Цикл "И смерть лишь начало", Книга 3 - "Неслучайные случайности"

— Спасибо за разъяснение, — я действительно немного разобрался в вопросе.

У Малфоев я прожил девять долгих и интересных дней. Было здорово. Я многое узнал, и на некоторые вещи стал смотреть немного иначе. Впрочем, особо я не радовался и не расслаблялся. Как взрослый, я понимал, что старшие Малфои навязывают свою, выгодную именно им картину мира и характеристики окружающих людей.

Но это взгляд одной из сторон конфликта. Именно для этого я и посетил Малфой-манор.

Но все что имеет начало, имеет и конец. Закончился и мой срок пребывания у Малфоев.

Я поблагодарил за гостеприимство и получил приглашение посещать сей дом в любое удобное время. Хозяева вели себя гостеприимно и приветливо. И все же, несмотря на это, по этим дням осталось некое двойственное впечатление. Мне здесь, безусловно, понравилось, и в тоже время все оказалось не так просто. В этом доме имелась какая-то недосказанность, тайна, если хотите, которую я пока не мог уловить.

А затем Люциус оказался так любезен и аппарировал меня прямо к дому Лонгботоммов — он знал, где тот находится.

Августа Лонгботтом — невысокая, сухонькая старушка, с интеллигентным лицом и со сталью в глазах, смотрелась бы куда естественней в какой-нибудь казарме или на плацу. Когда мы знакомились, я чуть не по стойке смирно стоял. Бабка внушала уважение. Бедолага Невилл...

Жили они в старинном, двухэтажном коттедже. Внутри ощутимо чувствовался дух прошлых веков — Августа являлась ярой последовательницей добрых магических традиций.

Невилл мне обрадовался. Вот только вел себя не так раскованно, как в школе. Да, да, в Хоге можно сказать, он вел себя именно так. А здесь Августа нагоняла такой жути, что он ходил по одной половице. Впрочем, я сам проникся и вел себя все эти дни ниже травы, тише воды.

Понятное дело, Августа переживала за внука. И хотела вывести его в люди. И мечтала, чтобы у него появились дети и наследники. Но такое обращение неизбежно сказалось. Думаю, та неуверенность, рассеянность "растет" именно отсюда. Он просто боялся ее расстроить и вызвать неудовольствие. А такое поведение, чаще всего, приводит к противоположному результату.

Тем более, Августа наполовину Блэк, со всеми вытекающими — буйным характером, категоричностью, вспыльчивостью. Наряду с самыми сильными и полезными качествами.

В один из дней мы посетили больницу Мунго. Августа решила показать нам Лондон, устроить прогулку и заодно навестить сына и сноху.

Больница магических болезней и травм Святого Мунго — вот как полно и правильно называлось это знаменитое врачебное заведение. И оно являлось ведущим заведением Великобритании подобного профиля, совмещая в себе как простое приемное отделение, так и стационар и даже некоторый аналог скорой помощи.

Само здание находится в старом кирпичном универмаге и состоит из шести этажей.

Врачи тут называются целителями, и носят мантии лимонного цвета с необычным гербом — волшебная палочка и кость. Как там пел В. Высоцкий — "если хилый, сразу в гроб...". Вот, вот, глядя на эти кости думаешь именно о таком.

Мы шли по узким, мрачноватым, выложенной серой плиткой, коридорам. Невилл поначалу стеснялся. Особенно он неуверенно себя чувствовал, когда колдомедик провел нас в одну из палат. Здесь находилась Фрэнк и Алиса — его родители.

Они лежали на соседних кроватях, и никого не узнавали. Изредка постанывали, и иногда пытались что-то сказать — неосознанные и непонятные слова. Расфокусированный взгляд, черные круги под глазами, желтого оттенка кожа, отрешенность, полная апатия. И изможденность — как телесная, так и внутренняя — это бросалось в глаза.

