(Примечание. Вот видимо, откуда и пошли российские эффективные менеджеры и патриоты).
И за два года до войны подобное едва не произошло с Сестрорецким оружейным заводом.
-Владимир Григорьевич, вы сказали, что завод вместо оружия выпускал взрыватели, и я предполагаю, что эти взрыватели для снарядов.
-Естественно! Но не только. Производили запалы для обычных гранат и даже для морского министерства выполняли заказы.
-Владимир Григорьевич, но ведь взрыватель, это очень даже нужная вещь для нашей армии. Ведь без взрывателя снаряд просто железная болванка, артиллерии ну никак без него не обойтись. А что это за армия без артиллерии. И русская армия всегда славилась своей артиллерией. Вот вы не задавались вопросом, а почему сейчас в нашей армии нехватка снарядов? На примере флота могу ответить. Да потому что и взрывателей, не было заготовлено в достаточном количестве. Или взять те же дальномеры, это же незаменимый прибор для артиллеристов и на море и на суше.
-Но я, Михаил Коронатович, больше по стрелковому оружию специалист, и оно целиком захватывает меня. И в то время и сейчас меня более всего интересует конструирование стрелковой автоматической системы. И если быть честным, я не особо вдавался в то, чего и сколько выпускает наш завод. Я просто люблю оружейное дело, — Фёдоров улыбнулся мечтательно и немного устало. Эх, ему бы сейчас в мастерскую, да кульман дать, да приборы точные. Какие стволы он мог бы для армии сделать! А он мотается по свету и винтовки покупает.
-Это понятно, что вы больше интересовались стрелковым оружием, его выпуском, и мало интересовались производством другой военной продукции на вашем заводе. А что, сразу после начала войны, нельзя было увеличить количество выпускаемых винтовок?
-Когда война началась, заводам поступило распоряжение срочно разворачивать производство оружия. А как? Рабочих-то нет. Многих мастеров-оружейников забрали в армию. И всех рабочих, кто не на оружейке работает, тоже на фронт. Да, Михаил Коронатович, согласно планам наших штабов на войну, оружейные заводы, причём все вместе, должны поставлять с первого дня войны по две тысячи винтовок в день, то есть шестьдесят тысяч в месяц. Это всё очень хорошо выглядело на бумаге, но на самом деле оказалось, что невозможно сразу начать изготовление даже этого количества, и выходило, в среднем, по пятьсот винтовок на завод. И через четыре месяца после начала войны, заводы так и не смогли выйти даже на тот мизер, что предполагал предвоенный план. И вместо шестидесяти тысяч винтовок, в декабре месяце было изготовлено немногим более половины. Сейчас дела понемногу выправляются, вернули некоторых мастеров-оружейников обратно на заводы, набрали рабочих, начался выпуск стрелкового оружия в полном объёме. Но надо-то ещё больше расширять производство, так как общая производительность наших оружейных заводов, при их постройке, была рассчитана всего-то на пятьсот тридцать тысяч винтовок в год. А мы теряем до двухсот тысяч винтовок в месяц, а это почти два с половиной миллиона за год. Это значит, что чтобы восполнить эти потери, заводам понадобится пять лет работы или нужно как-то увеличить производительность в пять раз. А этого мы пока не можем сделать. Да и в ближайший год даже восполнить такие потери, даже вместе с заграничными поставками не сможем. Да, с каждым месяцем количество выпускаемого оружия увеличивается на пару десятков тысяч, и возможно, через год, заводы утроят выпуск винтовок и доведут выпуск до полутора миллионов штук в год. А пока только надежда на русского солдата, на его умелое, бережное обращение с винтовкой, хотя я вам уже рассказал, какой он умелый и бережливый. Может хоть ваша идея с центрами обучения поправит дела?
-А почему нельзя построить ещё по паре цехов на существующих предприятиях, закупить оборудование за границей и таким способом увеличить количество выпускаемого оружия?
