Дорога менестреля. Альтернативное окончание.

— Да уж, — хмыкнул Карис. — Замечать то, что не нужно, он очень хорошо умеет.

— А по-моему, тебе идет, — мурлыкнула я, откровенно любуясь собственным творением. Ничего не могу с собой поделать, иногда так и тянет метку поставить: 'Мое — не тронь!' Вот и сегодня не удержалась.

Карис уже собрался отодвинуть засов, но я его остановила:

— Наклонись.

— Что?

— У тебя трава в волосах запуталась.

Карис послушно склонил голову, я тихонько вздохнула, запуская пальцы в густые, нагретые солнцем пряди, вытащила несколько травинок и замерла — среди каштанового шелка отчетливо проблескивало серебро.

— Солнышко, что ты там еще нашла? Клопа или жука?

— Ничего, — я опустила руку ему на плечо. — Кажется, ты седеть начинаешь.

— И неудивительно, — усмехнулся Ари. — От проделок нашего чада кто угодно поседеет. Надеюсь, пока нас не было, хотя бы дом еще стоит на прежнем месте?

Я прислушалась: судя по всему, Вель все-таки добрался до отцовской лютни и теперь пытался подобрать аккорды вчерашней песни.

И получалось у него совсем неплохо.

Да, похоже в нашем семействе станет на одного менестреля больше.

Сердце тревожно сжалось: такой судьбы я для сына не хотела, но знала — если когда-нибудь Веля позовет дорога, удерживать не стану.

— Что ты ему вчера пел? — обернулась я к Карису.

— 'Последний пир'. Что-то случилось?

— Он его сейчас подбирает на твоей лютне. Ничего не поделаешь, придется его учить. Пойдем.

Вель настолько увлекся, что даже не поднял головы, когда открылась дверь и только добравшись до последнего созвучия, заметил, что мы вернулись.

— Мама, папа, у меня получилось! Папа, ты мне еще что-нибудь покажешь?

— Обязательно, — улыбнулся Карис, — вот только поем.

— Ага, — воспользовавшись моментом, Вель подцепил с блюда еще один пирог и ускользнул на подоконник.

Я, не оборачиваясь от печи, произнесла:

— Вель, это последний, больше не дам.

— А почему сразу я? Может, это папа? — донеслось от окна. — И вообще...

Поставив на стол миску со щами — одну на двоих, — я бросила на сына строгий взгляд:

— Даже не пытайся, все равно не поверю, тем более, что щи ты не ел.

Вель только вздохнул, в очередной раз убедившись, что маму не проведешь.

После ужина сын решительно взял Кариса в оборот, но все, даже самые сложные, аккорды схватывал просто на лету.

Я устроилась у окна с почти законченным заказом — завтра надо будет в город с Карисом отправить — и, взглянув на них, словно окунулась в прошлое.

Когда-то, уже очень давно — точно также отец учил Кариса, а я обычно пристраивалась рядом. На глаза невольно навернулись слезы, но я сдержалась.

'Дара, что случилось?'

После рождения Веля незримая связь между нами не ослабла, как я опасалась, а наоборот, стала только крепче. Теперь мы чувствовали друг друга почти без усилий даже на некотором расстоянии.

'Вспомнила, как тебя папа учил. Все повторяется'.

— Все, малыш, на сегодня хватит, — Карис забрал лютню и, легонько взъерошив темные кудряшки, поднялся. — У тебя уже глаза слипаются. Живо в кровать.

Я отложила вышивание и, подождав немного, прошла в спальню. Вель, только что нырнувший под покрывало, повозился, устраиваясь поудобнее и замер, выжидательно глядя на меня:

— Мам, я хочу сказку.

Я присела на край кровати:

— Давным-давно, в маленькой деревне...

Вель тихонько засопел на середине сказки. Я поменяла почти догоревшую лучину в светце и бесшумно вышла. Карис тут же оторвался от книги и, понизив голос, спросил:

— Уснул?

— Да, — я присела рядом. — Ари, ты его сегодня совсем загонял. Рукопашные приемы, ножи, а дальше что?

— Дальше — мечи. Дара, не забывай, здесь Дикие Земли. Чем раньше он сможет за себя постоять, тем лучше.