Сумерки сознания это страшно. Когда Бог наказывает человека, он лишает его разума. Не знаю, что там было в прошлом и почему так все повернулось для этих людей. Но глядя на двух изможденных людей я испытал чувство сострадания.

И мне вспомнился собственный случай и Круциатус в исполнении Локхарта...

— Я бы гордился такими родителями, — серьезно сказал я Невиллу, поймав момент, когда Августа нас не слышала. — Они стояли до конца. И выполнили свой долг, каким бы он ни был.

— Они вроде и есть, а вроде их и нет, — Невилл шмыгнул носом и с нежностью поправил у мамы волосы. Она на это никак не отреагировала. Как смотрела в потолок, так и смотрит.

— У тебя красивая мама, — негромко заметил я. Лежащая на кровати Алиса даже сейчас, в таком состоянии, производила впечатление милой и симпатичной женщины. В ней чувствовалась какая-то теплота. И на меня вдруг повеяло чем-то близким, можно сказать родным, словно это я уже когда-то ощущал, но давным-давно позабыл.

Странное чувство...

— Да.., — Невилл немного приободрился. Но в глазах у него стоят слезы. Бедный парень.

— Если ты переживаешь, что я стану трепаться о них в Хоге, то не волнуйся. Этого не будет.

— В этом-то я не сомневаюсь....

На третий вечер мы ужинали втроем. У Лонгботтомов имелся свой эльф по имени Гросби, и он нам прислуживал.

И у нас получился откровенный разговор. К тому времени, миссис Августа, похоже, уже присмотрелась ко мне и сделала определенные выводы. Все эти два дня она осторожно задавала вроде-бы простые, ничего не значащие вопросы, но на самом деле "прощупывая" меня и узнавая мнение по тем или иным позициям.

— Ты уже думал о своем будущем? — начала разговор Августа, а я от неожиданности закашлялся. Вот все словно сговорились. И спрашивают об одном и том же.

— Пока лишь в общих деталях, — осторожно ответил я.

— Мракоборцем стать не хочется?

Нет, ну точно сговорились. Ну не так же просто меня об этом спрашивают. Руку даю на отсечение, что-то здесь есть.

— Извините, конечно, но служить в Аврорате вредно для здоровья. И вообще, там смертность высокая.

— Вот, хоть кто-то научился думать собственной головой, а не смотреть в чужой рот, — ответила Августа с горечью в голосе. — И нечего смущаться, Невилл. У Гарри родители тоже пострадали в ходе той войны...

Как я уже понял, бабушка Невилла — женщина прямая и конкретная. И ко мне она на "ты", без всяких лишних условностей.

— А ты слышал про личный отряд Дамблдора? — продолжила старушка.

— Личный отряд? — я сделал вид, что ничего не знаю. Хотя, на самом деле, догадывался, что она имеет в виду.

— Да, — Августа решительным жестом отставила в сторону тарелку, бокал с недопитым вином и уперлась локтями в столешницу. — Наш директор организовал собственную, преданную лишь ему структуру. И на словах они боролись с Темным Лордом...

— А на самом деле?

— На самом деле выполняли задачи своего хозяина.

Ого! А старушка обладает изрядной долей смелости, раз не боится говорить такие вещи. Во всяком случае, все те маги, что я узнал за это время, стараются про директора говорить более обтекаемо — даже если и недолюбливают его.

— Эта история имеет ко мне отношение?

— Твои родители, и родители Невилла состояли в этой организации, — Августа пожевала губу. — Орден Феникса — так она называется.

— Бабушка! — в голосе Невилла звучала осторожность.

— Ничего страшного, — старушка бесстрашно махнула рукой. — Рано или поздно, Гарри, так или иначе, обо всем этом узнает. И пусть это буду я, а не кто-то иной.

— Много в этом Ордене было людей? — спросил я.

— Да, магов там хватало.

— И где они теперь?

