Легенда о небесном страннике. Часть 1.2

Кийтаро никогда раньше не страдал тщеславием, но в присутствии Карамира просто бил все возможные рекорды в данной области, сам не понимая, что именно заставляет его вести себя подобным образом. Когда это стало настолько важно для него?

— Эйркил, — Мио подошёл поближе и, проклиная свою дурацкую робость, присел на корточки, — скажи, тогда, в небе, ты видел это?

— Что именно ты понимаешь под словом "это"? Ключ на четвёрку подай!

— Я не знаю, как описать то, что увидел, — Мио смешался, вкладывая инструмент в высунувшуюся ладонь в перчатке, которая, перехватив требуемое, снова исчезла, — мне показалось, что я видел светящуюся паутину в небе, словно направления курса. Дороги, много дорог, — он совершенно смутился, покраснев. — Когда ты летел за мной, ты не ошибался. Значит, тоже видел?

Эйлер завозился, вылезая, и, отложив инструменты, уселся на пол, скрестив ноги.

— Кхм...

Он задумался, начиная вспоминать, а затем напрягся, вспомнив. У мальчишки не было карты, но, тем не менее, он не ошибся ни разу. Каким-то образом просчитал потоки?

— Расскажи, что ты увидел? — мягко попросил он. — Мне пока не очень понятно, о чём ты говоришь.

— Я... — Мио замялся, боясь, что всезнающий леер поднимает его на смех. Но Эйркил был удивительно серьёзен, слушал внимательно, не высказывая и тени сомнения или недоверия. А может, он такой, как и я?

Мио пробрало острым холодком сомнения при воспоминании о той информации, которую поведал капитан Харавей. А вдруг эта возможность видеть — привилегия исключительно чужаков? Вполне возможно, признание выдаст Мио с головой, заставит Эйркила догадаться. А может, эйлер давно догадывается? Просто не говорит, предоставляя право признаться самому. Отношение эрлийца, откровенное дружелюбие не увязывалось в понятие простого расположения к врагу. Временами оно воспринималось... заботой?

Мио тряхнул головой, отбрасывая эту мысль в сторону. Бред! Но в тоже время, оно оставалось внутри, неуловимое знание. Кийтаро выделяет его среди остальных. Более того, когда они рядом, между ними словно проскальзывает искра обоюдного притяжения.

— Я не знаю, — начал он, но, натолкнувшись на мягкий интерес со стороны леера, осмелел и продолжил более уверенно, — возможно, у меня случилась галлюцинация из-за перепада давления. Но эта моя галлюцинация спасла мне жизнь. У меня словно сознание изменилось... восприятие...

Он беспомощно взмахнул рукой, признавая бессилие слов и бедность собственного лексикона.

— Мне показалось, что я начал видеть абсолютно всё вокруг и даже стал этим всем. Видел и знал, куда лететь, смотрел множеством глаз с разных ракурсов. Небо было расчерчено, словно карта. Понимаю, насколько бредово звучит, самого себя странно слышать, но, возможно, и ты сталкивался с чем-то похожим?

Эйркил повертел в руках отвёртку.

— Нет, с таким не сталкивался, — признался он нехотя.

Рассказ Мио поначалу чрезвычайно заинтересовал его, но вот только стиль изложения абсолютно уверил в том, что парню действительно привиделось. Привиделось ли? Одна загадка за другой... Почему-то совершенно не хотелось лгать Мио, рассказывая о себе, но и не хотелось, чтобы эсины узнали правду о некоторых технологиях. Например, что из себя представляет его одежда — миллионы действующих кристаллов памяти.

Вероятно, Мио Карамир способен расширять восприятие и работать в изменённом сознании. Вряд ли он сам это понимает. Удивительный, необычный ребёнок!

Сердце снова кольнула острая игла мучительной тревоги, тянущего предопределения, которое в последнее время всё чаще и чаще хотелось выбросить из головы, не позволять этой мысли существовать.

— У меня другой способ, — признался Кийтаро, наконец.

— Какой? — Мио не отставал.

— Свой собственный. Я вижу, но немного по-другому. Наверное, не смогу тебе объяснить. Извини.

