Кто я?

— Да, профессор, — ответила она, в мгновение затихая.

— А теперь вернёмся к вам, мистер Малфой. Вы знаете, что с вами случилось? — Снегг пытливо посмотрел на уже стоящего на ногах, хоть и опирающегося на друзей, Драко.

— Помню тренировку, потом мы вернулись в гостиную, а потом вроде бы...— он попытался сосредоточиться, однако так и не смог вспомнить, что было после. — Я не помню...

Пенси в очередной раз всхлипнула, видимо, даже веление декана не было сильнее её желания расплакатся.

— Но ведь тренировка была вчера?.. — пробасил стоящий рядом с Драко Кребб.

"Вчера, но что же тогда произошло? Как я очутился здесь? И вообще, что происходит?" Чем больше Драко задавал вопросов, тем сложнее мог понимать происходящее.

— Так, а что-нибудь ещё вы помните? — вновь спросил его декан.

— Нет, ничего... — слабым голосом сказал Драко, голова стала кружиться всё сильнее... — Профессор, можно мне...

— Да-да, конечно... Проводите мистера Малфоя в больничное крыло, а потом я жду вас у себя в кабинете... и побыстрее, он же на ногах еле держится! — цыкнул он на медленно направляющихся к выходу Кребба и Гойла, буквально нёсших Драко на руках. Замыкала процессию громко всхлипывающая Пенси ...

Глава 17

— Это не шутка, профессор? Она правда вновь будет учиться здесь?

— не сдерживаясь, вскрикнул Рон. — Джинни оправдана и вернётся сюда?

— Да, мистер Уизли, это правда, — улыбнулся Дамблдор.

— И когда? Когда она приедет? — спросил Фред, сидящий рядом с Герминой.

Вся семья Уизли была вне себя от радости. Это было похоже на рождественский подарок, доставленный раньше срока. Они уже и не мечтали, что Джинни вновь сможет учиться магии. Четыре года назад, после того как она была спасена из Тайной комнаты, её обвинили во всех этих нападениях. Авроры, прибывшие по приказанию Министра Магии, арестовали её прямо в больничном крыле, и тотчас же, не смотря на её состояние, доставили в Азкабан. Единственной поблажкой, которую допустили из-за возраста заключённой, было то, что камера находилась в отдалении от остальных, и охраняли её не дементоры, а авроры. И всё. Даже родственникам запрещалось навещать её за две недели заключения. Вновь они увидели сестру лишь на суде.

Её было не узнать. Осунувшаяся, с затравленным взглядом, бледная... Казалось, она с трудом осознаёт то, что происходит вокруг. В зал суда её ввели в тяжелых железных наручниках, который так странно смотрелись на тонких руках. Неестественно. Её сопровождали два Аврора, словно Джинни была особо опасной преступницей, а потом усадили на стул.

Суд был не долгим. Главным защитником Джинни был Дамблдор, именно он смог спасти её от тюрьмы, заменив наказание более милосердным, но всё равно жестоким приговором. Лишение магии. Пожизненно. Джинни Уизли лишалась права колдовать, если бы она хоть раз нарушила запрет, то Азкабан вновь стал бы ей домом. Обжалованию приговор не подлежал.

Выслушивая его, Джинни была спокойна. Она не плакала, не просила прощения, не раскаивалась. Гермиона даже усомнилась в её здравом уме. Но тут она посмотрела прямо её в глаза и то, что Гермиона в них увидела, потрясло её. Нет, Джинни полностью понимала и воспринимала происходящее. Однако же никак не реагировала на это... Бедная, что же с ней случилось,... Не реагировала заключенная даже тогда, когда перед её глазами сломали палочку, просто переломили на две части, словно сухую ветку. Молли Уизли надрывно всхлипнула. Она проплакала всё заседание, беспрестанно причитая о судьбе своей дочери. Её муж не плакал, однако несколько седых волос уже появились на его голове. Всё же остальные члены семьи Уизли сидели с серыми, поникшими лицами и даже выйдя из зала, они не говорили, не знали, что можно было сказать.

