— Конечно.

— А свои чувства?

— Конечно! К чему ты? Да я немного использовал магию, но влиял лишь на тебя...

— А мир на нас обоих, — она улыбнулась вновь, на этот раз широко, задорно и снисходительно. Резко поднялась на ноги, пара шагов в сторону, на небольшой чистый от подушек кусочек пола, и изящные танцевальные па. Она крутанулась, скрылась за взлетевшими вверх волосами и заговорила вновь. — Тебя зацепило послание, адресованное мне. Ветер перемен, что я принесла в этот мир. Оно причудливо переплелось с твоей магией и крепче любых уз связало сердца, непонятно, противоречиво, наверное, даже жестоко.

— А твой муж?

— Брачные браслеты, и почти тот же самый эффект — гарантия счастья супругов. Мы не могли, не полюбить друг друга, нося их. Первые учли все и даже больше. Все ради их цели. Все ради подаренной сказки. Но это уже все та же другая история, что я непременно расскажу, позже.

— Значит, ты не любила...

— Любила, — легкие шаги по каменному полу, по ткани, подушечкам. А рука касается камня стен, скользит по мозаике. Она не отстает, идет в ногу с собой, кажущейся теперь отражением, ей не нужно спешить, чтобы коснуться своей руки созданной мастером и крепко сжать, было бы желание. — Хотя единственное настоящее чувство, то, которое родилось бы само в моем сердце, я так и не узнала. Оно затерялось за яркостью навязанных извне и так и не разгорелось жарким пламенем там в глубине. А он, он тоже преодолел себя, свои чувства. Мы с ним, наверное, могли бы полюбить друг друга сейчас, когда все свободны, но упущенного не вернуть, все проходит Эссси. Да и я уже не способна на привычные вам всем чувства.

— А как же твой сын? — он поднялся, быстро догнал все еще шедшую вдоль стен его королеву, возможно, немного грубо схватил за плечи, повернул к себе, всматриваясь в необычные глаза, ища там хоть какие-то отголоски чувств. Она улыбнулась, потому что он держался, не отводил взгляда от глаз, заглянуть в которые слишком опасно для многих.

— Ты сам сказал, он мой сын. Он ждет меня, я обещала вернуться, и я его не брошу.

Она прикрыла глаза, на какое-то мгновение, но этого хватило, чтобы прогнать из взгляда серебро. На Эссси вновь смотрели привычные серо-голубые глаза его королевы. Она не хотела рисковать ясностью его разума, хотя подобное давалось ей все еще тяжело. Но она сильная, она привыкнет, иначе не исполнить взятый на себя долг.

— Для меня сейчас нет расстояний и преград. А Ксаниэль все уже знает, он все понял и принял, он сильно подрос за это время, и я должна помочь ему закончить начатое, он все еще нуждается во мне. Он примет Лекси, тебе с сыном всегда будет открыта дверь во дворец.

— Ты жестока...

— Тебе так только кажется, Эссси. Ты сам создал любовь, потому что сердце не может жить без любви, но сейчас твоя любовь изменилась, слишком сильно изменилась. Мне никогда не стать прежней, никогда не скинуть груза новых знаний. Ты просто еще не понял, ты еще не знаешь меня новую. Но узнаешь. Вот тогда и посмотрим, что именно нам будет уготовано этой жизнью. Что для нас бессмертных срок в какую-то сотню лет, а может и меньше. Я уйду, как только пойму, что там справятся и без меня. Вот тогда я смогу быть и драконом.

— Но ты же говорила, что не знаешь, сколько тебе отпущено? — удивление и радость, весенним дождиком заливающая его радость. И лишь потом понимание, осознание всего сказанного и несказанного. Она права он — Риш, и должен им оставаться всегда и во всем, как она королева и остается такой, даже став богиней.

— Да, я не знаю, сколько мне отпущено тысячетелетий, — невинно хлопая глазками, улыбнулась теперь окончательно прежняя королева, вот только печать знания спрятать не так-то просто.

— Кто ты теперь? — неожиданно для себя спросил повелитель, крепко сжав тоненькую женскую ладошку и внимательно заглядывая в глаза, вновь наполнившиеся расплавленным серебром огромнейших знаний. Он уже знал ответ, знал еще до того как задал вопрос, но продолжал ждать его подтверждения от нее.

— Богиня.

— Только ты, чтобы победить долгоживущих и выйти из игры, могла стать богиней! Моя серебряная богиня!..

Она стояла на далеко выступающем в море мысе. Где-то там за спиной высилась громадина маяка, скрывая ее фигурку от случайных наблюдателей. Он заботливо указывал путь в фарватер бухты большим и малым кораблям, бережно вел их в спокойную заводь, спасая от бесчисленных штормов, гуляющих по этим просторам.

У ее ног с ревом пенились волны, заглушая все прочие звуки. Ветер вздымал свободные полы камзола — одежды еще неведомого в этом мире покроя. Он так и норовил скинуть кого-нибудь с мыса в неспокойное море, отдать бренное тело на волю волнам и острым пикам камней. Но она словно не замечала этих порывов, с непривычным трепетом всматриваясь в серую даль. Она еще не поняла, что ищет там, в далеком штормовом море, на что надеется...

Ветер нес волны и очередную грозу, сестру-близнеца той, что отгремела за перевалами совсем недавно. Он вспенивал барашками гребни волн, и стадо прекрасных белых единорогов рвалось прочь из захватившей их стихии, но никак не могло вырваться. Они шли единым непоколебимым строем, пока не напарывались на раскинувшиеся перед мысом рифы, и авангардом торчащие из воды острые макушки камней разрезали этот строй. Они порождали сумятицу, сталкивали волны, заставляя одну захлестнуть другую, а те немногие что, сохранив всю свою мощь, добирались до мыса, в бессильной злобе врезались в непреступный камень. Волны хотели идти дальше, не встречать преград на своем пути, заботливо перегонять по просторам стада своих единорогов. Веками они точили камень, тысячелетиями стремились отвоевать у скал еще один небольшой кусочек простора.

