Волчица и пряности. Том 1

Люди, одержимые демонами, не боялись, что Церковь их распознает по необычной внешности. Напротив, они давали сидящему в них демону нести зло и хаос, и Церковь сжигала их на костре. Однако если Хоро — зверь-оборотень, это другое дело: по древним легендам, звери, способные превращаться в людей, приносят удачу и умеют творить чудеса. И если она впрямь богиня урожая, та самая Хоро, то для человека, торгующего пшеницей, лучшего помощника и представить нельзя. Лоуренс обратил свои мысли в слова:

— Ты говоришь, что ты Хоро, да?

— Хмм?

— И ещё ты говорила, что ты волчица.

— Мм.

— Но у тебя на теле только волчьи уши и хвост. Если ты на самом деле воплощение волчицы, значит, ты можешь в неё совсем превращаться, верно?

Девушка несколько мгновений смотрела с отсутствующим видом, потом на её лице проявилось понимание.

— Хо-хо, ты хочешь сказать, что желаешь увидеть, как я превращаюсь в волчицу, вот как?

Лоуренс кивнул, пытаясь скрыть потрясение. Он думал, что она растеряется, начнёт что-то выдумывать, и её ложь легко будет раскрыть. Но её лицо стало недовольным, презрительно кривя губы, она отрезала:

— Не хочу.

— Н-но почему?

— Это я должна спросить. Почему ты хочешь это увидеть? — зло спросила странная пришелица. Её вспышка гнева ошеломила Лоуренса. Однако вопрос, человек она или нет, очень важен. Он попытался вернуть нить разговора в свои руки и храбро ответил:

— Если ты человек, я намерен передать тебя Церкви, ибо люди, одержимые демонами, несут лишь хаос и разрушение. Однако если ты действительно богиня урожая Хоро и воплощение волчицы, я могу и передумать.

Если она настоящая Хоро, Лоуренс не станет передавать её Церкви, напротив, предложит ей пшеницу, вино и хлеб. Но если нет... Обращение с ней должно быть совсем другим.

Слова Лоуренса, похоже, сильно раздосадовали девушку, её лицо исказилось, морща носик.

— Истории, что я слышал, говорят, что звери-оборотни могут свободно превращаться, верно? Если ты вправду оборотень, то всегда можешь вернуться в изначальную форму, я прав?

Хоро недовольно молчала, выслушивая Лоуренса. Потом она негромко вздохнула и снова поднялась из шкур.

— Церковь всё время доставляла мне бед. Я не хочу снова к ним попасть. Но... — она вновь вздохнула и, поглаживая хвост, продолжила. — Какова бы ни была форма, нужно заплатить цену. Люди, когда хотят изменить свою внешность, пользуются гримом, мне же, чтобы изменить форму, надо кое-что съесть, верно?

— И что же тебе нужно?

— Для моего превращения необходимо немного пшеницы.

Пшеница вполне бы соответствовала подношению богине урожая, но следующие слова застали Лоуренса врасплох.

— Или свежая кровь.

— Свежая... кровь?

— Но совсем немного, — словно оправдываясь, быстро добавила она.

Девушка отвечала так естественно, разве можно всё это придумать прямо сейчас? Лоуренс невольно бросил взгляд на губы Хоро, вспомнив те два больших клыка.

— В чём дело, боишься? — с горькой улыбкой спросила она. Торговец тотчас ответил "нет, конечно", но прозвучало это совсем беспомощно. Улыбка исчезла с её лица. Отведя взгляд от Лоуренса, она сказала:

— Теперь, когда я увидела твою реакцию, мне ещё больше не хочется превращаться.

— П-почему?

Лоуренс подумал, что его поддразнивают, и попытался вопрос задать как можно твёрже.

— Потому что когда ты увидишь, тебя это потрясёт, — грустно ответила она. — Всякий, кто видит моё настоящее обличье, будь то человек или зверь, смотрит со страхом и спешит прочь. Все — и люди, и звери, всегда относились ко мне как к чему-то особенному. Я не желаю больше такого отношения.

— Я... но разве возможно такое, чтобы я испугался, просто увидев твоё истинное обличье?

— Если ты хочешь быть таким сильным, сделай сперва так, чтобы руки не дрожали.

Лоуренс невольно взглянул на свои руки. Он тут же сообразил, что его провели, но было уже поздно.

— Хех, какой же ты наивный, — весело произнесла она, но грусть тут же вернулась на её лицо, девушка перебила Лоуренса, прежде чем тот успел начать оправдываться.

— Я думаю, однако, что если ты и впрямь такой наивный, мне всё равно следует превратиться, чтобы ты увидел. То, что ты только что сказал, — это правда?

— Что я только что сказал?

— Что если я настоящая волчица, ты не отдашь меня Церкви.

— Это...

Говаривали, что среди демонов, вселяющихся в людей, были и такие, что умели наводить завораживать глаза. Лоуренс не мог полностью увериться, даже увидев волчицу. Он не знал, что сказать, Хоро словно прочла его мысли.

