Легенда о небесном страннике. Часть 1.2

Эрлиец молча отшвырнул его прочь, и Гона, несмотря на свой немалый вес, влетел в противоположную стену, старанив по дороге столик с напитками.

Начинающие соображать наёмники-рамнеры смотрели на эрлийца. В каюте мгновенно настала гробовая тишина. Боевики, в угрожающем молчании, начали подниматься со своих мест.

Мио, понимая, что происходит что-то нехорошее пытался освободиться, но леер держал крепко, словно нашкодившего щенка. Мио замутило.

— Мне плохо, — простонал он. — Меня сейчас вырвет.

— По-вашему, это весело? — негодующе ругнулся пришелец и взмахнул рукой в странном властном жесте, от которого у всех, даже самых пьяных, пропала охота возражать. — Вы напоили ребёнка! Раз у вас нет мозгов понять происходящее, не мешайте мне.

Мио застонал, и его вывернуло. Леер резко развернул подростка, наклоняя над урной, и удерживал, пока мальчик опорожнял желудок. Это простая неэстетичная картина моментально урезонила прытких, заставляя нехотя признать правоту слов ублюдочного инопланетника.

Эйркил сгрёб Карамира в охапку, отрывая от пола, и, пинком распахнув двери, вышел прочь.

Некоторое время в каюте продолжала висеть напряжённая тишина.

— А ну их! — наконец промычал Гона, потирая ушибленное плечо. — Выпьем, что ли?!

Это предложение было встречено одобрительным гулом.

* * *

Эйркил принёс Мио в медицинский отсек и, переложив на кровать, принялся искать лекарство. Пару раз приходилось оттаскивать парня к уборной, пока его чистило. Горячие мыслепожелания леера тупым эсинам адекватному переводу не поддавались.

Отыскав подходящий по составу препарат, Кийтаро развёл порошок и присел рядом, вытирая салфеткой бледное потное лицо мальчика. Через пару минут Мио открыл глаза, приходя в себя.

— Плохо, — простонал он жалобно.

— Не будешь пить! — угрюмо отозвался леер и, сжалившись, подал стакан с выводящей алкоголь смесью. — Зачем я с тобой вожусь? Сам себе удивляюсь.

— Эйркил, — прошептал Мио с закрытыми глазами, — там, на корабле Магина, был морской камень... Я хотел его забрать, но не успел...

— Вот как? — Эйркил, насторожившись, присел рядом.

— Я собираю камни, — пояснил Мио, не открывая глаз. — Мой отец собирал. У нас раньше был дом и целая коллекция разных минералов, все полки заставлены. Он привозил редкие породы изо всех мест, где побывал, камни ведь ничего не стоят. Он много путешествовал. А я почти нигде не был. Накопил только два камня. Смешно!

— Успеешь ещё, мир большой, — Кийо ласково взъерошил его чёлку. — Возможностей у тебя теперь много.

— Наверное.

— Я достану для тебя настоящий морской камень, хочешь? — спросил Эйркил, внезапно поддаваясь необъяснимому порыву. Пальцы осторожно легли на лицо подростка и блаженно застыли, отодвинув со лба несколько взмокших прядок. — Со дна моря, — шепнул он, перебирая тёмные волосы. — Настоящие морские камни рождаются на глубине. Они меняют цвет и поют, если поднести их к уху, как раковины. Но ты, наверное, не видел никогда настоящих?

— Они светятся, настоящие?

— Нет, аквантиды не светятся.

Мио, не открывая глаз, мотнул головой.

— Мой камень светился. Он был особенный.

— Не сомневаюсь, — вздохнул эрлиец и, вытащив обломок, положил его на подушку рядом с ухом Карамира. Камень мгновенно вспыхнул ровным голубым светом.

— Плохо, — пробормотал Мио, болезненно сморщившись, — голова болит и дышать трудно. Не стоило пить.

