— Работай, но имей в виду — формируются новые структуры, есть мнение поставить тебя курировать молодежные организации
— За что!? — вырвалось у Анвара
— Не понял? — спросил шеф
...
— Ну и дурак. Будущее — за молодежью, нас скоро не будет, а им — жить. И тебе. Присматривай, кто чем дышит, кто на нашу сторону перейдет. Помогай таким, сам подсказывай. Пусть организуют — клубы по изучению татарского, фольклорные коллективы. Боевых парней тоже подтягивай, оберегай их. Тому же Новикову дай волю — он всех пересажает, а они нужны.
— Группировщики?
— Именно группировщики. А зачем? Ты молодежь видел?
...
— Это в наши дни пионер мог и в морду дать, а сейчас? В школе сплошные бабы, в пионерии тоже сплошные бабы. Учись хорошо, не дерись, маму слушайся. Б...
...
— С такими каши не сваришь. А группировщики — такие как они, делают власть. Они разрешения спрашивать не будут, случай чего. А пионеры эти? Только болтать горазды. Им бы себя защитить...
...
— Время меняется, и страна меняется. Через двадцать — тридцать лет эти пацаны станут кто при погонах, кто при кабинете, кто при деньгах. А кого они будут знать? Кто им помогал, кто уму — разуму учил, кто от беды уберег?
...
— Ты. А ты говоришь... за что.
* Это все правда
** Главное управление исполнения наказаний. Оттуда кстати вышел Чурбанов
* * *
Генерал Япеев больше двадцати лет возглавлял МВД Татарской АССР
январь 1986 года
СССР Казань
Рвусь из сил — и из всех сухожилий,
Но сегодня — не так, как вчера:
Обложили меня, обложили -
Но остались ни с чем егеря!
Владимир Высоцкий
То, что на него положили глаз, Торопов понял по одному ему известным признакам — несмотря на молодость, он был уже опытным разыскником, которого учили настоящие мастера, и учили не только тому как раскрывать преступления, но и тому как не прожечь кафтан, как уцелеть в бурных водах внутренних интриг и разборок. Последнее было не менее, а даже более ценно — в Нижнем Тагиле не счесть тех, кто сидит за то, что был бельмом на глазу у начальства или оказался крайним. Как сказал один герой кинофильма про милицию: меня принимали в милицию полгода, а уволили за полдня.
С какого — то черта пришла комиссия проверять ведение секретного делопроизводства. В милиции полно секретной документации, ее надо регистрировать в прошитом и пронумерованном журнале, держать в сейфе и так далее. Угробили на это полдня, ничего не нашли — но замечание все-таки влепили. В акте вписали полный бред, в том числе не относящийся к теме проверки. Придрались например что он — сотрудник угрозыска — ходит не в форменной обуви. В милиции мало кто ходил в форменной обуви, она калечила ноги, зимой в ней проще простого было упасть. На его вопрос, не стоит ли ему надеть положенные по инструкции тридцатых годов яловые сапоги — комиссия взбесилась.
Дальше в прокуратуре один следователь заболел, другой вдруг посреди зимы ушел в отпуск. Прокурор города перетасовал дела, оперов привлекли в сопровождение — и так на него свалилось дело о коррупции в Горпищеторге, которое вообще-то должно было попасть в ОБХСС. Но ОБХСС был перегружен и списали на него, хотя он занимался тяжкими преступлениями против жизни и здоровья, и работы у него было выше крыши.
Он насторожился еще сильнее.
Потом вдруг пришла проверка по партийной линии. Она была по всему казанскому ГУВД. Каждый сотрудник должен был регулярно сдавать ряд зачетов, в том числе по партийной линии. Разумеется, все филонили с этим до последнего, надеясь, что пронесет и перед вышестоящей проверкой всем автоматически поставят зачет, чтобы самим не влететь за развал работы. Начальство к этому относилось с пониманием, понимая, что милиционеру, тем более оперу УГРО в работе зачет по марксистско-ленинскому учению нужен как зайцу стоп-сигнал. Но на сей раз его и еще пару бедолаг, несмотря на протесты, отправили на целый день конспектировать решения Съезда и прочих органов... короче заниматься невообразимой хреновиной.