— Будь то зверь или человек, я ни в ком не ошибаюсь. Я верю, что ты сдержишь обещание.

После таких слов, Лоуренсу нельзя было идти на попятный. Он понимал, что Хоро полностью управляет ситуацией, впрочем, если было бы наоборот, лучше бы не стало.

— Я позволю тебе увидеть... немного. Превращаться полностью очень тяжело, так что одной руки будет достаточно. Ты должен будешь с этим смириться, — и Хоро медленно протянула руку к товарам на повозке. Сначала Лоуренс подумал, что она принимает особую позу для превращения, но её рука просто выдернула несколько зерен из снопа пшеницы в углу повозки.

— Для чего тебе?.. — вырвалось у Лоуренса, но она уже отправила зерна себе в рот и, закрыв глаза, будто принимала лекарство, проглотила.

Зёрна, снятые прямо с колоса, совершенно несъедобны. Лоуренс будто сам ощутил их сухость на языке и в изумлении поднял брови.

— Анн, аааннн!.. — вдруг застонала девушка. Вцепившись правой рукой в левую, она повалилась на шкуры. Это совсем не походило на игру. Озадаченный Лоуренс хотел спросить, всё ли в порядке, но тут раздался странный звук.

Шшшшшш. Этот звук обратил бы в бегство тысячи лесных крыс. Через несколько мгновений он прервался глухим стуком, словно кто-то топнул по мягкой земле. Лоуренс ошеломлённо застыл. Вместо тонкой руки из плеча Хоро выросла огромных размеров звериная лапа, совершенно не подходящая человеческому телу.

— Эм... мда, совсем не подходит.

Девушка не могла удержать такую лапу и улеглась на шкуры.

— Ну? Теперь ты мне веришь? — спросила она, обернувшись к Лоуренсу.

— Ээ... мм...

Он не мог подобрать слова. Потёр глаза и даже потряс головой, как это принято в таких случаях, лапа не исчезала. Покрытая густой бурой шерстью она выглядела очень жёсткой. Тело для такой лапы должно было быть ростом с всадника на лошади, не меньше. Когти на лапе напоминали серпы, которыми жнут пшеницу.

"Значит, такая огромная лапа может вырасти из маленького девичьего плеча? Если это не наваждение, то что же?"

Лоуренс никак не мог поверить в увиденное. Он даже подобрал мех с водой и плеснул себе на лицо.

— Ты всё ещё такой недоверчивый. Если ты действительно считаешь, что это наваждение, почему бы тебе не потрогать и не убедиться? — грустно улыбнулась сказала девушка и чуть шевельнула лапой, словно приглашая. Лоуренса эти слова сердили, но в то же время увиденное внушала страх. От лапы словно что-то исходило, не позволяя приблизиться. Хоро снова шевельнула лапой, и Лоуренс, наконец, решился и подошёл к козлам повозки.

"Подумаешь, волчья лапа, ерунда какая! Мне ведь прежде доводилось даже "драконью ногу" продавать!" — уговаривал себя Лоуренс, протягивая руку...

— Ах, — вскрикнула девушка, похоже, ей только что пришла в голову какая-то мысль. Лоуренс вздрогнул и убрал руку.

— Э! В ч-чём дело?

— Хм, нет, это... погоди-ка немного, а то ты слишком уж потрясённо выглядишь, — произнесла она тоном "ну-что-я-могу-с-тобой-поделать". Лоуренс ощутил стыд пополам со злостью, но показать это было бы недостойно. Справившись кое-как с собой, твердя себе снова и снова, что будет держать себя в руках, Лоуренс вновь протянул руку и переспросил:

— Что ещё случилось?

— Мм.

Внезапно она с жалостью посмотрела на Лоуренса и сказала совершенно по-детски:

— Ты должен быть нежным.

Она говорила как избалованный ребенок. Лоуренс усилием воли остановил руку, готовую коснуться лапы. Переведя взгляд на её лицо, он понял, что над ним смеются.

— Ты такой милый.

Он решил больше не отвечать и в который уже раз неуклюже потянулся к лапе.

— Ну? Теперь ты мне веришь?

Не отвечая, Лоуренс ощупывал лапу. Во-первых его раздражало, что его то и дело дразнят. А кроме того его впечатляло то, что ощущали его пальцы. В лапе, растущей из девичьего плеча, он чувствовал кость, огромную и тяжёлую, как ствол дерева, кость покрывал слой плоти с жёсткой, как рука солдата, кожей на подушечках. А сверху, от плеча до подушечек, росла гладкая, длинная и очень красивая шерсть. Каждая подушечка была с небольшой каравай хлеба. Из подушечек росли твёрдые серповидные когти.

И лапа, и когти — всё это было на ощупь настоящее, на наваждение совсем не похожее. Когти были не холодные и не тёплые, и будто предупреждали — нас лучше не трогать. От этого ощущения по спине Лоуренса пробежал холодок, у него вырвалось:

— Только не говори, что ты вправду богиня.

