Камешек на весах. Главы 01-19

На этот раз я не стал подхватывать Таню на руки. Страх и без того подгонял ее, заставляя лететь к воде, как птицу.

Слава Творцу, все члены отряда оказались целы и теперь изо всех сил бежали к спасительной реке. Я бежал последним. Не потому, что был самым смелым. По своему опыту я знал, что именно самые смелые и погибают на войне первыми. Самые смелые и самые молодые. Одни из-за недостатка опыта, а другие — от переизбытка самоуверенности. Мне же, напротив, было страшно. Очень страшно. До стучащих зубов и подгибающихся коленей. Но, так уж получилось, что только у меня было оружие, способное противостоять шальвам. Мой "дракон". Я был уверен, что оружие, способное убить Демона, способно уничтожить и этих исчадий ада.

До спасительной воды мне оставалось не более пятидесяти метров. Всего несколько секунд бега. Я бросил взгляд через плечо и понял — мне до реки не добежать.

Шальвы были уже совсем рядом. Еще пара мгновений и можно будет ощутить раскаленное дыхание, с хрипом вырывающееся из оскаленных пастей.

Я мог ускориться еще. Мог успеть. Но этого не мог мэтр Чардаш. И этого не могла Татьяна. А значит, для того, чтобы жили они — должен буду умереть я.

Ну что же, твари, это будет самый дорогой ужин в вашей жизни!

Я выхватил из ножен клинки и развернулся, останавливаясь. Пламя "дракона" и лед меча гральгов застыли, вытянувшись в сторону летящей стаи.

Первый пес взмыл над землей в могучем прыжке. Оскаленная пасть Зверя смотрела мне прямо в лицо, а тяжелое тело должно было сбить непокорную дичь с ног.

Я слегка развернулся, пропуская пса мимо себя. Золотистая молния сверкнула в темноте ночи и упала на загривок шальва, напрочь снося лобастую голову. Черный шар покатился по прибрежному песку. Тело пса, разбрызгивая кровь из обрубка шеи, тяжело рухнуло в двух шагах от меня.

А потом завертелась карусель. Стая набросилась на меня разом, наполняя окружающий мир грозным рычанием.

Сзади послышался плеск воды.

"Успели" — пронеслось в моей голове, прежде чем сознание отключилось, уступая место отточенным рефлексам воина.

Я вертелся ужом, еле успевая отражать бешеный натиск шальвов. Неожиданно выяснилось, что меч гральгов, который я намеревался использовать в этом бою лишь как своеобразную палку, чтобы отпихивать от себя самых настырных псов, справляется с ними ничуть не хуже моего "дракона". Льдисто-голубой клинок рассекал звериную плоть так же легко, как раскаленный нож режет масло.

Но даже наличие двух таких мечей в руках, могло, всего-лишь, отсрочить неизбежную развязку.

Каждую секунду мое тело отзывалось болью на новый укус. Зубы шальвов рвали меня на части, и я чувствовал, как упругими толчками выплескивается из вспоротых вен горячая кровь.

"Еще минуту... Продержаться еще минуту..." — сам себя заклинал я. "Пусть отплывут подальше..."

Руки с каждым мгновением все больше наливались свинцом. Веки стали тяжелыми, как будто отлитыми из чугуна. Они больше не хотели подниматься. Хотелось только одного: упасть и больше не чувствовать боль, терзающую измученное тело.

Но я держался. Держался и продолжал методично рубить шальвов. Тела зверей, нашедших здесь свою смерть, устилали песок на несколько шагов вокруг меня. Но их оставалось все еще слишком много.

Страшный удар в спину бросил меня вперед. Ладони уже не могли удерживать оружие, и, теряя мечи, я упал лицом на мертвое тело пса.

"Все..." — подумал я, проваливаясь в вязкую темноту.

* * *

Открывать глаза не хотелось. Я лежал на чем-то очень мягком и теплом. Блаженная истома разливалась по всему телу. По лицу гуляли мягкие лапки легкого ветерка. Где-то неподалеку слышался легкий плеск неторопливой реки. На этот звук накладывались шепот ветра в кронах деревьев, треск сухих веток, сгорающих в пламени костра и размеренное шипение капель жира, падающих в огонь.

