Дорога менестреля. Альтернативное окончание.

Особенно если ты — человек.

Дара неожиданно вздрогнула и ухватилась за его плечи. Карис инстинктивно прижал любимую к себе:

— Что случилось?

— Кайе... — обронила девушка, глядя на повозку братьев-оборотней.

Прислонившись к бортику и, словно не замечая языков пламени, на них, не отрываясь, смотрел мужчина.

Карису хватило одного взгляда — рука сама потянулась к ножнам на поясе.

На первый взгляд незнакомец ничем не отличался от обычного человека — высокий, светловолосый, как младшие братья, но даже в сумерках был отчетливо виден желтый звериный блеск глаз.

— Нет, — поверх пальцев, стиснувших рукоять боевого ножа, легла ладонь Дары. — Ари, не надо. Он нам ничего не сделает.

'Ах, так! — Лисса плюхнулась на бревно, еле сдерживая злые слезы. — Старалась, старалась, лучшее платье надела, стеклянные бусы у мамы выпросила, а он даже не смотрит!'.

Сейчас девушка очень жалела, что не родилась ведьмой, иначе у этой бесстыдницы Эльвы — дочери одного из охранников, откровенно заигрывавшей с хозяйским сыном, повылазили бы все волосы и вырос горб.

Ну и пусть, на Рейле Хелисе свет клином не сошелся! Лисса с надеждой огляделась по сторонам, но как назло, ни одного парня поблизости не было.

Взгляд девушки сам собой притянулся к парочке, сидевшей чуть поодаль, и на душе стало совсем тошно.

Карису с самого первого дня откровенно строили глазки все девицы обоза, да и парочка замужних была не прочь попытать счастья, но он этих стараний даже не замечал. Оставалось только вздыхать и молча завидовать.

Глядя на обнявшуюся пару, Лисса шмыгнула носом — душу бы кому угодно продала, лишь бы на неё мужчина так посмотрел, как Карис на Дару.

— Лис, ты чего такая кислая? — Шейр попытался устроиться рядом с сестрой, но промахнувшись, сел мимо бревна, на землю. — Живот, что ли, скрутило? Так кусты рядом...

— Да ну тебя! — досадливо отмахнулась девушка.

Заметив, куда смотрит сестра, Шейр усмехнулся, запуская пальцы в волосы:

— Зря глаза пялишь, Лис. Карис, кроме жены, никого не видит, — и тут же вздохнул с легкой завистью. — Будь у меня такая жена, я б тоже на других не смотрел.

— Попробуй, отбей, — уколола брата Лисса.

— Не получится, — Шейр сразу стал серьезным. — Да и умирать не хочется.

Негромкий гул голосов вдруг оказался перекрыт резким аккордом. Младший сын хозяина, разомлевший от лукавых взглядов темнокосой Эльвы, притащил лютню. Играл парень, и в самом деле, хорошо, только вот петь никто не спешил. Больно уж непростую мелодию он выбрал, да еще и для двоих.

Согласие, царившее у костра, сменилось неловким затишьем. И, вдруг, когда молчание стало почти угрожающим, а мелодия грозила вот-вот оборваться, напев был подхвачен низким глубоким бархатом мужского голоса:

— Бьётся в борт корабля вода, (3)

В тишине умирает звук.

Нам на свадьбе не пить вина —

Лишь вода из сплетённых рук.

Миг спустя, переливчато-нежным серебром, ему ответил женский:

— Отчего печален, Звёздный Мастер,

Отчего глаза твои грустны?

Не терзай своей души напрасно —

Ведь с тобой остались вместе мы...

Все стоящие у костра, в немом изумлении, не сводили глаз с Кариса и Дары. Никто даже не предполагал, что эти двое способны так петь. А они продолжали:

— Видишь, осень всё же пришла.

Как мы ждали её с тобой...

Но огнём обернулись её крыла,

Ветер Запада стал бедой.

— Главное, что мы с тобою вместе,

Не беда, что цепи на руках.

Две змеи сплетённых — странный перстень

Памятью останется в веках.

— Наши руки ладонь в ладонь.

Я возьму твою боль и страх.

Моё сердце — яркий огонь

Бьётся птицей в твоих руках.

