Камешек на весах. Главы 01-19

ПРОЛОГ

Сны. Уже три недели, каждую ночь мне снятся сны. Яркие, объемные и оттого — еще более страшные.

* * *

...Ночь. Небо над городом непроницаемо как чернильная клякса, расползшаяся по листу в тетради у нерадивого школьника. Ни луны, ни звезд. Небо закрывают клубы дыма, почти такого же черного как ночное небо. Кажется, что кто-то повесил над городом завесу для того, чтобы не видеть творящийся внизу ужас.

Этот город мне знаком. Я знаю, что много раз бывал здесь, ходил по этим улицам, беседовал со стариками, греющими кости на завалинках домов, улыбался девушкам, кокетливо стреляющим в мою сторону из-под опущенных ресниц. Да, я много раз бывал здесь, но не могу вспомнить ни названия города, ни того, где он находится. Память прячет от меня эти подробности, и все мои попытки сломать ее замки заканчиваются ничем.

Сейчас город мало похож на тот, который я помню. Его улицы охвачены огнем, который жадно вгрызается в деревянные постройки и ревет, как голодный тигр. Весь город залит бушующим пламенем, но этому беснующемуся демону мало пищи, ему нужно еще и еще. Даже камень, из которого сложены стены домов, плачет огненными слезами.

Повсюду на улицах лежат мертвые тела. Их так много, что кажется будто на город обрушилась чума. Вот только умерли эти люди не от болезни. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: все они — старики, мужчины, женщины и дети — умерли страшной смертью. На лицах мертвецов (тех, у кого еще остались лица) застыла маска смертного ужаса. Отрубленные руки, ноги, головы, вспоротые животы и страшный запах свежей, еще горячей человеческой крови и горящей плоти говорят о том, что смерть станцевала здесь свой лучший танец.

Центральная площадь. Сердце города. Здесь всегда кипела жизнь. Гуляющие пары, продавцы сладостей и вездесущие дети не давали ей заснуть даже ночью. Но эта ночь стала последней и для города и для его сердца. Как и все вокруг, площадь охвачена огнем. Но если на полыхающих улицах в огненном аду сгорали мертвые тела жителей города, то на площади тел не было. Совсем. Здесь уходила в небытие мудрость. В огромном костре горели книги. Десятки, сотни, тысячи книг жадно пожирались языками пламени. С легким шелестом осыпались невесомым пеплом страницы и ветер, подхватив то, что осталось от веками накопленной мудрости, разносил его по всему городу. Пепел от книг постепенно смешивался с человеческим пеплом и, неспешно опускаясь, накрывал город серым погребальным саваном...

* * *

Этот сон снится мне уже три недели. Меняются города, лица убитых, все же остальное сохраняется. Но сегодняшняя ночь стала исключением из правила. Сегодня мне приснился совсем другой сон...

* * *

Я открыл глаза и ничего не увидел. Вокруг была абсолютная, непроницаемая темнота. Я лежал на чем-то твердом и холодном, как камень, который никогда не видел солнца и за века своего существования промерз насквозь. Попытался сесть и понял, что не ошибся. Это и был камень. Точнее каменный пол. Движение отдалось резкой болью в левой стороне груди. Казалось, что кто-то вонзил в грудь раскаленный прут и теперь медленно, с чувством, поворачивает его внутри. Прикоснувшись рукой к очагу боли, я нащупал пальцами небольшой шрам. Судя по всему, он был еще совсем свежим — рана только начала затягиваться. Странный шрам, очень ровный, и совсем небольшой, шириной всего в два пальца.

Я встал. Наощупь попробовал пройти вперед, но через несколько шагов моя рука уперлась в камень. Стена. Через минуту стало ясно, что я нахожусь в каменном мешке, без окон, но с дверью. Дверь была закрыта и на мой стук никто не отозвался. Ну что же, посидим, подождем. Кто бы ни закрыл меня в этой клетке, рано или поздно, он придет сюда.

Долго ждать не пришлось. Уже через несколько минут в замке повернулся ключ, и дверь бесшумно открылась. На пороге стоял мужчина. Свет, бивший мне в лицо из-за его плеча, не позволял увидеть лица моего посетителя. Мужчина вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Странно, но темноты больше не было. Всю комнату залил неяркий свет, как будто в воздухе рассеяли светящуюся пыль. Теперь я смог разглядеть вошедшего. Высокий брюнет, лет тридцати — тридцати пяти. Очень крепкий, явно не понаслышке знаком с физическими нагрузками. У него было лицо человека давно привыкшего к власти. Красивое, мужественное лицо, но было в нем что-то отталкивающее, что-то страшное. И еще глаза. Серые, они чуть светились изнутри, и при этом казалось, что они смотрят прямо в душу, пронзают ее насквозь и видят там все, включая то, что ты пытаешься спрятать даже от самого себя. Плечи мужчины обтягивала кольчуга, а на широком поясе висел длинный и тонкий меч.

— Здравствуй, Ингар. — сказал вошедший. Лицо его при этом искривилось в странной ухмылке. — Не ожидал увидеть здесь меня?

Я молчал. Уверен, что этот человек мне знаком, и знаком очень хорошо, но вспомнить кто он, никак не получалось.

Человек нахмурился, но спустя пару секунд его лицо просветлело, и он расхохотался, как будто вспомнил смешную шутку.

— Прости, я совсем забыл, что удар моего дракона — он прикоснулся к мечу, висящему на поясе, — может лишить памяти даже тебя. Ну, ничего, сейчас я это исправлю. Хочу, чтобы ты понимал, о чем идет речь.

Мужчина приблизился и положил свои руки мне на голову. Из его ладоней струилось приятное тепло, казалось, что ласковое весеннее солнце первыми, еще совсем робкими лучами гладит мою голову. Теплые волны из головы расходились по всему телу. Очень быстро они дошли до раны на моей груди, и боль исчезла, а шрам превратился в еле заметную белую полоску, как будто ему было уже много лет. Постепенно тепло окутало меня всего, как плащ, наброшенный на плечи в непогоду. Когда же мужчина убрал руки, я вспомнил все. Вспомнил, кто я. Почему нахожусь здесь. Вспомнил, кто этот человек и что связывает меня с ним.

— Здравствуй, Арташ. Здравствуй... Брат, — мои губы и язык словно противились тому, чтобы я произнес это слово.

Сейчас я был готов отдать все, чтобы снова вернуть то блаженное неведение, в котором находился еще недавно. Увы, это было невозможно.

— Вижу, ты все вспомнил, брат — губы Арташа снова растянула ухмылка, но теперь я знал ее причину. — Так что, не ожидал увидеть здесь меня?

— Не ожидал. Думал, ты пришлешь сюда своих новых друзей. А ты сам явился. Хочешь закончить все своими руками? — я постарался вложить в вопрос как можно больше сарказма.

— Да, Ингар, ты прав. Я хочу закончить все своими руками. Хочу видеть, как ты будешь мучиться в последние мгновенья своего существования. Я, Арташ, вечно стоявший за твоей спиной, хочу принять последнюю дрожь твоего тела. Скажи, брат, каково будет великому Ингару, перед которым склонялась вся Радуга, подыхать в каменном мешке, как какому-то мелкому воришке, о котором забыли даже стражники? Подыхать и знать, что ничего не изменить? — в голосе Арташа звучало злое торжество.

— Я отвечу, Арташ, но прежде ты ответь мне. Почему ты сделал это? Почему предал меня?

— Ты еще спрашиваешь? Ты, Великий Ингар, спрашиваешь меня, почему я это сделал? — тот, кто еще вчера был моим братом, казалось, искренне удивился. Он неопределенно хмыкнул, заложил руку за спину и несколько раз прошелся от стены к стене. Затем, остановившись и покачиваясь с пятки на носок, еще раз, уже по-новому, взглянул на меня.

— А ведь ты и в самом деле не понимаешь, Ингар... Странно, мне казалось, что ответ очевиден. Ну что ж, тогда слушай! — красивое лицо Арташа исказила злобная гримаса. — Мне надоело быть твоей тенью, Ингар! Надоело стоять за твоим плечом и довольствоваться крошками славы с твоего пиршественного стола. Если бы ты победил в этой войне, кем бы был я? Никем, Ингар! Я так и остался бы младшим братом! Это в твою честь возводили храмы во всех мирах Радуги! Тебе поклонялись и приносили жертвы! Твоим именем венчали молодых и называли первенцев! А меня вспоминали как тень Великого Ингара. Но теперь я займу место, которое мне положено по праву рождения! — голос Арташа звенел, как туго натянутая тетива.

— Арташ, народы Радуги не примут тебя. Они проклянут твое имя и будут пугать тобой детей. Светлый демон, убивший собственного брата, заключивший союз с Рашасом и Элкором, ты хочешь править Радугой? Ты слеп, Арташ! Ты не сможешь даже уйти со Стерны. Ты же знаешь — я запечатал все пути с нее в миры Радуги, как только Рашас и Элкор ступили на землю Стерны. Ведь мы оба не хотели, чтобы в этой войне пострадали и другие миры Радуги. И теперь вы все заперты здесь, Арташ. Заперты навсегда, потому что тебе никогда не удастся оживить дороги.

— Ошибаешься, Ингар. Способ уйти со Стерны есть. Я залью ее кровью, брат. От горизонта и до горизонта. Я выжгу саму память о тебе. Я разрушу твои храмы и сожгу все книги, где упоминается твое имя, Ингар. Я опушу народы Стерны до уровня говорящих животных. Если понадобится, я полностью уничтожу население этого мира. А Рашас и Элкор мне в этом помогут. И когда боль этого мира переполнит чашу весов, Радуга вытолкнет Стерну из себя. В последний миг Стерны дороги между мирами снова откроются, и мы успеем уйти по ним. Мы потеряем Стерну, но обретем Радугу, Ингар, — глаза Арташа горели мрачным огнем и, посмотрев в них, я понял, что он готов сделать все, о чем говорил сейчас.

— Нет, Арташ, остановись, ты не сделаешь этого!

Видимо Арташ уловил мой страх, потому что в его голосе зазвучало торжество.

— Сделаю, брат. Клянусь, я сделаю это. Я даже не позволю тебе открыть дороги, брат, я убью тебя раньше, чем ты хотя бы попытаешься. И знаешь почему?

— Нет, Арташ, но хочу знать.

— Все просто, Ингар. Ты прав в одном. Народы Радуги не примут братоубийцу. Не примут просто так. Но когда я уничтожу Стерну, у них не будет другого выбора. Страх заставит их сделать то, что не заставил сделать разум. И потому Стерна обречена, Ингар. Я уничтожу тебя, а затем, вместе с Рашасом и Элкором, мы уничтожим Стерну. И Радуга преклонит колени перед Великим Арташем. Пора, брат. Готовься.

Арташ вынул из ножен дракона. Знакомый с детских лет клинок отливал багровым.

— Да, брат. Он попробовал кровь светлого демона, Великого Ингара, и сменил цвет. Но, поверь, на свойствах клинка это не отразилось. Он до сих пор остается одним из великих драконов, способных убить даже демона, — из глаз Арташа исчезло торжество, теперь это были глаза человека, вынужденного делать неприятную, но нужную работу.

— Я вернусь, Арташ. Я вернусь, и, клянусь, я уничтожу тебя и твоих прихвостней. Стерну я тебе не отдам. Жизнь целого мира слишком высокая цена за власть, Арташ. Поэтому жди, я вернусь. Живи, но оглядывайся, может быть, я уже стою за твоей спиной? — я заметил, как дрогнула рука Арташа, сжимающая меч.

— Не вернешься, брат, — сказал Арташ. — Никто не вернется из садов Творца. Даже ты.

В воздухе вспыхнула багровая молния, и в тот момент, когда клинок дракона уже вспорол мышцы моей шеи, губы мои прошептали: "Я вернусь..."

А потом обрушилась тьма.

ГЛАВА 1

— Нуте-с, молодой человек, и что привело вас ко мне? — Семен Маркович, штатный психолог нашего подразделения снял очки в старомодной роговой оправе, откинулся в кресле и, покусывая дужку очков, приготовился слушать.

— Сны, Семен Маркович, сны замучили. Каждую ночь снятся горящие города, люди мертвые.

— Чего же вы хотите, молодой человек, с вашей работой это не удивительно. Рано или поздно всем начинают сниться подобные сны.

— Нет, Семен Маркович, вы не поняли. Это особенные сны. Не знаю, как это объяснить, но... Неправильные они какие-то. Очень странные. Города, которые мне снятся, они... Понимаете, они сами странные, ну, архитектура там, планировка, все такое. Как будто средние века, понимаете? Городские стены, ворота, ратуши, храмы необычные. А самое странное — люди.

— А что — люди? — Семен Маркович заинтересованно посмотрел на меня.

— Там не только люди. Среди жителей встречаются другие существа. Похожие на людей, но точно не люди. И меня это не удивляет во сне, как будто я точно знаю, что это нормально, что так и должно быть.

— Ну, молодой человек, то, что вас не удивляют ваши сны, это как раз таки нормально. Феномен сна до сих пор еще не изучен до конца. Почему мы видим сны? Почему видим именно то, что видим? Почему в снах мы совершаем поступки, которые никогда не совершили бы в жизни, или, наоборот, отказываемся сделать то, что в жизни сделали бы не задумываясь? Или, например, взять феномен вещих снов... — Семен Маркович явно оседлал любимого конька.

Всем давно было известно, что на темы психологии Семен Маркович, в общем-то, милейший человек, может распространяться сколь угодно долго, и, если его не остановить, лекция может затянуться до вечера.

— Простите, Семен Маркович, — перебил я, — это очень интересно, но что же мне делать? Ужасов мне и в жизни хватает, а во сне хотелось бы видеть что-нибудь другое.

— Кхм, простите старика, отвлекся, — Семен Маркович виновато развел руками, — что до вас, молодой человек... Вы когда в отпуске были в последний раз?

Вопрос психолога заставил меня задуматься.

— Честно говоря, и не припомню так сразу. Года три назад, наверно, — я, действительно, не смог точно вспомнить, когда в моей жизни в последний раз было такое счастье.

— Ну, так вы сами и ответили на свой вопрос. Ваше подсознание настойчиво советует вам отвлечься от службы, отдохнуть, рыбку половить, в конце концов. Вы же не дворником работаете, молодой человек. Вы сотрудник подразделения специального назначения. Повышенные нагрузки, физические и психические, постоянное состояние стресса... Вам кажется, что все хорошо, еще можно побегать, порезвиться по горам да лесам, ан нет. Организм устал и требует отдыха. Вот и поезжайте куда-нибудь, отдохните, сил наберитесь, и, увидите, все ваши сны сами оставят вас в покое. — Семен Маркович посмотрел на меня и, заметив ошарашенное выражение моего лица, продолжил, — Да-да, молодой человек, именно полноценный отдых будет в вашем случае самым лучшим лекарством. И не возражайте. Свои соображения я изложу полковнику Дробышеву, думаю, он со мной согласится. А вы пока пишите рапорт, передавайте группу заместителю и пакуйте чемоданы. И чтобы как минимум месяц я вас здесь искал и не мог найти. Вы поняли меня, молодой человек? — в голосе психолога прорезались металлические нотки.

Спорить с Семеном Марковичем, служившим в бригаде чуть ли не с момента ее формирования, совершенно бесполезное занятие, об этом знали все, от зеленых салаг, только что закончивших военные училища, до командира бригады полковника Дробышева. Если уж старик сказал "в отпуск", значит, так тому и быть.

* * *

Командир вызвал меня к себе в этот же день.

— Проходи, Игорь, садись. — Дробышев протянул руку для приветствия. — Сегодня ко мне приходил Гольцман, думаю, ты догадываешься, по какому вопросу?

— Догадываюсь, Владимир Андреевич. Обо мне говорил, наверно, что устал я, в отпуск пора.

— Ну а сам-то что думаешь по этому поводу? — полковник смотрел на меня, а карандаш в его пальцах отбивал мерную дробь по столешнице.

Вряд ли простой человек, посмотрев на полковника Дробышева, смог бы установить его принадлежность к доблестным Вооруженным силам. Невысокий, чуть выше среднего роста, худощавый мужчина с интеллигентным лицом был похож на кого угодно, только не на легенду спецназа с позывным "Змей". Но мы-то знали, что группа Змея геройствовала во всех уголках земного шара, где зримо или незримо присутствовали интересы тогда еще Советского Союза. А мест таких было ой как много. Ангола, Эфиопия, Сомали, Афганистан — вот малый перечень горячих точек, где Змей, тогда еще далеко не полковник, учил уму-разуму проклятых империалистов.

— Готов продолжать службу, Владимир Андреевич, большой необходимости в отпуске не вижу, — не то, чтобы мне совсем не хотелось в отпуск, но я был уверен, что все не так страшно, как описал мне Семен Маркович.

— Эх, майор, — Дробышев устало усмехнулся, — вроде не мальчик уже, а не понимаешь, что Гольцман прав. Твои сны, Игорь, первый признак переутомления, и сбрасывать их со счетов нельзя. Сегодня ты здоров как бык, а завтра свалишься, и мы потеряем одного из лучших спецов. А таких как ты, у нас раз-два и обчелся. Так что, сам понимаешь, не прислушаться к совету Семена Марковича я не могу. Но и отпустить тебя надолго тоже не получится, уж извини. Дам тебе две недели. Постарайся провести их максимально эффективно, когда удастся отдохнуть в следующий раз, я не знаю. Задача понятна, майор?

— Так точно, товарищ полковник. Есть максимально эффективно провести отпуск!

— Игорь, ты не хорохорься, и в бутылку не лезь. Сам таким был, думал, до ста лет по горам с автоматом бегать буду. А организм-то по-своему думает, и с этим нужно считаться.

— Да ладно, Владимир Андреевич, вы и сейчас любого из моих рэксов за пояс заткнете, — говоря это я ничуть не покривил душой против истины. Дробышев, несмотря на возраст, оставался в отличной форме и действительно мог легко дать фору любому молодому бойцу.

— В спарринге, на полигоне, в тире — может быть и заткну, — полковник явно был польщен, — но вот на задание уже не рискнул бы идти. Укатали сивку крутые горки, Игорек, теперь ваше время, твое и твоих волчат. И чтобы это время для тебя не закончилось слишком рано, ты и отправишься в отпуск и будешь отдыхать так, чтобы через две недели от твоих снов даже памяти не осталось.

— Но...

— Ни каких но! — увидев, что я собираюсь возразить, Дробышев ударил ладонью по столу и сказал, — Значит так. Со следующего понедельника можешь считать себя в отпуске.

— Понял, товарищ полковник.

— Хорошо. Но это все лирика и дела будущего. А теперь о насущном поговорим, — произнес Дробышев, обходя стол и присаживаясь напротив меня, — По оперативным данным, из Чечни в Москву направлена диверсионная группа. Сегодня ночью они будут в Ставрополе, в одном из частных домов на окраине города. Утром планируют выехать в Москву. Группа серьезная, все опытные наемники. Старшим у них идет Черный Али.

— Ох, ни фига ж себе, — помимо воли вырвалось у меня. Черный Али был слишком известной в узких кругах фигурой, чтобы спокойно воспринять новость о том, что он и его головорезы направляются в Россию. Все спецслужбы страны, в том числе и моя группа, долго и безуспешно охотились за ним, но Али, как настоящий волк, за километр чувствовал засады и всегда уходил, чтобы как черт из табакерки вынырнуть снова там, где его не ждали, и продолжать сеять смерть.

— Именно, — Дробышев устало потер переносицу, — Информацию местным мы отдавать не стали, смысла нет. Спецы там не ахти, а в группе настоящие волки. И сами уйдут и оперов местных, как котят положат. Поэтому на место вылетает твоя группа. Работаете по обстановке, но Али нужен живым, ты понял, Игорь? Обязательно живым.

— Понял, Владимир Андреевич. Али привезем живым. Здоровым не обещаю, но живым — точно.

— Кончай шутить, Игорь, — было заметно, что Дробышев нервничает, — Ты лучше меня знаешь, что Али — не та фигура, которая прощает несерьезное к себе отношение. Поэтому и посылаю именно твоих орлов. Если его не возьмете вы, этого ни сделает никто. Все, Игорь, давай, поднимай группу в ружье, вылет с нашего аэродрома через два часа.

Я встал, пожал протянутую Дробышевым руку и направился к дверям кабинета. Дверь уже открывалась, когда полковник окликнул меня.

— Игорь! — Змей даже не пытался скрыть тревогу в голосе.

Я обернулся.

— Игорь... Вы, главное, вернитесь. Живыми вернитесь, слышишь?

— Есть вернуться живыми, Владимир Андреевич! — я улыбнулся и вышел из кабинета.

ГЛАВА 2

-Командир! — фигура с ног до головы затянутая в черное, бесшумно возникла из темноты, — Все в сборе, готовы доложить обстановку.

— Докладывайте, — я осмотрел бойцов группы. Все как один стараются скрыть напряжение. Их можно понять, противник сегодня серьезный, мало чем уступающий в подготовке нам самим, — Жила, что у тебя?

Жила — мой заместитель, всегда внимательный и дотошный в мелочах. Правда, других в спецназе и не держат. Вопреки расхожему мнению, спецназовец — это не дуболом, с рычанием крушащий кулаком кирпичи и головой вышибающий двери. Голова спецу нужна вовсе не для этого. Головой он, в первую очередь, думает. Крепко думает. И только потом, когда просчитаны все варианты, боец тихо приходит, делает свою работу и так же тихо уходит. Один из моих инструкторов так говорил: "Вот мужички из Клюевки да Арчипитовки стенка на стенку сошлись. Иван из Клюевки одному ногой по яйцам залепил, другому рукой по сопатке. Стоит на поле, мускулами играет, перед девками красуется. Думаешь, он спецназовец? Нет, брат, шалишь! Спецназовец не Иван, спецназовец — Михайло из Арчипитовки. Маленький такой, щупленький. Сидит он себе тихонечко в кустах, где его и не видит никто, да кирпичами пуляет. Как запульнул — так Иван-то и с копыт долой... А мораль сей басни такова — если ты хитрый, изворотливый, действуешь нестандартно, то ты — спецназовец".

— Значит так, командир. Дом обычный. Сени плюс жилое помещение. Вход один, через сени. Стоит на отшибе, вокруг пусто, так что лишних глаз можем не опасаться. С фронта подходы к дому открытые, ни деревца, ни кустика, так что подойти спереди затруднительно. Зато с тыла можно попробовать, там до самой ограды кусты.

— Что с охраной?

— Есть охрана, три духа. Один с фронта, и с боков дома по одному — пасут подходы с флангов и с тыла. — Это Лис, снайпер группы.

— Из окон дома их видно? — вопрос далеко не праздный, от ответа на него зависит весь план работы.

— Фланговые не видны, засели так, что их не то, что из дома, в упор и то не разглядишь. А передний дух и из дома как на ладони, и фронтальным часовым виден, — Лис, докладывая, хитро улыбается.

— Чего лыбишься, Хвостатый, есть мысли, как убрать охрану? — Лис потому и прозван Лисом, что на конкурсе наследников Ходжи Насреддина легко занял бы первое место.

— А как же, командир, конечно, есть! — судя по всему, Лис уже все придумал и ему не терпится выдать очередную гениальную идею, но характер не позволяет сделать это просто, без артистических пауз.

— Давай, Рыжий, не томи, излагай, свои соображения! — хочется отвесить подзатыльник этой нагло улыбающейся роже.

— Все понял, виноват, исправлюсь, — стал серьезным Лис, — Короче, план такой. Я снимаю часового с правого фланга, Стилет — берет на себя левого. Стилет, сделаешь?

Стилет, прозванный так за нежную любовь к холодному оружию, утвердительно кивает головой.

— Стилет берет на себя левого, — повторяет Лис, — отправляет его к Аллаху и напяливает его шмотки. Теперь ты, Жила. Обрати внимание, справа от дома отдыхают после ползанья по помойкам бродячие собаки. Если ты немного потревожишь их сон — камешком, например — они поднимут лай. Часовой с поста, естественно не уйдет, а вот наблюдатель в доме обязательно отвлечется, и на некоторое время выпустит часового из поля зрения. Стилет в это время отправит к Аллаху последнего духа, чтобы его дружки не скучали, а сам займет его место. Ну как вам план?

— Гениально, Лис. Ты молодец и мы все тебя любим.

— Не надо, командир, я согласен на медаль! — в притворном ужасе вскидывает руки Лис.

— Будет тебе медаль, Рыжий. Если все пройдет гладко, даже на орден можешь рассчитывать. Ну что, план принимается. После устранения охраны группа накапливается слева от дома, по команде входим в помещение. Работаем тихо и аккуратно. Запомните главное — Черного берем обязательно живым. Остальные не нужны, эвакуировать их мы не сможем. Поэтому для них — вариант "ноль". Но Али — только живым. Вопросы есть? Вопросов нет. Выдвигаемся.

* * *

— Внимание группа, минутная готовность. Жила, Лис, Стилет — доклад.

— Жила готов.

— Лис на позиции.

— Стилет готов.

— Доклад принял. Удачи, парни. Все, работаем.

Хлопок "Винтореза" прозвучал почти неразличимо среди обычных звуков ночи, но последствия его были хорошо видны в зеленоватом свете прибора ночного видения. Часовой, сидевший на корточках справа от дома, уронил голову на грудь и на нее, из аккуратной дырочки в центре лба, плеснула темная струйка.

Позади часового с левой стороны дома бесшумно возникла черная фигура. Сильная рука зажала часовому рот, вторая коротко ударила ножом в горло.

Справа от дома раздался заполошный лай проснувшихся собак. Я, хоть и ожидал его, все равно не удержался от того, чтобы посмотреть в ту сторону. Когда взгляд вернулся к часовому, сидевшему в тени сарая перед домом, на его месте я увидел Стилета. В одежде убитого боевика он был настолько неотличим от охранника, что я не сразу его узнал.

— Внимание всем. Охрана ликвидирована. Выдвигаемся к дому! — эту фразу я произнес уже на бегу.

Одна за другой три черные фигуры перемахнули низенький забор и, прижавшись к стене дома, замерли, ожидая приказа.

У Жилы в руках уже находилась микрокамера, работающая в инфракрасном диапазоне и выдающая картинку на дисплей переносного компьютера. Я кивнул, давая Жиле добро на работу.

Жила скользнул к окну дома, хоботок камеры уперся в угол окна. Через несколько секунд Жила жестами показал, что в доме находится шесть человек, пятеро спят, а шестой сидит возле окна и наблюдает за подходами к дому.

Серия коротких жестов определила дальнейшие действия каждого бойца, и группа выдвинулась к дверям. Возле двери я дал команду остановиться.

Бойцы, сосредоточившиеся по обе стороны дверей, были готовы к входу. Но я ждал. Что-то не давало мне покоя, слишком просто все получалось, а для Черного Али это было не характерно.

Я наклонился к Свату, взрывотехнику группы и еле слышно, одними губами шепнул:

— Проверь дверь.

Сват — взрывотехник от Бога, взорвет даже то, что по определению не взрывается. И так же легко нейтрализует самое сложное взрывное устройство. Есть у него и еще одно достоинство: любые замки под его руками сдавались на раз-два.

Минутное копание в замке и можно входить. Сват чуть толкнул дверь, буквально на пару миллиметров, и почти сразу жестом подозвал к себе Жилу. Минуту они вдвоем колдовали у дверей, после чего Сват вернулся ко мне.

— Командир, там растяжка. Внизу, у самого пола, проволочка натянута. Стоит обычная "Заря-2". Дверь откроем и все, амба. Будем слепые и глухие, бери нас хоть голыми руками.

— Нейтрализовать сможешь?

— Обижаешь, командир. Уже все сделал.

— Понял тебя. Внимание всем. Работаем!

Как обычно в ходе операции, время для меня замедлилось, стало густым и вязким, как патока. Мгновенный рывок — и группа уже внутри дома. Тихие хлопки "Валов" известили о том, что еще пять грешных душ направились на встречу с Аллахом. Поворот в сторону Али и я понимаю, что Черный снова переиграл меня. И на этот раз, похоже, окончательно. Рука Али сжимает пистолет, и бездонный черный провал ствола смотрит мне прямо в лицо.

Выстрела я уже не услышал.

* * *

Небольшая деревенька была надежно укрыта от посторонних глаз знаменитыми Брянскими лесами. Когда-то здесь геройствовали партизаны, а немцы боялись этих лесов как огня, рискуя вступать под их сень в составе не меньше чем дивизии.

Сегодня деревня доживала последние дни, тихо угасая вместе со своими жителями. Молодежь давно разъехалась по городам и почему-то не спешила возвращаться в родные края. Старики, один за другим, тихо умирали в своих покосившихся домишках и вместе с ними умирала деревня. Очень скоро здесь останутся только дома, зияющими провалами окон и сгнившими остовами крыш дающая понять любому заинтересованному взгляду, что и отсюда ушла жизнь. Ушла, чтобы уже никогда не вернуться.

Но пока еще деревня могла похвастаться парой десятков домов, из труб которых в закатное небо поднимались струйки дыма.

Возле одного из таких домов о чем-то разговаривали две женщины. Одна — уже совсем старушка, маленькая, сухая, как древесная ветка. Вторая — в том возрасте, когда еще рано говорить о старости, но уже пора качать на руках первых внуков.

— Глянь-кось, Вера, кого это к нам занесло? — старушка приложила к выглядывающим из-под ситцевого платка слезящимся глазам сухонькую ладошку и силилась разглядеть происходящее неподалеку.

— Не знаю, тетя Маша, похоже, военные зачем-то пожаловали, — ответила та, которую назвали Верой, — Ох, тетя Маша, не с добром они сюда едут, не с добром. Что-то сердце колет и никак успокоиться не может. И от Игорька весточек нет, давно уже. Не звонит, не пишет.

Защитного цвета УАЗ с трудом продирался сквозь знаменитое русское бездорожье. Недавно прошедшие дожди превратили то, что здесь гордо называлось дорогой, в непролазное болото. Какой-нибудь Хаммер давно сел бы в этой бесконечной луже по самые оси и водителю пришлось бы бежать в местный сельмаг за бутылкой горючего, а потом к местному трактористу дяде Илье, чтобы он, заправившись этой самой бутылкой, помог бедолаге вылезти на более-менее сухой участок. УАЗ же, с трудом, но ехал.

— Ты, девка, брось о плохом-то думать! Игорек наш, сама знаешь, в огне не горит и в воде не тонет. Верь, девка, все с ним хорошо будет. Имя-то тебе матерью какое дадено? Вера! — старушка погрозила женщине сухоньким пальцем, обтянутым коричневой, в старческих пятнах кожей. — Вот и верь, девка, верь!

УАЗ, наконец, преодолел последние метры грязи, и шумно рыкнув двигателем, бодро покатил в сторону женщин. Не доезжая до них несколько метров остановился. Одновременно открылись двери водителя и пассажира.

Из машины выбрались двое мужчин. Полковник и капитан. Оба в парадной военной форме. Выбрались, оправили кители, и направились к женщинам. В такт шагам тихо звенели густо покрывающие грудь обоих мужчин ордена и медали. Их количество ясно говорило о том, что этим двоим чуждо сидение в тиши штабных кабинетов, и годы своей службы они провели вдали от тихих провинциальных гарнизонов.

Подошли к женщинам, остановились. Синхронно сняли фуражки и замерли, не поднимая глаз.

— Ох... — только и смогла выдавить из себя тетя Маша, прижав маленькие кулачки к старческой груди.

А Вера не говорила ничего. Она стояла, опустив руки, смотрела на мужчин, и из ее глаз, двумя ручейками, бежали слезы.

Горькие слезы матери, пережившей своего сына.

ГЛАВА 3

Солнечный лучик теплыми коготками пробежал по моей груди, станцевал кадриль на щеке и, как уставший от шалостей котенок, уснул на кончике носа. Я чихнул и открыл глаза.

Это помещение было мне не знакомо. Я прекрасно помнил, что произошло со мной и, открывая глаза, был уверен, что обнаружу себя на продавленной койке госпиталя. Но это место меньше всего походило на больничную палату. Небольшая и очень уютная комната, выдержанная в светлых тонах. На стенах гобелены с изображением пасторальных картин сельской жизни. Ковер на полу украсил бы собой дворец брунейского султана. В распахнутое окно легкий ветерок заносил запахи благоухающего разнотравьем летнего луга. Где-то неподалеку, явно радуясь теплу и солнцу, выводила затейливые трели какая-то птаха.

Кровать, на которой я лежал, так же мало походила на больничную койку, как вся комната на палату. Не сказать, что огромных размеров, но вполне достаточная для того, чтобы помимо меня на ней поместилось какое-нибудь очаровательное создание противоположного пола. Не слишком жестко, и не очень мягко — как раз так, как мне всегда нравилось. Простыни из тончайшего белоснежного шелка ласкали тело, как нежные руки любящей женщины. Покрывало, которым я был укрыт, вызвало у меня неподдельное восхищение и безграничное уважение к работе неизвестного мастера. Казалось, что оно соткано из пушинок одуванчика, неизвестно каким образом сцепленных друг с другом. Легкое, почти невесомое, оно дарило телу такой неземной уют, что я невольно позволил себе еще несколько минут понежиться в его ласковых объятьях.

Я прислушался к своим ощущениям. Давно я не чувствовал себя настолько отдохнувшим и полным сил. Мое тело было наполнено энергией до краев, как стакан, в который налили воды до образования пузыря над кромкой. Казалось, еще капля, одна маленькая капля и энергия выплеснется из меня волной, зальет эту комнату, двор за окном, поля, леса, наполнит собой ручьи и реки, заставляя их выходить из берегов.

Ну что же, повалялись и хватит. Пора и вставать. Я сел на кровати и свесил ноги на ковер. Непередаваемое чувство. Если закрыть глаза, то возникает полное ощущение, что стоишь на мягкой, нагретой ласковым летним солнцем, луговой траве.

Осмотрелся по сторонам. На стуле возле кровати аккуратно развешана одежда. Поскольку я в комнате один, рискну предположить, что предназначается она именно мне, тем более что визуально вся одежда моего размера.

Мдааа, а фасончик-то не знакомый. Кремового цвета рубашка, достаточно широкая, чтобы не стеснять движений, пришлась мне как раз в пору. Причем после ее одевания у меня не возникло ощущения чего-то чужого, которое неизменно возникало, когда я надевал рубашки, купленные в магазинах. Сейчас же это было совершенно другое чувство: как будто одел что-то свое, родное, давным-давно ставшее твоей второй кожей.

Брюки тоже были необычными. Честно говоря, я затруднился определить материал, из которого они были изготовлены. На вид хорошо выделанная кожа, но я затрудняюсь представить себе мастера, способного выделать кожу настолько тонко, при этом сохранив ее прочность. Хотя вряд ли меня можно считать большим специалистом в этом вопросе, поэтому буду считать, что все-таки кожа. К брюкам прилагался широкий кожаный пояс с множеством петелек и кармашков. Для чего они предназначались я, честно говоря, не понял, но думаю, возможность узнать это у меня еще будет.

Сапоги. Вот это да, вот это сапожки... Я начинал службу в те времена, когда сапоги еще были частью формы офицерского корпуса. За такие сапоги от черной зависти удавился бы на собственных подтяжках любой генерал. Да что там, генерал, их и маршалу не зазорно было бы надеть. Теперь, стало быть, мне предлагается носить маршальские сапожки. Приятно, черт побери.

Ух ты, мать моя женщина, а это еще что такое? Это же меч! Я осторожно вынул клинок из ножен и застыл, ошарашенно глядя на то, что держал в руках. Полтора локтя золотистого пламени заставили забыть обо всем. Не знаю, что это за материал, но точно не сталь. Сияющее мягким золотом лезвие притягивало взгляд. Наверно, нет ни одного мужчины, которого не восхищала бы хищная красота оружия. И я не исключение. Я баюкал клинок в руках, как ребенка, любуясь застывшим в металле совершенством. Неширокое, всего в два пальца у дола лезвие, плавно и почти незаметно сужалось к жалу. Двурогая гарда надежно защищала руку, а рукоять настолько удобно лежала в ладони, что вес оружия практически не ощущался, а сам клинок казался продолжением руки. По всему клинку змеились странные узоры. Казалось, будто мастер оживил внутри клинка диковинные цветы, и теперь они проглядывают сквозь металл, как любопытные глаза, глядящие из окна дома. "Дракон" — словно само собой всплыло в моей голове. Почему-то я был уверен, что этот клинок зовется именно так. Я прикоснулся к золотистому лезвию пальцами, и меч отозвался на эту нечаянную ласку нежным теплом. "Как пес, истосковавшийся по хозяину" — само собой пришло на ум сравнение. Не знаю, кто создал это чудо, но то, что это был настоящий гений, не вызывало у меня сомнений.

Я слегка прикоснулся лезвием меча к спинке стула, на котором была развешана одежда и... На дереве осталась глубокая зарубка.

Упс... Да простят меня хозяева этого дома, но они сами виноваты. Ну нельзя, нельзя оставлять такие вещи в чужих руках. Кто же мог знать, что клинок настолько остр?

Я попробовал затереть зарубку пальцем, да где там! Тут нужен полноценный ремонт. Ну что ж, будем надеяться, что хозяева не заметят, что их гость немного напакостил.

С тихим шелестом клинок вернулся в ножны. Руки противились, не хотели выпускать это чудо, но я усилием воли заставил себя положить меч туда, где он лежал раньше. Он явно предназначался не для меня. Во-первых, я не великий фехтовальщик. Конечно, меня учили работать холодным оружием, но, все-таки, не мечом. Как-то, все больше, ножом приходилось обходиться. Ну а во-вторых, согласитесь, гражданин, разгуливающий по улицам с боевым мечом на поясе, будет выглядеть несколько странно. И дойдет он, скорее всего, до первого постового милиционера.

Наверно, пора прогуляться. Я вышел из комнаты и оказался в широком длинном коридоре. В нишах по обе стороны коридора стояли статуи, одетые в доспехи. Причем невооруженным взглядом было видно, что это не новодел, не имитация, а настоящее, боевое железо. Все доспехи, начиная от простых кожаных курток и заканчивая цельнометаллическими, носили на себе отпечатки множества битв, в которых побывали их хозяева. Оружие, обязательный атрибут каждого каменного воина, также было настоящим. Палицы, алебарды, секиры и боевые топоры, мечи и копья, сжимаемые каменными руками, явно участвовали не в одном сражении.

Я медленно прошел по коридору, всматриваясь в каменные лица. Веселые и хмурые, молодые и старые, безусые и поросшие волосом до самых глаз. Все они были разными, но одно не вызывало сомнения: эти лица — не фантазия скульптора, все они когда-то жили, пили вино и пели песни, любили и сражались, убивали и умирали, прежде чем занять свое место в этом странном почетном карауле. "Аллея мертвых героев" — подумал я, стараясь шагать как можно тише, чтобы не потревожить сон каменных воинов.

* * *

Коридор заканчивался винтовой лестницей. Ровные, ухоженные ступени вели вверх и вниз. Я остановился.

"Ну и куда теперь?" — подумал я. Было одинаково интересно продолжить изучение верхних этажей и спуститься вниз, выйти во двор и посмотреть, какие сюрпризы ожидают меня там.

"Ладно, наверху я побывать еще успею, да и вряд ли верхние этажи сильно отличаются от того, что я уже видел" — решил я, — "Стало быть, идем вниз".

Я расправил плечи, выпрямил спину и стал спускаться. Почему-то здесь хотелось идти именно так, гордо подняв голову, как хозяин, идущий по своим владениям.

Ну вот, наконец, и первый этаж. Огромный зал, залитый светом, бьющим из множества окон, казался еще одним произведением искусства, вышедшим из-под рук неизвестного гения. Высокий, украшенный лепниной и выкрашенный в нежно голубой цвет потолок, с огромной хрустальной люстрой в центре, поражал своей воздушностью. Казалось, что над головой не мертвый камень, а живое небо. Стены украшены гобеленами с изображением не известных мне баталий. Я уже не удивлялся тому непередаваемому словами натурализму, который неизвестный художник вложил в свои полотна. Стоило на пару секунд задержать взгляд на любом изображении и возникало полное ощущение погруженности в события. В ушах начинал звучать звон мечей, грохот копыт, ржание боевых коней и яростные крики сражающихся воинов. А небесный потолок только добавлял реализма замыслу художника.

Присмотревшись, я понял, что показалось мне странным при первом взгляде на эти полотна. В сражениях, помимо людей, принимали участие и другие существа. Вот огромный, похожий на вставшего на дыбы медведя воин, сражается со странным бойцом. Вокруг кипит битва, но для этих двоих она не существует. Есть только два воина и их взаимная, сжигающая душу ненависть друг к другу. Лицо воина искажено от напряжения, тяжелый боевой топор готов обрушиться на противника, сокрушая его защиту так же легко, как ураган сокрушает могучий столетний дуб. Его противник, почти такой же рослый воин похож на человека только на первый взгляд. Невероятно сильное и при этом очень гибкое тело покрыто темной чешуей. На плоской морде ящера горят багровым огнем треугольные глаза с вытянутыми змеиными зрачками. Когтистые руки сжимают темные, испачканные кровью кривые клинки, чем-то напоминающие турецкие ятаганы. Обнаженное по пояс тело воина ящера бугрится жгутами мышц. Они играют под темной чешуйчатой кожей и, чем дольше смотришь на полотно, тем яснее понимаешь, что для этого воина битва не более чем забава, которую он готов закончить, как только она станет ему надоедать.

Перехожу к другому полотну. Седой старик в белой мантии упал на пятно выжженной травы. Из его рта стекает красная струйка и теряется в седой бороде. Вытянутая рука старика тщетно пытается найти в спекшейся от страшного жара земле хотя бы маленькую трещинку, чтобы зацепиться и попытаться подтащить израненное тело к валяющемуся не вдалеке посоху. Когда-то навершие посоха украшал хрустальный шар, но сейчас прозрачная сфера замутнена и покрыта сетью мелких трещин. Возле старика лежат изломанные, обгорелые тела воинов. Похоже, они погибли, защищая его. А совсем рядом, в нескольких метрах от погибших, стоит другой старик. А впрочем, старик ли? Не знаю. На человека это существо похоже еще меньше, чем воин ящер с предыдущей картины. Невысокого роста, страшно худая фигура с ног до головы укутана в черный балахон. Под низко надвинутым капюшоном не видно лица, и только глаза, как два уголька алеют из тьмы. Руки черной фигуры сжимают посох. Абсолютно черный, он, кажется, поглощает дневной свет. От посоха веет страшной и жестокой силой. Три переплетенных змеиных тела образуют древко посоха, а распахнутые пасти змей удерживают в ядовитых зубах шар из черного обсидиана, вокруг которого извиваются разряды темных молний.

Следующий сюжет. Высокий воин стоит на вершине холма. Поднятые вверх руки сжимают тяжелый двуручный фламберг. Волнистый клинок смотрит прямо на Солнце, как будто угрожает ему скорой и жестокой смертью. Плечи воина, как плащом, укрыты черными кожистыми крыльями. Вся фигура его излучает злое торжество. Под холмом беснуется темное море. Войска приветствуют своего повелителя, подарившего им еще одну победу. Чуть дальше на равнине виден город. Он еще держится, еще сражается за свою свободу, но уже обречен. На стенах города почти не осталось воинов, ворота вот-вот рухнут под ударами тарана, и тогда черные волны хлынут на городские улицы, погребая под собой последних защитников.

Мдааа, странные сюжеты. От увиденного мне стало немного не по себе. От полотен тянуло холодом и безысходностью. Каждый сюжет задевал в моей душе какую-то струнку, и она, казалось, натягивается все сильнее и сильнее, в любую секунду готовая лопнуть и разорвать сердце острыми краями обрывков.

Меня тянуло внутрь этих полотен. Хотелось встать плечом к плечу рядом с воином, гибнущим в неравной схватке с ящером. Хотелось закрыть собой старика, лежащего на выжженной земле. Хотелось броситься в самоубийственную атаку на превосходящие силы противника, осадившие город. И погибнуть, но не отдать его на растерзание врагу. Желание было настолько сильным, что приходилось постоянно делать над собой усилие, чтобы не забыть, что это всего лишь иллюзия, созданная гениальным художником.

Ну, все, хватит. Пора на воздух. Я подошел к высоким стрельчатым дверям, открыл их и, наконец, вышел из этого странного дома.

* * *

Передо мной открылся обширный парк, плавно и почти незаметно переходящий в густой лес. Ухоженные мощеные дорожки петляли между деревьями и постепенно превращались сначала в грунтовые тропинки, потом в еле заметные стежки и, наконец, исчезали совсем.

Тут и там между деревьями мелькали статуи. Как и в доме, это были воины, с той лишь разницей, что в доме они располагались в некоем подобии почетного караула, здесь же складывалось ощущение, что каждого бойца вырвали прямо из битвы. Искаженные яростью лица, занесенные для удара мечи, готовые к броску копья — все говорило о том, что даже застыв в камне, эти ребята так и не нашли покоя и продолжают свою вечную битву с неизвестным врагом.

Я прошел по дорожке и остановился у одной из статуй. Невысокий, коренастый воин упал на одно колено. Лицо, заросшее бородой, пересекает рваный шрам. Кольчуга рассечена в нескольких местах. Оружия у воина нет, но сильные пальцы согнуты в крючья, а вся фигура бойца напоминает до предела сжатую пружину. Еще мгновение и она распрямится, метнувшись в цель, и тогда стальные крючья пальцев вцепятся в горло врага, ломая и круша податливую плоть.

"Да, брат, силен", — уважительно подумал я, — "Это кто же тебя так обидел, что ты его голыми руками порвать готов?"

Ледяная лапка коснулась затылка, прошлась по коже и исчезла. Я еще не понял, что произошло, а тело, привыкшее реагировать на уровне рефлексов, уже метнулось вперед, перелетая через постамент и замирая под его защитой. В грудь каменного воина, как раз в то место, где только что находилась моя голова, ударил нож. Поскольку меня в этом месте уже не было, он, выбив из груди воина искры и каменную крошку, бессильно упал в траву.

"Что ж ты, дедушка Мороз, подарками без предупреждения швыряешь?" — подумал я, осторожно выглядывая из-за укрытия. "Да, ребятки, не знаю, что за мамка вас рожала, но спасибо за сыновей я ей говорить не буду, и не просите" — на лесной дорожке застыли три фигуры, точные копии воина-ящера с картины в холле дома. Один, видимо старший, на странном шипящем языке отдал команду стоящим рядом бойцам и те, стелящимся над травой шагом, с разных сторон направились к моему укрытию. С тихим шелестом покинули ножны два кривых клинка.

Удивляться столь необычному противнику времени не было. Потом будем разбираться, что это за чуда-юда такие, откуда взялись и чего им от меня нужно. Хотя на последний вопрос ответ очевиден. Когда хотят пригласить пива попить, ножиками в организм обычно не швыряются.

Сейчас меня больше интересовал ответ на другой вечный вопрос: что мне делать? Я лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации. А ситуация была — врагу не пожелаешь. Эти чешуйчатые парни явно знают, как пользоваться своими железками. А у меня в руках даже завалящего ножичка нету.

"Думай, Игорек, думай. Иначе через минуту тебя нашинкуют как капусту. Обидно будет, однако" — мысли в голове метались, а руки шарили по земле в поисках хоть чего-нибудь, худо-бедно могущего сойти за оружие.

Есть! Ладони плотно стиснули два камня. Хорошие камешки, круглые, как будто обточенные водой. Ну, теперь можно и повеселиться.

Первый из воинов был уже совсем близко. Еще несколько шагов и он выйдет прямо на меня. Второй немного запаздывал, и это было мне на руку.

Я резко оттолкнулся от земли и выскочил на открытое место. Два взмаха руками и камни отправились в полет. Повторный толчок и я снова укрыт постаментом.

Дзинь! Молнией сверкнувший клинок отбил первый камень, летевший в лицо воину. Сдавленный хрип указал на то, что второй камень достиг своей цели.

"Не знаю, парень, может быть ты и ящерица, но анатомия у тебя точно человеческая" — с веселой злостью подумал я, — "Отдыхай пока, позже договорим". Мой расчет сработал на отлично. Воин слишком близко подошел ко мне и просто не успел среагировать на второй подарок. Тяжелый, граммов на двести окатыш крепко впечатался бойцу в пах, подарив пару минут незабываемых ощущений.

Конечно, я рисковал. Но эти ребята явно привыкли сражаться открыто, клинок на клинок. Либо, в крайнем случае, убивать вот так, как сейчас — безоружных и беззащитных. А меня учили выживать в любых условиях и использовать в качестве оружия все, что попадется под руку. И, надо признать, неплохо учили, раз уж я до сих пор жив. Поэтому в данном случае риск себя оправдал.

Второй воин, увидев, что его напарник временно выбыл из игры, прибавил шагу и выскочил прямо на меня, на ходу занося ятаган для удара. Но я был уже готов к встрече. Горсть земли, заблаговременно подготовленная мной, полетела в глаза врагу. Тот, защищая глаза, инстинктивно вскинул руку, и потерял драгоценные доли секунды, необходимые для того, чтобы завершить удар. Я же, не вставая с земли, чтобы не попасть в поле зрения третьего воина, вскинул руки. Одна ладонь заблокировала вооруженную руку противника, вторая в это время вырвала из ножен на его поясе нож. Мои ноги замком оплели ногу ящера, и тот, потеряв равновесие, упал на землю. Горлом прямо на заботливо подставленный нож. Тело воина вздрогнуло и затихло.

"Минус один" — подумал я, вытирая испачканный в крови клинок об одежду убитого. Осталось двое. Первый, качественно отоваренный камнем по нежному месту, уже начал приходить в себя и скоро снова станет полноценной боевой единицей. Второй и вовсе еще не вступал в бой, но, уверен, стоит мне высунуться из укрытия, и он обязательно постарается нашпиговать меня какими-нибудь острыми железками. А организм у меня нежный и такого хамского к себе отношения может не перенести. Эх, мне бы сюда мою "Гюрзу", я бы вам устроил Курскую дугу. Но мечтать о несбыточном сейчас явно не время, а вот произвести ревизию колюще-режущих предметов, находившихся у мирно остывающей ящерицы, просто жизненно необходимо.

Итак, что у нас в активе? Во-первых, нож. Хороший клинок, качественный. Тяжелый, лезвие широкое. Отлично сбалансирован, одинаково подходит и для рукопашной схватки и для метания в цель. Во-вторых, ятаган. Ну, с этим геройствовать не будем, я уже говорил, что не великий фехтовальщик, поэтому рисковать смысла нет. Эти ребятки явно владеют своими железками намного лучше, чем я.

Не понял, это еще что такое? Третий ящер, похоже, не стал дожидаться, пока я вылезу из укрытия и с бешеным шипеньем бросился в мою сторону. Ну, это ты зря. Если опыт двух твоих подельников тебя ничему не научил, то извини, сам дурак.

Я дождался, пока до набегающего воина останется всего несколько шагов и взметнул тело ему навстречу, рассчитывая с ходу насадить того на нож.

Ух ты, прыткий какой! Я еле успел увернуться от клинка, мелькнувшего возле моей головы. Да, этот боец посерьезнее, чем предыдущие. Или, что более вероятно, учел их печальный опыт и потому не попался на мою, прямо скажем, детскую атаку. Более того, сам чуть не снес мне голову. Спасло меня только выработанное годами тренировок чувство опасности. Я пригнулся, пропуская ятаган над своей головой, рука же с ножом в это время полоснула по запястью ящера. Клинок зазвенел по камням.

"Что, сука, не нравится?" — подумал я, — "Ну извини, ты первым начал. Кто с мечом к нам придет, тому мы задницу на британский флаг и порвем".

Мой противник тем временем отскочил на шаг в сторону. Левой рукой выхватил из ножен на поясе нож и начал снова приближаться ко мне. На этот раз очень осторожно. Правая рука, с перерезанными до костей сухожилиями, плетью висела вдоль тела. Из глубокой раны на траву бодрой струйкой текла кровь.

Воин понимал, что с сейчас он не представляет большой опасности, поскольку очень быстро ослабеет от потери крови и его можно будет взять голыми руками. А если кровь срочно не остановить, то очень скоро он присоединится к напарнику в путешествии к своим змеиным богам.

Похоже, чешуйчатый товарищ очень рассчитывал на второго своего бойца, который как раз начал приходить в себя и сейчас, мотая головой, пытался встать. Но ноги его пока не держали, и все попытки заканчивались болезненным шипением.

Нет, брат, извини. Помер, так помер. За спиной ты мне вовсе не нужен. Мгновенный разворот на триста шестьдесят градусов и серебристой рыбкой мелькнувший в воздухе нож укладывает все еще пытающегося встать на ноги воина на землю. На этот раз окончательно. Тяжелый клинок, по самую рукоять вошедший в шею, практически перерубил ему позвоночник. Я же снова стою лицом к последнему оставшемуся в живых ящеру. Правда оружия у меня больше нет, но это не беда, уж с одним-то бойцом, тем более раненым, я и голыми руками справлюсь.

Видимо ящер тоже это понял, так как не стал геройствовать, а просто метнул в меня нож, развернулся и задал стрекача. Нет, ну это уже совсем не серьезно. Куда ж тебе, болезный, с такой рукой бегать-то? В пять шагов я настиг беглеца и сбитый с ног ящер покатился на землю.

Прижатый коленом к земле чешуйчатый воин шипел и пытался вырваться, но, получив кулаком по лысой голове, затих и только бешено таращил на меня глаза.

— А скажи-ка ты мне, друг любезный, кто вы такие и чего вам от меня надобно? — этот вопрос я задал, не особенно надеясь на ответ, поэтому не слишком расстроился, услышав вместо нормальной человеческой речи уже порядком надоевшее мне шипение.

— Не понимаешь меня, да?

В ответ снова шипение.

— Ну а в таком случае, как ты думаешь, нужен ты мне? Правильно, не нужен. Так что, давай, догоняй друзей, пока не слишком далеко ушли.

Шейные позвонки ящера хрустнули, глаза закатились и потускнели.

Я встал, отряхнул одежду.

Какие-то странные бойцы. Воин-ящер на картине производил впечатление грозного противника, победить которого настоящий подвиг. Эти же граждане оказались жалкой на него пародией. Вся схватка заняла чуть больше минуты. Стало быть, либо моя подготовка настолько превосходит подготовку того воина, который сражался с ящером, что мало вероятно, средневековые воины были знатными рубаками, либо...

ГЛАВА 4

— Браво, молодой человек, именно либо.

Я резко развернулся. Тело, снова готовое к схватке, само собой приняло боевую стойку. Ничего удивительного, если вас встречают такие вот чуда-юда и первым делом, даже не сказав "Здравствуйте" пытаются убить, то на любую неожиданность впоследствии будет следовать такая реакция.

Шагах в пяти от меня, на камне, выступающем из травы как панцирь гигантской черепахи, сидел старик. Среднего роста, очень жилистый, явно отлично тренированный. Седые волосы коротко острижены. Такие же седые усы, плавно переходящие в аккуратную короткую эспаньолку. Лицо слегка вытянутое, породистое. Нос с небольшой горбинкой и стального цвета глаза. Мудрые глаза человека, давно живущего на свете и успевшего повидать разные стороны жизни. В том числе и не самые приятные.

Одежда старика почти не отличалась от моей. Только рубашка была цвета чистого горного снега, а поверх нее был одет старомодный короткий кафтан.

На безымянном пальце левой руки тускло поблескивал серебряный перстень, на котором расправивший крылья сокол нес в когтистых лапах извивающуюся змею.

— Не удивляйтесь, молодой человек, просто вы говорили вслух, — старик смотрел на меня цепким, колючим взглядом, как будто что-то решал для себя.

— Кто вы? — я не спешил расслабляться, кто его знает, этого старика. — Что вы здесь делаете? И что, черт побери, здесь вообще происходит?!

— Называйте меня лэр Корвус. Я глава ордена "Парящего сокола", — старик улыбнулся, и мне показалось, что улыбка была не слишком веселой, — Здесь я сижу, смотрю на вас. И не происходит тут, ровным счетом, ничего хорошего. Как видите, я ответил на все ваши вопросы.

— Ценю ваше чувство юмора, лэр Корвус, хотя, на мой взгляд, обстановка вокруг не слишком располагает к шуткам, — мне показалось, что этот странный старик надо мной попросту издевается.

— А что не так с обстановкой? — старик удивленно вскинул брови, — По-моему, все замечательно. Солнышко светит, птички поют. Травка вон, опять же, зеленеет.

— Ага, если не считать, что только что здесь произошел бой, на травке валяются три странных трупа, а птички скоро будут обедать свежим мясом!

— Ах, вы об этом... Право, не стоит так переживать из-за пустяков. Обернитесь! — старик снова улыбнулся.

Я настороженно обернулся. И еле удержался, чтобы не сесть в траву. На моих глазах трупы подернулись рябью, стали истаивать, как снег под горячими солнечными лучами, и через несколько секунд только примятая трава говорила о том, что еще недавно здесь лежало что-то тяжелое. Но и она, постепенно распрямляясь, скрывала от ищущего взгляда последние следы боя. Вместе с телами исчезло и их оружие и кровь, успевшая набежать из ран.

Я ошарашенно повернулся к старику.

— Как это? Куда они подевались?

Наверно у меня был очень глупый вид, так как старик весело расхохотался.

— Не переживайте, молодой человек. Право, ничего страшного не произошло. Это просто магия, не больше. Обычное дематериализующее заклинание.

— Ааа, ну если магия, тогда все понятно, тогда конечно! Чего это я, в самом-то деле! — тут я не выдержал и взорвался, — Какая к черту магия?! Что тут вообще происходит?! Мне кто-нибудь может внятно объяснить, что за ерунда творится вокруг?!

— Тише, молодой человек, тише! Не стоит так шуметь! — старик откровенно забавлялся моей растерянностью, — В самом скором времени вы получите ответы на все свои вопросы, обещаю. Но прежде, предлагаю вернуться в дом. Там мы вам все и объясним. И, ради Творца, расслабьтесь вы, здесь вам ничто и никто не угрожает.

— Ага, в справедливости ваших последних слов, лэр Корвус, я не так давно убедился на собственной шкуре, — проворчал я успокаиваясь. Действительно, продолжать стоять в боевой стойке перед человеком, который не предпринимает против вас никаких враждебных действий, как-то несерьезно. Да и старик, честно говоря, не выглядел слишком опасным. Да, жилистый и тренированный, но серьезным бойцом он мне не показался, — Ну что ж, давайте вернемся. Очень уж мне не терпится услышать обещанные объяснения.

Старик легко и как-то очень незаметно встал с камня и по этому его движению я понял, что ошибся в оценке его бойцовских качеств. "А дедуля-то непрост, Игорек, ой как не прост. Человек, который умеет так двигаться, просто по определению не может быть посредственным бойцом", — я внимательно наблюдал за легко идущим впереди меня лэром Корвусом.

А посмотреть было на что. "Леопард", — пришло на ум сравнение. И действительно, в движении лэр Корвус был очень похож на эту большую кошку. Те же мягкие, бесшумные шаги, когда под ногой не хрустнет ни одна веточка. Та же изящная грация, пропитывающая каждой движение. Та же расслабленность каждой мышцы, когда кажется, что для движения не прилагается ни малейших усилий, а тело просто перетекает с одного места на другое. И та же готовность мгновенно превратиться в идеальную боевую машину, способную одним молниеносным движением вооруженной смертоносными когтями лапы смести безумца, осмелившегося встать на ее пути.

— Простите, лэр Корвус, вы сказали: "Мы вам все объясним". Это следует понимать так, что кроме вас здесь есть кто-то еще?

— Конечно, молодой человек. Здесь живет достаточно людей, и скоро вы с ними познакомитесь.

Наконец мы подошли к дому. Небольшой трехэтажный особняк, изнутри он казался много больше, чем снаружи. Этот вопрос я не преминул задать лэру Корвусу.

— Не удивляйтесь, молодой человек. Здесь очень многое выглядит не так, как есть на самом деле. Но на этот вопрос вам лучше меня ответит мэтр Вертран.

— Мэтр Вертран? Кто это? — я задал вопрос и тут же незнакомый голос ответил:

— Мэтр Вертран — это я.

ГЛАВА 5

Воздух над крыльцом дома сгустился, и из него плавно проявилась фигура человека.

Невысокий толстячок в аккуратной белой мантии смотрел на меня с таким обожанием в ярко-синих глазах, что я невольно почувствовал себя долгожданным племянником, который после многих лет отсутствия решил навестить горячо любящего дядюшку.

Я не стал удивляться столь необычному способу мэтра появляться перед гостями. Наверняка ведь опять отговорятся какой-нибудь фигней типа магии. Вместо этого я задал другой вопрос:

— Простите, мы знакомы? — ну а чего вы хотите, не каждый день незнакомые люди смотрят на тебя так, как будто ты для них самый близкий и родной человек на свете.

— Да! То есть, нет! То есть...

— Вертран, не суетись, что о тебе подумает наш гость? — сказал лэр Корвус, пряча в седые усы улыбку.

— Ай, Корвус, не будь ты таким занудой! Вечно ты меня поучаешь, а я, между прочим, гораздо старше тебя! — мэтр отмахнулся от лэра Корвуса, мячиком скатился по ступенькам и, приплясывая от возбуждения, затряс мою руку, — Разрешите представиться! Мэтр Вертран! Верховный маг Круга стихий и, по совместительству, старый друг этого зануды! — он пихнул пухлым кулачком в бок лэра Корвуса.

Хммм, верховный маг... Вот так вот просто и со вкусом. Интересно, куда это я попал? Это что, сумасшедший дом какой-то? А что я тогда здесь делаю? Вроде бы проблем с психикой у меня до последнего времени не наблюдалось. Да и психи странные какие-то. Разгуливают себе по территории, никаких санитаров, никакой охраны. И к какой категории психов отнести тех чешуйчатых ребят?

— Ага, — глубокомысленно изрек я, — А я — Игорь. Просто Игорь. Не маг и не глава ордена. Нет, ордена у меня есть, но я их не возглавляю, я их на груди ношу.

Я нес эту ахинею, а сам лихорадочно пытался просчитать ситуацию. От ответа на вопросы: куда меня занесло и как мне отсюда выбираться, зависело слишком многое. Вполне возможно, что вся моя дальнейшая жизнь.

Услышав мое имя лэр Корвус и мэтр Вертран многозначительно переглянулись. Это еще что за гляделки? Я открыл рот, чтобы задать этот вопрос, но лэр Корвус опередил меня.

— Вертран, перестань прыгать вокруг нашего гостя, и веди нас в дом. У молодого человека накопилась масса вопросов, на которые он хочет получить ответы.

— Ой, и правда, чего это я? Проходите, проходите! Идите за мной! Осторожно, ступенечка! — мэтр, наконец, отпустил мою руку и запрыгал в дом. Со стороны он больше всего напоминал шарик ртути: такой же непоседливый, не способный ни одного мгновения находиться в состоянии покоя.

Пройдя уже знакомый мне холл с батальными гобеленами на стенах, по винтовой леснице мы поднялись на третий этаж.

Коридор третьего этажа был абсолютно не похож на своего соседа снизу. Если на втором этаже царили чистота и порядок, то здесь складывалось ощущение, что жители этого этажа поставили перед собой цель: в случае нападения на дом, максимально затруднить работу штурмующим. А еще лучше — вообще вывести живую силу противника из строя. Поскольку с переломанными руками и ногами воевать как-то затруднительно.

По всему коридору в живописном беспорядке валялись какие-то банки, колбы, реторты. Ноги то и дело путались в змеиных изгибах каких-то трубочек. Практически ежесекундно приходилось переступать через наполненные неизвестными мне порошками, камнями и жидкостями мешки, бочки и чаны. Весь потолок был завешан пучками трав и их густой запах, смешанный с висящей в воздухе пылью, заставлял то и дело чихать меня и лэра Корвуса.

— Во имя Творца, Вертран, ты когда-нибудь наведешь порядок в этом свинарнике? — похоже, лэру Корвусу тоже нелегко продираться через эти завалы.

— Корвус! Ты тупой солдафон! — безапелляционно заявил ловко скачущий впереди мэтр Вертран. Вот уж кому этот бедлам не доставлял ни малейших проблем, — Ты ничего не понимаешь! Это не свинарник! Это творческий беспорядок! Здесь все находится на своих местах, и я всегда знаю, где находится нужная мне вещь!

— Если я сломаю себе ногу, — как будто бы ни к кому конкретно не обращаясь, сказал лэр Корвус, — то один толстый коротышка получит по шее!