Ветерок, то и дело пробегающий по лицу, приносил с собой запахи дыма и свежего, жарящегося на открытом огне, мяса.

Настоящая идиллия.

— Мэтр, смотрите! Он, похоже, очнулся, — взволнованный мужской голос выпадал из этой идиллии, казался совершенно посторонним и ненужным.

Голос показался мне знакомым. Где-то я уже слышал его, но где — не помнил.

— Да, лорд, вы правы. Веки дрожат, глаза двигаются. Ну, слава Творцу, а то я, по правде говоря, уже начал волноваться!

Еще один знакомый голос. Что это за люди вокруг? И о чем они говорят?

— Милорд! — снова первый голос, — Милорд, вы меня слышите?

"Интересно, к кому это он обращается? Здесь что, кто-то еще есть?" — мысли в моей голове текли лениво, как будто продираясь сквозь густой сироп.

— Милорд! — чья-то рука дотронулась до моего плеча и легонько встряхнула, — Милорд!

Я открыл глаза. Надо мной склонилось усатое лицо мужчины средних лет. Встревоженные глаза внимательно смотрели на меня.

— Милорд! — мужчина снова потряс меня за плечо, — Вы слышите меня? Ответьте!

Из-за плеча усатого мужчины выглядывало еще одно лицо. На этот раз безусое, но не менее обеспокоенное.

— Слышу, — мой голос звучал так же вяло и неспешно, как и мысли в моей голове. — Кто вы? Что вам от меня нужно?

С другой стороны появилась еще одна голова. Юное, еще совсем мальчишечье лицо. С этого лица на меня смотрели странные глаза. Огромная, ярко зеленая радужка и полное отсутствие зрачков.

"Какие странные у него глаза", — подумал я, — "Даже не представлял себе, что такие бывают"

— Лорд Райно, что с ним? — задал вопрос мальчишка.

— Все хорошо, Тильен, с ним все будет хорошо, — ответил усатый мужчина, — После того, что он пережил — это не удивительно. Пройдет немного времени, и он все вспомнит.

— Да уж, — согласился с ним второй мужчина, — Удивительно другое. Как он вообще умудрился выжить?

-Ну, это вам виднее, почтенный мэтр, — снова заговорил усач, — Это же вы не отходили от него все это время.

Я снова закрыл глаза. Разговаривать не хотелось. Хотелось лежать, слушать музыку волн и ветра, и ни о чем не думать.

Но у мужчин, похоже, было свое мнение на этот счет. И с моим оно категорически не совпадало.

— Милорд, вы что-нибудь помните? — снова затряс меня тот, кого называли лордом Райно.

— Я не знаю, — через силу сказал я.

— Давайте, милорд, вспоминайте! — мужчина никак не хотел оставить меня в покое, — Ну же! Остров, пророчество, учеба! Тарн, шальвы, бой у реки! Помните?

— Нет...

— Милорд, — это снова заговорил второй мужчина, — Девушка, молодая и очень красивая. Русые волосы и голубые глаза. Вспоминайте, милорд! Девушка! Как ее звали?

Девушка... Да, девушка была. Это я помню. Именно такая, какой ее описывает этот человек.

Перед моим мысленным взором стало проявляться женское лицо. Голубые глаза, похожие на освещенные солнцем лесные озера, с нежной любовью смотрели на меня с этого лица.

— Милорд! Девушка! Вы помните ее? Как ее имя?

— Ее... Ее звали Талиана... Татьяна... Татьяна!

Я рывком сел.

— Татьяна!

Воспоминания навалились на плечи неподъемной волной. Они давали на меня. Бесконечный рой образов, событий, слов, крутился в моей голове, и мне казалось, что она не выдержит, взорвется.

Возвращение памяти оказалось болезненным. Я обхватил голову руками и изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать от боли, поселившейся в моем мозгу.

Наконец боль немного отступила, и я снова смог адекватно воспринимать окружающий мир.