— Как скажешь, милый. Ты завтра в город?

— Да, — кивнул Карис, отбрасывая со лба непослушную прядь. — Пиши список, если что-то купить надо.

— Напишу. Заказ завезешь?

— Кому?

— Сеате Инале. Мы договаривались на десять серебряных.

— Конечно.

— Ари, переберись пока под окно — мне тесто на хлеб замесить надо.

Возясь с квашней, я тихонько мурлыкала себе под нос, но только поставив тесто доходить, ощутила спиной пристальный взгляд Кариса и встревоженно обернулась:

— Что случилось?

— Ничего, — слишком быстро отозвался он.

— Не верю, — я подошла к нему вплотную. Ари отложил книгу и, притянув меня к себе, усадил на колени.

— Иногда я сам себя ненавижу, за то, что с тобой сделал.

— Карис, не надо, — я протянула руку, ласково коснувшись его щеки, но он, словно не слыша, продолжил:

— От чего уходили, к тому и пришли.

— Ну, мы же постоялый двор не держим, — я попыталась обратить все в шутку, — а с курами и козами я, вроде, управляюсь.

— Но ты же совсем не этого хотела, — горечь в его голосе обожгла меня, — и даже петь почти перестала. Прости.

— Ари, я ни о чем не жалею, и никогда не пожалею. Пока у меня есть ты и Вель — все остальное неважно.

Карис грустно улыбнулся в ответ:

— Думаешь, я не вижу, как ты иногда на него смотришь — словно до сих пор не можешь поверить, что с ним все в порядке.

— Слишком долго боялась, — вздохнула я. — Ты же понимаешь, что мы не можем рисковать второй раз.

— Да, — с болью выдохнул он. — Если бы не я...

— Неужели ты думаешь, что без вас мне было бы лучше? — я прильнула к нему, гладя по волосам.

— Не знаю, — шепнул Карис. — Порой мне кажется, что да.

— Перестань! — я вскинула на него глаза. — Никогда, слышишь, больше никогда так не думай!

Карис собрался сказать что-то еще, но я прервала этот бессмысленный разговор отчаянным, сумасшедшим поцелуем, вцепившись в него так, словно нас должны были разлучить прямо сейчас.

— Прости, — с трудом выговорил Карис, прижав меня к себе, — прости меня, дурака. Все, что захочешь, сделаю, только не плачь.

Я не понимала, что плачу, пока не ощутила влагу на щеках, а потом, неожиданно даже для себя, наклонилась и укусила его за плечо — довольно сильно.

Карис вздрогнул и недоуменно взглянул на меня.

Я усмехнулась, слегка показав клыки:

— Наказание за твои глупые мысли. В другой раз так легко не отделаешься.

— Слушаю и повинуюсь, каэнне, — усмехнулся Карис, подхватывая меня на руки, и поднялся с лавки.

— Откуда ты узнал? — ошеломленно спросила я.

— Ну, я же не глухой, — чуть насмешливо улыбнулся любимый, открывая дверь спальни.

— Слышал, как тебя в 'Приюте' называли, — и тут же спросил: — А кто тогда я?

— Ты — кайе. Мой кайе.

В спальню Карис вошел совсем неслышно — впрочем, Вель так умаялся, что его не разбудил бы и гром небесный — и перейдя комнату, опустил меня на кровать.

Надев спальную рубашку, я потянулась к волосам, но ладонь перехватил Ари:

— Сиди смирно, не мешай.

Я улыбнулась — еще одна общая привычка, нет, уже ритуал.

Косу — после сумасшествия на сеновале я не стала возиться со шпильками — Карис расплетал бережно, терпеливо распутывая непослушные волосы.

— Вот и все.

Совсем разомлев от нежной ласки, я нырнула под покрывало и Ари сразу прижал меня к себе. Умиротворенно улыбнувшись, я провалилась в сон.

Проснулась я как обычно — чуть раньше третьих петухов. Бесшумно, чтобы не разбудить Кариса, соскользнула с кровати и, быстро одевшись, задернула занавеску. Вель разметался по кровати, почти скинув покрывало на пол. Я осторожно накрыла его и тихо вышла.