— Большей частью погибли. Или стали очень несчастливы, — Августа внимательно посмотрела мне в глаза и туманно (для обычного подростка, а я намек прекрасно понял) добавила. — Пешки гибнут, а полководец живет.

Хм, похоже, кто-то затаил серьезную обиду на Дамблдора. И миссис Лонгботтом понять можно. Не на пустом месте возникло такое чувство.

— И что сейчас с этим Орденом Феникса?

— Вроде как распущен, но мне сдается, что в любой момент его могут возродить. Недаром у него такой символ.

— Бабуля, зачем нам все это знать? — спросил Невилл. — Это же дела взрослых.

— И вы когда-нибудь повзрослеете, мальчики. И в тот момент, когда вам предложат тот или иной выбор, я хочу, чтобы у вас перед глазами встали ваши родители. И то, чем эти игры для них закончились.

У Невилла я прожил шесть дней. В доме у него неплохо, но откровенно говоря, скучновато. Да и атмосфера своеобразная. А наличие множества раритетных и древних вещей добавляет этому месту возраста и какой-то стариковской уютности. Это конечно, замечательно, но мне хотелось больше жизни, больше энергии.

Сам Невилл проводил много времени в личной теплице, где выращивал различные растения и травы. Я больше половины из них даже не знал. Да что говорить, там встречались такие редчайшие экземпляры, про которые я и в книгах не встречал упоминаний.

Августа на увлечение внука Гербологией смотрела не слишком-то одобрительно. Скорее снисходительно. Впрочем, думаю пример несчастных Фрэнка и Алисы, во многом примирял ее с данным увлечением. Лучше быть более спокойным, но живым, а не энергичным и мертвым.

Хотя, она рассчитывала, что Невилл немного подтянет свой уровень по Чарам. И она надеялась, что я не брошу ее внука и буду периодически ему помогать. И уж она это оценит.

Забавно. Похоже, мне намекают на дружбу с Невиллом. Вроде как для нас двоих будет это полезно, у нас много общего. И даже разные факультеты здесь не помеха.

Августа говорила достаточно откровенно. С ее слов становилось понятно, что она не одобряет как действий Дамблдора, так и Волан-де-Морта. Малфоев она также недолюбливала. Про Министерство Магии она говорила как о сборище тупиц и некомпетентных неумех — за редким исключением. А во всей Англии, с ее слов, могло найтись всего лишь два — три интересных и порядочных мага.

В общем, старушка себе на уме. Мне ее позиция во многом нравилась — независимый, взвешенный и по большей части осторожный подход. К сожалению, во всем этом был один, но крайне важный недостаток — у миссис Лонгботтом нет союзников. Знакомые и подруги, конечно, имеются, но это не то. И если ты не собираешься отсиживаться в кустах и прятать голову в песок, как страус, нужны друзья и единомышленники. Дамблдор и Волан-де-Морт такие вещи понимают прекрасно. Одному, насколько бы ты сильный ни был, этот мир не изменить.

У Лонгботтомов я получил письмо. Неизвестная серая сова принесла мне личное послание:

Заместитель директора, профессор Минерва Макгонаггал.

И смех и грех. Я протянул письмо Невиллу, мол, почитай. Мы находились в его комнате, сидели друг напротив друга и по очереди создавали различные простейшие заклинания. Вернее, я больше показывал, а Лонгботтом повторял. Получалось у него неплохо. В спокойной, знакомой обстановке он показывал хороший уровень концентрации и владения магией. Да и с головой у него все в порядке.

Невилл читал письмо, а я сам задумался.

Понятное дело, о том, что я покинул дом Дурсли, уже узнали. Вероятней всего, старая ведьма, миссис Фигг, "барабанит" на совесть. И конечно, куда лучше, когда я сижу дома и ни с кем не контактирую. Вот только для кого лучше? Явно не для меня.