К счастью Торопов нашел однокашника по комсомолу, он сжалился над ним и отпустил пораньше. Чертыхаясь, он добрался до ГУВД и как всегда зашел в дежурку. В дежурке брали и сдавали ключи от всех кабинетов, там же можно было узнать от дежурного, не случилось ли ЧП по городу, и не ударила ли начальству в голову очередная... светлая мысль.
Когда Торопов расписывался в журнале за ключи, дежурный заметил
— Кстати, Сафин к тебе заходил
— Зачем? — насторожился Торопов
— Сказал, он у тебя отказные материалы оставил
Это было полной ерундой. Расписавщись за ключ, Торопов взбежал по лестнице, пробежал по коридору, лавируя между людьми и неудобными, взятыми из кинотеатра стульями для посетителей, ввалился в кабинет. Он делил его с другим опером — но сейчас тот уехал в Горький на учебу. Отказные материалы — ерунда полная!
Щелкнул замок. Торопов закрыл дверь изнутри, огляделся
Где?!
В столе все ящики запираются, вряд ли решились вскрывать. Сейф тоже на замке.
Ага!
Он прошел к сейфу, пошарил за ним. Сейфы всегда ставили неплотно к стене, за ними хранили все что угодно, например — бутылки коньяка. Они плоские...
Есть!
Конверт. Чистый, без надписей. В конверте сотни, новенькие.
У них в кабине стоял горшок с землей — цветок засох и его выбросили, а горшок остался. Он открыл окно, чтобы проветривало, начал поджигать деньги, пепел частично выбрасывать — благо ветер на улице сильный и снег, хрен найдешь, а остальное смешивать с землей. Конверт он сунул обратно.
Когда он закончил, раздался стук в дверь.
Ну, с...и.
Они выжидали, пока он не придет — не хотели обнаруживать взятку в его отсутствие. Но немного не рассчитали — он явился раньше. Кто-то заметил и позвонил — но пока подхватились, пока нашли понятых, время прошло.
Закрыв окно, он открыл дверь.
За дверью — целая комиссия. Следователь прокуратуры, в синей прокурорской форме, ему незнакомый. Козлы из инспекции по личному составу. Пара понятых из ХОЗУ.
— Капитан Торопов?
— Он самый.
— Пройдите в кабинет
— А что собственно?
— Сейчас поймете. Пройдемте
В кабинете сразу стало тесно.
— Капитан Торопов, пожалуйста, выложите все деньги, которые есть при вас и в кабинете сюда, на стол.
— Это зачем?
— Прошу вас.
Пожав плечами, Торопов достал из бумажника деньги, выгреб из кармана мелочь. Почесав небритый подбородок, взял томик УПК с комментариями, порылся в нем и выложил десятку
— Заначка — пояснил он
— Это все деньги, которые имеются при вас и в кабинете?
— Может еще где-то рубль завалялся.
Следователь машинально пересчитал деньги.
— У вас в кабинете будет произведен обыск по подозрению в получении взятки. Приступайте
Козлы из инспекции — даже особо не скрываясь — на второй минуте сунулись за сейф, и нашли конверт. Его перенесли на стол и открыли. Следователь побледнел
— Это что?
Торопов пожал плечами
— Конверт. Наверное, за сейф завалился
— Деньги где?!
— Какие деньги?
Про себя Торопов подумал — кто-то попал. Там две тысячи рублей было. Если они взяли это под отчет — их так взгреют! И если свои вложили — хорошего мало.
Больше всего он опасался — заметят, что в кабинете свежо, поймут, что открывали окно. Пару огарков можно было найти. Но сейчас уже надышали.