-Это ничего не даст, так как рабочих для новых цехов нет.
-Тогда надо построить ещё пару оружейных заводов в тех городах, где есть свободные рабочие руки.
-В этом вроде есть выход, но на строительство такого завода нужны и время и деньги. Времени у нас нет, так как оружие нужно срочно, поэтому тратим деньги которых также нет. И Россия влезает в долги, прося кредиты у своих союзников на покупку их же оружия.
-А сколько числилось в нашей армии штыков перед войной, Владимир Григорьевич?
-Где-то около полутора миллионов человек. И более трех миллионов обученного резерва.
-Во-о-от. Под это-то количество и подгонялись все запасы, но штабные умники забыли, что с началом войны по ими же разработанному мобилизационному плану, армия должна увеличиться в три-четыре раза. А вооружить-то лишних людей уже было и нечем. Сколько было выделено винтовок для пополнения убыли?
-Насколько я знаю из документов, предоставленных мне в Главном артиллерийском управлении, по расчетам генштаба надо иметь всего шестьсот тысяч винтовок. А в дальнейшем наши заводы начинают работать на полную мощь, выпуская в год ещё примерно столько же. И этого количества должно было полностью хватить для восполнения убыли.
-Вот же уроды, должно хватить! А с ваших слов, и не доверять вам нет ни малейших причин, мы на фронте теряли, в среднем за месяц, двести тысяч. И, утверждённых этими идиотами, запасов могло хватить всего на три месяца войны. И потом, невиданный размах войны вызвал и небывалую убыль солдат. Кто же мог предвидеть, что мы за год потеряем столько людей, а вместе с ними и, чёрт бы его побрал, такое количество стрелковки. Вот вам и главная причина тяжёлого положения со стрелковым оружием.
-Михаил Коронатович, вы интересное слово употребили, — стрелковка. Вроде и новое, никогда не слышал, но сразу понятно о чём речь. Откуда оно?
Неторопливо, тщательно проматерившись про себя, я, натужно улыбаясь, ответил:
-Да, где-то в госпитале услышал, вот и понравилось. Как вы верно сказали, Владимир Григорьевич, вроде и не знакомое, но сразу понятное.
"Ведь прокололся, ети его маму через клюз, да вдоль, прокололся. Точно как Штирлиц в анекдоте. Когда на 23 февраля в шапке-ушанке и тельняшке играл в Управлении на гармошке. Хорошо, что есть правдоподобное объяснение, но ведь когда-нибудь проколюсь по настоящему. Контролировать язык нужно Михаил Николаевич, или уж Михаил Коронатович. Короче, думать нужно, что говоришь!"
-Насчет бережного и главное умелого обращение русского солдата с оружием это вы правильно сказали. Вот только не успеваем мы такого солдата получить. Ни для кого не секрет, что почти на восемьдесят процентов сухопутная армия состоит из лапотного мужика. И его сначала нужно из дикого состояния вывести, хоть чуть-чуть подучить, а в запасных полках, как минимум, три месяца обучать основам дисциплины и обращения с оружием. Уж премудростями войны его, дай бог, в частях обучат. Возможно, что многим это обучение спасло бы жизнь. А так...
Только призвали ничего не умеющего дурня, и ведь не дурака, Владимир Григорьевич, а именно дурня — и сколько он пробудет в запасном полку неизвестно — и почти сразу на фронт. И не дай Бог, ему, в первый же день после прибытия, сразу попасть под артиллерийский обстрел, или того хуже, пойти в атаку на пулемёты. И всё, нет человека. Ему бы неделю неподалёку побыть, да осмотреться, да с ветеранами погутарить, чтобы хоть чутка знаний набраться — как быть в той или иной ситуации. Но ведь частенько так бывает, что с утра пригнали его в часть, а в обед обстрел вражеский или атака, а он кроме "мама" и выговорить-то от страха ничего не может. И гибнет дуром.