— Только сначала этого коротышку нужно поймать! — мэтр остановился, повернулся к нам и глубокомысленно воздел вверх палец, — Но согласись, дружище Корвус, это будет очень затруднительно сделать, если этот пошеенадавальщик вдруг, совершенно случайно, превратится... Ну, например, в жабу?

Со стороны могло показаться, что эти двое ссорятся всерьез. Но, приглядевшись, становилось понятно, что это не более чем беззлобная пикировка двух старых друзей, каждый из которых не представляет себе жизни без другого и готов на все ради него.

Наконец мэтр остановился возле маленькой двери, почти невидимой под скрывающим ее хламом.

— Добро пожаловать в мою лабораторию, Игорь! Ну и ты, медноголовый, — казалось, что мэтр еле сдерживается, чтобы не показать лэру Корвусу язык, — тоже заходи, не топчись на пороге.

* * *

— Итак, господа, проходите, присаживайтесь, — мэтр радушным жестом указал на кресла.

Комната, в которой мы, в конце концов, оказались, от коридора отличалась хоть и не сильно, но в лучшую сторону. Она была достаточно просторна, чтобы вместить целый батальон различных пробирок, колб, реторт и других, наполненных разноцветными жидкостями, емкостей, названий которых я не знал. Все эти элементы соединялись между собой в сложную конструкцию посредством различного диаметра и формы трубочек. Жидкости в емкостях кипели, испарялись, замерзали, меняли цвета, смешивались и снова разделялись. В маленьких жаровнях плавились металлы и какие-то странные камни, в ярких вспышках сгорали порошки, превращаясь в дымные облачка. Затем эти облака, как будто несомые ветром, переплывали к другим жаровням или сосудам, где проливались разноцветным дождем. В общем, за такое богатство любой алхимик с радостью отдал бы правую руку и еще считал бы, что получил хорошую скидку.

Все это великолепие венчала резная деревянная конторка, на которой лежал огромный, раскрытый посредине том и стояла серебряная чернильница с торчащим из нее белоснежным пером. Я представил, как мэтр, одной рукой делает пометки в книге, а другой дирижирует всем этим ансамблем. Картинка получилась настолько сюрреалистической, что я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

Дневной свет в комнате отсутствовал. Окна были закрыты плотными шторами, не пропускавшими в комнату ни одного лучика солнца. Но темноты не было. Комната освещалась двумя большими светло-оранжевыми шарами, безо всякой видимой поддержки, висящими под потолком.

Три угла комнаты занимали большие и очень удобные даже на вид кожаные кресла. Именно на них и указывал мэтр.

Я опустился в одно из кресел. В нем, действительно, оказалось очень удобно сидеть. Второе кресло занял лэр Корвус, в третьем, повозившись, устроился мэтр.

— Итак, молодой человек, — начал мэтр, — в вашей голове, как я понимаю, сейчас роится множество вопросов. Наверняка, самый первый из них: "Где я нахожусь и что происходит вокруг". Я могу ответить на эти вопросы, но, поверьте, ответы породят новые вопросы, и так будет продолжаться очень долго. А времени у нас, к сожалению, не так уж и много. Поэтому я предлагаю, чтобы вы выслушали то, что сейчас вам расскажем я и лэр Корвус, а потом мы ответим на те вопросы, которые останутся у вас после нашего рассказа. Вы согласны?

— Конечно, — такой вариант показался мне наиболее удачным.

* * *

— Итак, молодой человек, — мэтр скрестил на пухлом животике руки, — для начала, ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: приходилось ли вам слышать о том, что во Вселенной великое множество миров, многие из которых населяют разумные существа?

— Простите, мэтр, — начало разговора показалось мне странным, — но если вы хотите прочитать мне лекцию по астрономии, то давайте не будем терять время.

— И все же, я попросил бы вас ответить на этот вопрос, молодой человек, — глаза мэтра требовательно смотрели на меня из-под всклокоченных бровей, — Возможно, мой вопрос показался вам странным, но, поверьте, все, о чем здесь будет идти речь — очень и очень серьезно.

— Да, конечно, я знаком с этой теорией, — я не стал спорить с мэтром, — Об этом знает каждый школьник. Вселенная бесконечна, миров в ней превеликое множество и все такое. Вот с обитаемостью сложнее, инопланетян мы пока не встречали. Официально, по крайней мере. Разве что считать инопланетянами зеленых человечков, которых некоторые видят после пары литров крепких напитков?

— Это означает всего лишь то, что ваш мир давно утратил связь с другими мирами, — сказал мэтр, — Вероятно, когда-то в вашем мире произошла катастрофа, и Дороги закрылись, — слово "дороги" мэтр явно произнес с большой буквы.

— Ээээ, простите, мэтр, но мне не совсем понятно употребление вами выражений "ваш мир" и "в вашем мире", — мне все меньше нравилось происходящее, — Если я правильно вас понимаю, себя вы к "нашему миру" явно не относите?

— Совершенно верно, молодой человек, совершенно верно, — пальцы мэтра побарабанили по подлокотнику кресла, — ни я, ни лэр Корвус, ни этот дом и все, что вы видите за его окном, не имеем к вашему миру никакого отношения. Более того, вы и сами уже не имеете к нему отношения.

— То есть? — сказать, что я был удивлен, значит не сказать ничего.

— То и есть. Тридцать лет назад, в одном из миров Вселенной родился мальчик. Три дня назад он умер. На этом его отношения с тем миром, в котором он жил, закончены. Как вы, должно быть, поняли, речь о вас.

— Мэтр, — я постарался говорить как можно более спокойно, — Мэтр, с вами все в порядке? Может быть, вы перегрелись на солнышке? Я готов пропустить мимо ушей чушь насчет миров, но по поводу моей смерти что-то не стыкуется. Вот я сижу перед вами, живой и здоровый. Дышу, разговариваю. А вы говорите — умер.

— Я вполне понимаю ваш скепсис, молодой человек, но позвольте мне, все же продолжить объяснение, — мэтр понимающе усмехнулся, — Надеюсь, к концу разговора вы перестанете сомневаться в моем душевном здоровье.

— Извините, мэтр, продолжайте, — я решил дослушать до мэтра до конца, тем более что особого выбора у меня не было.

— Итак, молодой человек, как вы, наверно, уже догадались сейчас вы находитесь не в своем родном мире. Да он никогда и не был для вас родным. Ваш родной мир — Стерна, — мэтр повел руками вокруг, — И сейчас вы находитесь в нем.

Когда-то, миллиарды лет назад, в нашей Вселенной появилась некая сущность, которую мы называем Творцом. Кто Он, откуда пришел и какова его конечная цель — этого не знает никто. Известно лишь, что именно Он создал в бесконечной пустоте Вселенной великое множество миров, сделав их пригодными для жизни и населив разумными существами. Именно Он создал землю и горы, океаны и моря, растения и животных. Создал — и ушел дальше, по лишь Ему известным делам. Где Он сейчас, чем Он занят — не знает никто. Но, прежде чем уйти, Он доверил власть над мирами своим ученикам и помощникам — Великим Демонам. Демоны должны были помогать мирам развиваться. И для этого у них было все — власть, сила, знания.

Многие тысячелетия Демоны вели между собой соревнование — чей мир будет лучше? Чьи ученые постигнут больше тайн Творца? Чьи зодчие возведут самое величественное здание, самый прекрасный храм? И миры процветали. Науки, искусства, ремесла развивались с невероятной скоростью.

Демонов любили. Перед их могуществом и знаниями преклонялись. Им приносили обильные жертвы. Часто Демоны жили среди народов своих миров и каждый житель, от императора до последнего нищего, знал, что Демон никогда не откажет в помощи просящему.

Часто Демоны даже вступали в брак со смертными существами и от таких союзов рождались дети, которым самой судьбой были предначертаны великие дела. От своих Великих родителей они наследовали бессмертие и знания. Развивая в себе полученный дар некоторые из них, со временем достигали величия своих отцов и матерей и получали их силу.

Бессмертие. Наверно, самая притягательная вещь во Вселенной. Творец создал жизнь и создал смерть, как две стороны одной медали. Все, что когда-то рождено, однажды умрет. Бессмертие получили только Демоны, ученики Творца. Демоны и их дети.

Конечно, даже их бессмертие не абсолютно. Демон может умереть так же, как умирает любое разумное существо. Но убить Демона способно только оружие, которое было выковано руками самих Демонов. Такие клинки Демоны называли "Драконами".

Конечно, Демонов было гораздо меньше, чем миров в созданной Творцом Вселенной. Очень часто один Демон управлял множеством миров. Так было и с миром Стерны. Семь миров достались двум братьям — Великому Ингару и его младшему брату Арташу. Семь миров получили название Великой Радуги, и Стерна стала центральным миром этого союза. Именно здесь жили Великие братья. Именно отсюда они управляли всей Радугой.

Все миры связывались между собой Дорогами. Лишь немногие из Демонов владели секретом создания Дорог. От дворца каждого Демона к облакам поднимался мост из золотого хрусталя — священного камня Владык миров. И каждый, пройдя по мосту, мог попасть в любой из множества миров Творца.

Создание Дорог положило начало новому этапу развития миров. Обмен знаниями, технологиями, секретами магии достиг небывалого расцвета. Это был настоящий Золотой Век Вселенной.

Так продолжалось многие тысячи лет, и, казалось, ничто не в силах нарушить сложившийся порядок. Катастрофа произошла, как это всегда бывает, совершенно неожиданно.

Непогрешим только Творец. Его же ученики совершили страшную ошибку. Браки со смертными стали этой ошибкой. Подросшие дети, те из них, которые сумели сравняться в могуществе со своими родителями, тоже хотели власти. Им было мало величия в собственном мире. Они хотели, властвовать и над другими мирами. Но, к сожалению, пирог уже был поделен и никто не хотел делиться своей долей.

Началась война. Война родителей и детей. Страшная война, в которой миры сгорали, как свечки. Война всегда необратимо меняет души. Это в равной степени относится и к душам Демонов. Не все сумели остаться теми, кем были раньше — владыками, ведущими своих подопечных к процветанию и гармонии. Многие изменились, научившись получать удовольствие от крови и страданий. Судьбе миров, находившихся под властью этих Демонов невозможно позавидовать. Они на себе испытали все ужасы жизни под властью кровавых Владык. Сегодня многие из этих миров — просто обугленные камни, летящие в бесконечной пустоте Вселенной. Другие, те, которым повезло меньше, превратились в истекающие кровью куски мяса на пиршественном столе кровожадных чудовищ.

Многие Демоны погибли. Многие, прежде чем умереть, спасали свои миры, уничтожая Дороги, выталкивая миры на задворки Вселенной и посмертным заклятьем укрывая их от алчных взоров других Демонов. Как правило, это означало глобальные катаклизмы на всей планете и практически полную гибель цивилизации. Но это, все-таки, лучше, чем жизнь под властью безжалостного монстра, для которого кровь разумного существа — лучшее вино, а его душа — не больше, чем сладкий десерт. Цивилизацию можно возродить, пусть даже для этого потребуется пройти весь путь с самого начала. Кстати, молодой человек, похоже, именно это и случилось с вашей планетой. Жизнь же под властью Темного Демона — это полный и бесповоротный конец для цивилизации.

Темные Демоны. Именно так стали называть тех, кто развязал эту войну. Чуть позже так же стали называть и тех, чьи души непоправимо обожгла эта война. Тех, для кого смерть и страдания разумного существа стали единственным смыслом жизни.

К сожалению, Радуга тоже не избежала этой войны. Два Темных Демона — Рашас и Элкор — решили, что они более достойны править мирами Радуги, чем Светлые братья. Война длилась долго. Ингар был близок к победе, но Арташ, его брат, предал его. Рашас и Элкор нашли червоточинку в душе Арташа и сумели склонить его на свою сторону.

В решающей битве, когда войска Темных уже были почти разбиты, Арташ нанес предательский удар в спину Ингара. Дракон, клинок, способный убить Демона, ранил Ингара, и победа досталась Арташу и его Темным соратникам.

Ингар был пленен, брошен в темницу и через некоторое время убит Арташем. Тот самый "Дракон", который уже однажды попробовал кровь Светлого Демона, отрубил Великому Ингару голову.

Наверно, миры Радуги, так же как и тысячи других миров, были бы сейчас уничтожены. К счастью, перед смертью Ингар успел закрыть Дороги между мирами и укрыть миры Радуги "пологом мрака" — тем самым заклятьем, непроницаемым для других Демонов. Арташ со своими прихвостнями оказались заперты на Стерне. Демон, запертый в пределах одного мира, теряет значительную часть своей силы. Только это обстоятельство дает нам возможность все еще жить. Но даже в этом случае, Демон остается страшным противником. Сильным, беспощадным и, практически, неуязвимым. К сожалению, даже ослабленного Демона, можно уничтожить только при помощи "Дракона".

Мэтр прервал свой рассказ и замолчал, уставившись неподвижным взглядом на что-то, видимое только ему. Его глаза, обычно такие веселые, сейчас были наполнены слезами, но мэтр этого, казалось, не замечал. В комнате повисла тишина, тяжелая и гнетущая, как все то, что я только что услышал. Творец, Демоны, миры уничтоженные и миры еще живущие — все это с трудом укладывалось в моей голове. Но я поверил мэтру. Поверил сразу и безоговорочно. Слова мэтра и мои сны, те самые, которые мучали меня по ночам, слишком хорошо накладывались друг на друга, чтобы от всего этого можно было просто отмахнуться.

— Все, о чем я сейчас говорил, произошло тридцать лет назад, — мэтр вышел из оцепенения и продолжил рассказ, — Тридцать лет мой мир находится на грани гибели. Три чудовища пожирают его, кусок за куском. Сегодня Стерна почти полностью находится под их властью. Люди превратились в рабов. Смертность выросла в несколько раз, а рождаемость упала. Врачам запрещено оказывать помощь грудным детям. Школы закрыты. Сменится несколько поколений и люди превратятся в животных. Практически полностью уничтожены другие расы.

Гральги — когда-то величайшие кузнецы и оружейники. Раньше им принадлежали все горы Стерны. Сегодня остатки великого народа скрываются в подземельях Гризенбара.

Кошены — народ великих мудрецов, поэтов и писателей. Их леса сегодня выжжены. Несколько племен — те, кто выжил в этом аду, — сегодня нашли пристанище в Золотом Лесу на западе Мегора. Всего несколько племен. А ведь тридцать лет назад этот народ по численности почти не уступал людям.

Конечно, нельзя сказать, что Стерна полностью покорилась завоевателям. Это не так. Те, кому уже нечего терять, у кого Демоны забрали все, объединяются в отряды мстителей и уходят в леса. Нападают на небольшие группы войск Арташа и его союзников, отбивают или уничтожают обозы с продовольствием, устраивают диверсии, уничтожают вражеских командиров. И, хотя среди них есть отличные воины, мало чем уступающие даже рыцарям лэра Корвуса, но причинить Демонам серьезный ущерб они не в состоянии. Сегодня на Стерне остался только один более или менее серьезный очаг сопротивления. Мы — я и лэр Корвус — являемся его представителями. Выжившие маги из Круга стихий и рыцари ордена "Парящего сокола" сумели укрыться на небольшом острове в океане Ветров неподалеку от Тарна.

Но, к сожалению, даже мы не в силах переломить ситуацию, хотя делаем для этого все возможное. Нас слишком мало и мы слабы для настоящей войны. Демоны знают о нас, но не спешат уничтожить. Все наши потуги для них — не более чем булавочные уколы. Болезненно, но отнюдь не смертельно. Им нравится играть с нами. Это вносит в их жизнь разнообразие и остроту. Но они ошиблись! Яд для иглы, от которой они пренебрежительно отмахиваются, уже почти готов. И следующий укол будет смертельным. Этот яд — ты, Игорь!

— Я??? — я был настолько ошарашен словами мэтра, что чуть не выпал из кресла, в котором сидел, — Мэтр, вы сказали — я? Но каким боком я могу участвовать во всех этих делах? Я готов поверить во все, что вы рассказали! Да что там, я верю каждому вашему слову! Я соболезную вашей беде, мне искренне жаль тех, кто погиб в этой войне, но чем??? Чем я могу вам помочь??? Я не маг! Все, что я знаю о магии — это трюки фокусника из цирковой программы. Я воин, но у вас были сотни тысяч воинов! И где они? Уничтожены! Уничтожены все до одного! Что может здесь сделать один человек???

— Я отвечу и на этот вопрос, Игорь. Просто дослушай меня до конца, — мэтр посмотрел на меня так, что я не медленно замолчал.

— Я уже упоминал о народе кошенов. Это великий народ. Они были лучшими учеными во всех мирах Радуги, они дали нам столько великих открытий, сколько ни дал ни кто другой. Но они известны не только достижениями в науке. Народ кошенов известен так же и своими Видящими, наделенными способностью прозревать прошлое и будущее так же четко, как мы видим окружающий нас мир.

Видящих никогда не бывает много. В каждом поколении он только один, и пока он жив — новый не появится.

Почти две тысячи лет назад у тогдашнего Видящего народа кошенов было видение. Он записал его. Послушай.

Мэтр сделал движение рукой и в ней материализовался небольшой свиток. Развернув его, Вертран прочитал:

— Сыновья восстанут и содрогнутся звезды. В решающей битве Брат предаст Брата, и кровь прольется на землю. Черный дым закроет небо, и Солнце отвернется от земли. Смерть соберет обильную жатву и реки наполнятся кровью. Три черных души займут радужный трон, и тридцать лет миром будет править смерть. Но в час отчаянья Огненный остров даст миру надежду. Дважды рожденный и дважды умерший придет из дальнего мира, чтобы отмстить убийце. Сны будут Его проводниками, и меч признает Его. Память Его будет закрыта замками, но встреча с мертвым Братом разрушит их. Тяжелым и страшным будет путь Его, и многие потери ожидают Его на этом пути. Но только так Он получит шанс победить.

Мэтр дочитал свиток, свернул его и тот исчез из его руки.

— За две тысячи лет о пророчестве почти забыли. Всего существовало три копии этого свитка. Один хранили в своих лесах кошены. Второй укрылся в пещерах гральгов. Третий достался магам Круга стихий. В ходе войны Арташ приказал своим воинам уничтожать в захваченных городах все книги, и его повеление было выполнено. С огромным трудом нам удалось сохранить библиотеку Круга стихий, в которой и хранился этот свиток. Библиотека была вывезена на этот остров. К счастью, кошены и гральги тоже сумели уберечь свои свитки и не допустить их уничтожения или, что еще хуже, попадания в руки Арташа. Если бы это произошло, то сейчас мы с тобой не разговаривали бы.

Мэтр помолчал, зябко передернул плечами, хотя в комнате было достаточно тепло, и продолжил:

— Игорь, ты услышал то, о чем гласит пророчество. Надеюсь, теперь ты понимаешь меня? — вопрос мэтра вырвал меня из оцепенения.

— Да, понимаю, — слова давались с трудом, мысли путались, — Вы считаете меня этим самым дважды рожденным и дважды умершим. И думаете, что я смогу уничтожить Демонов. Но я не понимаю, откуда у вас такая уверенность?

— Скажи мне, Игорь, — мэтр Вертран внимательно посмотрел на меня, — снились ли тебе в последнее время странные сны? Что-нибудь необычное, что ты не мог объяснить?

Я вспомнил сны, мучавшие меня несколько недель, и кивнул головой.

— Если тебе не трудно, расскажи нам, что тебе снилось?

Мне не было трудно, поэтому я не увидел причин, чтобы не выполнить эту просьбу.

— А не казалось ли тебе, что эти сны не просто сны, а нечто большее? Что ты просто забыл то, что тебе сейчас снится?

— Да, мэтр, вы правы, — я снова кивнул головой, — У меня каждый раз возникало такое чувство.

— Игорь, в комнате, в которой ты проснулся, ты видел меч? — в разговор вступил до этого момента молчавший лэр Корвус.

— Конечно, лэр, такое чудо трудно не заметить.

Лэр Корвус и мэтр Вертран многозначительно переглянулись.

— А какого цвета был клинок у меча?

Я вспомнил золотистое пламя клинка, лежащего в моих руках, и мне показалось, что снова почувствовал тепло, идущее от меча в мои пальцы.

— Цвета золотистого пламени, — ответил я.

Сидящие напротив меня снова переглянулись, и в их взглядах на этот раз светилось неприкрытое торжество.

— Ну, вот мы и убедились в том, что не ошиблись, Игорь, — снова заговорил мэтр Вертран, — Этот меч — меч Демона. Тот самый "Дракон", о котором я уже говорил. Эти мечи имеют одно очень важное свойство. Вынуть клинок из ножен может только хозяин. Ты — смог. А хозяином этого клинка был Ингар.

— То есть, вы хотите сказать, что я — Ингар? Демон? — сказать, что я был потрясен, означало не сказать ничего.

— Не совсем так. Ингар, Великий Светлый Демон, погиб. Убит собственным братом. И его убийца сейчас занимает радужный трон. Но душа Ингара, судя по всему, не ушла в Сады Творца. Ты помнишь последние слова Ингара из твоего сна? Те, которые он произнес перед смертью?

— Конечно, я же вам рассказывал. Он сказал: "Я вернусь".

— Так вот, — мэтр покивал головой, как будто соглашаясь с какими-то своими мыслями, — Что именно произошло на самом деле, я не знаю. Но, основываясь на фактах, могу предполагать. Судя по всему, умирающий Ингар сумел направить свою душу на поиск тела, которое смогло бы ее принять. И она нашла тебя. В далеком мире она нашла тело, способное удержать душу Демона. В результате родился мальчик. Человек, с душой Демона. Мальчика назвали Игорем. Уверен, что имя было выбрано в самый последний момент, возможно, уже после твоего рождения.

— Да, мама рассказывала мне, что хотела дать мне совершенно другое имя, но впервые взяв меня на руки, решила, что мне подойдет только имя Игорь.

— Это не удивительно, — сказал мэтр, — Человек получает душу в момент своего рождения. До этого, несмотря на биение сердца, движение крови по сосудам и прочие признаки жизни, это всего лишь бездушный плод. Магия имен знает, что имя человека во многом определяет его жизнь. Сильная душа способна подсказать родителям то имя, которого достоин ребенок. Именно поэтому очень часто родители дают детям не те имена, которые планировали до рождения. А душа Ингара — это душа Демона. Она неизмеримо сильнее души человека.

— Послушайте мэтр, — я продолжал сопротивляться, — Это очень интересная теория, правда. Но я прожил тридцать лет, и никогда не чувствовал в себе каких-то сверхъестественных способностей. Я всегда был человеком! Самым обычным человеком!

— В этом, как раз таки, нет ничего удивительного! Душа Демона, — снисходительно, как профессор студенту-первокурснику, сказал мэтр, — слишком сильна для человека. Чтобы не убить твое тело и твой разум, ей пришлось от чего-то отказаться, спрятать какую-то часть себя самой под такими замками, чтобы их невозможно было случайно открыть. Именно поэтому ты помнишь только свою жизнь, а память Ингара проявляется только в твоих снах. И именно поэтому твои способности ничем не отличались от способностей окружающих тебя людей.

— Хорошо, пусть так, — я вспомнил о еще одном очень важном моменте, который пока не был объяснен, — Вы сказали, что в моем мире я умер, — воспоминание о черном провале пистолетного ствола, смотревшего мне в лицо, холодом обожгло спину, — Возможно, это так. Но как тогда я оказался здесь? И почему я цел?

— Это достаточно легко объяснить, — мэтр поудобнее устроился в кресле и продолжил, — Твоя смерть в своем мире и последующее воскрешение здесь — это ключевые точки пророчества. Мертвое тело осталось там, в том мире. Душа же Ингара, ведомая пророчеством, вернулась домой. Но душа, даже душа Демона, не способна долго существовать без тела. И чтобы не уйти в Сады Творца, она воссоздала себе то вместилище, которое помнила.

Мэтр немного помолчал и продолжил:

— Еще раз повторю, это только мое предположение. Но оно подтверждается фактами. Ты пришел, чтобы дать надежду нашему миру. Конечно, в это сложно поверить, но факты...

— Факты? Какие факты? — я знал, что мэтр прав. Знал, но старался оттянуть неизбежное. Слишком неожиданным и шокирующим оказался его рассказ.

— Война между детьми и их родителями произошла, Игорь. Это первый факт. Арташ убил собственного брата, Светлого Демона Ингара. Это второй факт, который отрицать невозможно, — мэтр приводил доводы как человек, полностью уверенный в своей правоте.

— Третий факт, это твои сны, Игорь, — подключился лэр Корвус, — Сны, которые ты видел, в которых тебе казалось, что тебе знакомо все, что тебя окружает.

— Четвертый — это меч, который ты смог вынуть из ножен. Как ты уже слышал, это мог сделать только его хозяин. Ты — смог, — мэтр продолжал приводить доказательства своей правоты.

— И последнее, Игорь. Три дня назад я нашел тебя на окраине острова. Ты лежал в траве без сознания. Когда-то давно здесь был огромный вулкан. Он давно погас, но название у острова сохранилось. Этот остров называется Огненным, Игорь, — лэр Корвус привел последнее доказательство.

Мэтр Вертран и лэр Корвус замолчали. В комнате повисла гнетущая тишина. Я сидел, пытаясь до конца осознать те слова, которые прозвучали в этой комнате. Мне не мешали, давая возможность побыть наедине со своими мыслями. Так прошло несколько минут. Наконец я решился.

— Хорошо. Как бы дико не звучало все то, о чем вы мне сейчас рассказали, но я вам верю. Вы правы — слишком много фактов, от которых невозможно отмахнуться. Остался только один вопрос: что должен сделать я? Пойти и убить Демонов? Сомневаюсь, что у меня получится то, что не получилось у всех ваших армий. Тем более что душа Ингара, если она и в правду живет во мне, как вы сами заметили, не дала мне никаких способностей Демона. Так чем же я могу помочь?

Несколько минул лэр Корвус и мэтр молчали и только смотрели друг на друга, как будто вели мысленный разговор. Наконец, очевидно придя к какому-то решению, они снова повернулись ко мне.

— Это очень серьезный вопрос, Игорь, — сказал мэтр, — Настолько серьезный, что от ответа на него, вполне возможно, будет зависеть дальнейшая судьба Стерны.

Если ты тот, о ком говорит, пророчество... Если тебе удастся добраться до тела Ингара... Если ты сумеешь разбудить живущую в тебе его память... Тогда у тебя будет шанс уничтожить Демонов, пожирающих плоть Стерны. Всего лишь шанс, но у других нет и его.

— Слишком много "если", мэтр, вы не находите?

— Да, много... И хотя мы не сомневаемся в том, что ты именно тот, о ком говорит пророчество, их все равно остается слишком много. Поэтому никто не может заставить тебя принять участие в этой войне. Если ты откажешься — мы поймем тебя, Игорь, и никто тебя не осудит. В этом случае у Стерны не останется ни одного шанса. Если ты согласишься, он будет всего один. Один из тысячи, из миллиона. Но он, все-таки, будет. И мы сделаем все, чтобы судьба Стерны свернула на ту дорогу, в конце которой ее будет ждать этот шанс.

Лэр Корвус и его рыцари научат тебя воинскому искусству...

— Простите, мэтр, но я воин. Вы считаете, что меня нужно учить чему-то еще?

Лэр Корвус рассмеялся.

— Да, Игорь, нужно! Не обижайся, но это так. Возможно, в твоем мире, ты был хорошим воином. Даже в этом мире твои нынешние навыки дадут тебе очень хороший шанс в бою. Я видел, как ты сражался в парке с шергенами. Впечатляет. Но, видишь ли... Это были всего-лишь магические куклы. Мэтр создает их для тренировки наших бойцов. Эти были предназначены для новичков. По уровню подготовки те куклы, с которыми ты сражался, примерно соответствуют послушнику первого года обучения. Но если бы это были настоящие шергены... Прости, Игорь, но против них ты не продержался бы и нескольких секунд. Тем более что, как я понял, в вашем мире холодное оружие не в почете, и ты не слишком им владеешь. Иначе ты не преминул бы воспользоваться ятаганом первого убитого тобой шергена.

Оценка моих способностей была, конечно, не очень приятной, но лэру Корвусу виднее, на что способны бойцы этого мира.

— А кто такие эти шергены? — задал я вопрос, — Раз уж мне, возможно, предстоит с ними встретиться, то нужно как можно больше узнать о вероятном противнике.

— Шергены, — лэр отрешенно барабанил пальцами по подлокотнику кресла, — это личная гвардия Рашаса, одного из Темных Демонов. Вынужден признать, они великолепные воины. Только лучшие рыцари "Парящего сокола" рисковали выходить против шергена один на один, но даже в этом случае шансы на победу были не слишком высоки. Шергены создавались специально для войны. Бой — их стихия. Победить шергена в единоборстве — настоящий подвиг, достойный внесения в летописи. Именно они стали той силой, которая уничтожила орден. Из всего ордена выжило только семь человек. Я — один из них. Все выжившие сейчас здесь, на острове. Мы готовим новых рыцарей, но полный курс подготовки занимает девять лет, а людей, способных пройти этот курс, осталось слишком мало и поиски даже одного неофита иногда занимают годы. Сейчас, помимо семерых выживших, на острове находятся еще пятеро получивших рыцарский меч уже здесь, и девять послушников. И это все, что осталось от некогда могучего рыцарского ордена, Игорь.

— Ясно... Перспективы не обнадеживающие... — еще в парке я оценил бойцовские качества лэра Корвуса, и уже тогда было понятно, что против него я не более чем щенок против матерого волкодава, выжившего в десятках кровавых схваток с волками. Если эти шергены действительно такие прекрасные бойцы, что даже лэр Корвус говорит о них с уважением, то мне, действительно есть чему поучиться.

— Так вот, — продолжил прерванную мной мысль мэтр Вертран, — Лэр Корвус обучит тебя воинскому искусству. Я же, в свою очередь, расскажу тебе об этом мире все, что тебе необходимо знать для достижения успеха. Да, кстати, — мэтр заметно оживился, — Знаешь, одна особенность у тебя, все— таки, есть!

— Это какая же? — я заинтересованно подался вперед.

— О-о-о, это исключительно редкая особенность! — мэтр вскочил с кресла и, снова превратившись в ртутный шарик, начал носиться по комнате, — Понимаешь, у тебя есть такое свойство, как избирательная восприимчивость к магии!

— Да? И что это значит?

— Это значит, что твое тело абсолютно иммунно к любым заклинаниям, направленным на его разрушение. Ну вот, например, — с пальцев мэтра сорвалась змеящаяся молния и ударила меня в грудь. Все произошло настолько быстро, что я не успел отреагировать на действия мэтра.

Каково же было мое удивление, когда молния, едва коснувшись меня, вместо того, чтобы превратить в хорошо прожаренный бифштекс, просто рассыпалась безобидными искрами.

— Ты понял, Игорь, о чем я говорю? — восторгу мэтра просто не было предела. Казалось, он сейчас пустится в пляс вокруг меня, — Это значит, что тебе не страшны атакующие заклинания! Они не причинят тебе никакого вреда! Правда, — радости в голосе мэтра поубавилось, — это касается только тех заклинаний, которые направленны непосредственно на тебя. Если я при помощи магии метну в тебя камень — он так же не причинит тебе вреда. Но если я магией обрушу, например, каменную стену, то камни этой стены, при падении вполне могут тебя убить, поскольку это будет уже не магия, а ее последствия. Уверен, что это душа Ингара таким образом оберегает твое тело.

Что же касается других видов заклинаний, то они будут действовать на тебя так же, как и на других людей.

И еще, твоя невосприимчивость к атакующим заклинаниям, делает тебя неспособным обучиться боевой магии. Но я могу научить тебя простейшим заклинаниям других разделов магической науки. Например, ты сможешь отводить глаза, видеть в темноте, ненадолго становиться невидимым, дышать под водой, или падать с высоты, не боясь разбиться. Конечно, полноценный маг из тебя не получится, но даже те крупицы знаний, которые я тебе дам, могут оказаться для тебя жизненно важными.

Теперь выбор за тобой, Игорь. Ты можешь отказаться от участия в этой войне и просто жить на этом острове, как простой человек. Ты можешь ответить согласием, и тогда твоя жизнь превратится в тяжелейшее испытание. Выдержишь ли ты его, сможешь ли пройти этот путь до конца — зависит только от тебя. Но именно ты можешь стать тем камешком на весах Стерны, который позволит жизни перевесить смерть.

Выбор за тобой, Игорь. Но не спеши делать его сейчас. Подумай, хорошо подумай. Знай, чтобы ты не выбрал, обратного пути уже не будет.

— Хорошо, мэтр, — я посмотрел в глаза старика и ответил, — Я подумаю. Обещаю, что подумаю хорошо.

* * *

Ночью я долго не мог уснуть. Я лежал в кровати, вставал, ходил по комнате, снова ложился.

Лунный свет заполнял комнату и в этом призрачном свете передо мной вставали картины судного дня этого мира. Перед глазами стояли горящие города, безнадежные битвы и стервятники, кружащие в небе в ожидании обильного пиршества. И мертвецы, мертвецы, мертвецы... Мертвые тела повсюду. Их были сотни тысяч. Столько, что под ними не видно было земли.

Я закрывал глаза, но картины не исчезали. Наоборот, они наливались красками и реальностью. Это было страшно.

А над всем этим ужасом стояла фигура высокого воина со странными, светящимися изнутри серыми глазами.

"Арташ...", — этот голос возник в моей голове неожиданно. Он был наполнен такой болью, что казалось, будто вся боль, все страдания этого мира нашли в нем свое отражение, — "Арташ... Что же ты наделал, Брат? Что же ты наделал? Брат, я вернулся! Я обещал и я вернулся! Жди меня, Арташ!"

Голос в моей голове замолчал, и, как по волшебству, исчезли видения. Я лег в кровать и уснул.

Решение было принято.

* * *

"Арташ... Что же ты наделал, Брат? Что же ты наделал? Брат, я вернулся! Я обещал и я вернулся! Жди меня, Арташ!"

Мужчина открыл глаза. В комнате стояла тишина, но уши, казалось, все еще слышат этот голос. Знакомый голос, который никак не мог звучать в этих стенах.

Он сел на кровати. Серые глаза, чуть светящиеся во мраке комнаты, смотрели в одну, только ему видимую точку.

Мужчина протянул руку и взял меч, лежавший в изголовье кровати. Некоторое время он держал его в руках, как будто не решаясь обнажить спящий в ножнах клинок. Наконец, явно заставляя себя, он потянул меч из ножен. Узкое лезвие светилось ровным багровым светом.

Мужчина закрыл глаза. Открыл снова. Ничего не изменилось, клинок, все также, излучал багровое свечение.

— Нет... Ингар... Но как? — голос казался безжизненным, как будто говорил не живой человек, а призрак

Встряхнул головой, надеясь, что наваждение рассеется и понял — это не наваждение. То, чего он боялся столько лет, от чего бежал и о чем старался не думать — произошло.

Серые глаза вдруг ярко вспыхнули, и свет их на мгновение разогнал царивший в комнате мрак. Вспыхнули и погасли.

Прошло несколько мгновений, и мрак в углу комнаты сгустился. Две темные фигуры вышли из темноты и замерли возле сидящего на кровати мужчины.

— Арташ-ш-ш-ш, ты звал нас-с-с-с, — странным шипящим голосом произнесла одна фигура. Мощное тело, как панцирем покрытое чешуей, казалось выточенным из темного гранита.

— Мы пришли на твой зов, Арташ, — высокий воин кутался в кожаные крылья. В прорезях шлема, укрывающего голову воина, мерцали красные угли глаз.

— Я звал вас, — голос мужчины был глух и бесцветен, — Я звал...

Тяжелый кулак вдруг с грохотом опустился на стоящий возле кровати столик. Тот, явно не рассчитанный на подобное проявление чувств, с жалобным треском упал на пол грудой бесформенных обломков.

— Он вернулся! — еще мгновение назад отрешенный от всего мужчина в ярости вскочил с кровати, заставив темные фигуры гостей отступить на шаг назад, — Ингар вернулся!

— Ус-с-с-покойс-с-с-я, Арташ-ш-ш! Это невос-с-с-мош-ш-ш-но! — ящер выставил руки в успокоительном жесте.

— Арташ, ты сам отрубил ему голову, — крылатый воин не скрывал сомнения в голосе, — Как Он мог вернуться?

— Я не знаю, как! Но он вернулся! — глухая ярость, до поры сдерживаемая, клокотала в голосе того, кого называли Арташем. Взвизгнув, покинул ножны клинок. Комнату затопило багровое свечение.

Две темные фигуры опустили головы. Других доказательств им не потребовалось.

— Надеюсь, вы понимаете, что это значит? — казалось, от ярости в голосе Арташа, вибрировал воздух, — Понимаете, что значит Его возвращение для нас и для Стерны?

— Мы понимаем, Арташ! — в голосе крылатого воина прорезались нотки страха, — Что мы должны сделать?

Арташ, до этого мгновения, как тигр в клетке, метавшийся по комнате, замер.

— Найдите его. Найдите и уничтожьте, пока это еще возможно. Не знаю, где он сейчас и как выглядит. Не знаю, один ли он или ему кто-то помогает. Но вы должны найти его. Если Ингар сможет вернуть себе свою силу, то... — Арташ устало махнул рукой, — А ударить в спину Великому Ингару, на этот раз, будет некому.

— Мы поняли, Арташ-ш-ш-ш, — новость, похоже, выбила из колеи и ящера. По крайней мере, шипения в его речи стало больше, чем было до этого момента, — Мы найдем его, Арташ-ш-ш-ш. И принес-с-с-с-ем тебе его голову. Не с-с-с-сомневайс-с-с-с-ся.

Темные фигуры синхронно отступили в угол комнаты и через мгновение исчезли.

А тот, кого называли Арташем, еще долго стоял у ночного окна и губы его шептали:

— Ингар... Брат... Ингар...

Но мужчина не замечал этого.

ГЛАВА 6

— Я принял решение, мэтр, — мы снова и в том же составе находились в кабинете мэтра. Он сам и лэр Корвус сидели в креслах, я же стоял в центре комнаты, — В своем мире я был воином. Я всю жизнь, как мог, боролся со злом, в каком бы виде оно не проявлялось. А то, что происходит здесь и сейчас, ни в какое сравнение не идет с тем, что я видел дома.

Я старался говорить спокойно, но это плохо получалось. Стоило только на секунду прикрыть глаза, как перед мысленным взором снова вставали картины ночных видений, и тогда мой голос начинал звенеть от напряжения.

— Знаете, у меня просто не получится остаться в стороне, мэтр. Забиться в темный угол и продолжать считать себя человеком, воином, мужчиной, наконец. Не знаю, живет ли во мне душа Ингара, или вы, все таки ошибаетесь... Не знаю, смогу ли я пройти по этому пути до конца, или мне предстоит умереть в третий раз... Но одно я знаю точно: если в моих силах спасти хотя бы одну жизнь — я это сделаю. Поэтому я согласен, мэтр.

Мэтр, до этого момента внимательно слушавший, встал и подошел ко мне. Положил руки мне на плечи.

— Мы с лэром Корвусом были уверены, что ты примешь именно это решение, Игорь. И не ошиблись. Но я должен еще раз предупредить тебя, что это будет не легкая прогулка с веселыми приключениями в пути. Это будет война. Однажды вступив на этот путь, сойти с него ты уже не сможешь. Возможно, это будет дорога в один конец.

Мэтр опустил руки и отошел на пару шагов назад. Его место занял лэр Корвус.

— Игорь, мы не знаем, что ждет тебя на этом пути — сладость победы или горечь поражения. Мы не знаем, встретишь ли ты на этом пути друзей, готовых помочь в трудную минуту. Но то, что ты встретишь множество врагов, каждый из которых будет стараться уничтожить тебя — это мы знаем точно. И не всегда ты сможешь встать с врагом лицом к лицу, потому что многие будут стараться ударить в спину. Готов ли ты к этому?

Лэр Корвус смотрел мне в глаза и ждал. Он не торопил меня с ответом. Но я не привык менять своих решений.

— Лэр, я готов. Сейчас я хотел бы узнать, в чем будет заключаться моя задача?

— Присядь, Игорь, настояться ты еще успеешь, — сказал мэтр.

Мы расселись по своим креслам и мэтр продолжил.

— Ты спрашиваешь, в чем будет заключаться твоя задача. Она, скажу прямо, будет очень не простой. Если верить пророчеству, а не верить ему у нас нет оснований, до тех пор, пока память Ингара спит, мы не можем рассчитывать на успех в этой войне. Для того же, чтобы разбудить ее, тебе необходимо встретиться с мертвым Ингаром. Его тело покоится в подземельях Милерана — резиденции Арташа. Склеп с телом Ингара охраняют шергены и жегезины.

— Жегезины? — переспросил я, — Это еще кто такие?

— Да, Игорь, жегезины, — при упоминании этих существ на лицо мэтра набежала тень. — Раса великих магов. На землю Стерны их привел Элкор. Не знаю, в каких невообразимых далях он нашел этот народ. Не представляю, чем купил их преданность. Жегезины — адепты магии смерти. К сожалению, этот раздел искусства никогда не вызывал интереса у наших магов. И мы поплатились за это. В той войне мы так и не смогли ничего противопоставить мастерам смерти.

Итак, тебе предстоит проникнуть на земли, подконтрольные Демонам. Далее, необходимо достичь Милерана и суметь пробраться в его подземелья. Пройти сквозь охрану и добраться до тела Ингара.

Мэтр замолчал. Я смотрел на него, но мэтр все время отводил взгляд в сторону и молчал, как будто не решаясь продолжить разговор.

— А дальше? Допустим, у меня получится, и я доберусь до тела Ингара. Но что дальше? — я решил прервать затянувшееся молчание.

— Я не знаю, что дальше, — эти слова явно дались мэтру с трудом, — Все будет зависеть от того, проснется ли память Ингара. Если да, то Он сам решит, что делать дальше, и не нам оспаривать Его решения. Если же нет... — мэтр снова прервался, но почти сразу продолжил, — Если же нет, то постарайся вернуться. Понимаю, что прошу почти невозможного, но... Постарайся вернуться.

На мэтра было жалко смотреть, так тяжело давались ему эти слова. Я же, услышав этот план, чуть было не расхохотался.

— Как говорил мой старый друг: "Вся прелесть нашего плана заключается в том, что плана у нас нет!" Лэр, мэтр, да не переживайте вы так! Подумаешь, всего-то и надо, что пойти туда, не знаю куда, сделать то, не знаю что, и вернуться! Делов-то! Чтобы вас успокоить, скажу, что примерно этим я и занимался всю свою сознательную жизнь в том мире. И планы были примерно такие же, всегда приходилось действовать исходя из обстановки. Все будет нормально! Дойдем, сделаем и вернемся!

Ей Богу, как дети малые! Я смотрел на эти вмиг просветлевшие лица и еле сдерживал улыбку. Во мне проснулась веселая злость. "Демоны, не Демоны, да какая, к черту, разница?" — думал я, — "И не из таких передряг выходили. Пройти по занятой врагом территории, проникнуть на охраняемый объект, тихо сделать свое дело и так же тихо уйти. Обычный рейд, не лучше и не хуже других!"

— Ну что же, предлагаю не откладывать дело в долгий ящик, и приступить к тренировкам, — меня распирало от предвкушения битвы, адреналин в крови просто зашкаливал, — Раньше начнем, раньше закончим. Или я не прав?

* * *

— Итак, сначала посмотрим, чего ты стоишь в бою без оружия.

Лэр Корвус привел меня тренировочную площадку, расположенную позади дома. Оказывается, проводя осмотр местности в первый день своего пребывания в этом мире, я очень многое не увидел. Объективности ради, стоит заметить, что мне и не позволили досконально изучить все вокруг. Слишком быстро произошло нападение шергенов, после которого мне было уже не до продолжения знакомства с местными достопримечательностями. Таким образом, до этого времени я имел представление только о том, что находилось перед домом. Теперь же мне представилась возможность увидеть все остальное.

А посмотреть было на что. Казарма послушников ордена, лаборатории магов, конюшни и хозяйственные постройки — все это размещалось здесь, позади дома. Здесь же находилась и тренировочная площадка. Достаточно большой участок, целиком занятый различными снарядами и тренажерами. О назначении многих из них я мог только догадываться, а на некоторые смотрел в полном недоумении, даже не представляя, для чего предназначена та или иная конструкция.

Сейчас мы стояли на участке, предназначенном для проведения учебных боев. Солнце поднялось уже достаточно высоко и вполне ощутимо припекало, поэтому я снял рубашку, оставшись только в брюках и сапогах.

На противоположной стороне участка выстроились пять человек. Я оценивающе оглядел их, так как знал, что это мои будущие противники. Крепкие, жилистые ребята. Не знаю, как они поведут себя в бою, но внешне — достаточно серьезные противники.

— Бой продолжается до смерти одного из бойцов, — лэр Корвус объяснял правила поединка. Поймав мой недоуменный взгляд, он пояснил, — Это куклы, Игорь. Такие же магические куклы, как и шергены, с которыми ты воевал в парке, — при упоминании моего боя с ящерами лэр невольно усмехнулся.

— Жалеть их не стоит, в них не больше жизни, чем в березовом полене. Но бойцы они серьезные, предупреждаю заранее. Тем более что тебя жалеть они тоже не будут. Причинить тебе реальный вред они не смогут, но это не должно тебя обнадеживать. Если ты, к примеру, позволишь сломать себе руку, то, конечно, на самом деле, она не пострадает. Но для тебя все будет выглядеть именно так, как если бы тебе ее действительно сломали. Кровь, торчащие обломки костей — все это не более чем магический эффект, но, поверь, очень натуральный. Пользоваться сломанной рукой ты не сможешь до конца боя, а боль от раны будет усилена в несколько раз. Об этом позаботится мэтр Чардаш, — лэр махнул рукой в сторону человека, сидевшего на скамейке возле площадки.

Мужчина встал, склонил голову в приветствии и, обращаясь ко мне, сказал:

— Мэтр Чардаш. Боевой маг.

— Очень приятно, Игорь. Подопытный кролик, — за напускной бравадой я пытался скрыть растерянность.

Мэтр улыбнулся, давая понять, что оценил шутку, и снова уселся на скамейку.

— Продолжим, — лэр Корвус возобновил прерванный инструктаж, — Твоя задача заключается в том, чтобы уничтожить противника и, при этом, остаться в живых самому. Это, конечно, образное выражение, но, поверь — умирать, даже в учебном бою и магической смертью — очень неприятно. Теперь, если ты готов, начнем.

— Я готов, лэр.

Честно говоря, я с трудом представлял себе все то, о чем говорил лэр Корвус, поэтому его слова о магических ранах и смерти я пропустил мимо ушей. Ну а хорошей дракой меня не напугаешь. Особенно, если можно не слишком заботиться о сохранении здоровья спарринг-партнера.

По знаку лэра я и мои противники вышли на площадку. "Сразу пятеро?" — подумал я, — "Ну что ж, потанцуем"

Бойцы достаточно грамотно рассыпались по площадке, намереваясь взять меня в кольцо. Пускать кого бы то ни было за спину не входило в мои планы, поэтому я решил сразу же прояснить ситуацию и показать всем присутствующим, что и один в поле — воин.

Резкий рывок, сокращение дистанции и я уже на расстоянии удара от одного из бойцов. Моя рука выстрелила ему в лицо, проводя отвлекающий удар, нога же в этот миг нанесла совершенно незаметный со стороны удар в колено.

Это только в кино бойцы по полчаса прыгают, машут ногами демонстрируя балетную растяжку и мутузят друг друга, не получая никаких повреждений, но при этом попутно круша кулаками бетонные стены и в щепки разнося вековые дубы. В жизни все несколько иначе. Удары не эффектные, но исключительно эффективные. Как правило, пропуск одного, максимум двух таких ударов означает автоматический конец боя, и, в лучшем случае, длительное лечение с обязательной последующей инвалидностью.

Так произошло и в этот раз. Удар рукой мой противник достаточно ловко пропустил мимо себя, качнувшись в сторону. А удар в колено отразить не смог. Не заметил. Да и не мог заметить, слишком долго и качественно меня учили.

Нога бойца хрустнула, как сухая ветка, и выгнулась в обратную сторону. Потерявший равновесие воин завалился вперед, прямо в мои теплые, дружеские объятия. Моя рука, наносившая удар, обратным движением легла на затылок противника, а другая подцепила челюсть. Рывок, и вслед за ногой хрустнули шейные позвонки.

"Ох ты ж ма-а-ать!" — в спину как будто груженый "КАМАЗ" въехал. Из глаз брызнули слезы. Я еле сдерживался, чтобы не закричать в голос. Боль была такой, что казалось, у меня на спине развели костер и усердно подбрасывают в него дров, чтобы, не дай Бог, не погас.

"Кто же это такой прыткий?" — я упал на землю и тут же откатился в сторону, — "Это и есть, что ли, та самая усиленная боль? Ну, спасибо, лэр, удружил, так удружил!"

На то место, куда мигом ранее упало мое тело, с неба рухнул здоровенный детина. Его кулак и колено одновременно воткнулись в утоптанную землю площадки, оставив в ней ощутимые вмятины.

"Это я вовремя откатился" — мелькнула в голове мысль, — "Что ж ты, птичка, крыльями так хреново машешь? Летела бы себе дальше, так нет, блин, приземлиться приспичило!".

Действительно, в этом бугае весу — под центнер. Просто упадет сверху — и то мало не покажется. А он еще как грамотно упал-то! Коленом в позвоночник, кулаком в затылок и все, поминай, как звали.

Нет, ребята, уйду я от вас. Злые вы.

А у детинушки неплохая реакция! Миг — и он опять на ногах. Еще миг — и он снова несется в мою сторону.

Краем глаза замечаю, что с другой стороны ко мне, с самыми нехорошими намерениями, приближается еще один воин. Эти двое явно хотят зажать меня в клещи, и на пару испортить в моем организме что-нибудь важное и, лично для меня, очень ценное. Ну что же, как говорится: "Велкам!"

Изображаю растерянность и непонимание ситуации. В какую сторону уходить? От кого защищаться? Кто опаснее? Все эти вопросы очень живо отражаются на моем лице. Одновременно подпускаю их как можно ближе к себе.

Все, пора! Падаю вниз, пропадая из поля зрения бойцов, и их удары, предназначенные для меня, достаются им же самим. Обалдеть! Я думал, что такое только в кино бывает, ан нет, сподобился увидеть собственными глазами. Хотели побить меня, а побили друг друга!

Я тоже времени даром не теряю. Мои руки, как крылья, распахиваются в стороны и ладони накрывают самое важное для каждого мужика. На войне, как на войне, тут не до брезгливости.

"Надеюсь, вы, парни, железные трусы не носите?" — мелькает в голове хулиганская мысль, — "А то я все пальцы себе переломаю".

Нет, не носят.

Скажете — не красиво? Зато эффективно!

Ладони сжимаются и два остановленных на бегу тела беззвучно валятся вниз, взметая в воздух клубы пыли. Ни криков, ни стонов. Болевой шок, однако, понимать надо!

Итого — минус три. Осталось вас, голубей, всего двое. Что-то вы дохлые какие-то. Даже не интересно.

Я встал на ноги, огляделся. Двое оставшихся нападать не спешили. Видимо понимали своими умишками, или что там у этих кукол вместо ума в голову понапихано, что дичь попалась строптивая.

Ну, еще бы. С начала боя прошло меньше половины минуты, а трое из них уже лежат, подставив пузики к Солнышку. Причем один уже холодный. Да и насчет двух других, еще не известно, выживут ли.

Ага, собаки бешеные, не выдержали! Первый из оставшихся бойцов бросился в мою сторону. Второй пока не предпринимал никаких активных действий.

Боец подскочил ко мне и его руки и ноги замелькали в воздухе со скоростью вентиляторных лопастей. Мне с трудом удавалось обороняться, удерживаясь в одном темпе с нападающим. О том, чтобы перейти в атаку, речь вообще не шла. Оставалось только держаться и надеяться, что он выдохнется первым.

Не сложилось. Вынужденный все внимание уделять глухой обороне, я невольно выпустил из своего поля зрения второго воина. И тот не преминул этим воспользоваться. Обойдя меня со спины, он нанес страшный удар в основание черепа. В один момент в моей голове взорвалась бомба.

* * *

Темнота. Вокруг вязкая, беспросветная темнота. Я падаю в этой темноте и никак не могу упасть. У этой пропасти нет дна, и падение будет бесконечным. Как бесконечна боль, терзающая мое тело.

О-о-о-о-о, что это была за боль! Нет таких слов ни в одном языке, чтобы выразить ее. Даже Великий и Могучий Русский Язык бессовестно пасует перед этой болью.

Раскаленные иглы пронзали мое тело насквозь, разливаясь внутри огненными волнами. Мое тело замерзало в космическом холоде, чтобы взорваться мириадами ледяных осколков. И каждый из этих осколков был мной. И он тоже чувствовал такую же боль. Меня выворачивало наизнанку и в окровавленные внутренности вгрызались острые зубы невидимых хищников, жадно вырывая еще горячие куски, громко чавкая и повизгивая от удовольствия.

От этой боли не было спасения. Она не ослабевала ни на миг. Наоборот, с каждой секундой она нарастала, хотя, казалось, что больше уже не возможно. Оказывается — еще как возможно.

Хотелось кричать. Громко, долго, отчаянно. Хотелось утробно выть, как смертельно раненному зверю. Но даже этой возможности я был лишен.

Стоило только открыть рот, как его тут же забивала эта вязкая темнота, разлитая вокруг меня. И крик, спасительный крик тонул в этой темноте.

Света! Дайте света! Хоть на мгновение, хоть немного света! Увидеть — далеко ли дно этой пропасти? Понять — сколько еще терпеть эту боль?

Боже! Боже, дай мне умереть! Я хочу умереть, Боже! Не могу больше! Не могу-у-у-у-у-у-у-у!!!

Но Бог не слышал меня. А может быть и слышал, но был бессилен помочь мне здесь, в этом месте.

Смерть... Ее я ждал больше всего в эти минуты. Поцелуй ее костлявого рта был для меня самой желанной лаской.

Ну, где же ты? Где же ты, Вечная Странница? Почему не идешь за мной? Ведь я зову тебя! Я жду тебя! Только приди! Умоляю, приди скорее! Приди-и-и-и-и-и-и-и!!!

А она все не шла...

* * *

Первым, что я увидел, открыв газа, было лицо лэра Корвуса, склонившееся надо мной.

— Ну что, пришел в себя? — в голосе лэра не было ни капли сострадания.

— Не уверен, — распухший язык в пересохшем рту ворочался с трудом, губы не слушались, и слова приходилось выпихивать из себя силой, — Что это было, лэр?

— Ничего особенного. Просто ты умер, — лэр смотрел на меня и губы его улыбались. Но в глазах плескалась тщательно скрываемая боль.

— Умер? Как это — умер?

— Очень просто. Перелом основания черепа и разрыв спинного мозга. От этого умирают, — лэр Корвус подал мне руку, помогая подняться.

Встать получилось не сразу. Ноги меня не слушались, а мышцы превратились в кисель. Складывалось полное впечатление, что меня переехал асфальтоукладчик.

Едва выпрямившись на подгибающихся ногах, я снова рухнул на колени. Меня долго и мучительно рвало желчью. Наконец, бунтующий желудок затих, и я смог встать.

Кое-как доковылял до скамейки, на которой все так же неподвижно сидел мэтр Чардаш, и обессиленно рухнул на нее.

— Лэр, вы садист, — слова все еще давались с трудом, но я не смог удержаться от того, чтобы высказать почтенному главе ордена все, что думаю о его методах обучения, — Так же и на самом деле умереть можно.

— Ну, ты то жив, — лэр снова усмехнулся в седые усы, — И, согласись, метод очень эффективный. Вряд ли тебе захочется снова пережить эти ощущения. А значит, заниматься ты будешь гораздо усерднее, чем это было бы при обычных методах тренировки. Да, если тебя это успокоит, скажу, что при подготовке обычных послушников, мы не используем подобные методы.

От подобной наглости я даже не сразу нашелся, что ответить.

— Вот спасибо, лэр! Вот это успокоили, так успокоили! Вы даже не представляете себе, насколько я счастлив осознавать себя избранным! Особенно в те незабываемые моменты, которые пережил несколько минут назад.

— Ну что ты, не стоит благодарности! Это были, всего лишь, цветочки! — лэр потупил глаза и, я уверен, еле сдерживал себя, чтобы не поковырять землю носком сапога.

— Цветочки? Лэр, вы в своем уме? Вы хоть представляете, что я пережил? — меня затрясло от злости на этого старика. Еще ведь и прикалывается!

— Да, Игорь, цветочки, — лэр поднял на меня глаза, и в них больше не было даже намека на юмор. Наоборот, я снова увидел в них боль, — Каждая последующая смерть будет еще страшнее. Чем чаще ты будешь умирать, тем больнее это будет. А чтобы ты не считал меня чудовищем, скажу, что прекрасно знаю, что ты чувствовал. Потому что сам неоднократно пережил это. Неужели ты думаешь, что я, или мэтр Вертран, позволили бы проводить на тебе опыты, на себе не испытав все то, что предстоит тебе?

— Простите, лэр, — мне было стыдно за свою вспышку, и я постарался загладить вину, — Обещаю, что буду заниматься настолько усердно, насколько смогу.

— А этого недостаточно, Игорь. Насколько сможешь — это очень мало. Ты должен сделать невозможное. Сломать себя и выковать вновь. Только тогда у тебя появится шанс, всего лишь шанс, выполнить задуманное. И если ты не сможешь победить себя, то, клянусь Творцом, я не позволю тебе сделать даже шага за пределы этого дома. Ты понял меня? — лэр говорил очень тихо, но каждое его слово колоколом звенело в моей голове.

— Да, лэр. Я понял. И я не подведу вас.

— Вот и славно, — голос лэра снова стал обычным, — А теперь, если ты оклемался, продолжим тренировку. Скажи, ты понял, в чем была твоя ошибка?

— Да, лэр. Я недооценил противника. Они показались мне слабаками, и я расслабился. Непростительно расслабился. В результате — не успел перестроиться, когда один из них стал демонстрировать качественно иную технику. И, как итог, умер.

— Совершенно верно, Игорь, и я рад, что ты это понимаешь. Запомни, воин отличается от деревенского мужика с ржавым мечом тем, что никогда не расслабляется, каким бы увальнем не казался ему противник. Поэтому воин имеет шанс дожить до победы, а мужик — нет. Если только он не сломает в себе мужика и не станет воином.

Что же касается твоего боя, то здесь все не так уж плохо. Техника у тебя есть, и очень неплохая. Конечно, ее нужно подтянуть, поработать над выносливостью, скоростью реакции, стратегическим мышлением. Но, честно скажу, я ожидал худшего.

Теперь же проверим, как ты справишься с вооруженными противниками. Если готов, то выходи на площадку.

Конечно, я бы с удовольствием сейчас повалялся бы на травке, давая отдых измученному телу. Но лэр был прав, жалеть себя нельзя. Ну и кроме того, во мне взыграла ущемленная гордость спецназовца.

С другой стороны площадки меня уже дожидались новые куклы. На этот раз их было всего трое, зато каждый из них был вооружен. У одного в мощных лапищах как бабочка порхает боевой топор. Второй — поигрывает копьем с длинным и широким жалом. Даже отсюда было видно, что его грани отточены до бритвенной остроты. Третий из моих противников был вооружен коротким и широким мечом, чем-то напоминающим римский гладий.

— Лэр, — я обернулся к лэру Корвусу, — а мне оружие не полагается?

— Не в этот раз, Игорь. Оружие может сломаться или его могут выбить из твоей руки. В этом случае ты должен быть готов защищаться только руками или ногами. Еще можешь использовать подручные средства.

Мдааа, задачка. Безоружный противник — он и есть безоружный. Кулаки и пятки не в счет. Но наличие в руках вот таких железок переводит схватку на качественно новый уровень.

Ладно, попробуем, вариантов-то все равно нет.

Я шагнул на площадку.

* * *

К моему великому стыду, этот бой закончился гораздо быстрее, чем прошлый. Нет, мне удалось справиться с одним из бойцов, все-таки, кое какие навыки работы против вооруженного противника у меня были. Но меня учили воевать против людей с огнестрельным оружием, в крайнем случае — против ножа, палки или чего-либо подобного. Поэтому к бою с противником, вооруженным мечом или копьем, я не был готов. А здесь их было трое.

Мне удалось прорваться на расстояние удара к бойцу с топором. Он попытался рубануть меня сверху и на мгновение открылся. Мне хватило этого мига, чтобы нанести ему жесточайший, ломающий ребра как сухую солому, удар. Воин отлетел назад. На землю он упал уже мертвым. Острые осколки ребер пробили ему легкие и порвали сердце.

А дальше началось избиение. Воин с копьем гонял меня по всей площадке, не давая отвлечься ни на секунду. Широкое, бритвенно острое жало его копья серебристой молнией мелькало возле моего лица. Я понимал, что безнадежно проигрываю этот бой, но ничего не мог сделать.

Краем глаза я видел, что боец с мечом пытается повторить маневр своего коллеги из прошлого боя. Быстро и целеустремленно он заходил ко мне за спину, явно намереваясь закончить бой одним коротким ударом меча.

"Нет, ребята, два раза на одну и ту же уловку вы меня не поймаете", — подумал я, отчаянным рывком разрывая дистанцию с копейщиком и приближаясь к мечнику. Меч свистнул, срезая волосы с моей головы. Но я уже успел пригнуться и вскинуть руки. Ладонь одной руки обхватила ладонь воина, сжимающую рукоять меча и потянула ее на себя, вторая же, встречным движением нанесла удар в локоть, безжалостно калеча руку противника. Меч, выпавший из ослабевшей руки, воткнулся в землю.

Я обхватил потерявшего оружие и ничего не соображающего от боли воина, прижал его к себе и развернулся в сторону копейщика. Обезоруженным воином я планировал прикрыться от копья и приблизиться к последнему бойцу на максимальное расстояние, где он уже не смог бы использовать против меня преимущество своего оружия.

Тело прижатого ко мне воина вдруг выгнулось дугой, голова запрокинулась, а из широко распахнувшегося рта мне в лицо ударила тугая, горячая струя.

Не верящими глазами я смотрел на окровавленное древко, которое, как жуков на иголку, нанизало на себя и раненого воина и меня.

* * *

Лэр не обманул. В этот раз боль моей смерти была еще страшнее. Когда я, наконец, пришел в себя настолько, что смог соображать, что происходит вокруг, лэр Корвус сказал:

— Второй урок, Игорь. Никогда не рассчитывай на благородство врага. Если ты считаешь, что воины Демонов будут жалеть своих бойцов, то ты глубоко заблуждаешься. Для того, чтобы уничтожить тебя, они не пожалеют не то что одного солдата, но и целую армию, если в этом возникнет необходимость. И в этом ты только что убедился.

У тебя есть пять минут на отдых, а затем — следующий бой. На этот раз у тебя будет оружие.

В руках лэра Корвуса, как по волшебству, возник меч. Не слишком длинный, всего в полтора локтя, он был очень похож на "дракона", который находился в моей комнате. Единственное отличие заключалось в том, что у этого меча клинок был самым обыкновенным, ничем не отличающимся от тысяч других клинков. В остальном же, мечи были похожи один на другой, как две капли воды.

Я взял меч в руку и сделал пару пробных взмахов. Идеально сбалансированный клинок, даже в этом он походил на моего "дракона". Я поймал себя на мысли, что уже думаю о том чудесном золотистом мече, как о своем.

* * *

Бой с оружием я безнадежно проиграл. Меч не слушался меня, норовил выскользнуть из рук и больше мешал, чем помогал вести бой. Вполне закономерно и эта схватка закончилась моей смертью.

А дальше поединки следовали почти без перерыва. Вооруженные и безоружные куклы слились передо мной в один нескончаемый хоровод.

Каждый раз животный страх перед тем, что ожидает меня в случае поражения, заставлял выкладываться полностью. Честно говоря, я даже не мог себе представить, что способен на такие подвиги. Достаточно сказать, что несколько раз мне даже удалось выйти победителем из схваток. Но, несмотря на все мои усилия, в этот день я умирал еще четыре раза.

* * *

Вторая половина дня была посвящена занятиям с мэтром Вертраном и его помощниками.

На этих занятиях мне рассказывали о географическом устройстве Стерны, о ее животном и растительном мире. На мой вопрос по поводу того, зачем мне нужны знания о животных и растениях, мэтр ответил:

— Вот уж не думал, что придется отвечать на этот вопрос, Игорь. Но, раз уж ты его задал, то отвечу.