— Мне с тобой ничто уже не страшно,

Не беда, что прошлое ушло.

Отчего молчишь ты, Звёздный Мастер —

Правда же, всё будет хорошо?

— И любить лишь тебя одну

Буду я до исхода дней.

Не отдам тебя никому —

Даже смерти любовь сильней.

— Мы вдвоём пойдём по этой жизни,

Даже пусть коротким будет путь.

Ну а если время разлучит нас —

Я тебя, мой Мастер, подожду...

Последнее слово унеслось в ночь и лишь тогда потрясенные слушатели смогли перевести дыхание. Заговорить никто не решался — любые слова благодарности тем, кто подарил настоящее чудо, казались глупыми и неподходящими.

Лисса, очнувшись, дотронулась до щеки — на ладони остались соленые капли. Девушка поспешно нашла в поясном кармане чистый лоскут и, вытерев лицо, обернулась в сторону Кариса и Дары. Но их у костра уже не было.

Только закрыв за собой полог ютты, Карис понял, что натворил.

Из-за случайного порыва, все могло пойти прахом — мужчина опустил голову, пытаясь совладать с взбунтовавшимися чувствами.

Дара, отодвинув незажженный светильник, скользнула к нему и обняла за талию, уткнувшись лицом между лопаток.

— Не терзайся, — тихий шепот дохнул теплом. — Что случилось, то случилось.

— Я не должен был этого делать, — горько бросил Карис. — Сам не удержался и тебя втянул.

— Но и по-другому не мог, — в её голосе проскользнула печальная нотка. — И я тоже. Ари — это в крови, сильнее нас. И ничего уже не изменить.

Теплые ладони, пробравшись под выбившуюся с левого бока рубашку, коснулись его кожи. Взлетев вверх, на миг замерли на плечах и, вырисовывая узоры на груди и животе, начали спускаться вниз, к талии.

У Кариса перехватило дыхание, а появившиеся в голове мысли настоятельно требовали немедленного воплощения в жизнь. Но не стоит спешить, ведь впереди целая ночь — а для начала надо немного помочь Солнышку, самую чуточку...

Улыбнувшись, Карис расшнуровал ворот, сбросив рубашку на пол, но оборачиваться не стал и тут же левое плечо куснули острые зубки. От легких, перемежающихся поцелуями, укусов по спине растекся огонь, незаметно охвативший все тело.

Шаловливые пальчики нашли чувствительное место на пояснице и это стало последней каплей. Карис обернулся и подхватил Дару на руки, впиваясь поцелуем в податливые губы...

— Ари...

— Да, солнышко?

— И что теперь? — Дара приподнялась на локте, встревоженно глядя ему в лицо.

Карис ласково погладил ее по плечу:

— Завтра увидим. Если кто спросит — скажем: 'вы нас с кем-то спутали', — и хмыкнул. — Неужели убедительно соврать не сможем? На крайний случай, оторвемся от обоза и будем добираться сами. Дорогу волки подскажут.

Вздрогнув, Дара прижалась к нему.

Карис чуть улыбнувшись: 'Как была мерзлячкой, так ею и осталась', потянулся за одеялом. Оно нашлось не в ногах, как обычно, а у стены.

Из толстой шерстяной ткани получилось уютное гнездышко для двоих. Карис обнял Дару и сам не заметил, как уснул.

Как ни странно, утром к ним никто не подходил и вопросов не задавал. Казалось, все спутники, столь веселые ночью, растеряли с наступлением рассвета и смелость, и слова, ловко прыгающие на язык — напряжение так и витало в воздухе. Семьи старались держаться рядом, а одиночки, наоборот, поодаль.

'Только бы не вспомнили...'

Карис резко рванул подпругу — Ветер испуганно всхрапнул и обиженно покосился на хозяина.

— Извини, мальчик, — Карис погладил жеребца по шелковистой морде и обернулся.

Её приближение он не услышал — почувствовал.

— Сегодня, — вздохнула Дара, коснувшись плеча Кариса, и обвела взглядом кипящую от сборов поляну.

'Мы так долго к этому шли, так много боялись, что даже вздохнуть спокойно не можем. Но неужели это, пусть преступное, счастье нам не положено?'