Соленые брызги упали на лицо, но тут же высохли под палящим солнцем, еще не скрытым тучами. Шторм шел по линии горизонта, лишь свои отголоски, посылая в сторону берега. Берега, на котором стоял невиданный прежде в этих местах флибустьер. Легкая белоснежная рубашка, вздувающаяся поймав неугомонный ветер, черная бандана, надетая поверх нее треуголка, удлиненный против традиционного темный камзол, кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги. Ее необычный волос, убранный в хвост лентой, тщательно скрывала одежда. Не хватало только сабли и пистоля, но пороха в этом мире так и не изобретут...

Увидев море, она не удержалась, поддалась настроению и желанию, которое теперь слишком редкий гость в ее жизни. И то, что прежде здесь не знали таких одеяний, ничего не значило. Пиратка смотрела в морскую даль и улыбалась.

Камни, камни и еще раз камни. Бесчисленные, хаотичные нагромождения камней и едва приметная петляющая среди них тропинка, что вела на мыс к маяку. Ей почти не пользовались — давно, очень давно, с тех пор как благодаря магии отпала необходимость в постоянном смотрителе. А это случилось еще до великой битвы человеческих магов, почти накануне, по меркам любого из долгожителей. Эта тропинка была старше его, эльфа, которому без малого более двух с половиной тысяч лет от роду. И он до сих пор не понимал, зачем его понесло на мыс, пользующийся в городе дурной славой, зачем он терпеливо шагая среди камней, вслушивался в столь близкий рокот прибоя.

Три дня назад он прибыл в город, ближайший от выхода из гномьего туннеля город, который являлся еще и негласной столицей вольных земель. Просторный, он широкой полосой растянулся вдоль всего края очень удобной бухты, почти вплотную подступая к сторожащему ее вход мысу. Сейчас в бухте было не протолкнуться от заполнивших ее кораблей и лодок всех мастей, опасливо укрывшихся под ее защитой от блуждающего у горизонта шторма.

Город, представляющий собой один сплошной порт, сейчас кишел не только наемниками и торговцами, но и великим множеством сошедших на берег моряков. Эльф почти сотню лет, проживший в северном форте, был привычен к подобным скоплениям людей. Но последнее время ему хотелось покоя, а не сотен криков, желающих смочить свои глотки, мужчин и женщин, не пьяной матросской ругани, не громкой, ритмичной, но отнюдь не мелодичной музыки, и не разухабистых танцев пышнотелых девиц. И он решил прогуляться. Только вот вечное веселье настигало его даже среди самых пустых и маленьких улочек города, и он пошел на мыс. Не мог он веселиться, как и прежде, со всеми, пока оставалась неясной судьба его королевы. Девочка шла побеждать, он видел это в ее глазах, но разве смерть когда-нибудь интересовалась желаниями и стремлениями тех, кого забирает. Да и выиграв, она все равно вернется другим человеком, и человеком ли....

Он ждал ее, ждал в этом городе, несмотря на то, что почти не верил, несмотря на то, что ничего не обещал, несмотря на то, что она сказала, что найдет его, где бы он ни был. Когда-то он не смог защитить своего короля и теперь очень боялся того, что не смог защитить и королеву. Ему стоило схватить глупую девчонку, связать по рукам и ногам, никуда не пускать или же самому отправиться за ее сыном, позвать ее куда более могущественных друзей. Но она ушла, и он ее отпустил, отправившись выполнять ничего не значащую просьбу. Теперь ему оставалось только ждать.

На ней даже не было костюма из уже ставшей легендарной ткани дроу, Ален обнаружил его в гостинице, собирая вещи в ее, так и не разграбленной, комнате. Тот зиял постепенно срастающимися прорехами, полученными еще во время ее боя с нанятыми разбойниками. Даже такой хоть что-то значащей против физических атак защиты она не имела. Впрочем, именно тогда он понял, почему Эларильен так рьяно пыталась отказаться от кольчуги в форте.

Подъем закончился, прервав плавно текущие размышления. Резкий порыв ветра кинул в лицо брызги, прежде подхваченные над врезавшейся в камень волной. Ему показалось, как что-то на миг мелькнуло, там за возвышающейся серой башней маяка.

Он шел сквозь ветер, постоянно меняющий направление, но отнюдь не силу порыва. Тут на оконечности мыса он лютовал в полную силу, словно затеяв вокруг маяка один из тех сумасшедших танцев, в котором кружились люди внизу. И в борьбе с танцующим ветром он не сразу заметил фигуру человека в непривычной одежде, застывшего на самом краю, над пропастью ревущих волн.

Ветер стих мгновенно. Виконт Герт замер в нерешительности, пытаясь понять, не сон ли все происходящее с ним. Она повернулась на каблуках, и множество мелких камушек полетели вниз во все еще бушующую пучину моря. Она повернулась и улыбнулась, довольно сверкая светло-голубыми, чуть более сероватыми, чем обычно глазами.

Миг, такой короткий и такой длинный, что порой вмещает целую жизнь...

Она повисла на его шее, уткнулась лицом в плечо. А он сжал ее крепко-крепко, как своевольную дочь, что нагулявшись, вернулась к отцу. Его Эларильен, его и ничья больше. Его девочка — то ли дочь, то ли младшая сестренка, та которую нужно защищать, порой даже от самой себя. Она не выпустила слез, и не дрожала в его объятиях, она всегда была такой сильной...

— Малышка, как я рада, — прошептал над самым ее ухом эльф, а она в ответ лишь потерлась носом о плечо.