-Да, так зачастую оно и происходит. И это я не раз сам видел. Пригоняют новое пополнение на фронт, за две-три версты от передовых позиций останавливают. В большинстве своём все они новобранцы, бывалых солдат среди них единицы. К тому же, основная масса, без оружия. Вскоре начинают их распределять по ротам, да выдавать оружие, если есть такое в наличие. А тут германцы, и откуда только знают, твари, что пополнение из новобранцев прибыло — открывают артиллерийский огонь.
-Это они организовывали торжественную встречу новобранцев на фронте с музыкой и рукоплесканиями, — не желая материться при малознакомом человеке, сквозь зубы произнёс я.
-Вот-вот, было похоже именно на приветствие. Бывало, выпустят десяток-другой снарядов по месту, где новобранцев принимают. Попадут или не попадут не важно, но зато такого страху нагонят. Солдатики же, бедные, от страха не знают куда бежать, что делать, начинают метаться в разные стороны. Их потом долгонько приходиться собирать и приводить в чувство. Конечно, смеяться грешно над бедолагами, но немало бывало тех, кому после обстрела, приходилось застирывать бельё, да и задницы приходилось в ближайшей речке отмывать. Но виноваты в конфузе-то не они, а те генералы, что мужика обучить не запланировали, не дотумкали, стратеги, мать иху, до необходимости этого. Но, что самое, Михаил Коронатович, плохое, так это то, что многих приходится отправлять в лазарет, или того хуже — хоронить. А остальные это видят! И всё!!! Страх сильнее приказа. И частенько бывали случаи, что кое-кто в такие моменты даже терял рассудок.
-На флоте, слава богу, немного не так. Да и берут во флот, в основном из заводских, а не из крестьян. Заводские, они в технике хоть немного, но соображают, вот поэтому их легче чему-то обучить. Да и ни один командир корабля с неподготовленным экипажем в моря не выйдет. Это ж верная смерть всем. И послужившие, опытные матросы и боцманматы новичкам, как могут, помогают обязательно. Бывает, что и просто добрым словом. Вы, Владимир Григорьевич, верно, шутку про отличие между генералом и адмиралом уже слышали?
— Никак нет, Михаил Коронатович, но послушаю с интересом.
-Помилосердствуйте, Владимир Григорьевич, Это же старая шутка — генерал посылает войска в бой, а адмирал за собой ведёт.
Такого весёлого хохота мне давно слышать не доводилось. У Фёдорова аж слёзы на глазах выступили. И тут же я осознал опасность шуток, по крайней мере, шуток из двадцать первого века.
— И как же вы, Михаил Коронатович, сумели адмиральского чина достигнуть, с такими-то взглядами и шутками?
-Так, верно, чёрт мне ворожит, Владимир Григорьевич, я ж природный казак, а мабуть, и характерник!
И опять хохот, но уже в два голоса.
-К сожалению, в пехоте российской было не так, как на кораблях. Научат рекрута затвор передёргивать, да мушку в сторону цели направлять, то и всего делов. А если такому "спецу" дать другое оружие, то всё! Будет как с "Арисаками". Хотя "Арисаки" мало чем отличается от нашей родной трёхлинейки. А будь это, избави боже, самозарядная винтовка, за которой надо тщательно следить, так такой солдат через несколько дней её с гарантией и угробит. И сам погибнет.
В самом начале войны из-за просчетов генералитета и шапкозакидательских настроений, мы, всего за восемь месяцев потеряли всю старую кадровую армию. А новая армия появится только на следующий год, вот из этих самых необученных мужиков. Это будут те, кто выживет на полях сражений и научится воевать, вот это и будет новая русская армия. Это будущие Рокоссовские, Жуковы, Коневы, Чуйковы и Катуковы. Но им уже сейчас нужно новое оружие. А пока мы только учимся воевать, и это касается не столько солдат, сколько генералов. И либо они научатся бить врага, либо Россия будет продолжать заваливать трупами своих детей своих врагов.