— Не бери в голову, — Мио небрежно пожал плечами. — Я тоже не могу объяснить. Похоже, это было всё-таки галлюцинацией. Интересно, с моим отцом такое случалось? Он был курсканером — Небесным странником.

— Твой отец погиб, — не спросил, а утвердил леер.

Мио отвернулся.

— Да. Его убили эрлийцы.

Не стоило и спрашивать. Очевидно же было, что он ответит именно так.

— Извини, не подумал, — Эйркил помрачнел. — Тебе, наверное, больно видеть меня? Для тебя моё присутствие — один из источников ненависти.

Мио вздохнул.

— Это случилось давно. Мне было пять лет. Сложно сказать, какие чувства испытываю. Я вырос в ненависти. С детства мы все растём на этом. Учимся ненавидеть всё, что связано с Эрлией, и винить вас во всех бедах. Вами даже детишек пугают. Собственно, так оно и есть. Вы дали достаточно поводов, когда начали войну, — добавил он с упрёком.

— А я знаю, что было иначе, — возразил эрлиец мягко, -люди напали первыми. Напали на мирное поселение.

— Нет! — Мио вскочил, закипая. — Вы специально всё подстроили, вы...

— Люди атаковали нашу базу без предупреждения, — опротестовал леер спокойно, — и перебили всех эйлеров, находившихся там в этот момент. База значилась как временный сборный пункт, на ней находилось около пяти тысяч человек.

Внезапно из его голоса исчезла всякая мягкость, он превратился в сталь, заставляя Мио ощетиниться в ответ.

— Женщины и дети! Ты считаешь, что ТАКОЕ было нами намеренно подстроено?! Мы не любим людей, это так, но у нас нет причин для агрессии. Изначально не было. То, как вы относились, как вели себя по отношению к чужакам... — вы не заслужили нашего уважения ничем! Никак! Но не мы начали эту войну, Мио! Просто мы оказались сильнее вас — вот и всё. Но почему-то вы, люди, посчитали, что, напав на нас, вы в своём праве.

Когда случился первый бой, именно эрлийцы защищали свою жизнь и свои семьи. Как ты думаешь, сколько боли и ненависти кипело в наших сердцах? Нас перебили, словно животных, без всякого сострадания. А теперь я должен проклинать себя за то, что эрлиец, и содрогаться от собственных преступлений и мерзостей, потому что мы тоже способны убивать и женщин, и детей? Какая жалость! — он развёл руками, демонстрируя высочайшую степень едкости и сарказма. — Я не ужасаюсь собственной чудовищности, вы подали нам слишком хороший пример! Так что мне всё равно. Люди получили по заслугам.

— Неправда!!! — заорал Мио, за яростью пряча собственный испуг и потрясение от слов, которые сказал Кийтаро, и от его внезапно побелевших пугающих глаз. — Это всё было подстроено! Вы сделали это специально! Вы...

— Легко спрятаться за чужими словами, — леер потёр висок, приходя в себя, и отмахнулся от него, словно от надоевшей мухи. — У каждого свои оправдания и своя правда, — пробормотал он с непонятной горечью и снова вернулся к работе.

Несколько минут оба молчали, каждый переживая собственные болезненные чувства.

— Этот спор бессмысленный, — Эйркил первым нарушил затянувшееся молчание. — Мы можем наговорить друг другу много обидного и оскорбительного, но не сдвинемся с места и останемся каждый при своём мнении. Пожалуйста, Мио, давай не будем ссориться, — мягко попросил он, — мне бы этого не хотелось.

— Ссориться?! О чём ты?! — Мио был слишком разозлён, чтобы заметить, что этот разговор причиняет Эйркилу не меньшую боль, чем ему. — Не слишком ли ты много о себе возомнил?! Поссориться могут только друзья, а мы с тобой враги. И то, что вы сделали с нами, то что делаете... — яростно проговорил Карамир, слова эрлийца задели его за живое, — я никогда не прощу этого! Так что можешь говорить всё, что хочешь, мне плевать на тебя и на твои речи!!!!