— Это все так странно, — прошептала она, оторвавшись от уютного плеча, и заглядывая в глаза полные сияющей теплоты, отцовской любви.... Еще совсем недавно ее сердце сжала бы предательская боль, она бы разревелась от счастья и от грусти, от воспоминаний о прошлом и от надежд на будущее. Еще совсем недавно носитель таких направленных на нее чувств ни за что не смог бы вернуться в свой родной северный форт. Она бы не отпустила его. Сейчас же решать только ему. Ни былые чувства, ни былая память больше не трогают ее, но время рассказать об этом еще не пришлом. Она стояла и улыбалась, не позволяя поймать свой предательский взгляд, скрыть что-то от такого старого эльфа очень не просто.

— Ты смогла? — в нерешительности спросил Ален, словно почувствовав отголоски ее мыслей.

— Да, я все смогла и даже чуточку больше, — ее голос был полон неприкрытой радости. — Как тебе мой костюмчик?

— Хм, странновато, на мой взгляд, но, насколько я знаю вполне в духе королевы, — провокация, ничем не прикрытая провокация, что заставляет ее лишь шире улыбаться. Ее эльфу нужно еще больше подтверждений, ведь это так тяжело поверить в одночасье свалившееся счастье.

— Не сомневайся, я все еще твоя королева, даже страшным долгожительницам и долгожителям не забрать у меня этого титула.

— Расскажешь?

— Нет, Ален, то, что произошло мое и только мое, и я хочу, чтобы оно навсегда осталось в прошлом. Я жива, мой сын спасен, враги получили по заслугам, и очень скоро я возвращаюсь во дворец. Ничего не было, я, как и планировала, навестила вольные города, дождалась мужа и вернулась домой.

— Я понимаю, — непривычно легко согласился эльф, и сгреб девушку в охапку, закружил ее под звонкий совместный смех. Все еще безудержно и беспричинно смеясь, они свалились на землю.

Небо синело в вышине. Яркое солнце разбрасывало во все стороны свои лучи. Успевший нагреться в них камень, припекал даже сквозь одежду. Притихшие вслед за ветром волны продолжали настойчиво биться о камень. А птицы, почувствовав свободу от капризной стихии, озаряя побережье множеством криков, взмыли вверх, готовясь выйти на свой птичий промысел. Шторм уходил за горизонт.

— Как же я люблю море, — уже успокоившаяся девушка, приняла сидячее положение, вновь устремившись взглядом куда-то за горизонт.

— Только не говори, что собралась еще и на корабле поплавать.

— Нет, это еще успеется, хотя чего не хватает, на мой взгляд, Внутреннему морю, так это буйства стихий. Кстати Ваэлитта, тебе еще не надоело за нами подглядывать.

Ален удивился, очень удивился и столь некстати прозвучавшим словам, и имени названному королевой, ведь для нее она была Хранительницей, и самой Ваэлитте, появившейся именно там, куда был устремлен настойчивый взгляд Эллис.

— Рада видеть тебя в здравии, королева. И тебя Аленеранаталь я тоже очень рада видеть.

— Ну, так обнимитесь, — подталкивая эльфа в спину, воскликнула Эллис, поймав понимающий взгляд хранительницы. Во время их жаркого поцелуя, она тщательно изображала из себя маленькую девочку, ну очень старающуюся не подсматривать, за чем-то странным занимающимися взрослыми. Эллис ковырялась носком сапога в нанесенной на скалы земле, опустив очи к долу, пока воздух не взорвался новым приступом смеха, и она, подхватив его порыв, тоже засмеялась.

Ветер перемен, получив долгожданную свободу, еще пару раз облетев воссоединившуюся пару, устремился прочь. Мир ждал его, и наконец, дождался, и он как мог, спешил на зов.

— Ты его отпустила? — спросила, тут же став серьезной, Хранительница, игнорируя удивление ничего не понимающего Алена.

— Да, время пришло, и я надеюсь на вас, — с искренней радостью улыбнулась королева, слушая мелодию все еще звучащего в сердце "ветра перемен".

— Вы о чем? — требовательно спросил эльф, всем видом показывая, что этого вопроса без ответа он не оставит.

— О переменах, что на крыльях ветра теперь гуляют по миру, — успокаивающе ответила Ваэлитта. — Это было ее предназначение, ее путь. Эллис принесла в этот мир перемены, но какими они будут решать теперь нам и только нам.

— Ты хочешь... — Ален недоговорил, недоверчива переводя взор с одной женщины на другую.

— Время Мириалиреаля подходит к концу, и нам с тобой надо подготовить наш народ к грядущим переменам. Через сотню лет Ликсинальен войдет в силу и будет в своем праве. Но Мир должен уступить ему добровольно, иначе новой эпохе не быть.

— Да помогут вам боги, — неожиданно для эльфа пожелала Эллис, получив в ответ полный благодарности взгляд Хранительницы.

— А ты? — королева успела прищурить глаза за мгновение, до того как Ален вновь обратил на нее свое пристальное внимание. Контроль давался слишком тяжело, но вновь стать человеком того стоило, и все же пришла пора прощаться.

— А я, я отправляюсь домой. И думаю смогу переслать твои вещи, оставшиеся внизу в эльфийский лес, так что можешь за ними в город не возвращаться. Пока, и надеюсь, скоро увидимся, — пиратка задорно улыбнулась, помахала на прощанье рукой, и что-то весело насвистывая, поскакала по тропинке вниз.

— О чем она?

— О том, что я забираю тебя с собой, и о том, что нам предстоит много работы.

— Она ведь больше не человек, — с грустью, но очень уверенно вздохнул эльф, — хотя я до последнего наделся, она стала великолепной актрисой.

— Эллис не играла... почти, и все же она вновь человек... почти.

