К тому же у них были палочки.
Палочки, что не были обычными Мистическими Кодами, не были обычными усилителями, но должны были подходить использующему их.
Если у каждой палочки были свои возможности и благодаря использованным при изготовлении материалам круг тех кто мог ею пользоваться был ограничен, не означало ли это, что благодаря сродству палочка резонировала со спящей в чародее кровью и помогала контролировать её?
Быть может потому их дети и могли пользоваться "случайной магией" ещё до начала обучения? Потому, что их силы не были ограничены природой и действовали отвечая их желаниям?
... подходящее объяснение. Пожалуй даже чересчур подходящее.
Просто поразительно, а ведь они не обладали его знаниями, посему вероятно и подумать о подобном не могли, но он знал — скорее всего это правда. Общество изолировавшее себя, общество, что дискриминировало нелюдей, брало исток в скрещивании человека и сверхъестественных видов.
"Получается Мерлин... заложил основы подобного общества? А Нинева ему помогла?"
Но этого он не знал. Сколько же всего было ему неизвестно...
Сколько же ему предстоит изучить...
Посему он и решил заняться учёбой, Профессор Макгонагалл как раз превратила стол в свинью, а после обратно, после чего объяснив им азы трансфигурации вручила спички с наказом превратить их в иглы. Однако же Синдзи потративший большую часть своей праны ещё в начале дня не смог хоть как-то повлиять на свою спичку.
Впрочем, он с удивлением заметил, что Сокарис также не удалось подобное.
Более того, к концу урока лишь Гермиона Грейнджер смогла посеребрить и заострить свою спичку.
* * *
И день за днём всё шло по накатанной, со временем став рутиной. Однообразные уроки полётов на которых у Когтеврана с Пуффендуем не случилось ни единого инцидента, хоть он и слышал что на уроках Гриффиндора со Слизерином Малфой попытался устроить скандал лишь чтобы быть остановленным Поттером.
Кстати говоря, Синдзи всё-таки удалось выкроить время и набросать послание Мальчику-Который-Выжил, в котором он оговаривал время их встреч, а также освещал кое-какую базовую информацию об изготовлении офуда, прикрепив к нему две запечатывающих офуда из своих запасов, одну чтобы обеспечить ему на Слизерине толику приватности в процессе изготовления, а другую чтобы использовать её в качестве шаблона. И всё же лишь через две недели они смогли выделить время для встречи.
К сожалению именно в этот день разгорелась Великая Хогвартская Война Проказ.
Глава 11. В полымя
Всё начиналось достаточно невинно. Власть имущие слышали ропот недовольства, в тиши спален то с одним то с другим учеником случались досадные неприятности, а отличники совершали одну ошибку за другой.
Ничего определённого, ничего, что могло бы спровоцировать полномасштабный ответ, ничего о чём сами жертвы рассказали бы, поскольку данные неприятности ставили их в неловкое положение и ничего, что могло бы вывести на чей-нибудь след...
Но этого хватило.
Хватило чтобы большинство учеников пробивало нервной дрожью. Хватило чтобы все были на грани, считали, что происходит что-то не то и гадали кто же станет следующим.
С Синдзи тоже пару раз случались разные странности. Например, как-то раз за обедом его волосы превратились в вакамэ, впрочем, он не отреагировал на это и к ужину они вернулись к прежнему своему виду.
Да, он был раздражён. Знал, что вероятно это один из Слизеринцев желающий выслужиться перед семейством Малфоев, а может быть и один из Уизли пытающийся замаскироваться под Слизеринца. Хиллард конечно и сам был шутником, но Синдзи не считал, что он будет подшучивать над учениками своего же дома.
(Если честно ему было интересно сколько же людей считает его Адептом Тёмных Искусств и искателем запретных знаний и если так, то с чего бы им подшучивать над ним? Неужели "Не буди спящего Дракона" перестало быть кредо Хогвартса?)
Шутка была пустяковой, хоть Синдзи и сам считал себя чуточку тщеславным, она всё же пропала впустую, не доставив ему каких-либо затруднений, кроме лишь любопытных взглядов. Одежда была нетронута, книги были в порядке, а офуда и палочка остались в неприкосновенности.
К тому же шутка означала, что некто в Хогвартсе удосужился провести хоть какие-то исследования. Поскольку в Японии и в правду существовал синтоистский праздник во время которого, в Новый Год, ради обретения удачи на алтарь возлагались водоросли вакамэ выносимые во время отлива океаном на берег и назывался он "Мэкари Синдзи" (и да, он заметил сходство с "Макири Синдзи").
Если честно то из-за кухни и манер некоторых из окружающих его людей Синдзи обнаружил, что скучает по Японии и кто бы ни подшутил над ним, он лишь напомнил ему о доме.
Не о доме Мато конечно, учитывая, что ни о дедушке, ни о... сестре он особо не беспокоился, а о Японии в целом. О культуре. О еде. О комфорте и богатстве традиций. О свободе исследований, которая здесь была ограничена.
Посему этот инцидент не особо его задел.