Думаю, что в твоем путешествии, знания о том, какую травку можно положить в кашу, для того, чтобы придать ей дополнительный вкус, а какую не стоит даже в руки брать, чтобы не отравиться, лишними не будут. Сок какого растения можно использовать как яд, а какого — как противоядие? Чем можно остановить кровь или уменьшить боль? Как действует одно и тоже растение на представителей разных рас, населяющих этот мир?

То же и с животными. На одних можно охотиться, а другие же, несмотря на мирный вид и скромные размеры, и сам способны поохотиться на тебя. Некоторые животные почувствуют твое приближение за километр и переполошат всю округу, а мимо других можно пройти в одном шаге не боясь быть замеченным.

Я был вынужден согласиться, что эти знания мне точно не помешают, и с головой ушел в учебу.

Помимо этих предметов, мне преподавали социологию и, конечно, основы магических знаний.

* * *

— Магия, — мэтр Вертран расхаживал по учебной комнате, заложив руки за спину, — величайший дар Творца. Именно благодаря ей миры процветали и развивались.

Миры, лишенные магии, подобны слепцу, на ощупь пытающемуся найти выход из лабиринта. Может быть, он и сумеет его найти, но как скоро? Сколько сил ему придется затратить на это? И кем он дойдет до выхода — молодым и полным сил мужчиной, или дряхлым старцем?

Магия — это искусство. И, как любое искусство, она может служить как созиданию, так и разрушению. С ее помощью можно возводить города, но можно и превращать их в пыль. Она способна вернуть жизнь безнадежно больному, но также легко может забрать ее у любого живого существа.

К счастью, далеко не каждый способен стать магом. По всей Стерне мы разыскивали тех, в ком тлела искра магического огня. Такие люди попадали в наши академии, где опытные наставники помогали им раздуть эту искру. У некоторых искра так и оставалась искрой, не смотря на все наши усилия. Такие отсеивались на первых годах обучения и возвращались домой, чтобы прожить жизнь обычного человека.

Другим везло больше. После долгих лет обучения, упорным трудом им удавалось раздуть свою искру в костер. Конечно, и у них все было по разному. У некоторых костер был настолько мал, что такие маги не могли рассчитывать на более или мене приличную карьеру. Закончив обучение, они становились придворными магами королевских домов или пополняли собой магические гильдии городов. Они управляли погодой, спасая государства от засух или наводнений. Они защищали посевы от грызунов и насекомых. Они развлекали народ красочными магическими представлениями на праздниках. Таких было большинство.

Более талантливым и упорным удавалось из маленькой искры разжечь настоящее пламя. В этом случае выпускники, в зависимости от способностей и личных предпочтений, либо направлялись в отряды боевых магов, либо становились преподавателями академий и обучали искусству новых учеников.

Иногда Творец посылал в этот мир настоящих гениев. Их огонь с рождения был подобен бушующему вулкану. Такие мастера рождались очень редко, за всю историю их было только пятеро. Но именно они открывали перед нами новые горизонты магии и разрабатывали новые направления в искусстве. В общем-то, можно сказать, что весь тот магический арсенал, которым мы владеем — это заслуга пяти Великих Мастеров, так как они сделали для развития магии больше, чем все остальные маги вместе взятые.

— Итак, — мэтр на секунду остановился, и, убедившись, что я внимательно слушаю, продолжил лекцию.

— Для того чтобы овладеть магией, человек должен иметь определенные способности. У тебя они есть, — ответил маг на мой, еще не высказанный вопрос, — Конечно, научить тебя чему-либо серьезному я не смогу, этому помешает твоя невосприимчивость к боевой магии, но нескольким полезным навыкам ты, все-таки, обучишься.

Прежде всего, ты должен развить свои естественные способности. Раздуть ту самую искру, о которой я говорил.

Весь мир сверху до низу пронизывают потоки магической энергии. Разные народы называют ее по разному, но все имеют в виду одно и тоже. Мы называем ее "шаррум". Искра в душе человека как раз и показывает, способен ли он накапливать в себе шаррум. Но только накапливать энергию мало, необходимо научиться использовать ее, преобразовывать так, как этого хочет маг.

Шаррум содержится везде и во всем. В людях и в растениях, в воздухе и в воде, в камнях и в земле. Хороший маг умеет получать шаррум ото всюду и концентрировать его в себе. На первом этапе обучения будущий маг учится именно этому. Он открывает себя окружающему миру и старается почувствовать потоки шаррум.

Научившись чувствовать, ученик переходит к новому этапу. Теперь он учится менять направление этих потоков, направляя шаррум от источника в свое тело. Одновременно с этим он старается максимально расширить способность тела накапливать шаррум. Чем больше энергии способно накопить тело, тем сильнее маг.

Последний и самый сложный этап обучения заключается в том, чтобы научить будущего мага преобразовывать накопленный шаррум так, как это нужно самому магу.

Уникальность шаррум заключается в том, что по сути своей, это первоматерия. И она может быть преобразована во что угодно. Для этого магами разработаны заклинания, своего рода слова-ключи, определяющие, как именно и во что должен быть преобразован шаррум.

Ты можешь спросить: "А что же сложного в этом этапе?". Действительно, казалось бы, что может быть проще, чем выучить нужные заклинания и считать себя магом?

Но все гораздо сложнее. Выучить заклинания — это только часть дела. Но само по себе заклинание — всего лишь набор звуков. Человек, не способный к магии, произнеся эти звуки, не добьется ничего.

Но и начинающий маг, только-только научившийся накапливать шаррум, добьется не большего. Дело в том, что кроме умения накапливать шаррум, важно еще и умение его отдавать. И это умение гораздо сложнее.

Кроме того, необходимо научиться не просто отдавать шаррум, но отдавать ровно столько, сколько необходимо в каждом конкретном случае.

Приведу пример. Допустим, ты голоден и вдруг видишь висящее на ветке спелое яблоко. Опытный маг собьет это яблоко, не потревожив остальные. Начинающий же, либо не добьется вообще ничего, либо сломает дерево. Не потому, что хотел сломать, а потому, что не еще не умеет вкладывать в заклинание столько шаррум, сколько действительно необходимо.

Еще один, очень важный момент. Накопление и отдача шаррум, это полярные явления. Если накопление сопровождается приливом сил, эйфорией, ощущением полета, то его отдача — это всегда ослабление не только духовное, но и физическое. Чем сложнее заклинание, чем больше шаррум оно требует, тем сильнее оно ослабляет мага. Именно поэтому те заклинания, которые доступны полноценным магам, не доступны ученикам. Заклинания же высшей сложности и вовсе доступны единицам. Слишком силен должен быть маг, чтобы сотворить такое заклинание и не упасть при этом без сил.

Маг, потративший весь накопленный шаррум, становится слабее ребенка. Отсюда происходит еще одно необходимое для хорошего мага умение. Он должен уметь не просто накапливать шаррум, но делать это максимально быстро.

Тебе предстоит научиться всему этому, Игорь. Если ты готов, закончим теоретическую часть и приступим к практике. Как я и говорил, сначала ты будешь учиться чувствовать потоки шаррум в окружающем мире.

Ну что же, надо, значит надо. Я был готов, поэтому в ответ на вопрос мэтра согласно кивнул головой.

И мы приступили.

ГЛАВА 7

Тренировки, тренировки и еще раз — тренировки! С этими словами я открывал глаза рано утром, и с ними же обессиленно падал в кровать поздно вечером.

Честно говоря, чувствовать себя новобранцем после полутора десятков лет службы, было несколько дико. Но, что поделать, именно новобранцем я и был. Общение с лэром Корвусом значительно расширило мои представления о возможностях и резервах человеческого организма.

Каждое утро подъем еще до восхода солнца, умывание, короткая разминка и последующий марш-бросок от дверей дома до вершины вулкана, давшего название острову. Десять километров туда и столько же обратно. Да не просто легкая пробежка, а с полной выкладкой. На плечах кольчуга, на поясе меч, а за спиной мешок с мокрым песком. Весом, всего-то, около пятидесяти килограммов. А дорожка, по которой приходилась бегать, тоже, далеко не спортивная. То ямка, то кочка.

Собственно, марш-бросками меня удивить сложно, все-таки, в свое время побегал столько, что другим на десять жизней хватит. Но здесь даже я держался только на одной гордости. Как это так: лэр — старик, а бежит впереди меня легко и свободно, а я еле ползу сзади? Поэтому бежал, до хруста стискивая зубы и пытаясь разглядеть дорогу сквозь мелькающие перед глазами цветные точки. Добегал до вершины и падал. Десять минут отдыха — и обратно.

Естественно, тренировки очень скоро дали свой результат. Через пару недель я уже бежал наравне с лэром, а поднявшись на вершину, не падал. У меня вполне хватало сил на то, чтобы в отпущенное на отдых время, полюбоваться красотами окружающей природы. Благо, полюбоваться было чем.

Остров, достаточно большой, с вершины казался совсем маленьким. Подножие вулкана утопало в лесной зелени и где-то там, в ее глубине, скрывалась наша база. С вершины разглядеть ее было совершенно невозможно.

Лесные заросли простирались почти до самой береговой линии, и лишь тонкая песчаная полоска отделяла лес от океана. Мокрые языки волн, увенчанные белоснежными шапками пены, вылизывали пляжи, унося с собой весь мусор и оставляя удивительно чистый песок.

Во все стороны до самого горизонта раскинулись безбрежные воды океана и лишь на севере, да и то, только в самую ясную и безоблачную погоду, можно было увидеть чуть возвышающийся над водой каменный конус. Я уже знал, что это пик Кондора, высочайшая из гор Гризенбара. Туда, на приютивший эти горы материк, мне и предстояло отправилься в недалеком будущем.

Десять минут перерыва и снова вниз, на базу.

База — так, по привычке, я стал называть наш дом и все его хозяйство. За мной название подхватили ее обитатели, и теперь это слово постоянно мелькало в их разговорах.

Я и раньше был далеко не хилым парнем, как никак, а спецподготовка, которую я проходил в родной бригаде, тоже не отличалась человеколюбием. А сейчас и подавно: казалось, закинь мне на плечи рыцарского коня вместе с рыцарем в полном боевом облачении — я и их унесу!

По возвращении на базу следовал легкий завтрак — молоко и свежие лепешки, которые мастерски пекла моя тайная любовь по имени Таня. На самом деле звали ее по другому — Талиана, но я не стал ломать себе язык и называл ее на свой манер, сначала Татьяна, а потом просто — Таня. Она не обижалась и с удовольствием отзывалась на русский вариант своего имени.

Таня — боевой маг. Глядя на эту, совсем еще юную, красавицу трудно было поверить, что она — один из лучших боевых магов, обитающих сейчас на острове, и способна одним движением изящной ручки превратить пару десятков воинов в пылающие факелы. Однако — это так.

"Редкий талант", "самородок", "прирожденный маг", "наша надежда" — говорил о ней мэтр Вертран.

"Мое Солнышко" — думал я, глядя на эту голубоглазую девчонку с русыми волосами. И сердце сладко замирало в моей груди.

После завтрака начинались тренировки. Лэр Корвус обучал меня искусству рыцарей ордена "Парящего сокола". Занятия по рукопашному бою чередовались с обучением владению холодным оружием. После них наступала очередь занятий по вольтижировке и конному бою. Затем действие перемещалось на стрелковый полигон, где меня обучали стрельбе из лука и арбалета.

Рукопашный бой ордена, это, скажу я вам, нечто! Когда я впервые увидел бой лэра Корвуса, я просто не поверил своим глазам. Один, с голыми руками, против добрых двух десятков тяжеловооруженных кукол. Каждый магический воин, помимо серьезного вооружения, имел еще и полный доспех.

Лэр вышел на площадку как всегда, в белоснежной рубашке и кожаных брюках. Расслабленный и неторопливый, как сытый тигр.

Повинуясь команде, воины бросились в атаку. Я смотрел, не особенно веря, что рукопашный бой средневековых рыцарей может быть лучше того синтеза боевых искусств, который входит в подготовку спецназа. Каково же было мое удивление, когда все закончилось, едва успев начаться! Несколько смазанных движений, за которыми не успевал глаз — и первая волна нападавших уже распласталась на земле. Ни один больше не встал.

А потом лэр просто исчез. Только какая-то неясная тень металась по площадке, и воины, по недоразумению или по глупости, оказавшиеся на ее пути, разлетались в стороны, как кегли. Мечи и топоры вылетали из вмиг ослабевших рук, чтобы снова вернуться к своему хозяину, но уже в виде не предусмотренного кузнецом украшения, торчащего из пробитого насквозь шлема или кирасы. Копья разлетались в щепки. Тяжелые щиты взлетали вверх и, ударив владельца в подбородок, ломали ему шейные позвонки.

Прошло не более десяти секунд с начала боя, а все нападавшие уже лежали на земле не подавая признаков жизни, а между ними стоял улыбающийся лэр Корвус и отряхивал невидимые пылинки с манжетов рубашки.

"Твою мать...", — ошарашенно подумал я, — "По половине секунды на брата... И даже ведь не запыхался..."

Этому и многому другому учил меня лэр Корвус. Каждый раз, когда у меня не получалось что-то, элементарное на его взгляд, он тяжело вздыхая, говорил:

— Игорь, это может сделать любой рыцарь нашего ордена. Любой! Не спорю, мы хорошие воины. Но ты должен стать не просто хорошим воином. Ты должен стать лучшим!

— Лэр, лучший воин, которого я знаю — это вы! — я пытался неуклюже польстить самолюбию старика, — И мне никогда не превзойти вас.

— Нет, Игорь, — лэр ни как не хотел ловиться на мою лесть, — Ты сможешь. Ты обязательно сможешь, или я ничего не понимаю в людях.

Наука давалась тяжело. Я умирал на тренировочной площадке бесчисленное количество раз. И каждый раз я думал, что не выдержу той боли, которую приносила с собой магическая смерть. Каждый раз я был уверен, что большую боль придумать невозможно, что я сойду с ума или умру по-настоящему. И каждый раз я ошибался.

Я воскресал, чтобы снова выйти на площадку и сражаться. И, в который раз, умереть.

* * *

Каждый день до обеда я поливал потом тренировочную площадку, а затем, пообедав и немного отдохнув, направлялся к мэтру Вертрану и его помощникам.

Часами я сидел в позе лотоса, медитируя и пытаясь открыться навстречу миру. Часами пытался почувствовать течение потоков шаррума в окружающем пространстве. И все это время добрый дедушка Вертран или его не менее добрые помощники ходили вокруг меня, ехидно комментируя все мои бесплодные потуги. На их высокомудром языке это называлось "помочь отрешиться от всего земного и погрузиться в себя". Мне же казалось, что они просто издеваются над бестолковым учеником.

Особенно старалась Татьяна. Если сегодня была ее очередь заниматься со мной, то для меня это был день, с одной стороны радостный (я увижу ее! я буду слышать ее голос!), а с другой — кошмарный, поскольку ее подковырки просто выводили меня из себя.

В один из таких дней, когда я, сосредоточенно сопя, пытался дотянуться внутренним взором хотя бы до одной, самой тоненькой струйки шаррума, а Татьяна, довольная, как кошка, только что укравшая горшок сметаны и безнаказанно стрескавшая его в укромном уголке, ходила вокруг меня и изводила своими шутками, я не выдержал.

Мои руки метнулись вперед и сгребли ее в охапку. Миг, и не успевшая даже пискнуть Татьяна, уже у меня на коленях. Я открыл глаза, намереваясь высказать этой бессовестной мучительнице все, что думаю о ее методах преподавания, и наткнулся на беспомощный и испуганный взгляд ее голубых глаз. Все заготовленные слова в одно мгновение вылетели из моей головы.

Ее глаза казались бездонными синими озерами. Я тонул в них и мечтал об одном — только бы не вынырнуть! Только бы подольше удержаться в этом сладком плену! Мысли из головы исчезли, и вместо них образовалась звенящая пустота.

А она... Она не пыталась вырваться. Наоборот, ее тело все крепче прижималось к моему, а глаза смотрели на меня и я видел в них свое отражение. Все ближе, ближе, ближе.

Мои губы робко, как будто бы боясь вспугнуть, оттолкнуть, коснулись ее губ.

Таня... Танечка... Танюша...

Она подалась вперед, и жар ее поцелуя накрыл меня ласковой волной.

В этот день занятия магией мы безбожно сорвали.

* * *

Теперь, каждый день, как только у меня появлялась свободная минута, я спешил к моей синеглазой волшебнице. Тайком от всех, мы уходили в лес, и зеленый ковер лесной травы принимал нас в свои объятия.

Это было безумие. И это была любовь.

Хотя нет, это была даже не любовь. Тому чувству, которое мы дарили друг другу, люди еще не придумали названия. Мы растворялись друг в друге без остатка. Мы любили друг друга нежно и одновременно неистово, как будто в последний раз, как будто завтра уже не будет и нужно успеть прожить оставшееся время единым целым.

Близость Татьяны выметала из моего тела усталость от тренировок и наполняла его новой энергией. Все то, что раньше давалось мне с трудом — теперь получалось само собой, просто и естественно, как давным-давно усвоенный, доведенный до автоматизма урок.

А еще, мои занятия магией резко пошли в гору. Я, наконец, научился видеть разлитые вокруг потоки шаррума. Я научился дотягиваться до них и направлять их в себя, до краев заполняя собственные резервуары. Более того, мои способности накапливать энергию с каждым днем все больше возрастали, я мог вбирать в себя все больше и больше энергии, почти не затрачивая на это усилий.

И кто теперь сможет усомниться в великой силе Женской Любви?

* * *

Через несколько дней после начала нашего с Татьяной романа, я вышел из своей комнаты, спеша на встречу с моим голубоглазым чудом. Дойдя до середины коридора, я услышал, как по лестнице, о чем-то споря, поднимаются лэр Корвус и мэтр Вертран. Поскольку в обеденный перерыв мне полагалось отдыхать, а не гулять по дому, встреча с этими двоими не могла меня обрадовать.

Возвращаться обратно в комнату было поздно, если они направляются на мой этаж, то вот-вот выйдут в коридор. Поэтому я метнулся в нишу, где стояла статуя "воина почетного караула" и, спрятавшись за ней, затаился. Ниши были глубокие и очень темные, поэтому я не без оснований рассчитывал, что меня там не увидят.

Мэтр Вертран и лэр Корвус, действительно, направлялись на мой этаж. Что они здесь забыли — ума не приложу. Надеюсь, не ко мне в гости? А то с них станется.

Я украдкой выглянул из своего укрытия. По коридору, в своей обычной манере, прыгал мэтр Вертран. Подпрыгивая, как мячик, он умудрялся одновременно жестикулировать руками и что-то возмущенно говорить лэру. Лэр Корвус, в свою очередь пытался придерживать мэтра рукой за плечо и на ходу успокаивал его.

Со стороны это выглядело так, как будто баскетболист ведет мяч к кольцу, и было так смешно, что я был вынужден руками закрыть рот, чтобы в голос не расхохотаться.

— Нет, это возмутительно! Это просто возмутительно! — мэтра Вертрана переполняли эмоции, — Как она могла? А он о чем думал? Позор на мои седины!

— Вертран, успокойся. Твои седины тут вовсе не причем, — лэр Корвус говорил рассудительно но несколько устало, как будто не в первый раз повторяя одно и то же, — Да и что такого произошло? Игорь взрослый мужчина. Талиана — молодая, очаровательная женщина. Я бы на твоем месте порадовался за ребят, а ты устраиваешь из этого Творец знает что!

— Корвус, медноголовый ты солдафон! Да как ты не понимаешь! Эта взбалмошная девчонка закрутила роман с учеником! Это ты понимаешь? С учеником! Это же пятно на весь наш педагогический коллектив!

— Еще раз тебе говорю, Вертран, успокойся! Ты не хуже меня знаешь, что Игорь стал учеником волей обстоятельств. Если бы память его души не спала, то это нам всем надо было бы у него учиться. И тебе, и мне, и Талиане!

— Ну, хорошо, хорошо, — мэтр немного успокоился, — Но в лесу!!! Почему они встречаются в лесу? Мы что, из дома их гоним, что ли? Вот ты знаешь, зачем они каждый день ходят в лес? — мэтр на миг остановился и обличительно ткнул пальцем в лэра Корвуса. Глаза старого волшебника, при этом, подозрительно прищурились.

— Знаю, Вертран, знаю, — лэр Корвус мечтательно улыбнулся, как будто вспомнил что-то очень далекое, и оттого еще более дорогое, — Сам молодым был. И тоже, между прочим, предпочитал природу, а не душные комнаты.

Как раз в это время спорящая парочка прошла мимо моего укрытия и лэр Корвус незаметно от мэтра Вертрана, показал статуе, за которой я скрывался, кулак.

Звуки разговора постепенно удалялись и, когда старики свернули за угол, исчезли совсем.

Я кое-как выбрался из своего укрытия и, согнувшись, рухнул на пол. Меня скрутило от хохота.

Это же надо! Мы прячемся, скрываем от всех наши отношения, а они, оказывается, ни для кого не тайна! И не обсуждает их только ленивый!

Интересно, как на это отреагирует Танюшка? Надеюсь, не обидится. А то еще, не дай бог, поджарит какого-нибудь болтуна!

* * *

Дни шли своим чередом. Тренировки уже не казались мне настолько выматывающими, как раньше. Я умирал на площадке все реже и реже, и, наконец, наступил день, когда из всех схваток я вышел победителем.

— Молодец! — лэр Корвус похлопал меня по плечу, — Но это еще не конец твоей учебы. Думаю, ты и сам это понимаешь.

Я, конечно, понимал. Но все равно, это было чертовски приятно. Из неплохого, по меркам этого мира, бойца, я, постепенно, становился настоящим воином.

Теперь меня уже не пугала перспектива схватки с численно превосходящим противником, даже если он был вооружен различными образцами холодного оружия. Один или десяток, вооруженный или безоружный — мне было все равно. Какими бы мастерами они ни были — они, всего лишь, люди. Мне же казалось, что я уже давно перерос возможности человека.

Так прошло еще две недели. За это время я не проиграл ни одной схватки и самоуверенно стал считать себя великим воином. За что и поплатился.

— Ну что же, ты делаешь несомненные успехи, — однажды сказал мне лэр. Я только что успешно завершил еще один бой и довольно улыбался. — Наверно, пора перейти к более серьезным занятиям.

Улыбка исчезла с моего лица, сменившись недоумением.

— К более серьезным?

— Конечно, — кивнул головой лэр Корвус, — надеюсь, ты не считаешь себя готовым бросить вызов любому бойцу этого мира?

— Нет, конечно, но разве эти тренировки были не серьезными?

— А вот это мы сейчас и проверим, — сказал лэр, выходя на площадку, — Сейчас ты сразишься со мной.

Ну, что же, рано или поздно это должно было случиться, и я согласно кивнул. Вынул из ножен меч и собрался отбросить его в сторону.

— А вот это лишнее, — сказал лэр Корвус, — Ты будешь работать с оружием.

С оружием, так с оружием. Времена, когда клинок только мешал мне в бою, давно прошли. Теперь же я считал, что прекрасно владею любым холодным оружием. И, надо сказать, основания так думать у меня были. Меч и копье, секира и боевой топор, кинжал и простая пака — любое оружие оживало в моих руках и превращалось в смертельно опасное и неотразимое их продолжение.

Кто-то может посчитать, что несколько месяцев явно недостаточный срок, для того, чтобы стать отличным бойцом. И я с ним соглашусь. Но только не в моем случае. Методика подготовки, которую применял лэр, показала себя с самой лучшей стороны. Когда каждая твоя ошибка заканчивается даже не смертью, а чем-то гораздо более страшным, волей-неволей перешагнешь те границы, которые доступны простому человеку.

— Игорь, ты готов? Начнем!

* * *

Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим на траве под сенью раскидистого дуба, росшего чуть в стороне от тренировочной площадки.

Прямо над моей головой, на толстой ветке сидела какая-то пичуга и, забавно склоняя голову, попеременно то левым, то правым глазом хитро смотрела на меня. Казалось, она сейчас скажет: "Что, дурачок, допрыгался?"

— Сама такая, — хрипло выдохнул я, с трудом поворачивая голову в сторону.

Возле меня сидел лэр Корвус и, покусывая травинку, смотрел, как на площадке занимаются его послушники. Заметив, что я пришел в себя он сказал, как будто продолжая разговор:

— А ты говоришь, серьезные занятия! Видишь ли, Игорь, на сегодня твоя подготовка значительно превосходит подготовку обычного воина. Но именно обычного! Я далек от того, чтобы считать себя лучшим воином этого мира, но при этом легко победил тебя.

Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить то, что произошло на площадке. Безрезультатно. Все, что я помнил — это странный, как будто бы совершенно не нужный, шаг лэра куда-то в сторону и все. После этого только темнота и боль.

— Так вот, — лэр продолжал говорить, не обращая на меня внимания. Он знал, что даже с закрытыми глазами я внимательно слушаю его, ловя каждое слово, — Победа над тобой не стоила мне никаких усилий. Согласен, я был лучшим воином ордена и по праву занимал пост его главы. Но, надеюсь, ты не забыл, кто уничтожил орден?

— Шергены, — произнес я, не открывая глаз.

— Именно! — в голосе лэра прорезался металл, — Тогда, может быть, ты вспомнишь, что один на один с шергенами отваживались выходить только лучшие рыцари ордена?

— Да, лэр, я помню, вы говорили об этом.

— А ты не задавал себе вопрос, почему так происходило?

— Нет, я... Я как-то упустил это из виду.

— Упустил он, — проворчал лэр, — Ну, раз не задавал раньше, так задай сейчас. А я отвечу. Это происходило потому, что шергены ни в чем не уступают нам, рыцарям. А в чем-то и превосходят. Например, они гораздо сильнее людей. Более выносливы. Скорость их реакции на порядок превосходит человеческую. Плюс поразительная, просто феноменальная способность к боевым искусствам. И это не отдельные представители шергенов, это справедливо для всего их народа! То, чего мы добиваемся упорными многолетними тренировками, им дано от природы. А теперь представь, на что способен подготовленный воин народа шергенов? И ответь, готов ли ты выйти на бой даже против одного, всего лишь одного шергена?

— Я понял вас, лэр, — как всегда, старик оказался прав. А мне, уже в который раз стало стыдно. Ведь он же рассказывал о шергенах. О том, что они великолепные воины. О том, что именно благодаря им пал орден "Парящего сокола".

* * *

Так начался новый этап тренировок под руководством лэра Корвуса. Отныне моими противниками стали воины-ящеры. И только теперь я понял, почему лэр и другие живущие на острове рыцари с такой ненавистью и, одновременно, так уважительно говорили о шергенах.

Это были по-настоящему грозные враги. Как я не старался, но одержать победу даже над одним чешуйчатым воином, мне не удавалось. Та троица, которую я, несильно напрягаясь, положил в парке в первый день своего пребывания на острове, ни шла ни в какое сравнение с настоящими шергенами. Теперь мне стало понятно, почему лэр все время так иронично улыбался, как только я вспоминал о том бое в парке.

Мне пришлось снова пережить все ужасы магической смерти. Раз за разом мое изломанное тело падало на землю тренировочной площадки под ноги торжествующему победителю.

Я ломал себя, заставлял свой организм делать невозможное, но у меня ничего не получалось. Шергены оказались слишком крепким орешком даже для жестоких методов обучения лэра Корвуса.

* * *

Если тренировки с лэром Корвусом застопорились и никак не хотели сдвигаться с мертвой точки, то в занятиях магией все обстояло совсем наоборот. Сумев однажды перешагнуть через камень преткновения, я двигался по дороге познания секретов магии семимильными шагами.

Старый волшебник радовался моим успехам, как ребенок.

— Невероятно! Просто невероятно! — мэтр был готов нахваливать меня целыми днями, — Какой талант! Ах, какой талант! Игорь, из тебя мог бы получиться сильнейший боевой маг!

Увы, но мэтр оказался прав. Боевые заклинания оказывали на меня не больший эффект, чем полет бабочки на движение солнца по небосводу. Но и сам я оказался к ним совершенно не способен. Даже простейшие огненные шары, которые десятками вырывались из ладоней студентов мэтра и его коллег, для меня оставались недостижимыми.

Зато другие разделы искусства давались мне без малейшего труда. За это время я научился заклинаниям отвода глаз и невидимости, левитации и подводного дыхания, ледяного пола и ночного зрения. Я научился создавать иллюзии и внушать мысли. Например, я мог заставить человека видеть то, чего нет на самом деле. Или воздвигнуть перед ним огненную стену. На самом деле это была простейшая иллюзия, но выглядело страшно — огонь ревел, трещал, разбрызгивал во все стороны искры и источал сумасшедший жар. Любой, кто отважился бы пройти сквозь эту стену, с удивлением обнаружил бы, что жив, здоров и даже не закоптился. Но кто в здравом уме решится на себе проверять — настоящий это огонь или нет?

Под чутким руководством мэтра я освоил основы целительства. Теперь я мог в походных условиях заштопать любую рану не хуже, чем это сделали бы высоколобые профессора где-нибудь в президентской ЦКБ. Причем для этого мне не нужно дорогостоящего оборудования и высоких технологий. Достаточно простого наложения рук и небольших затрат шаррума. Конечно, смертельные раны лечить я не научился, но более простые случаи не вызывали у меня затруднений.

* * *

Так, день за днем и неделя за неделей проходила моя жизнь на острове. Каждый новый день был точной копией предыдущего.

Тренировки, тренировки и тренировки. Короткая встреча с Танюшей и снова тренировки. По вечерам, с трудом добравшись до своей комнаты, я приступал к изучению карты Тарна и черновой проработке плана будущего похода. Я намечал возможные пути движения, стараясь выбрать наиболее безопасные, изучал местность вдоль этих путей, изводил лэра Корвуса вопросами о городах и деревнях на предполагаемом маршруте, их гарнизонах и населении.

Я понимал, что это необходимо, что от этого зависит не только моя жизнь, но и, возможно, жизнь всего этого мира. Но, боже мой, как же мне хотелось чего-то нового...

Прав был мудрец, сказавший: "Бойтесь своих желаний — они имеют обыкновение сбываться!"

ГЛАВА 8

Бежать было легко и приятно. Солнце еще только начинало свой неспешный путь по небосводу и пока не пекло, как это обычно бывало к полудню, а только робко гладило мою макушку первыми лучами.

За спиной, как обычно, висел мешок с мокрым песком, а на поясе уютно устроился "дракон". С некоторых пор я начал тренироваться с ним. Мое мастерство фехтовальщика выросло достаточно, чтобы я не боялся обидеть неумением благородный клинок. А уходить каждое утро из комнаты и каждой стрункой души ощущать, как тоскует остающийся в одиночестве меч, было выше моих сил. Поэтому никто не сказал мне ни одного слова против, когда однажды утром я вышел на тренировку с "драконом" на поясе. Лэр Корвус, взглянув на меня, лишь понимающе улыбнулся.

Тропинка, по которой мы бежали, уже была мне известна до последнего камешка. Каждый метр ее был обильно полит моим потом. Вон там, под корнями здоровенного вяза, устроила нору лисица. Вот и сейчас из темноты поблескивают хитрые глазки, силясь понять, что это каждое утро делают в ее владениях эти странные двуногие?

А вот из глубины листвы раздался свист, похожий на флейту: "Фи-тиу-лиу, фи-тиу-лиу, фи-тиу-лиу". Это иволга. Каждое утро она встречает нас своим пением.

Ага, а вот и ты, красавица! На ветке уже заняла боевую позицию рыжая вредительница. Белка держала в лапках здоровенный орех и ждала, когда я подбегу поближе. Уж не знаю, чем я ей так не понравился, но каждый день она норовила запульнуть в меня орехом. Извини, рыжая, не сегодня. Я метнул в дерево заранее приготовленный камешек. С громким стуком он ударил в ветку прямо рядом с белкой. Хвостатая вредина, не ожидавшая от меня такого коварства, испуганно подпрыгнула, выронила орех и громко заверещала, на своем беличьем языке ругая хулигана.

За моей спиной послышалось странное, приглушенное расстоянием жужжание, а вслед за ним раздался взрыв. Громыхнуло не очень сильно, видимо расстояние было приличным, но все-таки, достаточно для того, чтобы все еще ругающаяся белка замолчала, а потом, сочтя за лучшее покинуть это неспокойное место, рыжей молнией промелькнула по стволу и исчезла в зеленом море листвы.

Мы с лэром остановились. С недоумением посмотрели друг на друга. В это время еще раз прожужжало и почти сразу снова громыхнуло. И еще раз. И еще. А потом грохот стал непрерывным.

— Это на базе, — встревоженно сказал я.

Лэр согласно кивнул.

Мешки с песком полетели на землю. Мы молча, не сговариваясь, развернулись и помчались в обратную сторону.

Картина, которая открылась нам, когда мы выбежали из леса, могла показаться дурным сном. Увы, но все происходящее было реальностью. На базе шел бой.

Воздух гудел от мелькающих тут и там огненных шаров, запускаемых в полет магами и их учениками. Темные молнии срывались с черных камней, венчающих змеиные посохи, и с жутким треском разбивались о мерцающие купола защитных заклинаний.

Звон клинков ясно говорил о том, что не только маги сошлись здесь в смертельном поединке. Сталь тоже требовала свою порцию крови.

Я летел через тренировочную площадку к сражающимся и не верил своим глазам. Жегезины. Шергены. Откуда они здесь? Этого я не знал.

К счастью, врагов было не так уж много. На бегу я насчитал шесть черных балахонов жегезинов и восемь чешуйчатых спин ящеров. Если бы каждый из врагов не представлял собой живую машину смерти, я бы даже не стал переживать. Но, к сожалению, ни жегезинов, ни шергенов нельзя было назвать заурядными противниками.

Никудышные бойцы, жегезины были сильнейшими магами. И невооруженным взглядом можно было увидеть, каких нечеловеческих сил стоило нашим магам просто удержать их, не говоря о том, чтобы попытаться уничтожить. Огненные шары для жегезина — детская игрушка. Они гасили их, даже не прибегая к защитным куполам.

Шергены ничего не смыслили в магии, но каждый из них был идеальной боевой машиной. Восемь ящеров уверенно теснили рыцарей и, хотя ни с одной, ни с другой стороны пока не было ни убитых, ни раненых, было ясно, что это только вопрос времени. Пройдет всего несколько минут, и первый воин упадет на землю, заливая ее своей кровью. И что-то подсказывало мне, что это будет отнюдь не шерген.

Золотистый клинок взвизгнул от радости, покидая ножны.

Упруго гудит рассекаемый клинком воздух и голова первого жегезина, на свою беду оказавшегося у меня на пути, слетает с плеч. Черный балахон пустым мешком падает на землю, а из него в чистое голубое небо уползают струйки темного и омерзительно вонючего дыма.

Еще два жегезина отвлекаются на меня, увидев бесславную гибель своего соратника. С одного жезла слетает ветвящаяся молния и бьет меня в грудь. Второй запускает странное серое облако, которое с бешеной скоростью летит в мою сторону. Красные глаза, горящие из-под капюшонов мантий, удивленно расширяются, когда видят, что ни молния, ни облако не причинили мне ни малейшего вреда.

"Сейчас вы еще и не так удивитесь, твари", — проскальзывает в голове мысль, а ноги, живя собственной жизнью, несут меня вперед.

Золотистые всполохи "дракона" крест-накрест перечеркивают стонущий от боли воздух и еще две струйки вонючего дыма постепенно растворяются в нем.

Маги мэтра Вертрана, ободренные моей поддержкой усиливают нажим на трех оставшихся в живых жегезинов. "Ну, теперь справитесь", — как о чем-то постороннем, несущественном, думаю я, стрелой пролетая дальше. Туда, где только что упал под ударом ятагана один из молодых послушников. Вслед за ним рухнул второй молодой боец, и, почти сразу — поливая землю кровью, хлещущей из вскрытого страшным ударом кривого клинка горла — упал рыцарь.

Лэр Корвус и я одновременно врезались в четкий строй шергенов, надеясь смять его и, таким образом, получить преимущество в этом бою.

Шергены, как и следовало ожидать, показали себя с самой лучшей стороны. Две чешуйчатые спины мгновенно развернулись в нашу сторону, и кривые клинки ятаганов скрестились с нашими мечами.

Темный клинок в дребезги разлетелся под ударом "дракона". Морда ящера вытянулась от изумления, но сам он мгновенно отскочил назад, разрывая дистанцию и не позволяя "дракону" коснуться себя.

Яростное шипение прорезало воздух.

— Он здес-с-с-сь, шарис-с-с-сы! — ящер смотрел на меня бешеными глазами и шипел, — Тот, кого ищ-щ-щ-щет владыка Арташ-ш-ш-ш здес-с-с-сь!

И в этот момент произошло то, что спутало все наши планы.

Маги, закончив разбираться с уцелевшими жегезинами, решили оказать помощь рыцарям и бросились к нам.

Воины шергены, услышавшие крик своего товарища, мгновенно развернулись и откатились назад.

Ни рыцари, ни маги, ничего не успели предпринять, а кривые клинки ятаганов уже упирались в шеи магов. Малейшее движение — и на землю упадет восемь мертвых тел.

Все замерли, боясь пошевелиться.

— С-с-слуш-ш-шайте меня, челоф-ф-феки! — шипящий голос снова прорезал установившуюся тишину, — Дайте нам уйти, и, клянус-с-сь чес-с-стью ш-ш-шарис-с-са, что ваш-ш-ши колдуниш-ш-шки останутс-с-ся в живых.

Лэр Корвус сделал шаг вперед. Точнее, попытался его сделать.

— С-с-стой на мес-с-сте, челоф-ф-фек! Иначе ф-ф-фсе они умрут!

— Вы можете уйти, — голос лэра был неживым, — но запомни, шарисс, если с ними что-нибудь случится...

— Знаю, знаю, — воин пренебрежительно отмахнулся от лэра Корвуса, — ты найдеш-ш-шь нас-с-с даже под землей и мы пожалеем, что родилис-с-сь! Ты это хотел с-с-сказать, челоф-ф-фек?

— Да, шарисс, я хотел сказать именно это. И ты знаешь, что так и будет, — лэр не угрожал, он собирался сделать то, о чем говорил. Это поняли все.

— Я вижу, ты рыцарь. Тогда ты должен знать, что с-с-слово чес-с-сти шарис-с-са с-с-свящ-щ-щенно. Я отпущ-щ-щу их, когда мы окажемс-с-ся на корабле.

— Я знаю это. И только поэтому позволю вам уйти, — сказал лэр Корвус в ответ на слова ящера.

Шергены стали медленно отступать вглубь леса, кончиками ятаганов подталкивая магов.

А я стоял и смотрел на ту, которая оказалась в числе заложников.

Татьяна. Моя Татьяна была там. И шергены уводили ее с собой. Не знаю, как лэр, но я не верил словам этих ящериц. Если что-нибудь случется с Татьяной — зачем тогда мне жить дальше?

— Нет!

Мой голос прозвучал как гром с ясного неба.

Шергены остановились. Повернули головы в мою сторону. Пасть командира хищно оскалилась.

— Не пробуй ос-с-становить нас-с-с, Демон. Ты с-с-силен, но у нас-с-с твои друзья. Они умрут.

Я убрал клинок в ножны и расстегнул пояс. Аккуратно положил его на траву. Голова была совершенно пустой. Все мысли утекли из нее, как вода из дырявого ведра. Я был абсолютно спокоен.

— Это мы еще увидим, ящерица!

* * *

Татьяна всем телом прижималась ко мне. Ее плечи вздрагивали, как будто она плакала. На самом деле из ее глаз не вытекло ни одной слезинки. Через дрожь выходило то нечеловеческое напряжение, которое ей пришлось пережить.

Я не переставал удивляться удивительной силе этой маленькой и такой хрупкой, на первый взгляд, девочки. Другая, на ее месте, сейчас билась бы в истерике, размазывая по лицу слезы. Знаю, навидался за свою, пусть не очень долгую, но зато, достаточно бурную жизнь. А ей — хоть бы что! Только дрожь, да и та, постепенно уходила.

По всей поляне валялись тела шергенов. Изломанные и изрубленные, они лежали в лужах собственной крови и мутными неподвижными глазами смотрели в небо.

Я не пощадил никого. Исключение сделал только для командира — так про себя я называл ящера, который разговаривал с лэром Корвусом.

Сейчас он пытался отползти как можно дальше от страшного существа, которое так легко уничтожило всех его воинов. Ну, пусть ползет. Далеко, все равно, не сможет.

Я осторожно усадил Татьяну на землю, а сам подошел к раненому ящеру.

— Ответь на мои вопросы, и я подарю тебе быструю смерть, — сказал я, глядя в наполненные ужасом глаза шергена.

— Спраш-ш-шивай, Демон, — шипение ящера было еле слышным. Приходилось прислушиваться, чтобы разобрать его слова.

— Почему ты называешь меня Демоном?

— Меч, — глаза ящера покосились на клинок, висящий у меня на поясе, — Он с-с-слуш-ш-шаетс-с-ся тебя. Только Демон может владеть этим мечом.

— Ты сказал, что здесь тот, кого ищет владыка Арташ. Кого ты имел в виду?

— Тебя, Демон. Владыка ищ-щ-щет тебя!

— Меня? — я был по-настоящему удивлен этим заявлением, — Откуда он знает обо мне?

— Он видел тебя во с-с-сне. Ты разговаривал с-с-с ним.

— И все? Ему приснился сон и он начал меня искать? — я внимательно посмотрел в глаза ящера, — Ты чего-то не договариваешь, воин. Не испытывай судьбу, иначе ты будешь умирать очень долго. И, поверь, я смогу сделать твою смерть мучительной.

Похоже, шерген достаточно живо представил возможные картины своей смерти, поскольку ужас в его глазах стал по-настоящему животным, а сам он вновь предпринял попытку отползти от меня.

— Его меч! Его меч прос-с-снулся. Он чувс-с-ствует кровь, которую когда-то пролил. Он знает, что ты с-с-снова вернулс-с-ся, Ингар...

— Ты знаешь мое имя?

— Его знают вс-с-се... Тебя ищут по всей С-с-стерне.

— Что вы делали на острове? Тоже искали меня?

— Нет. Мы должны были прос-с-сто показать, что о вас-с-с не забыли...

— Ты ответил на мои вопросы, воин, — я повернулся, собираясь уйти.

— Ты обещ-щ-щал!

В голосе ящера отчетливо слышалось презрение к тому, кто не сдержал свое слово.

— И я выполню то, что обещал, шарисс.

"Дракон" выпорхнул из ножен легко, как будто его вытолкнула скрытая в них пружина.

Ярко красная струя ударила в небо.

* * *

Известие о том, что Арташ знает о моем появлении в этом мире и ищет меня, положило конец спокойному течению жизни на острове.

В том бою мы потеряли трех человек. Двое послушников и один рыцарь пали, защищая базу.

А мои тренировки, наконец, подошли к концу. Не знаю, что произошло тогда, на поляне, где мою Татьяну пытались увести с собой шергены, но с тех пор они перестали быть для меня непобедимыми воинами. За те пять дней, что прошли с момента нападения, я не проиграл ни одного тренировочного боя. Конечно, говорить о том, что ящеров я побеждал так же легко, как и других магических противников, было бы не правильно. Но после того боя что-то во мне изменилось. Страх за Татьяну сломал во мне ту преграду, которая не позволяла двигаться дальше. Каждый раз, когда я выходил на площадку, перед моими глазами на мгновение вставало видение темного кривого клинка, уткнувшегося в тоненькую голубую ниточку, пульсирующую под кожей на шее Татьяны. И теперь, выходя на учебный бой с ящерами, я шел не умирать. Я шел убивать.

И я убивал. Убивал жестоко и страшно. Мои движения стали настолько быстрыми, что порой, по рассказам свидетелей, я просто исчезал с площадки. Человеческий глаз был не в состоянии различить движения моего тела.

Зато движения ящеров стали казаться мне какими-то вялыми. Нет, они и сейчас были гораздо быстрее людей, но не настолько, чтобы я не мог с ними справиться.

Кроме того, я научился чувствовать удар. Если раньше я побеждал за счет скорости реакции, то теперь я знал, как, когда и куда ударит мой противник. И с этого времени каждый бой стал для меня игрой. Жестокой, смертельно опасной, но оттого еще более захватывающей.

* * *

Я стоял у распахнутого окна и смотрел на вечерний лес. Занятия недавно закончились, я вернулся в свою комнату и, по идее, должен был сейчас упасть на кровать, чтобы успеть восстановиться перед новым днем.

Но мне не спалось. Я понимал, что совсем скоро все закончится и мне придется распрощаться с мэтром Вертраном, лэром Корвусом и прочими обитателями базы. И, самое главное, с Татьяной. Смогу ли я выполнить то, чего они ждут от меня? Вернусь ли, когда ни-будь, обратно?

За дверью послышались шаги. Два человека. Я без труда узнал тех, кто шел меня навестить.

— Входите, господа! — сказал я, когда шаги замерли возле моей двери.

Дверь открылась. В комнату вошли мэтр Вертран и лэр Корвус. Оба были серьезны, даже мэтр, казалось, утратил свою обычную непоседливость.

— Ты еще не спишь?

— Мэтр, — я улыбнулся, — Вы ведь пришли не для того, чтобы пожелать мне спокойной ночи? Проходите, присаживайтесь.

Мы расселись за столом и мэтр, переглянувшись с лэром Корвусом, начал:

— Игорь, ты, наверно, уже понял, для чего мы здесь?

— Понял, мэтр, — я согласно кивнул, — И, поэтому, давайте сразу перейдем к делу.

— Хорошо, — мэтр повозился на слишком высоком для него стуле, поудобнее устраиваясь, — Мы пришли, чтобы сказать: время твоего обучения подошло к концу. Ни мне, ни лэру Корвусу, больше не чему тебя учить.

— Ты стал настоящим воином, Игорь, — в разговор вступил лэр Корвус, — и мы по праву гордимся тобой. Не покривлю душой, если скажу, что наш мир еще не знал такого воина.

— И ты стал хорошим магом, — снова заговорил мэтр, — Еще никому и никогда не удавалось так быстро достичь того, чего достиг ты. Если бы не твою невосприимчивость к боевой магии, ты мог бы стать величайшим магом этого мира. Но даже и того, чему ты научился, достаточно, чтобы Круг стихий навеки внес твое имя в летописи школы.

— Вообще, ты уникальное явление в мире Стерны, Игорь, — мэтр, все-таки, не смог долго усидеть на одном месте, и теперь, встав из-за стола, расхаживал по комнате, — Исторически так сложилось, что в нашем мире никогда не появлялись воины-маги. Боевые маги не в счет. Владение боевыми заклинаниями еще не делает мага воином. Поэтому наши выпускники всегда имели очень высокую, но узконаправленную подготовку. Или прекрасный воин, или отличный маг.

Мэтр замолчал, давая возможность лэру Корвусу продолжить свою мысль.

— Возможно, это и стало нашей главной ошибкой, — ладони лэра, до этого неподвижно лежавшие на столе, вдруг сжались в кулаки, — Ошибкой, поставившей Стерну на колени перед Демонами. Если бы наши рыцари хоть что-то понимали в магии, а маги умели пользоваться и обычным, земным оружием... Но, что теперь мечтать о несбыточном. Сегодня ты единственный воин-маг за всю историю этого мира. Лучший воин. И прекрасный маг.

Мэтр снова решил присоединиться к нам за столом. Он мячиком проскакал к своему стулу, запрыгнул на него и завозился, поудобнее устраиваясь.

Со стороны это выглядело очень забавно. Ноги мэтра на целый локоть не доставали до пола, а над столешницей торчала только голова.

— Итак, — устроившись и отдышавшись, сказал мэтр, — Как я уже сказал, твое обучение завершено. Мы сделали все, что могли и научили тебя всему, чему могли. Теперь все зависит только от тебя. Но, прежде чем продолжать разговор, мы еще раз должны спросить тебя, Игорь, готов ли ты встать на этот путь?

Ну вот, опять — двадцать пять! А мне-то, по наивности, казалось, что все уже давно решено!

— Мэтр, — мой голос лязгнул сталью, — Возможно, вы не заметили, но я уже давно и прочно стою на этом пути. И не намерен с него сворачивать.

Я встал, подошел к окну и подставил лицо прохладному вечернему воздуху. Перед глазами снова оживали картины из моих снов. Лицо горело. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и, повернувшись к старикам за столом, продолжил:

— Арташу и его прихвостням нет места в этом мире. Да и не только в этом. Они, как раковая опухоль, отравляют своим существованием землю.

"Дракон" вылетел из ножен и лег в мои ладони. Ровный золотистый свет наполнил комнату.

Я опустился на одно колено и прижался губами к чудесному клинку.

— Клянусь, что не буду знать покоя, пока нога хотя бы одного прислужника Демонов, будет осквернять землю Стерны! — мои слова отчетливо звучали в наступившей тишине. Замолчала, до этого времени, певшая за окном песни вечерняя птица. Смолк шум вечернего леса. Затих колыхавший занавески на окне ветер.

— Клянусь, что все свои силы, мастерство воина и искусство мага, посвящу борьбе с заразой, отравляющей эту землю!

Клинок "дракона" прочертил ровную полосу на моей груди, прямо под сердцем. Тонкие струйки крови скользнули в сложенную ковшиком ладонь.

— Клянусь, что не пожалею жизни для того, чтобы Стерна снова стала свободной!

"Фьють-фьють-чиу" — запела за окном птица. Шорохи вечернего леса наполнили комнату. Ветер яростно рванул занавески на окне. Кровь в моей ладони вспыхнула ярким рубиновым пламенем.

— Твои слова услышаны, Игорь.

Я поднял голову и увидел, что оба старика стоят возле меня. Их лица были серьезны и торжественны.

Мэтр подошел ко мне в плотную и приложил ладонь ко все еще кровоточащей ране. Через мгновение только тонкая белая ниточка шрама на загорелой коже, указывала то место, где она находилась.

— Если когда ни будь, тебе покажется, что ты на распутье, что заблудился и не знаешь, куда идти... Если когда ни будь, ты забудешь то, что сказал сейчас... Пусть этот шрам разбудит твою память. А теперь — встань!

Я встал.

— Завтра занятий уже не будет, — сказал мэтр, — День ты можешь провести по своему усмотрению. Но вечером состоится совет, на котором мы обсудим наши дальнейшие действия. А сейчас отдыхай, Игорь. Спокойной ночи.

Мэтр Вертран и лэр Корвус попрощались и вышли. Через несколько мгновений звуки их шагов стихли, и комната снова погрузилась в тишину.

Ну, что ж, отдыхать, так отдыхать. Тем более что, судя по всему, скоро мне будет не до отдыха.

ГЛАВА 9

Следующий день пролетел незаметно. Я полностью посвятил его Татьяне, наслаждаясь каждым мигом рядом с ней.

Мы оба понимали, что очень скоро нам предстоит расстаться. Возможно надолго. А может быть — навсегда. Я очень боялся, что это знание омрачит нашу встречу и еще больше боялся разговоров на эту тему. К счастью, Татьяна не предпринимала никаких попыток увести разговор в ту сторону, и я был благодарен ей за это.

Весь день мы гуляли по лесу, слушали пение птиц, наблюдали за лесными животными.

Удивительно, но они совсем не боялись Татьяны. Видимо понимали, что эта женщина никогда не причинит им вреда. Так или иначе, но они позволяли Татьяне подходить к себе совсем близко, гладить себя, кормить. Позволяли даже, что уж вовсе не укладывалось в моей голове, нянчить своих детенышей.

— Вот объясни мне, как ты это делаешь? — спросил я, когда очередной заяц, вместо того, чтобы радостно схрумкать протянутую ему морковку, задал от меня стрекача.

— Бесполезно объяснять, у тебя все равно никогда не получится! — Татьяна показала мне язык и рассмеялась.

Вот до чего же вредная девчонка? И за что я ее так люблю?

На базу мы вернулись уже под вечер.

— Танюш, мне нужно идти. Скоро начнется совет, мне нужно подготовиться.

— Я понимаю, Игорь. Нужно — значит иди.

В этом она вся. Мужчина решил, значит, так тому и быть. Никаких лишних вопросов, никаких попыток повлиять на него, пользуясь своим обаянием. Удивительная женщина. Моя женщина.

* * *

Совет, как я и предполагал, проходил в кабинете мэтра Вертрана. Но сегодня, вместо того, чтобы, как обычно, рассесться по креслам, мэтр пригласил нас к большому круглому столу. Ради такого случая с него исчезли вездесущие колбы, реторты и банки. Сегодня стол был чисто вытерт, а в центе его стоял хрустальный шар, размером с человеческую голову. Вокруг стола, на равных расстояниях друг от друга, расположились семь кресел.

На совет, помимо меня и лэра Корвуса, прибыли еще два человека. Мэтр Чардаш, боевой маг, принимавший самое непосредственное участие в моих тренировках, и лорд Райно, рыцарь ордена "Парящего сокола" и заместитель лэра Корвуса.

Все расселись вокруг стола, но еще два кресла оставались пустыми.

— Мэтр, должен прийти еще кто-то? — поинтересовался я у мага.

— Нет, никто больше не придет, — мэтр хитро улыбнулся, — Но, все-таки, еще двое будут присутствовать на совете.

Я, честно говоря, не совсем понял, как это кто-то будет присутствовать, не приходя, но решил, что мэтру виднее и уточнять не стал. Все равно, скоро все увижу.

Мэтр в это время проводил какие-то манипуляции с хрустальным шаром. Тот неожиданно наполнился белесым туманом, заполнившим все его пространство, а затем начал излучать мягкий серебристый свет.

— Коллеги, у вас все готово? — спросил мэтр, пристально глядя в глубину шара. Не знаю, что ему ответили и кто именно, но мэтр, видимо удовлетворенный результатом, кивнул головой и произнес:

— Тогда начинаем.

Вслед за этими словами воздух над пустующими креслами вдруг сгустился и принял очертание человеческих фигур.

Одно из кресел оказалось занято женщиной. Очень высокой, стройной и красивой. Волосы цвета утреннего солнца тяжелой волной струились по плечам и падали на высокую грудь. Великолепное изумрудного цвета платье, на всю длину открывало точеные руки. Глубокий вырез декольте магнитом притягивал взгляды сидящих за столом мужчин. Я заметил, что даже мэтр Вертран и лэр Корвус не знают, как бороться с глазами, которые помимо воли возвращались и возвращались к незнакомке. Женщина, тоже заметившая произведенный эффект и явно довольная им, лишь обворожительно улыбнулась.

Безымянный палец левой руки женщины украшал серебряный перстень с огромным изумрудом. Свет от висящих под потолком магических светильников острыми зелеными лучиками отражался от бесчисленных граней камня.

Голову незнакомки венчала серебряная же диадема, с еще одним изумрудом. Если камень на перстне женщины был просто большим, то тот, который удостоился места на диадеме — был воистину огромным. Тонкий серебряный ободок терялся в роскошных волосах красавицы, но камень, горящий зеленой звездой, не увидеть было не возможно.

Красивая женщина. Но мне ее красота показалась холодной. И, уж точно, не идущей ни в какое сравнение с моей Танюшей.

Немного приглядевшись, я понял, что показалось мне странным в этой женщине.

Во-первых, ее глаза. Таких глаз у людей не бывает. Ярко зеленая радужка без зрачка. На первый взгляд и не поймешь, что не так, и только присмотревшись, становится видна ее инакость.

А во-вторых... Ее улыбка открыла удивительно ровные, жемчужно белые зубы. Только вот зубки необычные. У женщины отсутствовали клыки. Резцы есть, моляры есть. А клыков — нет.

Ну что ж, понятно. К роду людскому наша красавица отношения не имеет.

Вторым гостем оказался низкорослый крепыш. Мощный и кряжистый, как пень столетнего дуба. Такого, если упрется, не в раз с места сдвинешь. Одет крепыш был в простую белую рубаху с короткими рукавами и кожаные штаны. Из рукавов рубахи торчали неохватные ручищи, каждая из которых, по меньшей мере, втрое превосходила мои, тоже, далеко не самые хилые руки.

Ладони широченные, лопатой. Пальцы такие, что ими не то, что подковы ломать, ими гранитные валуны можно крошить, как мягкую глину. В общем, видно, что физический труд этот дяденька знает и уважает. Расстегнутый ворот рубахи открывал мощную бочкообразную грудь.

Лицо маленького богатыря по самые глаза заросло густой бородой. Длиной борода могла посоперничать с волосами зеленоглазой женщины, поскольку уходила далеко под стол, и где она там заканчивалась — один Творец знает. Из этих буйных зарослей поблескивали умные черные глаза.

А вот на голове у этого крепыша волосы не росли. То есть абсолютно. Череп его был лыс как коленка. Ну, да и ладно, может, ему так нравится? Или мода такая?

То, что и этот дяденька не является человеком, у меня не вызывало сомнений.

Итак, за столом находятся двое представителей нечеловеческих рас. Женщина, по всей видимости, представляет кошенов, чувствуется в ней что-то лесное. Крепыш же, наверняка гральг. Уж слишком он основательный, как горы, в которых живет его народ.

— Господа, — начал мэтр Вертран, — прежде, чем мы начнем совет, хочу представить наших гостей. Владычица народа кошенов, королева Золотого Леса, Альгерда!

Зеленоглазая женщина мягким движением наклонила голову в приветствии.

— Повелитель гральгов, подгорный король Тангорд Третий!

Здоровяк что-то приветственно пробурчал в ответ на слова мэтра Вертрана.

— Итак, сегодня мы собрались здесь для того, чтобы принять решение, от которого напрямую будет зависеть судьба этого мира, — голос мэтра в тишине кабинета звучал необычно торжественно.

— Ваши Величества, — мэтр обратился к нашим гостям, — не так давно мы с лэром Корвусом уже беседовали с вами. Мы сообщили вам, что у Стерны появился шанс вновь обрести свободу. Сейчас же я скажу то, что не сказал вам тогда.

Мэтр встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по комнате. Шесть пар глаз, не отрываясь, следили за ним.

— Две тысячи лет назад, Видящий народа кошенов предсказал войну, которая погрузит Стерну в пучину хаоса, — продолжал рассказ мэтр Вертран, — Все вы помните это пророчество. И все знаете, что то, о чем говорил Видящий — сбылось. Стерна истекает кровью. Она стоит на коленях перед кровавыми чудовищами, уничтожающими ее саму и ее народы.

Теперь же сбывается и вторая часть пророчества. В мир Стерны пришел тот, кто способен бросить вызов Демонам. И не просто бросить вызов, но и победить! На Стерну вернулся Ингар!

Слова мэтра вызвали неподдельное изумление на лицах Альгерды и Тангорда.

— Вертран, дружище, — голос короля гральгов, низкий и гулкий, напоминал рокот отдаленной грозы, — мы не меньше твоего хотели бы поверить в это, но, к сожалению, это невозможно! Ингар погиб. Его тело покоится в Милеране, охраняемое монстрами Рашаса и Элкора. Да ты и сам это знаешь.

Альгерда кивнула головой, молча соглашаясь со словами своего венценосного соседа.

— Да, Тангорд, старый друг, — слово взял лэр Корвус, — Все так, как ты говоришь. Ингар мертв и тело его все также в руках Арташа. Но, все-таки, он вернулся.

Вернулся не сам. Вернулась его душа. Вспомни пророчество, Тангорд: "Дважды рожденный и дважды умерший придет из дальнего мира, чтобы отмстить убийце". Он пришел. Встань, Игорь!

Я встал. Две пары глаз внимательно изучали меня, стараясь увидеть что-то, понятное только им.

— Душа Ингара живет в этом человеке, — снова включился в разговор мэтр Вертран, — И сегодня он — единственная надежда этого мира. Сны рассказали ему о Стерне. Меч Ингара узнал и признал его. Сейчас Игорю предстоит дорога в подземелья Милерана. Только там, встретившись с телом Ингара, он вернет спящую в нем память. И только тогда у нас будет шанс победить.

К сожалению, о том, что Ингар вернулся в наш мир, знаем не только мы. Об этом известно и Арташу. Его ищейки повсюду ищут Игоря и тех, кто стоит с ним рядом.

Отпустить Игоря одного — значит отправить его на верную смерть. Игорь — великий воин и маг. Но даже он в одиночку не справится со всей мощью Демонов. Его затравят и уничтожат.

Поэтому с ним пойдут и другие. Их задача — обеспечить Игорю возможность дойти до Милерана. Если нужно — ценой собственных жизней.

От людей с ним пойдут мэтр Чардаш и лорд Райно. Маг и воин. Но этого мало. Готовы ли народы кошенов и гральгов присоединиться к людям в этой войне?

Глаза мэтра требовательно смотрели на королей двух народов.

-Да! — звон хрустальных колокольчиков наполнил комнату, — Народ кошенов не останется в стороне!

— Да! — грозовые раскаты отразились от стен и заметались, постепенно угасая, — Тридцать лет гральги ждали этого момента! Нас осталось мало, но еще рано списывать мой народ со счетов!

— Отлично! — мэтр, не скрывая радости, потер пухлые ладошки, — Решение о совместном походе принято. Теперь, если никто не возражает, предлагаю перейти к обсуждению деталей предстоящего похода. Необходимо решить, кто еще, помимо названных мной, отправится с Игорем. Кроме того, нужно проложить максимально безопасный путь для отряда. Предлагаю нашим гостям высказаться по поводу того, какую помощь они смогут нам оказать?

Неожиданно в разговор снова вмешался лэр Корвус. Посмотрев на мэтра, он заметил:

— Вертран, мне кажется, что ты совершенно забываешь о том, на чьи плечи ляжет вся тяжесть этого похода. Я говорю об Игоре. Думаю, будет правильнее, если мы предоставим ему право решать, кто должен идти с ним и как отряд будет добираться до намеченной цели. Тем более, что план у него уже есть.

Мэтр, сбитый лэром Корвусом с мысли, остановился, растерянно потер кончиками пальцев высокий лоб и сказал:

— Простите старика, увлекся. Конечно, Корвус, ты прав, — и, обращаясь уже ко мне, — Игорь, мы готовы выслушать твои соображения по этим вопросам.

Сконфуженный маг снова занял свое место за столом, а я, бросив благодарный взгляд на лэра Корвуса, заговорил:

— Итак, господа и леди, надеюсь, никому из присутствующих за этим столом, не нужно объяснять, что задуманное нами находится на грани возможного. Многим из тех, кто отправится в путь вместе со мной, не суждено будет вернуться обратно. Поэтому, первое условие участия в походе — добровольность. Каждый, кто пойдет со мной, должен знать, куда и зачем он идет, а главное — что его ждет на этом пути.

Я сделал паузу и обвел членов совета взглядом. Никто не возразил.

— Скажу честно, — продолжил я, — Я с радостью отправился бы один. Но мэтр прав — в этом случае шансы на удачное завершение операции будут практически нулевыми.

Поэтому со мной пойдет отряд. Отряд добровольцев.

Я обернулся в сторону мэтра Чардаша и лорда Райно.

— Благодарю вас, господа, за то, что выразили желание, разделить со мной тяготы этого пути.

Вернемся к отряду. Думаю, все согласятся со мной, что он должен быть небольшим. Большой отряд хорошо для полномасштабной войсковой операции. То же, что задумали мы — по сути разведывательно-диверсионный рейд.

Мэтр, — я обратился к магу, — Мне нужна карта Тарна.

Маг согласно кивнул, и через мгновение над столом зажглась карта материка.

— Сейчас мы находимся здесь, — я взял протянутую мэтром указку и показал на карте остров, на котором располагалась база. Под указкой немедленно загорелся красный крестик.

— Наиболее удачным местом для высадки на материк, считаю вот эту бухту, — указка коснулась небольшой бухты на южном побережье Тарна и от крестика на острове к указанной мной точке, немедленно протянулась пунктирная линия, — Судите сами: местность безлюдная, до ближайшего населенного пункта, — я прикинул масштаб карты, — примерно семьдесят километров. Людям здесь делать нечего, поэтому у нас есть реальный шанс высадиться на материк незамеченными. Тем более что в нескольких километрах от побережья начинается лес, где можно укрыться от постороннего взгляда.

Единственная проблема заключается в том, что между нами и Милераном находится естественное препятствие: горы Гризенбара.

Ваше Величество, — я повернулся к королю Тангорду, — эти горы — ваш дом. Поэтому мне необходим совет: как лучше отряду перейти через Гризенбар?

Король гральгов внимательно посмотрел на карту, что-то прикинул в уме и сказал:

— Лучше пройти не через Гризенбар, а под ним. В лесу за побережьем вас встретят мои воины. Они проведут вас к пику Кондора, к воротам подгорного королевства, а оттуда — в Торвейн, его столицу. Там вас встречу я. Вы сможете пополнить припасы и получите любую необходимую помощь. Кроме того, я готов выделить в отряд своих воинов.