Трактир обычный придорожный трактир, таких за год своих странствий она повстречала не одну сотню. Вольные города, как много она про них наслышана, но на деле тут все, как и везде: шум толпы, серые каменные здания сложенные криворуким каменщиком, трактиры, наполненные вольными охотниками, да наемниками, что приходят и уходят отсюда со всей страны. Хотя, пожалуй, отличие все же есть, здесь наемников на душу населения куда больше чем в королевстве. А может это она слишком сильно изменилась за последнее время...

Эллис одними уголками губ улыбнулась закипающей ссоре. Все, как и везде. Руки сами по себе выстукивали замысловатую мелодию, смутно припоминаемой песни из ее прошлой жизни. От тарелки с жарким исходил дурманящий аромат, готовили здесь на удивление вкусно. А вот эль она попивала, не задумываясь, все-таки для нее это квас, а не хмельной напиток, особенно после всех изменений, произошедших с ней.

Королева в очередной раз отставила уже пустую кружку и смеясь подумала, а не приступить ли к еде, как расположенная рядом входная дверь неуверенно скрипнула. Ей не нужно было поднимать глаз, чтобы понять, кто только что вошел в трактир. Этого человека она и раньше могла почувствовать везде и всегда. А теперь она просто знала, что он уже близко, что еще немного и он войдет в дверь, выбранного Аленом трактира.

Звук пододвигаемого стула даже на фоне общего гомона прозвучал подобно раскату грома. И вновь тишина, никем не нарушаемая. Помедлив еще мгновение, королева оторвала свой взгляд от затертой попытками ее отмыть столешницы, и встретилась с внимательно ее изучающей зеленью королевских глаз. Ксаниэль замер напротив. Ему невероятно шли простые, но добротные одежды наемника, золотые волосы слегка встрепались за время неблизкого пути. Порталами в вольные города не попадешь.

Король опешил. Он уже больше полугода готовился к этой встречи. Он тщетно пытался узнать место пребывания той, которую любил до самозабвения, той, которой оказался готов, простить все. Он, думал, что, наконец, смог ее понять...

Расплавленное серебро, что плескалось на дне ее некогда серо-голубых глаз, поражало таящимися в нем знаниями, опытом и мудростью тысячелетий. В двадцать восемь лет не бывает таких глаз.... Даже глаза повелителя драконов, не поражали так! Мудрость того смотрелась жалкими крупинками по сравнению с тем, что наполняло ее взгляд.

Эллис пару раз моргнула, заставляя серебро уйти в самую глубь своих глаз. Раньше она выругалась бы от досады. Стоило ей чуть-чуть отпустить контроль, и серебро в глазах стремительно отвоевывало положенное ему пространство. Она уже успела невольно испугать пару тройку человек, включая трактирщика, который сейчас с повышенным вниманием следил за странной парочкой эльфийских полукровок. А она хотела, чтобы как можно дольше, как можно меньшее число существ ныне живущих знало о ее истинной сущности, или хотя бы ее отголосках. Она не хотела пока показывать Ксаниэлю, эту часть самой себя, но вернуться к себе прежней оказалось слишком тяжело. И все ее актерское мастерство, видимо ушло на Алена. Да и то она не была уверена, что эльф поверил ей до конца, что он не выпытает все рано или поздно у Хранительницы. Уже четверо, не так уж и мало.

Нежная улыбка и всепоглощающая любовь быстро возвратили его величество к жизни. Ксаниэль нервно сглотнул, еще не до конца оправившись от очередного сюрприза преподнесенного его супругой.

— Эл, — назвал он ее наемничьим прозвищем, опасаясь привлечь опасное внимание настоящим именем, — я все знаю.

— Я тоже Ксан, теперь я знаю все, — она улыбнулась задорно, засветились веселым блеском глаза, прогоняя прочь тревогу и сомнения. "Я прежняя... почти" — говорили ему они.

— Я ничего не имею против, что было, то было, все мы ошибаемся, только вернись... — погрустневший взгляд, нервные руки теребят друг друга. Слишком много для него решается здесь и сейчас. За этот почти год разлуки он понял одно, без его сереброволосой королевы ему не прожить, и он ее так просто не отпустит. Сделав над собой усилие, Ксаниэль вновь посмотрел прямо в ее глаза, надеясь не увидеть там категорического отказа.

— Я же сказала не нужно слов. — Ее руки такие нежные и мягкие на ощупь, коснулись его руки, и крепко сжали, словно пытаясь вдохнуть ускользающую уверенность. — Ксан мы возвращаемся, и мне много чего предстоит сделать для этого мира, чтобы отдать ему долг.

Глаза королевы окончательно обрели привычный вид, с серебром из них ушла и мудрость бессмертных. Королю стало казаться, что еще пара мгновений и перед ним предстанет прежняя девушка, знакомая до каждой родинки, до каждого жеста, до каждого умного слова Эллис. Она и стала почти такой, лишь несколько серебряных искр, что продолжали плясать в ее зрачках, да воспоминания о полных расплавленного серебра глазах не позволяли Ксаниэлю думать, что теперь все будет, как и прежде. Она изменилась, слишком сильно изменилась, и он боялся даже спрашивать, через что ей пришлось пройти. Этого вопроса он ей не задаст, мгновенно решил он, все же надеясь когда-нибудь, да получить добровольный ответ.

— А еще я очень хочу дочку, твою малышку, — произнесла она с той любовью, что в прошлом уже наполняла ее голос. — И сына тоже, но позже, сначала девочку. А потом может быть и еще кого-нибудь. Ни в одном мире, нет ничего прекраснее детей, и лишать себя их, это величайший грех.

На мгновение она погрустнела, и серебряная пелена вновь закрыла ее глаза, но лишь на мгновение, едва заметное, едва уловимое, она все лучше и лучше контролировала свои ипостаси, пока.... Встряхнув снова золотисто-льняными волосами, девушка с озорством в глазах и хорошим аппетитом, подбадриваемым желудком, принялась за свое жаркое. Стоило подкрепиться перед дольней дорогой, дорогой домой...

