Оляна. Игры с Артефактами

— Здесь ты должна быть каждый день в семь утра. Желательно сюда приходить бегом. Ну, хотя если не хочешь бегом, я тебя сам... кхм... разомну. И не лазь вон в те кусты, я там ловушки для кроликов поставил. Надо же мне дружить с твоей семьей. А, ну и бери сменную одежду, в воду я тебя все равно загоню.

— В воду?! — поразилась я. — Холодно, Альдред!

— Потерпишь. И не питайся одной только выпечкой. Чтобы все это сжечь даже я тебя тренировать не смогу.

— Опять, — простонала я, садясь прямо на землю. — Я думала, с учебой покончено. Думала, сбежала из колледжа. Я выспаться мечтала! А ты меня мучаешь.

— Ты сама хочешь учиться магии. А боевая магия неотделима от физических тренировок. Не сиди на земле. Вот это — действительно холодно. Ходи только той дорогой, что я показал. Вокруг есть болота, не хочу, чтобы ты там утонула.

Болота. Отлично. А я запоминала дорогу? Зачем надо было шокировать меня своими планами, я же вообще ничего не видела!

— Теперь пошли, пока родители тебя не хватились, — сказал Альдред.

И, смотря куда-то высоко в небо, добавил:

— А может, сказать, что ты сбежала, заблудилась, а я тебя спас?

Вечером Альдред маму все-таки обрадовал. Не моим спасением, а все той же едой. Но теперь уже он умудрился достать лесную свинью. И принести нам целую тушу, которую отец быстро разделал. Часть мама убрала до зимы, а часть приготовила. И пригласила Альдреда с нами поужинать. Судя по взглядам, полным обожания, он мог просто брать меня и уносить. Никто и слова против не сказал бы.

А мама искренне удивлялась, почему я, как соседская кошка, постоянно шиплю на бедного воина.

— Оляна, хватит, — сказала мне она, когда мясо уже было в печи, а я все порывалась нарезать хлеб и порезать овощи. — Развлеки гостя. Давай, давай, ты же с ним знакома.

Она, наконец-то, вспомнила, что Альдред приезжал с Виктором. Но, похоже, его неведомая учтивость совсем отключила у нее страх за меня.

Пришлось пройти в комнату, где Альдред в одиночестве гипнотизировал камин. Дети переодевались к ужину в своей комнате, отец ушел к старосте и еще не вернулся.

— Давай, — не отрывая взгляда от горящих поленьев, проговорил мужчина. — Развлекай меня.

И прежде чем я успела сообразить, ухватил за руку и дернул на себя. Я едва успела упереться руками ему в грудь.

— Для начала, поцелуй, — шепнул он очень тихо, чтобы мама не услышала.

И сам, не спрашивая разрешения, медленно поцеловал. Собственно, сопротивлялась я как-то вяло. То ли общая атмосфера уюта в доме действовала, то ли просто поняла, что бесполезно. То ли сыграло роль то, что как бы я ни убеждала себя, что Альдреду плевать, целовать меня, или еще какую-нибудь девку, все равно чувствовала, как под пальцами бешено бьется его сердце.

— Хватит, — я хотела сказать это решительно, но вышел какой-то жалобный шепот, — не обязательно меня целовать!

— Обязательно. — Он поднял руку и коснулся пальцем моей нижней губы. — Мне нравится, как ты целуешься.

Пришлось краснеть, причем с чувством так, густо. Плохо иметь светлую кожу.

— Тебе ничего не светит, — когда я справилась с волнением, мой голос снова смог стать холодным. — Я не из тех девок, которые прыгают к тебе в постель.

— Я терпеливый. — Он все не убирал руку и после поцелуя прикосновения воспринимались особенно остро. — Когда я ухаживал за Сибил, она доступ к телу не давала... дай вспомнить... около года. Я очень терпеливый.

— Почему вы развелись? — спросила я.

Попыталась, конечно, встать, но мужчина не позволил. А если зайдет мама?

— Так всегда бывает, когда женишься совсем молодым. Жениться нужно, во-первых, годам к сорока. Во-вторых, на девочке, младше себя. Тогда брак будет крепкий.