— Тогда почему бы тебе не убить меня, — холодно поинтересовался леер. Глаза пришельца сделались абсолютно прозрачными. Если бы Мио хоть на секунду мог представить, в каком бешенстве находится Эйркил, — не задумываясь удрал бы прочь, — раз так сильно ненавидишь?!

Пришелец впился в него взглядом, буквально пригвождая к полу.

— Это ведь так просто, убить кого-то — нажать на курок или... — он протянул руку к гудящему напряжением щиту, — толкнуть меня сейчас. Никто не упрекнёт тебя ни в чём, не скажет ни слова, ты же совершишь правильный поступок, убьёшь врага, ненавистного эрлийца. Я верно излагаю?

Пальцы в перчатке замерли в миллиметре от смертельного касания.

— Так просто, — повторил леер, глядя на Мио в упор. — Тебе будет легче, если меня не станет? Может, тогда твоя ненависть пройдёт?

Мио стоял, не в силах пошевелиться, почти не дыша.

Кийтаро находился в опасной близости от сплетений матрицы. Заряды начали гудеть, разбрасывая искры, но, кажется, эрлийцу было плевать на последствия. На бледном лице не дрогнул ни один мускул.

— Сколько человек должно погибнуть, чтобы уравнять наши шансы? — спросил он жёстко. — Гибели всей моей расы будет достаточно, чтобы твоя ненависть прекратилась? — он опустил ладонь вниз. — Или хватит одного меня? Это так просто, — прибавил он, — слишком просто...

Голос инопланетника упал до неслышного шёпота. Нервы Мио не выдержали.

— Перестань, — пробормотал он растерянно и испуганно. — Прекрати немедленно!

— Останови меня! — сказал леер и, закрыв глаза, снова вытянул вперёд руку.

Мио с криком бросился на него, отталкивая прочь.

Эрлиец упал, и они прокатились по полу.

— Псих!! — орал Мио. — Урод! Ненавижу тебя!!!

Он отчаянно и с бессильной злобой колотил инопланетника кулаками. Эйркил перехватил его запястья удерживая на расстоянии, а затем внезапно обнял, прижимая к себе, заставляя Мио буквально взвыть от этого простого прикосновения. Мио выгнулся дугой, тщетно пытаясь оттолкнуть прочь, освободиться, стремясь уйти, сбежать, как можно дальше, остро ненавидя Кийтаро в этот момент, ненавидя за насилие над собой, за собственную унизительную беспомощность.

— Урод! Не смей меня трогать! Отпусти, сволочь! Я тебе рожу набью! — орал Мио, сам не понимая абсурдности собственных угроз.

Леер держал мёртвой хваткой. Мио дёргался, рвался, пытался драться ногами и головой, но мог только беспомощно трепыхаться в чужих руках, не в силах ни сдвинуться, ни дотянуться до горла эрлийца. До этой секунды он и предположить не мог, насколько чудовищно силён чужак, одним движением способный сломать позвоночник, расплющить о собственную грудь.

— Отпусти! Пусти, гад! Пус... — крик перешёл в невнятный вопль.

Пришелец, перехватив за затылок, уткнул Карамира лицом в собственное плечо.

— Успокойся! Просто успокойся. Я поступил глупо. Прости. Пожалуйста, Мио, прости меня. Тшшшш, тихо, тихо, малыш, — с непривычной мягкостью шептал Эйркил, будто уговаривал упрямого ребёнка. Ослабил хватку на затылке, превратив в ласку, усмиряя, погладил взъерошенные волосы, напряжённую спину, словно пытался забрать гнев и утешить обиду.

Мио протестующе рычал, до изнеможения мотая головой, сбрасывая руку, но ладонь упрямо возвращалась обратно снова и снова, заставляя сдаться, принять, согласиться с её присутствием, до тех пор, пока он не выдохся, позволяя ей просто быть. А когда смирился... задрожал, со страхом осознав, что ему... приятен этот жест, эта невинная безобидная ласка, которой он никогда не ведал прежде. Нужна.

И от этих успокаивающих слов, тона, которым они оказались сказаны, от надёжной хватки двух крепких рук, в сердце появляется странное непонятное тепло и покой — тоненькая слабая ниточка давно забытого чувства безопасности, защиты. Несмотря на абсурдность ситуации, несмотря на произошедший конфликт.