Карис с грустью увидел, как закусила губу Дара, вскакивая в седло.

'Я клянусь, что никто не посмеет тебя обидеть, пока я рядом. Никакая беда не коснется тебя...'

Я тебя никому не отдам — (4)

Ни небесным, ни тварным богам,

Я тебя укрою плащом

Под насмешек злостных дождем.

Я смогу тебя уберечь

От злосчастных нечаянных встреч,

От клинка и от яда слов,

Сохраню и в разлуке любовь.

Прогоню чернокрылых птиц,

Что сбивают счастья синиц,

От кошмарных снов уведу,

Прочь пошлю любую беду!

...Я тебя никому не отдам —

Ни проклятию, ни богам.

Ты навеки моя — одна,

Драгоценное счастье. Жена.

Широкая река открылась как-то внезапно, стоило лишь подняться на лысоватый, с редкой порослью сосняка, холм. Серебристая лента воды притянула взгляд, невольно затрепетало где-то внутри сердце, перехватило дыхание, смешались в кучу мысли, и выдохнуть что-то показалось невозможным.

Дара растерянно огляделась по сторонам, и Карис поймал этот испуганный, смущенный чем-то взгляд. Подъехал ближе, протянул руку, сплетая свои пальцы с её.

'Не бойся, родная моя... Мы вместе'.

Она чуть заметно улыбнулась и сжала его ладонь в ответ.

К реке спустились быстро, дорога уперлась в небольшую пристань, выстроенную для видневшегося неподалеку от берега парома, медленно приближавшегося к берегу.

— По три монеты за переправу с человека с лошадью, — пожилой, но крепкий еще владелец парома невозмутимо оглядел путников.

Герн Хелис удивился:

— Прошлый раз две было, не так уж много времени прошло.

— Немного, да прошло, уважаемый. Платите и переправляйтесь, вы же знаете, мое дело маленькое.

— Заплатим, не беспокойся. Но почему так дорого?

Паромщик нахмурился:

— Сами знаете, какие здесь земли. Ни купить толком что, ни вырастить, а налоги все платить должны. Тут и не только по закону платишь. Переправляться будете?

— Будем, почтенный, непременно!

Дара тронула мужа за плечо:

— Ари, мне это не нравится. Кому он может не по закону платить, если не...

— Я понимаю, — вздохнул Карис. — Но обоз большой, охраны достаточно. Не думаю, что разбойники рискнут на него напасть.

Дара покачала головой, но промолчала.

Переправляться пришлось в два приема: паром оказался не таким уж вместительным. Шел он медленно, хотя течение преодолевать почти не приходилось: река в этих местах была неторопливой и спокойной. Карис смотрел в прозрачную воду и старался отбросить подальше мысли о разбойниках: тревога Дары передалась и ему.

А вот почтенный купец не нервничал ни капли, судя по его безмятежному лицу — ни тени тревоги не появилось на нем ни во время переправы, ни на другом берегу. Это немного успокаивало.

Но если беду помянуть всуе, она явится, и хорошо, если лишь скользнет тенью по твоему пути — а может и встать на нем, грозно распахнув черные крылья...

Берег, откуда брали свое начало Дикие Земли, почти ничем не отличался от противоположного — та же утоптанная до твердости дорога, те же песчаные холмы. Вот только матерые сосны подступали вплотную к дороге, а в шуме ветвей слышалась сдержанная угроза. Полновластным хозяином здесь был лес и жестокая кара ждала каждого, кто нарушит его законы или причинит вред.

Вначале обоз двигался медленно, охрана настораживалась при каждом подозрительном звуке или шорохе. Но постепенно давящее ощущение ушло — лес решил все же сменить гнев на милость и пропустил людей.

Обеденный привал был коротким — хозяин решил пройти засветло как можно большее расстояние, но люди постепенно приободрились, из семейных повозок долетали обрывки разговоров, смех, ребячья болтовня.

Дара, ехавшая вровень с Карисом, вдруг отстала и обернулась назад, прислушиваясь к чему-то очень далекому.

— Солнышко, что случилось?