За домашними делами время летело незаметно: вроде бы только что хлеб в печь посадила, а уже вынимать пора.

Когда последний каравай важно улегся посреди стола — на завтрак — на пороге появился Карис. Неудивительно, от такого аромата кто угодно проснется.

— Доброе утро, милая.

— Доброе утро, — я, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

— Тебе помочь?

— Нет, я управлюсь. Иди лучше, Веля разбуди. Весь в тебя, такой же соня.

Накрывая на стол, я изредка поглядывала в сторону спальни. Судя по поднятому шуму, там началась небольшая битва.

Но всего через пару минут, Карис вышел из спальни, неся на плече хохочущего взъерошенного Веля.

— И как это понимать? — изо всех сил пытаясь не улыбнуться, спросила я.

— Как захват в плен, — усмехнулся Карис, опуская сына на пол точно перед рукомойником.

Завтрак прошел в тишине. Парное молоко и свежий хлеб исчезли с радующей душу быстротой. Впрочем, яичница, творог и сыр тоже не были обойдены вниманием.

— Спасибо, любимая.

— Спасибо, мама.

— Пожалуйста, — улыбнулась я, поднимаясь из-за стола.

Вель, рванувшийся было вдогонку за отцом, вышедшим во двор, вернулся к столу, и когда я закончила наливать воду в лохань, уже стоял с полотенцем наготове.

Едва последняя чистая миска заняла свое место на посудной полке, как тут же гулко бухнула сначала внутренняя, а потом наружная дверь.

Вытерев руки, я подошла к рабочему ларю. Пухлый сверток с заказом сетты Иналы, приготовленный с вечера, лежал на самом верху. Через пару минут сверток переместился в небольшую сумку, где к нему добавились кожаный мешочек с травами для Райты — платила травница за сборы хорошо, а с моим нюхом это была не работа, а сущие пустяки — и список того, что нужно купить.

— Папа, а ты меня с собой не возьмешь? — донеслось со двора.

'Что скажешь, любимая?'

'Поезжайте, — мысленно улыбнулась я. — Мне как раз прогуляться нужно'.

'Прямо сейчас? Что-то случилось?' — тут же встревожился Карис.

'Нет, все хорошо. Просто Тень требует'.

Выйдя на крыльцо, я легонько усмехнулась: пока Карис затягивал ремень подпруги, Вель, не тратя времени даром, скармливал Ветру прихваченный со стола ломоть хлеба. Конь стоял смирно, от Веля не шарахался, и ел с удовольствием, а вот меня он, несмотря на амулет, явно недолюбливал.

'Если он тебе так не нравится, может, съедим?' — внезапно предложила Тень.

'Нет, не хочу', — отказалась я, хотя, мысль была соблазнительная.

'Все-таки ты правильно себе Волка выбрала, — заметила Тень. — Хороший Волчонок получился. Лет через пять на первый оборот выйдет'.

'Как?!! — я вцепилась в перила. — Ему же всего одиннадцать будет, а я обернулась в пятнадцать'.

'Не сравнивай, — спокойно сообщила Тень. — У кайе оборот раньше происходит'.

'Мать Милосердная, еще и кайе! Тень, — я запнулась, — это правда? Ты не шутишь?'

'Нет, — ответила Волчица. — Одна ты с ним не справишься. Таких Вожаков давно не было. Сейчас самый сильный — Северный Ветер, но время покажет...'.

Я едва не свалилась там же, где стояла: в Веле всего четверть волчьей крови, а в Лене — половина. Вель не может быть сильнее.

— Дара, что с тобой? — подошедший к крыльцу Карис пристально посмотрел на меня.

— Задумалась, — ответила я, протягивая ему сумку. — Вот возьми. И, Ари, когда вернетесь, нам нужно будет поговорить.

— Хорошо, — кивнул Карис. Подойдя к коню, легко взлетел в седло и, подхватив сына, усадил перед собой.

Дождавшись, когда стихнет стук копыт, я заперла ворота снаружи и сняла с шеи амулет...

...Вот и славно, не только Карису у нас в охоте везет, — я довольно улыбнулась, задвигая горшок в печь. Нечего сказать, удачно прогулялась, даже очень.