— Вот это было бы очень хорошо, Ваше Величество! Хорошие бойцы нам не помешают! Но их не должно быть много, думаю, пятерых вполне хватит.

— Отлично, — прогудел Тангорд Третий. — В Торвейне к вам присоединится пять воинов Первого Грозного легиона.

Я заметил, что лэр Корвус отреагировал на эти слова одобрительным покачиванием головы. Интересно, что за легион такой, если даже рыцари относятся к нему с уважением? Ладно, задам этот вопрос позже.

— Затем вас проведут к другим воротам, на противоположной стороне Гризенбара, — король указал новую точку на карте, — Таким образом, часть пути отряд сможет пройти, укрывшись в горах. Это будет безопаснее, чем идти по равнине. Хотя, — в голосе гральга отчетливо прозвучала горечь, — и в наших горах сейчас небезопасно.

Я посмотрел на мэтра Вертрана, затем на лэра Корвуса. Оба согласно кивнули.

— Хорошо, принимается. Благодарю за помощь, Ваше Величество.

Я еще раз взглянул на карту. Получалось, что под Гризенбаром отряду предстояло пройти около четырехсот километров. Почти треть пути. Это было очень хорошо. Все-таки, горы — извечная родина гральгов. Там они знают каждый камень. Я был уверен, что подгорные тропы были для нас гораздо безопаснее, чем путь по равнине.

— Итак, после Гризенбара нам предстоит долгий путь до Милерана. Идти по дорогам мы не сможем, наверняка они под контролем Демонов. Значит, придется идти через леса. Благо, их на нашем пути будет много, — я провел указкой предполагаемый путь отряда, — Но, как видите, это не рощицы, а настоящие вековые леса. Поэтому отряду очень не помешали бы хорошие лесовики, способные найти дорогу даже в самых непролазных чащах. К сожалению, на острове нет никого, кто бы хорошо знал эти места. На проводников из местных жителей я бы тоже не рассчитывал. Во-первых, нам не нужны лишние люди, которые будут знать о нас, а во-вторых... Во-вторых, прошло тридцать лет с начала войны. Люди запуганы Демонами. Поэтому никто не может поручиться, что найденные нами проводники не решат вывести нас к врагу, хотя бы для того, чтобы получить какие-то поблажки и смягчения для себя и своей семьи.

— Проводники у вас будут! — хрустальные колокольчики вновь наполнили своим перезвоном комнату. — Лучшие из моих воинов отправятся с вами. Дети леса всегда смогут найти безопасную дорогу в любом лесу. Скольких кошенов ты готов взять с собой, Игорь?

Я немного подумал. Кошены не только прекрасные лесовики. Они еще и великолепные разведчики. Я был уверен, что их помощь в этом походе будет для нас неоценима. Но увеличивать численность отряда до бесконечности было нельзя.

— Троих, — я, наконец, принял решение.

— Хорошо, — королева кошенов согласно кивнула. — Трое воинов лесной стражи прибудут на остров через два дня и отправятся в путь с вами. Кроме того, — добавила королева, — мне кажется, что, отряду не помешают хорошие стрелки. Не сочти за пустую похвальбу, но воины моего народа не просто хорошие, но лучшие стрелки Стерны!

Я уже был наслышан о мастерстве кошенов в обращении с луком, поэтому не мог не признать правоту королевы Альгерды.

Итак, получалось, что в поход, помимо меня, мэтра Чардаша и лорда Райно отправлялись трое стрелков-кошенов и пятеро воинов-гральгов. Итого — одиннадцать бойцов. Ну, что же, это было, на мой взгляд, оптимальное количество. Большему отряду будет гораздо труднее остаться незамеченным, а меньший навряд ли сможет обеспечить необходимый уровень боеспособности.

Похоже, остальные присутствующие пришли к такому же выводу, поскольку каких-либо возражений по численности отряда не последовало.

— Но, как бы то ни было, периодически нам придется наведываться в города или другие населенные пункты на нашем пути, — я продолжил излагать свой план.

— Но для чего? — мэтр Вертран, задавший этот вопрос, был очень удивлен моим заявлением.

Тангорд Третий, Лэр Корвус и лорд Райно, прекрасно понявшие, что я имел в виду, только хмыкнули: мол, что возьмешь с этих магов?

— Информация, мэтр, — я, поначалу, тоже удивился, что мэтр не понимает таких простых вещей. Но потом вспомнил, что мэтр не воин и никогда им не был. Поэтому то, что без объяснений было понятно каждому воину, для него оставалось загадкой и требовало дополнительных разъяснений.

— Нам будет нужна информация. Мы должны постоянно быть в курсе того, что происходит вокруг. В первую очередь необходимо знать, где находятся поисковые отряды Демонов, какова их численность, откуда и куда они направляются. Кроме того, очень важно иметь представление о передвижении регулярных войск противника, хотя бы для того, чтобы иметь возможность заблаговременно изменить собственный маршрут и не оказаться у них на пути.

— Игорь прав, Вертран, — поддержал меня лэр Корвус. — К сожалению, без заходов в города, отряду не обойтись.

Лэр взял у меня указку и повернулся к карте.

— Смотри, Игорь. Крупных городов на вашем пути будет не много. Рузан, Искор, Белинар, Вормат и ваша цель — Милеран. Если ты сочтешь нужным зайти в них — будь осторожен! В каждом из этих городов есть крупные гарнизоны, усиленные магами. Кроме того, не забывай, что городская стража не зря ест свой хлеб. Если за все тридцать лет ни разу не было ни одного бунта или восстания — значит, инакомыслие там подавляется в зародыше. Каждый, с кем ты захочешь пообщаться, может оказаться шпионом или доносчиком. Но, как бы то ни было, именно в этих городах ты можешь рассчитывать на получение самой свежей и достоверной информации.

Что же касается мелких городков и, тем более, деревень, — лэр снова начал указывать места на карте, — то их на пути отряда будет очень много. И вот туда заходить может оказаться даже опаснее, чем в большие города.

— Творец Великий, это-то еще почему? — недоуменно всплеснул руками мэтр Вертран. — Там ведь вряд ли будут большие гарнизоны! На каждую деревню не хватит всех войск Демонов!

— Вы совершенно правы, мэтр, — ответил я на этот вопрос. — Но, к сожалению, лэр Корвус прав не меньше.

— Но как же так может быть? — снова удивился маг.

Да уж, вот что значит — человек, далекий от войны! Пришлось объяснить мэтру еще одну, понятную каждому профессиональному военному, истину.

— Может, мэтр, может. Большие города опасны своими гарнизонами и осведомителями Демонов, но, при этом, они остаются большими городами с огромным числом жителей. В большом городе гораздо легче остаться незамеченным, мэтр. В маленьких же городках, а тем более деревеньках — все знают друг друга, и новый человек там незамеченным не останется. А значит, и шанс, что о нас узнают Демоны, в таких местах гораздо выше, чем в крупных городах.

— Кроме того, — снова заговорил лэр Корвус, — и в деревне можно нарваться на воинов Арташа и его прихвостней. К сожалению, туда частенько наведываются сборщики продовольствия из городов. Войска ведь нужно кормить! А сборщики без охраны не ездят, иначе вместо продовольствия можно получить вилы в бок. Да и те же поисковые отряды не обойдут деревни своим вниманием.

— Согласен с вами, лэр, — сказал я. — Но разведка не обязательно заключается в прямом взаимодействии с местными жителями. Иногда достаточно просто понаблюдать за жизнью деревни, чтобы получить нужную информацию. Поэтому соваться туда мы будем только в случае самой крайней необходимости.

Лэр Корвус одобрительно кивнул, давая понять, что полностью согласен с моими словами.

— И последнее, — я снова обращался ко всем присутствующим. — Надеюсь, никому не нужно объяснять, что успех нашего предприятия, в первую очередь будет зависеть от того, сможем ли мы сохранить тайну. Чем позже враг узнает о том, что мы делаем, тем больше у нас шансов довести задуманное до конца.

В комнате поднялся недовольный ропот и мне пришлось повысить голос, успокаивая собравшихся на совет.

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что все здесь присутствующие умеют хранить тайны. Сейчас я говорил не о вас.

Давайте не будем считать врага глупее нас. Если мы, хотя бы на секунду, усомнимся в том, что враг умен и коварен, мы проиграем эту войну.

Необходимо понимать, что как бы ни были вы уверены в себе и своих подданных, это не гарантирует отсутствие вражеских глаз и ушей ни среди гральгов, ни среди кошенов, ни среди людей. Поэтому, чем меньшее количество ваших подданных будет знать об отряде и его задаче, тем больше шансов у нас дойти до Милерана и выполнить то, что должно.

В моем мире давно существует пословица: "Знают трое — знает и свинья". Поэтому, вполне достаточно, если о том, что сегодня говорилось в этом зале, будете знать только вы сами и те, кого вы отправите с отрядом.

Я еще раз внимательно оглядел сидящих за столом. На этот раз никаких возражений не последовало. Я очень надеялся, что серьезность произнесенных мной слов правильно понята каждым находившимся в комнате.

— Итак, план я озвучил. Предлагаю каждому высказать свое мнение.

Высказывались по старшинству. Право первого голоса предоставили единственной среди нас женщине — королеве кошенов Альгерде.

— Мне, кажется, что у Игоря есть достаточный опыт проведения подобных операций, и он, наверняка, хорошо знает, о чем говорит. Поэтому я голосую за принятие его плана, — Альгерда грациозным жестом подняла вверх изящную руку. Острыми лучиками вновь блеснул изумруд ее перстня.

— Согласен, — прогудел Его Величество Тангорд Третий, — План прост, и потому — реален. А я уже давно убедился, что излишняя сложность плана порождает дополнительные проблемы при его реализации. Голосую "За", — вверх поднялась мускулистая лапища короля.

Все остальные тоже проголосовали за принятие плана в том виде, в котором он был предложен, после чего перешли к обсуждению вопросов подготовки к отправке отряда в путь.

Экипировка отряда, вооружение, продовольствие, средства передвижения — все это вопросы не менее важные, чем выработка стратегического плана действий. Поэтому к их решению подошли также серьезно. Особых споров не возникало, да и спорить было не о чем.

Все понимали, что залог успеха нашего отряда — его мобильность и скрытность. Соответственно, много вещей с собой взять мы просто не могли. Лошадь с собой в горы или в чащу леса не потащишь. Можно, конечно, но толку от нее там будет не много, а вот проблем может быть достаточно. Поэтому с собой нужно было брать только то, что каждый мог унести на себе.

Автоматически отпадали тяжелые доспехи и вооружение — в них особо не побегаешь, да и шуму от них изрядно.

Тащить с собой большой запас пищи тоже смысла не было — дорога пролегала через леса, а там найти провиант проблем не представляло, особенно для кошенов — прирожденных следопытов. Сами кошены животную пищу не употребляли, но остальные, в их присутствии, голодной смерти могли не опасаться.

В итоге, Тангорд Третий предложил вариант, который устроил всех. Нам предстояло высадиться на Тарн, имея при себе только минимальный запас продовольствия и легкое вооружение: луки с запасом стрел, мечи и легкие метательные копья. Все остальное предполагалось получить в поселениях гральгов под Гризенбаром. Король подгорных кузнецов пообещал каждому воину отряда кольчужный доспех, вышедший из рук подземных мастеров и выкованное ими оружие. Зная мастерство гральгов, я не сомневался, что их кольчуги, легкие, почти невесомые, прочностью не уступят самому лучшему стальному доспеху человеческих кузнецов. Ну а об оружии, изготовленном маленькими оружейниками, легенды ходили по всей Стерне.

На этом совет был закончен.

Высокопоставленные гости попрощались с остающимися. Затем по их телам пробежала странная рябь, они стали прозрачными, а потом и вовсе исчезли. Я вопросительно посмотрел на мэтра Вертрана.

— Обычные миражи, — отмахнулся тот, — Король находится у себя в кабинете. Его маг, через такой же шар, — мэтр указал на снова ставший прозрачным хрустальный шар в центре стола, — проецирует сюда объемное изображение Его Величества. Этот же прибор обеспечивает и передачу голоса. Как видишь, все просто, обычная магия.

Действительно, было бы чему удивляться. Смешно, но я до сих пор, сам уже научившись многим вещам из магического арсенала, продолжал удивляться этому. За полгода, проведенные на острове, я так и не привык к магии до конца.

Бесспорно, мой родной мир, не знающий настоящей магии, очень много потерял. Мы вынуждены изобретать различные технические приспособления, заменяющие то, что может дать магия.

Например, для того, чтобы перемещаться в пространстве, человек Земли изобрел множество приспособлений, от телеги и велосипеда, до автомобиля и самолета. Маг же, способен летать без помощи грохочущих многотонных чудовищ.

Или, возьмем, этот же хрустальный шар. Вы можете себе представить подобные технологии на Земле двадцать первого века? Я не могу. До самого конца совета я был уверен, что повелители гральгов и кошенов присутствуют здесь, так сказать, во плоти. Мне даже казалось, что я чувствую тонкий аромат духов, исходивший от королевы Альгерды. И что оказалось в итоге? Миражи! Технике Земли до такого еще лет триста развиваться, не меньше.

Конечно, земные технологии являются массовыми. Каждый может купить себе телефон или телевизор, велосипед или автомобиль. Некоторые даже самолеты покупают. Магия же доступна не всем и не сразу. Требуется многолетнее обучение для того, чтобы стать магом и творить доступные им чудеса. Но, как бы то ни было, магия — это круто!

* * *

— Игорь, задержись на несколько минут, — лэр Корвус окликнул меня, когда я, вместе с мэтром Чардашем и лордом Райно собирался выйти из кабинета мэтра Вертрана.

— Что ты думаешь по поводу сегодняшнего совета? — задал он вопрос, когда дверь за магом и рыцарем закрылась.

Странный вопрос. И задан явно не просто так. Я немного подумал и, осторожно, стараясь подбирать слова, спросил:

— Скажите, лэр... Насколько я могу доверять нашим союзникам? Не то, чтобы я в них сомневался, но... Может быть, лучше было бы сделать все своими силами и не привлекать посторонних?

— Нет, Игорь, в них ты можешь не сомневаться. Эти народы никогда не служили злу. И они слишком пострадали от Демонов, чтобы помогать им. Если гральги и кошены будут прикрывать твою спину, то для того, чтобы ударить в нее, врагу придется переступить через их трупы.

— Гораздо больше нас беспокоит другое, — теперь в разговор вступил мэтр Вертран, — С начала войны прошло тридцать лет. Это большой срок, Игорь. Многие из тех, кто остался на Тарне, сейчас мертвы. Те, кто живы, могли неузнаваемо измениться. Старые друзья могут служить врагу, а те, кого мы считали врагами — сегодня могут стать надежной опорой.

Со словами мэтра было трудно не согласиться. Тридцать лет — слишком большой срок даже в мирное время. Для страны же, погруженной в хаос войны, эти годы сродни вечности.

И еще в одном мэтр был, без сомнения, прав. В истории как Стерны, так и Земли, можно найти немало поучительных примеров. Я хорошо знал, что именно лучший друг чаще всего наносит удар в спину. И никогда не узнаешь, что послужило причиной его предательства. Деньги? Власть? Зависть? Да и не важно, по какой причине тот, кого ты считал братом, вонзил в твою беззащитную спину клинок. Важно, что это сделал именно он.

А разве редки случаи, когда злейший враг, еще вчера упорно шедший по твоему следу, загонявший тебя за линию флажков и мечтавший увидеть, как стекленеют, глядя в серое пасмурное небо, твои мертвые глаза, сегодня спасал тебя, ценой собственной жизни?

Прав был старый маг, и мне было нечего ему возразить. Да и надо ли было возражать? Наверно, нет.

— Но как бы то ни было, Игорь, — снова заговорил лэр Корвус, — тебе придется встретиться с одним человеком. Его зовут Илем. До войны он служил хранителем библиотеки Милерана. Старый книжный червь, — глаза лэра затуманились воспоминаниями о безоблачных довоенных временах, — Но выпить был мастак! Сколько ночей мы провели с ним в тиши библиотеки, обсуждая стихи древних поэтов за бутылочкой хорошего вина из дворцовых погребов.

В библиотеке хранились планы всего Милерана, в том числе и планы подземных этажей. Тех самых, где сейчас находится тело Ингара.

Эта библиотека, как и тысячи других по всей Стерне, была уничтожена по приказу Арташа. Но Илем не тот человек, чтобы позволить погибнуть в огне ценнейшим книгам. Уверен, что самое ценное из дворцовой библиотеки перекочевало в надежные хранилища. Возможно, среди того, что смог спасти Илем, есть и нужные тебе планы. Подземелья Милерана достаточно обширны, чтобы не рисковать соваться в них, не имея четкого представления об их планировке. Тем более что они хорошо охраняются и знание их укромных уголков не будет для тебя лишним.

Ты должен встретиться с Илемом и получить от него планы подземных этажей. Если ему удалось их спасти — твоя задача сильно облегчится. Если же нет — постарайся как можно подробнее расспросить его о подземельях. Несмотря на любовь к вину, у Илема замечательная память, и если он хоть одним глазком заглянул в книгу, можешь быть уверен, он и через тридцать лет вспомнит все, что в ней было.

Все время разговора, пальцы правой руки лэра Корвуса задумчиво крутили серебряный перстень на безымянном пальце левой. Знак главы ордена. Парящий сокол, несущий змею в когтистых лапах.

— Лэр, но Илем может и не захотеть со мной разговаривать. Он меня не знает и не может мне доверять. Книги на Стерне запрещены, а он спасал их от огня. Вряд ли он станет откровенничать с первым встречным, который спросит его о книгах. Тем более — если спросит.

— Ты прав, Игорь. Просто так он ничего не скажет. Но я дам тебе это, — лэр снял с пальца перстень, — Покажи ему перстень и спроси: не забыл ли он погребок на углу Тополиной улицы? Если ты это сделаешь, он расскажет тебе все, что будет нужно.

Я взял протянутый перстень и спрятал его в карман.

— Спасибо, лэр, надеюсь, ваш старый друг еще жив и сможет нам помочь.

— Я тоже надеюсь на это, Игорь. Очень надеюсь. Потому что если он умер, выполнить то, что мы задумали, будет во много раз сложнее.

* * *

Перед тем, как лечь в кровать, я долго стоял перед раскрытым окном и смотрел в ночное небо. Яркие, сияющие как бриллианты звезды, складывались в незнакомые созвездия.

Где-то там, в невообразимой дали, среди этих звезд затерялась та, под которой я родился. Где она? Которая из мириадов сияющих в глубокой черноте песчинок, мое Солнце? Может быть вот эта? Или эта? Или вон та, подмигивающая мне, как старому знакомому?

Где бы ни находилась моя звезда, но вокруг нее сейчас вращается голубая планета. Та, на которой остался мой дом, мои друзья. Моя мама.

Вернусь ли я когда-нибудь к ним? Пожму ли руку Змею? Обнимусь ли с Жилой, Лисом, Сватом, Стилетом? Прижму ли к груди маму?

Я точно знал, что этого никогда не случится. Теперь мой дом — здесь. В мире, который надеется на меня. В мире, чья судьба зависит от того, смогу ли я достойно пронести крест, который, не по своей воле, взвалил на плечи. В мире, где живет мое синеглазое чудо.

Она понравилась бы моей маме. Обязательно понравилась бы. Эти две женщины могли бы стать подругами. А может быть, Танюшка стала бы для моей мамы дочерью. Я не знаю. Знаю только, что им никогда не суждено увидеться.

Я знал, что этот мир отныне стал моим новым домом. Вернуться туда, на голубую планету, где остались близкие моему сердцу люди — мне уже не суждено.

Звезды в моих глазах стали расплываться, сливаясь в одну мутно белую дорожку. Что это? Знакомый с детства Млечный Путь?

Я моргнул и две горячие струйки скользнули по моим щекам.

Слезы... Это всего лишь слезы...

* * *

"Почему ты плачешь, сынок?"

"Мама? Мамочка... Нет, это плачу не я. Это плачет моя душа. Опаленная огнем. Зачерствевшая. Привыкшая терять друзей и находить врагов..."

"Эх ты, воин. Вспомни, что я говорила тебе, когда ты, еще совсем сопливый мальчишка-детсадовец, ревел, хлюпая носом, который разбил тебе хулиган из старшей группы?"

"Я помню, мама... Ты говорила, что мужчины не плачут. Они будущие воины. Я вырос, мама... И я стал воином. Но плакать не разучился".

"Не разучился, сынок. Потому, что у тебя есть душа. Пусть опаленная и зачерствевшая. Но при этом — живая. Береги ее, сынок. Помни, что ты — человек. И оставайся человеком всегда".

"Да, мама... Я не подведу тебя. Никогда не подводил, не подведу и теперь. И останусь человеком, чего бы мне это не стоило".

"Вот и хорошо, сынок. А теперь — спи..."

ГЛАВА 10

Три дня, оставшиеся до отплытия на материк, прошли быстро. Работа с картой, проработка основного и запасных путей движения отряда, подбор экипировки, вооружения и продовольствия — все это требовало моего присутствия и личного участия.

Как и было обещано, вечером второго дня после совета, на остров прибыли воины королевы Альгерды. Небольшой кораблик, скорее даже ладья, но при этом крепкий и основательный, вполне способный выдержать длительное морское путешествие, отшвартовался на пристани в небольшой, скрытой от посторонних глаз, гавани. Кораблик привез на остров троих кошенов, и именно ему предстояло отвезти наш отряд на Тарн.

По мосткам, переброшенным с борта кораблика на пристань, спустились трое воинов. Все, как один, светловолосые, высокие и худощавые. Плечи воинов покрывали длинные, почти до земли, плащи. Над правым плечом виднелись изогнутые рога длинных луков и белое оперение стрел.

Один из воинов, видимо старший, отделился от остальных и направился к нам с лэром Корвусом. Подойдя, кошен приложил ладонь правой руки к сердцу и, чуть склонив голову, представился:

— Капитан лесной стражи Тильен. Это, — он слегка развернулся и указал на остальных кошенов, — мои воины. Нам выпала честь сопровождать вас в походе, милорд.

Я оценивающе посмотрел на замершего воина. По виду — еще совсем мальчишка, гордящийся тем, что ему доверили важное и ответственное дело. С другой стороны — капитан. Значит, уже успел побывать в переделках и проявил себя достаточно, чтобы стать командиром. Да и Альгерда не могла прислать новичков. Но нельзя исключать и тот вариант, что это сынок какого-нибудь царедворца и командиром стал не за заслуги, а по папиной протекции.

— Рад знакомству, Тильен, — я ответил таким же жестом, — Но я ожидал, что королева Альгерда пришлет кого-то постарше и поопытнее. Надеюсь, для вас это не первое боевое задание?

Щеки и уши кошена вспыхнули. Он совершенно правильно истолковал сомнение в моем голосе и сейчас с трудом сдерживал себя от того, чтобы не сказать что-нибудь резкое.

Наконец он справился с собой, выпрямился, гордо расправив плечи, и, глядя мне прямо в глаза, ответил:

— Вы правы, милорд, я молод. Для кошена. Наш народ живет гораздо дольше, чем люди, и стареем мы намного медленнее. Поэтому не смотрите на мою внешность — она обманчива. Я и мои друзья гораздо старше, чем выглядим на первый взгляд. И мы — хорошие воины! Золотой Лес никогда не отправил бы в этот поход мальчишек, потому что слишком высока ставка в этой игре. А мы неоднократно сталкивались с врагом лицом к лицу и клинок к клинку. На моем личном счету — пятнадцать голов шергенов. И мои товарищи, — он снова кивнул в сторону остальных кошенов, — тоже знают, как натягивать лук и с какой стороны браться за меч.

Капитан на мгновение замер, словно решая, стоил ли говорить дальше. Потом, решившись, снова поднял на меня глаза и, уже спокойнее, произнес:

— Что же касается молодости... К сожалению, милорд, вы правы. У народа осталось слишком мало воинов, чтобы позволить детям оставаться детьми. Золотой Лес со всех сторон окружен врагами. Чтобы выжить, нам приходится становиться воинами очень рано. Лук и меч уже давно заменили нашим детям игрушки.

Тильен замолчал.

Господи, какой же я дурак! Я же изучал мир Стерны и изучал ее народы. И хорошо знал то, о чем мне только что напомнил этот воин. Но, видимо, я еще не до конца привык к этому миру, и поэтому, впервые увидев воина кошенов, так глупо ошибся.

Я снова, на этот раз совершенно искренне, прижал ладонь к сердцу и сказал:

— Прости, Тильен. Я забыл об этом и потому невольно оскорбил тебя. Надеюсь, это недоразумение не помешает нам стать друзьями?

Я убрал руку от груди и протянул ее Тильену.

Тот с недоумением смотрел на нее, не понимая, чего я от него хочу.

— Мужчины моего народа заключают мир и скрепляют дружбу пожатием рук, — объяснил я.

Тильен еще раз посмотрел на меня, на мою руку, улыбнулся, и протянул в ответ свою.

Рукопожатие у него оказалось очень крепким.

— Ну, что же, теперь давайте познакомимся с вашими воинами, — сказал я. когда недоразумение с Тильеном осталось позади.

— Конечно, милорд! — улыбнулся кошен. Улыбка у него оказалась на удивление открытая и какая-то необыкновенно светлая.

Он обернулся к своим спутникам, подзывая их к нам.

— Это Ильнур, — представил он одного из воинов. — Великолепный лучник. Даже среди воинов нашего народа, мало кто может сравниться с ним в мастерстве игры с ветром и стрелами.

— Рад знакомству, Ильнур, — сказал я, глядя на воина. Ильнур в ответ приложил руку к сердцу в уже знакомом мне жесте.

— Улис, — назвал второго спутника Тильен. — Лучший следопыт кошенов. Мы все хорошие следопыты, но Улис — лучший. Про него говорят, что он умеет разговаривать с лесом и лес помогает ему. Не знаю, насколько это правда, — снова улыбнулся Тильен, — Улис не любит открывать свои секреты, но если вы вдруг потеряете в чаще иголку — Улис ее найдет! Кроме того, он отличный мечник.

Снова последовал обмен приветствиями, после чего я обратился к Тильену.

— Если я правильно понял, то королева Альгерда прислала сюда лучших воинов Золотого Леса. Ильнур — прекрасный стрелок, Улис — следопыт и мечник...

Я замолчал, вопросительно посмотрев на Тильена.

— Я маг, — совершенно правильно истолковал мой незаданный вопрос капитан. — Магия леса не похожа на то, чем владеют люди. Она совершенно иная по своей природе и люди, к сожалению, к ней не способны. Но, поскольку большую часть пути нам предстоит пройти через леса, королева сочла, что маг леса не будет в отряде лишним.

— И я совершенно с ней согласен, — искренне сказал я. Я был уверен, что чем больше в группе будет разносторонних специалистов, тем меньше проблем может возникнуть у нас в пути. Конечно, еще лучше, если бы каждый из моих бойцов хотя бы в минимальной степени владел всеми необходимыми навыками. Но, к сожалению, это было невозможно.

— Друзья, — сказал я, обращаясь ко всем кошенам. — Я благодарен королеве Альгерде, за то, что отправила с нами воинов Золотого Леса. Но еще больше я благодарен каждому из вас за то, что вы согласились. За то, что не испугались предстоящих трудностей. Нам предстоит многое сделать и через многое пройти. И я рад, что рядом будете вы.

Я смотрел на лица кошенов. Они были серьезны и сосредоточены.

— И еще, — сказал я, — Давайте договоримся. Не нужно называть меня "милорд". Зовите "командир", а еще лучше — просто Игорь. Договорились? — я улыбнулся.

— Договорились, ми... — Тильен на миг запнулся, — командир!

— Ну, вот и славно, — рассмеялся я. Вслед за мной засмеялись и кошены. — Теперь, если вы не против, хочу посмотреть на вас в деле.

Глядя на оживившихся воинов, я еле сдерживался, чтобы снова не рассмеяться. По всему было видно, что уж они-то точно не против. Сразу видна настоящая военная косточка. Хлебом не корми, но дай поучаствовать в каких-нибудь соревнованиях, где можно показать собственную крутость и порадоваться успехам товарища. Кто-то может сказать, что крутость нужно показывать в бою, и я с ним соглашусь. Но и дружеские соревнования лишними никогда не бывают. Судя по улыбающемуся лицу лэра Корвуса, он тоже был со мной согласен.

* * *

Кошены, действительно, оказались отменными воинами. Конечно, в рукопашной или на мечах, они уступали не только мне, но и рыцарям. Хотя в этом не было ничего удивительного, все-таки, "Парящие соколы" были лучшими бойцами Стерны, если не считать, конечно, чешуйчатых пришельцев из других миров. Улис, которого Тильен отрекомендовал как прекрасного мечника, действительно оказался таковым. Вот он вполне мог составить конкуренцию если не полноценным рыцарям, то уж послушникам последних ступеней обучения — точно.

На как только дело дошло до стрелкового и метательного оружия, все изменилось.

Когда я глядел на то, что вытворяли с метательными ножами и, тем более, с луками Тильен и его спутники, я просто отказывался верить своим глазам.

В свое время, еще мальчишкой, я, как и все мои друзья, переболел модой на "Робин Гудов", которая прокатилась по всем дворам тогда еще Советского Союза после показа американского фильма про благородного разбойника. Чего мы только не вытворяли, чтобы быть похожими на Робина и его товарищей!

Но после того, что творили со своим оружием кошены, Робин Гуду оставалось только пойти, и удавиться от зависти на тетиве собственного лука. Рядом с ними наш былой кумир выглядел бы очень бледно.

Как оказалось, лесные воины на дух не признавали неподвижные мишени, считая их баловством.

— Враг не будет стоять и ждать, пока я в него выстрелю, — сказал Ильнур, когда я предложил начать с обычных мишеней. — Наоборот, он будет всеми силами стараться убить меня первым.

Что ж, резон в его словах был. Пришлось нашему "полевому" магу — мэтру Чардашу, снова создавать кукол для тренировки.

И вот тут кошены проявили себя в полной мере. Ножи, по четыре штуки за раз, срывались с их ладоней, чтобы закончить свой недолгий полет в глазницах набегающих врагов. Ни разу, ни один нож не пролетел мимо цели.

Стрелы покидали тетиву со скоростью автоматных пуль. За то время, что мне было нужно для того, чтобы прицелиться и выпустить всего одну стрелу — кошены успевали выстрелить добрый десяток раз. И, конечно, не промахивались. Расстояние, ветер, действия противника — все это, казалось, не имеет для них ни малейшего значения. Глазные щели шлемов, сочленения доспехов — любое место на теле врага, которое хоть на миг приоткрывалось, тут же получало стрелу. При этом не имело значения — бежит ли вражеский солдат прямо на кошена, петляет ли, как заяц, или прячется под брюхом у несущегося во весь опор коня. Исход, в любом случае, был один — тонкий свист рассекающей воздух стрелы и предсмертный хрип куклы, показывающий, что и этот выстрел достиг своей цели.

При этом сами кошены вовсе не стояли на одном месте. Наоборот, они демонстрировали настоящие чудеса акробатики. Они умудрялись стрелять из любого положения — стоя, сидя, лежа, изогнувшись дугой на манер собственных луков и еще тысячей разных способов. Они стреляли в прыжке, в перекате, в падении. Они уворачивались от летящих в них копий и стрел врага и стреляли в ответ. И каждый раз попадали. Ни одна стрела не была пущена зря.

Когда у них закончились свои стрелы, в ход пошли вражеские. Невероятным кульбитам, которые вытворяли воины леса, позавидовал бы любой цирковой артист. Мгновенный рывок, перекат, и стрела, только что бесславно торчавшая в земле, летит к своему бывшему хозяину.

Ильнур, которого Тильен назвал лучшим стрелком Золотого Леса, пошел еще дальше. Он не стал прыгать по полю, собирая стрелы. Он просто ловил те, которые враги выпускали в него. Миг — и пойманная в воздухе стрела уже летит обратно, чтобы еще через миг оборвать жизнь того, кто по глупости решился выстрелить в кошена.

Честно говоря, до этой демонстрации высшего мастерства, я считал, что и сам уже могу считаться отличным лучником. По крайней мере, на Олимпийских играх золотая медаль в стрельбе из лука точно была бы моей. Теперь же, мне оставалось только любоваться чужим мастерством и понимать, что самому таких высот не достичь никогда.

И еще я не мог понять одной вещи. Как такие воины позволили почти полностью уничтожить свой народ? Всего три стрелка-кошена, как мне казалось, были способны остановить целую роту тяжелой пехоты.

— Магия, — мрачно ответил на этот вопрос Тильен, когда после показательных выступлений мы шли в дом, где планировали разместить воинов. — Когда стрелы сгорают в воздухе, не долетая до цели, от них мало толку. А в ближнем бою шергены превосходят нас так же, как мы их — в стрельбе. Но я надеюсь, — сказал Тильен глядя мне в глаза, — что наши стрелы еще вдосталь напьются крови врага. Стрел у нас хватит на всех.

Я тоже на это надеюсь, Тильен... Надеюсь, что каждый безвинно погибший в этой войне, будет достойно отомщен. Но для этого наш поход должен обязательно закончиться удачно. А это будет очень нелегкая задача...

* * *

Прибывших кошенов мы разместили на том же этаже, который занимал я сам. Чуть позже, когда мы с лэром Корвусом снова остались наедине и прогуливались по тропинкам парка, он спросил:

— Ну, и зачем тебе было нужно задевать Тильена? К чему были все эти вопросы по поводу возраста и опыта?

Я наклонился, сорвал травинку и задумчиво сунул ее в рот.

— Лэр, мы не в бирюльки собрались играть. Тильен и его воины уже завтра утром отправятся со мной в пасть к Демонам. И ни я, ни вы, не знаем, что нас там ждет. Я не знаю, дойдем ли мы до конца, или погибнем в первом же бою? И я должен быть уверен в каждом, кто идет рядом со мной. Должен знать, что он, если потребуется, с легкостью перешагнет через труп врага и пойдет дальше, а не будет биться в истерике, размазывая при виде крови слезы и сопли по лицу.

С лордом Райно и мэтром Чардашем я давно знаком. И хорошо знаю, на что они способны. О кошенах же, до сегодняшнего дня я не знал почти ничего. Зато теперь знаю, что Альгерда действительно прислал лучших своих воинов. Возможно — самых лучших. Но, лэр! Они выглядят как мальчишки!

— Хм, — усмехнулся лэр Корвус. — Действительно, выглядят они молодо. Но Тильен прав, говоря о долгой жизни кошенов. И, вполне возможно, что в действительности он даже старше меня. Но даже такой возраст для кошена — все еще молодость.

— Да, лэр, я знаю об этом! — виновато сказал я. — Знаю, но забыл! И поэтому, когда увидел перед собой мальчишку — не сдержался, и чуть было не оскорбил его. Но, лэр, — я усмехнулся, — согласитесь, в этом есть и положительный момент!

— Это какой же? — заинтересовался рыцарь.

— А такой! — я ехидно глянул на лэра Корвуса. — В обычном разговоре он мог бы и не сказать о себе того, что сказал, когда почувствовал, что задета его гордость. А так — сказал. И даже без их потрясающей демонстрации своих возможностей я с большим доверием предоставил бы им защиту своей спины и спин остальных членов отряда. А уж теперь, когда я увидел своими глазами, на что способны эти "мальчишки" — тут я не выдержал и рассмеялся, — я точно знаю — эти ребята не подведут. И сейчас, после того, что мне довелось увидеть — я не буду оглядываться, если за моей спиной будет Тильен и его ребята. Они, действительно, отличные воины, и я рад, что они будут рядом со мной в этом походе.

Я замолчал и выплюнул изжеванную травинку.

— Лэр, уже поздно. Завтра утром мы отплываем, а мне еще нужно проверить, как идут последние приготовления.

Я попрощался со старым рыцарем и, не оглядываясь, пошел на задний двор. Дел, действительно, было еще очень много.

* * *

К себе в комнату я вернулся уже за полночь. К отплытию все было практически готово. Оставались мелочи, не требующие моего личного присутствия.

Подходя к дверям комнаты, я грустно улыбался. Знал, что там, за дверью, меня ждет Танюшка. Знал, что эта ночь, вполне возможно, станет последней.

Но я ни о чем не жалел. Пусть мое счастье было недолгим, но оно было. А многие ли могут похвастаться тем, что в их жизни было настоящее счастье? Многим ли повезло встретить ту единственную, которую Творец создал именно для него?

Мне повезло. В другом мире, под другими звездами, но я ее нашел. И теперь мне уже ничего не страшно. Все, что может получить в жизни мужчина — я уже получил.

Я открыл дверь.

— Здравствуй, мое Счастье.

Она сидела в кресле и смотрела на меня. Маленькая, нежная, хрупкая женщина. Моя любимая.

Шагнул в комнату, закрывая за собой дверь. Яркий прямоугольник света за моей спиной мигнул в последний раз и исчез, погружая комнату во тьму.

Она встала и сделала шаг мне на встречу. Легкое платье, скользнув по плечам, невесомо упало на пол. Ее фигура казалась сотканной из лунного света. Светлое золото волос, волной рассыпанных по плечам, точеные плечи, небольшая, ладошкой можно накрыть, но идеальной формы грудь, тоненькая талия и стройные длинные ноги. Картина, достойная пера великого Микеланджело. Богиня, пришедшая к своему земному избраннику.

Еще один синхронный шаг навстречу друг другу и я подхватываю ее воздушное тело. Ее руки теплым кольцом обнимают мою шею, а голова невесомо ложится на плечо.

От ее тела исходит невероятный, возбуждающий аромат. Так может пахнуть только искренне любящая и горячо любимая женщина. Та, которая может крикнуть в глаза всему миру: "Я счастлива!". Та, единственная, ради которой живет каждый настоящий мужчина.

Прохладный шелк простыней принимает нас в свои объятья и мир перестает существовать, когда два любящих тела сливаются в одно.

Мы поднимаемся в небо, туда, где в бесконечной черной глубине, светятся звезды. Мы поднимаемся выше звезд, и они кружатся под нами в безумном хороводе. Неведомые миры, наполненные яркими красками жизни, открываются перед нами, и мы смеемся, пролетая над ними. Ароматы невиданных цветов опьяняют нас, и мы пьем хмельное вино, наполняющее их бутоны. Пьем и никак не можем напиться. Ибо вино любви не утоляет жажду. Его хочется пить еще и еще, до сладкого головокружения, до полного растворения друг в друге.

Так продолжается вечность. Но даже вечность, когда-нибудь, заканчивается.

Невероятный, ослепительный взрыв, заполняет все вокруг золотистым светом, огненной волной пронзает тело, заставляя его биться в экстазе наслаждения.

И мы падаем, падаем, падаем...

* * *

— Ты ведь, вернешься?

Что тебе ответить, счастье мое? Что не знаю, вернусь ли? Что загадывать в дорогу — плохая примета? Не могу... Я не знаю, вернусь ли. Знаю лишь, что сделаю все, чтобы это случилось. Чтобы снова увидеть тебя, моя синеглазая волшебница. Но тебе я отвечу по-другому.

— Я вернусь. Я обязательно вернусь.

* * *

Отплытие было назначено на раннее утро. Солнце еще только робко выглядывало из-за горизонта, когда те, кому предстояло отправиться со мной, собрались на пристани.

Провожали отряд мэтр Вертран и лэр Корвус. Татьяна, рано утром бесшумно ушедшая из моей комнаты, не пришла. Я был благодарен ей за это. Мы простились ночью.

Кошены, мэтр Чардаш и лорд Райно уже поднялись на борт.

— Игорь, — лэр Корвус придержал меня за руку, — возьми, это тебе.

В руках рыцарь держал меч. Великолепный клинок из голубовато-льдистой стали.

— Но зачем, лэр? — удивленно спросил я, — У меня же есть "дракон".

Лэр Корвус посмотрел на висящий на моем поясе меч.

— Твой "дракон" хорош, Игорь. Очень хорош. Но постарайся не использовать его без крайней необходимости.

— Это почему? — удивление в моем голосе сменилось недоумением.

— Видишь ли, — задумчиво сказал лэр, — Стерна еще не забыла, как выглядят мечи Демонов. И кто-нибудь, вполне может узнать этот клинок. А узнав, сообщить о нем врагу. Твой меч — как факел в ночи. Виден всем издалека. Поэтому будет гораздо лучше, если он как можно дольше будет оставаться в ножнах.

Клинок, который я тебе дарю, ничем не уступит твоему "дракону". Разве что, — лэр невесело усмехнулся, — Демона не убьет. Это древний меч. Он выкован мастером Ардисом, лучшим оружейником гральгов за всю историю этого народа. За всю свою жизнь он изготовил только три меча, но даже этого хватило, чтобы до сих пор никто не смог превзойти его мастерство. Этот меч был последним, вышедшим из рук Ардиса. Последним и самым лучшим.

Однажды, по приглашению короля, Ардис вместе с семьей отправился в королевство Бангор. По дороге на обоз напали разбойники. Охрана, присланная королем, была убита, а сам Ардис получил смертельное ранение. Такая же участь постигла бы и семью Ардиса. но, к счастью, неподалеку оказался один из рыцарей ордена.

Он ввязался в бой и заставил разбойников бросить добычу и скрыться в лесу. Семья Ардиса была спасена, но самому ему помочь было уже невозможно. Умирая, в благодарность за спасение семьи, мастер передал этот меч в дар ордену. С тех пор он хранился у нас.

Сегодня я отдаю этот меч тебе. Возьми его и пусть он послужит тебе с честью.

Я взял протянутый лэром Корвусом клинок. Посмотрел на двух стариков, стоящих возле меня. Расставаться с ними было горько. Они давно стали для меня родными. Смешной, никогда не унывающий мэтр, похожий на ртутный шарик Забавный, добрый старик. Лэр Корвус — полная противоположность. Серьезный и обстоятельный. Умеющий быть жестким и даже жестоким. Но при этом — большой любитель тонко пошутить над окружающими. Но, как бы грустно мне ни было, расставаться было необходимо.

— Лэр... Мэтр... — в горле стоял огромный твердый ком, — Спасибо вам. Спасибо за то, чему вы меня научили. Спасибо, что верите в меня. Спасибо за все...

Я по очереди обнял стариков. Глаза предательски пощипывали слезы.

— Ты береги себя, Игорь, — чуть слышно прошептал мэтр Вертран.

Я ничего не ответил. Развернулся и взбежал на палубу корабля.

* * *

Через несколько минут кораблик, ловко лавируя между тут и там торчащими из воды камнями, покидал бухту, унося с собой наш отряд.

Я стоял на палубе и смотрел на берег, где застыли две фигуры. Маленькая и толстая — мэтр. Повыше, сильная и прямая, как мачта — лэр Корвус.

Уже давно скрылись из глаз фигуры стариков на берегу. Уже не стало видно острова, где остались люди, ставшие мне родными.

А я все стоял на палубе и, до рези напрягая глаза, глядел вдаль.

ГЛАВА 11

Шлюпка ткнулась носом в мокрый песок, и отряд высыпал на твердую землю.

— Возвращайтесь на корабль, и сразу же отплывайте, — сказал я одному из матросов.

Тот приложил руку к сердцу, коротко поклонился, и шлюпка, мерно рассекая воду веслами, направилась в обратный путь.

Шесть пар глаз провожали ее стоя на берегу.

— Ну, что ж, поздравляю всех с успешным прибытием на Тарн, — обратился я к своим бойцам, искусственно подпуская в голос нотку веселья, — Но расслабляться еще рано. В лесу нас должны ждать воины короля Тангорда, поэтому сейчас — ноги в руки и бегом за мной. На бегу не растягиваться, смотреть по сторонам. Увидите что-либо подозрительное, сразу сообщаете мне. Самостоятельных действий не предпринимать. Вопросы есть? Вопросов нет. За мной, бегом марш!

Я снова оказался в привычной для себя стихии. Когда весь мир вокруг — против тебя. Когда загонщики упорно идут по твоему следу, а натасканные на двуногую дичь псы в шипастых ошейниках, хрипят, натягивая поводок, и разбрызгивают во все стороны белые хлопья пены, летящие с оскаленных пастей.

А против всей этой отлаженной машины — только ты и твоя группа. И нужно выжить и победить. Во что бы то ни стало. Другие варианты не предусмотрены.

Отряд бежал хорошо. Кошены беззвучно стелились над песком, казалось, даже не оставляя после себя следов. Лорд Райно, прошедший нелюдскую подготовочку "Парящего сокола", бежал упруго и экономно, как волк, вышедший на охотничью тропу.

Единственным, кто вызывал у меня вполне обоснованные сомнения, был мэтр Чардаш. Нет, пока он держался, и до леса вполне был способен дотянуть, но вот дальше — вопрос. Маги, даже боевые, не имели дурной привычки изводить себя физическими нагрузками. И сейчас это могло аукнуться всему отряду. По крайней мере, громкое сопение почтенного волшебника, навевало именно такие, отнюдь не веселые мысли.

— Мэтр, вы как? — я чуть сбавил шаг, взмахом руки отправил вперед рыцаря, и побежал рядом с магом.

— Нор... -уф... — мально... — просипел тот мне в ответ.

— Выдержите темп? Или чуточку сбавить?

Сбавлять темп было, конечно, очень нежелательно. Чем раньше мы достигнем леса, тем больше у нас шансов, что ни одна душа, которую неизвестная нелегкая могла занести на берег, за полсотни верст от ближайшего жилья, нас не увидит. Шанс встретить здесь постороннего наблюдателя, конечно, исчезающе мал, но он, все-таки, есть.

— Не... -не... не надо, — замотал головой маг, всем видом демонстрируя бодрость и готовность вот так же бежать хоть на край света.

Ну-ну, приходилось видеть и таких. Если не ломались — из них потом получались настоящие рэксы. Будем надеяться, что и наш штатный волшебник из той же несгибаемой породы.

— Хорошо, мэтр, надеюсь на вас. Но если почувствуете, что сдаете — дайте мне знать.

Я снова ускорился и догнал лорда Райно.

— Ничего странного не чувствуете?

Рыцарь отрицательно покачал головой, экономя дыхание.

Я же никак не мог отделаться от ощущения, что рядом есть кто-то еще. Обернулся, пересчитал бегущих. Нет, все правильно, пятеро, как и должно быть. Вокруг посторонних тоже не наблюдается. Очень странно. Я привык доверять своим ощущениям, поэтому так просто отмахнуться от этого чувства не мог.

Ладно, добежим до леса и там будем разбираться.

* * *

— Привал!

Услышав команду, бойцы, как сбитые кегли, попадали на землю, и стали жадно ловить ртами ночной воздух.

Уже несколько минут мы бежали по лесу. На бегу я воспользовался прощальным подарком мэтра Вертрана. Благодаря старому волшебнику, в моей голове теперь жил самый настоящий навигатор. Стоило мне пожелать, и перед глазами вставала карта Тарна, на которой были отмечены все ключевые точки нашего маршрута. Более того, эта же карта показывала текущее положение отряда и отклонение от курса. Короче — царский подарок. Мечта полководца и туриста!

До первого крестика, обозначавшего место, где нас должны встретить воины Тангодра, оставалось не больше километра. Но соваться к точке рандеву без предварительной разведки, было бы верхом глупости.

Своими соображениями я поделился с лордом Райно.

— Кого планируете отправить в разведку, милорд? — рыцарь, прошедший через множество битв, с полуслова понял меня.

— Сам пойду, — я заметил легкое удивление на лице рыцаря и поспешил объяснить, — Необходимый опыт есть у меня и у кошенов. Но, в отличие от кошенов, я умею видеть в темноте и становиться невидимым. Поэтому пойду я.

Лорд Райно, вспомнивший, что я не только воин, но и маг, возражать не стал. Я же, со своей стороны, не стал говорить ему, что моей невидимости хватает только на пять минут, не больше. Зачем расстраивать старого воина?

Оставив рыцаря за старшего в нашем импровизированном лагере, я скользнул в темноту деревьев.

* * *

Я осторожно пробирался между деревьев, направляясь к месту встречи с воинами подгорного короля. В ночном зрении, которое я задействовал как только отряд вошел в лес, окружающий мир казался серым и блеклым. Но это было лучше непроницаемой черноты ночного леса.

Я никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то тайком крадется за моей спиной. Вот опять! На пределе слышимости тихо хрустнула попавшая под чью-то ногу сухая веточка.

И кто бы это мог быть?

Оглядываться и, тем более, делать вид, что завязываю шнурки, я не стал. Во-первых, для моих сапогов шнурки были не предусмотрены. А во-вторых, это только в плохом шпионском кино, герой, неожиданно обернувшись, вычисляет хвост и потом доблестно от него отрывается.

Я поступил по-другому. Впереди как раз показалась группа деревьев, пройдя которую я гарантированно на некоторое время пропадал из поля зрения преследователя. Вот только проходить их я не стал.

Как только первые деревья остались за спиной, я прошептал заклинание невидимости и скользнул назад.

Кто бы ни шел за мной, он был просто обязан попасться в мои сети.

Еле слышный хруст ветки под ногой послышался снова. На этот раз уже ближе. Потом еще раз и снова ближе. А потом, тот, кто шел за мной, перестал красться и бросился вдогон за пропавшим объектом.

Теперь я постоянно слышал шаги. Но как ни вглядывался в окружающий меня лес — увидеть преследователя не получалось. Шаги, между тем, звучали уже совсем близко.

И тут до меня дошло! Мой преследователь воспользовался тем же способом, что и я сам! Невидимость! Я мысленно обругал себя последними словами за то, что так поздно додумался до столь простого и очевидного решения проблемы, и стал ждать.

Как только невидимый преследователь сделал шаг мимо меня, я бросился на него, сшибая на землю. Человека я по-прежнему не видел, но меня научили работать и на звук, поэтому затруднений не возникло. Преследователь полетел носом в землю, я же навалился сверху, заламывая его руку за спину.

Надо сказать — странно знакомую руку.

Полузадушенный шепот, раздавшийся из кучи прелой листвы, ясно дал понять, что я не ошибся.

— Пусти, дурак, больно же!

* * *

Если вам кто-нибудь, когда-нибудь, скажет, что материться — не хорошо, смело посылайте этого умника куда-подальше!

Чтобы не говорили высоколобые борцы за чистоту Великого и Могучего, но иногда в жизни бывают моменты, когда только вовремя произнесенное заклинание, целиком и полностью состоящее из непечатных слов, может спасти человека от немедленного сумасшествия или еще чего похуже.

Вот и сейчас, я только чудом удержался от того, чтобы не распугать ночных обитателей леса громкими и выразительными фразами на незнакомом для них языке.

— Ты! Откуда! Здесь! — я специально говорил отрывисто, боясь, все же, не сдержаться, — Что! Вообще! Ты! Здесь! Делаешь!

Я отказывался верить своим глазам! Этого просто не могло быть! Но, к сожалению, это было. Подо мной проявилось из темноты тело Татьяны. Она лежала, уткнувшись лицом в кучу листьев, и сдавленно дышала, пытаясь выбраться из-под меня.

— Да пусти же, руку сломаешь! — в ее голосе послышались слезы боли и обиды.

Удивленный и растерянный, я не сразу сообразил, что все еще выворачиваю ей руку.

— Прости, — сказал я, вставая и поднимая с земли ее, — Откуда ты здесь?

— С корабля, — она с детской непосредственностью посмотрела мне в глаза. Потерла плечо и добавила, — Ну вот, теперь синяк будет!

Я мысленно застонал. Идиотка непуганая! Я же ее убить мог, а она про синяки думает!

— Так, четко и ясно, в трех словах — как ты попала на корабль?

— Вот так, — она снова на секунду исчезла, но почти сразу появилась вновь.

Ясно. Невидимость.

— В шлюпку прошла так же?

Утвердительный кивок в ответ.

— И за нами до леса бежала?

Еще один кивок.

Вот и ответ, откуда у меня было ощущение постороннего присутствия.

— Как прошла мимо кошенов на привале? У них же слух, как у кошек. Обязательно должны были услышать.

Она помотала головой.

— Мэтр Чардаш так громко пыхтел, что можно было огненные шары взрывать, они не услышали бы.

Ну, чего-то в этом роде я и ожидал. Мэтр, действительно, дышал, как загнанная лошадь.

— Ну а за мной-то, зачем пошла?

— Так... Мне же без тебя страшно!

Сказано это было таким тоном, что я сразу почувствовал себя полным болваном. Как я сам-то не догадался, что ей без меня страшно? В пасть к Демонам за мной полезть — не страшно! А без меня в лесу посидеть, под охраной целого отряда воинов — это мы маленькие, это мы боимся!

И что прикажете с ней делать? Отправить назад, к лорду Райно? Так ведь, во-первых, не пойдет, а во-вторых, если пойдет, то я сам себе места не найду пока не вернусь и не увижу, что с ней все в порядке.

— Значит так. Слушай меня внимательно, повторять не буду, — я старался говорить как можно жестче, надеясь, что до этой взбалмошной девчонки дойдет серьезность ситуации, — Идешь за мной, след в след. Не отстаешь и вперед не лезешь. Все делаешь только по моей команде. Скажу: "Замри" — замрешь. Скажу: "Не дыши" — не дышишь. Скажу: "Прыгай" — прыгаешь. Вопросы зачем, почему и как долго прыгать — оставляешь до возвращения к отряду. Вопросы есть? Вопросов нет. Вперед!

* * *

— Иго-о-орь!

От места разговора мы отошли едва на пятьдесят метров.

— Игорь, ты, правда, на меня не сердишься?

Я остановился. Глубоко вдохнул, медленно досчитал до десяти и так же медленно выдохнул.

Повернулся к ней. Мои бешеные глаза могли напугать кого угодно. Но, похоже, только не Татьяну.

— Запомни, салага! В походе нет Игоря и Талианы! Есть только командир и рядовой боец! Это ясно? — я старался говорить так, чтобы задеть в ней извечные женские чувства. Обидится — будет молчать. И это хорошо.

— Ой, нет, Игорь! — она отрицательно замотала головой, — Я командиром не могу! Я командовать совсем не умею!

Так, Игорь, держи себя в руках...

— Короче, запомни! Если еще раз ты посмеешь игнорировать мой приказ — сразу же отправлю обратно на остров! Понятно?

— Понятно. Только...

— Что — только?

— Так ведь... — она виновато развела руками, — Корабля-то, нету...

Евпатий Коловратий, ну откуда ты взялась на мою голову?

— В таком случае, я сделаю...

Ее пальчик на секунду прикоснулся к моим губам. Потом он исчез, а его место заняли губы Татьяны.

— В таком случае, ты ничего не сделаешь. Но я обещаю, что буду хорошей девочкой и не стану ронять твой авторитет перед подчиненными.

Я обнял ее плечи ладонями.

— Танюша, девочка моя. Ну, ты же умница. Я понимаю, что твоя задумка удалась, ты с нами и теперь радуешься этому. Но ты пойми, мы не на прогулке. Мы в чужом лесу, где за каждым деревом может притаиться враг. А ты ведешь себя, как маленькая, глупая девочка. Я тебя не узнаю.

Лицо Татьяны стало серьезным.

— Игорь, прости. Я очень боялась, что ты уедешь без меня. Этот страх выходит из меня сейчас. Прости, пожалуйста. Я обещаю, ты не пожалеешь, что я с тобой.

Ну что с ней делать? Как объяснить, что именно за нее мне теперь придется переживать каждую минуту? Все равно ведь не поймет. Потому что любит. По-настоящему любит.

Я притянул ее к себе, обнял и поцеловал.

— Прощаю. А теперь — вперед!

* * *

До места встречи — небольшой поляны в лесу, оставалось всего несколько метров. Уже отсюда можно было увидеть, как деревья, до этого стоявшие плотной стеной, расступаются, образуя небольшой пятачок свободного места. Именно здесь нас должны ждать.

Я остановился сам и предостерегающе поднял вверх согнутую в локте руку со сжатой в кулак ладонью. Татьяна дисциплинированно замерла за моей спиной.

До выхода на поляну — не больше десяти шагов. Сделай их и встретишь друзей, готовых провести отряд к воротам Гризенбара. Но мне не хотелось идти на поляну. Понимал, что надо, но не мог заставить себя сделать шаг.

У каждого солдата тайных войн, которому повезло прожить достаточно долго, со временем вырабатывается своеобразное чутье на опасность. Называйте его шестым чувством, десятым, сто сорок первым — все равно. Главное, что оно — есть. И тогда, когда оно просыпается, солдат замирает, не в силах сделать шаг, на совершенно безопасной, с виду, тропе...

* * *

...Я остановился, вскинул сжатый кулак, останавливая группу. Бойцы замерли, ощетинившись стволами "Валов" во все стороны.

— Командир, что случилось? — Жила, как всегда, оказался возле меня раньше, чем я успел его вызвать.

— Не знаю, Жила. Но что-то мне не нравится этот распадок.

Небольшой распадок, с заросшими "зеленкой" склонами, лежал перед нами как на ладони.

Группа уже неоднократно проходила через него, но никогда раньше у меня не возникало такого стойкого убеждения, что соваться туда не стоит. Почему же оно возникло сейчас?

— Честно говоря, Игорек, — задумчиво протянул Жила, — и мне что-то не по себе. Что делать будем, командир?

Я немного подумал, потом, приняв решение, сказал:

— В распадок не пойдем. Обойдем по склонам. Ты, Сват и Стилет — левый склон. Я и Лис — правый. Смотреть в оба, связь по ситуации. Все, рассыпались!

Минут через десять в наушнике ожил голос Жилы.

— Командир, вижу духа. Лежит за каменюкой с РПК-шкой, явно нас караулит. Спросить?

— Давай, только аккуратно.

Пять минут молчания и снова голос Жилы:

— Короче, командир, их тут целый выводок околачивается. Десять абреков и все по нашу душу. Откуда про нас узнали — дух не в курсе. Послали сюда, сказали, что пройдет группа русских спецов. За каждого по десять штук "бакинских" обещали отвалить.

Расположились по пять рыл на склон. Ну, то есть, у нас уже четыре, — Жила хмыкнул в микрофон, — Стволы стандартные. Пулемет, два РПГ и "калаши" с подствольниками. Короче, нам бы хватило. Что делать будем?

Что делать? Это, конечно, вопрос. Можно и обойти, благо, где они — мы знаем, а вот где мы — им не известно.

Но тогда под их стволы могут попасть другие, и чем, в этом случае, все закончится — одному Богу известно. Для необстрелянных мальчишек, каких на этой войне большинство, десяток духов в родных для них горах — это серьезно.

— Работаем! Только тихо, без шума.

— Принял, командир. Работаем без шума.

* * *

Сейчас, в нескольких шагах от поляны, я чувствовал то же самое, что и тогда, возле распадка. Еле уловимый запах опасности витал в воздухе, заставляя мышцы сжиматься в тугую пружину.

Но сейчас за моей спиной не было надежных, неоднократно проверенных в самых сложных ситуациях, бойцов. Не считать же полноценным диверсантом Татьяну, напряженно сопящую мне в затылок? В открытом бою, не спорю, она лишней не будет, но вот в таких случаях, как сейчас, когда враг невидим и откуда ожидать удара не понятно, на нее надеяться было глупо.

Так или иначе, но стоя на месте ничего не узнаешь. Я обернулся к Татьяне и, одними губами, на пределе слышимости, прошептал:

— Стоишь здесь и ждешь меня. Чтобы ни случилось — ты не вмешиваешься. Я проверю поляну и вернусь.

Не дожидаясь ее ответа я, аккуратно, стараясь не шуметь, двинулся к поляне.

"Итак, что мы имеем?" — я осторожно выглянул из кустов, после которых уже начиналось открытое пространство.

А ни чего хорошего, господа мои...

То, что я увидел, могло послужить иллюстрацией к какому-нибудь роману ужасов.

Поляна была залита кровью. Она была повсюду — на земле, на траве, на ветках и листьях ближайших деревьев.

В центре поляны лежали два изуродованных тела. Гральги. Похоже, те самые, которые должны были встретить нас. Было видно, что воины умерли так же, как и сражались — спина к спине, прикрывая друг друга. Но, как видно, враг оказался им не по зубам.

Я внимательно осмотрел мертвые тела. Было видно, что их убила не сталь. Великолепные доспехи, гордость подземных кузнецов, выглядели так, как будто их кто-то грыз. Целые ряды глубоких конических вмятин. Словно зверь пытался добраться до скрытого жестью консервной банки мяса.

То, что не было скрыто под доспехами, выглядело особенно жутко. Лицо одного воина было обглодано до костей, поперек горла тянулась страшная рваная рана.

У второго гральга голова отсутствовала вообще. Из-под верхнего края кирасы торчали только измочаленные обрывки мышц. Саму голову я нашел чуть дальше. Точно такая же картина, как и у предыдущего — лицо съедено, а кости черепа расколоты мощными зубами, в попытке добраться до мозга.

"Хотел бы я знать, парни, с кем вам довелось столкнуться?" — я задал себе этот вопрос, а мозг продолжал анализировать ситуацию.

Так, похоже, все произошло неожиданно. Все, что воины успели сделать, прежде чем умереть — это встать спиной к спине. Это говорит еще и о том, что врагов у них было, как минимум, двое.

А вот тел их врагов, я что-то не вижу. Значит, либо противник оказался слишком быстр и силен, чтобы подставиться под удар, либо... Либо обычное оружие, даже оружие гральгов, ему не страшно. Честно говоря, даже и не знаю, какой вариант хуже?

Так, что еще? Кровь не успела свернуться, тягучие темные капли иногда срывались с листвы, куда, по-видимому, ударила струя из разорванного горла. И что это значит? А значит это только одно: те, кто сделал это, еще не успели далеко уйти...

* * *

— Гр-р-р-р-р...

Низкий, клокочущий звук заставил обернуться.

На краю поляны стоял Зверь. Именно так, с большой буквы. Зверь был похож на обычного земного ротвейлера, но размером почти вполовину превышал его. Лобастая башка низко опущена, из-под нависающих надбровных дуг ярким рубиновым огнем горят бусинки глаз. Черные ноздри хищно раздуваются, ловя запах добычи. Губы Зверя нервно вздрагивают, обнажая набор великолепных клыков.

"Так вот ты какой, цветочек аленький", — я внимательно наблюдал за Зверем, а рука была готова в любое мгновение выхватить меч.

Мощные лапы Зверя на мгновение вздулись буграми мышц и перенесли тело на шаг вперед. Маленький, осторожный, почти незаметный шаг.

Я ждал.

Еще один маленький шаг. И еще один.

Я пригнулся к земле, и ночную тишину прорезал еще один рык. Такой же низкий и страшный, как и тот, что незадолго до этого вырвался из горла пса.

"Уходи — и будешь жить", — ясно звучало в этом вибрирующем звуке, — "Сделаешь шаг вперед — умрешь!"

Зверь, явно озадаченный странным поведением добычи, остановился.

— Игорь, беги! — над моим плечом, гудя, как рассерженный шмель, пролетел огненный шар и врезался туда, где... Где еще миг назад находился Зверь. Невероятным прыжком, за миг до удара, тот отскочил в сторону.

И, словно только и дожидаясь этого крика, среди окружающих поляну деревьев, загорелись десятки рубиновых бусин.

— Оу-у-у-у-у-у! — давящий, леденящий душу вой, раздался над лесом.

Разъяренный Зверь сорвался с места и, вслед за ним, парализующим волю воем оповещая лес о начале новой охоты, бросилась его стая.

"Твою мать!" — меч прыгнул в мою руку, но мне сейчас было не до драки, — "Татьяна!"

Мысль о том, что сделают с ней клыки и когти стаи, ледяным обручем сжала сердце.

Мгновенно развернувшись, я помчался туда, где осталась она.

"Только бы успеть, только бы успеть" — молотом стучала в голове одна и та же мысль. Для других там просто не осталось места.

Вот она, прижала к груди кулачки и расширенными от ужаса глазами смотрит на летящую из темноты смерть.

Псы, приблизившиеся к ней на расстояние прыжка, как один взмыли в воздух.

Я упал на землю, в подкате сбил Татьяну с ног, и вместе с ней покатился вперед. Успел заметить распластанное в прыжке могучее тело Зверя, пролетающее надо мной. Глаза бешено горели багровым огнем, жаркое дыхание окатило зловонием, с оскаленных клыков капала вязкая желтая слюна.

Я вскочил на ноги, подхватил Татьяну и, как мешок, забросив ее на плечо, понесся вперед.

Сзади раздалось яростное рычание и грызня столкнувшихся псов. Для того чтобы возобновить погоню, им нужно всего несколько мгновений, но для меня и это — хлеб. Еще никогда в жизни я не бегал так быстро. Деревья вокруг слились в одну сплошную полосу, в ушах свистел ветер, а позади снова рвал воздух охотничий вой стаи.