Я с трудом поднял все еще тяжелую голову, ища глазами лорда Райно. Рыцарь продолжал сидеть на том же месте.

— Лорд, что случилось? Почему я жив? И где, — я обернулся, осматриваясь вокруг, — Где Татьяна?

Оглядевшись, помимо сидящих возле меня лорда Райно и мэтра Чардаша с Тильеном, я увидел второго кошена, Улиса. Он сидел возле костра и обжаривал насаженную на импровизированный вертел, сделанный из древесной ветки, тушку неизвестного мне животного. Больше никого живого я не увидел.

Ответом на мой вопрос была тишина. Я снова посмотрел на рыцаря и волшебника. Они старательно избегали моего взгляда и молчали. И мне это очень не понравилось.

— Лорд, вы не ответили на мой вопрос! — я постарался вложить в голос как можно больше металла, но это получилось плохо. Мой голос отчетливо дрожал, выдавая овладевшую мной тревогу. Татьяна должна была быть здесь, это не вызывало у меня сомнений. Если уж рыцарь и маг рядом, то она тем более должна быть здесь.

Но Татьяны не было.

— Лорд!

Райно, наконец, поднял на меня взгляд и, явно заставляя себя, ответил:

— Она там, — он махнул рукой в сторону костра, — с другой стороны.

— Она спит?

Рыцарь снова опустил голову и отрицательно покачал головой.

Невидимые ледяные пальцы со страшной силой сдавили мое сердце. На миг мне показалось, что сейчас оно не выдержит и рассыплется на миллионы обледеневших осколков.

— Что с ней, лорд? Она, что...

Я не смог себя заставить произнести это страшное слово, но меня поняли и без этого.

— Нет, Игорь, — это заговорил мэтр Чардаш, — она не умерла. Но...

Мэтр снова замолчал.

Мне это начало надоедать. Все это молчание, недоговаривание, какие-то намеки. Было похоже, что я присутствую на допросе, когда приходится добывать необходимую информацию буквально по крупинкам.

— Мэтр, если вы начали говорить, то продолжайте. Не понимаю, почему вы не можете просто ответить на мои вопросы? Почему каждое слово нужно вытягивать из вас клещами?

Наверно мэтр понял, что молчание в данной ситуации — не самый лучший выход, потому что рано или поздно я все равно узнаю все.

— Она не умерла, Игорь, — мэтр возобновил рассказ, но упорно продолжал смотреть в другую сторону. — Но то, что с ней произошло, не намного лучше смерти.

Она сгорела. Выгорела дотла.

Лорд Райно рассказывал тебе о шальвах. Он упомянул об их невероятной устойчивости к магии. Фактически, они обладают той же способностью, что и ты. Только на тебя боевая магия не действует вообще, а шальвов уничтожить она, все-таки, может. Но на это способны только заклинания из высшего раздела искусства.

Молот Творца, Волна Хаоса, Молния Ашрама и Гнев Стихий — вот, пожалуй, и все, что наши маги могли противопоставить шальвам. Всего четыре заклинания.

Молот Творца способен превращать горы в груду щебня. Волна Хаоса перемешивает и выворачивает наизнанку все, что встречает на своем пути. Молния Ашрама способна превратить в пепел огромный лес. Гнев Стихий — вызывает к жизни магического воина, наделенного силой четырех стихий — воды, огня, воздуха и земли. И горе тому, кто дерзнет бросить вызов разгневанным стихиям.

Каждое из этих заклинаний способно уничтожить целую армию. Но применить их могли только маги высшего уровня посвящения. Из тех, кто жив сегодня — только мэтр Вертран способен вызвать Молот Творца или создать Молнию Ашрама. Два оставшихся заклинания слишком сложны даже для него.

Эти заклинания не входят в курс обучения обычного мага. Но Круг стихий никогда не запрещал своим ученикам учиться самостоятельно. Напротив, это всецело приветствовалось. Самообразование необходимо для хорошего мага, а применить каждое новое изученное заклинание маг сможет лишь тогда, когда будет к этому готов. К сожалению, большинству учеников это было не нужно. Они предпочитали довольствоваться тем, что на блюдечке, в разжеванном виде, преподносили им преподаватели Академии.

