Вирус разума

Минут двадцать из ванной комнаты под шум льющейся воды раздавались жалобные стоны и трехэтажный мат. Полковник вышел умытым, бритым и гладко причесанным, но по-прежнему с хмурым выражением лица, означающим крайнюю степень недовольства.

— Ну как, Полковник, полегчало немного?

— 'Профессор, я водочки выпью?' — процитировал Полковник известную фразу Шарикова из романа Булгакова 'Собачье сердце', — тогда полегчает.

— Ну, уж нет, дорогой мой, выводить тебя из запоя традиционными методами у меня нет ни времени, ни желания, — Кратос поднялся и подошел к нему вплотную. — Позволь привести тебя в норму моими средствами.

— Да ради бога, тем более, как мне кажется, выбора у меня особого нет.

Кратос усадил Полковника на стул, встал от него справа и положил свои ладони ему на голову. Правую — на лоб, а левую — на затылок.

— Расслабься, Полковник, и постарайся ни о чем не думать.

Тот послушно прикрыл глаза и расслабился. Кратос, тоже закрывший глаза, замер на мгновение и пробормотал несколько фраз, так тихо, что их не смог разобрать даже сидящий рядом Полковник. Его лоб и затылок начали ощущать явное потепление в тех местах, где их касались ладони Кратоса. Тепло это постепенно нарастало, переходя границы нормальной температуры человеческого тела. Струйки пота потекли по вискам, взмокла рубашка на спине и груди. Руки Полковника, до этого спокойно лежавшие на коленях, напряглись до мелкой дрожи, кисти судорожно сжались, сминая в ком брюки вместе с кожей ног. Фаланги скрюченных пальцев побелели от напряжения, однако лицо Полковника оставалось все также расслабленным и безмятежным. Он сидел, закрыв глаза, и блаженно улыбался, и лишь слезы, градом льющиеся из глаз, и слюна, беспрепятственно текущая по подбородку, говорили о чудовищных процессах и изменениях, происходящих внутри организма. Смотреть на все это со стороны было довольно неприятно, поэтому Мишель молча поднялся, отошел к окну и оглянулся только тогда, когда услышал шумный вздох, изданный то ли Полковником, то ли самим Кратосом, для которого данная процедура тоже не прошла бесследно. Он стоял рядом с поднявшимся Полковником и выглядел, с точки зрения Мишеля, не намного лучше. Разве, что слез и слюны на лице не было. Кратос ободряюще похлопал измотанного и мало что понимающего Полковника по плечу и отправился в ванную комнату, где долго держал руки под струей льющейся воды, произнося какие-то одному ему ведомые слова. Когда он вышел, то выглядел уже по-прежнему.

— Иди, Полковник, приведи себя в порядок, и начнем, наконец, разговор.

Полковник появился умытым и каким-то даже посветлевшим и выглядел отдохнувшим, полным сил и готовым к работе.

— Что-то мне подсказывает, господа, что ваш визит сулит нам очередные приключения. Что-нибудь новенькое?

— Ну, как тебе сказать? С одной стороны, новенькое, с другой, — продолжение старенького. Помнишь, что вы вынесли из подземного Архива в Москве?

— Ну да, конечно. Шкатулку какую-то.

— В ней оказалась старинная рукопись, 'Хроники Славии'. Была в свое время такая дама, Славия, очень любила всякие истории собирать, да для потомков записывать. Ну вот нам, потомкам, одна ее нетленка и досталась. Я ее прочитал, и теперь знаю, где расположено их главное хранилище. Предлагаю туда наведаться и закончить начатое.

— Втроем пойдем? Плюс Кактус на подхвате? Ястреб, как я понимаю, пока не в счет?

— Ошибаешься, Полковник, Ястреб вполне готов к новым приключениям и абсолютно здоров, с моей помощью, разумеется. В прочем, на этот раз вам с Ястребом отводится роль руководителей и организаторов, я рисковать своими лучшими людьми больше не намерен.

— А кто же в пасть к зверю полезет?