Богиня смотрела на огненно красный закат, смотрела без щемящей боли, без томившейся в душе печали, смотрела, любуясь игрой красок, любуясь его величием.... В ожидании нового дня. Он тихо возник рядом, не раздумывая, присел, на первое нечто, подвернувшееся под руку, проследил за ее взглядом, и задорно ухмыльнулся, мгновение спустя погрустнев.

— Жаль, что ты изменилась, и все же я рад за тебя.

— Не жалей, скучать тебе осталось совсем недолго.

— Какая же ты все-таки коварная, не могла найти другую няньку, поверь, я на такую роль совсем не гожусь. Ты же меня знаешь! — почти взмолил под конец огненоволосый парень.

— Предлагаю пари, на то, что через пару десятков лет, ты изменишь свое мнение. Ну как, принимаешь?

— Принимаю, ваше величество.

-Ты выиграла, — вместо приветствия произнесла Ориона вошедшей королеве. — Наставницы больше нет, я разорена своим управляющим, на Ксаниэля рассчитывать более чем глупо. Полная и безоговорочная победа, ваше величество. Мне остается лишь покориться вашей воле.

— Никто больше не властен ни над миром, ни над тобой.

— Вот только все ли обрадуются возможности решать за себя.

— Не все, но несвободу найти проще, чем свободу, и желающие надут кому покориться и от кого зависеть. Но из таких ли ты, Ориона?

— Надеетесь что продолжу борьбу, дам вам шанс еще поиграть... Только я больше не соперница.

— Конечно, Ориона.

— Что ты хочешь?

— А ты не догадываешься? Подумай, у тебя это всегда хорошо получалось, подумай о своих способностях, подумай о том, где их применение законно и полезно государству...

— Служба безопасности...

— Я не настаиваю, решать тебе, есть ведь и другие пути, мужчины, более скромная жизнь...

(Тут должна была быть глава о том, какой стала Королева по прошествии нескольких лет. Описание бала в честь дня рождения Элис, роман ее старшей дочери и сына герцога, их танцы на балу. Присутствие там старшего сына королевы и младшего принца, который должен в будущем стать королем. Разговоры аристократов. Показать Эллис настоящей женщиной матерью, умной мудрой всезнающей, той что стала основой нового культа, при жизни превратилась в настоящую богиню.)

Глава семнадцатая.

Рассветные лучи окрасили белоснежные пики, раскинувшиеся позади плато. Яркий диск солнца медленно и величаво выползал из-за горизонта простирающейся у подножия скал равнины. Один за другим затухали костры кочующих по равнинным просторам людей. Казалось с того памятного утра, с того самого важного и отчаянного решения принятого королевой, тут так ничего и не переменилось. Ее отливающая серебром волос и одеяний фигурка соткалась из воздуха. Мгновение назад плато поразило бы любого случайного наблюдателя своей безжизненностью. Но потом воздух задрожал, подернулся легкой дымкой, обрисовал контуры женской фигурки и резко наполнился яркими красками жизни. Она выверенным движением тряхнула головой, взметнув в воздух вихрь волос, и сделала еще пару легких едва уловимых обычным глазом движений. Стоило привыкнуть к ощущениям тела, и его ограниченным возможностям, она слишком давно не материализовалась в этой оболочке. Несколько мгновений некогда величайшая из королев смотрела на восходящее солнце, а потом плавно, но, тем не менее, почти мгновенно повернулась спиной к простирающемуся прямо за ее пятками обрыву. Ее взор приковали пики гор и маленькая серебряная точка, что рассекала среди них пространство. Несколько шагов вперед, под плавный шелест одежд и гордость собственным дитя, сладостной музыкой наполняет сердце.

— Красавец, — шепнули уста появившегося откуда-то сбоку древнейшего дракона этой планеты.

— Весь в тебя, — отозвалась девушка, не отводя от значительно приблизившейся серебряной точки свои такие же серебряные очи, полные всепоглощающей мудрости и знаний.

— Так же как и в тебя, — отозвался сапфировый дракон уже пристроившийся за правым плечом самого таинственного существа этого мира, в простонародье давно именуемого серебряной богиней.

— Ты все еще надеешься узнать ответы на свои вопросы? — ответила бывшая королева, так и не повернув взгляда на своего собеседника. Но, не дав ему и мгновения, чтобы ответить продолжила. — И ради этого сговорился с сыном, надеялся, что я не удержусь и решусь полюбоваться его полетом?

— И оказался прав, — насмешливо фыркнул дракон, в миг, растеряв все присущее ему величие и мудрость. Девушка ничего не ответила, лишь уголки ее губ тронула легкая улыбка, улыбка снисходительности всеобъемлющего знания не доступного другим.

— А еще я очень соскучился, — произнес дракон над самым ухом возлюбленной, наконец, решившись обнять ее за плечи и нежно поцеловать. И вновь в ее полных расплавленного серебра глазах промелькнуло легкое снисхождение, смешанное с какой-то трогательной почти материнской заботой, о чем-то дорогом, пусти и не слишком разумном.

— Но попыток узнать все, даже за этими отвлекающими маневрами не оставишь, — насмешливо бросила серебряная богиня, повернув к сапфировому красавцу свои смеющиеся глаза. В это мгновение она показалась ему все этой же прежней королевой, иномирянкой по имени Эллис, которая вызывала у него сходные снисходительно-заботливые чувства. Но теперь в ее глазах плескалось расплавленное серебро, и многие, там на другом материке поговаривали, что бывшей королеве больше не вернуть серой голубизны ее глаз, а потому она и не рискует теперь появляться среди тех, кого взялась оберегать и защищать, став богиней. Словно прочитав его мысли, хотя уж ей-то в этом нужды не было, она просто все знала и чувствовала, серебряная богиня плавно опустила веки, и вновь раскрыв глаза посмотрела на Эссси лукавым прищуром серо-голубых глаз.