— Это тебе кто такой бред поведал? — поморщилась я.

— Жизнь. Девчонка не будет перечить тебе, не будет демонстрировать всем свою самостоятельность, будет послушной и кроткой. Очень удобно.

— Тогда ты явно не по адресу. Я точно не буду послушной.

Он притянул меня к себе еще ближе, сломив сопротивление так, словно это ничего не стоило. И шепнул на ухо, вызвав предательскую дрожь:

— Будешь. Ты будешь очень послушной.

По спине пробежал холодок. Мне показалось, даже волосы на голове зашевелились. Странное чувство тревоги завладело мной так внезапно, что я испугалась.

— Эй, — шепнул Альдред. — Ты чего напряглась?

Не знаю. Я выпрямилась, продолжая сидеть у мужчины на коленях.

— Что-то... нехорошее.

— Оляна, я пошутил. — Он закатил глаза. — Не воспринимай все так серьезно, я просто дразню тебя.

Но я лишь отмахнулась.

— Нет, что-то другое.

Казалось, даже камин перестал греть.

— Мне выйти и проверить? — Альдред нахмурился, вероятно, оценив мое напряжение.

— Да, пожалуйста.

Я отошла в сторону, и Альдред легким движением поднялся с кресла. Он не стал обнажать меч, но я почувствовала опасность, исходящую от мужчины. Он напряженно вслушивался во все звуки. Подошел к окну, осмотрел улицу и только когда убедился, что там не буйствует армия нежити, распахнул дверь.

Никого. Но беспокойство стало сильнее. И я не удержалась, бесшумно подошла к мужчине и выглянула из-за его спины. Снаружи лишь моросил дождь, да шумели от ветра деревья. И даже тучи были не грозовыми, а совсем обычными, серыми и скучными.

— Закрой дверь, — скомандовал Альдред. — Я обойду дом.

Мы оба думали об одном и том же. О никтах. Случалось, они нападали на деревни, свидетелями такого происшествия я стала в первый день после отъезда. Меня мучила мысль, хватит ли сил Альдреда и немногих, умеющих сражаться, мужчин, чтобы оборонить дом.

Альдред скрылся из виду, и мне ничего не оставалось делать, как вернуться в комнату. А еще мелькнула мысль надеть кофту: если придется выходить, лучше не бегать в тонкой рубашке. Проходя мимо комнаты младших, я замерла, вслушиваясь в их тихие голоса. Беспокойство стало сильнее, возросло настолько, что руки начали дрожать. Надо было позвать Альдреда, или сделать что-то самой, но я не могла пошевелиться. Напал какой-то ступор, я смотрела на ручку двери и никак не решалась взяться за нее.

Потом я услышала смех. Принадлежал он не детям.

Одновременно с моим движением раздался голос Альдреда:

— Все в порядке, Оля, там никого нет.

Снаружи — может быть. А вот в комнате детей сидела никта. И словно играла с ними, расположившись на ковре. Она ужасно выглядела, в абсолютно черных глазах я видела искорки электричества. Вены на лице и руках никты вздулись, и по ним текла черная кровь. Мы смотрели друг другу в глаза и не шевелились.

— Оля? — Альдред искал меня по всему дому. — Твою мать! Не используй электричество!

И не думала. Я уже поняла, что толку от моей магии не будет. Но до сестры ближе было никте.

— Просто ничего не делай, — негромко сказал Альдред. — Отойди. Я сам.

Но едва я сделала шаг в сторону, никта поднялась и я вздрогнула, прижавшись к стене. Как назло, рядом не было ничего тяжелого. Альдред поднял руку, но никте ничего не сделал. Он осторожно отодвигал сестер, чтобы не задеть. Но почему медлила никта?

И когда я поняла, что она хочет сказать, похолодела. Эртан... он назвал меня принцессой. Он превращался в никта. Эта женщина уже превратилась, но, похоже, собиралась сделать то же самое.

— Оляна! — рявкнул Альдред, но я его не стала слушать.

Сбила никту с ног, откатилась в сторону и нанесла несколько ударов ногой в живот. Чему-то меня Альдред научил. Я поднялась на ноги, готовая в любой момент ударить.