— Ну, найдутся отчаянные головы, готовые за деньги не только сунуть голову в пасть к зверю, но и потаскать его за усы. Тем более, что этот объект посерьезней московского будет, и туда просто так с нахрапа не сунешься.

— Мы отправили туда трех парней в разведку, ничего особенного, просто посмотреть, — вмешался Мишель, — погибли все. При весьма, кстати, странных обстоятельствах. Похоже, что охраняется не только сам объект, но и подступы к нему. И неизвестно еще, насколько глубоко распространяется эта охрана.

— Жаль ребят. Что за парни?

— Да брось, Полковник! Какая разница, так, шпана мелкая, работали под туристов. Высадили их там с вертолета на место, а через неделю нашли всех мертвыми. И смерть, что характерно, у всех от разрыва сердца. А им заметь, всем лет по двадцать пять, не больше, и сердца у них в этом возрасте должны работать, как часики.

— И кто же их так? Опять волхвы-хранители?

— Пока не знаем. В этом, собственно, вам с Ястребом и предстоит разбираться.

— А где он, кстати?

— Ястреб? В Женеве, ждет нас. Если ты, Полковник, здесь все дела закончил, то мы можем ехать.

— Какие дела, господин Кретон? Все наши дела ждут нас впереди. Мне только с девчонкой рассчитаться, и я свободен.

— Ну вот, наконец-то узнаю старину Полковника, — хлопнул его по плечу довольный Мишель.

* * *

До Мурманска добирались самолетами, через Москву. Ровно в 6:20, точно по расписанию, колеса самолета коснулись бетона взлетно-посадочной полосы города-героя Мурманска. Пассажиры дружно захлопали в ладоши, благодаря экипаж за мягкую посадку. Кирилл не первый раз летел самолетом и заметил, что сей ритуал повторялся из раза в раз, возникая как бы спонтанно, повинуясь душевному порыву пассажиров. Складывалось впечатление, что в момент касания земли в душах их рождалась такая мощная волна облегчения, что не попасть под ее влияние не мог никто: ни тот, кто летел уже сотый раз, ни тем более, кто летел впервые. И не важно было, что полет, по сути, еще не закончился, самолет еще бежит по взлетной полосе с огромной скорость и всякое может случиться. История знает много примеров, когда человек попадал в неприятности именно в тот момент, когда был твердо уверен, что все самое страшное позади. А тут ведь нужно еще самолет остановить, паспортный контроль пройти, багаж свой в целости и сохранности получить, да еще и до дома желательно бы без хлопот добраться. Но это все потом, а сейчас бренные тела наконец-то почувствовали под ногами землю, пусть даже посредством шасси и корпуса самолета, и с детским восторгом захлопали в ладоши.

Кирилл и Лада, летевшая самолетом, кстати, третий раз в жизни и волновавшаяся не в пример больше Кирилла, вышли из здания Мурманского аэропорта.

— Дедушка сказал, что нас здесь встретят?

— Вот, вот. Что-то я не вижу тут толпы пионеров с цветами и плакатами: 'Добро пожаловать за полярный круг, в край белых ночей и белых медведей!' Впрочем, тебя, я думаю, белыми ночами не удивишь?

— Белых медведей не обещаю, а белых ночей сколько угодно. Все лето — одна сплошная белая ночь. Здравствуйте. — К ним незаметно подошел невысокого роста мужчина, коренастый и широкоплечий настолько, что казалось, в ширину он больше, чем в высоту. Добродушное крепко курносое лицо с узкими щелочками глаз и копной черных, как смоль волос сверху было украшено такой обезоруживающей улыбкой, что невольно рождало ответное желание улыбнуться и потрепать мужчину по загривку. 'Странное желание', — подумал про себя Кирилл и вдруг явственно понял его природу. Человек напротив как две капли был похож на собаку породы Чау-Чау. Абсолютно такое же сочетание скрытой силы и мощи с внешним добродушием и благорасположением. 'Только что хвостиком не повиливает'.

— Вы — Кирилл Кононов, а Вы — Лада? Меня зовут Михаил, и мне поручено вас встретить и помочь во всем, что потребуется. Добро пожаловать.