"Не уйдете! Догоним! Порвем!" — отчетливо слышалось в этом вое.

На мгновение обернувшись, я увидел, как снова рассыпалась стая, окружая нас кольцом. Рубиновые огоньки отставали, но слишком медленно для того, чтобы можно было надеяться оторваться от них.

Я видел, как огромными прыжками несется по моим следам Зверь. Я видел, как из-под его мощных лап взлетали фонтаны листьев, клочья травы и комья земли, вырванные могучими когтями.

Живой таран несся за мной со скоростью курьерского поезда, и в его движениях не было ни капли усталости.

— Оу-у-у-у-у-у! — стая, стягивающая вокруг нас смертельную петлю, не собиралась отставать от своего Вожака.

В голове птицей билась только одна мысль: "Что делать?" Драться со стаей — самоубийство. Все мое мастерство не поможет справиться с таким количеством разъяренных зверей. Собака тем и отличается от человека, что не боится крови — ни своей, ни чужой. И боль не заставит ее разжать клыки, добравшиеся до вожделенной добычи.

Возможно, будь я один, я и рискнул бы дать бой стае. Но с Татьяной — никогда!

У нас был только один шанс — успеть добежать до отряда. Успеть раньше, чем клыки Зверя сомкнутся на моей шее. Там у нас будет шанс. Небольшой, но будет. Там еще четверо воинов. Хороших воинов. Там и Татьяна вместе с мэтром Чардашем, сможет подпалить этим шавкам хвосты.

Надо только добежать...

* * *

— В круг! Все в круг! — я вылетел к месту, где расположился отряд.

Лорд Райно (вот что значит опытный воин) мгновенно оценил ситуацию и продублировал мою команду.

Пять воинов образовали сплошное кольцо. Пять обнаженных клинков нервно подрагивали в руках, ожидая начала смертельной карусели битвы. Двое магов внутри этого кольца готовились продемонстрировать всю мощь боевых заклинаний Круга стихий.

— Игорь, что произошло? — голос лорда Райно заставил меня вздрогнуть.

Я поежился, вспомнив оскаленную пасть летящего Зверя:

— Собаки, лорд.

— Собаки? — рыцарь явно был удивлен моим ответом. Я бы и сам удивился, если бы не видел этих милых собачек своими глазами.

— Да, собаки! Огромные собаки. Большая стая.

Из круга, еле различимый из-за наполняющей его дрожи, раздался голос Талианы:

— Эт-то н-не с-соб-баки...

— Да, кстати, а она здесь откуда взялась? — Райно или не придал словам девушки значения, или просто не понял, о чем она говорит.

Я нервно хихикнул.

— Вы не поверите, лорд. С корабля! Прикрылась невидимостью и уплыла вместе с нами!

— Эт-то н-не с-соб-баки... — снова раздался голос из круга.

— А кто тогда? — на этот раз лорд Райно услышал Татьяну.

— Это ш-ш...

* * *

Первый пес показался из-за деревьев и разговоры стихли. Единый вздох ужаса прокатился над ощетинившимся сталью кругом.

— Помилуй, Творец... — я отчетливо увидел, как посерели губы лорда Райно и задрожал меч в его руке.

Я не верил своим глазам. Просто не мог себе представить, что рыцаря, закаленного сотнями схваток, могли вот так, до дрожи, напугать какие-то собаки. Пусть даже и огромные.

— Это же...

— Это шальвы!

В голосе мэтра Чардаша, произнесшего последнюю фразу, ясно послышалась обреченность.

ГЛАВА 12

— На деревья! Живо!

Истошный крик Тильена разорвал дурманящее оцепенение, повисшее над отрядом.

— Быстро! Все на деревья! Иначе — смерть!

Рассуждать было некогда. Реакция отряда ясно показала мне, что эти собачки далеко не так просты, как кажутся. Если уж даже лорд Райно напуган до дрожи — значит, дело обстоит серьезно.

— Выполнять! — мой командирский рык заставил всех сорваться с места и броситься к ближайшему дереву.

Первым, как кошка, едва касаясь руками ствола, на дерево взлетел Тильен. Миг, и его руки свешиваются вниз с толстенной ветки.

— Принимай! — я схватил Татьяну в охапку, легко подбросил невесомое тело вверх и сильные руки Тильена тут же утащили ее на ветку.

Через несколько мгновений Тильен снова свесился вниз и схвати за руки подпрыгнувшего мэтра Чардаша, потащил его наверх.

Шальвы, до этого момента накапливавшиеся в отдалении и настороженно наблюдавшие за действиями отряда, сейчас, поняв, что сладкая добыча ускользает от них, снова сорвались с места.

— Лорд, на дерево, быстро! — я подтолкнул рыцаря к дереву и обернулся к оставшимся на земле кошенам.

— А вы чего застыли?

Увидев, что Улис уже бросился к стволу, я подпрыгнул и ухватился за ветку, на которой сидел Тильен. Миг, и мое тело, качнувшись, оказалось на верху. Тильен, свесившись вниз, протянул руку последнему из кошенов.

— Ильнур, быстрее!

Кошен подпрыгнул, ухватил за руку Тильена и тот стал вытягивать воина наверх.

И в этот момент шальвы достигли дерева, на котором укрылся наш отряд. Летевший впереди пес рванулся и вцепился в ногу Ильнура. Отчетливый хруст ломаемой кости практически исчез в крике непереносимой боли.

-А-а-а-а-а-а-а! — крик на одной долгой, протяжной ноте, разносился над лесом.

Я рухнул рядом с Тильеном и тоже потянулся вниз.

— Лови руку, Ильнур! Руку лови! Быстрее!

"Только бы вытащить парня" — билась в голове мысль, — "Только бы вытащить, а там разберемся. Не зря же мэтр вбил мне в голову кучу лечебных заклинаний? Вылечим, как новенький будет! Главное вытащить"

Ильнур, наконец, ухватил мою руку, и мы с Тильеном вдвоем потащили его тело наверх.

Огромное черное тело Зверя, в великолепном прыжке взмыло вверх и всем весом упало на спину Ильнура. Щелкнули костяные капканы челюстей, мертвой хваткой вцепляясь в шею кошена, и тело воина, увлекаемое чудовищной тяжестью Зверя, рухнуло вниз. Туда, где ярилась лишенная добычи стая. Миг, и черная волна погребла под собой первую потерю нашего отряда.

-Ильну-у-у-у-у-у-р!

Я еле успел перехватить Тильена, собравшегося прыгнуть вниз, туда, где шальвы разрывали на части тело его друга. При этом я сам чуть не рухнул вниз. Вот была бы радость для черных тварей, пирующих внизу!

— Стой, идиот! — я с трудом удерживал бьющегося Тильена.

— А-а-а-а-а! Пусти-и-и-и! Пусти-и-и-и-и-и-и-и! Ильну-у-у-у-р!!!

Тильен попытался вцепиться мне в горло. Глаза его, при этом, были совершенно бешеными. Он явно не понимал, где находится и что происходит вокруг.

А я не понимал, что произошло с Тильеном. Не понимал, но должен был что-то сделать.

Моя ладонь жестко, наотмашь хлестнула по щеке Тильена. Его голова мотнулась, как привязанная на ниточке. Еще один удар. И еще. Из разбитой губы кошена закапала кровь. Но глаза его, наконец, снова стали глазами мыслящего существа.

Я приблизил свое лицо вплотную к лицу Тильена и прорычал:

— Ты что творишь, сученок? Вниз собрался? — мне не приходилось играть ярость, я еле сдерживался, чтобы не ударить его еще раз, выбивая из головы остатки дури.

— Мне тоже жаль Ильнура, но ему уже ничем не поможешь! Он умер, понимаешь? Умер! Ты тоже хочешь сдохнуть? У тебя еще будет такая возможность! Но лучше, если ты это сделаешь с пользой для всего отряда, а не для того, чтобы превратиться в испражнения этих тварей!

Я перегнул Тильена через ветку, заставив смотреть на беснующихся внизу псов. Держал, пока его тело не стала бить частая дрожь.

— Ну что, хочешь вниз? — я снова поднял его и теперь смотрел прямо в глаза.

Ответом было отчаянное мотание головой.

— Ты понял все, что я сказал?

Столь же отчаянное кивание в ответ.

— Он был мне как брат... Больше, чем брат... — прошептал Тильен. — Он несколько раз спасал мне жизнь... А я — не уберег...

Я отпустил Тильена и обессиленно прислонился к ветке.

"Ясно... Не смотря на весь свой боевой опыт, ты впервые потерял в бою близкого друга... Но ты терпи, воин, терпи. Это война, а она никогда не бывает без потерь. И не всегда на войне убиваешь ты. Иногда убивают тебя. Или твоих друзей, что гораздо страшнее. Я знаю, сам прошел через это. И ты пройдешь. И либо справишься с этим, либо, сломавшись, умрешь. Третьего не дано. Поэтому, терпи, воин. Терпи". Мне было жаль Тильена. По большому счету, он был ни в чем не виноват. Мне приходилось видеть, как в подобных ситуациях ломались самые опытные и закаленные бойцы. Вот и он сломался. Но показать Тильену свою жалость я не мог. Сейчас от него зависела не только его собственная жизнь, но и жизни остальных членов отряда.

И еще мне было безумно жаль Ильнура. Отличный воин, прошедший через множество схваток с настоящим врагом и выживший при этом, так глупо погиб на зубах этих тварей. Но, к сожалению, смерть очень часто бывает вот такой, глупой и бессмысленной. И даже самый лучший солдат не застрахован от нее.

Неожиданно дерево, на котором мы укрылись, ощутимо вздрогнуло.

Я посмотрел вниз и остолбенел. Шальвы, уже покончившие с телом Ильнура, теперь ожесточено рвали лапами ствол дерева. Из-под их когтей во все стороны веером разлетались щепки. Судя по той скорости, с которой истончался ствол, нам оставалось всего несколько минут, а затем дерево рухнет.

— Игорь! — голос лорда Райно вырвал меня из оцепенения, — Игорь, нужно что-то делать, иначе нам конец!

То, что нужно что-то делать, мне было ясно и без подсказок лорда Райно. Знать бы только — что?

— Командир!

Я обернулся. Возле меня на ветке сидел Тильен и что-то пытался мне сказать.

— Тильен, погоди, сейчас надо думать, как выбираться отсюда.

— Командир, я знаю, что делать!

— Что? — мне показалось, что я ослышался, — Что ты сказал?

— Я знаю, как нам выбраться!

Я внимательно посмотрел на него. Лицо и глаза уже вполне нормальные, значит, действительно может соображать и сказать что-то полезное.

— Говори! Только очень быстро, у нас почти нет времени.

Дерево содрогалось все сильнее и сильнее. По самым смелым прикидкам, ему оставалось держаться минуты две, не больше.

— Мне нужно по несколько капель крови каждого, кто здесь находится! — сказал Тильен, перекрикивая рычание шальвов и треск разрываемой древесины.

— Зачем?

— Для обряда! Я попробую попросить помощи у леса!

— Попробуешь? Тильен, у нас нет времени на то, чтобы пробовать!

— Командир, — голос кошена начал срываться от крика, — Я знаю, как это делается! У меня получится!

Рискнуть? Довериться ему? А разве, у нас есть выбор? Тем более что Тильен маг. Как он говорил — маг леса. Ну что ж, тогда ему и карты в руки! Заодно и посмотрим, что это за магия такая?

— Действуй, Тильен!

Кошен достал из складок плаща походную чашу. Вынул нож и полоснул себя по запястью. Несколько алых капель упали на дно чаши.

— Теперь ты, командир!

Я взял протянутый нож, и моя кровь смешалась с кровью Тильена.

Через минуту в чаше оказалась кровь всех членов отряда.

— В какой стороне пик Кондора? — обернулся ко мне Тильен.

Я махнул рукой, указывая направление.

Кошен выпрямился на ветке, вытянул вперед руку с чашей и запел странную песню на неизвестном мне языке.

Прошло несколько мгновений и кровь в чаше вспыхнула прозрачным огнем. И вместе с этим, ветви окружающих деревьев потянулись друг к другу, сплетаясь в сплошную дорогу. Дорогу, ведущую к пику Кондора.

Тильен покачнулся и начал заваливаться на бок. Я подхватил его.

— Дорога будет существовать до тех пор, пока горит огонь в чаше, — голос Тильена был слаб, и мне пришлось наклониться к нему как можно ближе, — Нужно спешить...

— Лорд!

— Я здесь, командир, — лорд Райно перехватил у меня Тильена.

— Понесете его. Следите за тем, чтобы чаша не выпала из его рук.

— Бегом за мной!

Я подхватил на руки Татьяну и побежал по живой дороге. Не знаю, как долго будет гореть огонь Тильена, но для нас жизненно важно преодолеть за это время максимально возможное расстояние.

Подгонять никого не приходилось. Все понимали, что наши жизни сейчас напрямую зависят от скорости. Даже мэтр Чардаш несся вперед, как лось — не разбирая дороги и ломая торчащие ветки.

— Лорд, — на бегу я обратился к рыцарю, — Кто такие, черт побери, эти шальвы? И почему они всех так напугали?

— Шальвы, — лорд, опытный воин, старался говорить экономно, чтобы не сбить дыхание, — это боевые псы жегезинов. Магические животные, созданные в их лабораториях. Неутомимы, бесстрашны, могут длительное время обходиться без пищи, обладают великолепным чутьем, способны идти по самому слабому следу. Невероятно сильны и очень быстры. Плюс ко всему, практически неуничтожимы. Боятся только самых мощных заклинаний и оружия, в котором есть примеси мергола.

— Понятно, идеальные боевые машины, — сказал я, выслушав ответ, — Но, если это собаки жегезинов, значит и они сами где-то поблизости?

— Нет, — рыцарь отрицательно качнул головой, — После войны жегезины уничтожили шальвов. Слишком опасными они оказались даже для собственных хозяев. О шальвах не слышали уже больше двадцати лет

— Откуда тогда взялись эти?

— Не знаю, видимо выжившая стая. Облюбовали себе охотничий уголок, а мы случайно оказались на их пути.

На бегу я бросил взгляд вниз. Шальвы, вовсе не планирующие оставаться без ужина, бежали под нами, то и дело кося углями глаз на строптивую добычу. Они прекрасно понимали, что рано или поздно мы все равно окажемся на их пиршественном столе.

— Таня, можно как-то их задержать? — спросил я Татьяну, сидевшую на моих руках. — Не знаю, может ямы какие-нибудь у них на пути вырыть, чтоб провалились, или еще чего-нибудь? Вы же маги, вам виднее!

— Не получится, Игорь, — отозвалась Татьяна. — В лесу, да еще на бегу — не получится. Большие ямы не сделать — деревья мешают, да и сами можем в них провалиться, вместе с деревом, а маленькие их не задержат. Можно было бы создать здесь болото, но на большое у нас просто не хватит сил, а маленькое задержит только часть шальвов.

Понятно... Оставалось только бежать и думать о том, сколько еще продержится огонь в чаше? Этот вопрос был сейчас самым важным для каждого из нас. О том, что будем делать, когда он погаснет, старались не думать. Потому, что другого пути, кроме как спуститься вниз и принять последний, совершенно безнадежный бой, у нас не было.

Бежать по мосту, сплетенному из ветвей деревьев, это, я вам скажу, то еще удовольствие. Под ногами все качается, и каждую секунду думаешь, что вот сейчас не точно поставишь ногу и все — мгновение падения вниз, а потом горячее дыхание Зверя и клыки, сжимающиеся на шее.

"Маугли, блин", — думал я на бегу, крепче прижимая к себе Татьяну. "Сейчас бы наклониться, схватить пса, бегущего внизу, да ножом по хвосту".

"Ага, только смотри, как бы этот пес не отхватил тебе руку. Вместе с головой", — тут же приходила новая мысль.

* * *

Все произошло одновременно и, как всегда, неожиданно. В последний раз мигнув, огонь, горевший в чаше, погас. Мы, налетая друг на друга, и, каждую секунду, рискуя упасть на землю, остановились.

Лес кончился. Впереди, мерцая в лунном свете, несла свои воды река.

ГЛАВА 13

Дерево, на котором мы оказались, росло почти у самой воды.

— Милорд, — лорд Райно тронул меня за плечо, обращая на себя внимание.

Я с трудом отвел взгляд от реки. Похоже, наше путешествие закончилось, едва успев начаться. Единственное, что еще хоть как-то согревало мою душу — это "дракон", чья рукоять торчала над моим плечом. Я был уверен, что перед ним не устоят даже шальвы, и собирался как можно дороже продать наши жизни.

— Что, лорд Райно, похоже, здесь мы примем последний бой, — я криво усмехнулся, — Обидно, черт побери! Шли освобождать целый мир, готовились сражаться с Демонами, а сдохнем на зубах у этих шавок!

Под нашим деревом снова собралась стая. Шальвы, понявшие, что добыча больше не убегает, вновь начали рвать когтями древесину.

— Нет, нет, милорд, — рыцарь отнюдь не казался обреченным. Напротив, в его глазах загорелся огонек надежды, — У нас есть шанс спастись!

Я еще раз, теперь уже внимательнее, посмотрел на рыцаря.

— Лорд, не тяните! Если знаете, что делать, то говорите скорее. Много времени нам не дадут!

— Дело в том, — рыцарь, наконец, перешел к сути, — что шальвы панически боятся воды. Почти как кошки. Да, собственно, почему как? — сам себе задал вопрос лорд Райно и тут же ответил на него, — Шальвы — это магическая помесь нескольких животных, в том числе и больших кошек. Жегезины, создавая этих тварей, не только совместили в одном теле несколько разных зверей, но и усилили их свойства и возможности. Вот хотя бы их когти. Ни у одного другого животного нет таких.

Я невольно еще раз посмотрел вниз. Да уж, коготки шальвов внушали уважение. Стоило только взглянуть на летящие во все стороны ошметки дерева, чтобы понять, что создавая этих монстров, жегезины постарались на славу.

— От кошек шальвам досталась и неприязнь к воде, — продолжал тем временем объяснение лорд Райно, — А магически усиленная, эта их особенность превратилась в настоящую водобоязнь.

— Так чего же ждут наши маги? — перебил я рыцаря. — У них же есть в арсенале заклинания магии воды! Дождь, ледяные копья, да много всего! А мы тут бегаем по деревьям, блин, как Маугли, какие-то!

Я уже открыл рот, чтобы позвать мэтра Чардаша и Татьяну, но лорд Райно меня остановил.

— Не спешите, милорд, дослушайте! Если бы все было так просто, шальвы никогда не обрели бы столь грозную славу. Хватило бы одного мага, чтобы разогнать их, как зайцев. Но все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Магия воды не страшна шальвам. Дождь они даже не заметят! Он будет им не приятен, но не более. Заставить их отступить он не сможет. Ледяные копья не причинят им ни малейшего вреда, как и любое боевое заклинание. Я ведь говорил вам о том, что боевая магия на шальвов практически не действует. Что же касается воды, то шальвы боятся только по-настоящему крупных водоемов, понимаете? Какой-то там дождь, пусть даже и самый сильный, или падающие с неба куски льда — для шальвов просто досадная мелочь! Река, озеро, море — вот что может их остановить! Ни один шальв не осмелится приблизиться к большому водоему!

— То есть, — я подхватил мысль рыцаря, — вы хотите сказать, что если мы сумеем добраться до воды, то спасемся? Шальвы не полезут за нами в реку?

— Именно!

Это был выход! Это был наш единственный выход из сложившейся ситуации! Я, без преувеличения, почувствовал себя так, как, наверное, чувствует приговоренный к смерти, которому, уже накинув на шею петлю, вдруг объявляют о помиловании.

— Отряд, слушай мою команду! — мой голос на миг заглушил рычание шальвов и скрежет их когтей.

— Всем немедленно подняться как можно выше. Как только дерево начнет падать, быть готовыми перебраться на безопасную сторону. При падении, держаться за ветки как можно крепче. По моей команде оттолкнуться и отпрыгнуть от дерева на максимальное расстояние. После падения немедленно бежать к воде. Шальвы туда не полезут. Вперед!

Последняя команда прозвучала уже в спины. Люди и кошены, получившие надежду, карабкались по веткам, как обезьяны, стремясь забраться как можно выше. Наверно, это было бы смешно, если бы внизу не ярилась черная смерть.

Как стая птиц, рассевшись на ветвях дерева, все ждали, когда шальвы закончат свою страшную работу. Не знаю, о чем думали в эти мгновения остальные, я же молился о том, чтобы все прошло гладко, чтобы никто, не приведи Творец, не повредил при падении руку или ногу. Для раненого это означало смерть. Спасти его было бы не в наших силах.

Наверно, кто-то может возразить словами пословицы: "Сам погибай, а товарища выручай". Мудрость этих слов бесспорна. Но, к сожалению, на войне действует другая мудрость. И ее жестокая правда говорит о том, что жизнь одного члена отряда ничто по сравнению с жизнями всех и выполнением боевой задачи.

Именно поэтому, слушая, как жалобно трещит под когтями обезумевших от вида добычи тварей дерево, я молил всех богов, которых знал, о том, чтобы нам не пришлось оплакивать еще одну потерю.

Наконец, в последний раз качнувшись, дерево с оглушительным треском начало заваливаться на бок и все быстрее и быстрее падать на землю.

Нам очень повезло — дерево падало в сторону реки. Мэтр Чардаш и один из кошенов, оказавшиеся на заваливающейся стороне, как две белки — быстро и ловко — перескочили на безопасное место. От кошена я другого и не ожидал, для него деревья — дом родной, а мэтр меня приятно удивил. В который раз убедился, что непосредственно тебе угрожающая опасность — самый лучший учитель. Если так пойдет и дальше, то очень скоро наш волшебник станет неплохим бойцом.

— Приготовились! — я кричал, стараясь, чтобы меня услышали за треском падающего дерева.

Шальвы, уже предвкушавшие сытный ужин, порскнули во все стороны от рушащегося исполина. Умные твари! А как было бы здорово, если бы парочку из них придавило!

Все, пора! До земли уже метра три, не больше.

— Прыжок! — бешено заорал я, надеясь, что никто не замешкается и не упадет на землю вместе с многотонной громадиной.

Рядом со мной плавно приземлилась Татьяна. Ну, за нее с мэтром можно было и не переживать. Для мага падение с такой высоты — так, развлечение перед сном. Меня и самого научили падать, не боясь расшибиться.

На этот раз я не стал подхватывать Таню на руки. Страх и без того подгонял ее, заставляя лететь к воде, как птицу.

Слава Творцу, все члены отряда оказались целы и теперь изо всех сил бежали к спасительной реке. Я бежал последним. Не потому, что был самым смелым. По своему опыту я знал, что именно самые смелые и погибают на войне первыми. Самые смелые и самые молодые. Одни из-за недостатка опыта, а другие — от переизбытка самоуверенности. Мне же, напротив, было страшно. Очень страшно. До стучащих зубов и подгибающихся коленей. Но, так уж получилось, что только у меня было оружие, способное противостоять шальвам. Мой "дракон". Я был уверен, что оружие, способное убить Демона, способно уничтожить и этих исчадий ада.

До спасительной воды мне оставалось не более пятидесяти метров. Всего несколько секунд бега. Я бросил взгляд через плечо и понял — мне до реки не добежать.

Шальвы были уже совсем рядом. Еще пара мгновений и можно будет ощутить раскаленное дыхание, с хрипом вырывающееся из оскаленных пастей.

Я мог ускориться еще. Мог успеть. Но этого не мог мэтр Чардаш. И этого не могла Татьяна. А значит, для того, чтобы жили они — должен буду умереть я.

Ну что же, твари, это будет самый дорогой ужин в вашей жизни!

Я выхватил из ножен клинки и развернулся, останавливаясь. Пламя "дракона" и лед меча гральгов застыли, вытянувшись в сторону летящей стаи.

Первый пес взмыл над землей в могучем прыжке. Оскаленная пасть Зверя смотрела мне прямо в лицо, а тяжелое тело должно было сбить непокорную дичь с ног.

Я слегка развернулся, пропуская пса мимо себя. Золотистая молния сверкнула в темноте ночи и упала на загривок шальва, напрочь снося лобастую голову. Черный шар покатился по прибрежному песку. Тело пса, разбрызгивая кровь из обрубка шеи, тяжело рухнуло в двух шагах от меня.

А потом завертелась карусель. Стая набросилась на меня разом, наполняя окружающий мир грозным рычанием.

Сзади послышался плеск воды.

"Успели" — пронеслось в моей голове, прежде чем сознание отключилось, уступая место отточенным рефлексам воина.

Я вертелся ужом, еле успевая отражать бешеный натиск шальвов. Неожиданно выяснилось, что меч гральгов, который я намеревался использовать в этом бою лишь как своеобразную палку, чтобы отпихивать от себя самых настырных псов, справляется с ними ничуть не хуже моего "дракона". Льдисто-голубой клинок рассекал звериную плоть так же легко, как раскаленный нож режет масло.

Но даже наличие двух таких мечей в руках, могло, всего-лишь, отсрочить неизбежную развязку.

Каждую секунду мое тело отзывалось болью на новый укус. Зубы шальвов рвали меня на части, и я чувствовал, как упругими толчками выплескивается из вспоротых вен горячая кровь.

"Еще минуту... Продержаться еще минуту..." — сам себя заклинал я. "Пусть отплывут подальше..."

Руки с каждым мгновением все больше наливались свинцом. Веки стали тяжелыми, как будто отлитыми из чугуна. Они больше не хотели подниматься. Хотелось только одного: упасть и больше не чувствовать боль, терзающую измученное тело.

Но я держался. Держался и продолжал методично рубить шальвов. Тела зверей, нашедших здесь свою смерть, устилали песок на несколько шагов вокруг меня. Но их оставалось все еще слишком много.

Страшный удар в спину бросил меня вперед. Ладони уже не могли удерживать оружие, и, теряя мечи, я упал лицом на мертвое тело пса.

"Все..." — подумал я, проваливаясь в вязкую темноту.

* * *

Открывать глаза не хотелось. Я лежал на чем-то очень мягком и теплом. Блаженная истома разливалась по всему телу. По лицу гуляли мягкие лапки легкого ветерка. Где-то неподалеку слышался легкий плеск неторопливой реки. На этот звук накладывались шепот ветра в кронах деревьев, треск сухих веток, сгорающих в пламени костра и размеренное шипение капель жира, падающих в огонь.

Ветерок, то и дело пробегающий по лицу, приносил с собой запахи дыма и свежего, жарящегося на открытом огне, мяса.

Настоящая идиллия.

— Мэтр, смотрите! Он, похоже, очнулся, — взволнованный мужской голос выпадал из этой идиллии, казался совершенно посторонним и ненужным.

Голос показался мне знакомым. Где-то я уже слышал его, но где — не помнил.

— Да, лорд, вы правы. Веки дрожат, глаза двигаются. Ну, слава Творцу, а то я, по правде говоря, уже начал волноваться!

Еще один знакомый голос. Что это за люди вокруг? И о чем они говорят?

— Милорд! — снова первый голос, — Милорд, вы меня слышите?

"Интересно, к кому это он обращается? Здесь что, кто-то еще есть?" — мысли в моей голове текли лениво, как будто продираясь сквозь густой сироп.

— Милорд! — чья-то рука дотронулась до моего плеча и легонько встряхнула, — Милорд!

Я открыл глаза. Надо мной склонилось усатое лицо мужчины средних лет. Встревоженные глаза внимательно смотрели на меня.

— Милорд! — мужчина снова потряс меня за плечо, — Вы слышите меня? Ответьте!

Из-за плеча усатого мужчины выглядывало еще одно лицо. На этот раз безусое, но не менее обеспокоенное.

— Слышу, — мой голос звучал так же вяло и неспешно, как и мысли в моей голове. — Кто вы? Что вам от меня нужно?

С другой стороны появилась еще одна голова. Юное, еще совсем мальчишечье лицо. С этого лица на меня смотрели странные глаза. Огромная, ярко зеленая радужка и полное отсутствие зрачков.

"Какие странные у него глаза", — подумал я, — "Даже не представлял себе, что такие бывают"

— Лорд Райно, что с ним? — задал вопрос мальчишка.

— Все хорошо, Тильен, с ним все будет хорошо, — ответил усатый мужчина, — После того, что он пережил — это не удивительно. Пройдет немного времени, и он все вспомнит.

— Да уж, — согласился с ним второй мужчина, — Удивительно другое. Как он вообще умудрился выжить?

-Ну, это вам виднее, почтенный мэтр, — снова заговорил усач, — Это же вы не отходили от него все это время.

Я снова закрыл глаза. Разговаривать не хотелось. Хотелось лежать, слушать музыку волн и ветра, и ни о чем не думать.

Но у мужчин, похоже, было свое мнение на этот счет. И с моим оно категорически не совпадало.

— Милорд, вы что-нибудь помните? — снова затряс меня тот, кого называли лордом Райно.

— Я не знаю, — через силу сказал я.

— Давайте, милорд, вспоминайте! — мужчина никак не хотел оставить меня в покое, — Ну же! Остров, пророчество, учеба! Тарн, шальвы, бой у реки! Помните?

— Нет...

— Милорд, — это снова заговорил второй мужчина, — Девушка, молодая и очень красивая. Русые волосы и голубые глаза. Вспоминайте, милорд! Девушка! Как ее звали?

Девушка... Да, девушка была. Это я помню. Именно такая, какой ее описывает этот человек.

Перед моим мысленным взором стало проявляться женское лицо. Голубые глаза, похожие на освещенные солнцем лесные озера, с нежной любовью смотрели на меня с этого лица.

— Милорд! Девушка! Вы помните ее? Как ее имя?

— Ее... Ее звали Талиана... Татьяна... Татьяна!

Я рывком сел.

— Татьяна!

Воспоминания навалились на плечи неподъемной волной. Они давали на меня. Бесконечный рой образов, событий, слов, крутился в моей голове, и мне казалось, что она не выдержит, взорвется.

Возвращение памяти оказалось болезненным. Я обхватил голову руками и изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать от боли, поселившейся в моем мозгу.

Наконец боль немного отступила, и я снова смог адекватно воспринимать окружающий мир.

Я с трудом поднял все еще тяжелую голову, ища глазами лорда Райно. Рыцарь продолжал сидеть на том же месте.

— Лорд, что случилось? Почему я жив? И где, — я обернулся, осматриваясь вокруг, — Где Татьяна?

Оглядевшись, помимо сидящих возле меня лорда Райно и мэтра Чардаша с Тильеном, я увидел второго кошена, Улиса. Он сидел возле костра и обжаривал насаженную на импровизированный вертел, сделанный из древесной ветки, тушку неизвестного мне животного. Больше никого живого я не увидел.

Ответом на мой вопрос была тишина. Я снова посмотрел на рыцаря и волшебника. Они старательно избегали моего взгляда и молчали. И мне это очень не понравилось.

— Лорд, вы не ответили на мой вопрос! — я постарался вложить в голос как можно больше металла, но это получилось плохо. Мой голос отчетливо дрожал, выдавая овладевшую мной тревогу. Татьяна должна была быть здесь, это не вызывало у меня сомнений. Если уж рыцарь и маг рядом, то она тем более должна быть здесь.

Но Татьяны не было.

— Лорд!

Райно, наконец, поднял на меня взгляд и, явно заставляя себя, ответил:

— Она там, — он махнул рукой в сторону костра, — с другой стороны.

— Она спит?

Рыцарь снова опустил голову и отрицательно покачал головой.

Невидимые ледяные пальцы со страшной силой сдавили мое сердце. На миг мне показалось, что сейчас оно не выдержит и рассыплется на миллионы обледеневших осколков.

— Что с ней, лорд? Она, что...

Я не смог себя заставить произнести это страшное слово, но меня поняли и без этого.

— Нет, Игорь, — это заговорил мэтр Чардаш, — она не умерла. Но...

Мэтр снова замолчал.

Мне это начало надоедать. Все это молчание, недоговаривание, какие-то намеки. Было похоже, что я присутствую на допросе, когда приходится добывать необходимую информацию буквально по крупинкам.

— Мэтр, если вы начали говорить, то продолжайте. Не понимаю, почему вы не можете просто ответить на мои вопросы? Почему каждое слово нужно вытягивать из вас клещами?

Наверно мэтр понял, что молчание в данной ситуации — не самый лучший выход, потому что рано или поздно я все равно узнаю все.

— Она не умерла, Игорь, — мэтр возобновил рассказ, но упорно продолжал смотреть в другую сторону. — Но то, что с ней произошло, не намного лучше смерти.

Она сгорела. Выгорела дотла.

Лорд Райно рассказывал тебе о шальвах. Он упомянул об их невероятной устойчивости к магии. Фактически, они обладают той же способностью, что и ты. Только на тебя боевая магия не действует вообще, а шальвов уничтожить она, все-таки, может. Но на это способны только заклинания из высшего раздела искусства.

Молот Творца, Волна Хаоса, Молния Ашрама и Гнев Стихий — вот, пожалуй, и все, что наши маги могли противопоставить шальвам. Всего четыре заклинания.

Молот Творца способен превращать горы в груду щебня. Волна Хаоса перемешивает и выворачивает наизнанку все, что встречает на своем пути. Молния Ашрама способна превратить в пепел огромный лес. Гнев Стихий — вызывает к жизни магического воина, наделенного силой четырех стихий — воды, огня, воздуха и земли. И горе тому, кто дерзнет бросить вызов разгневанным стихиям.

Каждое из этих заклинаний способно уничтожить целую армию. Но применить их могли только маги высшего уровня посвящения. Из тех, кто жив сегодня — только мэтр Вертран способен вызвать Молот Творца или создать Молнию Ашрама. Два оставшихся заклинания слишком сложны даже для него.

Эти заклинания не входят в курс обучения обычного мага. Но Круг стихий никогда не запрещал своим ученикам учиться самостоятельно. Напротив, это всецело приветствовалось. Самообразование необходимо для хорошего мага, а применить каждое новое изученное заклинание маг сможет лишь тогда, когда будет к этому готов. К сожалению, большинству учеников это было не нужно. Они предпочитали довольствоваться тем, что на блюдечке, в разжеванном виде, преподносили им преподаватели Академии.

Но Талиана была не из таких. Она всегда стремилась узнать что-то новое и никогда не останавливалась на половине пути. Все четыре высших заклинания были ей известны — она изучила их самостоятельно, по трактатам из библиотеки мэтра Вертрана. Именно из таких, как Талиана, вырастали величайшие маги нашего мира.

Мэтр ненадолго прервался, помассировал виски, как будто избавляясь от головной боли, и продолжил.

— Когда ты упал, Талиана, спасая тебя, применила Волну Хаоса. Это невозможно для мага ее уровня. Это невозможно ни для кого из ныне живущих магов. Но, тем не менее, это так.

Я не знаю, как она это сделала. Знаю лишь, что такого чудовищного выброса шаррума мне еще не приходилось встречать. Но, что еще более невероятно, Талиана не просто применила это заклинание — она изменила его почти до неузнаваемости.

Произнося эти слова, чародей выглядел потрясенным до глубины души. Мне тоже доводилось слышать от мэтра Вертрана рассказы о мощи этих заклинаний, поэтому я мог себе представить, какой силой должен обладать маг, чтобы суметь сотворить хотя-бы одно из них.

— Обычная Волна Хаоса, — продолжал тем временем рассказывать мэтр Чардаш, — будучи выпущена в мир, становится неуправляемой. Ее нельзя заставить изменить направление, нельзя направить на новую цель. Она движется вперед, уничтожая все на своем пути, до тех пор, пока не иссякнет вложенная в нее магом энергия.

То же, что сделала Талиана, было, несомненно, Волной Хаоса, но совершенно не похожей на классическое заклинание.

Мэтр Вертран не зря называл Талиану "бриллиантом". То, что сумела сделать она, вряд ли кто-то сможет повторить.

В том бою, — мэтр посмотрел на меня с нескрываемым уважением, — ты показал себя великим воином. В ходе войны нам неоднократно приходилось сталкиваться с шальвами. И это был грозный противник. Если с шергенами, худо-бедно, могли сражаться рыцари, а с жегезинами мы, маги, то шальвам не мог противостоять никто. На поле боя они сеяли смерть. Только Великий Ингар и его брат, Арташ, еще не предавший свой мир, были достойными противниками для шальвов. Но они были Демоны, бессмертные и могучие сущности. А ты — человек.

Когда ты упал, в живых оставалось только шесть шальвов. Всего шесть! — маг в отчаянье ударил себя кулаком по колену, — Но для того, чтобы уничтожить нас всех, хватило бы и одного!

И тогда в бой вступила Талиана...

Голос волшебника стал отрешенным и глухим.

— Она создала Волну Хаоса. Но не одну. Шесть волн бросила она в бой. И каждую — к своей цели.

Голос мэтра Чардаша стал еще глуше. Теперь, чтобы понять то, о чем он говорит, мне приходилось прислушиваться.

— Целых шесть волн... — говоря это, волшебник отрешенно смотрел в одну точку и мерно покачивался взад-вперед, как будто разговаривал сам с собой, вслух рассуждая о какой-то невероятно сложной проблеме.

— Даже одной волны хватило бы для того, чтобы маг растратил всю свою силу. И одной волны хватило бы для того, чтобы уничтожить шальвов. Но в этом случае погиб бы и ты, — маг поднял на меня полные боли и отчаяния глаза, — И она создала шесть волн. По одной на каждого шальва...

— Пойдем, Игорь, — маг встал сам и помог подняться мне.

Я встал. Боли не было, за что, видимо, нужно было благодарить мэтра Чардаша, залечившего нанесенные шальвами раны. Судя по ощущениям, маг постарался на славу. Тот, кто умеет отбирать жизнь, должен уметь и возвращать ее. Даже я, пройдя обучение у мэтра Вертрана, мог лечить самые тяжелые раны, а мэтр Чардаш превосходил меня в этом искусстве настолько, насколько хирург с мировым именем, проведший тысячи операций, превосходит вчерашнего выпускника медицинской академии.

Несмотря на отсутствие боли, чувствовал я себя не важно. По всему телу разливалась страшная тяжесть, ноги то и дело норовили подогнуться, а голова кружилась так, как будто меня только что вынули из центрифуги.

Поддерживаемый под руки магом и лордом Райно, я обошел вокруг костра и увидел...

* * *

В нескольких шагах от огня, на покрытой кошенским плащом охапке листьев, укрытая до подбородка вторым плащом, лежала Татьяна.

В свете костра ее лицо казалось гипсовой маской. Невероятно бледное, осунувшееся, с заострившимися чертами и впавшими щеками. Губы, всегда такие нежные, чувственные, цветом напоминавшие только что распустившиеся розы — сейчас казались мраморными. Ни одной кровинки не было в этих сжатых в тонкую ниточку губах.

— Она отдала не только весь шаррум, Игорь, — тихо произнес мэтр Чардаш за моей спиной. — Если бы она ограничилась только им, все было бы не так страшно. Неделя, может быть две — и она полностью восстановилась бы. Но, для того, чтобы спасти тебя, вместе с шаррумом, она отдала большую часть своей жизненной силы. И это — самое страшное.

Я смотрел на лицо Татьяны и не мог поверить, что эта маленькая женщина решилась на такую жертву ради меня. Она — маг, и наверняка знала, на что идет и чем закончится ее попытка спасти меня. И она, не задумываясь, сделала это.

Танечка... Танюша... Что же ты наделала?

Я смирился с тем, что лишился дома. Я смирился с тем, что никогда больше не увижу маму и друзей. Это страшно — знать, что для них ты умер. Что там ты существуешь только в их памяти и в виде фотографий в альбоме и на увенчанной красной звездой пирамидке на могильном холмике. Страшно быть живым и мертвым одновременно. Жить и знать, что никогда не сможешь вернуться к самым дорогим людям. Но я смирился. Через боль и слезы — смирился.

Но если уйдешь ты, мое Солнце, то как мне смириться с этим? Как и зачем дальше жить? Как жить в мире, в котором уже никогда не будет тебя?

Я подошел к лежащей на листьях Татьяне. Присел рядом. Ладонью коснулся ее щеки. Она была холодна, как лед. Глаза, прикрытые веками с длинными, пушистыми ресницами — не двигались. Дыхание не тревожило ее грудь. И только слабое, еле заметное пульсирование бледно-голубой жилки на ее шее, позволяло понять, что передо мной живой человек. Пока еще живой.

— Мэтр, она выживет? — мои губы дрожали, когда я задал этот вопрос.

— Не знаю, Игорь. Все будет зависеть только от нее, — маг виновато развел руками. Было видно, что ему не меньше чем мне тяжело говорить об этом. — Сейчас ее душа стоит на пороге Садов Творца. Куда она сделает шаг — к нам, или уйдет туда — не знает никто. Я, как могу, удерживаю ее, но...

Ясно. Как всегда, врачи разводят руками и говорят, что сделали все возможное... Хотя, в этом случае, я не справедлив по отношению к мэтру. Если бы не он, на этом свете уже не было бы ни меня, ни Татьяны.

— И что, мы не можем ничем ей помочь?

Маг подсел поближе к костру и протянул к огню руки. Несмотря на то, что ночь была достаточно теплой, волшебника заметно трясло.

"Господи", — подумал я, глядя на него, — "Как же он устал... Сколько ему понадобилось сил, чтобы вытащить из-за края меня и не позволить уйти туда Татьяне?"

— Запасы шаррума в ее организме восстановятся самостоятельно, — зябко ежась, ответил на мой вопрос маг, — Как я и говорил — одна, максимум две недели и все придет в норму. Если бы она была в сознании, понадобилось бы гораздо меньше времени, а в таком состоянии неделя — это минимальный срок. Но вот с жизненной силой, — маг тяжело вздохнул, — все не так просто. Нужно либо что-то, что поможет Талиане восстановить ее, либо...

Маг, на мгновение замолчал, но потом, все же, продолжил.

— Либо нам останется только надеяться на Творца.

Последняя фраза прозвучала как приговор. Я слишком хорошо знал, когда произносят подобные фразы. Тогда, когда надежды уже не осталось. Но я не собирался сдаваться. Пока я могу сделать для Татьяны хоть что-то — костлявая старуха ее не получит!

— Мэтр, вы сказали: "Нужно что-то, что поможет Талиане восстановить жизненную силу". Это возможно?

— Возможно, — маг в ответ согласно наклонил голову, — Только ей от этого не легче. У нас нет ничего, что могло бы помочь ей.

Возразить было не чего. Мэтр прав. Мы, действительно ничем не могли помочь Татьяне. Но я, все равно, не мог успокоиться. Я был уверен, что, не смотря на правоту мага, выход есть. Мы его не видели, но он обязательно должен был быть. Нужно просто внимательно осмотреться и найти его. Вовремя увидеть и не пройти мимо.

ГЛАВА 14

Я гладил холодную щеку Татьяны и думал о том, как глупо все получилось. Сначала погиб Ильнур, а теперь и она находилась в шаге от ворот в Сады Творца.

"Хреновый ты командир, Игорь. Как ни крути, какие оправдания не придумывай — а все равно, хреновый. Не успели отправиться в путь, а у тебя в группе уже потери. Ильнур погиб, самого еле откачали, теперь вот, Татьяна..."

Я ругал себя, имея на то полное право. Командир в ответе за каждого бойца своей группы. И каждая смерть — вина командира. Значит, чего-то не додумал, где-то не доглядел, что-то упустил.

Конечно, никто не мог предвидеть, что сразу после высадки на материк нам придется столкнуться с тварями, которые считались уничтоженными еще двадцать лет назад. Но я не мог считать это достаточным оправданием для всего произошедшего.

От костра послышались нежные звуки флейты. Незатейливая, но очень грустная и красивая мелодия тихо, почти незаметно плыла в ночи. Она усиливалась и почти смолкала, заставляя прислушиваться, чтобы уловить свои переливы, взлетала к темным небесам и подала на спящую землю.

Потом к мелодии присоединился голос. Такой же тихий, но чистый и очень сильный. Это пел Тильен. После первых же слов, прозвучавших в ночи, я понял, что кошены поминают своего погибшего друга. Нашего друга. Тильен пел об Ильнуре.

Друг мой, как горько смотреть на закат,

Зная, что ты — уже не с нами.

Зная, что ты не вернешься назад,

Вечно останешься за облаками...

Был ты нам другом, и братом был,

Рядом стоял в бою с врагами.

И вот теперь — навсегда уплыл,

В Сады Творца, что за облаками...

Плачет листвою Великий Лес,

А нам эту боль не унять слезами.

Друг наш — ушел... Навсегда исчез,

В дивных Садах, что за облаками...

Не уходи! Возвращайся назад!

Выйди к костру и садись рядом с нами!

... Уйти из Садов невозможно, брат...

Я вечно останусь за облаками...

Песня оборвалась и только последний, дрожащий звук флейты еще долго висел в тишине ночи.

От костра послышались шаги.

— Игорь, выпей с нами. В память об Ильнуре, — рядом со мной присел Тильен. Он держал в одной руке фляжку, а в другой небольшую чашу. Плеснул в нее из фляжки и протянул мне.

Я выпил. Напиток отдавал травами и слегка горчил, оставляя на языке еле ощутимый привкус полыни.

— Это полынное вино, — сказал Тильен, когда я вернул ему чашу. — Наш народ пьет его в память о тех, кого с нами больше нет. Сегодня мы пили его за Ильнура.

Тильен отвернулся, но я успел заметить слезы, блеснувшие на его глазах.

Сначала я хотел что-то сказать, как-то поддержать Тильена, но потом понял, что любые слова сейчас будут лишними. Поэтому я просто положил руку ему на плечо, сжав его ладонью. Несколько секунд мы сидели молча. Потом Тильен накрыл мою ладонь своей.

— Спасибо, Игорь...

Тильен ушел к костру а я снова остался возле Татьяны. Я старался думать о том, как помочь ей, но вместо этого в голове постоянно возникали видения Зверя, падающего на плечи Ильнура, боя на берегу реки, и бледное лицо Татьяны, какой я увидел ее здесь, возле костра.

Ночь казалось бесконечной, как черное небо над головой. Все уже давно спали, и только шепот сменяющихся часовых давал понять, что в лагере продолжается обычная военная жизнь. А я никак не мог уснуть...

* * *

Темнота ночи постепенно рассеивалась. Я поднял голову и увидел, как над Гризенбаром появляется красный диск Солнца. И как только первый солнечный луч коснулся моей головы, как будто молния взорвалась у меня внутри.

— Мэтр! — мой крик переполошил спящий лагерь. — Мэтр!

Мэтр Чардаш и лорд Райно наперегонки подбежали ко мне. Остановившись, маг внимательно посмотрел на Татьяну, потом на меня, и, не увидев ничего, что могло бы послужить причиной столь бурной побудки, спросил, хмуря красные от усталости глаза:

— Что случилось?

— Мэтр, — чуть тише произнес я. — Гризенбар!

Я указал рукой в сторону исполинского горного хребта.

— Ну да, Гризенбар, — хмуро сказал маг, оборачиваясь в сторону гор и пряча под ладонью богатырский зевок. — И что тебя так удивляет? Мы, вообще-то, к нему и направлялись.

— Мэтр, — уже совсем тихо и ласково, как несмышленому ребенку, пояснил я, — Синяя каменка.

Глядя на отвисшую челюсть волшебника и озарившиеся радостью глаза рыцаря, я от души расхохотался.

Как же я был благодарен в эту минуту мэтру Вертрану, который вдолбил в мою голову знания о целебных травах этого мира! А я еще спрашивал старика, зачем мне это нужно!

— Игорь... — маг никак не мог справиться с волнением, — Игорь, это же...

— Это наш шанс спасти Талиану! — закончил я за него мысль.

Синяя каменка — одно из чудес этого мира. Целебная сила этого растения поистине огромна. Отвар из листьев невзрачного синего цветка был способен поставить на ноги человека, от которого отказались даже маги. И, по счастливой ли случайности, или по промыслу Творца, но росла каменка исключительно на заснеженных вершинах Гризенбара. Среди вечных льдов и снегов древних гор, как клочки неба распускались синие цветы, способные исцелить самого безнадежного больного.

— Лорд Райно, — обратился я к рыцарю, — собирайте всех на совет.

* * *

Через пять минут все члены отряда собрались возле костра.

— Все вы знаете, в какой непростой ситуации оказалась наша группа, — начал я, обращаясь одновременно к каждому бойцу. — В лесу нас должны были встретить воины короля Тангорда и проводить к воротам подгорного королевства. К сожалению, они погибли. Шальвы убили их. Эти же твари стали причиной потерь нашего отряда. Погиб Ильнур, а Талиана находится на грани жизни и смерти.

Мы можем попробовать самостоятельно найти вход во владения короля Тангорда, но шанс, что у нас это получится, очень мал.

Я обвел взглядом все свое воинство, стараясь понять, о чем думает каждый из них.

Лорд Райно — воин до мозга костей. Он будет идти за командиром, не сомневаясь в его решениях, и выполнит любой приказ, если он, конечно, не будет противоречить кодексу рыцарей "Парящего сокола".

Метр Чардаш наверняка думает только о том, чтобы как можно скорее оказаться в горах Гризенбара. Синяя каменка растет только на самых труднодоступных вершинах, но мага это не остановит. Как и я сам, для того, чтобы спасти Талиану, он будет карабкаться на самый верх, цепляясь за камни даже зубами.

Кошены переживают смерть товарища, но и они готовы идти дальше, не смотря на любые трудности.

Лица воинов выражали полное согласие с моими словами. Раньше, до войны, горы гральгов были открыты для всех. Прекрасные каменные ворота, настоящие произведения искусства и заслуженная гордость каменщиков маленького народа, были открыты для посетителей и день и ночь.

Война все изменила. Теперь старые ворота были уничтожены, а известные всем входы в их владения — обрушены. Точного места, где находятся новые ворота, не знал ни кто. Известно было лишь одно — они так надежно укрыты от постороннего глаза, что обнаружить их, даже случайно, практически невозможно.

— Итак, друзья, — я продолжил свое обращение, — если мы решим искать ворота гральгов, то, вполне вероятно, застрянем здесь надолго. И это вовсе не означает, что мы их найдем. Но у нас есть человек, жизнь которого зависит от того решения, которое мы сейчас примем.

Все члены отряда невольно посмотрели на лежащую в нескольких шагах Татьяну. С приходом утра ничего не изменилось. Ее лицо все также оставалось мраморно-бледным, а жилка на шее, единственный признак того, что жизнь еще теплится в этом теле, еле заметно пульсировала.

— В этих горах есть то, что может спасти жизнь Талианы, — я старался говорить твердо, но голос дрожал и это слышали все. — Я говорю о синей каменке. Если получится найти ее, Талиана будет жить.

Но заниматься одновременно поисками ворот гральгов и синей каменки — мы не можем. Нас слишком мало для этого. Поэтому, сейчас нам предстоит решить: будем ли мы искать ворота и позволим погибнуть еще одному нашему товарищу, или же рискнем самостоятельно перейти Гризенбар, дав шанс жить Талиане, но лишившись помощи короля Тангорда?

Я замолчал и сел на землю. На воинов я не глядел. Не хотел, чтобы они видели мои глаза. Поэтому я смотрел на танцующие в утренних сумерках языки костра и ждал решения отряда.

Конечно, как командир я мог самостоятельно принять его, и никто не усомнился бы в моем праве. Но именно это решение, они должны были принять самостоятельно. Каждый для себя.

Я ждал решения и боялся услышать его. Но я знал, что каким бы оно ни было, Татьяну я не отдам. Нужно будет — один уйду в горы. Понесу ее на руках, но сделаю все, что в моих силах, чтобы она жила.

Но, как выяснилось, переживал я зря.

Не успел я сесть, как от костра послышался добродушный смех лорда Райно. Я, не понимая, что смешного нашел в моих словах старый воин, поднял голову и увидел, что зря грешил только на рыцаря. Улыбались все. И лорд Райно, и мэтр Чардаш, и даже кошены.

Увидев, что я ничего не понимаю, рыцарь пояснил.

— Не обижайтесь, милорд, но сразу видно, что вы новичок в нашем мире! Вы совершенно правильно предположили, что мы навряд ли найдем вход во владения гральгов. И вы также правы в том, что у нас нет времени на долгие поиски, так как иначе мы потеряем Талиану.

— И что же веселого вы нашли в моих словах, лорд Райно? — я все еще ничего не понимал.

— Сейчас поймете! — пообещал рыцарь, — Тильен! Расскажи милорду, что случится с тем, кто без приглашения зайдет в пределы Золотого Леса?

— Вряд ли он сможет зайти далеко! — хищно улыбнулся кошен. — Лесная стража для того и существует, чтобы непрошеные гости не хозяйничали в наших лесах. Даже если этот кто-то просто идет через лес — он все равно постоянно будет под наблюдением. И горе ему, если в наши владения он зашел с дурными намерениями!

— Это точно! — добавил Улис. — Шергены много раз пробовали войти в Золотой Лес, но далеко пройти у них не получалось. И теперь их головы выставлены на окраине леса в назидание тем, кто попробует сделать это еще раз. Правда, — Улис помрачнел, — шергены приходили одни, без жегезинов. Иначе нам не было бы так легко справиться с ними... Но, все-равно! Любой, кто посмеет зайти в наши леса, сразу же окажется под постоянным наблюдением.

— Вы улавливаете мою мысль, милорд? — снова обратился ко мне рыцарь.

Я сидел и чувствовал себя полным идиотом. Это же надо было так лопухнуться! Как я мог забыть о том, что горы — это не мертвые камни? В горах у каждого камня есть глаза и уши. Конечно, пробиться под каменные своды Гризенбара гораздо труднее, чем войти в лес кошенов. Но это вовсе не означает, что гральги считают себя защищенными от всех бед и настолько расслабились, что не считают нужным выставлять посты наблюдателей. Достаточно лишь вспомнить, что Гризенбар — последнее пристанище гральгов, а все остальные места, где раньше жили и работали маленькие мастера — сегодня лежат в руинах.

— То есть вы считаете, что как только мы окажемся в горах, то сразу же попадем под наблюдение гральгов?

— Конечно, милорд, — лорд Райно утвердительно кивнул. — Гральги, как и кошены, никому не позволят бесконтрольно разгуливать по своему дому.

— Хорошо, — я вспомнил об обязанностях командира и начал просчитывать ситуацию. — Допустим, гральги будут за нами наблюдать. Но нам-то с этого какая выгода? Как мы можем быть уверены в том, что за нами будут не просто наблюдать, но и захотят пообщаться?

— А куда ж они денутся? — удивился рыцарь. — Уверен, что в самое ближайшее время все сторожевые посты будут извещены о том, что в горах может появиться странная компания из людей и кошенов, которую нужно встретить и препроводить пред светлые очи Его Величества Тангорда Третьего.

— Откуда такая уверенность, лорд Райно? — поинтересовался я. — Если бы проводники не погибли, завтра утром мы были бы у ворот Гризенбара и направлялись к королю, а не лезли в горы. Для чего, в таком случае, Тангорду извещать о нас наблюдателей?

Лорд Райно удивленно обернулся к мэтру Чардашу.

— Мэтр, а вы что, ничего ему не рассказали?

Маг виновато развел руками и произнес:

— Да вот, сначала не до этого было, а потом, каюсь, забыл...

Так, не понял, это о чем еще меня не поставили в известность?

Видимо этот вопрос отразился в моих глазах, потому что лорд Райно. повернувшись ко мне, сразу же поспешил на него ответить.

— Дело в том, милорд, что с момента боя с шальвами, прошло полных пять суток.

— Сколько? — удивился я.

— Пять суток! И все это время мэтр не отходил от вас и Талианы. Так что не удивительно, что он забыл сказать вам об этом, он слишком устал.

Я посмотрел на мага. Еще ночью он выглядел очень уставшим. Сейчас же, при солнечном свете, на нем просто не было лица.

— Спасибо, мэтр, — я постарался вложить в эту фразу всю благодарность, которую испытывал к этому человеку.

— Так вот, — продолжил лорд Райно, — если бы все шло по плану, то мы уже давно были бы в пределах подгорного королевства и встретились с Его Величеством. Поскольку этого не произошло, то Тангорд, наверняка, уже понял, что что-то произошло. Даже если он решил подождать пару дней, на случай непредвиденных ситуаций, сейчас, в любом случае, Тангорд уже знает, что ждать нас бесполезно. Либо отряд погиб, либо, по неизвестным причинам, встреча с проводниками не состоялась. И в этом случае у нас только один путь — пытаться самостоятельно перейти через Гризенбар.

— А разве он не должен был, в этом случае, отправить поисковый отряд? — задал я вопрос.

— Конечно, — согласился со мной рыцарь. — И наверняка отправил. Но, во-первых, поисковики, без сомнения, шли по маршруту наших проводников. А мы ничего не знаем об этом маршруте. Во-вторых, гральги найдут каждый камешек в своих горах, но в лесу они плохие следопыты. Поэтому, вряд ли Тангорд будет надеяться на то, что нас обязательно найдут. В любом случае, наблюдателей оповестить он не забудет.

Кроме того, милорд, наши шансы на встречу с поисковым отрядом гральгов не велики потому, что от шальвов мы уходили по деревьям и очень сильно отклонились от маршрута. Вот, смотрите.

Рыцарь достал из походного мешка карту и разложил ее на земле. На карте был отмечен весь предполагаемый маршрут отряда. Маленький крестик указывал наше текущее местоположение.

Я тоже сверился с картой, но уже с магической. Навигатор в моей голове показывал то же самое.

Действительно, от первоначального маршрута мы отклонились довольно серьезно. Возвращаться назад, да еще с раненым на руках, и ожидать возможных спасателей — в нашем случае было непростительной тратой времени. Никто не мог сказать, как долго протянет Татьяна без отвара каменки. Поэтому, самым лучшим вариантом действий для нас, было самостоятельно двигаться к Гризенбару и надеяться на то, что наблюдатели гральгов уже будут знать о нас.

— Хорошо, друзья. Лорд Райно прав, других вариантов у нас просто нет, — я начал подводить итоги совета. — Поэтому решение будет таким. Мы отправимся к Гризенбару и попробуем самостоятельно преодолеть его. Если гральги нас встретят, значит, нам повезло, и наша задача сильно упростится. Если же нет, то будем справляться своими силами. В любом случае, не перейдя через Гризенбар, до цели мы не доберемся.

* * *

Переправляться через реку решили на плоту. Конечно, никто не планировал строить великана, на котором можно отправиться в океанское плавание. Нет. Нашему плоту предстояло перевезти на другой берег реки тело Татьяны. Все остальные должны были плыть рядом, подталкивая и направляя плот к противоположному берегу. Ширина реку на глаз не превышала полукилометра, поэтому никаких затруднений переправа вызвать не должна была.

Лес шальвов подступал почти к самому берегу, поэтому проблем со строительным материалом не возникло. В мешках кошенов нашлось место для небольших топориков, при помощи которых было срублено два десятка молодых деревьев. Затем стволы деревьев очистили от веток и связали веревкой, запасы которой у каждого из нас хранились в мешках.

Плот получится достаточно просторным, чтобы на нем можно было поместить Татьяну и все наши припасы и вооружение.

Поверхность плота застелили свежей листвой, и укрыли плащами кошенов. Сверху аккуратно уложили Татьяну. Я и мэтр Чардаш — единственные в отряде, кто умел дышать под водой — привязали к поясам веревки и при помощи этой импровизированной сбруи спустили плот на воду. Кошены и рыцарь должны были подталкивать наше судно сзади.

Поначалу у нас с мэтром ничего не получалось. Маг был не самым лучшим пловцом, никак не мог попасть в нужный ритм, и плот частенько заливало водой. Но спустя некоторое время он приноровился, и дело сразу пошло на лад. Теперь плот продвигался вперед ровно, без резких рывков.

Чтобы не опрокинуть наше суденышко, плыть приходилось очень медленно, но, несмотря на это, берег, к которому мы стремились, постепенно приближался.

* * *

— Корвус! — маленький толстячок со всех ног бежал от дома к тренировочной площадке, — Корвус! Нужно поговорить!

Любой, кто увидел бы эту картину, обязательно рассмеялся. Толстяк бежал, смешно подпрыгивая, размахивая руками, громко пыхтя и отдуваясь. Но смех умер бы внутри весельчака, стоило ему узнать бегущего и понять, что такие люди просто так не бегают.

К площадке бежал ни кто иной, как сам мэтр Вертран. Формально глава магической школы Круга Стихий, а фактически — первое лицо острова с громким названием Огненный.

— Корвус!

Лэр Корвус, показывавший одному из послушников какой-то хитрый трюк с мечом, обернулся на крик. Увидев бегущего мага, он подозвал одного из стоящих чуть в стороне рыцарей, кивнул на непонятливого послушника, и коротко бросив: "Объясни ему", пошел на встречу мэтру Вертрану.

— Вертран, — улыбнулся рыцарь, когда старый волшебник добежал до него, — чего ты носишься, как бешеный заяц? Знаешь, как говорят: "Бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное — панику!" У нас сейчас какое время?

— Уффф, — маг прижимал руку к груди и жадно ловил ртом воздух. — Опять ты со своими дурацкими шуточками! Откуда только выкапываешь их?

— Почему же, дурацкими? — не согласился лэр Корвус. — Очень хорошая шутка, мне ее Игорь рассказал. И я с ним полностью согласен. Так, все-таки, что случилось?

— Случилось! — мэтр, наконец, отдышался, и теперь массировал рукой область сердца. — Случилось, Корвус. Они не вышли, — маг скривился, как будто непослушное сердце не хотело успокаиваться, да еще и начало болеть.

— Кто не вышел? — не понял рыцарь.

— Они не вышли! — мэтр Вертран выкрикнул это так, что рыцарь невольно отступил на шаг назад. — Игорь и его группа не вышли к Гризенбару!

Видимо у волшебника действительно было не все в порядке с сердцем, потому что он еще вдруг охнул, скривился еще сильнее, и медленно опустился на землю.

Рядом сел лэр Корвус.

— Вертран, дружище, успокойся, — теперь рыцарь уже не улыбался. Он выглядел не менее встревоженным, чем его друг. — Успокойся и расскажи подробнее, что случилось.

— Только что со мной связывался Тангорд, — сказал мэтр Вертран. — Если ты помнишь, Игорь и его отряд еще четыре дня назад должны были выйти к пику Кондора.

— Конечно, помню.

— Так вот, в установленный срок их там не было. Когда группа не появилась еще через сутки, Тангорд отправил на поиски своих гральгов.

— И что? Их нашли? — лэр Корвус старался не показывать овладевающий их страх, но лицо, бледнеющее на глазах, говорило само за себя.

— Если ты имеешь в виду группу Игоря — то нет. Зато нашли проводников. Тех самых, которые должны были вывести группу к Гризенбару.

Мэтр замолчал. Рыцарь тоже молчал ни о чем не спрашивая, как будто боясь услышать то, что уже невозможно будет изменить. Но никакое молчание не способно изменить уже случившееся, и оба об этом прекрасно знали.

— Проводники были мертвы, Корвус. Убиты. И не просто убиты — съедены! Доспехи гральгов были изжеваны, как будто сделаны из фольги, а не из знаменитой подгорной стали!

— Но это же невозможно, Вертран! Ты не хуже меня знаешь, что в природе не существует зубов, которым это было бы под силу!

Мэтр Вертран грустно усмехнулся.

— Ошибаешься, Корвус. Ты должен помнить, что такие зубы на Стерне были. А теперь, как оказалось, появились снова. Рядом с телами проводников, гральги нашли следы животных. Очень характерные следы, Корвус. И хорошо известные каждому, кто участвовал в той войне.

Глаза рыцаря расширились, а на лбу выступили капли пота.

— Ты имеешь в виду...

— Именно, Корвус, именно... Я имею в виду шальвов.

— Но они же давно уничтожены! — потрясенно воскликнул лэр Корвус. — Жегезины сами уничтожили своих псов! Даже они не могли с ними справиться!

— Значит, — тяжело вздохнул маг, — уничтожили не всех. Потому что именно их следы обнаружили возле тел проводников.

— А что с группой Игоря?

— Гральги нашли место стоянки группы, — ответил маг, — но отряда там не было. И там все было залито кровью.

Маг снова помолчал и продолжил:

— А еще нашли дерево, изодранное когтями шальвов. Ты ведь помнишь их когти?

Лэр Корвус, остановившимся взглядом смотревший куда-то вдаль, смог лишь кивнуть, отвечая на вопрос мага.

— Значит, они пытались спастись на дереве, — как будто сам себе сказал рыцарь. — А когда поняли, что это не получится, решили дать бой.

Лэр Корвус поднял на мэтра полный боли взгляд.