Он задышал в несколько раз чаще, на висках проступил пот. Эйркил несколько мгновений наблюдал за чужими мучениями, затем незаметно убрал камень обратно. Лоб мальчика моментально разгладился.

Кийтаро сжал виски, испытывая головную боль, наверное, не меньшую, чем Мио. Сознание просто разрывалась от многочисленных вопросов.

Ответ находился перед глазами, но способен ли он принять этот ответ?

Глава 2.

За прошедшие дни Мио Карамир и Мирай Руж фигурировали на всех полосах информационных хроник. Об участии в этом деле леера благоразумно умолчали, что, впрочем, полностью устраивало последнего.

Теперь, найдя для себя несколько неразрешимых загадок, Эйркил не торопился покидать гасверон, решив не выпускать Мио из-под своего ненавязчивого бдительного присмотра. Карамир не на шутку заинтриговал его и, глядя на юное радостное лицо нового пилота "Персифаля", Эйркил переживал смутное тревожное беспокойство.

Мог ли Магин закодировать программу?

Невероятно, но вполне возможно, находись он на станции и имей доступ к самому современному высокотехнологичному оборудованию. Но таким доступом обладает всего несколько человек из дома Эйр. Нет, исключено! Однако выводы напрашиваются сами собой.

Эйркил прикрыл глаза, вспоминая далёкое прошлое.

Вторая мать предала семью. Сбежала с эсином — тягчайшее преступление. Неужели она пошла на это?! Возможно переступить черту, забыть свой долг, сбить клапан внутреннего самосознания, совершить предательство, но поставить этим шагом всю планету под угрозу уничтожения?! — Масштаб подобного злодеяния просто не укладывался в голове. Сорвать эксперимент, украсть данные, чтобы предоставить всё воле случая?

Вопросы, вопросы, одни вопросы. Имело смысл вернуться на базу. Вернуться и проверить собственную невероятную теорию. Случайность, парадокс, совпадение? Как Мио может оказаться связан с этим?

Родители мальчишки погибли. Мать умерла спустя несколько месяцев после его рождения, отец без вести пропал во время войны, они были людьми, Мио родился в Эрламе — эту историю знали все на корабле.

Несложно, потакая собственной паранойе, покинуть "Персифаль". Но когда теория окажется ложью — а она окажется: никаких доказательств, кроме собственного наития Кийтаро, сейчас не существовало, — у него не окажется разумных причин вернуться. А значит, он больше не увидит Мио, не сможет соприкоснуться с ним, почувствовать себя настолько живым! Посмеяться над забавными выходками, ощутить судорожное биение собственного сердца, когда их глаза встречаются на короткое мгновенье и он тонет в их прохладной прозрачно-зелёной глубине, словно падает на дно загадочного беспокойного океана, полного непрерывно перекатывающихся вопросительных волн. В такие мгновения ему хочется забыть обо всём и навсегда остаться в глубине этих глаз твёрдым спасительным берегом, который знает все ответы.

Интересно, что чувствует Мио в такие секунды? Эсин, заставивший леера совершать безумные поступки. Испытывает ли он что-нибудь по этому поводу? Смешно и нелепо думать о подобном. Эйркилу нет дела до его чувств. Эсин! Просто жалкий эсин.

Отчего сердце бьётся сумасшедшей птицей?

Что со мной творится? — подумал Кийтаро почти с ужасом. — Я всегда мечтал найти Мискай Оруи, но сейчас не могу решиться сделать один-единственный шаг, словно под ногами бездна. Почему? Он ведь... всего лишь игрушка. Когда он перестанет казаться мне забавным, я убью его, — жёстко решил Эйркил и испытал непонятную тянущую боль в груди при виде идущего в его сторону беззаботного мальчишки.

Мио только что вернулся из города. Он не видел эрлийца, притаившегося в тени коридора. На губах Карамира блуждала довольная ухмылка. Тёмные волосы топорщились в разные стороны. Распахнутая куртка открывала растянутый свитер болотного цвета и брезентовые штаны, протёртые на коленях, но настоящему герою не было ни малейшего дела до собственного нереспектабельного вида. В руках он сжимал цветы гитиса, которые собирался вручить Сони.