— Спасибо и здравствуйте, — Кирилл протянул Михаилу руку.

— Простите, а кто просил нас встретить, — не удержалась от вопроса Лада.

— Как кто? Великий Дух Сейдярвига, однако. Сейдозера, по-вашему, — глаза Михаила прищурились еще больше и заиграли где-то там в глубине скрытой лукавой улыбкой. Лицо же его между тем осталось абсолютно непроницаемым.

— Да ну вас, — надула губки Лада, — еще скажите, что вы шаман и можете разговаривать с духами.

— Зря Вы на меня обижаетесь, Лада. Я действительно шаман. Много-много лет назад Великий дух Сейдярвига оставил племя лопарей охранять святое озеро Сейд и с тех пор общается с ним через шаманов. На сегодняшний день шаманом в племени являюсь я. Великий дух пришел ко мне, сказал, кого я должен встретить, куда проводить, что приготовить и так далее.

Пока Михаил говорил все это, они подошли к машине, в которой Кирилл с трудом узнал УАЗик. Машина была, как говорят сейчас, круто прокачена. От стандартного УАЗика остался только кузов, щедро усыпанный всевозможными надписями и рекламными баннерами. Через весь борт главной строкой шла огромная надпись: 'TerraInkognita — Северный путь' На крыше машины располагалась рама с установленными в два ряда фарами, спереди на мощном 'кенгурятнике' — лебедка, усиленные мосты, колеса повышенного радиуса и ширины и такая же запаска на задней дверце. Не машина — зверь.

— Какую ты кудрявую машинку себе нашаманил, — Кирилл одобрительно похлопал УАЗик по капоту.

— А то, — улыбнулся довольный похвалой Михаил, — в наших краях без хорошей машины никак. — Михаил в свою очередь похлопал машину. — А это — хорошая машина, однако, — добавил он, улыбаясь, уже для Лады. — Прошу садиться.

Внутри стандартное убранство машины было заменено на более комфортабельное, так что, разместившись, пассажиры напрочь забывали, что едут в машине отечественного производства.

— Вообще-то я шаманю, как ты говоришь, в свободное от работы время, а так — владею турфирмой 'TerraInkognita — Северный путь', водим туристов по области, кого на Ловозеро, кого на Сейд, кого на Баренцево море, на рыбалку, на охоту, просто по горам ходим, а кого и рафтингом на речках развлекаем. Обеспечиваем, так сказать, досуг богатеньким дядям и тетям, однако, — и вновь хитрый и веселый взгляд в сторону Лады.

— Далеко ехать то, Миш?

— Едем в поселок Ревда — 184 км от Мурманска. Там у нас перевалочная база, все ваше снаряжение. Поговорим, все обсудим, а то я план мероприятия только в общих чертах знаю.

— Да и мы, честно говоря, знаем не больше.

— Вот на месте наши неполные знания сложим, и глядишь, что-то цельное из всего этого получится.

— Интересное название у вашего поселка, — в Кирилле вдруг проснулся филолог, — а что, кстати, оно означает?

— Ревда в переводе с саамского означает "яма — место сбора оленей и лосей в период осеннего гона''. У нас тут и олень и лось до сих пор, слава богу, встречается, а раньше, видно, столько было, что старые лопари по ним географию полуострова отмечали. А Вы, Ладочка, перекусить не желаете с дороги? А то нам часа три до Ревды пилить, проголодаетесь.

— Нет, Михаил, спасибо, к тому же у нас еще горячий чай в термосе остался, если что, по дороге перекусим.

— Ну и порядок. Тогда, пристегните ремни, наш вездеход отправляется. Следующая станция — поселок Ревда.

Машина плавно заурчала и мягко тронулась с места. Похоже, у машинки не только наружность поправили, но и к движку приложились руки умелых северных мастеров.