— Что ж, раз ты этого так хочешь, я расскажу тебе сказку, возможно, там ты сможешь найти ответы на многие свои вопросы.

Эллис, теперь уже, несомненно, почти прежняя Эллис, такая, какой ее помнили все, кому довелось столкнуться с великой королевой, на пути ее восхождения к этому самому величию, плавно опустилась на ровную каменную поверхность плато. Последний взгляд в сторону вновь побелевших и искрящихся в свете взошедшего солнца пиков гор. Серебристая точка, все еще рассекающая пространство между ними, старательно выделывает сложнейшие фигуры высшего пилотажа, как сказали бы на ее далекой родине. Но вот его отец так же плавно, лишь с небольшой задержкой, опускается напротив его матери. Словно сам по себе воздух вокруг них темнеет, несмотря на яркие лучи не скрытого облаками солнца, а между сидящими фигурами разгорается небольшое пламя, появившегося из неоткуда костра. Эллис улыбается, а в глазах пляшут такие знакомые и родные демонята, довольные только что устроенным показом ее силы. Отблески пламени, да мерное покачивание его языков быстро настраивают рассказчика и слушателя на нужный лад. Девушка осторожно подтягивает колени к груди и, обхватив их руками, начинает свою сказку.

Очень далеко отсюда во времени и пространстве, толи в другой галактике, толи вовсе в ином мире есть небольшая солнечная система, а в ней еще меньшая планета с забавным самоназванием Земля. Там испокон веков жили люди, и только они, люди с необычно богатой фантазией, неуемным любопытство и страстной тягой к знаниям. Шли годы и века, их фантазия создала на листах бумаги немало удивительных существ и еще больше необычайных приключений, их любопытство устремилось далеко за пределы своей галактики и своего времени, но вокруг оставалось еще столько нового и неизведанного. Их мир из сугубо техногенного вдруг превратился в странную смесь неожиданно открытой магии и грандиозных технических достижений. И однажды во время очередного эксперимента группа молодых ученых смогла переместиться не только в пространстве, но и во времени...

Комнату с непривычно светлыми, почти сияюще-белыми стенами наполнял гул всевозможных механизмов и приспособлений. Они крякали, рокотали, пищали, даже стонали, не забывая иногда искриться и перемигиваться разноцветными индикаторами. Помещение вместе с находящейся в ней аппаратурой ощутимо тряхнуло, идущий со всех сторон разнообразный рокот еще усилился. Довольная улыбка заиграла на устах взъерошенного светло-русого молодого человека. Волосы его были жестки и внешним видом напоминали паклю, светло-голубые, почти прозрачные глаза светились лихорадочным блеском изобретателя, как минимум во втором поколении, крылья курносого носа раздувались в предвкушении, ярко красные губы явно были искусаны. В остальном же он выглядел как самый обыкновенный среднестатистический житель этой планеты. Он стоял, склонившись над галокомпьютером, и увлеченно творил нечто в проекции. Руки так и мелькали в причудливом переплетении разноцветных полос. Отозвавшись на очередную манипуляцию, комнату опять тряхнуло, на этот раз немного меньше. Но даже этого хватило для блока, по халатности не до конца закрепленного в верхнем правом углу комнаты. Он особо пронзительно свистнул, как-то странно накренился набок, завис, задумавшись, и наконец со скрежетом вылетаемых соединений полетел вниз.

Молодой человек со скривившимся от недовольства лицом, мгновенно оторвался от галокомпьютера и "усилием мысли" подхватил злополучный блок на середине его пути в небытие, медленно и осторожно леветируя его на пол.

— Андрей, ты что творишь, черт тебя побери, — разъяренным демоном влетел начальник молодого человека, от природы гулко рычащим голосом сбив его концентрацию и блок несчастно крякнув, свалился на пол с полуметра высоты.

Андрей повернулся к нарушившему его покой начальнику и, сверкая бешеным взглядом, которому позавидовала бы дикая кошка, случайно уснувшая на муравейнике, выдал прямо таки академическое витиеватое ругательство, в физико-математических терминах описав уровень интеллекта и сексуальные пристрастия некоего Стефана Ивановича Гуалапу.

— Это был ари29003? — понурым голосом, но все еще на что-то надеясь, спросил Стефан, смотря еще мигающий своими лапочками аритренст, пока над тем не заклубились вихри магического эмо-поля.

— Вот черт! — куда проще, в сердцах бросил Андрей, проследив за взглядом начальства.

— Андрей, бросай свою скукотень, все равно всех премий вселенной не заработать, я такое пиво раздобыл, — сначала в приоткрытую дверь ворвался до неприличия жизнерадостный голос, затем вплыли классические полулитровые стеклянные бутылки с сияющими этикетками Альтербира, числом не менее дюжины, и лишь потом появился сам обитатель голоса, такой же жизнерадостный и яркий. Причем ярким он был в самом прямом смысле этого слова. Волос переливался всеми цветами радуги, вкупе с подсвечивающим мелированием на основе ка-неона. В глазах меняли цвет флуоресцентные линзы, как-то при этом, попадая в унисон с изменениями прически и одежды, которая состояла из ныне очень модной и безумно дорогой кешьяновой ткани, которая по пестроте и не думала уступать всему прочему. Ходячая сияющая радуга, как всегда улыбалась в тридцать два ослепительно белых и ровных зуба. — А еще подцепил нашу дорогую Эсмеральду! Он как про наши исследования услышал...