Конечно же, никто из них не верил в виновность Джинни. Они понимали, что обвинение было неправильным, но доказать ничего не могли. Единственное, что у них имелось — это слова, а Крауча они не очень-то интересовали. Близнецов, которые попытались было возмутится, вывели из зала.

С тех пор Джинни изменилась. Гермиона даже не знала, насколько может измениться человек за две недели заключения. Она стала полностью другой. Из веселой, солнечной девочки, которая всегда была полна задора, Джинни стала мрачным угрюмым человеком. Она мало общалась со своей семьей, предпочитая проводить время в одиночестве. Этим летом Гермиона попыталась было поговорить с ней, наладить прежние дружеские отношения, поддержать, но получила отказ в очень грубой форме. Насколько она знала со слов Рона, и со всеми остальными членами своей семьи Джинни говорила отнюдь не приветливее. Зато она стала много читать, книги заменяли ей общение. Не имея возможности постигать магию в практике, теорию Джинни знала превосходно. Наверное, по знаниям она превзошла Рона, которого заставить учить что-то было практически невозможно.

И сейчас, когда наконец-таки справедливость была восстановлена, Гермиона надеялась, что прежняя Джинни вновь вернётся к ним. Она постарается, чтобы так и было.

— Я думаю, что в конце этой недели. Она должна будет вновь привыкнуть к школе, освоится, всё-таки четыре года отсутствия — порядочный срок. Думаю, вы постараетесь сделать всё возможное, чтобы её возвращение прошло как можно более гладко. — Директор мягко намекал на то, что не все в школе будут так же лояльны, ведь многие знали Джинни лишь по газетам, которые величали её преступницей и будущей убийцей. Не очень-то хорошее мнение...

— Конечно! — как один, ответили все подростки. Дамблдор улыбнулся такой горячности.

— А на каком курсе будет учиться Джинни? — спросила практичная, как всегда, Гермиона.

— Думаю, что когда она приедет, профессора проверят её знания и ...

Дамблдор не успел договорить, так как дверь, ведущая в его кабинет, открылась, и на пороге возник профессор Снегг. Гриффиндорцы, как и сам Дамблдор, в удивлении уставились на него.

— Малфой в больничном крыле! — резко выдохнул он. Директор в мгновение посерьезнел.

— Извините, но думаю, нам придется закончить разговор с миссис Уизли в другое время. А сейчас возвращайтесь в свою гостиную, бродить по коридорам не очень-то безопасно, — сказал Дамблдор ученикам, и те, послушавшись, поднялись и вышли из кабинета.

— До свидания, директор, — на прощание сказал один из близнецов, чуть-чуть задержавшись около двери.

Гермионе совсем не хотелось уходить. Будь её воля, она бы с удовольствием осталась и послушала, что же такое случилось с Малфоем. Она уже собралась уходить, но заметила, что Фред, Джордж и Рон о чём-то шепчутся, стоя у горгульи. Это показалось девушке подозрительным. Она тихо подошла к ним.

— Ты положил их? — тихо спросил один из близнецов.

— Да. Только не знаю, получиться ли...

— Что получится? — строго спросила у них Гермиона. Уж она-то знала, на что способны братья Уизли, если дать им волю.

— Ничего... — ответили близнецы с самым что ни на есть невинным видом. Однако Гермиону этим было не обмануть.

— Давайте, рассказывайте, что вы тут затеваете! Если ещё одну свою шалость, то я... — она начала своё любимое дело, наставлять других людей на путь истинный.

— Нет, это не шалость, просто мы тут хотели кое-что проверить, — наконец, ответил ей Джордж.

— Да, ничего особо опасного, так что тебе не о чем переживать, Гермиона, — поддержал брата Рон.

— Всё чинно и, можно даже сказать, невинно, — вставил другой Уизли с широкой улыбкой.

Вот только Гермиона мало в это верила, слишком уж подозрительным было их поведение. Об изобретениях близнецов и говорить было нечего, каждое из них было опасно само по себе, а непроверенное — и подавно.