— Все, я сам.

На никту опустилась светящаяся сеть. Женщина взвыла и попыталась освободиться. Но упала от моей подножки. Раздался отвратительный хруст. Я поморщилась, а Альдред, держа в руке концы сети, поволок женщину прочь.

— Что ты с ней сделаешь?

— Отведу в лес и там уничтожу. — Голос Альдреда был напряженным.

— Можно мне с тобой? — спросила я.

Я просто боялась, что никта что-то скажет. Страшно даже представить, что будет, если Альдред узнает обо мне.

— Успокой детей, — бросил мужчина и вышел, не оглядываясь.

Я только тогда заметила, что близнецы устроили рев, а мама подскочила к ним, чтобы успокоить. Что ж, придется верить, что Хранители ко мне благосклонны.

Он вернулся спустя час. К счастью, живой и здоровый, только немного мокрый от дождя. Мама едва не кинулась ему на шею, а меня больше интересовал вопрос, как никта пробралась в дом. Я облазила всю детскую, но следов, указывающих на ее путь, не нашла. Альдред ответа на мой вопрос также не знал, и потому прежде чем идти ужинать, я попросила его задержаться в гостиной.

— Альдред, никта никак не могла проникнуть в дом... сама. Скажи мне, что ты не привел ее, чтобы показательно спасти мелких и завоевать расположение моей семьи?

Альдред закатил глаза.

— Твои мозги иногда тебе отказывают. Думаешь, я способен подвергнуть опасности детей?

— Нет, но... — Я покраснела и закусила губу.

— Я ведь могу и обидеться, — как-то нехорошо усмехнулся Альдред.

А в следующее мгновение оказалась прижата к телу мужчины. И испуганно посмотрела в сторону кухни, чтобы, не приведите Хранители, никто не увидел.

— Не бойся, не войдут.

Я почти привыкла к этому. Почти перестала его бояться. И... почти хотела, чтобы он уже поцеловал меня и не гипнотизировал взглядом, от которого становилось не по себе?

Вспышка произошла раньше, чем наши губы встретились. Я будто оказалась в совершенно другом месте и даже почувствовала... жар от солнца?

Небо чистое. Я никогда не видела такого голубого и красивого неба. Редкие облака неспешно плывут вдаль. Я в толпе, на площади. В толпе возбужденной, перепуганной и непрерывно гомонящей. По периметру площади стоят стражники, а в центре — помост.

На коленях стоит мужчина с короткими седыми волосами. По его виску стекает кровь. Рядом стоит Альдред, выглядит он несколько моложе, чем сейчас. Чуть поодаль — Виктор. До меня медленно доходит, что за сцена разыгралась перед горожанами. И я лихорадочно ищу пути отступления, потому что не хочу на это смотреть. Но толпа слишком плотная, протиснуться я не смогу. А происходящее невольно притягивает взгляд.

Мужчина хрипло смеется.

Потом мы встречаемся глазами. Он меняется в лице, смех стихает. И бывший теперь уже король переводит взгляд на Виктора.

— Двадцать. Двадцать лет потерпи, — ему тяжело говорить. — Мой род все равно вернется на трон.

— Альдред. — Виктор говорит это тихо, но я все равно слышу.

Замираю, когда Альдред заносит меч. Закрываю глаза — единственный побег от этого странного видения, который мне доступен.

Звук удара сливается с новой вспышкой — и я снова в своем доме, в объятиях Альдреда.

— Оляна?

Я вырвалась. На удивление, это получилось очень легко.

— Ладно, согласен, перегнул, — хмыкнул Альдред. — Идем ужинать.

— Я не голодна. — Голос у меня был отчего-то хриплый.

Под удивленным взглядом Альдреда я вышла из гостиной. И закрыла дверь в комнату. Ничего, без меня поужинают, мне жизненно необходимо понять, что только что произошло.

Но я действительно думала, что Альдред сдастся? Почти одновременно с тем как я подперла руку стулом, раздался стук, причем такой громкий, будто Альдред собирался эту дверь вынести.