Хан лично выбрал для неё самые лучшие, похожие на россыпи крупных багряных колокольчиков с бархатными лепестками. Они провели вместе полдня, и, находясь в приподнятом настроении, Мио нисколько не сожалел о потраченном времени.

Он остановился и, не удержавшись, приложился к букету, вдыхая пьянящий аромат. Сони обожает цветы. Представив, как она восторжённо завизжит, Мио зарыл глаза и улыбнулся.

Эйркил застыл, превращаясь в статую, совершенно околдованный этой невероятной улыбкой. Сердце сжалось и ухнуло вниз, заставляя на миг задохнутся от переполнивших грудь неведомых эмоций. Кровь моментально прилила к щекам. Лицо вспыхнуло, словно в лихорадке.

Что со мной происходит? Я как будто болен.

Кийтаро в отчаянии сжал металлическую скобу крепления в стене и опомнился, лишь осознав, что она сминается под его пальцами бумажным корабликом.

Мио, так и не заметив инопланетника, прошёл мимо, остановился напротив дверей каюты Сони и нажал вызов. Двери почти сразу распахнулись, пропуская внутрь, и через секунду послышался радостный визг.

При мысли о том, что красноволосая девчонка что-то значит для Карамира, Эйркила окатило волной раздражения и острой досады. Вставший комом в горле болезненный спазм... Насколько они близки? Неужели...

Скоба, предсмертно звякнув, вылетела из стены и осталась в руках. Эйркил почти со страхом уставился на собственноручно содеянное, не понимая, когда он утратил контроль. Пальцы дрожали от напряжения, и точно так же от напряжения сейчас дрожало всё тело. Леера как будто лихорадило изнутри, жгло огнём.

— Что это?

Кийтаро захотелось закричать, выпустить разрывающего изнутри зверя наружу, но вместо этого он прислонился лбом к холодной стене, стискивая зубы, и закрыл глаза.

Я пытаюсь понять, но понять невозможно,

Отчего всё простое вдруг сделалось сложным.

Бьётся сердце в груди исступлённою чайкой.

И хочу я кричать от отчаянья.

Глава 3.

После того, как было выгружено золото Магина и оценена первоначальная стоимость, Мио заделался богачом.

Харавей помог уладить юридические формальности и, после уплаты всех налогов господин Карамир и госпожа Арис стали владельцами пятисот пятидесяти тысяч империалов.

Харавей также взялся помочь ребятам превратить слитки в деньги и за пару дней сумел договориться насчёт размещения золота в хранилище банка и выдачи части средств наличными с переводом на два отдельных счёта.

Когда же стали выяснять, что Мио намерен сделать с собственным богатством, оказалось, Карамир совершенно не представляет собственных возможностей, искренне планируя остаться простым курсовиком на "Персифале". Харавей больше часа потратил, уговаривал парня подумать, расписывая открывающиеся перед ним возможности.

Одной из неплохих перспектив было принять предложение Мирай. "Стальная звезда" сыскала репутацию одного из самых неуязвимых судов. Оснащение гасверона, в основе которого лежали разработки эрлийцев, превосходило даже современные крейсера, и, несмотря на активной участие в военных действиях, нахождение под защитой Мирай Руж считалось своего рода гарантом безопасности.

Но Мио остался непреклонен в своём решении. Единственной его просьбой, помимо желания остаться, оказалось принять на борт Сони в качестве механика, что не встретило никаких препятствий со стороны капитана или команды.

Некоторая часть средств, по настоянию ребят, была потрачена на переоборудование "Персифаля". Затем, с помощью Гоны, Мио купил для себя отличный новенький киинт взамен старого, погасил кредиты и раздал долги.

Когда он, следуя совету капитана, приобрёл дом в центре материка, от всех наличных остались триста тысяч империалов.