А уж спорить о том, что я узнал много нового за последние недели, познакомился с интересными и непростыми людьми, сам немного изменился, и говорить не приходится. Так что лично для меня такие поездки очень полезны.

Сначала я вообще хотел проигнорировать это письмо. Я даже объяснил удивленному Невиллу, что вот таким образом меня любят, "обкладывают ватой" и вообще, охраняют.

— Ну, ты же знаменитость, Гарри! Ты убил Сам-знаешь-кого. Вот они тебя и берегут.

— Стоп, стоп. — Я поднял руки. — Во-первых, забудь ты эту муть со знаменитостью. Я не лучше тебя. Тем более, если даже я и убил кого-то, то совсем про это не помню. А во-вторых, вот когда тебе твоя бабуля все запрещает и объясняет на пальцах, как лучше жить, и что вообще делать и говорить, тебе это всегда по нраву?

— Нет, конечно, — Невилл вжал голову в плечи и с опаской посмотрел на запертую дверь.

— Вот и мне эта забота, как серпом по яйцам, — я не удержался от шутки. Невилл хихикнул.

Первый возмущённый порыв прошел, и я решил-таки ответить на письмо. Рано мне еще в открытую показывать недовольство и самостоятельность.

В ответном письме я написал, что благодарен за заботу. И я к ней прислушаюсь. И послезавтра отправляюсь домой.

Глава III

Домой добрался без происшествий. Дурсли вели себя нормально, без лишней нежности, но и строгий режим не включали. В общем, все, как всегда.

Приближался мой день рождения. И я с нетерпением ждал, убежит или нет Сириус Блэк из Азкабана. Мне очень хотелось сделать на это событие ставку у гоблинов, но смущал ряд факторов.

Что я знаю про побег в каноне? Сидел себе Бродяга много лет, и ни о чем таком не думал. Но вот случайно (или не случайно), в его камере появилась газета Пророк со статьей о семье Уизли, которая безумно счастлива, отдыхая в Египте, купаясь в Красном море и лазая по пирамидам и руинам. И фотография там имелась — все рыжее семейство и крыса Короста у Рона на плече. Сириус сообразил, что это никакая не крыса, а наоборот, его хороший знакомец и бывший друг, Питер Питтегрю.

После этого Сириус "встал на лыжи" и совершил побег.

Идем по цепочке. Как Уизли оказались в Египте? Вроде бы они выиграли ежегодный конкурс Пророка среди читателей. Вот денежки и появились.

Но по некоторым деталям, мне кажется, что картина там иная. До этого Джинни Уизли пострадала от дневника Тома Реддла и эти деньги вроде как моральная компенсация от Дамблдора. Эта первая нормальная версия.

А вторая — то, что после открытия Тайной комнаты Уизли дали банальную взятку, чтобы они не трепались об таком знаменательном, и не побоюсь этого слова, эпохальном событии. Я думаю, что по значимости, это примерно тоже, как если бы в России обнаружили библиотеку Ивана Грозного.

Юный Поттер всю важность комнаты Салазара Слизерина явно не понимал. Гермиону просто задвинули подальше — благо она маглорожденная и никто за нее не "впишется".

А вот Артуру и Молли Уизли пришлось давать деньги, чтобы они обо всем благополучно забыли.

И кто завладел Тайной комнатой? Правильно, добрый дедушка Дамблдор. И после этого в каноне она толком-то и не упоминалось. Странно, не правда ли?

Может я и углубляюсь в конспирологию, но после намеков мракоборца Роберта Уильямсона такая версия мне наиболее близка.

Ну, так вот. Здесь комнату не открыли. И значит, Уизли в Египет не поедут. И статьи в Пророке не будет. Значит, и шансы на побег Сириуса тают, как снег на весеннем солнце.

Поэтому я решил подстраховаться. Выйдет статья в газете, что Уизли выиграли конкурс, и там будет их общее фото с Коростой — я делаю ставку. Нет — даю отбой.

Вот и принялся я считать дни.