Но Талиана была не из таких. Она всегда стремилась узнать что-то новое и никогда не останавливалась на половине пути. Все четыре высших заклинания были ей известны — она изучила их самостоятельно, по трактатам из библиотеки мэтра Вертрана. Именно из таких, как Талиана, вырастали величайшие маги нашего мира.

Мэтр ненадолго прервался, помассировал виски, как будто избавляясь от головной боли, и продолжил.

— Когда ты упал, Талиана, спасая тебя, применила Волну Хаоса. Это невозможно для мага ее уровня. Это невозможно ни для кого из ныне живущих магов. Но, тем не менее, это так.

Я не знаю, как она это сделала. Знаю лишь, что такого чудовищного выброса шаррума мне еще не приходилось встречать. Но, что еще более невероятно, Талиана не просто применила это заклинание — она изменила его почти до неузнаваемости.

Произнося эти слова, чародей выглядел потрясенным до глубины души. Мне тоже доводилось слышать от мэтра Вертрана рассказы о мощи этих заклинаний, поэтому я мог себе представить, какой силой должен обладать маг, чтобы суметь сотворить хотя-бы одно из них.

— Обычная Волна Хаоса, — продолжал тем временем рассказывать мэтр Чардаш, — будучи выпущена в мир, становится неуправляемой. Ее нельзя заставить изменить направление, нельзя направить на новую цель. Она движется вперед, уничтожая все на своем пути, до тех пор, пока не иссякнет вложенная в нее магом энергия.

То же, что сделала Талиана, было, несомненно, Волной Хаоса, но совершенно не похожей на классическое заклинание.

Мэтр Вертран не зря называл Талиану "бриллиантом". То, что сумела сделать она, вряд ли кто-то сможет повторить.

В том бою, — мэтр посмотрел на меня с нескрываемым уважением, — ты показал себя великим воином. В ходе войны нам неоднократно приходилось сталкиваться с шальвами. И это был грозный противник. Если с шергенами, худо-бедно, могли сражаться рыцари, а с жегезинами мы, маги, то шальвам не мог противостоять никто. На поле боя они сеяли смерть. Только Великий Ингар и его брат, Арташ, еще не предавший свой мир, были достойными противниками для шальвов. Но они были Демоны, бессмертные и могучие сущности. А ты — человек.

Когда ты упал, в живых оставалось только шесть шальвов. Всего шесть! — маг в отчаянье ударил себя кулаком по колену, — Но для того, чтобы уничтожить нас всех, хватило бы и одного!

И тогда в бой вступила Талиана...

Голос волшебника стал отрешенным и глухим.

— Она создала Волну Хаоса. Но не одну. Шесть волн бросила она в бой. И каждую — к своей цели.

Голос мэтра Чардаша стал еще глуше. Теперь, чтобы понять то, о чем он говорит, мне приходилось прислушиваться.

— Целых шесть волн... — говоря это, волшебник отрешенно смотрел в одну точку и мерно покачивался взад-вперед, как будто разговаривал сам с собой, вслух рассуждая о какой-то невероятно сложной проблеме.

— Даже одной волны хватило бы для того, чтобы маг растратил всю свою силу. И одной волны хватило бы для того, чтобы уничтожить шальвов. Но в этом случае погиб бы и ты, — маг поднял на меня полные боли и отчаяния глаза, — И она создала шесть волн. По одной на каждого шальва...

— Пойдем, Игорь, — маг встал сам и помог подняться мне.

Я встал. Боли не было, за что, видимо, нужно было благодарить мэтра Чардаша, залечившего нанесенные шальвами раны. Судя по ощущениям, маг постарался на славу. Тот, кто умеет отбирать жизнь, должен уметь и возвращать ее. Даже я, пройдя обучение у мэтра Вертрана, мог лечить самые тяжелые раны, а мэтр Чардаш превосходил меня в этом искусстве настолько, насколько хирург с мировым именем, проведший тысячи операций, превосходит вчерашнего выпускника медицинской академии.