Капитан предложил вложить средства в какое-нибудь выгодное предприятие, и здесь желания Мио и Сони разошлись. Сони планировала купить мастерскую и заняться автосервисом. Мио хотел летать, а не заниматься всякой ерундой. Было единодушно принято, подождать и решить этот вопрос по прибытии на Рогвайду.

* * *

Мио без дела слонялся по кораблю. Из-за ремонта и переоборудования вылет "Персифаля" пришлось отложить на несколько дней. За это время техники переделали почти всё, что находилось в поле их досягаемости и ведения, и для Мио не осталось практически никакой работы. Чего нельзя было сказать об Эйлере.

— Как мне тебя отблагодарить? На высокие слова тебе явно наплевать, но, возможно, я могу что-то сделать? -Харавей приказал лееру явиться в свою каюту и теперь сверлил чужака пристальным настороженным взглядом.

Он не забыл о том, как эрлиец играючи расправился с десятком крепких парней, и, общаясь с ним, на всякий случай держал руку поближе к оружию. В качестве психологического успокоения. Вряд ли он успеет выстрелить, вздумай ублюдок выкинуть какой-нибудь грязный фокус. Скорость, с которой умел двигаться пришелец, казалась за гранью человеческих возможностей.

Кийтаро непринуждённо вертел головой, с любопытством разглядывая обстановку: кожаные кресла, мебель, несколько фотографий, приклеенных на стенку.

— Эленберг и запас горючего до Эрлии.

— Исключено, — мрачно отозвался капитан, наблюдая за его перемещением, — у меня нет лишних машин, чтобы тратить их на какого-то... — он проглотил слово.

— Тогда к чему весь этот дешёвый спектакль? — удивился леер. Очевидно, балансировать на грани терпения капитана доставляло пришельцу удовольствие.

— Могу высадить в ближайшем порту, если устроит.

Харавей облегчённо выдохнул, искренне надеясь, что открестился. Ситуация действительно складывалась патовая. Как ни крути, но абсолютно патовая.

— Странное представление о благодарности, — Кийтаро, оторвавшись от лицезрения фотографий, бросил на Харавея короткий красноречивый взгляд. — Мы оба прекрасно понимаем, в каком положении я нахожусь, пребывая на вашей территории. Доставить на Эрлию вы меня не сможете. Но оказаться растерзанным толпой... -он хмыкнул, — увольте, обойдусь!

— На судне я тебя тоже не могу оставить, — Рой нетерпеливо дёрнул бровью.

— Подытоживая ваше приглашение, это вы мне таким способом вежливо намекаете за борт нырнуть? — пришелец едко изогнул губу, давая понять, что он обо всём этот думает.

— Для отправки тебя за борт мне повод не нужен, — огрызнулся Харавей угрюмо. — Я тебе вполне нормальным языком предлагаю — и не надо ёрничать, терпение у меня не железное, имеет привычку истощаться — могу высадить на землю в пределах курса, просто назови место. А байки про толпу девкам своим сочиняй.

Чувствовалось, что капитан действительно находится на грани того, чтобы взорваться. Присутствие инопланетника нервировало, словно нахождение рядом взрывателя с активированным детонатором.

— Насколько я просчитал курс следования, через десять недель вы возвращаетесь в Эрлам, — пришелец, приняв угрозу к сведению, не делал попыток паясничать. — Там мы и расстанемся, в качестве ВАШЕЙ благодарности, меня это вполне устроит. А до этого времени хотите или нет, но вам придётся меня терпеть. Можете рискнуть и нарушить условия перемирия, но, думаю, вы не хуже меня представляете последствия, капитан. Сразу представляли, именно поэтому я жив.

Эйркил развернулся полностью и теперь, склонив голову на бок, в упор смотрел на капитана светлыми немигающими глазами, словно странная диковинная птица. Он всё понимал. В отличие от Мио, который верил в любую ложь, инопланетник с самого начала не питал ни малейших иллюзий по поводу собственного спасения.