Запор длящийся несколько дней подряд и который по его мнению возник из-за незнакомой ему еды подаваемой в Хогвартсе, если конечно забыть о том, что все остальные тоже на него жаловались, волновал его гораздо больше.
Впрочем, с учащением подобных инцидентов он тоже начал замечать. Беспокойство, скрытую напряжённость отпечатавшуюся на лицах, тоску как у задыхающихся рыб в банке.
Некоторые слухи рассказывали даже о неприятностях происходящих в Гостиных: люди начинали чесаться присев на что-нибудь или их начинало тошнить слизнями, Синдзи подумал тогда что он всё-таки был прав — внутренняя безопасность Хогвартса была просто курам на смех и что проказы вероятно дело рук какого-нибудь шутника сумевшего проникнуть во все Дома, а не учеников разыгрывавших друг друга. Как бы то ни было, Синдзи был очень рад, что и коридор, и исследовательская комната находились в месте куда остальным не проникнуть и где он мог спокойно работать с полной отдачей, не думая о зреющем сумасбродстве.
Занимаясь в более-менее стоящей мастерской, он медленно, но верно улучшал своё искусство создания офуда и даже смог чуть-чуть изменить пропорциональное количество света, жара и ударной волны испускаемых разрушающими офуда.
К сожалению ему пока что не удалось продвинуться в создании сикигами, впрочем, иного он и не ожидал. А вот что ему удалось, так это переработать свои запечатывающие офуда в связующие, хоть он пока и не смог их на ком-нибудь проверить.
Он был уверен, что Поттер бы с радостью ухватился за шанс выучить столь, выражаясь любимой фразой Снейпа: "тонкую науку и точное искусство". Неудивительно, что Синдзи был по нраву глава Слизерина, учитывая сколь жёстким человеком он был.
Снейп был холоден, практичен, деловит, не терпел тупости, оскорблений или вторжения в своё личное пространство. Он был не против позволить кому-то взять на себя риск, потому что без подобной опасности им ничему не научиться. Если честно, то всем этим он сильно напоминал Синдзи образцового мага и он бы не удивился если б узнал, что у него где-то в подземельях есть личная мастерская или же лаборатория.
Синдзи считал, что Снейп был бы лучшим отцом чем то пьяное быдло коим был отец Синдзи. Он ненавидел Бьякую — сломленного слабака скрывавшего от него правду, однорукого калеку внушавшего ему ложные порочные надежды.
Если бы не он. Если бы он знал с самого начала.
"Нет."
Он выше этого. Он не его отец. Он не его дед. Он — Мато Синдзи, адепт Чародейства и Оммёдо, а не маг-неудачник.
По крайней мере он так себя успокаивал, поскольку подобные мысли мешали ему не только кроить свою прану на нужный ему лад, но и держать под контролем взбаламученную прану разрушающей офуда. Он не вынес за пределы комнаты ни одной из них, просто не видел причин для этого, с собой у него лишь были связующие офуда (хоть и не проверенные), а также несколько разновидностей привычных ему запечатывающих и отвращающих.
Он обнаружил, что отвращающие звук офуда крайне полезны на Истории магии, где он с их помощью мог отсечь бесстрастный речитатив призрачного профессора, рассказывающего о Гоблинских Восстаниях и Войнах с Великанами.
Забавно, но кто угодно запросто бы смог рассказать о Тёмных "волшебниках", гоблинах и войнах, да так чтобы даже одиннадцатилетнему мальчику интересно стало, но призрак по имени Бинс каким-то образом ухитрялся с невообразимой скукой подать практически любой факт.
То, что Бинс путал имена слушателей, зовя их как Синдзи казалось именами своих прошлых учеников, что посещали его занятия когда он был ещё жив, лишь ухудшало ситуацию и подчёркивало насколько же призрак оторван от реальности.
Возможно это из-за того, что он — Тень и питаясь положительными эмоциями, он сам того не подозревая поглощает и энтузиазм учеников?
Он не знал наверняка, но хоть природа призраков Хогвартса и была довольно интересной загадкой, она никак не касалась его текущих целей и посему он оставил сии размышления.
В первые несколько дней с тех пор как он выяснил об правду о смешанном происхождении, из которого и брали своё начало способности сих адептов чародейства, он был крайне осторожен, но после всё-таки расслабился. Ведь каково бы ни было их прошлое, оно ничего в данный момент не меняло. Он здесь чтобы учиться, а раз он прибыл именно сюда и подобно им способен использовать те же дары, то значит он также разделяет и их происхождение.
... он полагал, что возможно именно из-за этого у него и отсутствуют Магические Цепи, но не был в этом уверен. Да вероятно в прошлом подобное было возможно, но опять же он не мог знать этого наверняка. Ведь подобное скрещивание могло произойти лишь в древние, давно минувшие времена когда многие маги запросто использовали Божественные Слова, но с тех пор предания и рассказы превратились в мифы и легенды, а правда исчезла стёртая напором времени.