— Вертран, а ведь это мы виноваты в том, что так получилось. Это мы отправили ребят на верную смерть.

— Творец великий, Корвус! — всплеснул руками мэтр Вертран. — Да кто ж мог знать, что где-то еще бродит стая шальвов? О них ведь не слышали уже больше двух десятков лет!

— Мы должны были знать, Вертран, мы! Пусть не знать точно, но хотя бы предположить, что такая встреча может произойти, мы были обязаны! И хоть как-то подготовить отряд к подобной встрече мы тоже должны были!

Странные, необычного стального цвета, глаза рыцаря нехорошо блеснули.

— Если группа погибла, Вертран, то я не вижу смысла оставаться на острове. Сидя здесь, мы ничем не сможем помочь Стерне. Поэтому завтра рыцари уйдут на материк. Попробуем самостоятельно прищемить хвост Демонам. Жаль только, — он кивнул на поливавших потом тренировочную площадку послушников, — что мальчишки еще толком ничему не научились. Но мы, все-равно, попробуем!

— Не торопись, Корвус, — укоризненно покачал головой мэтр Вертран. — Вот уж никогда не замечал за тобой склонности к самоубийству. Ты ведь прекрасно знаешь, что все, что вы можете сделать — это геройски погибнуть в первом же серьезном бою с шергенами. Вспомни последнюю атаку на остров. Сколько их было? Восемь? А вас? В два раза больше! И при этом мы потеряли двоих рыцарей, а у них не было даже раненых! Если бы не Игорь, — маг снова вздохнул, — возможно, сейчас все мы были бы мертвы...

— Так что ты предлагаешь, Вертран? — не хотел сдаваться рыцарь. — Сидеть здесь и ждать, пока они снова к нам придут?

— Я предлагаю не спешить. Ты ведь не дослушал меня, Корвус.

Маг взглянул на немного успокоившегося рыцаря и продолжил:

— На месте стоянки отряда гральги нашли кровь. Много крови. Но явно недостаточно для того, чтобы говорить о гибели всей группы. Конечно, шанс что кому-то удалось спастись мал, но он есть, Корвус. Кроме того, шальвы не едят оружие и доспехи. А гральги нашли только остатки кошенского лука и стрелы. И больше ничего.

— Действительно, — согласился лэр Корвус, — если бы группа погибла, то их оружие лежало бы там же, на месте гибели каждого.

— Вот и я о том же говорю.

— Но, тогда, где же они?

— Не знаю, — развел руками маг. — Но если они спаслись, у них один путь — к Гризенбару. Тангорд сказал, что оповестил всех наблюдателей о возможном появлении группы. Если они выйдут к горам — гральги их обязательно встретят.

— Надеюсь, нам сообщить он не забудет? — уже почти спокойно спросил рыцарь.

— Не забудет, Корвус. Тангорд ничего не забывает. Поэтому мне кажется, что для твоих сумасбродных идей еще слишком рано. Давай дождемся вестей от гральгов, а там будем думать, как быть и что делать дальше.

— Что ж, пусть будет так! — ответил лэр Корвус.

Через несколько минут маг и рыцарь разошлись. Каждый вернулся к своим делам. Мэтр Вертран — в лабораторию, лэр Корвус — к неумехам-послушникам. Но ни у того, ни у другого, ничего не получалось. Весь остаток дня у них все валилось из рук. Для любого дела нужна сосредоточенность и спокойствие. А у двух стариков на душе было очень неспокойно.

ГЛАВА 15

Переправа через реку и последующий путь к подножию Гризенбара прошли без приключений. Оказавшись на твердой земле, из остатков все того же плота мы соорудили носилки, на которые уложили Татьяну, и снова вошли в лес.

Вместо расчетных суток, дорога до Гризенбара заняла почти в два раза больше времени. Отчасти, причиной такого замедления стала Татьяна, которую старались нести с максимальной осторожностью.

Второй причиной стала необходимость пополнить запас пищи как для людей, так и для вегетарианцев-кошенов. Конечно, мы рассчитывали на то, что нас встретят наблюдатели гральгов, но горы — это не лес. За каждым камнем наблюдателя не поставишь, а значит, шанс оказаться незамеченными был хоть и невелик, но, все-таки, реален. Сколько времени, в этом случае, займет переход через Гризенбар, мы не могли даже предположить, поэтому, соваться в горы без достаточного запаса пищи было глупо.

Конечно, и в горах есть растения и животные, но их слишком мало, чтобы специально тратить время на охоту. В лесу же, кошены умудрялись охотиться и собирать свои корешки и веточки, практически не задерживая отряд. Чаще всего нам попадались зверьки, больше всего похожие на обычных земных зайцев. Только были они побольше, пожирнее, и с более короткими ушами.

Однажды среди деревьев мелькнула пятнистая спинка оленя, и стрела Тильена надолго решила наши проблемы с мясом.

Заниматься копчением и вяленьем добычи времени у нас не было, поэтому мэтр Чардаш, не мудрствуя лукаво, накладывал на все, что приносили охотники, заклинание нетленности. Пища, подвергшаяся воздействию этого заклинания, сколь угодно долгое время оставалась свежей, поэтому мы могли не беспокоиться за сохранность наших припасов.

Кроме двух, уже названных причин, была еще и третья, по которой отряд продвигался вперед медленнее, чем мог бы. Урок, полученный в лесу на том берегу реки, не прошел даром. Еще раз встретиться в шальвами, или с кем-нибудь еще, считавшимся вымершим или уничтоженным, но, при этом, прекрасно себя чувствующим в этих диких местах, вовсе не входило в наши планы. Поэтому приходилось постоянно быть настороже, для того, чтобы вовремя увидеть возможную опасность и успеть либо укрыться, либо подготовиться к ее отражению.

Но, как бы то ни было, отряд успешно шел к намеченной цели, и, через двое суток пути, лес остался за нашими спинами.

Впереди лежала исполинская громада Гризенбара.

* * *

— Итак, друзья, перед нами — Гризенбар!

Отряд снова собрался на импровизированный совет. На этот раз обсуждался вопрос перехода через лежащие перед нами горы.

— Лорд Райно, мэтр Чардаш, этот вопрос, в первую очередь к вам, — я посмотрел на внимательно слушающих меня мага и рыцаря. — Возможно, кому-то из вас уже доводилось бывать здесь, и вам известны какие-либо тропы или проходы, не обозначенные на карте?

Лорд Райно придвинул к себе карту, внимательно изучил ее и сказал:

— Да, рыцари ордена когда-то были здесь частыми гостями. Гральги, зарываясь все глубже и глубже под землю, частенько откапывали что-нибудь такое, — при этих словах рыцарь усмехнулся, — с чем не могли справиться самостоятельно. Поэтому и я сам, и мои друзья бывали здесь много раз.

Но, к сожалению, какие-либо тайные тропы, не указанные на карте, мне не известны. У ордена никогда не возникало необходимости пробираться сюда тайком, — лорд отрицательно покачал головой и передал карту магу.

Мэтр Чардаш, изучив ее, лишь виновато развел руками.

Кошенам этот вопрос можно было и не задавать. Этот народ ни когда не питал особой любви к горам. Бескрайние леса были их родиной, и кроны деревьев они предпочитали любым горам и равнинам этого мира. Это люди, как тараканы, рассыпались по всей планете, заняв и равнины, и горы, и леса. Гральги же и кошены, предпочитали жить в своих горах и лесах, и старались не покидать их без особой надобности. Хотя, конечно, и среди них встречались любители попутешествовать. Но, все-таки, это были единичные представители их народов, своеобразные исключения из правил.

Ну, что ж, я не особенно и рассчитывал, что вот сейчас кто-то хлопнет себя по голове и воскликнет: "Точно! Как же я забыл про легкий и короткий путь через горы, все камни вокруг которого посинели от цветущей каменки!", поэтому не слишком-то и расстроился.

— Хорошо. Значит, если ни у кого нет никаких предложений, — я еще раз внимательно обвел взглядом свое воинство. Все отрицательно покачали головами, — тогда поступим так.

Сверившись с магическим навигатором в голове, я отметил на карте точку, где сейчас находился отряд.

— Мы сейчас здесь. Вот тут, — я отметил еще одну точку, — на карте указана дорога через горы. Если выйдем прямо сейчас, то к вечеру будем на месте. Следующий ближайший перевал, находится от нас, — я прикинул по карте расстояние и примерную скорость движения отряда, — почти в неделе пути. Горы там ниже, и перейти их будет проще, но мы туда не пойдем. У нас просто нет времени.

— Да, — согласился со мной мэтр Чардаш, — сколько времени у нас осталось — точно сказать я не могу, но вряд ли Талиана продержится еще неделю, с каждым днем она все ближе и ближе к той черте, из-за которой вернуть ее уже не сможет даже синяя каменка. Я, как могу, удерживаю ее, но я не всесилен...

— Тогда, тем более, — мой голос предательски дрогнул, — переходить Гризенбар мы будем здесь, — я еще раз указал ту точку, которую отметил на карте. — Да и гральги там точно должны быть, раз уж это единственная возможная тропа через горы.

Я очень хотел верить, что не ошибаюсь. Ну, действительно, где еще находиться наблюдателям подгорного народа, как ни здесь? Если в других местах они могут быть или не быть, то уж на единственной, на несколько дней пути, дороге через их владения — они быть просто обязаны!

* * *

К назначенному месту, как и предполагалось, мы вышли уже в сумерках. Тропа через Гризенбар, если, конечно, ее можно было так назвать, начиналась на высоте почти двадцати метров. Для того чтобы попасть на нее, нам предстояло преодолеть практически отвесную скалу.

Пока я думал, как это сделать, на помощь пришли кошены. Как выяснилось, лесные жители оказались незаменимы и в горах. Глядя как ловко они карабкаются вверх, уверенно цепляясь за самые мелкие трещинки в камне, я, в который уже раз, подумал о том, как всем нам повезло, что эти ребята оказались с нами.

Если бы ни Тильен, с его магией леса, наше путешествие, почти наверняка, закончилось бы еще на первом привале, в желудках шальвов. Теперь же лесные воины снова демонстрировали свою незаменимость.

Через пару минут кошены уже были наверху. Почти сразу же вниз полетели прочные веревки, с завязанными для удобства подъема узлами.

Первым наверх поднимали мэтра Чардаша. Маг порывался подняться самостоятельно, но я видел, что для него это будет очень тяжело. Подъем по веревке на такую высоту требует определенных навыков и недюжинной физической силы. Мэтр, конечно, даже если бы и сорвался с высоты — не разбился бы, все-таки маг — есть маг. Но терять время на то, чтобы поднимать его десять раз, мы не могли.

Мэтр, хоть и скрипя зубами, вынужден был согласиться с доводами разума, и наверх его подняли, обвязав веревкой подмышками.

Второй, очень осторожно, опутав носилки целой паутиной из веревок, наверх поднимали Татьяну. Только тогда, когда носилки с Татьяной приняли руки кошенов, я смог расслабиться и перевести дух. Мне все время казалось, что вот сейчас кто-то сделает неверное движение и носилки перевернутся, а тело Татьяны, выскользнув из удерживающих ее пут, упадет вниз. Понимал, что сам себя накручиваю, но ничего не мог с собой сделать.

Последними поднимались я и лорд Райно. Мы оба имели достаточно опыта в подобных делах, поэтому подъем прошел без затруднений.

* * *

То, что открылось перед моими глазами, когда все мы оказались на верху, назвать тропой язык не поворачивался. Точно такие же камни, как и везде, разве что, чуточку пониже.

Конечно, если сравнивать с окружающими скалами, то это, действительно была тропа. Но говорить о скорости передвижения, а уж, тем более, о комфорте — было невозможно. Радовало то, что хотя бы таких отвесных подъемов больше не предвиделось, по крайней мере, в обозримых пределах. То, что на карте гордо именовалось тропой, достаточно полого уходило вверх.

Отряд двигался вперед до тех пор, пока света уходящего дня хватало для того, чтобы видеть, куда ставишь ногу и не рисковать, при этом, сорваться и переломать себе все кости. Когда же стало совсем темно, решили остановиться на ночлег.

Пока остальные обустраивали лагерь, я решил немного осмотреться. Поднявшись по тропе еще на несколько десятков метров и не увидев ничего заслуживающего внимание, я решил, что пора возвращаться к отряду. Но, как только я развернулся, чтобы направиться в обратную сторону, мое внимание привлекло странное пятно, более темное, чем окружающие меня камни. Пятно находилось в нескольких метрах от тропы, и я решил, что было бы неплохо, разобраться с тем, что это такое. Не хотелось оставлять непонятные странности в непосредственной близости от нашей стоянки. Очень уж чужеродным выглядело это пятно.

Поднявшись к нему и внимательно его рассмотрев, я понял, что не ошибся. Пятно, действительно, было более чем странным. Это была кровь. Большая лужа еще достаточно свежей крови.

Тела, из которого набежала эта лужа — не было.

"Интересно, кто же это такой" — подумал я, внимательно осматриваясь вокруг. Я с трудом мог себе представить существо, способное потерять столько крови, и при этом спокойно куда-то уйти. А отсутствие тела, ясно говорило о том, что это существо потеря крови не смутила.

Через некоторое время, чуть дальше, я заметил еще одно такое же пятно. А потом еще одно. Поднимаясь вслед за пятнами все выше и выше, я не переставал думать о неизвестном существе. С одной стороны, преследовать его было глупо, ведь я не знал ни кто это, ни на что он способен. С другой — оставлять его за спиной, рядом со стоянкой отряда — глупость не меньшая. Поэтому, я решил, что нужно, все-таки, идти вперед, но не забывать при этом об осторожности. Мой "дракон" уютно устроился за спиной, меч гральгов висел на поясе, и я (вполне, впрочем, обоснованно) посчитал, что в случае необходимости смогу справиться с этим существом. Тем более что оно явно было ранено.

Последнее лужа крови, в отличие от остальных, не представляла собой небольшое озерцо. Она и дальше продолжала стелиться по камням, превращаясь в размытую дорожку. Выглядело так, словно ослабев от потери крови, неизвестное существо продолжало ползти, пачкая камни. Еще через несколько метров, кровавая дорожка обрывалась возле большого валуна.

Пройдя по ней и завернув за камень, я обнаружил вход в небольшую пещеру, совершенно невидимую с нашей тропы. Кровавый след уходил внутрь.

Я прошептал заклинание невидимости и осторожно заглянул в пещеру. Передо мной открылся огромный зал, дальнюю часть которого я не смог разглядеть даже с помощью ночного зрения.

Оглядев пещеру, невидимость я убрал. Она была уже не нужна. Тот, за кем я шел по кровавому следу, лежал огромной луже крови в десятке метров от входа и не подавал признаков жизни.

Это было огромное, могучее, и при этом — невероятно красивое животное. У существа были львиное тело и львиные же задние лапы. Передние лапы и голова — орлиные. Огромные, когда-то белоснежные крылья, сейчас бессильно лежали в луже крови, набегающей из страшных рваных ран на теле животного.

Первая мысль, пролетевшая в моей голове, после того, как я увидел это животное, была о том, кто мог нанести такие раны этому исполину? Кто-бы он ни был, но встречаться с ним мне категорически не хотелось.

Второе, о чем я подумал, оценив размеры мертвого существа, это как оно умудрилось попасть в пещеру? Вход был не слишком широк даже для человека. Животное же, лежащее передо мной, было гораздо крупнее. Как минимум пять метров дикой, первобытной мощи от кончика львиного хвоста до гордо изогнутого орлиного клюва.

Я осторожно обошел животное, чтобы более внимательно рассмотреть его. Остановился возле головы. Моя рука, сама собой потянулась, чтобы погладить ее. Мне было безумно жаль погибшее существо. Не знаю почему, но я был уверен, что такая красота не могла быть врагом.

Внезапно, как только моя рука коснулась клюва животного, его глаза раскрылись. Я застыл, боясь пошевелиться. Существо, которое я посчитал мертвым, все еще было живым.

Огромные влажные глаза смотрели на меня с такой болью и тоской, и, одновременно, с такой непередаваемой словами надеждой, что я снова протянул руку, гладя голову животного.

Странное существо смотрело на меня несколько долгих мгновений. Потом когтистые орлиные лапы, до этого времени что-то надежно скрывавшие, разжались. Из них выкатилось яйцо. Обычное белое яйцо, точно такое же, какие бывают у любой птицы. Только очень большое.

Последним усилием существо подтолкнуло яйцо ко мне. Теперь в его глазах не было боли. Была лишь надежда и безмолвная просьба. Просьба позаботиться о том, кто сейчас находился внутри яйца.

Отказать этой просьбе было выше моих сил. Я наклонился и поднял яйцо с каменного пола пещеры. Оно оказалось очень тяжелым и теплым.

Существо в последний раз посмотрело на меня, словно благодаря за то, что я не отказал ему, а затем бессильно уронило огромную голову на камень. Глаза его подернулись мутной пеленой и застыли. На этот раз благородное животное было мертво по-настоящему.

Я еще несколько мгновений постоял у огромного мертвого тела, а потом развернулся и пошел к выходу.

* * *

Я прошел уже почти половину пути до стоянки отряда, когда яйцо, которое я прижимал к своей груди, вдруг вздрогнуло. Я остановился, недоумевающим взглядом глядя на то, что держал в руках.

Через мгновение яйцо вздрогнуло снова. А потом раздался треск разбиваемой скорлупы.

"Ага, так это нам родиться время пришло" — наконец дошла до меня простая истина.

Удерживать на весу бьющееся яйцо было довольно тяжело, поэтому я присел на ближайший камень и стал ждать, чем все закончится.

Через несколько мгновений, скорлупа треснула, из нее высунулся загнутый клюв, а потом вся верхняя часть яйца вдруг поднялась, выпуская на свет нового жителя этого мира. Увенчанная белой шапочкой скорлупы, на меня смотрела уменьшенная копия существа, оставшегося в пещере.

— Ну, здравствуй, брат!— сказал я птенцу. — С днем Рождения тебя!

Птенец забавно тряхнул головой, сбрасывая скорлупу, и, глядя на меня, требовательно запищал.

— Есть хочешь? — догадался я. — И чем же тебя кормить?

Птенец продолжал сердито пищать, глядя на меня голодными глазами.

— Ну, не шуми, не шуми, сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал я, снимая плеч мешок. Честно говоря, я настолько привык к тяжести за плечами, что просто забыл сбросить его, когда отряд устроился на ночевку. Сейчас же я был даже рад этому.

В мешке, среди прочих дорожных припасов, хранилась и завернутая в листья заколдованная тушка одного из добытых кошенами зайцев.

Рассудив, что такой птенец, какой достался мне, вряд ли будет питаться червячками, я отрезал от тушки кусок мяса и протянул ему. Миг — и мясо исчезло в его клюве, только судорожно задергалась шея, проталкивая кусок внутрь.

Снова требовательный писк и еще кусок исчезает внутри ненасытного птенца.

Когда мясо закончилось, а птенец снова запищал, я, строго посмотрев на него, сказал:

— Извини, дружище, больше нету. Ты и так сожрал весь мой ужин. И куда в тебя столько помещается?

Птенец хмуро посмотрел на меня, словно подозревал в жадности и попытке утаить от него вкусное мясо, но пищать перестал.

— Ну, давай, вылезай из своего домика, и пошли к остальным, — сказал я ему. — А то меня там уже потеряли, наверно.

Птенец, словно поняв, о чем я говорю, завозился, доламывая скорлупу, и вывалился на камни.

Я поднял тяжелое тело на руки и пошел в лагерь.

— Интересно, кто же ты такой? — спросил я на ходу.

Птенец, естественно, не ответил. Я скосил на него глаза и не смог сдержать улыбку: птенец, если, конечно можно так называть помесь орла со львом, как большая кошка, свернулся калачиком, укрылся белоснежными крыльями и сладко спал, спрятав орлиную голову под крыло.

* * *

Когда я вернулся в лагерь, там уже все было готово для отдыха усталых путников. Внутри круга из небольших камней горел костер из прихваченных снизу сухих веток, а возле костра, уложенное на покрытый куском ткани камень, распространяло дурманящий запах жареное мясо.

— Это вы, милорд? — из-за камня поднялась фигура рыцаря. Старый воин уже успел распределить ночные стражи и теперь охранял лагерь. — Что-то долго вас не было. У нас уже все спят. Я уж волноваться начал. Нашли что-нибудь интересное?

Я подошел к нему и кивнул на спящего на моих руках птенца.

— Нашел, лорд. Вот, полюбуйтесь-ка, что за чудо мне досталось.

Рыцарь, едва увидев, что именно находится у меня в руках, едва не лишился дара речи. Глаза его изумленно расширились, а рот открывался и закрывался, не в силах произнести ни одного звука. В этот момент лорд Райно был очень похож на рыбу, выброшенную на берег.

— Лорд, что с вами? — реакция рыцаря меня немного испугала.

— Это же... Это же... — наконец смог выговорить воин. Затем он повернулся в сторону костра и громким свистящим шепотом закричал:

— Мэтр! Мэтр! Идите сюда, скорее! Вы должны это видеть!

Маг, подбежавший на зов рыцаря, увидев моего птенца, тоже превратился в разевающую рот и хлопающую глазами статую.

Наконец он справился с собой и, переведя не верящий взгляд на рыцаря, спросил:

— Лорд, вы тоже видите это?

В ответ рыцарь смог только кивнуть головой.

— Этого не может быть, — мэтр снова смотрел на мою находку. — Этого не может быть... Грифон... Настоящий, живой грифон... — и, глядя на меня изумленными глазами, — Игорь, откуда у тебя грифон?!

— Нашел, — только и смог ответить я.

Я не понимал, почему они так удивлены моей находкой. Хорошо хоть не перепугались, как при виде шальвов.

Накаркал. Рыцарь внезапно потемнел лицом и начал настороженно оглядываться по сторонам.

— Лорд, что случилось? — спросил я его, тоже озираясь.

— Если мама этого малыша где-то поблизости и решит проверить, куда запропастилось ее дитя, нам всем будет лучше прыгнуть со скалы вниз, — напряженным голосом ответил рыцарь, продолжая осмотр. — Чтоб не мучиться.

— Лорд, если вы имеете в виду его маму, — я кивком указал на спящего птенца, — то она не придет.

— Почему не придет? — вскинулся рыцарь. — Вы что-то о ней знаете, милорд?

Мэтр Чардаш тоже перестал любоваться маленьким грифоном на моих руках. Теперь он внимательно смотрел на меня.

— Она умерла, — ответил я на вопрос. — Погибла.

Я подробно рассказал магу и рыцарю историю птенца.

— Дааааа, милорд, — протянул Райно, когда я закончил свой рассказ. Теперь он рассматривал меня так, как будто видел впервые. — Вот уж точно — если вам везет, то везет по-крупному!

Я недоуменно уставился на рыцаря, взглядом требуя объяснений.

— Вы хоть понимаете, кого именно вы держите на руках? — подключился к нашему разговору мэтр Чардаш.

— Ну, — протянул я, — судя по вашим словам — грифона.

— Грифона! — маг возмущенно всплеснул руками. — Не просто грифона, а — Грифона! Настоящего, живого Грифона! Понимаете меня? Именно так, с большой буквы и никак иначе!

— Хорошо, хорошо, мэтр, успокойтесь, я понял, — от такого напора я даже сделал пару шагов назад. — А теперь спокойно объясните мне, кто такие грифоны и чем они так замечательны?

Мэтр смотрел на меня, как на маленького несмышленого ребенка, не знающего прописных истин. Но что поделать — я и в самом деле не имел о грифонах ни малейшего представления.

— Грифоны, — мэтр присел, прислонившись спиной к камню. Я, немного подумав, последовал его примеру, — когда-то были четвертой разумной расой Стерны. Много тысяч лет назад крылатый народ был повелителем небес нашего мира.

К сожалению, мы мало что знаем о них. Грифоны всегда жили сами по себе. Они не вмешивались в дела других народов и никого не пускали в свои дела. Лишь в исключительных случаях, когда на землях Стерны прорастали побеги настоящего, самого черного зла, когда угроза уничтожения вставала над целыми народами, грифоны спускались с небес. Спускались для того, чтобы восстановить нарушенный порядок. Они помогали безвинным и жестоко карали виновных.

С тех невообразимо далеких времен, мы помним грифонов, как расу мудрецов. Мы помним их, как неуязвимых, бесстрашных и беспощадных воинов, противостоявших злу.

Грифоны были магическими существами. Не магами, нет. Магическими существами. Природа наделила их одним, но замечательным, магическим свойством. Грифоны умели пронзать пространство. Не на много, на несколько десятков метров, не больше. Но это делало их воистину непобедимыми противниками для любого врага. Невозможно воевать с тем, кто сейчас находится перед тобой, через миг — за твоей спиной, а еще через миг — уже в совершенно другом месте.

Кстати, именно поэтому ты находил кровь грифона в виде луж. Мать этого малыша, похоже, перемещалась именно так, разрывая ткань мира. На то, чтобы лететь, ее сил, видимо, уже не хватало. По этой же причине, грифону не нужен большой вход в его пещеру. Зачем, если он может войти внутрь, вовсе минуя проход?

Мэтр ненадолго прервался, снова посмотрел на спящего грифона, улыбнулся и продолжил.

— Много тысяч лет назад, грифоны ушли со Стерны. Куда и почему — не известно. Считалось, что в этом мире не осталось больше ни одного грифона. Как выяснилось — мы были не правы. Тебе повезло развеять это заблуждение.

Сейчас у тебя в руках — живая легенда этого мира. Гордись этим!

"Да уж, гордись... Только легенды мне и не хватало" — подумал я. Легенда же, в этот момент шумно засопела, заворочалась в моих руках и, поудобнее устроившись, снова затихла.

— Кстати, Игорь! Я вспомнил еще кое-что! — мэтр хитро улыбнулся. — У грифонов была еще одна странная особенность, — тон мэтра стал заговорщицким, а в глазах засветилась лукавая искорка. — Их птенцы считали своей матерью того, кого первым видели, выйдя из скорлупы. Поэтому самки грифонов всегда уединялись, когда готовились к рождения малышей. Так что, поздравляю тебя!

Мэтр и рыцарь в один голос захохотали. Негромко, чтобы не разбудить спящих у костра кошенов, но очень весело.

От этой новости я чуть было не выронил спящего малыша из рук. "Поздравляю, Игорек! Ты стал мамой!" — подумал я, присоединяясь к заразительному хохоту своих спутников.

Отсмеявшись и вытерев выступившие на глазах слезы, мэтр сказал:

— И еще, Игорь. Возможно, нам больше не нужно будет искать синюю каменку.

— Это почему еще? — я сразу же подобрался, подозрительно глядя на мага. — Что случилось, пока меня не было?

— Нет, нет, ничего не случилось, все по-прежнему, — отозвался мэтр Чардаш. — Просто видишь ли... Предупреждаю сразу, это может не сработать, но...

— Мэтр, не тяните кота за хвост!

— Да, прости, — взял себя в руки волшебник. — Дело в том, что в старых книгах есть записи о том, что кровь грифонов обладает невероятными целебными свойствами. Она даже превосходит по силе отвар каменки.

Сам понимаешь, проверить на практике это утверждение у нас не было ни какой возможности, поэтому книгам можно верить только на слово, но...

— Я понял, — прервал я снова вравшего в рассуждения мага. — Вы хотите сказать, что теперь такая возможность у нас есть.

— Именно! Нам нужно всего несколько капель крови грифона, и, если книги не врут, то...

— Мэтр, — я укоризненно поглядел на волшебника, — вот с этого и нужно было начинать! Через полчаса у вас будет столько крови грифона, сколько захотите!

Я подошел к лежащей возле костра Татьяне и аккуратно, чтобы не разбудить, положил возле нее птенца. Присел рядом, поцеловал холодные губы.

"Ничего, мое Солнышко, все будет хорошо" — думал я, гладя безжизненную ладонь, — "Потерпи еще чуть-чуть, ладно? Скоро все будет хорошо..."

Прежде чем встать, я посмотрел на мирно спящего малыша и, улыбнувшись, шепнул ему:

— Охраняй!

* * *

Мэтр Чардаш вызвался идти к телу погибшего грифона вместе со мной. Я не возражал. По глазам рыцаря было видно, что и он был бы не против присоединиться к нам. Но, во-первых, он был на посту, а во-вторых — оставлять отряд без столь качественной боевой единицы было не правильно. Мало ли, кто может заглянуть к нам на огонек?

До пещеры грифона добрались без приключений. Маг, также как и я, владел заклинанием ночного зрения, поэтому шли быстро, не боясь в темноте наступить на какой-нибудь, непрочно закрепленный камень и сверзиться вниз.

В пещере мэтр Чардаш долго рассматривал мертвое тело. Он несколько раз обошел вокруг грифона, ахая и удивленно прищелкивая языком.

— Как вы считаете, мэтр, кто мог убить ее? — я задал вопрос, который лично меня очень беспокоил.

— А? — мэтр, которого мой вопрос застал врасплох, не сразу понял, чего я от него хочу. — Не знаю, Игорь. Честно говоря, даже не могу предположить, кто способен нанести такие раны грифону. Но, кто-бы это ни был, вряд ли он решит признать нас своими друзьями. Поэтому встречаться с этим кем-то, для нас крайне нежелательно!

Ну, это я и сам понимал.

— Вы считаете, он может быть где-то поблизости?

— Я ничего не считаю, — маг, наконец, унял в себе исследовательский зуд, и теперь наполнял фляжку кровью гордого животного, все еще стекающей тонкими струйками из страшной раны на боку. — Он может быть где угодно. И совсем рядом, и на другом конце Тарна. Мы же не знаем, как долго способны грифоны жить с такими ранами. Но я, все-таки, склоняюсь к мысли, что сейчас нам опасаться нечего.

— Поясните.

— Мне кажется, что тот, кто убил грифона, своими размерами вряд ли уступал ему. А битву таких гигантов мы с вами уж точно не пропустили бы. Поэтому, думаю, что раны она, — маг, наконец, закончил набирать кровь и теперь, громко пыхтя, сосредоточенно закрывал фляжку, — получила далеко от этого места.

Резон в словах мэтра был, но, все равно, его слова меня не успокоили. Ни он, ни я, не могли наверняка знать того, что здесь произошло. Все, что нам оставалось — строить предположения, проверить правильность которых у нас не было никакой возможности.

Но, так или иначе, в любом случае, нам необходимо было продолжать поход. Все, что я, как командир, мог сделать в этой ситуации — это усилить бдительность и осторожность.

* * *

На стоянку отряда мы вернулись примерно через час. Лорд Райно, еще не успевший смениться с поста, все также сидел в тени большого камня, остальные спали у костра.

Взмахом руки показав привставшему было рыцарю, чтобы оставался на месте, мы с мэтром Чардашем направились к Татьяне.

— Ну что ж, сейчас проверим, насколько правдивы легенды о целебной силе крови грифонов, — сказал маг, присаживаясь возле нее и доставая флягу.

— Мэтр, вы уверены, что от этого ей не станет хуже? — с тревогой спросил я, глядя на действия волшебника.

Маг на мгновение задумался.

— Знаешь, о том, что кровь грифонов способна творить чудеса — написано много. Но вот о том, что она может навредить... Нет, такого я не помню.

Что ж, мне оставалось только надеяться, что легенды окажутся правдивыми.

Я приоткрыл рот Татьяны, и маг ловко капнул в него несколько капель крови из фляги.

Мы напряженно замерли, ловя малейшие изменения в лице девушки. Ничего не происходило.

— Может быть, должно пройти какое-то время? — растерянно произнес маг.

Прошло еще около часа. За это время к нам присоединился лорд Райно, смененный на своем посту одним из кошенов. Теперь уже три пары глаз тревожно всматривались в лицо Татьяны, надеясь уловить хоть какое-то улучшение.

К сожалению, все оставалось по-прежнему.

-Значит, старые книги, все-таки, врут, — сокрушенно покачал головой мэтр Чардаш, когда еще через полчаса ничего не изменилось.

В моей груди, под сердцем, образовалась странная пустота. Я так надеялся, что чудо случится, и мое Солнце придет в себя, но... Видимо Творец решил приберечь чудеса для другого случая.

— Не расстраивайтесь, милорд, — лорд Райно положил руку мне на плечо. — Это еще не конец. У нас еще остался шанс, что Талиане поможет синяя каменка. Не расстраивайтесь, верьте в лучшее.

Наверно, рыцарь был прав. Отчаиваться было еще слишком рано. Но эта неудача что-то сломала у меня внутри. Вера в то, что та, которую я так любил, еще хотя бы раз откроет глаза, утекала из меня, как вода из дырявого ведра.

— А если не поможет и она? — я поднял на рыцаря полные боли глаза. — Что тогда, лорд? Мэтр, — я перевел взгляд на сгорбившегося, разом постаревшего на добрый десяток лет мага, — что тогда?

Мне никто не ответил.

Я опустил голову, чувствуя, как непрошеные слезы наполняют глаза. Расставаться с надеждой — всегда тяжело. Проще, когда приговор звучит сразу, и ты точно знаешь, что ничего изменить уже не в силах. А когда вот так... Когда ты живешь надеждой, бредишь ею, мечтаешь о чуде и оно, кажется, уже готово случиться — и вдруг все рушится... Это тяжело. Страшно и очень тяжело.

— Ложитесь спать, милорд, — рука рыцаря снова легла на мое плечо. — Не думайте о плохом. Ложитесь. Скоро рассвет, нам снова нужно будет отправляться в путь.

Рыцарь встал, повернулся к магу.

— Пойдемте, мэтр. Не мешайте ему, пусть побудет один.

Мэтр Чардаш и лорд Райно ушли. Я остался один.

* * *

Сон не шел. Секунды складывались в минуты, а те, в свою очередь — в часы. Я все также сидел возле Татьяны, отрешенно глядя на пляшущие в костре языки пламени.

Внезапно мне показалось, что рука Татьяны, накрытая моей ладонью, чуть заметно дрогнула. Я посмотрел на девушку, и через мгновение мой свистящий шепот прорезал тишину ночи:

— Мэтр! Сюда! Скорее!

Неразлучная пара — маг и рыцарь — оказались возле меня раньше, чем в ночи погасли последние отголоски моего шепота.

— Что? — только и спросил маг.

Ответить у меня не получилось. Мое горло, как будто сдавила невидимая ладонь, и оно не могло произнести ни одного звука. Поэтому я просто указал дрожащей рукой на Татьяну. И снова три пары глаз устремились на нее.

Грудь Татьяны, до этого времени неподвижная, вдруг резко поднялась, делая глубокий вдох. Опустилась, выпуская воздух из легких, и начала размеренно подниматься и опадать. Татьяна дышала.

Мы, как зачарованные, перевели взгляды на ее лицо. Смертельная бледность стремительно исчезала с него, сменяясь легким румянцем глубоко спящего человека.

Прошло всего несколько секунд, и теперь, вместо мраморной статуи, перед нами лежала уставшая, изможденная, но, несомненно, живая женщина. Я прикоснулся к ее щеке и впервые за несколько дней, вместо ледяного холода почувствовал живое тепло.

— Получилось... — прошептал маг и, рухнув на колени, закрыл руками лицо. Плечи его затряслись.

— Ну, мэтр, чего это вы? Не плакать, радоваться надо, — попытался поднять его рыцарь, сам, при этом отворачивающий от меня лицо и подозрительно шмыгающий носом.

— Так это я от радости...

А мне хотелось смеяться! Хотелось радоваться, петь, кричать, танцевать! Чудо, то самое чудо, в которое я уже не верил — произошло!

* * *

Через несколько минут, когда маг и рыцарь ушли, я, наконец, укладывался спать.

Я лег возле Татьяны, но когда хотел обнять ее, у меня под боком кто-то завозился, а потом из-под укрывавшего ее плаща высунулась сердитая голова маленького грифона. Оказывается, маленький разбойник уже успел облюбовать себе гнездышко под одеялом и теперь не хотел пускать туда меня.

— Извини, брат, но здесь занято, — шепнул я ему, перекладывая на место позади себя.

Не успел я снова лечь, как выяснилось, что грифон в корне не согласен с таким решением. Возмущенный писк и больное царапание когтей ясно дали мне понять, что спать на холодной земле птенец категорически отказывается.

Немного повозившись, он вскарабкался по моей спине и с важным видом вытянулся на плаще между мной и Татьяной. Во взгляде маленьких глазок можно было четко прочесть, что убирать его с этого места лучше даже и не пробовать.

— Все, все, прости! Больше не буду! — примирительно шепнул я маленькому вредине и погладил его по голове.

Малыш что-то довольно пискнул и развалился на животе, раскинув в стороны крылья. Одним крылом он укрыл Татьяну, другим — меня.

— Я буду звать тебя — Гриша! — сказал я малышу.

Но птенцу, похоже, было все равно, как я собирался его называть. Он снова спал.

Я обнял Татьяну и тоже провалился в сон.

* * *

— Мы готовы, — тень, только что отделившаяся от группы деревьев, застыла перед командиром. — Часовых всего трое. Явной опасности не представляют. Мои ребята снимут их без шума.

Боец докладывал обстановку по-военному четко, не вдаваясь в излишние детали и подробности.

— Где те, кто нас интересуют, выяснили? — спросил командир.

— Только двое. Они в доме. Третьего не видели, хотя наблюдали весь день. Но, судя по всему, он тоже там, больше просто негде.

Командир немного подумал, принимая решение, и сказал:

— Плохо, что не известно точное местонахождение третьего. Он нам нужен больше всех остальных. И он здесь самый опасный. Если вдруг он ввяжется в бой, вся операция может пойти насмарку.

Ладно, — рука командира легла на рукоять меча, — больше ждать мы не можем. Начинайте действовать, только тихо и аккуратно. И запомните — живых не оставлять. Нам нужны только эти трое, остальных уничтожить. Хотя, — командир внимательно посмотрел на застывшего перед ним бойца, — с этой троицей вам все равно не справиться. Поэтому ими займемся мы сами, — он кивнул в сторону еще одного воина, стоявшего рядом с ним. — А вы — всеми остальными. Если увидите кого либо из интересующих нас — сразу сообщать нам. Самостоятельно к ним даже не приближаться. Все ясно?

— Да, — утвердительно наклонил голову боец.

Командир повернулся к своему спутнику.

— Пусть твои ребята прикроют моих. На всякий случай.

— Хорошо, — ответил тот, взмахом руки подзывая к себе еще одну фигуру, неподвижно застывшую неподалеку и отдавая соответствующие указания.

Когда последние приказы были отданы, командир снова обратился к своему бойцу:

— Начинайте. И не подведите меня.

Через несколько секунд два десятка темных фигур отделились от деревьев и заскользили каждая к своей цели. Двигались они очень хорошо, избегая освещенных лунным светом участков, скрываясь в изломанных тенях деревьев и кустов, в изобилии растущих вокруг. Ни один посторонний звук не потревожил тишину ночи.

Из темноты раздался крик ночной птицы. Через несколько секунд он повторился снова, и почти сразу ему ответила еще одна птица, на этот раз откуда-то сбоку.

— Ну вот, теперь и нам пора, — сказал командир, повернувшись к своему спутнику. Тот в ответ утвердительно кивнул головой.

Через мгновение небольшая поляна снова была пуста.

ГЛАВА 16

Утром, едва только солнце первыми лучами обагрило заснеженные вершины, отряд снова отправился в путь.

Татьяна еще не пришла в себя, но теперь уже никто не сомневался, что все будет хорошо, и ее возвращение — только вопрос времени. Мэтр Чардаш уже успел просветить кошенов по поводу произошедших ночью событий, и теперь оба лесных воина успели побывать возле носилок. Они смотрели на Татьяну, на Гришу, устроившегося на носилках в ее изголовье, и, восхищенно качая головами, отходили.

Гриша, по какой-то лишь ему известной причине, решил, что Татьяна — его личная собственность и нуждается в его защите, и теперь, грозно топорща перья на орлиной головке и широко расправляя крылья, яростным писком отгонял от девушки непрошеных посетителей. Исключение он делал только для тех, кто в это время нес носилки с Татьяной. На них он хоть и косил подозрительным взглядом, но прогонять — не прогонял. Видимо понимал, что сами по себе носилки двигаться не могут.

Ну и, естественно, исключение делалось для меня. Более того, здесь все обстояло с точностью до наоборот. Стоило мне хоть на пару минут пропасть из поля зрения Гриши, как он начинал беспокоиться, пищать и вертеться на носилках, выискивая меня. Носилки при этом немилосердно раскачивались, все-таки весил маленький грифон не мало, и тогда те, кому повезло в этот момент нести Татьяну, начинали на два голоса тихо ругать непоседу. Но тому не было до этого никакого дела. Он успокаивался только тогда, когда снова видел меня. В конце концов, я перестал отходить от носилок вообще.

До полудня мы, как заправские горные козлы, прыгали по камням, забираясь все выше и выше в горы. Тропа, по которой шел отряд, совершенно не собиралась заботиться об удобстве нашего передвижения. Наоборот, она то и дело норовила подкинуть нам под ноги такие участки, преодоление которых даже у опытных альпинистов могло вызвать определенные трудности. Что уж говорить о нашем отряде, тем более что у нас на руках был раненый?

К полудню, когда солнце сияло прямо над нашими головами, отряд вышел к ущелью. Глубокий разлом надвое рассекал каменное тело горы. Тропа, по которой мы шли, превращалась в узкую, грозящую вот-вот обвалиться, полоску, идущую по самому краю отвесно уходящей вниз пропасти.

Эта узенькая, извилистая полоска, по которой нам предстояло двигаться дальше, казалась хрупкой и ненадежной даже на вид. Проверять, насколько она прочна в действительность ни у кого не было ни малейшего желания. К сожалению, эта тропка была единственной, по которой мы могли идти, поэтому выбирать было не из чего.

Я подошел к раю пропасти и заглянул в нее. Отвесные стены ущелья, довольно широкого здесь, вверху, внизу — практически сливались. Дно ущелья было сплошь усеяно острыми клыками камней.

Идти по этой тропке с носилками, не было ни какой возможности. Поэтому я решил, что Татьяну понесу на руках. Гриша, второй пассажир носилок, после долгих уговоров согласился немного попутешествовать на руках у лорда Райно.

Когда все подготовительные моменты были завершены, отряд ступил на тропу.

Первым шел я с Татьяной на руках. За мной двигались лорд Райно с Гришей, мэтр Чардаш и кошены. Замыкал колонну Тильен.

Идти было тяжело. Тропа была слишком узкой, для того, чтобы уверенно себя чувствовать на ней. Из-за этого приходилось идти очень медленно и осторожно. Глаза заливал пот, ноги и руки налились свинцовой тяжестью. Несколько раз мне приходилось останавливаться и, прислонившись спиной к скале, отдыхать, жадно ловя пересохшими губами воздух.

Пару раз плохо закрепленные камни выскакивали из-под ног и с шумом осыпались в пропасть. После каждого такого случая мое сердце начинало колотиться где-то возле горла, угрожая выскочить из груди. Сорваться вниз — означало погибнуть. Разбиться я бы, конечно, не разбился, благо заклинание левитации было одним из простейших в арсенале магов Круга стихий, но оно могло помочь только опуститься на дно пропасти, выбраться же обратно у меня не было ни малейшего шанса. Ни маг, ни рыцарь, ни даже кошены не смогли бы мне в этом помочь.

* * *

По тропе, как огромная змея петляющей по краю пропасти, мы шли уже больше двух часов. Все ужасно устали и мечтали только об одном — добраться, наконец, до конца этой дороги и хоть немного отдохнуть.

Медленное, ежесекундно грозящее падением в пропасть движение, измотало всех настолько, что ни о чем другом, кроме отдыха, думать уже не получалось. А ведь мы были еще в самом начале пути.

По самым смелым прикидкам, отряд преодолел пятую часть пути к вершине хребта. А еще предстоял спуск вниз, на равнину. И никто не мог даже предположить, что еще ожидает нас на этом пути.

Человек не приспособлен к жизни в горах. Они чужды ему по самой своей природе. Равнины и леса — другое дело. Ощущая под ногами твердую землю, которая не норовит каждую секунду выскользнуть из-под этих самых ног, не рушится на голову грохочущими обвалами и оползнями, не расходится бездонными пропастями — человек способен развернуться во всю ширь своей души.

Конечно, человек может приспособиться ко всему, в том числе и к горам. Но, все-таки, если есть возможность выбирать, человек выберет что угодно, но не горы.

Только гральги могли по собственной воле забраться даже не в горы, а под них, и, при этом, чувствовать себя абсолютно счастливыми.

Все эти мысли неспешно текли в моей голове, в то время как ноги выискивали очередной участок, куда можно было встать, не рискуя сорваться вниз.

Из всего отряда прекрасно чувствовал себя только Гриша. Уже успевший забыть о том, что не хотел ехать на руках у лорда Райно, теперь он постоянно вертел во все стороны головой и восторженным писком выражал свое отношение к окружающим красотам горного пейзажа. При этом оп постоянно вертелся, подпрыгивал, хлопал крыльями и вытягивал шею, силясь получше рассмотреть что-то, что казалось ему заслуживающим внимания.

Лорд Райно, несмотря на всю свою двужильность уставший не меньше остальных, был вынужден только чертыхаться себе под нос, когда Гриша в очередной раз начинал проявлять переполняющие его эмоции.

Но, как бы то ни было, все рано или поздно заканчивается. Подошла к концу и тропа над ущельем. Нам оставалось пройти еще пару десятков метров, завернуть за большой валун и...

* * *

Тяжелый арбалетный болт ударил в камень в двух шагах от меня, высек из него сноп искр и, коротко взвизгнув, отскочил в пропасть.

— А ну, стал-быть, стоять на месте и не двигаться! — из-за того самого валуна раздался густой раскатистый бас. — А то щас снова стрельну! Тока, стал-быть, уже не под ноги!

Я замер сам и вскинул сжатую в кулак ладонь, останавливая идущих позади меня.

— Вы кто, стал-быть такие, и чего тут делаете? — снова спросил тот же самый голос. — На поставленный четкий вопрос требую такого же, стал-быть четкого ответа! — потом немного помолчал и добавил, — Не то стрельну!

— Мори? Мори Стал-Быть? Ты ли это? — раздался из-за моей спины удивленный голос лорда Райно. — Так-то ты друзей встречаешь, старая пивная бочка?

За камнем послышалась непонятная возня, а потом тот же голос, но уже гораздо тише и как-то не слишком уверенно спросил:

— Райно? Райно, дружище, это ты?

— Конечно я, красноносый, неужто не признал? — в голосе рыцаря звучала неподдельная радость.

— Ну, голос-то, стал-быть, похож, — откликнулись из-за камня. — А ну-ка, покажись!

Мимо меня аккуратно протиснулся лорд Райно и, повернувшись лицом к валуну, весело спросил:

— Ну что, Мори, теперь-то признал?

— Не может быть! Райно! Райно, дружище! Ах-ха-ха-ха! — из-за валуна выкатился... Выкатилась... Выкатилось... Ну, в общем то самое, что сказал лорд Райно. Натуральная пивная бочка. — Это, стал-быть, точно ты!

Перед рыцарем стоял невысокий и страшно пузатый воин в лихо сбитом на затылок открытом шлеме. Росту в воине было не больше полутора метров, но при этом в ширину он был, как говорят, сам себя шире.

Лицо воина украшали пухлые румяные щеки, однозначно говорящие о том, что их хозяин значительную часть своего времени проводит на свежем воздухе. Сейчас эти щеки улыбались и в их складках почти полностью прятались маленькие веселые глазки. Великолепные длинные усы свисали ниже подбородка. Левое ухо воина украшала тяжелая серебряная серьга в форме кольца. Из-под шлема на ухо падал шикарный казацкий оселедец.

Но самым главным украшением на лице воина, без сомнения, был нос. Огромный, ярко красный, как спелый помидор, он мгновенно приковывал к себе взгляд. Про такие носы говорят, мол, флюгера не нужно, и так всегда известно, с какой стороны ветер дует.

Одет воин был в многослойную, сплетенную из мельчайших колечек кольчужную рубаху с короткими рукавами, широченные ярко синие штаны и коричневые кожаные сапоги с загнутыми вверх острыми носами.

Рукава надетой под кольчугу белой рубахи были закатаны выше локтей, открывая взгляду покрытые затейливой вязью татуировок мощные лапищи. Именно лапищи — назвать ЭТО руками, у меня не поворачивался язык.

В одной руке воин легко, как пушинку, удерживал тяжелый арбалет, едва ли уступающий ему самому размерами, а во второй — большущую, как минимум трехлитровую, деревянную кружку.

На поясе у воина висел насаженный на покрытую тонкой резьбой рукоять боевой двулезвийный топор.

В общем, перед нами стоял гральг. Только без бороды. Я, честно говоря, был уверен, что мужчины гральгов все поголовно носят бороду, но, как выяснилось, я был не прав. Встречались среди них и такие вот экземпляры.

— Ах-ха-ха-ха, — снова пробасил воин. — Ох-хо-хо-хо, Райно! Иди, стал-быть, сюда, дружище! Дай я тебя обниму!

— Мори, — напомнил гральгу рыцарь, — со мной мои друзья.

— Так чего ж они там стоят? — удивленно вскинул кустистые брови воин. — Идите, стал-быть, сюда! Друзья Райно — мои друзья!

Вздох облегчения прокатился за моей спиной и, преодолев последние метры тропы, мы вышли, наконец, на безопасное место.

* * *

Пока старые приятели — лорд Райно и Мори — шумно хохоча, приветствовали друг друга медвежьими объятиями и гулкими хлопками по спинам, остальные, привалившись спинами к камням, пытались хоть немного отдохнуть.

Я уложил Татьяну на расстеленный кошенами плащ и к ней тут же, забавно переваливаясь с ноги на ногу, прокосолапил Гриша. Как оказалось, лорд Райно, прежде чем выйти к приятелю, передал его мэтру Чардашу и теперь Гриша шумно высказывал свое неодобрение рыцарю и не менее шумно радовался возвращению ко мне и Татьяне.

Оставив Гришу сторожить его обожаемую Татьяну, я направился к лорду Райно и Мори.

— О, милорд, познакомьтесь: мой старый приятель Мори по прозвищу Стал-Быть. Мори, это командир нашего отряда, милорд Игорь, — представил нас друг другу лорд Райно.

Гральг смерил рыцаря уничижающим взглядом и сказал:

— Ты, Райно, как был, стал-быть, пустомелей, так им и остался!

Эта фраза маленького воина повергла меня в самый настоящий шок. Уж в чем — в чем, но в пустомельстве лорд Райно лично мной пока замечен не был. Гральг же, между тем, продолжал:

— Я ж, стал-быть, при исполнении, а ты меня, как, прости Творец за срамное слово, какую-то тыловую крысу представляешь!

Гральг развернулся ко мне, встал по стойке "смирно", попытавшись, при этом, вытянуть руки по швам (что у него не очень-то получилось) и четко представился:

— Командир отдельной разведывательно-диверсионной группы второго горно-егерского полка сержант Моран Крули!

Сержант немного помялся, но потом добавил:

— Для друзей — просто Мори.

Я с удивлением смотрел на гральга. Надо же, повезло встретить коллегу — спецназовца! Но потом я вспомнил, что лесную стражу кошенов, в принципе, тоже можно отнести к спецназу, а уж "Парящие соколы" — те и вовсе самые настоящие рэксы, и удивляться перестал.

— Вольно, сержант! — я улыбнулся и протянул гральгу руку.

Тот с недоумением посмотрел на нее, а я вспомнил, что на Стерне этот жест не известен. Пришлось объяснять его значение.

Сержант, понявший, чего я от него хочу, с удовольствием пожал мою руку. Надо сказать, что в его ладони вполне могли уместиться две моих, тоже, далеко не маленьких.

— А вы, милорд, стал-быть, тоже не из гражданских, как я погляжу? — слово "гражданских" Мори произнес с явным пренебрежением бывалого вояки. — Могу я поинтересоваться, кто вы есть, если это, стал-быть, не секрет?

— Не секрет, сержант, — ответил я, — По роду службы — мы с вами коллеги, а по званию я — майор.

Гральг, услышав звание, соответствующее командиру батальона, моментально подобрался и снова стал серьезным. Я, понаблюдав за этой метаморфозой, сказал ему:

— Расслабьтесь, сержант! Вы же не мой подчиненный, а я не ваш командир. Да и вообще, — тут я хитро улыбнулся, — для друзей я не майор, а просто — Игорь!

Мори немного подумал, посмотрел на вновь протянутую мной руку, и, расхохотавшись своим громовых хохотом, сказал, пожимая ее:

— Ну так, стал-быть, наш человек!

* * *

Сержант негромко и коротко свистнул, заложив в рот два пальца, и на совершенно пустом месте метрах в двадцати над площадкой, где мы стояли, возник еще один гральг и проворно стал спускаться к нам.

— Расщелина? — спросил я сержанта, кивая на то место, откуда появился воин.

Мори окинул меня цепким взглядом.

— Стал-быть, точно, коллега, — хмыкнул он, одобрительно качнув головой. — Расщелина, она самая. Со стороны не видно, а ему, стал-быть, вся тропа — как на ладони.

— А сколько бойцов в группе?

— Со мной — пятеро.

— Тогда остальные, — я осмотрелся, несколько секунд подумал и указал рукой несколько стратегически выгодных позиций — там, там и... И, пожалуй, вон там!

Взгляд Мори стал откровенно уважительным.

— Ишь, ты, — крякнул он в усы, — соображаешь! Как, стал-быть, догадался-то?

Да чего уж сложного? Сам своих бойцов, возникни такая необходимость, разместил бы точно так же. Об этом я и сказал сержанту.

Боец, вызванный пред светлые очи начальства, тем временем спустился вниз и застыл перед сержантом, поедая его глазами. Внешне он практически не отличался от Мори, только живот был поменьше, серьга в ухе полегче, да оселедец — пожиже. В остальном же — точная копия.

— Борг, останешься за старшего, а я, стал-быть, пока с гостями побеседую, — сказал сержант своему бойцу, и, не дожидаясь ответа, направился к узкому проходу между двумя камнями, жестом пригласив нас следовать за собой.

* * *

Немного попетляв между камнями, Мори Стал-Быть привел нас в небольшую, но очень уютную пещеру. Она была так мастерски спрятана от посторонних глаз, что, если не знать точно, что она здесь есть, можно было тысячу раз пройти в шаге от входа и ничего не обнаружить.

Пещера с первого взгляда производила впечатление давно и прочно обжитого места. В центре ее из больших камней был сложен очаг, над которым висел большущий котел. Прямо над очагом, в потолке пещеры, находилось отверстие дымохода, и можно было не сомневаться, что его выход на поверхность находиться где-то очень далеко от этого места.

Вдоль стен пещеры лежали небольшие, сшитые из мохнатых шкур, и набитые чем-то мягким тюфяки, поверх которых были наброшены одеяла из точно таких же шкур.

Дальний от входа угол пещеры был отведен под кладовую. Там, размещенная в идеальном армейском порядке, находилась целая куча ящиков, бочек, мешков и мешочков.

Еще один угол был отведен под оружейную комнату. Сейчас она было почти пуста, и о предназначении этого места говорили только вбитые в каменную стену крючья, на которые, судя по всему, вешались доспехи и оружие, и аккуратно разложенные пучки арбалетных болтов.

В общем, было видно, что те, кто живет в этой пещере, давно научились с комфортом обустраивать для жизни самые неподходящие места.

— Ну, стал-быть, — сержант жестом радушного хозяина обвел свои владения, — вот так и живем. Три раза в год сюда возвращаемся. Каждый раз на две недели.

Заметив, что отряд все еще стоит на пороге пещеры, Мори спохватился:

— Да вы проходите, проходите! Располагайтесь, стал-быть, поудобнее. Места-то вон сколько, всем хватит!

Пока отряд размещался на свободных местах, я подошел к сержанту и сказал:

— Мори, надо поговорить. У нас важное дело.

Гральг бросил на меня колючий взгляд из-под кустистых бровей, снял шлем, с наслаждением почесал затылок, после чего ответил:

— Да знаю я ваше дело. Еще два дня назад гонец от Тангорда был, о вас, стал-быть, рассказывал.

Он немного помолчал, задумчиво покачиваясь с пятки на носок.

— Ладно, сейчас перекусим с дороги, а там и о делах поговорим. Правильно я, стал-быть, мыслю?

Мыслил старый воин совершенно правильно, поэтому я лишь согласно кивнул головой.

Неожиданно сзади раздался скрежет по металлу чего-то очень острого и твердого, а вслед за ним — возмущенный писк.

Мы с Мори одновременно обернулись. Оказалось, что это Гриша решил обследовать новое место, для чего даже на время оставил без присмотра Татьяну. Маленький хулиган, почувствовав аппетитный запах, исходящий от котла над очагом, добрался до него и сейчас, встав на задние лапы и азартно размахивая еще не окрепшими крыльями, пытался залезть внутрь. У него это никак не получалось, и он возмущенным писком привлекал внимание окружающих к этой неразрешимой проблеме — в котле, на самом дне есть вкусная еда, а добраться до нее не получается! Не справедливо!

— Ик!

Я обернулся и увидел, как Мори, выпучив глаза и страшно побледнев, медленно пятится назад, слабо взмахивая руками, как будто отгоняя привидение. Сделав, таким необычным образом, несколько шагов, сержант зацепился сапогом за камень и шумно рухнул на пятую точку.

Я наклонился к нему и потряс за плечо.

— Эй, дружище, ты чего?

— Ы-ы-ы-ы — сержант дрожащей рукой указывал на Гришу.

Первое время я не мог понять, что такого страшного Мори нашел в нашем Грише, но потом до меня дошло, что сержант только сейчас впервые его увидел. Сначала Гриша находился на руках у мэтра Чардаша, постоянно бывшего за моей спиной, и вел себя на удивление тихо. Потом, так же тихо, сидел возле Татьяны. А сам Мори, обрадованный встречей со старым другом, просто не обращал внимания на все остальное. И вот сейчас, Гриша предстал перед ним во всей своей красе.

Я, еле сдерживая рвущийся наружу смех, сказал:

— Мори, познакомься — это наш Гриша.

Гральг посмотрел на меня безумными глазами и кое-как выдавил из себя:

— Гры... Гриша?

Потом снова перевел взгляд на грифона и добавил:

— Так он, что, стал-быть, настоящий?

Я уже не смог сдерживаться и засмеялся.

— Конечно, настоящий! — и, повернувшись к грифону, позвал, — Гриша, иди сюда!

Гриша, обрадованный тем, что я, наконец, обратил на него внимание, оставил в покое котел и подбежал ко мне. Я присел возле Мори, взял Гришу на руки и сказал:

— Вот, смотри! Живой и самый настоящий! Если не веришь — можешь погладить.

Сержант, все еще не до конца верящий своим глазам протянул руку и тут же испуганно ее отдернул. Гриша, возмущенный тем, что кто-то незнакомый тянет к нему руки, распахнул крылья и яростно зашипел.

— Фу-у-у-у, настоящий, — облегченно прошептал Мори, ладонью вытирая вспотевший лоб. — А я уж, стал-быть, грешным делом подумал, что все...

— Что — все?

— Все! Пора завязывать с пивом! Думаю, раз уж, стал-быть, мерещится всякое, то все, допился!

Стены пещеры дрогнули от хохота. Весь отряд, схватившись за животы, катался по каменному полу пещеры. Даже Гриша, почувствовавший всеобщее веселье, возбужденно подпрыгивал у меня на руках и что-то весело пищал.

Мори, которому стало неудобно от того, что он так опростоволосился перед гостями, густо покраснел. Теперь его щеки цветом сравнялись с носом, а сам нос стал густо-фиолетовым.

— Да ладно тебе, дружище! — я, вытирая выступившие на глазах слезы, от души хлопнул расстроенного гральга по спине. — Было бы из-за чего переживать! Вон, лорд Райно и мэтр Чардаш когда впервые увидели Гришу вели себя ничуть не лучше!

Мори посмотрел на смеющихся рыцаря и мага, махнул рукой и тоже захохотал.

* * *

Через некоторое время в очаге весело заплясали языки пламени, а из котла поползли умопомрачительные запахи густой мясной похлебки.

Гриша, до отвала наевшийся мяса, с грохотом гонял по всей пещере шлем Мори, видимо представляя, что он охотится на какого-то большого и сильного зверя.

— Ну, пока варится похлебка, я вас, стал-быть, угощу настоящим пивом гральгов! — Мори протопал в угол, где хранились припасы, и, немного повозившись там, извлек на свет большой плотно запечатанный бочонок. — Такого пива, я уверен, вам еще пробовать не приходилось! — он, натужно кряхтя, приволок бочонок к нам и гордо поставил его на пол. — Вот, стал-быть, сам варил!

— Я смотрю, старина Мори, ты все так же не можешь обходиться без своего любимого пива? — хохотнул лорд Райно, глядя на сияющую физиономию гральга. — Все так же пьешь его бочками?

-Эх, — горестно махнул рукой Мори, — Если б, можно было — я б его еще и ел! А так, приходится только пить...

Все снова рассмеялись, а лорд Райно, наклонившись ко мне, сказал:

— Знаете, милорд, тридцать лет назад, когда мы в последний раз виделись с этим коротышкой, Его Величество Тангорд пообещал лично оторвать ему уши, если тот еще хоть раз будет пить свое пиво на службе. Судя по тому, — рыцарь кивнул в сторону снова покрасневшего сержанта, — что его уши все еще на своем месте, он стал осторожнее!

— Не слушайте вы его, пустомелю этого! — Мори погрозил рыцарь своим могучим кулачищем. — Оно хоть, и в правду, так и было, как он рассказывает, так я ж, стал-быть, не для пьянки! Я ж для здоровья! Вот как выпью кружечку, так прямо и чувствую, как во мне, стал-быть, силушка богатырская играть начинает. А чтоб меня с ног свалить, чтоб я службу забыл, таких малюток, — он любовно погладил бочонок, — штук пять потребно, не меньше! Да и то, — задумчиво почесал затылок сержант, — не уверен я, стал-быть...

— Да как же ты умудряешься с собой-то его прихватить? — не унимался рыцарь. — Неужто начальство не замечает?

— А-а-а-а, — хитро прищурил один глаз Мори. — У меня для этого захоронка есть, как раз по пути! Я, как на дежурство собираюсь, бочонок, стал-быть, там прячу, а по дороге забираю. Вот так-то!

Все снова засмеялись, поражаясь находчивости старого воина. А я подумал, что военный — человек или гральг, не важно — нигде не пропадет.

* * *

Страна готовилась к встрече очередного Нового года. В каждой квартире, за каждым окном, хозяйки спешно нарезали последние салатики, в духовках, блестя румяными боками, доходила до кондиции разнообразная дичь, а в холодильниках дожидались своего часа запотевшие пузатые бутылки "Шампанского" и, менее пузатые, но более уважаемые нашим народом, бутылки водки. У страны было новогоднее настроение, и все ее жители разделяли это настроение вместе с ней.

Все, кроме нас. У нас с Жилой настроения не было. Ни новогоднего, ни какого-либо еще.

На территории секретного учебного центра, где мы с Жилой постигали азы тяжелой работы солдата тайных войн, на спиртное было наложено строжайшее табу. В расположенном на территории центра магазине невозможно было найти ничего крепче кефира, а до ближайшего поселка, где можно хоть чем-то разжиться, было больше двадцати километров. Стоит ли упоминать о том, что транспорт туда не ходил?

Естественно, в такой ситуации, Новый год нам был не в радость. Поэтому мы с Жилой весь день придумывали грандиозные планы, где разжиться заветной бутылкой, чтобы и у нас праздник получился как у людей. Планов было много, но все они, по той или иной причине, были неосуществимыми. Естественно, это не способствовало улучшению настроения.

Жила сидел на продавленном диванчике у окна и злым взглядом пялился в темноту за окном.

— Блин, вот гадство-то, а? У всех праздник как праздник, а мы тут сидим, как медведи в берлоге! — в сотый раз заводил одну и ту же пластинку мой лучший друг. — Одна радость — на самолеты смотреть.

За окном, ревя турбинами, как раз заходил на посадку на расположенный в пяти километрах от учебки аэродром МиГ-29.

Я, до этого момента, как волк в клетке, меривший шагами комнату, при словах Жилы замер.

— Жила, ты гений!

Жила непонимающе смотрел на меня, и я поспешил пояснить:

— У нас же аэродром под боком!

— Ну и что?

Иногда Жила умел быть просто страшным тормозом!

— Как что? Заглянем туда на огонек, массандрой разживемся! Праздник по-человечески отметим!

— Ага, нас там прям ждут с бутылкой! — Жила скептически усмехнулся. — Мол, милости просим, господа офицеры, не изволите ли спиртику откушать? И с собой еще берите, у нас его мно-о-ого!