— Ну и что же вы проверяете... — Гермиона внезапно услышала чьи-то голоса, явно принадлежащие не Уизли и не ей. Говорили Дамблдор и Снегг, вот только дверь-то была закрыта, а значит, слышно их было не должно.

— Работает! — радостно сказал Фред. — Я же говорил что получится.

— Ну, никто в этом и не сомневался, — сказал Джордж. — Поздравляю с успешным проведением опыта, брат.

— И я тебя поздравляю, брат! — близнецы пожали руки друг друга, они явно гордились своим изобретением.

— Так, а теперь, надеюсь, кто-нибудь объяснит мне, что это такое? — зло спросила Гермина, кивнув на руку Джорджа, в которой было зажато что-то наподобие проводка. Оттуда же и продолжали доноситься голоса профессоров.

— О, как прикажете, мисс Грейнжер... — начал Джордж

— ... верховная староста, — продолжил за него Фред.

— ...повелительница книг! — добавил Джордж

— ...королева... чего это она у нас королева? — состроив комичную мину, поинтересовался Фред.

— ... домашних заданий! Гермиона Грейнжер — королева домашних заданий, — внёс свою лепту Рон.

— Молодец, братишка, я знал, что с тобой ещё не всё потеряно, — одобрил Фред.

— Хватит придуриваться! Вы так и не ответили на вопрос, — не выдержала Гермиона.

— Ну, ладно-ладно, не злитесь, мисс Староста, — Джордж поднял руки, показывая, что сдаётся. — Хочешь знать, что это? Наше новое изобретение — Удлинители ушей. Что-то вроде ваших маггловских... Как вы там их называете? Тараканы?

— Жучки. Это называется жучки, — поправила их девушка.

— Всё равно, — отмахнулся тот, — тараканы, жуки, да пусть хоть гусеницы будут... Главной была идея. Помнишь, на каникулах ты рассказывала нам про эти маггловские устройства? Так вот, мы подумали, а почему бы не сделать нечто подобное, только с применением волшебства... Конечно, пришлось повозиться, но это того стоило. И теперь у нас есть идеальное подслушивающее устройство. Его трудно обнаружить, зато...

— А вы знаете, что это незаконно? Нельзя подслушивать чужие разговоры, — нахмурившись, возразила им девушка.

— Да брось, — это не произвело на них никакого впечатления. — Неужели тебе самой не хотелось бы послушать, о чём там говорит Снегг с директором?

— Ну, хотелось бы, наверное, — неуверенно сказала Гермиона.

— Так чего же мы ждём? Давай же Гермиона, хватит упрямиться... ну кому от этого станет хуже? — увещевал её Рон. Наконец, девушка сдалась. Всё-таки, любопытство победило, ей очень уж хотело узнать, что такого случилось с Малфоем, что так взволновало привычно невозмутимого преподавателя Зельеварения.

— Ладно, давайте сюда ваши Удлинители ушей, — смилостивилась она, парни просияли.

— Молодец, Гермиона, мы знали, что ты наш человек! — сказал Фред, протягивая ей пару проводков. Следуя примеру друзей, она вставила кончики в уши, звук был и вправду чудесный, казалось, что она стоит прямо в комнате, а не за наглухо закрытой дверью.

— Память стёрта полностью? — поинтересовался Дамблдор.

— Нет, примерно последние двадцать часов, — ответил ему Снегг.

— Обливиате?

— Нет, вы же знаете, после этого заклинания её можно восстановить, нападавший же, видимо, этого не хотел.

— Значит, от мистера Малфоя мы ничего не узнаем...

— Да. Я проверил, воспоминания полностью уничтожены, будто бы их вырезали из мозга. Тут никто, даже Тёмный Лорд не сможет ничего сделать, — заявил Снегг, он сел напротив Дамблдора, но не смотрел на него, предпочитая разглядывать камин. Очевидно, его что-то сильно беспокоило, даже пугало.

— И никто ничего не видел?

— Там никого и не было — как вы знаете, все ученики сейчас сидят и трясутся от страха в своих гостиных, мало кто решается покидать их.