— Эх, ребята, не вовремя вы к нам приехали. Сейчас начало июля, вроде тепло — тепло, а вдруг, налетит ветер с моря — и вмиг вспомнишь, что на севере. У нас тут вообще все так хитро устроено. Зимой ветер с моря замерзнуть не дает, летом — вспотеть. Так что для прогулок на природе прохладно еще, в июле температура 10 — 13RС не больше, да и комары житья не дадут. Они у нас только к августу успокаиваются. Вообще-то лето здесь короткое. Два — два с половиной месяца и все. Не успеет снег сойти, а уже все бурно зеленеет, цветет и пахнет. Природа ни секунды не теряет, торопится. И солнце не отстает, днем и ночью работает. За пару месяцев нужно успеть то, на что обычно уходит четыре. Вот в августе — раздолье. Воздух, грибы, ягоды — красота. Опять же, комаров нет. А вот если дождаться осени, когда первые морозы ударят. М-м-м... — Михаил покачал головой и мечтательно закатил глаза, — все растения враз перекрасятся, и тогда леса и тундры предстанут в такой фантастической красоте, что только успевай снимай все на камеру или зарисовывай на полотнах. Ива станет красной, листья березы — ярко золотыми. На земле палитра еще более пестрая. Лишайники будут нежно-зеленоватыми, листья черники — оранжевыми, листья брусники остаются зелеными. Болотины и низины окрасятся в рыжее — это голубика и морошка; шведский дерн добавит красный окрас, а потом все это великолепие сверху припудрится первым утренним инеем или снежком. Знаете, что такое граффитти? Ну, это когда молодежь стены в городах расписывает. Иногда примитивно, пошло, а иногда весьма талантливо. Мне вот кажется, что с приходом осени на нашу землю спускаются невидимые граффиттисты, лучшие из их цеха. Спускаются и за несколько дней раскрашивают все тундры и леса.

— Да вы, Миша, прямо поэт!

— Ну что Вы, Ладочка, это же север, тут нельзя по-другому. Да что я вам рассказываю, вы ведь, судя по говору, тоже из нашенских? Или ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, все верно, хотя и не совсем. Я из Лешуконского, это в Архангельской области. Соседка, можно сказать.

— Ну вот, я и говорю, землячка, однако.

— Скажите, Михаил, а почему все коренные жители севера любят это слово 'однако'?

— Это, Ладочка, дань традиции. Туристы млеют и приходят в детский восторг, когда слышат из наших уст это слово. Ну и ради бога. Почему не сделать людям приятное?

Михаил болтал без умолку всю дорогу до Ревды. И было видно, что он не рекламный текст из туристических буклетов шпарит, а говорит то, что думает, от сердца, потому что знает и любит свой родной край искренне, а не на показ.

В поселок они въехали около одиннадцати. На небольшом аккуратном доме, возле которого остановил машину Михаил, красовалась яркая, бросающаяся в глаза надпись: 'Туристическая компания 'TerraInkognita — Северный путь''.

— Это наша контора, — с нескрываемой гордостью произнес Михаил, — а это самолет — памятник времен Великой Отечественной войны. — Он указал на стоящий напротив памятник. — Самолет называется "Хаукер-Харрикейн", памятник установлен в 1989 году в честь боевого содружества СССР и Великобритании. Между прочим, единственный иностранный самолёт-памятник, установленный на всей территории СССР.

Они еще несколько секунд разглядывали самолет, а затем вошли в дом.

— Это дом моей тетки: половина жилая, половина занята конторой. Основной офис у нас в Мурманске, а здесь — как бы филиал. Проходите, располагайтесь, сейчас пообедаем и поговорим подробно, планы обсудим, а то, судя по списку оборудования, который ты заказал, дело предстоит серьезное. А я вас вроде как прикрывать должен.

— Ну, давай поговорим, только пообедать сначала было бы действительно неплохо. Ты как, Лада?

— Да, можно и пообедать. Миша, а где у вас тут кухня? Я сейчас что-нибудь перекусить соображу.

— Ну, зачем же перекусывать. У меня же здесь тетка. Она уже все приготовила давно, ждет нас. Валентина, встречай гостей! — закричал он и повел гостей на другую половину.