Оглядываясь назад, он без труда приходил к выводу, что учитывая привлечённое им внимание, он рано или поздно в очередной раз стал бы целью для шуток, но в то время он полагал, что если он останется над сварой, не будет комментировать или же реагировать, то и его не будут трогать, так ведь?
* * *
... как же он ошибался.
Мато Синдзи ясно осознал это стоя посреди Большой Залы в обугленной мантии, чьи разорванные останки были тенью прежнего великолепия, сам факт её выживания в таком испытании служил показателем качества пошедших на неё материалов, ведь в данный момент его спутанная шевелюра пылала сине-серебристым пламенем.
Прошлые шутки ни в какое сравнение с этим не шли.
Он их игнорировал считая себя выше этого, к тому же эффект тех заклинаний проходил достаточно быстро.
Но это... они за это заплатят.
В этот раз они не просто поставили его в неловкое положение простенькими косметическими изменениями, не просто нанесли урон его репутации, хоть она и была ему важна. Нет, в этот раз они задели лично его.
Мантия на подгонку которой было потрачено столько времени, мантия что была зачарована от ненастья, мантия что была самоочищающейся и саморемонтирующейся, превратилась в дымящиеся обрывки. Он порадовался, что оставил книги и палочку в своей комнате, поскольку на Чарах и Гербологии им пока ещё не преподавали заклинаний, но почти все его офуда сгорели или обуглились, превратившись в бесполезный хлам под внезапным натиском окатившего его синего пламени.
Лишь одна, та что находилась в центре стопки пережила это событие хоть и была слегка опалена.
Он не знал как это произошло, Синдзи всего лишь сел позавтракать, когда почувствовал внезапный импульс праны и его окатило подобие тёплого летнего ветерка, а в глазах Сокарис на секунду отразилась синева.
Оглядев себя он увидел, что горит, что зловещее синее пламя охватило его волосы, мантию, абсолютно всё и вскочил с места.
После чего огонь угас, как раз в тот момент когда струя воды от быстро опомнившейся, но не достаточно быстро создавшей Агуаменти Гермионы Грейнджер окатила его с ног до головы.
... а потом зазвучал голос:
Лгунишка, лгунишка, горящие штанишки!
Ты — недоколдунишка без мантии своей,
Не Тёмный ты волшебник,
Лишь глупый подражатель,
Но ты уж не сердись!.
Тоскуешь ты о Потти,
А чувства безответны,
Ой-ёй-ёй-ёй-ёй-ёй!
Затем песенка началась с начала и Синдзи задрожал от поглотившей его кипящей ярости, лишь ища куда бы ей дать выход. Да, это была та самая чёртова соломинка ломающая спину верблюду. До сего момента он был сама сдержанность, игнорируя трансфигурацию своих волос, запор и всё остальное. Сдержанней даже чем Сокарис, что была явно раздражена когда её волосы перекрасили в серебристо-зелёный цвет, а наложенные в добавок чары издавали змеиное шипение когда бы она не заговорила.
Синдзи крепко сжал в кулаке единственную оставшуюся целой офуда, надеясь, что если не оставить магическому огню места, то он не сожжёт драгоценные остатки запасённой им силы, над которыми он столь долго трудился и сел за стол.
Кое-кто из его братьев и сестёр по Дому отстранился, когда огонь вспыхнул вновь, быстро распространившись с его причёски на тело, но Синдзи промолчал, лишь сосредоточившись на том чтобы как можно крепче сжать кулак, так сильно, что едва не остановил кровоток в нём. Пламя медленно пожирало его обугленную мантию и начало оставлять чёрные подпалины на столе за которым он сидел, но по крайней мере издевательская песенка милосердно затихла.
Вот только смех из-за Слизеринского стола совершенно не помогал в деле его успокоения, а бледный блондин в свою очередь сделал язвительное замечание о том, что Синдзи не могущественный искусник с далёкого Востока, а всего лишь не далеко ушедший от сквиба волшебник, едва контролирующий свою силу.
В добавок Малфой заявил, что он хуже Уизли и Лонгботтома, что должно быть очевидно всем свидетелям его случайной магии. И что он слышал, что даже грязнокровка Грейнджер превзошла его в Трансфигурации.
"Случайную магию, Малфой?" — ядовито подумал Синдзи — "Сейчас я тебе покажу случайную магию."
В этот момент Гарри и поддерживающая его группа Слизеринцев нарушили главное правило змей — публично не согласившись с другим Слизеринцем.
— Ох, да ладно тебе, Малфой. — выпалила Паркинсон, обращаясь к парню которого она считала ранее билетом в высшие слои общества. — Если он сквиб, то почему же при последней вашей беседе ты сбежал от него поджав хвост?
— Потому, Паркинсон. — манерно протянул Малфой, поглощённый моментом своего торжества. — Что любой считающий себя лучше Малфоев — безумен и кто знает что может натворить безумец. Особенно тот, что не скрываясь тянется к мальчикам. Ох уж эти иностранцы и их странные традиции.
Блондин получил в награду за свою грубую остроту ещё один взрыв смеха, а Синдзи — человека, что необходимо немедленно заткнуть.