— Оляна, что за игры?

Я металась между желанием попросить его уйти и желанием вообще никак не реагировать. Но все же, если Альдред был не причем (а он явно был не причем, потому что даже гениальный актер не сыграет такое недоумение, какое отразилось на его лице), мой побег выглядел по меньшей мере странно. И вставал вопрос: нужно ли говорить о видении.

Альдред наверняка заинтересуется, почему именно я это видела, начнет копать и, быть может, докопается до происхождения. Лучше оставить все это при себе и... и что? Что я сделаю с этим знанием или воспоминанием?

— Альдред, уйди, — наконец сказала я. — Иди ужинать, после поговорим.

— Ты здорова?

— Да, все хорошо.

Нет, такое удивление в голосе он сыграть не сможет. Хотя, опять же, образ сволочного мужика несколько изменился с нашей первой встречи. Все же не стоит сбрасывать со счетов то, что Альдред не очень любил меня в самом начале. Так с чего вдруг полюбил сейчас? Можно попробовать поверить, что влюбился, хотя скорее соревнуется с Виктором. А вот с чего тот вдруг так ко мне привязался, вопрос хороший.

От всего, произошедшего с начала осени, пухла голова. Надо бы разложить все по полочкам и попытаться хоть что-то понять, но как? А еще я всерьез задумалась о том, чтобы уехать. Совсем. В Двулед или куда-нибудь на юг, туда, где не могут жить никты, не может меня достать Виктор. Только родители останавливают: не поедут никуда. Да и как начать все с начала, на новом месте, в стране вечного снега?

Ужин закончился нескоро. Я знала, что отец и Альдред наверняка примутся разговаривать, мама заварит чай и достанет детям сладкие булочки, которые припасла с утра. Я бы тоже не отказалась от сладенького. Да и запах мяса был потрясающим. Когда поняла, что не усну, решила все же выйти и поужинать.

— Оляна, — мама обеспокоенно на меня посмотрела, — все в порядке?

— Голова болит.

— Хочешь, мяту заварю?

Я избегала смотреть на Альдреда, не знаю, смотрел ли он на меня. Они с отцом сидели у камина. Сама я прошла на кухню, решила поесть и действительно выпить чаю. Про головную боль я не шутила.

— Потом ляжешь? — спросила мама. — Жар?

Я покачала головой и откусила кусочек чудесного мяса. Овощей уже не осталось, но все равно было безумно вкусно. И булочку мне тоже выдали, словно я была ребенком.

— Нормально, к утру пройдет.

Мама зевнула и выглянула в гостиную, где сидели мужчины, и закатила глаза. Сестер уже уложили, причем после происшествия — в родительской спальне.

— Родная, я так устала, ты сможешь расстелить постель?

— Тебе? Конечно, сейчас...

— Нет-нет, у нас с отцом уже детки спят. Альдред сегодня останется.

— Что?! — Я чуть было не крикнула это в голос. — Зачем?

— Милая, потому что он боится, что никты поблизости. И хочет нас защитить. Он собирался спать у порога, чтобы, если что, помочь. Не могла же я оставить человека без нормальной постели. Постелешь? Или сильно болит?

— Постелю, конечно, отдыхай. — Я махнула рукой.

В конце концов, безопасность девчонок важнее. Отец не воин, а я вряд ли справлюсь хотя бы с одной никтой, если обстоятельства не сложатся крайне удачно. Пусть ночует.

Быстро доев, убрав посуду, чтобы мелкие утром не разбили, я прошмыгнула мимо отца и Альдреда, надеясь, что успею расстелить постель раньше, чем они решат идти спать. Белье, к счастью, мама уже положила. И, как это всегда бывает, когда торопишься, все валится из рук, путаешься, сбиваешься. Остается только сделать глубокий вдох и делать все медленно.

— Я подожду, — в полнейшей тишине раздался голос Альдреда. — Не торопись.

Я даже подскочила от неожиданности. Но ничего не сказала, продолжила застилать большую кровать, на которой девчонки умещались вдвоем. Когда закончила, собралась уж было прошмыгнуть и пожалеть спокойной ночи. Быстро.