— Но мистер Малфой всё же покинул... — задумчиво сказал за него Дамблдор.

— Да, — подтвердил Снегг. — Как утверждают его друзья, он весь день был сам не свой и после последнего урока сразу исчез. Но никто не знал, куда или зачем, Драко не говорил им.

— Ох уж эта слизеринская скрытность и любовь к тайнам, — вздохнул директор.

— Но иногда она всё же бывает, полезна, эта наша любовь к тайнам, — возразил профессор Зельварения.

— Бывает... Но сейчас о другом. Ты осмотрел кабинет Заклинаний — возможно, там осталось хоть что-нибудь, способное пролить свет на произошедшее?

— Конечно, — сухо сказал Снегг. — Но там нет ничего, что смогло бы нам помочь.

— Жаль, — только и сказал Дамблдор. — Хотя, если судить по тому, насколько силен нападавший, вряд ли он бы стал оставлять что-то важное... Северус, ты меня слушаешь? — поинтересовался Дамблдор, заметив, что суровый профессор, казалось, полностью ушел в свои мысли и совершенно не обращает внимания на его слова. Услышав своё имя, Снегг вздрогнул, приходя в себя.

— Да, просто я тут подумал... Не многие в мире обладают такими знаниями по проникновению в чужие умы, чтобы сделать нечто подобное. Да и мало кто захочет это сделать, всё-таки такой способ удалять воспоминания очень тяжел, после него не остаётся сил на поддерживание своих собственных мысленных щитов, так что...

— Ты хочешь сказать, что эти мастера, о которых ты говоришь, не стали бы стирать память подобным способом без особых оснований? — задумчиво перефразировал его слова Дамблдор. Снегг кивнул в подстверждение. — И, как я могу догадываться, один из этих умеющих — наш общий знакомый?

— Да. Но вряд ли он бы стал тратить свои силы на подобное, Авада была бы намного проще.

— Значит, это не он...

— Но кто-то близкий ему по силе, — кивнул Снегг.

— И всё же кое-что остаётся неизвестным — что же такого узнал мистер Малфой, что заставило прибегнуть к столь радикальным мерам.

— Я бы тоже очень хотел это узнать. Однако...

— Подожди, Северус, думаю, есть ещё несколько людей, наверняка желающих присоединится к нашему разговору, — сказал Дамблдор, он поднялся и подошел к камину. Взяв из стоящей на нём вазочки щепотку флу-порошка, он кинул её в огонь и сказал: "Комната профессора Защиты от Тёмных Искусств".

Дамблдор говорил недолго, просто коротко попросил Люпина и его друга прибыть к нему в кабинет. Люпин же не удивился, просто молча кивнул и пообещал, что они сейчас же придут. Снегг, как и Дамблдор, не очень то доверял каминной сети: как и любое другое средство связи его можно было прослушать, и потому он понимал сдержанность директора.

"Они? Интересно с кем же это оборотень должен явится?" — спросил сам у себя Снегг, хотя он догадывался, как же зовут этого друга. Блек!..

Закончив разговор, Дамблдор вернулся обратно и вновь сел за свой стол напротив Северуса.

— И что же Блек делает здесь? — холодно спросил он у директора.

— Я как раз хотел поговорить с тобой об этом, Северус. Думаю, вам уже давно пора забыть о детской вражде, вы же взрослые люди и... — директор осекся, поняв, что все его слова тратятся впустую. Да, Снегг с вежливой миной на лице слушал его, однако вряд ли он прислушается к советам. Иногда Альбус не понимал, как при всём его опыте Северус может так болезненно относится к столь, казалось бы, незначительным обидам детства. Он был довольно хорошо осведомлён о его дальнейшей судьбе, чтобы знать, что за эти годы с ним проделывали и худшие вещи, за которые действительно стоило не только затаить обиду, но и мстить, наверное. Однако же, Северус не реагировал на имена тех людей так, как реагировал на имена кого-то из мародеров. Возможно, так ему было легче, он держался за старую ненависть чтобы не возбудить в себе ещё более сильную, более страшную... Иногда из двух зол надо выбирать меньшее.