Начальником инспекции по личному составу был полковник Зарипов. Он был ровесником и даже однокашником Новикова — генерал рассказывал про него, что он постоянно просил списать. Но как это обычно и бывает — кто не умеет работать, тот учит, как работать. Или контролирует. Маленький, с нездоровым цветом лица и красными прожилками в носу, по слухам Зарипов страдал запорами и ставил себе клизмы...
В кабинете — как его завели, Зарипов засуетился, убрал бумаги со стола. Потом сказал
— Я сейчас приду!
Играл он плохо.
Оставшись в кабинете один, Торопов посмотрел на телефон на столе. Надо было быть полным придурком чтобы по нему звонить — его пишут. Ради того чтобы он позвонил сообщникам, Зарипов и исполняет. А хотя...
Он по памяти набрал телефон
— Сафин на месте? Да, Ильдар... Чего звоню... рыбачить в эти выходные поедем? Отдохнем на природе, воздухом подышим. Нет времени... ну ладно.
То, что конверт подбросил Сафин, гнида — это, несомненно. Вот пусть теперь и думают, что Сафин — на самом деле его сообщник и запорол операцию, а то и деньги прикарманил. Хорошо подготовленный оперативник — не только умеет скрыть свои истинные замыслы, но и не преминет направить противника по ложному пути.
Нет ничего лучше, чем когда крысы начинают жрать друг друга.
Зарипов вернулся через пять минут, как и обещал. Покосился на телефон... актер погорелого театра... козел.
— Я собственно не понял, товарищ полковник, по какому делу меня привезли.
— Собственно... да, собственно. Тут на вас сигнал пришел
— Какой сигнал?
— Что вы за взятку обещали супруге арестованного директора Горпищеторга Салье устроить ей свидание с мужем.
— Что за бред. Разрешение на свидание дает следователь.
— Ну, оперсостав может этому сильно поспособствовать.
— И что? Где взятка? У меня в кабинете какой-то пустой конверт нашли за сейфом и теперь меня на основании этого во взятках обвиняют?!
— Ну... дыма без огня не бывает...
— Какой дым, какой огонь!? Меня сегодня весь день на работе не было, а у меня и моей группы дел вдвое больше чем мы расследовать можем! И так сроки срываем!
— То есть Салье оговаривает вас.
— Именно так.
— Она еще показала, что вы намекали... на услуги натурой, скажем так.
Торопов вспомнил мадам Салье. Как говорится, кто что охраняет, тот то и имеет, в семье Салье проблем с дефицитными продуктами не было и мадам Салье, когда ее вызывали — с трудом проходила в дверь кабинета
— Это бред полный. Я сейчас рапорт напишу на имя министра, пусть разбираются. За оговор между прочим есть статья.
Зарипов покивал
— Напишете, имеете право. Честно говоря, я Нину Иосифовну видел... то, что вы ее домогались это оговор конечно. Никто в здравом уме в это не поверит.
— Тогда какие ко мне вопросы?
— Вопросы есть. Например, такой. Вы говорят, Алсу Мирзаифовной интересуетесь?
— Это какой Алсу Мирзаифовной?
— Начальником ГорОНО. Черезовой
О как!
— Уголовный розыск много кем интересуется.
— А если не секрет, в чем причина.
— Не секрет. По данным уголовного розыска пропало несколько тетрадей в клетку.
Зарипов покачал головой
— А говорите у вас работы много, не справляетесь.
— Это тоже работа. А в чем причина вопросов, товарищ полковник?
— Причина в том, что Алсу Мирзаифовна уважаемый человек. Людям помогает... дети, сами понимаете, то одно натворят, то другое. Алсу Мирзаифовна в таких случаях входит в положение, делает скидку на возраст, так сказать. Так что... когда розыск проявляет неоправданный интерес... у вас ведь задания от следователя нету?
— Я могу быть свободен? — официально спросил Торопов
— Не задерживаю...
29 января 1986 года
СССР Москва
Вчера вечером — не поехал ни домой ни на дачу. Вечер провел в семье у Ельциных, которые только что новую квартиру получили, а потом вернулся в Кремль, сославшись на то, что готовим Съезд и дел непочатый край.