— Я Чарльз, Эсмеральдой звали мою мать, — прорычал еще один гость, втискиваясь в комнату вслед за светящейся радугой, отчего даже в столь просторном помещении, сразу же стало тесно. Ибо названный родителями Чарльзом Эсмеральдой Паркуа молодой человек, своими габаритами походил на древнерусского витязя, того самого, у которого косая сажень в плечах. Переливающиеся бутылки, тихонько позвякивая, закружили над головой, закатившего глаза Андрея. Такой дурдом случался в его маленькой, родной и такой милой лаборатории с регулярностью в пару недель. Стоило бы уже давно смериться, но у пожалуй самого известного ученого этой планеты, да и половины близлежащей вселенной, никак этого не получалось.

— Угу, — кивнул в ответ радужный Эплс Гейтс, всем видом показывая, что все равно остается при своем мнении. — Вот только не вздумай говорить, что услышав про темпорально-пронстранственно-континиумные исследования, ты не сделал передо мной стойку, похлеще клыкасто-хвостатой любимицы нашего Рыка на жаренного гуся. О ты бы видел, как прямит хвост и спину этот перекормленный тьранский охотник при виде своего любимейшего лакомства.

Богатырь Эсмеральда сдавленно хрюкнул, видимо представив ту самую собачку. Андрей же уже готов был разразиться очередной проникновенной фразой, но тут вспомнил и про все еще работающий режим проекта в галокомпьюторе и про магическое поле с ураганчиками.

— Срочно накройте щитом ари29003, — не терпящим возражений тоном приказал ученый, так и не позволив вступить в очередную перепалку уж было открывшим рты приятелям. Сам он больше не думая о том, кто и как выполнит его приказ склонился на компьютером. Пальцы еще быстрее замелькали среди переплетения разноцветных полос, геометрических фигур и точек, выстраивая из них одному ему ведомый узор.

— Дурдом, — тихо прошипел за спиной Андрея начальник, так и не дождавшийся от подчиненного цензурного ответа. Парню захотелось съехидничать в ответ и напомнить, что именно Стефан настояла на кандидатуре помощника в этих исследованиях, будто не видел сам, что из себя представляет в жизни очень перспективный парень Гейтс.

— Эплс, это и есть тот самый аппарат?

— Эс, это и есть тот самый бывший аппарат, — перешептывались за спиной Андрея напряженно что-то "магичащие" парни.

— Почему это? — простовато удивился Чарльз.

— Потому что грохнулся он вот от туда, руки пообрывать надо тому, кто его устанавливал.

— Вообще-то это был ты, — довольно хмыкнул Стефан, зная кому выставит счет за ремонт баснословно дорогой штукенции, даже для их учреждения. Радужный, перехватив его взгляд мгновенно сник, понимая что с мечтами о новинках от Кьро, Матильды Вара, легендарного дома Диор, и еще дюжины модных лейблов, на ближайшее время предстоит расстаться. Особенно если отец, усмехнувшись, категорически откажется помочь. Он последнее время слишком уж часто говорил, что Эплсу все достается легко, но в жизни нельзя по-настоящему преуспеть, не хлебнув лиха.

— Получилось! — вдруг радостно взревел Андрей, окончательно убыстрив свои движения, так что они превратились в смазанное пятно даже при ускоренном до предела восприятии. Радужный невольно присвистнул от возможностей наставника, он знал, что Андрей силен не только в технике, но и в "магии", но чтобы настолько. Комнату вновь тряхнуло, на этот раз так, что присутствующие едва устояли на ногах. Аритренст как-то странно крякнул неожиданно схлопнув выставленную защиту. Больше никто ничего понять уже не успел, утонув в ярчайших завихрениях магических потоков, того самого эмо-поля, которое мгновенно выбило из тел сознания.

...Они так увлеклись проверкой нового открытия, что превратились в вечных скитальцев, с юношеской непосредственностью и неуемным любопытством исследуя свои новоприобретенные способности. Пока случайно не оказались в прошлом своего мира, все на той же планете Земля, в том самом времени, когда буйство фантазии почти достигло своего апогея. Тогда люди лишь мечтали о том, что скитальцы считали естественными врожденными способностями всех и каждого. Именно тогда и там они познакомились с одной девушкой, и ей чем-то удалось покорить их сердца, потому что путешественники запомнили ее наивную мечту очутиться в другом мире полном волшебных существ, и как героини столь любимых ее романов отправиться спасать этот мир...

Небольшие волны бились о небольшие камни. Волны моря, залива или большой грязной пресной лужи, как выразился Чарльз впервые увидев это недоразумение. Но вокруг простиралась ночь и, глядя на запад, залив казался бесконечно огромным, лишь слева на востоке, да позади, светился множеством оконных, фонарных и фарных огней город. Это было бы почти красиво, не мешай световая завеса любоваться звездами, а звезды Эплс любил больше всего. Как оказалось девушка, что привела его сюда тоже.

— Я люблю большие города, но звезд в них мне не хватает, — разорвал царившую тишину ее приятный голос.

— Но тебе нравится это место, — то ли спросил, то ли просто так сказал Эплс. Маленький камушек, брошенный его меткой рукой, да с самой капелькой магии весело поскакал по воде, разбрызгивая капельки засветившейся воды.

— Угу, — кивнула девушка, не обратив внимания на небольшое представление, — здесь так легко мечтать, и каждый раз как я сюда прихожу, мне кажется, что случиться какое-нибудь маленькое чудо, что-то необычное, захватывающее, волшебное.

Еще один камушек коснулся воды, и брызнул звездными искорками.

— Забавно, мне казалось, ты давно разучилась верить в сказки...

Эплс поспешно спрятал за спину свои шаловливые руки.

— Шутишь!? Мы тогда никогда не познакомились бы и уж точно не гуляли бы здесь этой ночью.

Девушка, наконец, подняла взгляд от серого прибрежного камня, на котором сидела, но искорки больше не плясали над водной поверхностью.