Это оказалось поразительным открытием. Настолько поразительным, что Мио замер, перестав биться, боясь дышать, и едва не закричал, когда Кийтаро, словно уловив перемену, внезапно порывисто вдохнул и разом "завернул в себя" целиком, невесомо прильнув губами к макушке, пытаясь уберечь собой.

Нет!

Карамир отчаянно забарахтался, прогоняя предательское чувство прочь. Понимая, что это невозможно, что это безумие какое-то, но вот только не совсем ясно, кто из них больший псих: эрлиец или он сам, умом рвущийся на свободу, а телом не желающий, чтобы это заканчивалось.

Не хотелось бороться, наоборот, тянуло прильнуть ближе, продлевая ласку, раствориться в этом тёплом удивительном чувстве близости, животного родства, в странном, непонятном, необъяснимом "нечто", что присутствовало в инопланетнике... Откуда оно бралось? Из чего рождалось?

— Пусти! — потребовал Карамир, яростно дёрнувшись. — Немедленно!

И затих, понимая, что Эйркил не отпустит, будет держать до тех пор, пока он не успокоится.

Интересно, у пришельца присутствует хоть малейший инстинкт самосохранения? Голова на плечах? Безрассудно бросается под щит, затем удерживает меня, не понимая, что окажись у этой сцены свидетели, башку эйлеру отстрелят сразу же, как только он меня отпустит. Никто не станет разбираться в том, что случилось на самом деле, действительно ли чужак оказался виноват?

Эта мысль, понимание по сути безвыходного положения, в котором находился противник, помогла унять ярость.

Несколько секунд Мио тяжело дышал, прожигая эрлийца ненавидящими глазами, но, натолкнувшись в ответ на спокойную мягкость, полную вдумчивого понимания, задохнулся от стыда и ощутил себя окончательным кретином. Эйркил победил, и его победа заключалась не в превосходстве силы — в чём-то другом, гораздо более глубоком, и это другое Мио боялся уловить, понять по-настоящему причину, по которой он сдался. Он не проиграл, просто... он больше не смог сражаться... с ним. Понимание, вызывающее злость, досаду, обиду. Но чем больше он ярится, тем большим идиотом выставляет себя в глазах инопланетника.

— Почему ты пытался остановить меня? — спросил Эйркил, удерживая его последнее короткое мгновение. — Раз ненавидишь, зачем же помешал?

Он разжал объятья, и Мио, почти в прыжке, настолько испугала собственная реакция, откатился в сторону и несколько минут лежал на спине, тяжело дыша, осмысливая.

— Это ничего не значит! Хочешь сдохнуть — делай это в другом месте, — наконец процедил подросток, определившись в собственных выводах. — Поверь, я не стану оплакивать тебя, — он сел и, перекатившись, поднялся на ноги. — Что бы ты ни возомнил о себе, мне все равно, — жёстко добавил он и сплюнул, изо всех сил стараясь накрутить себя против леера.

Эйркил провёл ладонью по лицу, словно плевок Мио попал в него.

— Твоя ненависть... Ты просто держишься за неё, так? — спросил он, медленно растягивая слова. — Поскольку ничего другого у тебя нет. А злишься ты сейчас не на меня — на себя, потому что должен испытывать ненависть ко мне, но её нет. Единственный, кого ты ненавидишь, — это ты сам. Почему?

— Да какого хрена?! — заорал Мио яростно. — Ты ни черта не знаешь обо мне! Кто ты такой, чтобы судить об этом?! Кто ты такой, чтобы я выслушивал твоё мнение?! Я не желаю знать тебя! С той минуты, как ты появился в моей жизни, всё пошло не так!

Он обхватил себя руками, словно пытаясь защититься от чего-то жуткого и страшного, о чём ведал только он сам. — Ты даже понятия не имеешь, и тебе плевать на это...

Он отвернулся и, спотыкаясь о растянутые на полу кабели, бросился прочь, стремясь убежать. От кого? От Эйркила или от самого себя?