Это ложь. Просто не хочется быть дома.
Для вида мы опять сошлись, Раиса Максимовна все поняла, благо с ней провела разъяснительную работу супруга Егора, я тоже не хотел обострять, особенно когда про проблемы в семье узнали в Политбюро. Но по факту — семьи нет.
Раиса Максимовна не простила мне двух вещей. Того что больше ее не слушаю и не беру трубку если она звонит мне на работу — а раньше звонила по несколько раз в день. И то, что я решил вернуть вдове Шеварднадзе сумму полученной взятки. Правда и тут пошел на компромисс со своей совестью — частично рублями по курсу. Но Раиса Максимовна, которая часть взятки уже потратила и имела виды на оставшуюся часть (во время моих визитов она носилась по магазинам) этого мне не простила, потому что в ее понимании высокая должность для того и существует для того чтобы извлекать материальные выгоды, а иначе зачем она нужна. Ей в принципе не понять, почему политик должен быть честным, и как политик может честно зарабатывать себе на жизнь. И цены вещам она не знает. Вот такие и разменяют державу по пятакам...
А мне вдруг стал нетерпим ее характер, ее капризный, хамски-требовательный стиль в общении с обслуживающим персоналом, ее придирчивость и безапелляционность. Сколько домработниц уже сменили! Девятое управление до сих пор ищет ей что-то вроде помощника — адъютанта, найти не могут. Это надо железные нервы иметь и совсем не иметь самолюбия, никакого. На Западе при всем их капитализме — такое отношение не принято, это все отголосок несытого детства. Те, кто в детстве чувствовал себя униженными жизнью — потом жизнь положат на то чтобы унижать других. Не все. Но многие.
Ночью позвонил Карпец и сообщил, что в Грузии в местах лишения свободы жестоко убит Звиад Гамсахурдиа. А утром — позвонили из Тбилиси и сообщили, что в центре собирается несанкционированный антисоветский митинг...
Вот такие вот дела творятся. Грузия не дает забыть о себе.
Утром, едва только приехал на работу, снова связался с Карпецом. Тот сообщил, что в Тбилиси находится начальник МУР генерал Еркин — по обмену опытом, он учит грузинских коллег своему, а Еркина грузинские коллеги учат в свою очередь приемам борьбы с наркомафией. С ним же находится группа оперативников МУР...
Дал указание забрать всё, что есть по смерти Гамсахурдиа и вылетать в Москву, как заберут. Рекунков назначит на это дело следователя, он и будет дальше вести следствие по делу.
Провели совещание с членами Политбюро по телефону, Алиев вылетел в Тбилиси как уполномоченный от Политбюро...
Дальше новое совещание, новая отрасль, где назревает крах — гражданская авиация.
Исходные данные — в настоящее время у нас четыре крупных самолетных КБ — Туполев, Антонов, Яковлев и Ильюшин. Есть еще Микоян и Сухой, которые гражданской авиацией не занимаются, и два вертолетных — Миль и Камов. Антонов и Ильюшин занимаются военно-транспортной авиацией, Туполев занимается стратегическими бомбардировщиками, Яковлев пытается влезть в конкуренцию Микояна и Сухого но его машины с движками вынесенными на крыло — проигрывают безнадежно.
Есть еще КБ Бериева — по гидросамолетам, хотя у них есть интересные наработки и по легкой авиации. И КБ Мясищева, которое фактически без заказов.
Общее количество КБ равно таковому в США и Европе вместе взятых! Через тридцать лет в мире и вовсе установится дуополия — после того как МакДонелл-Дуглас не сможет развивать современную линейку, он продаст гражданское отделение Боингу, но военное оставит себе. При этом, в СССР установлено правилом внутренней конкуренции, то есть одним проектом занимается несколько КБ. Тратятся деньги. Принимаются не самые оптимальные решения.