— Неужели я столь ужасен? — Гейтс поспешно осмотрел себя с ног до головы, но нет, сегодня он выглядел на удивление прилично и почти не ярко, так слегка неформальный молодой человек, и ни в коем случае не представитель всяких там неприличных меньшинств...

— Нет, ты очень милый, просто... Я даже не знаю... В моей жизни все так странно. Успешные родители, широкий круг полезных знакомых, высокий старт для меня такой красивой, умной, и всей из себя замечательной. Учеба, тусовки, работа, карьера. Я всегда читала умные книжки, рекомендованные умными людьми, которые принято обсуждать в умном обществе. А потом, однажды мне едва ли не насильно вручили книгу о другом мире, о приключениях... И я пропала, поняла что за чувство дискомфорта преследовало всю мою жизнь, она была такой правильной, а я хотела чего-то необычного. Пусть не приключения, с походной жизнью, со всеми ее прелестями, что так предсказуемо опускались зачастую в этих книгах. Но я жаждала других миров, новых знакомых, просто каких-то перемен. Раз и ты в сказке, раз и ты королева или просто знатная дама, и мужчины восхищены, сражены тобой, а ты придирчиво выбираешь среди них достойнейшего. Глупо да?..

Она замолчала, и Эплу даже стало грустно от этого, она так ярко рассказывала о своих мечтах, она вообще была такой яркой. И ему очень хотелось подарить ей эту сказку. Укрытый самыми надежными из известных ему щитов, он сидел почти с незнакомой девушкой на берегу, когда его друзья-сотоварищи уже наверняка вторые сутки сбивались с ног в его поисках... Вот и он размечтался. Как же будут искать, если только куда надумают двинуть дальше, но тут скорее попробуй Эсмеральду из собственного прошлого вытащи. Наверняка даже не заметили.

— Совсем не глупо, — наконец он ответил на то ли заданный, то ли не заданный вопрос, опять подобрав мелкий камушек и вертя его в руках.

— Спасибо!

— Нет, правда, у каждого должна быть мечта и вера в чудо. И чем уж так плохи иные миры, тем более они существуют. Вот честное слово в будущем ни у какого такое заявление даже удивления не вызовет.

— Аааа ты у нас из будущего, — многозначно потянула девушка и рассмеялась, полностью прогнав и намек на печаль из сердца.

Этой почти жаркой летней ночью, они так и уснули на пляже, чуть в стороне от камней, на которых сидели. Песок оставался теплым даже после захода солнца, щедро делясь накопленной за день энергией с людьми. Девушка, впервые нашедшая в себе силы не испугать и не пройти мимо маленького чуда, открывшая себя этому приключению, и даже не подозревавшая об этом, сладко сопела подмышкой у Эплса. А в его груди разливалось такое непривычное тепло.

А днем они долго бродили по книжным магазинам, и девушка рассказывала ему о своих любимых и не только историях, показывала на яркие обложки, нахваливая или ругая их содержимое.

Но выходные подошли к концу, и девушке пришлось вернуться в привычный мир. Где еще немного и ее отсутствие начало бы вызывать беспокойство. И Эплсу пришлось ее отпустить, увы, взять с собой кого-либо они все еще не могли. Но координаты этого места и времени он обещал себе заполнить более чем хорошо, и потом, когда они научатся, обязательно вернуться сюда и подарить сказку.

...А потом они оказались на одной необитаемой планете, но уж очень пригодной для жизни, и кое-кто вспомнил мечту своей мимолетной возлюбленной. Так в этом мире появились Первые. Они создали новых существ, о которых так мечтала их знакомая, создали с заданными параметрами развития и устремлениями, да еще и поставили контролирующее все и вся заклинание. Мир должен был застыть в веках и тысячелетиях, оставаться неизменной сказкой для попадающих в него девушек, современниц той, что так запала им в душу своей наивной верой в чудеса...

А еще они оставили в нем свою кровь, не рожденное дитя в утробе матери, именно эта кровь и должна была питать заклинание, позволяя ему сохранять мир сквозь века в почти полной своей неизменности.

Эпилог.

Сереброволосая богиня смотрела в бесконечную звездную даль. Возможно, где-то там, в глубине незнакомых звезд, за чужими галактиками скрывается ее родная планета. Та, на которой она мечтала, как и многие девушки о принце на белом коне, о свободе и независимости, о красоте и богатствах. Но в глубине души им всем хотелось найти простого женского счастья, оказаться за спиной настоящего мужчины, того, которому без сомнения захочется подарить детей, стать тем, кем создала природа — матерью. Свобода она ведь не где-то там, в далеком далеко, она всегда рядом, только протяни руку — она в наших детях.

Хронология:

22.04.20 — выезд из столицы

25.04.20 — встреча с магом

30.04.20 — первая тренировка

09.05.20 — разговор о магии и магической академии

18.05.20 — встреча с псом, малое заседание совета

20.05.20 — достижение цели

21.05.20 — ночь в сторожке

22.05.20 — возвращение в поселение

23.05.20 — отъезд Эллис

20.06.20 — привал, присоединение к отряду одинокого путника

18.07.20 — вызов к коменданту для задания

21.07.20 — встреча с троллями

22.07.20 — сеча

24.07.20 — возвращение в форт и побег.

03.08.20 — появление в другом форте

13.08.20 — уход с севера

30.08.20 — встреча у эльфийских границ, беседа с Асирьей

31.08.20 — встреча с владыкой, встреча с хранительницей парка

02.09.20 — побег

27.10.20 — достижение ангелов

01.01.21 — Праздник Первый день Весны, описание празднования в столице, первая глава 2ой части, возвращение Короля во дворец.

17.01.21 — встреча с мальчиком

18.01.21 — нападение на караван

19.01.21 — попытка убить в городе, Ксаниэль с Дэриэном

21.01.21 — Смерть Эллис