И тут же из-за поворота донеслась дробь копыт — мимо них, в голову обоза, проскакал Ярит — младший из троицы оборотней.

— Не знаю, — Дара проводила юношу встревоженным взглядом. — Он только что оборачивался.

— Не волнуйся, каэнне, — раздалось из-за спины. — Просто кое-кто решил, что такой богатый обоз, слишком лакомый кусочек.

— Разбойники? — Карис мгновенно обернулся.

— Да, но не так уж много, десятка с два. — Оборотень хищно улыбнулся, не пряча клыков. — Славная выйдет забава.

— Лучники есть?

— Всего двое, мало для серьезного дела.

— Значит, что-то задумали, — Карис свел брови. — Самое простое: перегородить путь и начать стрельбу, а уж потом идти в рукопашную.

— Увидим, — хмыкнул оборотень, но перед тем, как тронуть коня, обронил:

— За каэнне не волнуйся, если что — прикроем.

Дара окатила кайе ледяным взглядом, но все-таки промолчала, а Карис искренне поблагодарил:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — и вороной жеребец понес хозяина вперед.

— Обойдусь без их защиты, — рассерженной кошкой прошипела Дара.

— Зато мне будет спокойнее, особенно если ты уйдешь туда, — Карис кивнул в центр, где под защитой двойного кольца охраны, поскрипывали колесами семейные повозки.

— Нет, — Дара подъехала ближе. — Я останусь с тобой.

— Но... — слова замерли у Кариса на губах, когда Дара вытащила из седельной сумки плотный сверток. Миг — и тонкую талию обвил пояс с полудюжиной ножен: четыре кинжала и два боевых ножа.

— Каждому — свое, — в холодной усмешке Дары промелькнуло что-то звериное. — С этим я обращаться умею.

— Не рискуй зря, — Карис на миг притянул Дару к себе, целуя в висок.

— Обещаю.

До этого Карис обходился боевым ножом, но сейчас было уже не до тайн — маскирующее заклятие растаяло под ладонью хозяина, открыв вместо притороченного к седлу неприметного дорожного посоха, ножны с Серебряным Пламенем.

Луч солнца, скользнувший по рукояти, упал на граненый сапфир и в глубине камня вспыхнул синий огонь. У ехавших рядом охранников округлились глаза — артесский клинок было просто невозможно не узнать.

Пристегнув ножны с мечом к поясу, Карис послал Ветра вперед, прикрывая Дару. Мимолетный взгляд назад подтвердил, что оборотни держат слово — позади девушки, не отъезжая ни на шаг, держался Вартан — средний из братьев-оборотней. Надежный и немногословный, он как-то незаметно, но удивительно кстати оказывался там, где нужна была помощь. Пожалуй, с ним да и с Яритом вполне можно поладить, — вдруг ужасно захотелось зевнуть — но вот Кайр...

Как-то тихо вокруг стало... И вчера, кажется, что-то такое хорошее снилось.

Светловолосый Вожак, в последнее время не сводивший глаз с Дары, прямо-таки напрашивался на поединок, но Карис прогнал эти мысли прочь — не время...

Лучше поспать...

Поспать?! Карис вскинулся в седле, чувствуя, как сгустился воздух, даже стук лошадиных копыт казался каким-то убаюкивающим. Тайком подкравшаяся сонливость вилась вокруг пушистой серой кошкой, уютно урчала, уговаривая остановиться и отдохнуть — совсем ненадолго.

Резкий ожог в оба плеча разом прогнал дурман и Карис, очнувшись, обвел взглядом обоз — расслабленные лица, отяжелелые веки — люди едва держались в седлах, уже начиная клевать носом.

Чары! — пришла тревожная мысль и одновременно с этим притаившиеся на плечах браслеты отозвались уже знакомой ослепительно-белой вспышкой, заставившей Кариса зажмуриться. И мир снова изменился.

Нет, вовсе не серый туман — легкая белая дымка, напоминающая кисею, но в ней не видно ничего: ни дороги, ни леса. Только огоньки, разноцветные, яркие и тусклые, большие и маленькие. Огоньки испуганно трепещут, пытаясь выбраться из грязно-бурой сети, очень похожей на паутину, но не могут...