-Владимир Григорьевич, вы почти полгода провели на передовой, может расскажите о тактике которую применяют наши и германцы в боях. Какое-то представление я имею, да и со многими фронтовиками, уже тут в госпитале, разговаривал. Перед войной все предсказывали, что предстоящая война будет манёвренная. Так поначалу она и выглядела, то наступаем, то драпаем. А сейчас в большинстве своём все зарылись в землю, отгородились колючей проволокой, ощетинились пулемётами да пушками. Но пулемётов-то в нашей армии большая нехватка, со снарядами просто катастрофа, про орудия, особенно крупного калибра, я вообще молчу.
-Да не только в винтовках и патронах большая нехватка, хотя они на первом месте. Там, на фронте, всего не хватает. Мне не раз приходилось наблюдать большое различие между нашей и германской армией, в части обеспечения необходимым. "Добрыми и ласковыми словами" поминали офицеры разных полков наше военное министерство, указывая на нашу бедность в военной технике. Помню, был такой случай. Как-то один седой полковник, с которым мы в ночь обходили окопы, обратил мое внимание на германские прожектора, что в тот момент шарили своими лучами по нашим укреплениям.
-Вот видите что у них. А у нас что? — с сарказмом спросил он и тут же ответил на свой вопрос: А у нас одна только божья луна, если только видна, а так не хрена! Кроме прожекторов, они постоянно применяют сигнальные пистолеты с разноцветными ракетами, а у нас имеется всего один на батальон, и к нему четыре красных заряда. А разве нельзя было запастись ими в достатке? Хотите господин полковник посмотреть, что сейчас германцы вытворять будут?
-А что именно они будут делают?
-Сейчас сами увидите, только подождем несколько минут.
Мы остановились посреди окопа, глядя в сторону германских позиций, которые находились где-то там, в темноте, да ещё и эти прожектора глаза слепили. Вдруг со стороны противника открылся интенсивный пулемётно-ружейный огонь. В первую секунду я от неожиданности присел.
-Это что, ночная атака!? Но тогда почему не все солдаты заняли свои места для её отражения? — спросил я командира полка.
-Да нет, это не атака. Это так германцы развлекаются, устраивают ночью ложные тревоги, заставляя наших солдат тратить попусту и без того малый боезапас. Мы, не имея осветительных средств, поначалу считали что это атаки и открывали заградительную пальбу, выпуская попусту, но на радость неприятелю, громадное количество патронов. После нескольких таких ложных ночных атак, мы перестали им отвечать и приказали своим солдатам строго-настрого беречь патроны.
-А вы не боитесь, что вот так они притупляют вашу бдительность, а потом на самом деле предпримут атаку и захватят вас врасплох.
-Так мы всегда наготове, вы же сами видели, что половина бойцов на всякий случай приготовилась отражать атаку, только огня не открывала.
-Да заметил, ещё удивился, почему кто-то подставляет голову под пули, а эти отсиживаются на дне окопа, как будто и стрельбы вокруг нет. Также у меня промелькнула мысль, что так ведут себя только обстрелянные и опытные солдаты, и зря голову им незачем подставлять, когда противник ещё так далеко от линии обороны.
-А вы правильно подумали, это уже обстрелянные солдаты, они и днём своих голов не высовывают из-за бруствера. В последнее время у германцев появились специальные меткие стрелки, они выбивают наших наблюдателей и офицеров. Так мы за прошедшую неделю потеряли одного офицера и двух нижних чинов выполняющие роль наблюдателей только убитыми, да двоих тяжелоранеными. Эти стрелки днём никому не дают высунуться, а сами немцы наблюдают за нами в перископы, которых у них в достаточном количестве. Таким способом они не подвергают себя опасности быть подстреленными с нашей стороны. Да и с такого расстояния без специального приспособления к винтовке вряд ли куда-то попадешь.