— Блин, Жила, кончай тормозить! — все-таки, иногда он был по-настоящему невыносим, — Кто сказал, что мы будем просить? Не будем! Сами возьмем!

Надо отдать Жиле должное, на этот раз до него дошло.

... — Так, скоро должна быть смена часовых, тогда и начнем работать.

Мы с Жилой сидели на вершине капонира и наблюдали за часовым, медленно ходящим по стоянке.

Погода в этом году снова всех удивила. Стоял конец декабря, а снег еще даже и не думал выпадать. Земля, скованная двадцатиградусными морозами, промерзла насквозь. Голые стволы деревьев с немым укором тянули руки-ветви к небесам, словно прося у них снега, чтобы укрыться от холода. Но для нас, такая погода была только на руку. Снег, на котором так замечательно отпечатываются следы — злейший враг диверсанта.

Наконец послышались шаги. Это шел разводящий с новым часовым. Процедура смены часовых была произведена, как это часто и бывает, быстро и по-раздолбайски, без какого-либо осмотра территории. "Пост сдал — пост принял" — и все. Через пару минут шаги разводящего, уводящего с поста счастливого часового, смолкли.

Новый часовой, невысокий парнишка, в длинном, до земли, овчинном тулупе, уже успел замерзнуть. Он ходил по стоянке, обняв себя руками и притопывая валенками по замерзшей земле.

Мы выждали еще несколько минут, дав возможность разводящему уйти подальше, а часовому замерзнуть посильнее, после чего я подал Жиле сигнал к началу операции "Пузырь".

Две черные, неразличимые на фоне окружающей тьмы фигуры, бесшумно скользнули вниз, подбираясь к часовому. Сценарий давно и прочно был нами отработан, и каких-либо затруднений возникнуть не могло по определению. Но, как говорится: "Человек предполагает, а Бог располагает". Совершенно неожиданно под моей ногой звонко, как выстрел, треснула промерзлая насквозь ветка. Мы, как подкошенные, рухнули на землю.

Часовой, услышавший звук ломающейся ветки, встрепенулся и рванул с плеча автомат. В тишине громко щелкнул флажок предохранителя, а затем, загоняя патрон в патронник, лязгнул затвор.

— Эй, кто тама? Истой, моя стрелять будит! — с непередаваемым средне-азиатским акцентом выдал часовой, всматриваясь в темноту.

Само собой, на том месте, куда смотрел часовой, нас уже не было. Быстро перебирая локтями и коленями, мы с Жилой отползали в сторону.

— Кто тама? Вихади, а то моя будит стрелять! — не унимался часовой.

А вот этого нам совсем не нужно. Выстрелит сдуру, и через минуту здесь будет куча солдатиков с автоматами, мечтающих сделать один-единственный меткий выстрел и на целых десять суток уехать домой, подальше от опостылевшей службы.

— Ми-и-и-у... — это Жила не придумал ничего лучше, чем изобразить из себя кота, решившего ночью прогуляться по территории поста. Но, самое удивительное — это сработало! Нормальный часовой подумал бы: ну что здесь делать коту, если поблизости нет ни какого жилья? Но местные морозы, похоже, совершенно выстудили мозги сыну знойных урюковых республик, поэтому такая простая мысль ему в голову не пришла.

— Ай, шайтан, твоя маму! Ичтоб у тебе рога отвалиль...

На этом поток ругательств иссяк, потому что Жила, появившийся позади часового, на несколько минут погрузил его в крепкий здоровый сон.

Еще через несколько минут операция "Пузырь" была успешно завершена. Об этом свидетельствовали шесть полных, рассованных по карманам бутылок, выдранная с корнем и теперь висящая на одном честном слове крышка технологического люка, и сделанная фломастером аккуратная надпись на фюзеляже: "Самолет взорван террористами! С Новым годом!"

Праздник, в итоге, удался. Общага гудела всю ночь напролет, и все упились до такого состояния, что вряд ли смогли бы потом вспомнить, кто именно принес спирт.

... Уже много позже мы, по большому секрету, узнали, что на следующий день к начальнику учебки приезжал разъяренный командир летунов, требовавший найти и примерно наказать "террористов". Летный полкан прекрасно знал, кто обитает у него под боком, и сомнений по поводу того, откуда могли взяться "террористы", столь качественно продемонстрировавшие свою прыть, у него не возникло.

Начальник учебки, золотой мужик, прекрасно понявший истинную цель новогоднего визита своих орлов на аэродром, не моргнув глазом ответил, что его бойцы сдавали зачет по снятию часовых в условиях, максимально приближенных к боевым, и не его вина, что аэродром оказался самым подходящим для сдачи зачета объектом.

Когда же полковник задал вопрос, что было бы, если бы его солдатики, в полном соответствии с "Уставом караульной службы", перестреляли "диверсантов", начальник учебки ответил:

— Вы уж извините, товарищ полковник, но чтобы подстрелить моих орлов, у ваших солдатиков еще стрелялки не выросли!

На этой фразе разговор был закончен.

* * *

Именно этот случай почему-то вспомнился мне, пока пиво, шипя и пенясь, переливалось из бочонка в подставленные кружки.

А пиво, действительно, оказалось знатным. Я не мог не согласиться со словами Мори насчет того, что такого мне еще не приходилось пробовать ни разу в жизни. Холодное, густое, с легкой горчинкой, оно приятно пощипывало горло и, казалось, действительно, наполняло тело силой.

— Ух, хорошо! — крякнул Мори, вытирая пену с роскошных усов. — Теперь, стал-быть, и о деле можно поговорить.

Ну, что ж, действительно — пора. Сидя у костра и смакуя великолепное пиво Мори, к цели мы не приблизимся ни на шаг.

— Два дня тому, был у нас гонец от короля, — начал сержант. — Наказывал, стал-быть, внимательно наблюдать за тропой. Сказал, что на к нам может выйти отряд — три человека и трое кошенов, и отряд этот, если появится, надлежит встретить и немедленно, стал-быть, проводить к Его Величеству.

Мори, цепким взглядом опытного воина, посмотрел на меня и продолжил.

— Парни мои заприметили вас уже давненько, да все понять не могли, о вас ли говорил гонец? Людей у вас в отряде оказалось побольше, а кошенов — поменьше.

— Все правильно, Мори, — ответил я на невысказанный вопрос гральга. — Гонец говорил о нас.

Я коротко пересказал воину историю наших приключений с момента высадки на Тарн, не забыв упомянуть и про погибших проводников, которые должны были нас встретить.

— Вон оно как... — задумчиво протянул сержант. — Тогда понятно... С шальвами не забалуешь. Приходилось мне с ними встречаться, еще тогда, в войну. До сих пор не пойму, как выжить удалось?

Гральг ненадолго замолчал, вспоминая о чем-то своем.

— Ребят, конечно, жалко, да что уж теперь? — продолжил он, очнувшись от воспоминаний. — Времена сейчас такие — каждый день кто-то погибает. И сколько этому еще продолжаться — одному Творцу известно. Да только он ведь не ответит, сколько не спрашивай.

— Творец создает наше будущее нашими же руками, дружище, — сказал я. — А мы уж постараемся, что бы в этом будущем не было места ни шальвам, ни их хозяевам.

Нужно отдать Мори должное — он прекрасно умел читать между строк, и понимать истинный смысл произнесенных слов.

Глаза сержанта загорелись. Он, очень хотел узнать побольше об отряде и нашей цели, слишком уж многообещающе прозвучали мои слова, но привычка к дисциплине и субординации, все-таки, пересилила и вопросы умерли на его губах, не успев родиться.

Мори мне нравился. За годы не самой легкой и безопасной службы я научился разбираться в людях и почти наверняка мог сказать, немного пообщавшись с любым человеком, стоит ли иметь с ним дело. И в большинстве случаев я оказывался прав. Конечно, большинство профессиональных психологов, с дипломами солидных учебных заведений, не согласились бы с моими интуитивными выводами, сочтя их дилетантством. Но, дело в том, что эти люди большую часть своей жизни провели в тиши уютных кабинетов, зарабатывая неплохие деньги копаясь в душах таких же как и они сами, обычных людей. И кровь им приходилось видеть, в лучшем случае, в кино, я же учился психологии на войне, совершенно в других условиях, нежели гражданские психологи. А война, зачастую, учит лучше любого университета. Потому что наказанием за невыученный урок, за не сданный экзамен, на войне бывает не двойка в зачетке, а твоя собственная жизнь и жизни тех, за кого ты несешь ответственность. Наверно, я был не самым плохим учеником, потому что и мои бойцы и я сам, всегда возвращались живыми. За исключением последнего моего задания.

Возвращаясь к Мори, скажу: несмотря на его испуг при виде Гриши, гральг показался мне настоящим воином, надежным и крепким, как окружающие нас горы. С таким бойцом за спиной я, не задумываясь, пошел бы в любой, даже самый сложный рейд.

Я вопросительно посмотрел на лорда Райно. Все-таки, он знаком с гральгом гораздо дольше и лучше чем я. Рыцарь ответил мне еле заметным утвердительным кивком головы.

Ну, что ж, если лорд Райно считает так же, как и я, значит, так тому и быть.

— Мори, дружище, — сказал я сержанту. — Сейчас я не могу тебе рассказать всего. Возможно, если сочтет нужным, это сделает король Тангорд. Скажу лишь, что мы идем в Милеран. Идем, чтобы немножко обидеть Демонов. Возможно, после этой обиды им и жить-то не захочется.

Именно поэтому, нам необходимо как можно быстрее попасть к Тангорду. Его величество обещал помочь нам припасами и оружием, а так же выделить своих воинов в отряд.

Мори молча выслушал меня, и его глаза разгорелись еще сильнее.

— Кого Тангорд хочет отправить с вами? — от волнения голос сержанта стал хриплым.

— Пятерых бойцов из Первого Грозного — ответил лорд Райно.

— Ого! — одобрительно качнул головой сержант. — Его Величество не мелочится! Но, — тут его глазки хитро блеснули, — мне кажется, что для вас это не лучший вариант.

— Поясни, — заинтересовался я.

— Первый Грозный — серьезная сила, — сказал Мори. — Штурмовики, тяжелая пехота! Да вот, стал-быть, беда какая: все их таланты в полной мере проявляются на поле боя. Вот там — да, там они — лучшие! Но вы-то, как я понимаю, не воевать идете? Для такого дела вас слишком мало. Значит, стал-быть, что? Значит задача у вас другая! И с открытым столкновением с войсками Демонов не связанная. Правильно я, стал-быть, рассуждаю?

— Ну, допустим, — улыбнулся я. — Продолжай.

— Вот! — Мори многозначительно поднял вверх палец. — Если я прав, то простая пехота для этого дела вам не подойдет. Они ж, стал-быть, даже ходить тихо не умеют! Доспехами греметь будут так, что глухой за десять километров услышит! Нет, тут надо кого-то другого!

— Например? — я уже давно понял, куда клонит этот хитрован, и не ошибся.

Мори наклонился ко мне и, глядя на меня преданным собачьим взглядом, сказал:

— Слушай, Игорь, ну зачем тебе, стал-быть, обуза нужна? Нет, рубаки в Первом Грозном, конечно, отменные, кто ж спорит? Да только каждый из моих парней, стал-быть, двоих, а то и троих легионеров стоит! А уж если надо тихонечко забраться куда-нибудь, или там, к примеру, разведать что-то — так тут нам вообще равных нет!

Сержант на секунду прервался, глотнул из кружки и закончил:

— Короче, Игорь, будь другом, попроси короля, чтоб нас с тобой отправил, а? Засиделись мы тут, сил нет! Хочется, стал-быть, настоящего дела, чтоб Демонюкам поганым долго потом икалось! Поговори, тебе он не откажет, а мы уж не подведем!

Мори замолчал. На несколько минут в пещере установилась тишина, даже Гриша перестал греметь шлемом. Потом заговорил лорд Райно.

— А ведь Мори прав, милорд. В нашем деле он и его ребята будут полезнее, чем весь Первый Грозный в полном составе!

Конечно, прав, кто ж спорит? Вот только как отнесется к такой просьбе король Тангорд? Ну да, как говорится, попытка — не пытка!

— Хорошо, сержант, — я принял решение и собирался во чтобы то ни стало добиться его претворения в жизнь. — Обещаю, что поговорю с королем и постараюсь его убедить. В конце концов, возглавляю отряд я, и мне решать, кто лучше подойдет для этого дела. Но, — я не мог не предупредить его об этом, — хочу, чтобы ты знал — шанс на то, что мы успешно выполним задачу и вернемся — не слишком велик.

Да уж, если я рассчитывал напугать гральга этими словами, то очень сильно ошибся. Получилось как раз наоборот. Сержант засиял, как начищенная бляха на ремне у солдата-первогодка и гордо пробасил:

— Да чтоб разведка трудностей испугалась? Никогда такого, стал-быть, не бывало! Пусть Демоны боятся, а мы уж их так напугаем, что долго помнить будут! Да мы их...

Я успокаивающе поднял руки.

— Все, Мори, все! Давай лучше вернемся к нашему делу. Как нам попасть к королю?

Сержант, чьи радужные мечты я прервал, даже не сразу сообразил, о чем я его спрашиваю. Но, потом, собравшись и снова став серьезным, ответил.

— Да здесь-то, как раз, все просто. Одних вас я, стал-быть, отправить не могу, в наших лабиринтах вы дорогу не найдете, заблудитесь. Потому проводник вам нужен. Я бы выделил, да смысла нет. Мы же тут последний день сегодня отдыхаем, ночью уже смена придет. Вот утром, стал-быть, и отправимся. Идти-то недалеко, к вечеру уже в Торвейне будем. А там я вас и к Тангорду отведу. Мы с ним старые друзья, не смотри, что он король, а я — простой сержант.

Да уж, сержант наш не прост, ох как не прост, если у него в друзьях целый король ходит. Но план, им предложенный, был хорош. Действительно, идти одним — можно так заблудиться, что потом нас и сами гральги не найдут. А брать проводника из группы Мори, в которой всего-то пять бойцов — очень не хотелось. До прихода смены еще много времени, и кто знает, что может произойти за это время? Вполне может возникнуть ситуация, когда каждый боец будет на счету. Да и нам отдохнуть не помешает, дорога по тропе над пропастью вымотала всех. Поэтому возражать никто не стал.

* * *

Остаток дня прошел за разговорами и воспоминаниями о былых подвигах лорда Райно и Мори. Но, если рыцарь рассказывал о себе достаточно скромно, то Мори заливался соловьем. Он оказался большим весельчаком и мастером рассказывать различные истории как из своей, богатой приключениями жизни, так и из жизней своих друзей, коих у него оказалось великое множество.

Свои истории, даже совсем, на первый взгляд, не смешные, Мори умудрялся рассказывать так, что под конец дня мне стало казаться, что стены пещеры, все-таки, не выдержат сотрясающего их хохота и вот-вот рухнут нам на головы. К счастью, камень оказался крепким.

Возможно, я был не прав, и не стоило позволять отряду так сильно расслабляться. Но события последних дней, произошедшие с нами после прибытия на Тарн, слишком давили нам на плечи. А лучшего способа избавиться от подобного груза, чем дружеские посиделки, еще не придумали. Поэтому я лишь махнул рукой, когда относительно культурное и цивилизованное пивопитие постепенно переросло в бурную попойку.

Пиво лилось рекой. Мори, действительно, как и говорил, практически не пьянел, только его хитрые глазки с каждой новой кружкой начинали блестеть все хитрее. Да и на людей, честно говоря, оно действовало не сильно. Пиво было очень вкусным, но не настолько крепким, чтобы свалить нас с ног.

А вот на кошенов пиво подействовало очень сильно. Через пару часов после начала застолья что Тильен, что Улис, были пьяны, что называется в умат. Но при этом они с завидным постоянством подставляли свои кружки для все новых и новых порций пенного напитка.

— Вот это я понимаю! — совершенно по-детски радовался Мори, счастливый от того, что его угощение пришлось по душе гостям. — Вот это, стал-быть, по-нашему! Ай да зеленоглазые, ай да молодцы! Хоть прямо сейчас, стал-быть, в гральги вас записывай! Хотя нет, — поправился Мори, посмотрев на то, в каком состоянии находились кошены, — в гральги вам еще рановато...

— Эт... Ик... Эт-т-то поч... Ик... — поч-ч-чемуж -ж... Ик... -же рано? — попытался собрать в кучу разбегающиеся глаза Улис.

— Дык, стал-быть, настоящий-то гральг, после пива трезвым остается! — поучительно подняв вверх палец охотно пояснил Мори. — А вы вон, всего-ничего выпили, а уже пьяные. Вот случись сейчас война — вы и воевать-то не сможете. Так что, рано вам в гральги, рано...

— Кто пьян-... Ик... -пьяные? Мы пья-... Ик... -ные? — совершенно искренне удивился Улис. — Мы воев-в-в-... Ик... -вать не см-м-м-... Ик... -можем?

— Дык, стал-быть, само собой — вы!

Улис осмотрелся по сторонам, увидел пьяно улыбающегося, качающегося из стороны в сторону, но усиленно пытающегося сидеть ровно Тильена и сказал:

— Ты слы-... Ик... -шал?

Кивок головой в ответ.

— Покаж-ж-ж... Ик... — жем?

Еще один кивок.

Улис хихикнул, вытянул вперед раскрытую ладонь, и сказал:

— Сей-... Ик... -час пок-к-к-... Ик... -кажем...

Он встал, нетвердой походкой прошел в угол пещеры, где Гриша все еще продолжал гонять по полу шлем сержанта, отобрал его у расстроенного грифона и вернулся к нам.

— Рисуй! — Улис протянул шлем гральгу.

— Что рисовать? — не понял Мори.

— Что... Ик... хоч-ч-ч-... Ик... -чешь! Для меня... Ик... рисуй три... Ик... точки, а для... Ик... Тильена — три... Ик... крест-... Ик... -ка...

Мори хмыкнул, но достал из костра уголек и нарисовал на шлеме требуемые знаки.

— Теперь... Ик... брос-с-с-... Ик... -сай! — кое-как выговорил Улис.

— Куда бросать?

— В верх брос-с-с-.. Ик... -сай! — ответил кошен, угольком помечая три свои стрелы.

Шлем, брошенный сильной рукой, взлетел вверх. В ту же секунду в руках Тильена и Улиса оказались натянутые луки, на тетивах которых застыли сразу по три стрелы.

Вжик! Дзинь!

Шлем сержанта, больше похожий на ощетинившегося всеми своими иголками ежа, покатился по полу пещеры.

— Итить, стал-быть, колотить! — восхищенно прошептал Мори, подняв шлем и разглядывая то, что от него осталось. — Это как же это, а? Так же ж не бывает!

Вдоволь налюбовавшись шлемом, Мори передал его нам. Действительно, посмотреть было на что. Я уже видел, на что способны кошены, но то были трезвые воины. Сейчас же они были пьяны в стельку. Но при этом каждая из шести стрел вошла точно в середину предназначенной для нее отметки. Стрелы Улиса, с угольными отметками, поразили угольные же точки, а те, которые принадлежали Тильену — вошли точно в центр крестиков.

— И не жалко тебе было шлем портить? — спросил я у Мори.

— А, ерунда! — гральг безмятежно махнул рукой. — Что, у меня — другого нету, что ли? Зато когда бы я еще такое увидел? — и, обернувшись к кошенам, — Слушайте, братцы, а научите меня так же пулять из этих ваших рогулек, а?

— А еще п... Ик... пива нальешь?

— Да я ж вас, стал-быть, всю жизнь поить буду! — воскликнул Мори, радостно сияя глазами.

Кошены клятвенно заверили сержанта, что обязательно научат его стрелять из лука, и пьянка продолжилась.

Уже после захода солнца, в пещеру вернулись трое из разведчиков Мори. Все — пока еще незнакомые нам. Борг, с которым мы встречались у камня в конце тропы, остался на посту.

Мори тут же принялся нас знакомить со своими бойцами.

— Это братцы наши — Солти Левый и Санти Правый. Близнецы, стал-быть. Ух, а бойцы-то какие! В паре работают — просто загляденье! И на кулачках, и на топориках, и с ножичком! Не бойцы, а золото! — Мори даже прослезился расхваливая парней.

Да уж, действительно, близнецы. Конечно, это ни такая уж и редкость, но вот настолько похожих, мне до этого видеть не приходилось. Совершенно одинаковые, как две капли воды. И одеты тоже одинаково.

— Ребят, а как вас различать-то? — спросил я.

Близнецы жизнерадостно заржали. Ну понятно, наверняка этот вопрос им задают постоянно. Я бы тоже смеялся.

— Я Солти, — отсмеявшись сказал один из братьев. — У меня серьга, — он коснулся уха, — в левом ухе. И камешек в ней синий. А это, — он хлопнул брата по облитому кольчужной сеткой плечу, — Санти. У него серьга в правом ухе, а камень в ней — красный. Вот так нас все и различают. Нас даже батька путает иногда, — похвастался гральг. — Только мама не ошибается.

"Хммм, ясно, надо запомнить. Синий — левый, красный — правый. Или наоборот? Тьфу, блин, уже запутался! Ладно, потом запомню" — подумал я. Готов дать голову на отсечение, что и все остальные сейчас полумали о том же самом, уж очень растерянными были лица у моих спутников. И эти лица отражали напряженную но безуспешную работу мысли.

— А это, стал-быть, Кульба Тень, — сержант подтолкнут вперед маленького даже по меркам гральгов, и очень худенького бойца. Тот, глядя на нас, застенчиво улыбнулся.

— Вы не глядите, что он такой маленький, — сказал Мори. — Кульба у нас мал, да удал. Он, стал-быть, братцев наших, уж на что бойцы хорошие, в одиночку уделывает, моргнуть не успеешь. А уж если куда тайно пробраться надо, или языка приволочь — так это, стал-быть, сразу к нему! Лучшего мастера и не найдешь!

После короткого знакомства и ужина, разведчики отправились спать — каждому из них еще предстояло дежурство этой ночью и они, как опытные воины, старались урвать на сон каждую лишнюю минуту.

Мы тоже свернули посиделки. Я предложил сержанту помощь в дежурстве, но тот отказался, сославшись на то, что, во-первых, мы устали, а во-вторых, не знаем местной специфики и потому можем не заметить того, что заметить нужно, или наоборот, поднять тревогу из-за пустяка, а в-третьих, как он сказал, от пьяных толку не много. Резон в словах Мори был и я вынужден был согласиться. Действительно, усталость давала о себе знать все сильнее, да и хмелю нужно было выветриться. Поэтому, пожелав Мори и его гральгам спокойного дежурства, мы отправились спать.

А ночью пришла в себя Татьяна.

ГЛАВА 17

Я полулежал, опершись на локоть, и смотрел на Татьяну. Ее лицо все больше и больше становилось прежним. Уже полностью пропала мертвенная бледность, губы и щеки снова стали розовыми, живыми.

Неожиданно заволновался Гриша, как обычно лежащий между нами. Он приподнял голову и начал что-то возбужденно пищать, привлекая мое внимание.

Я посмотрел на него, потом оглядел пещеру. Ничего, что могло бы привлечь внимание и стать причиной Гришиного поведения, я не заметил.

— Игорь... — слабый шепот заставил меня подскочить на месте. Я обернулся к Татьяне и замер. Ее глаза были открыты.

— Игорь... Ты жив...

— Я жив, мое Солнышко, жив! — прошло всего мгновение, с тех пор, как она произнесла первое слово, а я, задыхаясь от счастья и ничего не видя сквозь слезы, уже целовал милые губы, щеки, глаза... Целовал и плакал, нисколько не стесняясь своих слез. Бывают минуты, когда даже самый сильный мужчина будет плакать, и никто не сможет упрекнуть его в этом. Для меня сейчас была именно такая минута.

— И ты жива, любимая! Теперь все будет хорошо! — шептал я, отпихивая Гришу, который настырно пытался пролезть у меня под рукой и добраться до Татьяны.

— Значит, у меня получилось? — голос Татьяны был все еще очень слаб, но с каждой секундой он становился все более и более похожим на тот, прежний голос, который я знал и любил.

Я счастливо засмеялся.

— Получилось, родная! Еще как получилось! Наверно еще никогда этим тварям так качественно не накручивали хвосты, как это сделала ты, моя хорошая!

Я на миг отстранился от ее лица и со всей возможной строгостью, на какую только был способен в этот момент, сказал:

— Пообещай мне, прошу, заклинаю тебя, пообещай, что больше никогда не будешь меня так пугать!

Наверно, у меня не очень получилось быть строгим, потому что Татьяна улыбнулась и ответила:

— Какой же ты, все-таки, дурачок, Игорь... Взрослый, уже седой совсем — а глупый, как маленький мальчик... Я ничего не буду тебе обещать. Просто не смогу этого сделать. Я ведь люблю тебя, понимаешь? Люблю! Не смогу без тебя, понимаешь?

Она ненадолго замолчала, а потом, лукаво улыбнувшись, уже почти совсем прежним голосом сказала:

— Если уж ты так хочешь, чтобы я больше так не делала, то тогда ты сам мне пообещай, что больше не будешь попадать в такие ситуации!

Наверно, другой на моем месте, в этот момент пообещал бы что угодно, но я не мог ее обманывать. Поэтому я просто, но очень серьезно ответил ей:

— Я постараюсь, любимая. Я очень постараюсь.

Гриша, в этот момент, как раз сумел добиться своей цели, и теперь, проползя у меня под рукой, размахивая крыльями и трубой задрав львиный хвост к каменному потолку пещеры, восторженно пищал, глядя на Татьяну своими бессовестными глазами.

Татьяна изумленно посмотрела на Гришу и спросила:

— Это кто? Грифон?

Я утвердительно кивнул.

— Ой, какая прелесть! А откуда он? Он теперь с нами будет, да? А как его зовут? А если я его поглажу, он меня не укусит?

Вопросы сыпались один за одним, как горох из ведра. И не скажешь, что эта женщина только пару минут назад пришла в себя, а до этого несколько дней находилась без сознания.

Когда поток вопросов достиг той критической точки, за которой я отчетливо понял, что для того, чтобы ответить даже на часть из них, мне не хватит целой ночи, я запросил пощады.

— Все, Солнышко, все! — я умоляюще выставил вперед руки. — Тебе еще нельзя так много разговаривать! Ты еще слишком слаба! Все вопросы и ответы потом, утром! А сейчас тебе нужно поспать.

— Но, Игорь, я себя прекрасно чувствую! Я совсем не устала и не хочу спать! — возмущенно прошептала Татьяна.

— Хочешь, хочешь, просто пока еще не поняла! Тебе нужно поспать, восстановить силы, — я пытался убедить ее в своей правоте. Но скажите мне — когда хоть у одного мужчины получилось переспорить женщину?

— Игорь! — ее ладошка шлепнула меня по руке. — Ты почему разговариваешь со мной, как будто я тяжело больна? Я совершенно здорова, между прочим! И мне интересно, что за это время произошло! Я все равно не смогу уснуть, пока все не узнаю! Буду мучиться, а ты будешь в этом виноват!

Ее пальчик обвиняюще воткнулся мне в грудь. Ну что за народ такой, эти женщины? Я решил перейти к радикальным мерам.

— Так, больной, доктор сказал спать — значит спать! И отставить разговоры! А не будешь слушаться — я тебе укол сделаю! Снотворного! И проспишь у меня до самого Милерана, как миленькая!

— А что такое укол? — уцепилась за незнакомое слово Татьяна.

Господи, что за варварский мир? Они даже не знают, что такое укол!

— Значит так! — я уже начал по-настоящему сердиться. — Ты можешь делать, что тебе угодно! А я ложусь спать!

— Ой, да и пожалуйста! И спи себе на здоровье! А я буду вот с ним играть! Правда, малыш? — она подхватила Гришу и потащила его поближе к себе.

Малыш, который рос не по дням, а по часам, и уже был размером со среднего размера собаку, был совершенно согласен с Татьяной. Уж что-что, а поиграть он любил. Ну, он-то еще ребенок, с него взятки гладки. Но Татьяна-то?

От полноты чувств, Гриша запищал еще громче и радостнее.

Я лег и закрыл глаза, пытаясь заснуть.

Женщины могут обвинить меня в холодности, черствости и бездушности. Мол, как это так? Только что переживал за любимую, места себе не находил, и вдруг на тебе! Не успела она прийти в сознание, а я уже устал от нее! А где же внимание? Где ласка, наконец? И они, по-своему, будут правы.

Но я отвечу так (и все мужчины со мной согласятся). Милые женщины! Иногда вы бываете совершенно невыносимы! И умудряетесь переворачивать все наши чувства с ног на голову!

Сон не шел. Вместо него в голову лезли разные мысли. Я лежал с закрытыми глазами и думал о том, как сильно изменилась Татьяна. Там, на острове, она была совершенно другой. Кроткой и послушной. Попав же на материк, она превратилась в самую настоящую оторву. И самое интересное, что как бы я сейчас не злился, но такая Татьяна нравилась мне гораздо больше. Да и для нашего похода оторва подходила лучше, чем девочка-тихоня. Если еще бы удалось каким-то образом вложить в эту очаровательную головку хоть немного понятия о дисциплине и субординации — было бы просто замечательно.

— Игорь, — тихий шепот Татьяны заставил меня открыть глаза. — Игорь, ты не сердись, пожалуйста, хорошо? Я помню, что обещала тебя слушаться и не отказываюсь от этого обещания. Но, просто, — она виновато опустила глаза, — пока меня не было, столько всего произошло... Так хочется обо всем узнать поскорее...

Она снова подняла на меня глаза.

— Не сердись...

Ну не могу я на нее сердиться, не могу. Понимаю, что надо — и не могу!

— Не сержусь, Солнышко мое, — сказал я, целуя ее в нос. — Но тебе действительно нужно поспать. Нам всем нужно. Завтра предстоит долгий и трудный путь. И нужно отдохнуть и набраться сил. А по дороге я все тебе расскажу. Обещаю. А сейчас нужно спать.

— Игорь, я люблю тебя...

— А я тебя люблю, Солнышко...

* * *

Смена для группы Мори прибыла уже под утро. Пятеро гральгов, как две капли воды похожих на бойцов сержанта, ввалилась в пещеру шумно и весело.

— Подъем, лежебоки! — с порога пророкотал один из них, — Дрыхните так, что горы трясутся! Поди, всех пещерных медведей за сто верст распугали! Мы даже хотели врасплох на вас навалиться, бока вам намять, чтоб служба медом не казалась! Да Торк ваш уж больно глазаст, приметил нас, — в голосе гральга сквозило нешуточное сожаление по поводу неудавшейся шутки.

— Ну, уж если кто и распугал медведей, так это, стал-быть, ты, Румо! — ответил, вставая со своего места, Мори. — Мы вас уже давно услышали. Вы ж как новобранцы зеленые по камням прыгали-гремели! А у меня служба налажена, даже муха, стал-быть, незамеченной не пролетит!

— Да уж, — согласно прогудел тот, кого звали Румо. — Ребятки у тебя дело туго знают, это как пить дать. Ну да и у меня не хуже!

Воин расплылся в белозубой улыбке, распахивая медвежьи объятия.

— Хой, дружище Мори! Как же я рад тебя видеть! Надеюсь, — он заговорщицки подмигнул, — ты не все пиво выпил? Нам-то оставил?

— А уж я-то как рад, дружище Румо!— ответил Мори, обнимаясь с товарищем. — Оставил, как не оставить? Вон, стал-быть, почти полный бочонок!

— Вот это славно! Вот за что мы тебя любим, дорогой ты наш Мори, так это за то, что ты никогда товарищей не забываешь! Правильно я говорю, ребята? — обернулся командир к своим бойцам.

Ребята — румяные крепыши, так же белозубо улыбаясь, согласно закивали, выражая полную поддержку и одобрение словам командира.

— А это кто с тобой? — спросил Румо, закончив нахваливать сержанта. — Уж не те ли потеряшки, из-за которых король уже несколько дней сам не свой?

— Они самые, — ответил Мори, представляя наш отряд прибывшим сменщикам. — Нашлись вот. Так что, сам, стал-быть, понимаешь — времени у нас нет. А потому, Румо, давай-ка быстренько сменяемся и мы уходим. У Игоря дело слишком важное, чтобы задерживаться. Да и короля заставлять ждать — то же, стал-быть, не хорошо.

* * *

Пока группы Мори и Румо менялись, я подошел к лорду Райно и мэтру Чардашу.

— Талиана очнулась! — я надеялся их обрадовать, но, как оказалось, опоздал.

— А мы знаем! — в один голос сказали они.

Вот это ничего себе! Я был уверен, что к Татьяне они не подходили, а сама она еще не вставали и даже голоса не подавала.

— Как — знаете? Откуда?

— Да вы ночью так громко выясняли, кто из вас главнее, что перебудили всех в пещере, — засмеялся, щуря хитрые глазки, мэтр. — Ну, мы уж не стали вам мешать. Да и, — он хитро подмигнул, — интересно было узнать, чем закончится ваша беседа.

Понятно. Значит за тем, как Татьяна надо мной издевалась, наблюдали все. Хорош командир, получается!

Видимо мои мысли отразились на лице, потому что лорд Райно поспешил меня успокоить.

— Милорд, не берите в голову. Талиана — женщина, и этим все сказано. Пройдет немного времени, и она научится понимать, что слово командира — закон для каждого бойца. А она, в данном случае — боец. Да вы ведь и сами знаете это лучше меня.

Конечно, я это знал. И если бы на ее месте был обычный боец — я бы не переживал. Я прекрасно знал, как объяснить любому кто есть кто в отряде и как поставить на место зарвавшегося бойца. Но я впервые оказался в ситуации, когда в моей группе на правах полноценного бойца присутствует женщина, да еще и любимая. И я не мог поступать с ней так, как поступил бы с любым другим на ее месте. И это не могло меня не беспокоить.

* * *

Смена личного состава, охраняющего перевал, прошла быстро. Румо осмотрел пещеру, проверил запасы пищи и пополнил их принесенными с собой, а так же вместе с сержантом прошелся по рубежу охраны.

Какое-то время я стоял у входа в пещеру, наблюдая за прыгающими между камнями гральгами, потом, вспомнив о том, что нужно готовиться к выходу, вернулся внутрь.

С порога я направился к Татьяне. Возле нее сидели неразлучные лорд Райно и мэтр Чардаш и что-то говорили.

— А мы вот, решили тебе немного облегчить работу! Вводим Талиану курс последних событий, — сказал маг, когда я подошел. — Ну да ладно, основные новости мы уже рассказали, а дальше ты и сам справишься. Мы уж не будем вам мешать.

Мэтр поднялся и потащил за собой рыцаря.

— Лорд, — я тронул Райно за плечо, — сейчас Мори закончит, и будем выдвигаться. Проследите, чтобы все были готовы.

— Хорошо, милорд, — ответил рыцарь, и они с магом ушли.

Я присел возле Татьяны.

— Как ты себя чувствуешь?

-Хорошо, — ответила она.

— Сама идти сможешь?

Татьяна немного помолчала, прислушиваясь к себе, после чего кивнула.

— Смогу.

Я критически посмотрел на нее. Внешне она выглядела вполне здоровой, но, кто знает, как она в действительности себя чувствует? С нее станется рваться в бой, едва держась на ногах.

— Хорошо. Но если почувствуешь, что начинаешь уставать, сразу говори мне. Ты поняла меня?

— Да, Игорь, я все поняла. Если устану, обязательно скажу тебе.

Я очень надеялся, что она не станет играть в героя и действительно скажет, если возникнет такая необходимость. Не хватало еще, что бы она снова вернулась в свое недавнее состояние, теперь уже от элементарного истощения сил. Но все равно, на всякий случай я решил повнимательнее приглядывать за Татьяной.

Вернулись Мори и Румо. Бойцы Румо уже сменили разведчиков Мори на постах и теперь гральги, которым предстояла дорога домой, посмеиваясь и перешучиваясь, собирались в дорогу.

Мори подошел к нам с Татьяной.

— О, вижу вы идете на поправку, леди, — галантно поклонился Мори. — Разрешите представиться — Мори Крули!

— Очень приятно, Талиана! — улыбнувшись гральгу ответила Таня.

— Рад! Очень рад знакомству с такой очаровательной девушкой, как вы, Талиана, — Мори был сама галантность, даже его вечное "стал-быть" куда-то исчезло.

Щеки Татьяны зарделись. Было видно, что ей очень приятен этот комплимент.

— Я тоже рада. Лорд Райно рассказывал мне о вас.

— Надеюсь, только хорошее? — на лице Мори отразилась нешуточная тревога.

— Да, конечно! — рассмеялась Татьяна. — А что, есть что плохое?

— Ну, Райно еще тот фрукт, — с видимым облегчением ответил сержант. — Всякого может наговорить про честного гральга. Так что вы, леди, — Мори обернулся, проверяя, нет ли поблизости лорда Райно, — если что — не верьте ему! Это все неправда!

— Хорошо, Мори, не буду! — продолжала смеяться Татьяна.

— Кхм! — я кашлянул в кулак, привлекая внимание. — Голубки, я вам, случайно, не мешаю? Может мне вас оставить?

Потом я наклонился к уху Мори и еле слышно, чтобы не услышала Татьяна, прошептал:

— Будешь отбивать у меня девушку — откручу голову и скажу, что так и было!

Татьяна, все-таки, услышала, что я говорил Мори, потому что рассмеялась еще сильнее, а сержант, наоборот, несколько стушевался и втянул голову в плечи. впрочем, это у него не слишком получилось.

— Ты, это, Игорь... Ты не серчай... Я ж без всякой задней мысли, — неожиданно гральг с размаху стукнул себя ладонью по лбу, как будто вспомнил что-то важное. — Я ж чего пришел-то? Давайте-ка, стал-быть, вставайте! Завтракать пора, да в путь выдвигаться!

Сержант развернулся и пошел к очагу, возле которого, действительно, уже сидели его разведчики и мои бойцы.

— Пойдем? — я протянул Татьяне руку, помогая подняться.

— Пойдем, — она посмотрела на меня и снова рассмеялась.

— Что такое? — не понял я.

— Ты бы видел себя, когда я разговаривала с Мори! Я думала, ты его сейчас стукнешь! А уж когда ты ему в ухо шептал... Ну, думаю, все — сейчас смертоубийство начнется! Ты ревновал, да?

Да уж, пути женской логики для мужчины неисповедимы. Как и вопросы, которые они иногда задают. Можно подумать, что сама она ответа на этот вопрос не знала.

— Делать мне больше нечего! — ответил я. — Пойдем, нас ждут.

* * *

Легкий завтрак не отнял у нас много времени. Наскоро перекусив оставшейся с вечера похлебкой и закинув на плечи мешки, мы были готовы отправиться в путь. Что характерно — вчерашнее застолье не оставило после себя никаких следов. Все, даже кошены, выглядели свежими и отдохнувшими.

Мы попрощались с Румо его бойцами, пожелали им легкого дежурства и Мори, поправил свой мешок и в последний раз оглядев пещеру, буднично спросил:

— Ну, стал-быть, пошли?

* * *

Высокий мужчина с серыми, светящимися изнутри глазами, заложив руки за спину, размеренно прохаживался по большому кабинету. Полтора десятка шагов в одну сторону, и столько же в другую. Мужчина мерил шагами кабинет, словно не замечая две фигуры, изваяниями застывшие в центре.

Две пары глаз, как маятники, двигались вслед за хозяином кабинета.

Кабинет, не смотря на размеры, вполне подходящие для проведения небольших приемов, был обставлен довольно скромно.

Возле дальней стены стоял тяжелый письменный стол, на котором сиротливо ютилась серебряная чернильница с торчащим из нее пером. Никаких книг или бумаг на столе не было.

Позади стола стояло тяжелое, обитое темным бархатом, кресло.

Окна в помещении были закрыты тяжелыми плотными шторами темно-бордового цвета. Не смотря на то, что за окном стоял солнечный день, в кабинет не проникало ни единого солнечного лучика. Но в кабинете было достаточно светло. Казалось, что в воздухе рассеяли светящуюся пыль, и ее слабого света вполне хватало для того, чтобы разогнать темноту.

Больше в кабинете ничего не было. Ни книжных полок вдоль стен. Ни цветов или карликовых деревьев в кадках. Ни даже картин на стенах. Ничего. От этой пустоты кабинет казался холодным, мертвым.

Наконец мужчине надоело ходить от стены к стене. Он подошел к столу и, сложив руки на широкой груди, присел на его краешек.

Тяжелый, давящий взгляд серых глаз медленно перемещался с одной застывшей в центре помещения фигуры на другую.

— Полгода, — наконец заговорил мужчина. Его голос, достаточно тихий, отражаясь от голых стен кабинета, усиливался, становясь ощутимо плотным и тяжелым. — Полгода прошло с тех пор, как на Стерну вернулся Ингар.

Полгода прошло с тех пор, как я поручил вам двоим найти его и принести мне его голову. И я до сих пор ее не получил.

Сейчас я хочу знать, — голос мужчины стал более низким и в нем появились пока еще еле заметные, но от этого не менее грозные стальные нотки, — почему он все еще жив?

— Ус-с-спокойс-с-ся, Арташ-ш-ш! — воин, с ног до головы покрытый вместо кожи чешуей и похожий на вставшего на задние лапы ящера, без страха смотрел в глаза хозяина кабинета. — Вс-с-се это время мы не с-с-сидели бес-с-с дела. Ингара ис-с-скали по вс-с-сей С-с-стерне. Но его нигде не было. Челоф-ф-фек, похожий на Ингара нигде не пояф-ф-флялс-с-ся.

— Значит, вы плохо искали! — Арташ ударил по столу кулаком.

— Мы хорошо искали, Арташ! — не согласился с ним второй воин, закутанный в плащ из кожаных крыльев. — Мы хорошо искали и нашли его!

— Тогда почему я до сих пор не вижу его головы?

— Примерно две недели назад, — продолжил говорить воин, не обращая внимания на гнев Арташа, — мы отправили корабль, нанести визит вежливости нашим "друзьям" на острове, — при слове "друзьям" воин усмехнулся.

На корабле был отряд из шести магов-жегезинов и восьми воинов-шергенов. Вполне достаточно, чтобы показать недоноскам на острове, что о них не забыли.

Но корабль не вернулся. Поскольку штормов в это время не было, а на корабле были маги, способные усмирить любой шторм, мы с Рашасом, — воин кивнул в сторону своего соседа, — сделали вывод, что весь отряд погиб на острове. Но там, на острове, не было никого, кто мог бы уничтожить такой отряд! Островитян слишком мало и они слишком слабы для этого! Такое могло случиться только в одном случае...

— Если на острове был Ингар... — закончил за него мысль Арташ.

— Да. Мы пришли к такому же выводу. Поэтому мы с Рашасом решили лично посетить остров.

— И что? — подался вперед Арташ.

— Ингара там уже не было, — ответил воин. — Мы уничтожили на острове всех, кроме Вертрана и Корвуса. Этих двоих взяли живыми. Сейчас они в подземельях, ждут твоего решения.

Но я покопался в головах у убитых, и выяснил много интересного.

Воин замолчал, глядя на Арташа.

— Элкор, я слушаю, — негромко произнес хозяин кабинета.

— Ингар был там. Точнее — не Ингар. Это совершено другой человек. Самый обычный человек. Но он пришел из другого мира и в нем спит душа Ингара.

Элкор достал из складок своего странного плаща небольшой свиток и протянул его Арташу.

— Прочти это.

На несколько минут, пока Арташ читал, в кабинете повисла тишина.

— Пророчество Видящего, — наконец сказал он. — Как же мы забыли о нем? Хорошо, говори дальше.

Элкор еще несколько мгновений помолчал и продолжил:

— Если бы мы не забыли о пророчестве — Ингар, или этот человек, в котором спит его душа, давно были бы у нас. Но мы забыли. И не могли даже предположить, что из всей огромной Стерны, он окажется именно на этом острове. На небольшом клочке суши посреди океана!

Игорь — так зовут этого человека, прожил на острове почти полгода. Он прошел подготовку рыцаря "Парящего сокола" и научился нескольким магическим фокусам у Вертрана.

Сейчас он на Тарне. Он и с ним еще небольшой отряд людей и кошенов из Золотого Леса, направляются сюда, в Милеран. Игорь должен добраться до тела Ингара, для того, чтобы вернуть память Демона.

Мы проследили их путь. Они высадились на материк и почти сразу попали в лапы выжившей стае шальвов. Но им как-то удалось уничтожить всю стаю. На берегу Лейны мы обнаружили шальвов. Мертвых. Большинство из них были убиты обычным оружием, вероятно, здесь поработал Игорь. Но еще шестеро — уничтожены магией! Это значит, что с ним есть очень сильный маг, способный на заклинания высшей магии.

— Дальше! — поторопил рассказчика Арташ.

— Отряд Игоря должен был попасть в подгорное королевство. Тангорд пообещал ему любую помощь, какая им только понадобится. Сейчас он наверняка находится там.

— В таком случае, — снова заговорил Арташ, — почему Гризенбар еще не превращен в груду щебня? Почему голова Тангорда не висит на воротах Милерана?

— Не с-с-спеш-ш-ши, Арташ-ш-ш! — ухмыльнулся, оскалив набор клыков-кинжалов, Рашас. — Ты ф-ф-фсегда так с-с-спеш-ш-шиш-ш-шь!

— Рашас прав, Арташ, — согласился с чешуйчатым воином Элкор. — Ты, действительно, спешишь. Подумай — этот человек сейчас для нас не опаснее букашки. Он считает, что он силен — но это не так! Он слаб! мы можем раздавить его и весь его отряд в любую секунду! Но зачем нам это? Разве не интереснее поиграть с ним? Посмотреть, как он будет трепыхаться, пытаясь навредить нам? Как будет стараться добраться до тела Ингара, чтобы обрести его силу?

Арташ, это может быть интересная и острая игра! Человек не знает о том, что нам известны его планы. Но мы знаем о нем все. Куда и зачем он идет, чего добивается и на что способен.

Арташ, мы завоевывали этот мир не для того, чтобы управлять крестьянами, боящимися всего на свете. Мы для того и не трогали островитян, чтобы играть с ними, глядя на их бесплодные потуги что либо изменить. Но сейчас остров уничтожен. И если мы уничтожим человека — жить станет совсем скучно! Поэтому пусть он идет своей дорогой, а мы в этом ему поможем!

Арташ ненадолго задумался, а потом согласно кивнул.

— Хорошо! Пусть так и будет. Расставьте наблюдателей по всей длине Гризенбара. Я должен точно знать место, где они выйдут на поверхность. И тогда по их следам пойдут наши воины. Но так, чтобы человек о них даже не подозревал. Пусть он дойдет до Милерана. Но я должен знать о каждом его шаге. Не хотелось бы заигравшись, позволить ему дойти до цели. Тех двоих, в подземелье, не трогать. Кормить и поить, чтобы оставались живыми. Когда человек будет у нас, я казню всех троих.

Арташ взмахнул рукой, позволяя Рашасу и Элкору удалиться. Оставшись в одиночестве, он подошел к окну, раздернул закрывающие его шторы и долго смотрел вдаль. Губы Арташа улыбались. Игра, действительно, обещала быть интересной.

ГЛАВА 18

Далеко идти не пришлось. Несколько минут поплутав между торчащими там и тут, как осколки ребер из тела горы, камнями, и дважды свернув за небольшие скалы, мы остановились у длинной, уходящей на десятки метров вверх, каменной стены.

— Ну, стал-быть, пришли, — сказал Мори, указывая рукой на стену.

Я внимательно глядел туда, куда указывал гральг, пытаясь найти дверь, которая, я был уверен, здесь непременно должна была быль.

Сержант, заметив мой взгляд, спросил:

— Поди, дверь ищешь?

Я кивнул, не отрывая взгляд от стены.

— Тогда, зря стараешься! — самодовольно усмехнулся Мори, — Ту дверь, которую делали гральги — человеку, стал-быть, нипочем не найти!

Мори подошел к стене, обернулся, хитро подмигнул, и выбил короткую, но очень затейливую и рваную дробь сразу по трем точкам: по камешку под левой ногой, по небольшому наплыву на уровне его груди левой рукой и по еле заметному углублению вытянутой правой рукой.

— Ну вот, стал-быть, любуйтесь! — еще сильнее расплылся в довольной ухмылке гральг.

А посмотреть, действительно, было на что.

Сначала на совершенно чистой стене появилась тонкая, как паутинка, еле различимая глазом щелочка, контур которой напоминал невысокую арку с полукруглым верхом. Щель на глазах наливалась чернотой и через несколько секунд нашим изумленным и восхищенным взглядам открылась дверь, вырезанная в скале.

— Вот так-то вот! Вот она, стал-быть, какая, дверка-то наша!

На лице Мори сияла такая невыразимая словами гордость, что если бы я не знал точно обратного, предположил бы, что он лично сотворил это чудо.

Гральг толкнул дверь и она, бесшумно повернувшись, открылась. За ней начинался длинный коридор.

— Ну, гости дорогие, добро пожаловать в подгорное королевство! — жестом радушного хозяина повел рукой Мори, приглашая нас войти.

Вход был достаточно высоким для гральгов, но нам, чтобы войти, приходилось изрядно наклоняться, в противном случае мы рисковали разбить себе головы об дверной проем.

Когда все мы оказались внутри, Мори достал из большой корзины, стоявшей за дверью, несколько факелов, поджег их и раздал нам.

— Мы идем впереди, вы — прямо за нами. Самостоятельно никуда не сворачивайте, — предупредил сержант. — А то, не приведи Творец, можете так заплутать, что, стал-быть, даже мы вас не найдем.

Закончив инструктаж, Мори закрыл дверь и дневной свет за нашими спинами погас. Теперь впереди был только вечный мрак пещер, разгоняемый неверным светом факелов в наших руках.

* * *

Коридор, по которому мы шли, плавно но неустанно уводил вниз, вглубь горы. Был он достаточно широк, чтобы по нему могла пройти пятерка гральгов, не боясь задеть друг друга локтями, и высок, чтобы мы не беспокоились за сохранность своих голов.

"Это ж, сколько труда сюда вложено!" — думал я, разглядывая идеально ровные, как будто отполированные стены коридора, — "А главное, для чего? Ведь для них самих хватило бы гораздо более узкого и низкого прохода. Да и защищать его, в случае необходимости, было бы легче. Если враг вынужден пробираться по коридору на карачках — какой он боец?" На этот вопрос я никак не мог найти ответа.

Отчаявшись понять это самостоятельно, я обратился за разъяснением к Мори.

— Да тут, стал-быть, вишь какое дело, — почесал затылок сержант, — мы, хоть и живем под землей, а простор любим. Вот и делаем все с размахом, чтоб, стал-быть, места побольше было. Вот в Торвейн придем, там сам увидишь. К тому же, оно ведь и самим сподручней, даже и для защиты. Мы ведь, стал-быть, хоть и умеем арбалетами пользоваться, да все ж таки все больше к обычному железу привычны, — сержант любовно погладил висящий на поясе боевой топор. — Вот, к примеру, дружок мой верный. Так ведь ему раздолье потребно! А как, стал-быть, в узком проходе им размахнешься? Никак! Вот и получится — не бой, а так, баловство одно.

Мори помолчал, тяжело вздохнул и продолжил:

— Да и врага, если он настоящий враг, узким проходом не остановишь. Вон, до войны, гральги, стал-быть, повсюду жили. Не только здесь, под Гризенбаром. И Ардские горы нашими были, и Юранские. Да в любых, стал-быть, мало-мальски приличных горах поселения были. А сейчас что? — с горечью в голосе воскликнул гральг. — Города в Ардах и Юране разрушены, все проходы и шахты завалены! Даже если гральгам суждено вернуться туда, не одна сотня лет понадобится, чтобы все восстановить! Остался, стал-быть, только Гризенбар. Всех кто выжил, согнали сюда и позволили жить!

Маленький воин с размаху саданул кулаком об каменную стену. Лицо у него при этом было такое, что окажись перед ним сейчас какой-нибудь шерген, а еще лучше — кто-то из Демонов, им можно было бы только посочувствовать. Руками бы рвал, грыз зубами, но не успокоился бы до тех пор, пока не разорвал врага на мелкие кусочки.

— Ты понимаешь, Игорь? Они нам позволили жить! — похоже, я сам того не зная, разбередил в душе Мори старую рану. По крайней мере, я не видел другого объяснения тому, что невинный вопрос вызвал такую бурю эмоций.

— Нас не трогают, — гральг немного успокоился и теперь говорил тише, — Но не потому, что не могут с нами справиться или боятся. Нет! Мы для них, — он криво усмехнулся, — не более чем букашки, не заслуживающие внимания. Безвредные букашки, которые копошатся в своих горах.

Когда-то нас было много, как, — Мори на секунду задумался, подбирая подходящее сравнение, — да вот, стал-быть, как камней в горах! Мы были силой, с которой приходилось считаться. Да только Демонские собаки оказались сильнее. И теперь жалкая горстка тех, кто выжил, должна жить там, где ей великодушно позволили победители!

И ведь это не только с нами так обошлись. С кошенами и с людьми поступили так же. Зеленоглазым, вон, лес выделили. Они-то, стал быть, думают, что хозяева там, — Мори обернулся к кошенам, внимательно прислушивающимся к его словам. — Да только не так это! В этом мире только одни хозяева — Демоны и их псы, шергены да жегезины. Решат они, что нужен им Гризенбар, или тот же Золотой Лес, и все, — он развел руками, — нету, стал-быть, больше гральгов, или там, кошенов. И ничего мы сделать не сможем!

Судя по опущенным глазам лесных воинов и по отсутствию каких-либо возражений с их стороны — они были согласны со словами сержанта.

— А люди, — продолжал между тем Мори, — их еще много осталось, больше чем нас и кошенов вместе взятых. Да только, стал-быть, что толку-то с этого? Живут так же, как и мы, боясь высунуться лишний раз из дома. У Демонов разговор-то, стал-быть, короткий. Чуть что не так — разбираться никто не станет. Сожгут всю деревню вместе с жителями, да и вся недолга. А надо будет город сжечь — и его сожгут, не остановятся. И сжигают, Игорь! Десятками и сотнями жгут! Мы, хоть и в горах живем, да все ж таки, не только в них службу несем. Мы с ребятами и на равнину частенько спускаемся. Так иной раз из лесу выходить страшно. Стоишь на окраине, смотришь на деревеньку, а над ней воронье кружит. Все небо закроют, и орут, страшно так орут и радостно. Пир у них. А деревенька-то, в крови утопает. Ходят там, стал-быть, твари с мечами да копьями, промеж домов, да кого найдут — на копья и подымают. А то, к столбу привяжут ребеночка, да из луков расстреливают, соревнуются, стал-быть, кто ловчее попадет! И так до тех пор, пока всех не вырежут.

И ведь ладно бы, шергены так развлекались. Для них кровь — слаще вина, стал быть. Так нет, люди! Обычные люди, которые может, жили раньше в этой самой деревне!

И вот стоишь тогда с парнями на окраине, смотришь на это непотребство, топорик свой, друга верного, стискиваешь так, что пальцы хрустят и в глазах темнеет. А сделать ничего не можешь. Выйдем мы, порубаем в крошку этих тварей. Спасем людей. А дальше — что? Вместо них другие придут. И вырежут уже не только эту деревню, а еще пяток в округе, в назидание, стал-быть.

А иной раз, вместо деревушки, которая еще недавно тут стояла, пепелище видишь. Дома обгорелые, закопченные. А меж ними — как коряги черные накиданы. Приглядишься, а это не коряги. Это люди когда-то были.

Вот и получается, дружище Игорь, — неожиданно закончил свой монолог мори, — что от ширины коридоров ничего, стал-быть, не зависит! Узкие они, или широкие, а все одно, — тяжело вздохнул гральг, — понадобится им — пройдут по этим коридорам и не заметят...

Над идущим вперед отрядом повисла тяжелая, гнетущая тишина. Никто не возразил сержанту, не попытался как-то раскрасить нарисованную им черную картину. Просто Мори был прав. Прав во всем. От первого и до последнего слова. Все именно так и обстояло в этом мире. Так, как, не кривя душой и не приукрашивая, поведал воин.

А я, наверно только в этот миг впервые по-настоящему понял, что уже довелось пережить этому миру и что ждет его, если мой отряд не выполнит свою задачу.

Там, на острове, я, конечно, знал о тех зверствах, которые творят солдаты Демонов. Об этом рассказывали мне и мэтр Вертран, и лэр Корвус, и остальные жители острова. Об этом говорили мне мои сны. Да и сам я хорошо знал, что может сотворить завоеватель на покоренной им территории.

И конечно я знал, что война всегда остается войной — жестокой и кровавой забавой для вождей, королей, президентов. Не важно, как именуется и какой пост занимает тот, кто начинает войну. Важно, что она всегда, несмотря на всю свою кровь и грязь, подчинена жестокой логике — получение новых территорий для жизни, ресурсов для производства и рабов для победителей. Именно поэтому, даже самая жестокая и кровавая война не предусматривает тотального уничтожения покоренных народов. Иначе просто некому будет работать на новых господ. Некому будет удовлетворять их прихоти. Не им же самим руки бить в полях да у станков? До такого не додумались даже фашисты, а уж они-то были известные затейники по части массового уничтожения людей.

Здесь же, на Стерне, речь шла именно о тотальном, полном уничтожении. И, к сожалению, это тоже было продиктовано все той же логикой.

Трем Демонам было мало одного мира. Им хотелось большего. А уйти со Стерны они могли только одним способом. Уничтожив ее. Не планету, конечно. Ее жителей. Уничтожив полностью.

Но и этого было мало. Для того чтобы на миг приоткрылись дороги, ведущие со Стерны в другие миры Радуги, этот мир должен был умирать долго и страшно. Только тогда, не выдержав тяжести переполненной болью и ужасом Стерны, Радуга разорвет связывающие ее с этим миром узы, вытолкнет ее из себя, раскалывая на бесформенные глыбы, которым суждено вечно блуждать в бесконечности Вселенной. И этим даст Демонам шанс уйти со Стерны в другие миры. Я не сомневался, что если все произойдет так, как задумали Арташ и его верные псы — Рашас и Элкор, то они этот шанс не упустят. И тогда то, что пережил этот мир, обрушится еще на шесть миров, пока что не знающих о готовящейся им участи.

К несчастью, об этом не знала и сама Стерна. Страшно всегда то, чего не знаешь. И те, кто жил в этом мире, не знали о том, что готовят для них Демоны. А потому продолжали жить, надеясь на лучшее. На то, что уж их-то беда обойдет стороной.

Но они ошибались. Не обойдет. Все — и гральги, ютящиеся под Гризенбаром, и кошены в Золотом Лесу, и люди на равнинах — все они были обречены, если только задуманное нами не удастся.

Демоны методично шли к своей цели. Добивались ее медленно, но верно. Уже сейчас Стерна задыхалась от ужаса перед своими кровавыми повелителями. Никто, за исключением горсточки смельчаков даже не помышлял о каком-либо сопротивлении. А эта горсточка не могла серьезно помешать Демонам. Остальные же: люди, гральги и кошены, давно превратились в овец, послушно идущих под нож мясника.

Парадокс, но такими же овцами были и те, кто сегодня помогал Демонам топить Стерну в крови. Я был уверен, что и шергенов и жегезинов ожидает та же участь, что и коренных жителей этого мира. Демоны не станут вытаскивать с погибающей Стерны своих верных псов. Зачем? Миров во Вселенной много, а народов — еще больше. Найдутся и другие, желающие послужить Арташу, Рашасу и Элкору. Нет, рисковать, собирая своих воинов по всей Стерне и выводя их в безопасные миры, когда дороги между мирами будут открыты всего несколько мгновений — на это Демоны не пойдут.

Если бы, ах, если бы кто-то мог рассказать им, что их ждет... Тогда все могло бы измениться. Когда восстает целый мир, даже Богам становится страшно. Демонов просто вымели бы со Стерны, как хорошая хозяйка выметает тараканов со своей кухни. Но, к сожалению, рассказать было не кому. И даже я, точно знающий, что ждет этот мир, не мог этого сделать.

Но я мог сделать что-то другое, чтобы не допустить гибели этого мира. И я собирался это сделать. Один, или с помощью друзей — я был готов на все, чтобы план Демонов никогда не претворился в жизнь.

Поэтому, увидев как замолчали после откровения Мори все члены отряда, я положил руку на плечо сержанта и сказал:

— Ты прав, дружище. Ты во всем прав. Но мы здесь, — я обвел рукой все свое небольшое воинство, — как раз для того, чтобы все изменилось! Чтобы этот мир забыл о том, как его рвали на части клыки шакалов. Чтобы гральги могли снова вернуться в свои горы, а кошены — опять заселили леса. И, поверь, друг, у нас есть шанс это сделать!

Мори поглядел на меня глазами, полными надежды.

— Вот потому-то и прошу взять с собой моих парней. Хочу, чтобы будущее Стерны ковалось и нашими руками! — он потряс лопатообразными ладонями, — Так ведь, парни?

В ответ прозвучал согласный гул разведчиков Мори.

— Обещаю, дружище — вы пойдете с нами! — ответил я.

* * *

Целый день отряд петлял по подгорным коридорам, уходя все ниже и ниже вглубь горы. Я был уверен, что мы уже давно находимся ниже уровня земли, но спрашивать об этом Мори или его гральгов, я не стал.

Периодически мы сворачивали в узкие и низкие боковые ответвления и тогда нам приходилось идти пригнувшись, поскольку места в этих коридорчиках было немного даже для низкорослых гральгов. К счастью, такие коридоры были довольно короткими и быстро заканчивались, вновь выводя в широкие и высокие проходы, глядя на которые невозможно было не поражаться мастерству и трудолюбию подгорного народа.

Пару раз нам пришлось пройти через настоящие подземные залы, созданные выдумщицей-природой в толще гор. Когда мы впервые попали в такой зал, глаза у всех без исключения вылезли на лоб. Единственными, кто не удивился увиденному — были гральги. Для них-то все это было не диковинкой, как для нас, а самой обыденной вещью, тысячу раз виденной. Теперь они стояли и, глядя на нас, белозубо ухмылялись.

А вот нам, действительно, было на что посмотреть. Все стены пещеры были усыпаны огромными кристаллами драгоценных камней. Здесь было все, что только можно себе представить — алмазы, рубины, изумруды, сапфиры и еще множество других камней, названий которых я просто не знал.

Свет факелов заставлял камни переливались разными цветами. Он вспыхивал искрами на их гранях и, отражаясь от них, наполнял пещеру дивным сиянием.

Все смотрели на это чудо, раскрыв рты. Глаза нашей единственной женщины — Татьяны, при виде такого великолепия превратились в настоящие чайные блюдца. Наверно в мыслях она уже нацепила на себя все это богатство и теперь, высунув язык, вертелась возле большого зеркала, любуясь своей неотразимостью.

Еще дома, в своем родном мире, я однажды читал, что того, что сейчас видели мои глаза, просто не может быть в природе. Невозможно, чтобы столь разные камни встречались в одном месте да еще в таких количествах. Вроде бы, для образования алмазов нужны одни условия, а для, например, рубинов или изумрудов — другие и вместе они не встречаются. Но, как бы то ни было, здесь они были все вместе, и камням было наплевать на все законы природы, которые они нарушили своим здесь присутствием.

Единственным, кто остался равнодушным к этой шутке природы, оказался Гриша. Сначала он, конечно, заинтересовался блестящими штуками на стенах. Но потом подошел к ближайшему гнезду, из которого росли сразу три огромных сияющих алмаза, поскреб их когтем на орлиной лапе, пару раз клюнул и разочарованно вернулся к Татьяне, рядом с которой находился все это время. Он не понимал, что люди увидели здесь такого интересного? Ну, блестит себе что-то на стенах. Ну, красиво. Но ведь не вкусно же! Есть нельзя! А тогда какой в этом толк?

Вдоволь налюбовавшись чудесной пещерой, мы пошли дальше. Татьяна уходила с явным трудом. По ее грустному лицу легко читалось, что если бы ей позволили, она выковыряла бы все камни и унесла с собой, не обращая внимания на их вес.

Попетляв по коридорам несколько часов и пару раз сменив прогоревшие факелы на новые, сделали короткий привал. Пока все утоляли голод полосками копченого мяса и сухими лепешками из запасов гральгов, запивая походное великолепие холодной водой из фляг, я подошел к Татьяне.

— Ну, так ты? Не слишком устала?

— Нет, что ты! Я себе отлично чувствую! И знаешь, — она произнесла это так, как будто сама себе не верила, — мне кажется, я уже восстановила достаточно шаррум для того, чтобы пользоваться магией, если потребуется.

— Но ведь это же здорово! — я обрадовался и не скрывал этого.