Оставив суп томиться, я прихватила корзинку со штопкой и вышла во двор. Работы сегодня было много. Что-что, а ближайшие окрестности Вель облазил вдоль и поперек, частенько превращая еще сносные штаны и рубашку в новый наряд для огородного пугала.

Ругать и наказывать было бесполезно, да я и сердилась-то больше для порядка — волчонок, он и есть волчонок, сама такой была.

А ведь, пожалуй, Ари прав, — по губам скользнула улыбка. — От чего уходили, к тому и пришли.

Но здесь был мой дом, мой настоящий, в отличие от 'Белого лиса', так и не ставшего родным, дом и моя семья. И, что бы там не пришло Ари в голову, я точно знала — я счастлива тем, что есть и ничего другого мне не нужно.

Аппетитный запах, сочащийся из печи, спутал мысли — еще пара минут и суп готов.

Пожалуй, надо узнать, где же мои путешественники.

Опустив рубашку Веля на колени, я сосредоточившись, потянулась к Карису и сразу уловила отклик — совсем близко, можно идти ворота открывать.

Так я и сделала.

Вель, увидев меня у ворот, удивленно округлил глаза и, едва дождавшись, пока Карис остановит Ветра, вихрем слетел с седла.

— Мама, как ты узнала?

— Почувствовала, — улыбнулась я.

— Ага, — обиженно протянул Вель. — Вы с папой опять молча разговаривали. Я тоже так хочу. Ты меня научишь?

Я чуть не села там же, где стояла. Похоже, Тень права — с такими способностями Велю на роду написано быть Вожаком. А это значит...

Нет! — я почувствовала, как кровь отливает от лица. — Не сейчас, у нас еще есть время.

Усилием воли я отогнала пугающие мысли прочь и улыбнулась сыну:

— Обязательно научу, немного попозже. А сейчас пойдем домой, обедать пора.

Карис, только что вышедший из конюшни с чересседельными сумками, к счастью, ничего не заметил и в дом мы вошли вместе.

Тут уж мне стало совсем не до мыслей — надо на стол накрыть, салат заправить и суп разлить.

Все было как обычно и, сев за стол, я немного успокоилась — еще одно испытание, но разве мало их было до этого? Мы справимся.

Привычную тишину нарушал только стук ложек — готовить я все-таки научилась, а отсутствием аппетита ни сын, ни муж не страдали.

Отодвинув пустую миску: 'Спасибо, мама', Вель замер на скамье, дожидаясь, пока из-за стола не встанет отец.

Я опустила ресницы, скрывая смешинки в глазах:

'Карис, не мучай ребенка. Он так в лес рвется, отпусти'.

'А посуду кто за него вытирать будет?'

'Ты, конечно', — усмехнулась я.

'И что мне за это будет?' — с затаенным лукавством спросил Карис.

'Узнаешь...'.

'Договорились, солнышко'.

— Спасибо, любимая.

— Мама, папа, — тут же сорвался с места Вель, — можно мне погулять?

— Можно, но не вздумай опоздать к ужину.

— Хорошо, мама, — донеслось уже из сеней.

Посуды было немного и управились мы быстро.

— Закрой глаза, солнышко, — неожиданно донеслось из-за спины. — Пожалуйста.

'Опять сюрприз?'

Шеи мимолетно коснулось что-то легкое и прохладное. Опустив глаза, я увидела тонкую, почти невесомую серебряную цепочку с капелькой-подвеской синего янтаря.

— Карис, какая прелесть, спасибо! — выдохнула я, оборачиваясь. — Откуда?

— С последним обозом из Рутена привезли, — улыбнулся он. — Только для тебя. Надо бы завтра вечером подарить, на годовщину, но не смог дождаться.

— Восемь лет...

— ...и за каждый день я благодарен судьбе, — откликнулся Карис, обнимая меня.

'Значит, будем праздновать!' — я притянула Ари к себе и поцеловала, одновременно пробуждая в себе часть 'волчьего дара', совсем чуть-чуть — обострить все чувства.

Ладони сами собой соскользнули с его плеч на спину, незаметно опускаясь все ниже.

— Дара... — хрипло простонал Карис, прерывая поцелуй.

А что я? Всего лишь вспомнила одно очень чувствительное место — на пояснице.