— Да, здорово, конечно, но... — ее голос был все таким же недоверчивым, — Понимаешь, так не бывает! Чтобы восстановиться после таких затрат нужно несколько дней медитации, а я всего несколько часов как очнулась! И уже полна сил! Как такое может быть?

У меня были определенные подозрения по поводу того, как такое может быть. Уверен, что таким быстрым восстановлением Татьяна была обязана крови погибшей матери Гриши. Но ей я об этом говорить не стал. Не знаю, вдруг мэтр Чардаш не рассказал Татьяне, чем именно ее лечили? А я, если честно, просто не был уверен, что она нормально отреагирует на такое необычное лекарство. Кто их знает, этих женщин?

— Танюша, я не знаю, как это может быть, но на твоем месте только радовался бы этому! Ты полна сил — что может быть лучше? А почему... Ну, если тебе так это интересно, спроси мэтра Чардаша, может он знает?

Татьяна немного подумала и кивнула головой.

— Хорошо! Спрошу у мэтра. Все-таки, это очень необычно, я с таким еще не сталкивалась. Если честно, даже не слышала о таком никогда.

Несколько минут мы сидели молча, сосредоточенно пережевывая жесткое мясо.

— И еще, Игорь, — Татьяна замялась, как будто не решаясь продолжить.

— Что, Солнышко:

— Ты, только, не подумай, что я сошла с ума...

"Ничего себе, заявление" — подумал я.

— Танечка, не переживай, я так не подумаю. Говори, что хотела сказать.

— Понимаешь, мне кажется, что он со мной разговаривает!

— Кто — он? — не понял я.

— Он! — Татьяна кивнула в сторону возившегося поблизости грифона. — Гриша!

— То есть как это — он с тобой разговаривает? Каким образом?

— Мысленно... — еле слышно прошептала в ответ Татьяна, отчаянно краснея. Видимо она всерьез полагала, что я сочту ее сумасшедшей.

Я отложил в сторону недоеденный кусок мяса. Немного подумал.

— И о чем он с тобой говорит?

— Да почти не о чем, — еще тише ответила Таня. — Называет меня мамой, кушать просит, удивляется чему-то...

Вот это было, действительно, странно. Даже если предположить, что Гриша действительно с ней разговаривал, то мамой он должен был считать меня. По крайней мере, так утверждал мэтр Чардаш. И почему, в таком случае, он не разговаривает со мной? На этот вопрос ответа я не знал. Да и вряд ли его знал хоть кто-нибудь из нашего отряда. В конце концов, тот же мэтр утверждал, что о грифонах почти ничего не известно. Но уточнить, все-таки, стоило.

— Мэтр! — я обернулся к магу. — Вы не подойдете к нам на минутку?

— Конечно, сейчас, — ответил тот, подходя и присаживаясь рядом.

— Скажите, мэтр, вы, случайно, не знаете, как общались между собой грифоны?

— Хммм... — маг задумался. — Интересный вопрос. Честно говоря, не припомню, чтобы в книгах было упоминание об этом. Но, думаю, как и все, при помощи речи. Голосовой аппарат у них развит, почему бы не быть и собственному языку?

Мэтр Чардаш внимательно посмотрел на меня и на Татьяну.

— А, к чему, собственно, такой вопрос?

Ну вот, ничего толком не прояснил, зато теперь придется рассказывать ему о Татьяниных страхах.

— Понимаете, мэтр, — неохотно ответила на этот вопрос Татьяна, — мне кажется, что Гриша разговаривает со мной. Мысленно. Не много, о самых простых вещах — голод, удивление, но разговаривает...

Маг задумался. Несколько минут он молча сидел, изредка посматривая то на Татьяну, то на Гришу.

— А скажи мне, — наконец заговорил он, — ты сама не пыталась с ним говорить? Так же как и он, мысленно?

— Нет...

— Понятно, понятно, — покачал головой маг, соглашаясь с какими-то своими мыслями. — А ты попробуй! Вот прямо сейчас возьми и попробуй. Для начала, просто позови его, а то он что-то расшалился.

Татьяна с недоумением взглянула на мага, но возражать не стала. Она повернулась к Грише, в это время как раз подбирающемуся к Мори и явно намеревающемуся клюнуть ничего не подозревающего гральга в какое-нибудь особо аппетитное место, и замерла, внимательно глядя на грифона.

Неожиданно Гриша остановился, обернулся, встретился глазами со взглядом Татьяны и, виновато повесив голову, поплелся к ней.

Татьяна подняла изумленные глаза на мэтра Чардаша.

— У меня получилось! Я сказала, чтобы он не шалил и немедленно вернулся ко мне! И он меня услышал!

Голос Татьяны звенел от восторга.

— Чего и следовало ожидать! — с видом мудрого профессора произнес мэтр Чардаш. — Я предположил, что с другими расами грифоны общались телепатически, ведь вряд ли они способны произносить слова нашей речи, как и мы не сможем говорить на их языке. И я оказался прав, друзья мои!

— Но, мэтр, подождите! — теперь настала моя очередь удивляться. — Почему же тогда Гриша не разговаривает со мной? И почему мамой называет Талиану? Должен ведь меня, вы же так говорили?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — развел руками волшебник. — Возможно это последствия лечения Талианы кровью грифона. Не могу быть уверенным точно, но другого объяснения не вижу. Может быть, способности малыша еще слишком слабы, а кровь грифона обострила восприимчивость нашей юной красавицы, — сделал комплимент Татьяне маг, — и поэтому она уже способна слышать его и говорить с ним. Думаю, когда Гриша немного подрастет — мы все сможем с ним говорить. Нужно просто немного подождать.

А что же касается мамы, — тут маг весело улыбнулся, — думаю, ты не сильно расстроился по этому поводу? Талиана на эту роль однозначно подходил лучше!

Маг весело рассмеялся, поднялся и снова ушел на свое прежнее место. Мы же с Татьяной некоторое время смотрели друг на друга, а потом одновременно расхохотались.

Рядом с нами, подпрыгивая и размахивая крыльями, весело пищал Гриша.

* * *

Перекусив и немного отдохнув, отряд снова отправился в путь по извилистым коридорам гральгов. Мори был прав — если бы мы попытались найти дорогу самостоятельно, то, скорее всего, давно заблудились бы. Коридоры, по которым мы шли, как две капли воды походили один на другой, и я, как не старался, не мог понять, чем руководствуется сержант, сворачивая в то или иное ответвление. Картой он не пользовался, а просто запомнить все эти десятки и сотни коридоров и коридорчиков было, как мне казалось, невозможно.

— Ну ты, стал-быть, и удивил меня, Игорь! — гулко расхохотался Мори, когда я спросил его, как он находит здесь дорогу. — Вот ты в собственном доме заблудишься?

— Нет, конечно.

— Вот то-то и оно! И я не заблужусь в своем. Это же, стал-быть, и есть наш дом! Мой, моих парней, да всех гральгов! Мы тут с закрытыми глазами дорогу найдем. Это там, под солнышком, в лесу или на равнине, нам карты да проводники нужны. А здесь, в горах — нет, уволь! Тут нам, стал-быть, каждый камешек родной.

Вот когда из Торвейна к старым воротам пойдем, тогда даже нам карта понадобится. Тут ведь, вот какое дело. Нас, стал-быть, слишком мало осталось, чтоб такую громаду как Гризенбар полностью заселить. Живем в нескольких городах, поближе к пику Кондора. Да и города те, — Мори махнул рукой, — только называются так. Разве что Торвейн настоящим городом можно считать. Большой, красивый, жителей много. А остальные — так, городки.

К чему я, стал-быть, все это тебе говорю? — сержант ненадолго остановился, чтобы заменить догорающий факел. — А к тому, что большая часть Гризенбара давно заброшена, и гральгов там нет. Старые проходы, конечно, охраняются, но недалеко — на два дня пути от Торвейна. А дальше — мертвые горы. И что там происходит сейчас, нам не известно.

— А что, гральги туда не ходят? -вопрос задал Тильен, шедший рядом со мной и с Мори.

— Сейчас уже нет. Раньше ходили, все хотели узнать — как там. Первое-то время после войны не до того было. Слишком многое, стал-быть, пришлось восстанавливать, чтобы хоть как-то жить начать. Да и ходы почти все обрушены были. Что бы пройти — надо было завалы разбирать, а рук на это не хватало. А потом, когда, стал-быть, с этим разобрались, пришло время и остальной Гризенбар исследовать. К тому времени уж несколько лет прошло, как война закончилась. Тогда много охотников появилось в старые города наведаться. Всё думали — а вдруг еще кто выжил? Вдруг родные там найдутся или друзья? Разобрали завалы, укрепили коридоры и пошли. Много ходили и долго. Но теперь не ходим.

— Почему? — снова вступил в разговор я. Вопрос, который я задал сержанту, был далеко не праздным. Ведь нам предстояло выходить на поверхность именно через старые коридоры гральгов.

— Да, понимаешь... — с видимой неохотой ответил Мори. — Нехорошо там. Не знаю, как тебе это объяснить, но... Вроде и нет там ничего, только коридоры пустые да поселения заброшенные... Да только странное что-то там происходит. Странное и необъяснимое.

Сержант замялся. Ни я, ни остальные члены отряда, внимательно слушавшие рассказ гральга, не торопили его, давая возможность собраться с мыслями.

— Ходили мы с парнями туда, — снова заговорил Мори. — Давно это было, много лет уже прошло... И не однажды, стал-быть, ходили... Так вот, иной раз, бывало, идешь — и ничего вокруг — только пустые коридоры. День идешь, два, три — и ничего.

— То есть, как это — ничего? — не понял я.

— А вот так! — развел руками сержант. — Дойдешь до развилки, за которой, точно знаешь, раньше поселок был, пройдешь по коридору, который к нему вел — а там ничего! Нет поселка! Вместо него те же стены вокруг и новые коридоры. И вот ведь что, стал-быть, самое-то странное — нет тех коридоров ни на одной карте!

Мори замолчал и посмотрел на меня. Он ждал моей реакции на его слова, но безрезультатно. Как я мог на это отреагировать? Только удивлением, потому что найти какое либо объяснение тому, что сказал сержант — было не в моих силах.

— Так вот, — продолжил говорить Мори, — когда мы в первый раз с этим столкнулись, то, конечно, почти сразу вернулись обратно. Глупо лезть туда, где ничего не понимаешь. Вернулись, рассказали о том, что произошло. Нам в группу дали магов и снова отправили туда. Пришли — снова стены и коридоры. Маги долго там пытались понять, что к чему, только ничего у них не получилось. Руками поразводили, поохали, да и вернулись, стал-быть, обратно.

А когда мы туда снова пошли — поселок на месте был! Все, как и должно быть! Пустой, заброшенный поселок, который на всех картах значился. И никакой чертовщины, понимаешь?

Я не понимал, поэтому отрицательно покачал головой.

— Вот и мы ничего понять не смогли, — сказал Мори. — А только, стал-быть, не мы одни с этим столкнулись. Другие, кто ходил по иным коридором, рассказывали о том же. И, так же как и мы — ничего не поняли.

Но это полбеды, Игорь, — тяжело вздохнул гральг. — Иногда все было как положено. И коридоры известные, и поселки, стал-быть, на своих местах. Только далеко и тогда пройти не получалось. Дойдешь до какого-нибудь поворота, а зайти за него не можешь. Жутью оттуда веет, Игорь. Такой жутью, что ноги к полу прирастают. Стоишь и шагу сделать не можешь... А что, почему — понять не можешь. И чувствуешь только, что кто-то есть рядом. Обернешься, посмотришь — нет никого, только парни, которые с тобой шли. А на лица их глянешь — бледные все, волосы чуть не шевелятся. В руках топоры сжимают, а те так и норовят выскользнуть, потому как руки, стал-быть, мокрехоньки от пота. А это ведь не новички, Игорь! Все бывалые воины!

А потом, когда обратно возвращаешься, все время, стал-быть, чувствуешь, как будто позади нас кто-то идет. Тихо-тихо, почти не слышно. Только иной раз шорох какой услышишь, или тень мелькнет. Обернешься — а там нет никого. И снова в дрожь бросает. Стоишь, стал-быть, и думаешь — толи померещилось, а толи и в самом деле кто-то там есть.

Вот после этого и перестали мы туда ходить... Выставили, стал-быть, охрану в коридорах, в двух днях пути от Торвейна и все.

Мори снова ненадолго замолчал.

— По началу, охрана коридоров была чуть-ли не отдыхом. Все старались туда попасть, уж больно, стал-быть, хорошо там было — тихо, спокойно, безопасно.

— А сейчас? Что изменилось сейчас, раз уж ты говоришь, что так было раньше?

— А сейчас и там стало неспокойно. Ребята, которые там дежурят, рассказывали, что иной раз в коридорах огни мелькают, тени непонятные на стенах проявляются, голоса слышны, как будто, стал-быть, шепчут что-то. И при этом, как не старайся разглядеть — ни кого там нет, кроме самих охранников. Никто не пытается вылезти из этих коридоров, напасть на охрану, дальше прорваться. Вот такие дела у нас происходят, друг Игорь, — закончил рассказ Мори.

Какое-то время мы шли молча. Рассказ гральга заставил всех призадуматься. Ведь как ни крути, а нам предстояло пройти по заброшенным коридорам, в которых, по словам Мори, творилось что-то необъяснимое, почти четыреста километров. Зачем же тогда король Тангорд предложил именно этот путь?

Поскольку на ближайшие часы другого занятия, кроме монотонного переставления ног, все-равно, не предвиделось, я решил обдумать этот вопрос именно сейчас. С одной стороны, мне, как командиру отряда, отвечающему за жизни каждого моего спутника и за успешное выполнение задачи, такие непонятки на пути, которым в недалеком будущем всем нам предстояло двигаться — категорически не нравились. С другой — дорога по поверхности была то же, отнюдь не безопасной, и никто не собирался раскатывать перед нами ковровые дорожки и усыпать их лепестками роз. Ситуация получалась — как в той присказке: куда ни кинь — всюду клин. Поломав какое-то время голову над этой проблемой и не найдя ее однозначного решения, я вынес вопрос на обсуждение всего отряда.

Немного поразмыслив, мы пришли к общему выводу: предложенный королем Тангордом путь мог объясняться лишь тем, что до сих пор, заброшенные коридоры гральгов никаких неприятностей кроме странных шуток с пространством и необъяснимого ужаса, который ощущали те, кто в них заходил, не доставили. Из этих коридоров на поселения гральгов не лезли неизвестные чудовища, не нападали войска Демонов, да и вообще, за все то время, что гральги пытались исследовать заброшенные коридоры и поселения, им ни разу не удалось даже издали увидеть никого живого. Упоминания же о таинственных тенях и голосах, можно было отнести на счет фантазий испуганного разума. По крайней мере двоим из нашего отряда — мне и лорду Райно — приходилось в своей жизни сталкиваться с чем-то подобным, когда мозг отказывается выдерживать ту нагрузку, которая на него наваливается, и человек начинает слышать или видеть то, чего нет на самом деле. Здесь не идет речь о сумасшествии — это, всего лишь, переутомление, которое может быть вызвано как усталостью, так и очень сильным страхом. Опять же, как мы все посчитали, если бы в этих коридорах было что-то по-настоящему опасное, оно давно проявило бы себя. Если и не по отношению к гральгам вообще, то уж хотя бы по отношению к тем, кто отправлялся исследовать заброшенные участки Гризенбара. Но все, кто уходил — вернулись.

Зато на равнине, у нас были очень большие шансы встретиться с поисковыми отрядами Демонов. Все-таки, четыреста километров — это достаточно большое расстояние и если есть возможность пройти его так, чтобы гарантированно не оказаться на пути у тех, кто нас ищет — этим нужно воспользоваться.

Вот и получалось, что старые коридоры и пещеры гральгов, даже сейчас, когда в них творилось что-то непонятное, были для нас безопаснее, чем дорога по поверхности.

Хотя, в любом случае, все это были только наши предположения, и каждый был согласен с тем, что этот вопрос обязательно нужно задать короля, когда мы с ним встретимся.

* * *

Так, в разговорах и размышлениях, час за часом и километр за километром, наш отряд приближался к Торвейну — столице подгорного королевства. Назвать дорогу трудной было нельзя. Нудной — пожалуй. Утомительной, поскольку идти приходилось довольно медленно — сколько угодно. Но не трудной. Благо, тому качеству и тщанию, с которым маленькие мастера отделывали свои дороги, мог бы позавидовать даже знаменитый московский метрополитен.

Но, рано или поздно, любая дорога имеет свойство заканчиваться. Закончилась и эта.

— Ну, стал-быть, почти пришли! — неожиданно объявил Мори, — Сейчас будет пост охраны, а там пять минут — и Торвейн!

Действительно, стоило только нам завернуть за очередной поворот коридора, как из темноты впереди, которую не рассеивал свет наших факелов, прозвучала до боли знакомая команда:

— Стой! Кто идет?

Мори, остановившийся сам и предупреждающим жестом руки остановивший остальных, прислушался к голосу из темноты и неожиданно расплылся в улыбке.

— Кирон, старый ты хрыч! Ты что, под вечер так пивом налился, что уже, стал-быть, старых друзей не узнаешь? Это я, Мори!

Из темноты снова раздался все тот же голос, правда, на этот раз, он звучал чуточку более дружелюбно.

— Вижу, что Мори. А это кто с тобой? — судя по всему, спрашивали о нас.

— А это, Кирон, — хмыкнул в темноту Мори, — те самые потеряшки, из-за которых наш король с ума сходит!

В темноте послышалось приглушенное сосредоточенное сопение, раздалось несколько скрежещущих ударов, как будто камнем ударяли о камень, а затем вспыхнул факел.

Коридор впереди очень сильно сужался. Потолок, до этого времени достаточно высокий, для того, чтобы под ним могли ходить даже значительно превосходящие в росте гральгов люди и кошены, в каких-то десятке метров перед нами резко обрывался отвесной каменной стеной. Она начиналась от самого потолка и заканчивалась в полутора метрах над землей. Как раз хватит для того, чтобы под ней могли пройти гральги. Всем же остальным для этого придется изрядно скрючиться.

Глубину прохода, оставшийся от некогда широкого и высокого коридора, полностью перегораживала баррикада из наполненных песком мешков. Сейчас из-за этой баррикады высовывалась заросшая черной бородой голова в низко надвинутом на глаза шлеме.

Голова держала в огромных, как у всех гральгов, ручищах, здоровенный и тяжелый даже на вид, взведенный и готовый к бою арбалет. Держала легко, как игрушку. Еще парочка таких же игрушек лежала на мешках с песком.

Чуть позади, как еж, ощетинившись добрым десятком тяжелых стрел, стоял армейский стреломет. Стоит только освободить ударную доску — и десять смертей, притаившихся на остриях поблескивающих в свете факела наконечников стрел, устремятся в свой короткий полет, буквально выкашивая первую волну нападающих. На таком расстоянии от тяжелой стрелы, бьющей практически в упор, не защитят ни какие доспехи.

Я не мог не восхититься качеством оборонительной позиции гральгов. Судя по всему, здесь можно не особо напрягаясь, выдержать длительный бой с многократно превосходящими силами противника. Коридор сужался, не позволяя атаковать позицию гральгов одновременно большому количеству солдат противника. Сама же баррикада была расположена очень грамотно — не в начале образованного сблизившимися стенами и опустившимся потолком прохода, а в его глубине. Мало того, что нападающим на заставу придется пробираться вперед чуть ли не на карачках, так еще и передовые ряды, уничтоженные первым же залпом стреломета, неминуемо создадут завал из своих тел, мешая тем, кто будет идти за ними и давая время защитникам перезарядить свое страшное и эффективной оружие. Ну и, кроме того, я был больше чем уверен, что это не единственные сюрпризы, подготовленные гральгами для нападающих. А пока враг будет пытаться справиться с защитниками баррикады, гонец, отправленный в Торвейн, успеет привести подмогу. И тогда врагам маленьких воинов можно будет только посочувствовать.

— Ого! — воскликнула бородатая голова, — Да неужто нашлись? Вот это дело! А то король, говорят, места себе не находит!

Голова повернулась в сторону и крикнула:

— А ну, парни, освобождай проход! — и, обращаясь уже к нам, — Давайте, проходите!

— Пошли, — махнул нам рукой Мори.

Пока мы, изогнувшись кочергой, дошли до баррикады, часть мешков, примыкающих к дальней от командира стене, оказалась убрана. Проход, открытый для нас гральгами, оказался узким, но вполне достаточным, чтобы в него можно было протиснуться.

Как только все мы оказались за баррикадой, двое бойцов, до этого находившихся возле стреломета, снова бросились укладывать мешки на старое место. Через какую-то минуту, проход в баррикаде был полностью заделан.

Оставив за спиной пост, мы, все так же скрючившись и чертыхаясь про себя, пробирались по узкому проходу, больше похожему на нору. К счастью, это мучение достаточно быстро закончилось. Пройдя таким образом около двухсот метров, мы снова оказались в нормальном коридоре, где смогли с удовольствием выпрямиться.

Правда, почти сразу же выяснилось, что называя это место коридором, я сильно поспешил. Скорее это можно было назвать небольшой комнатой, одна из стен которой уводила в проход, из которого мы только что вылезли, в остальные были просто обычными каменными стенами, без малейших признаков дверей. Но это уже никого не удивляло — мы уже успели увидеть, какие двери ставят гральги. Поэтому, когда сержант подошел к одной из стен и снова отстучал по ней странную дробь, на появившуюся вслед за этим дверь мы смотрели уже спокойно.

— Ну, стал-быть, пришли! — улыбнулся Мори, толкая каменный прямоугольник. — Добро пожаловать в Торвейн!

ГЛАВА 19

Торвейн потряс меня до глубины души, с самого первого взгляда, который я бросил на открывшуюся мне картину. И, судя по ошарашенным лицам моих спутников, за исключением бывавшего здесь раньше лорда Райно — не только меня одного.

Торвейн был прекрасен. По-настоящему, без преувеличения и оговорок. Он потрясал, удивлял, заставлял недоверчиво щипать самого себя за руку, чтобы убедиться в том, что это не иллюзия, не обман зрения, что то, что видят твои глаза — настоящее, реальное и создано не всемогущими богами а вот такими же коротышками, как и те, что, посмеиваясь, стояли рядом с нами.

Попробуйте представить себе большой город. Даже нет, не так. Не большой, а по-настоящему огромный! Не современный, конечно, с небоскребами и неоновыми рекламными вывесками. Средневековый. Со всеми его улицами и улочками, площадями и перекрестками, домами, домиками и домишками, харчевнями и закусочными, лавками и рынками, мастерскими и фабриками, школами и библиотеками.

Представили? Очень хорошо! А теперь, представьте, что этот город, как кастрюля крышкой, накрыт сверху куполом. Подучилось? Замечательно!

Ну а теперь, представьте, что этот купол не из стекла или хрусталя, не из дерева и даже не из металла. Он каменный! И не просто сложен из тоненьких каменных плиточек, а вырублен в толще огромной горы! Представьте, что кто-то невероятно могущественный взял целую гору, вырубил в ней огромное сферическое отверстие и тем, что получилось, накрыл город. Ну как? Уже сложнее? Вот и у меня не сразу получилось поверить в то, что видели мои глаза.

Но все, действительно, выглядело именно так. Мы стояли на просторном каменном балконе, обнаружившемся сразу за распахнувшейся дверью. От этого балкона, вниз, к городу, вела длинная каменная лестница. Но мы не спешили спуститься по ней. Все стояли и смотрели на то чудо, которое раскинулось в нескольких десятках метров под нами.

Первое, что бросалось в глаза еще до того, как взгляд опускался на сам город — освещение. Огромное подгорное пространство, которое по определению должно быть мрачным и темным, было залито ярким солнечным светом. Разгадка нашлась на каменном своде этой грандиозной постройки. Весь каменный купол был усыпан тысячами маленьких косых отверстий, из которых на большие серебряные зеркала падал солнечный свет. Отражаясь от зеркал, усиливаясь и смешиваясь с тысячами других лучей, он сплошным потоком падал на город. Уже позже Мори пояснил нам, что большие выдумщики и затейники, гральги проложили в куполе множество извилистых ходов, в которых установили такие же зеркала. И благодаря этой хитрой конструкции, подземный город всегда, даже если небо над Гризенбаром было затянуто тучами, освещался естественным светом.

Я смотрел на этот купол и не мог поверить, что он сделан руками обычных гральгов. Египетские пирамиды, гигантские махины, которые по словам археологов тоже строились вручную, с помощью простейших механизмов, и камень для постройки которых так же в ручную доставлялся за тысячи километров, рядом с этим колоссом выглядели как поделки детей из ясельной группы детского сада.

Но, только посмотрев вниз, я понял, что именно имел в виду Мори, когда говорил о том, что гральги любят жить с размахом.

Торвейн занимал всю гигантскую площадь пещеры. При этом он оказался многоуровневым. Сотни и тысячи лестниц, подобных той, возле которой сейчас стояли мы, потрясающим узором охватывали стены горного купола. При этом каждая лестница заканчивалась новой улицей, уходящей вглубь горы.

Тут и там в воздухе висели потрясающе красивые мосты, украшенные ажурными перильцами. Каменные, металлические, хрустальные, совсем маленькие и огромные — они тянулись от стены к стене, пересекали улицы, соединяли разные кварталы и районы города.

Каждое здание в Торвейне смело могло претендовать на почетное звание произведения искусства. Здесь не было привычных мне безликих серых коробок, в которых люди земли вынуждены жить жизнью, такой же серой, как и их дома. Здесь не было монструозных, похожих на гигантские муравейники небоскребов, в которых можно прожить всю жизнь, ни разу не выйдя на улицу и, при этом, так и не побывав во всех уголках дома.

Здесь же каждый домик выглядел так, как будто строитель вложил в него частичку своей души. Невысокие, двух — трех этажные домики, казались игрушечными. Покрашенные в светлые тона они делали город еще более прекрасным. Аккуратные крылечки в окружении резных колон, кружевные наличники на разноцветных витражных окнах, невесомые балконы — каждая деталь в отдельности и все вместе, было настоящим шедевром зодчества.

Но самым удивительным было даже не это. Невероятной, невозможной и фантастической выглядела здесь, в этом месте, совсем другая деталь.

Город утопал в зелени. Аллеи и парки, клумбы и газоны, сады возле домов и большие поля где-то на горизонте. Зелени здесь было столько, что я несколько минут смотрел на это, открыв рот и забыв обо всем на свете.

Вы спросите — что же тут удивительного? Подумаешь, зеленый город! Действительно, удивительного нет ничего, если речь идет о городе на поверхности земли. Но Торвейн-то расположен под землей! Вы можете себе представить поля и леса в земных недрах? я тоже не мог, пока не увидел это своими глазами.

Конечно, солнечного света для растений здесь хватало, спасибо выдумщикам-гральгам, создавшим уникальную систему освещения. Но ведь нужна еще и вода! Не вручную же они все это поливают? Оказалось — нет! И здесь не обошлось без вездесущей магии.

Пока мы любовались открывшимися внизу красотами, в дальнем краю пещеры, почти на горизонте, начала образовываться туча. Она на глазах росла, наливалась силой и темнотой, расползалась во все стороны, становясь все больше и больше. Я вопросительно посмотрел сначала на Мори, а потом снова на тучу.

— Погодники наши, стал-быть, работают, — сказал сержант, указывая рукой куда-то вниз. — Вона, глянь, видишь башенку?

Я посмотрел туда, куда указывала рука Мори. Действительно, там стояло одно из немногих высоких зданий Торвейна. Тонкая и длинная башенка стрелой возвышалась над остальными домами города. На самой вершине башни я увидел гральга, который стоял, воздев руки в направлении тучи.

— Это, стал-быть, Камил Тучегонитель, наш погодник, — пояснил Мори. — Сейчас колдовать закончит, а потом ка-а-ак ливанет!

Похоже, Камил уже закончил, потому что он опустил руки и скрылся в башне. А туча тут же пролилась на город теплым дождем. Она медленно ползла из одного конца Торвейна в другой, и дождь из нее хлестал как из ведра. Нас от дождя укрывал небольшой карниз, поэтому промокнуть мы не боялись.

Наконец дождь закончился, остатки тучи рассеялись а в воздухе запахло свежестью.

— Ну что, налюбовались? — спросил нас Мори. — Тогда, стал-быть, пошли.

* * *

Несмотря на вечерний час, жизнь в Торвейне продолжала кипеть. Мы шли по тенистым улочкам, а навстречу то и дело попадались спешащие по своим делам гральги.

Такие же коренастые и крепкие как мужчины, но при этом вполне миловидные дамы, спешащие домой с ближайшего рынка и тащащие полные корзины продуктов. Мастеровые, целыми бригадами идущие выполнять очередной заказ. Стражники, тройками и пятерками патрулирующие улицы города и охраняющие покой жителей Торвейна.

Мори и его бойцы постоянно раскланивались со встречными, улыбались и подшучивали над хихикающими и краснеющими девушками, передавали приветы многочисленным друзьям и знакомым.

И, конечно, вокруг было не протолкнуться от вездесущих детей. И если все остальные просто бросали на наш отряд любопытные взгляды, то дети, впервые увидевшие живого человека или кошена, застывали с раскрытыми ртами и целыми стайками шли за нами во все глаза рассматривая такое диво. Иногда позади раздавался детский шепот:

— Еська, ну пусти, пусти, мне же не видно!

— Чего тебе не видно, малой? Они эвон, какие дылды вымахали!

— А кто это?

— А я почем знаю? — отвечал неизвестный Еська.

— Ну, Еська! Ты же все знаешь! Ну, скажи, ну кто это — ныл второй детский голос.

— Это человеки! — вклинился в разговор третий голос.

— А ты-то почем знаешь? — возмутился Еська, видимо старший в этой компании.

— А мне батяня про них рассказывал. Говорил, человеки длинные вырастают, и худющие, как палки! Вона они такие и есть. Значит — человеки! — сделал логичный вывод всезнайка.

— Ой, Корчик, какой ты умный, — раздался девичий шепоток а вслед за ним звонкий звук поцелуя.

— А это тогда кто с ними? Вон тот, хвостатый? — голос Еськи стал обиженным. Видно переживал, что не его поцеловала девочка, а какого-то Корчика. — Ну, скажи, раз такой умный.

— Это? — Корчик призадумался, а потом выдал: — Это ведмедь!

— Какой ведмедь? — ошарашенно спросили сразу несколько голосов.

— Ну этот... Как его... Пещерный!

— Какой ты дурак, Корчик! — снова заговорила девочка. — Какой же это ведмедь, если у него крылья?

— И ничего я не дурак! — с достоинством ответил Корчик. — Ты, Илька, сама дура! Ты живого ведмедя видела?

— Нет...

— А откуда знаешь, что у него крыльев не бывает? Может, это самый главный ведмедь? И потому у него крылья есть!

— А чего он тогда такой маленький? — сомневалась девочка.

— А ты вот пойди и спроси!

— И спрошу!

— И спроси!

Ненадолго стало тихо. Я видел улыбки на лицах своих спутников. Похоже, мы все думали об одном и том же: спросит ли девочка, что это за странный зверь с нами или нет?

— Ну, и чего не спрашиваешь? — снова раздался шепот за спиной.

— Боязно... — ответила девочка.

— Эх вы, трусы! — это снова вступил в разговор Еська.

— Ага, трусы? А сам-то спросишь? Или слабо?

— Не буду я спрашивать, вот еще! — отозвался Еська. — Я и так знаю, что это точно ведмедь. А маленький, потому что главный! Вона, король наш, тоже меньше моего батяни, а зато главнее!

Тут мы уже не выдержали и всем отрядом расхохотались, поражаясь извивам детской логики.

Дети же, до этого времени, как им казалось тайком шедшие за нами, вдруг поняли, что мы их прекрасно слышим и со всех ног рванули в обратную сторону. Только легкий топот босых пяток по дороге еще какое-то время говорил о том, что не так давно здесь кто-то был. Но и он очень быстро затих.

— Вот так-то, Гриша, понял? — давясь от смеха, спросил у грифона мэтр Чардаш. — Ты теперь ведмедь! Да не простой, а самый главный!

Гриша, который, как мне все чаще казалось, уже прекрасно понимал, о чем говорят люди, гордо раздул львиную грудь и, захлопав крыльями, приподнялся на задние лапы. Быть главным ему, похоже, очень нравилось.

* * *

Остановились у аккуратного и очень уютного даже на вид двухэтажного особнячка. Выкрашенный в нежно-салатовый цвет домик удивительно гармонировал с буйной зеленью окружающего сада.

Толкнув узорчатую кованую калитку, Мори широким жестом гостеприимного хозяина, пригласил всех входить.

— Ну, вот тут я и живу, — гордо сказал сержант, когда мы оказались на территории обширного двора. — Эй, Мили! Муж вернулся! Да не один, с гостями! — зычно крикнул Мори куда-то в глубь двора.

Да уж, вот так вот скромненько живет простой сержант гральгов. А целый майор не самых хилых войск принадлежащих одной огромной стране, в свое время был вынужден ютиться в однокомнатной хрущевке, где из каждой щели дуло, с потолка капало, а окна никогда не открывались, ибо даже простое прикосновение к ним грозило катастрофой, почище ядерной войны. В лучшем случае — рамы просто выпали бы, в худшем — развалились на части.

На окрик Мори из небольшого и такого же аккуратного, как и сам дом, сарая в глубине двора, выбежала молодая и очень симпатичная гральга. Увидев сержанта, она со всех ног бросилась к нему и, не обращая на окружающих никакого внимания, повисла у него на шее.

— Вернулся... Живой... — в перерывах между поцелуями, сквозь слезы шептала она.

Мори, невероятно смущенный и какой-то притихший, нежно гладил жену по голове и также тихо отвечал ей:

— Ну, ты чего, Мили? Конечно, вернулся. Что со мной случиться-то могло? Не в рейд же, стал-быть, ходил, так, отдохнул на природе и все. Ну все, все, моя хорошая, хватит, что гости-то подумают?

Мили, судя по всему, было совершенно все равно, что подумают гости. Для нее сейчас существовал только Мори, который, наконец, вернулся домой. Все остальное, она, похоже, вовсе не замечала.

— Папка! Папка велнулся! — за нашими спинами хлопнула калитка и двое детишек — мальчик и девочка, оба лет четырех, не старше — с визгом, пыхтя и отталкивая друг друга, бросились на широкую спину сержанта, стараясь как можно быстрее добраться до его шеи.

— Тимка, уйди, я ланьше хочу! Ну, Тимка!

— Нет я! Нет я! Папка меня пелвого покатает! Ай, Алька, ты чего кусаешься?

— Я пелвая! Я пелвая! — кричала девочка, колотя брата по спине кулачками.

Мори расхохотался и, как настоящий отец, вмиг решил детскую проблему просто подхватив обоих сорванцов на руки. Теперь он был похож на увешанную игрушками новогоднюю елку: на шее висит жена, а на обеих руках гордо восседают счастливые дети.

— Папка! — пухлые ладошки девочки повернули голову Мори к себе. — А нам лебята сказали, что ты велнулся, а мы не велили, а ты, плавда, велнулся! — девочка радостно чмокнула сержанта в нос.

— Это ты, Алька, не велила! — мальчишка ухватил Мори за свисающий на ухо оселедец и теперь изо-всех сил теребил его, стараясь повернуть отца к себе. — А я слазу повелил, и побезал домой. А ты за мной побезала!

— А ты нам леденцов плинес? Ты обещал, что плинесешь!

Я смотрел на чужое счастье, и теплая волна поднималась внутри меня. Как же это здорово, возвращаться в свой собственный дом, где тебя ждут и вот так, с чистой и искренней радостью, встречают.

Подозрительное шмыганье носом, заставило меня обернуться. Татьяна, стоявшая возле меня, с мечтательной улыбкой смотрела на счастливого Мори и ее глаза, при этом, странно блестели.

— Ты чего плачешь?

— Завидую, — вздохнула Татьяна. — Так же хочу, чтоб дом, детки, ты рядом был. И чтобы никакой войны...

Я обнял мою синеглазую волшебницу. Вытер слезы и легонько коснулся губами ее губ.

— Все у нас будет, малыш. Я у тебя уже есть, детишек нарожаем и дом построим. А война... — я слегка отстранился и очень серьезно посмотрел в ее глаза. — С войной мы тоже разберемся. Обещаю, моя хорошая.

— Принес, конечно! — ответил Мори на вопрос детей о леденцах и, опуская их на землю, добавил: — Ну, все, давайте, бегите в дом!

Затем сержант, так же осторожно освободился от объятий жены.

— Все, Мили, все, я дома. Давай, стал-быть, гостей встречай!

Мили, похоже, только сейчас заметила, что кроме ее ненаглядного Мори и ее самой, во дворе есть кто-то еще.

— Ой! — смутилась женщина, отпуская мужа и во все глаза глядя на нас. — Здравствуйте!

— Знакомьтесь, это Мили, моя жена! — с законной гордостью пробасил сержант. — Первая, стал-быть, красавица во всем подгорном королевстве!

От слов мужа Мили смутилась еще сильнее. Она опустила глаза и еле слышно прошептала: — Ой, да скажешь тоже, красавица...

Но по всему было видно, что слова мужа были ей очень приятны.

— Детки наши, — кивнул Мори на малышей. — Тимран и Алина. Сорванцы те еще! Прямо как я в детстве! — гральг снова рассмеялся.

— А это гости наши, — сказал Мори жене, поочередно представляя ей меня и моих спутников. — Ну а этих оболтусов, — он указал на своих посмеивающихся бойцов, — ты, стал-быть, и так знаешь.

— Да ну тебя, — Мили пихнула мужа кулачком в широченную грудь. — Вы проходите в дом, чего ж во дворе стоять? Проходите, проходите, — засуетилась хозяйка, — сейчас на стол соберу, голодные поди, с дороги-то? И даже не возражайте, слушать ничего не хочу! Пойдем, красавица!

Хозяйка подхватила Татьяну под руку и, не слушая робких возражений, потащила в дом. Остальные тоже потянулись за ней. Через минуту во дворе остались только Мори со своими разведчиками и я.

— Мори, — я придержал сержанта за локоть. — Когда мы сможем попасть к королю? Сам понимаешь, чем скорее, тем лучше.

Гральг почесал затылок.

— Да понимаю, чего уж тут не понять? — ответил он. — Стал-быть, предлагаю поступить так. Сейчас мы с парнями в полк наведаемся. Доложимся о прибытии и о вас сообщим, чтобы Его Величество в известность поставили. А утром я вас во дворец отведу. Одна ночь ничего не решит, да и отдохнуть с дороги, стал-быть, нужно. Все устали, волшебник тот вообще, на ногах еле стоит. А о серьезных вещах, тем более — с королем, нужно разговаривать на свежую голову. Согласен?

Я немного подумал. Себя уставшим не чувствовал, поскольку был привычен к длительным переходам, да и дорога была не такой уж трудной и изматывающей. Думаю, лорд Райно и кошены тоже не слишком устали. Но кроме них у нас был мэтр Чардаш, который и в самом деле, после дневного перехода выглядел неважно. И у нас была Татьяна, только-только пришедшая в себя после битвы с шальвами на берегу Лейны. И хотя она-то, как раз, уставшей не выглядела, я подумал, что и ей отдых не помешает. Мори был прав — одна ночь ничего не решит. Конечно, иногда даже секунда может оказаться решающей, но, точно — не в этом случае.

— Согласен.

— Стал-быть, на том и порешим, — кивнул Мори. — Ладно, Игорь, давай, проходи в дом, я скоро вернусь.

* * *

Мори, как и обещал, вернулся очень быстро. За то время, что сержант отсутствовал, мы только и успели, что по просьбе Мили вынести во двор и установить в тени раскидистой яблони длинный, "гостевой", как его назвала наша хозяйка, стол и такие же длинные лавки.

Сейчас Мили таскала на стол всевозможные угощения, Татьяна вызвалась ей помогать, а мы с лордом Райно, мэтром Чардашем и кошенами развалились под деревьями и придавались блаженному ничегонеделанью, сквозь прикрытые глаза наблюдая за тем, как Тимран, нацепив отцовский шлем и вооружившись деревянным мечом воюет с кустами смородины, растущими у забора. Шлем мальчишке был велик, он постоянно спадал на глаза, а меч для него был тяжеловат. Но Тимран не сдавался. Отчаянно сопя и поправляя сползающий шлем, он раз за разом бросался в атаку на кусты и, судя по всему, тем недолго оставалось держаться.

Алина, как будущая хозяйка, помогала матери и Татьяне. Вот и сейчас девочка, счастливая от того, что ей доверили такое важное дело, обеими руками пыталась сдвинуть с места огромную корзину с распространяющими умопомрачительный запах свежеиспеченными пирожками. Корзина была в два раза больше самой Алины, поэтому у девочки ничего не получалось.

— Тимка! — наконец сдалась она. — Пелестань узе смолодину полтить! Вот мама увидит, она тебе задаст! Лучше помоги мне колзину отнести!

Тимка, которого сестра оторвала от такого важного занятия, с неохотой бросил свое грозное оружие и поплелся воевать с корзиной. Но та оказалась слишком крепким орешком даже для двоих малышей. Пришлось мне прийти к ним на помощь.

Глядя на то, как легко я поднял вредную корзину, Тимка спросил:

— Дядя Иголь, а ты что ли в детстве много касы ел, да?

Я даже опешил от такого вопроса и удивленно посмотрел на мальчишку.

— Это почему ты так решил?

— А мама нам с Алькой всегда говолит: "Есьте касу, выластите больсими". А ты — вон какой больсой!

Я рассмеялся.

— Конечно ел, а как же? Иначе таким не вырос бы!

Мальчишка немного подумал, а потом сказал:

— А мы с Алькой касу не едим, потому что она плотивная! — Тимка скорчил забавную рожицу, пытаясь показать, какой противной кашей кормит их мама и как эта каша им не нравится.

— Это ты брат не прав, — очень серьезно сказал я, глядя в глаза мальчишке. — Если хочешь быть таким же сильным, как твой папа и таким же большим, как я — кашу надо есть! И чем больше, тем лучше! Понял?

— Понял, — кивнул Тимка и вдруг, сорвавшись с места, побежал к дому, на ходу крича:

— Мама! Мама! Я хочу касу!

За Тимкой, размахивая руками и подпрыгивая, бежала сестра и ее тоненький голосок, казалось, даже заглушал голос брата:

— И мне, мама! И мне касу! Я тозе хочу быть больсой как дядя Иголь!

— О, я смотрю, вы без меня не скучаете! — от калитки послышался гулкий бас Мори.

Я обернулся. Сержант улыбался, но в его глазах отчетливо мелькала тревога.

— Что-то случилось? — тихо спросил я, подходя к гральгу.

— Можно и так сказать, — ответил сержант. — Пойдем, стал-быть, поговорим.

Подойдя к расположившемуся под деревьями отряду, Мори присел на землю. Я опустился рядом.

— Рассказывай, сержант, что случилось?

Сообразив по виду Мори и моему голосу, что произошло нечто непредвиденное, бойцы мгновенно подобрались и окружили нас плотным кольцом.

Мори немного помолчал, почесывая затылок.

— Тут, стал-быть, вот какое дело... К королю, как и договорились, пойдем завтра утром. Охрану уже предупредили и нас будут ждать. Тут все нормально. А вот на обратном пути, я, стал-быть, пообщался с ребятами, которые южную сторону Гризенбара охраняют, да в разведку по окрестным лесам ходят...

— Ну, и что? — поторопил я снова замолчавшего сержанта.

— Да вот, говорят, нездоровое оживление там проявляется. Наблюдателей наши разведчики засекли. Те, конечно, стараются на глаза особо не лезть, прячутся, стал-быть, да только слабоваты они против наших парней. Вычислили их. И выяснилось, что не просто наблюдатели там, а усиленные боевыми группами. А в группах — не люди, Игорь. Шергены и жегезины. Не много, по полтора десятка в каждом отряде, но шергены не простые бойцы. Они гвардия, и их, стал-быть, просто так в лес не отправят. Для того чтобы с крестьянами воевать простых солдат хватит, даже с избытком. А тут — элита. Значит — что? — сержант вопросительно посмотрел на нас.

— Значит и цель у них должна быть не простая... — задумчиво протянул лорд Райно. — И что-то мне подсказывает, что эта цель — мы.

— Согласен, лорд, — сказал я. — Мори, скажи-ка мне, как далеко заходили разведчики?

— Сутки в обе стороны от пика Кондора. Дальше не ходили, да только и так ясно, что там будет то же самое. Уж если здесь чуть не на каждом дереве по наблюдателю сидит, то и дальше по-другому быть не может. Сильно, стал-быть, вы Демонам понадобились.

— Не то слово, дружище, не то слово... — почти машинально ответил я, а голова в это время уже просчитывала варианты дальнейших действий. Вот и отпала сама собой необходимость задавать королю гральгов вопрос по поводу прохода через заброшенные коридоры. Путь по поверхности для нас отныне был закрыт. Оставалось только надеяться на то, что перекрыть весь Гризенбар Демоны не смогут. Раз уж здесь выставили против нас свои элитные войска, то, Мори прав, и в других местах на простых солдатиков не понадеются. Слишком уж серьезная мы добыча, чтобы рисковать.

Но, с другой стороны, насколько мне было известно, шергенов и жегезинов у Демонов было не так уж и много. Все-таки эти народы не коренные жители Стерны, а пришельцы, да и в ходе войны, несмотря на безупречное воинское мастерство шергенов и чудовищную магию жегезинов, их изрядно потрепали. Если бы не предательство Арташа, сейчас на планете не было бы ни одного ящера и балахонника, как я про себя называл жегезинов. Так что сейчас в распоряжении Демонов вряд ли есть больше чем по три-четыре тысячи тех и других. А пополнить войска неоткуда, Ингар запечатал дороги между мирами на совесть. Но даже и такое, не большое на первый взгляд количество элитных войск — сила для этого мира более чем достаточная. Для них просто нет здесь достойных противников. Гральгов и кошенов осталось слишком мало, да и не пляшут они против шергенов с жегезинами. О людях и говорить нечего. Все, что они могли противопоставить врагу — орден "Парящего сокола" и магов Круга стихий — Демоны вырезали практически под корень. Считать же реальной угрозой для Арташа сотоварищи немногочисленных ополченцев, окопавшихся в лесах — даже не смешно.

Допустим, я прав, и шергенов с жегезинами примерно столько и есть. Тогда что? Тогда получается, что при такой плотности, как нам рассказал Мори, чтобы перекрыть весь Гризенбар, Демонам понадобится выставить здесь всех, да еще может и не хватить. Пойдут они на это? А черт его знает! По крайней мере, я бы пошел. Слишком важной и серьезной добычей является для них мой отряд. Даже не отряд, на остальных-то Демонам, по большому счету плевать, а я сам.

Но об этом будем думать позже, в любом случае другого пути кроме коридоров гральгов у нас не осталось. Выйдем на поверхность здесь, у пика Кондора — и все, на этом наше путешествие и закончится. Если навалятся все разом — не поможет ни моя с лордом Райно подготовка, ни сверхметкость Тильена и Улиса, ни магия мэтра Чардаша и Татьяны. Да и Татьяну с собой я тащить не хотел. Это было слишком опасно. Поэтому ее я планировал оставить здесь, у гральгов, а короля собирался попросить, чтобы при первой возможности ее отправили обратно на остров. Поэтому до момента выхода на поверхность у старых ворот Гризенбара, отряды воинов Арташа меня беспокоили в меньшей степени.

Гораздо больше меня интересовало другое. Из допроса шергена там, на острове, я помнил, что узнав о возвращении в этот мир Ингара, Арташ начал его поиски. И искали его везде, по всей Стерне. А значит, массовое скопление отрядов врага здесь, у Гризенбара, могло объясняться только одной причиной — они точно знали, где я сейчас нахожусь. Знали, и ждали когда я выйду прямо в их теплые и дружеские объятия. Вот только откуда они это знали?

— Не знаю, Игорь, — сказал лорд Райно, когда я озвучил этот вопрос. — Я тоже подумал об этом. И у меня есть всего два варианта. Либо нас обнаружили, когда мы шли к Гризенбару, но, по какой-то причине не рискнули напасть, либо...

Вот об этом "либо" не хотелось даже думать. Потому что оно означало предательство в наших рядах. Но я не верил, что кто-то там, на острове, предал нас. Понятно, что в жизни бывает все, что угодно, и в голову к каждому, чтобы прочесть его мысли, не залезешь. Но я все равно в это не верил.

— За нами никто не следил, — отрицательно покачал головой Тильен. — Мы бы заметили. В лесу от кошена может скрыться только другой кошен, но не шерген или жегезин. Поэтому первый вариант отпадает.

Час от часу не легче. Сомневаться в словах Тильена не приходилось, они, действительно, были непревзойденными следопытами, настоящими детьми леса, и если уж он так уверенно говорит, что слежки не было, то значит, ее и в самом деле не было.

Но тогда остается только предательство!

— Не верю! — сказал лорд Райно.

— Не может быть! — согласился с ним мэтр Чардаш.

— Должна быть какая-то другая причина, — внесла свои пять копеек присоединившаяся к нам Татьяна.

Но, как мы не думали, другой причины найти так и не смогли. Мы все не верили в возможность предательства, но объяснить каким либо другим образом появление здесь, у Гризенбара, отрядов шергенов у нас не получалось.

— И все-таки, другая причина должна быть! — твердила Татьяна, — И рано или поздно — мы ее узнаем. Обязательно узнаем!

"Да, узнаем", — согласился я с ней, — "Но не оказалась бы она еще хуже..."

— Плохие новости ты принес, дружище... — я посмотрел на сержанта. — Теперь наша задача еще больше осложняется. Поэтому, пока есть возможность, подумай еще раз, стоит ли тебе идти с нами? У тебя вон, — я кивнул в сторону суетящейся возле стола Мили, — жена, дети.

Сержант подозрительно посмотрел на меня.

— Надеюсь, ты сейчас это сказал просто потому, что дурак, а не потому, что хотел меня оскорбить? — лопатообразные ладони гральга как-бы невзначай сжались в пудовые кулаки.

— Нет, Мори, я не дурак. И уж подавно не хотел тебя оскорблять. Но вопрос я задал, и задам еще раз. Стоит ли тебе ввязываться в бой, в котором почти нет шансов на победу?

Лицо Мори побледнело. Он несколько раз сжал и разжал кулаки, явно стараясь успокоиться, после чего угрюмо сказал, глядя в сторону:

— Я считаю тебя своим другом, Игорь. И только поэтому я тебя сейчас не ударю. Но предупреждаю! — тут он перевел взгляд на меня и я увидел в его глазах ярко горящий огонь бешенства, — Если ты еще раз назовешь меня трусом...

— Во имя Творца, Мори, что ты несешь? — попытался успокоить задетого сержанта лорд Райно. — Никто не считает тебя трусом! Мы знакомы с тобой уже много лет, и я всегда считал тебя отважным воином! Но сейчас и я присоединюсь к вопросу милорда Игоря. У тебя молодая жена-красавица! У тебя детки! А у нас... У нас почти нет шансов даже дойти до цели, не говоря уж о том, чтобы вернуться!

Огонь в глазах сержанта погас. Он ссутулился, как будто из него выдернули стержень. Растерянно переводя взгляд с меня на лорда Райно и обратно, он тихо спросил:

— Да вы что, сговорились что ли? Игорь? Райно? Вы чего, стал-быть, говорите? Игорь, ты же обещал! Ты мне слово давал! Да, шанс маленький! Но я и мои ребята можем сделать его чуточку больше! А дети... — сержант опустил голову и теперь говорил глядя в землю. — Так я и хочу, чтобы мои детки могли солнышко увидеть не через дырки в камне, а живое, в небе. Чтобы, стал-быть, могли, не боясь, в гости отправиться, вон, хотя бы к Тильену! А вы мне говорите — останься, Мори, дома! Опасно это, с нами ходить! А где сейчас не опасно? Везде! И потому я с вами пойду, Игорь, и слово твое тебе, стал-быть, напомню, если ты сам о нем забудешь.

— Все, дружище, все! — я примирительно поднял вверх руки. — Извини меня и забудь этот разговор. Считай, что я не задавал тебе этого вопроса. Договорились?

Я протянул сержанту руку.

— Договорились! — буркнул Мори сжимая ее в своей лапище.

— Ну и отлично! А теперь пошли к столу, а то вон, хозяйка нас уже заждалась.

Действительно, Мили уже закончила накрывать на стол и теперь стояла возле него, не решаясь прервать наш разговор.

Довольные, что можно хотя бы ненадолго отвлечься от принесенных сержантом тревожных новостей и вызванных ими тягостных мыслей, мы все отправились к столу, чтобы воздать заслуженные почести кулинарному таланту хозяйки.

Тем более что за такой стол не стыдно было бы пригласить и самого короля.

* * *

Ночью, лежа с Татьяной в постели в комнате, которую для нас приготовила Мили, я сказал:

— Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Только обещай, что выслушаешь меня не перебивая.

— Я знаю, о чем ты хочешь сказать, — ответила Татьяна. — Ты хочешь, чтобы я осталась здесь. Я права?

Я приподнялся на локте и заглянул ей в глаза.

— Да, это так. Так будет лучше, ты знаешь.

— Для кого лучше, Игорь? Для тебя? Для меня? Для кого?

— Для нас обоих. И для нашего дела.

Татьяна помолчала, глядя в потолок. Я ждал.

— Не делай этого, Игорь. Прошу тебя. Если ты будешь настаивать, я останусь здесь. Но я прошу, не делай этого. Я не смогу жить, не зная где ты и что с тобой. Я сойду с ума. А если с тобой что-нибудь случится — я просто умру.

— А если в этом походе что-нибудь случится с тобой? — спросил я. — Что тогда делать мне? Я не могу быть хорошим командиром, если ты рядом. Как мне думать о деле, если я все время думаю о том, как защитить тебя от опасности?

— А ты не думай об этом. Пока ты рядом — со мной ничего не случится. А я, к тому же, хороший маг. И вполне могу сама постоять за себя.

— Я это видел. Там на берегу. И видел, что было с тобой после того, как ты за себя постояла.

Татьяна улыбнулась.

— Так ведь я не за себя, я за тебя стояла. Это не я а ты был в опасности. И мне пришлось это сделать, иначе сейчас в нашем походе уже не было бы смысла. Так кто же из нас требует большего присмотра?

Ну, и как с ней разговаривать? И сама вывернулась, и меня носом ткнула.

— Хорошо, пусть так. Пусть ты права. Я даже согласен признать, что маг твоего уровня для нас лишним не будет. Но все-равно — это слишком опасно! И женщинам не место в таких делах!

— А где наше место? Дома, возле печи? У окошка с пяльцами? У детской колыбели? Игорь, когда все закончится, я буду стоять у печи, вышивать тебе рубашки и качать в колыбели нашего ребенка. Но только тогда, когда все закончится. А сейчас — я не женщина. Я боевой маг! И меня учили именно этому, дорогой! Меня учили сражаться и побеждать! И когда на наш остров пришли шергены — они не смотрели на то, что я женщина. А я сражалась рядом с мужчинами и сражалась не хуже чем они.

И еще, Игорь... Если ты уйдешь... Если ты уйдешь без меня, и, не приведи Творец, твой поход закончится неудачей... Пойми, где бы я ни была, однажды туда придут солдаты врага. И мне придется сражаться. И погибнуть, потому что без тебя у этого мира нет шансов на победу. Поэтому я прошу, не оставляй меня здесь...

Несколько минут я молчал, думая над словами Татьяны. Я мог еще придумывать разные причины, по которым она не должна была идти с нами. Я мог не придумывать ничего и просто оставить ее здесь. Мог даже попытаться убедить ее в том, что все ее доводы глупость. Но она была права. Черт возьми, она была права! Если мы проиграем, то у Стерны не останется шансов. Рано или поздно, но этот мир погибнет. И все, кто сейчас живет под этим небом — погибнут тоже. От меча шергена или от молнии жегезина, в огне сгорающего дома или просто от голода — не важно. Но погибнут все. Потому что только так Демоны смогут уйти из этого мира в другие.

Поэтому, как ни трудно мне это было, но я был вынужден признать — Татьяна нужна нашему отряду. Нужна для того, чтобы судный час этого мира все-таки не наступил. Она маг. Очень сильный маг. И кто знает, где и когда нам может понадобиться ее сила? И кто знает, что может случиться, если этой силы не окажется с нами? Не придется ли нам всем горько пожалеть об этом?

Она была права.

Я наклонился к Татьяне и поцеловал ее.

— Я люблю тебя, Солнышко!

Творец — демиург, создатель всех миров Вселенной, в том числе миров Радуги. Не вмешивается в дела созданных им миров. Сады Творца — посмертная обитель светлых демонов, правителей миров и помощников Творца. Темные демоны после смерти попадают в Мертвые сады.

ВСС "Винторез" — бесшумный снайперский комплекс. Разработан конструкторами П. Сердюковым и В. Красниковым в Климовском ЦНИИ точного машиностроения. Принят на вооружение в 1987 г. Под комплексом понимается сочетание "оружие-патрон", это винтовка снайперская специальная "Винторез" (ВСС) и специальный патрон СП-5 (калибр 9х39, снайперский). ВСС "ВИНТОРЕЗ" предназначен для ведения бесшумной и беспламенной стрельбы на дальность до 400 м

Заря-2 — ручная граната светозвукового воздействия. Специальное средство несмертельного действия, состоящее на вооружении армии, правоохранительных органов и спецслужб, предназначенное для оказания светозвукового воздействия на противника или правонарушителя с целью временного психофизиологического (отвлекающего и ошеломляющего) и механического иммобилизующего действия для временного вывода его из строя.

АС "Вал" — бесшумный 9-мм автомат специальный "Вал". Еще одна разработка конструкторов П. Сердюкова и В. Красникова под специальные патроны СП-5 и СП-6.

Фламберг — пламенеющий меч. Как правило, двуручный (хотя встречались и одноручные или полуторные экземпляры) меч с клинком волнистой (пламевидной) формы.

Гюрза — российский пистолет для сил специального назначения под патрон повышенной эффективности 9х21 мм обр.1993 г. Имеет несколько наименований — РГ055, "Гюрза", СР-1 "Вектор", СПС. Разработан конструкторами ЦНИИточмаш П. И. Сердюковым и И. В. Беляевым. В 2003 году принят на вооружение армейских спецподразделений под наименованием СПС ("самозарядный пистолет Сердюкова")

Орден "Парящего сокола" — рыцарский орден мира Стерны. Создан за две тысячи лет до описываемых событий. Рыцари ордена боролись с проявлениями зла на всей территории Стерны. Послушники ордена в течение девяти лет проходили сложнейший курс подготовки, по окончании которого великолепно владели приемами рукопашного боя, а так же любыми видами оружия. Считались непобедимыми воинами. Глава ордена носил титул лэра, что приравнивалось к королевскому титулу. Орден практически полностью уничтожен в ходе войны Демонов за власть над мирами Радуги.

Круг стихий — магическая школа мира Стерны. Выпускники школы считались лучшими магами во всех мирах Радуги. Каждый боевой маг Круга стихий по боевой мощи приравнивался к армейской дивизии полного состава (около 17 тысяч человек). Известен случай, когда три боевых мага Круга стихий остановили вторжение армии королевства Чигин на территорию королевства Бангор. В войне Демонов выступили на стороне Светлого Ингара и были практически полностью уничтожены объединенными войсками Темных Демонов.

Гральги — разумная раса мира Стерны. Величайшие кузнецы и оружейники Великой Радуги. Изделия гральгов ценились гораздо выше золота. Известен случай, когда полный доспех и комплект вооружения, изготовленные оружейниками гральгов, был обменян на трон королевства Ордус.

Гризенбар — горный хребет на севере материка Тарн. Протяженность Гризенбара составляет порядка четырех тысяч километров.

Кошены — разумная раса мира Стерны. Мудрецы и поэты. Непревзойденные стрелки из лука и прекрасные следопыты. До описываемых событий жили в лесах на всех материках Стерны. К настоящему времени почти полностью уничтожены войсками Демонов.

Золотой Лес — последнее прибежище народа кошенов. Расположен в центре материка Мегор.

Мегор — один из трех материков Стерны. Западный материк — Тарн — является центром описываемых событий. Южный материк — Мегор. Северный материк — Элестор. Представляет собой безжизненную ледяную пустыню.

от англ. welcome — добро пожаловать

Речь идет о ЦКБ УДП РФ — Центральной клинической больнице с поликлиникой Управления делами Президента Российской Федерации. Известна передовыми медицинскими технологиями, огромным практическим и научным опытом оказания медицинской помощи. Среди пациентов учреждения — политическая, деловая, культурная и научная элита России, представители дипломатического корпуса.

Шариссы — в буквальном переводе "воины" (шергенск.)

Резцы — передние зубы человека. Именно они первыми прорезаются у маленьких детей. Их задача — захватить и разрезать пищу. Без этих придуманных природой приспособлений всеядный по своей натуре человек едва ли смог бы выжить.

Моляры — жевательные зубы. Они необходимы человеку для того, что перемалывать пищу, делая её пригодной для пищеварения.

Клыки — вид зубов человека. Имеют форму конуса, самые острые и мощные из всех зубов, что обосновано их функцией. Клыки нужны человеку для того, чтобы разрывать пищу и удерживать её.

Рандеву — от фр. слова rendez-vous — свидание, встреча. Точка рандеву — точка запланированной встречи.

РПК — ручной пулемёт Калашникова. Советский ручной пулемёт, созданный на основе АКМ. Отличается исключительной надёжностью и неприхотливостью. Принят на вооружение советской армии в 1961 году. Существуют модификации под патрон калибра 7,62 мм и 5,45 мм.

Гранатомёт РПГ-7. Советский ручной противотанковый гранатомёт для стрельбы активно-реактивными (с ракетным двигателем) гранатами, разработки ГСКБ-47 (ныне ГНПП "Базальт"). Предназначен для борьбы с танками, самоходными артиллерийскими установками и другой бронетехникой противника, может быть использован для уничтожения живой силы противника, а также для борьбы с низколетящими воздушными целями. Принят на вооружение в 1961 году.

Мергол — редчайший из металлов Стерны. Единственное месторождение мергола обнаружено на западе материка Мегор. Мергол с трудом поддается обработке, секреты работы с ним были известны только нескольким оружейникам гральгов. Иногда использовался в качестве присадки при изготовлении оружия. Клинки, выкованные из мерголовых сплавов, имели благородный оттенок цвета голубого льда. Такое оружие было невероятно прочным при сохранении необходимой для оружия упругости. Кроме того, считалось, что мергол обладает определенными магическими свойствами.

В данном случае речь идет о динамическом тренажере, используемом в программе подготовки космонавтов (центрифуга ЦФ-7). Центрифуга предназначена для отбора и подготовки космонавтов в условиях воздействия моделируемых факторов космического полета

Оселедец — прядь волос, вихор. Этот термин может относиться как к части шевелюры, так и к причёске, целиком из него состоящей. Оселедец — не просто прическа. Он имел и важное социальное значение. Например, в казацкий период истории Украины, оселедец являлся своего рода отличительной чертой зрелого воина, т.к. молодым бойцам такую причёску носить не позволялось. Сбрить кому-либо оселедец считалось самым позорным наказанием.

Конечно, наименования воинских подразделений гральгов никоим образом не соответствует земным аналогам. Например, то же полк у гральгов именуется "краст". Но, для удобства читателей в книге приводятся соответствующие земные наименования. То же касается и воинских званий.

МиГ-29 — советский (российский) многоцелевой истребитель четвёртого поколения, разработанный в ОКБ МиГ (Микоян и Гуревич)

Массандра (проф. слэнг, иначе — шпага, шило, шмартюган, гадость, султыга, шмурдяк) — авиационные спиртосодержащие жидкости.

Капонир — в авиации — земляной вал, ограждающий стоянку самолета

Летуны (жарг.) — летчики

Полкан (жарг.) — принятое в армейской среде сокращение воинского звания "полковник"

Лейна — река на материке Тарн. Берет начало от горных ручьев Гризенбара и, пересекая почти весь материк, впадает в океан Ветров. Именно на берегу Лейны произошел бой отряда с шальвами.

Арды — горный массив на западе материка Мегор. Населявшие Ардские горы кланы гральгов были уничтожены в ходе войны за Стерну. Немногие выжившие укрылись под Гризенбаром, признав власть короля Тангорда. В настоящее время Ардские горы необитаемы.

Юран — второй по величине горный массив Тарна. Расположен на юго-западном побережье материка. Гральгов, живших в горах Юрана, в ходе войны постигла та же участь, что и жителей Ардских гор.

224