— Я не богиня. Даже ты мог бы понять, глядя на размер моей лапы, что у меня просто более крупное тело. Мм... и вдобавок я ещё умнее, чем все мои товарищи. Я Хоро, мудрая волчица.

Девушка совершенно естественно хвасталась своим умом и, как ни в чём не бывало, надменно поглядывала на Лоуренса. Она вела себя как обычная девушка-озорница. А нереальная картина — звериная лапа, растущая из человеческого плеча, — не давала усомниться, что она зверь. Увидев её, любой бы понял, что она отличается от других совсем не только более крупным телом.

— Эй, ну так что?

Хоро хотела получить ответ, но Лоуренс никак не мог привести в порядок свои мысли. Он лишь неопределенно кивнул.

— Но... настоящая Хоро сейчас должна быть в теле Ярея. Я слышал, Хоро вселяется в человека, который срезал последний сноп пшеницы...

— Ха-ха-ха, я волчица Хоро Мудрая, и я отлично знаю, на что я способна, а на что нет. Если говорить точно, я живу в пшенице. Без пшеницы я жить не могу. Да, во время сбора урожая я действительно пряталась в последнем снопе и не могла сбежать оттуда. Пока люди смотрели, не могла сбежать. Но есть одно исключение.

Лоуренс слушал, поражаясь, что Хоро выпалила это всё на одном дыхании.

— Если где-то рядом есть другой сноп пшеницы, больше последнего срезанного, я могу перескочить в него, не беспокоясь, что меня увидят люди. Селяне ведь говорили это, верно? Если ты слишком жадный, ты не сможешь поймать богиню урожая, и она уйдёт.

Лоуренс невольно бросил взгляд в угол повозки на сноп пшеницы от жителей горной деревушки.

— Короче говоря, так всё и случилось. Думаю, я могла бы называть тебя своим спасителем. Если бы не ты, я не смогла бы сбежать из деревни.

Лоуренс не знал, чему верить и пребывал в смятении, тем временем Хоро проглотила ещё немного зёрен, и её рука стала прежней. Слово "спаситель" Хоро произнесла с ноткой вызова в голосе. Лоуренсу захотелось поддеть её в ответ.

— Если так, то я вполне могу отвезти эту пшеницу обратно в деревню. Без богини урожая у селян наверняка будут трудности с пшеницей. Ярея и других здешних жителей я знаю уже очень давно, и не хотел бы видеть их в беде.

Эти слова сами пришли Лоуренсу в голову, но поразмыслив, он понял, что смысл в них есть. Если Хоро действительно та самая Хоро, без неё деревню ждут плохие урожаи. И тут он увидел, что Хоро смотрит на него так, словно её предали.

— Ты... ты шутишь?

Она смотрела так потерянно, под её взглядом Лоуренс засомневался.

— Это необязательно, — пробормотал он, чтобы прийти в себя и успокоиться. Но ощущение тревоги только усилилось.

Его грызли сомнения. Если Хоро — настоящая, богиня урожая, он должен поступить правильно — отвезти пшеницу в Пасро. Лоуренс действительно не хотел, чтобы жители деревни попали в беду. Но когда он смотрел на Хоро, то видел уже не надменную самоуверенную девушку, а заточённую принцессу из рыцарских историй, искоса глядевшую встревоженным взглядом. Лицо Лоуренса исказилось, как от боли. Его разум бился, запутавшись в своих вопросах. Должен ли он вернуть в деревню эту девушку, которая эту деревню ненавидит? Но что, если она настоящая Хоро?..

Он взмок, пытаясь решить, как поступить. И он словно всем телом ощущал взгляд её умоляющих глаз.

— Ты ведь не откажешься... помочь мне, да? — спросила Хоро, чуть склонив голову. Сражённый её взглядом Лоуренс поспешно отвернулся. День за днём он видел перед собой лишь лошадиный круп. Столкнуться с девушкой, которая на него так смотрит, было выше его сил.

Наконец, с огромным трудом Лоуренс принял решение. Медленно обернувшись к Хоро, он сказал:

— Я хочу задать тебе вопрос.

— Мм?

— Когда ты уйдёшь, поля деревни Пасро перестанут давать пшеницу?

Лоуренс понимал, что Хоро может солгать, если ответ будет ей невыгоден. Его опыт странствующего торговца позволил встретить много людей, которые лгали с лёгкостью ради своих сделок. Но верил, что если она солжёт, он сможет это понять. Чтобы не пропустить ложь, Лоуренс сосредоточился в ожидании ответа. Хоро не торопилась с ответом. Посмотрев на неё, Лоуренс увидел, что теперь она была в ярости и при этом чуть не плакала. Она неотрывно смотрела в угол повозки.

— В ч-чём дело? — вырвалось у Лоуренса.

— Даже если меня там не будет, у деревни всё равно будут хорошие урожаи, — процедила Хоро.

— Вот, значит, как? — Лоуренс произнёс эти слова спокойно, хотя был изрядно напугал откровенной ненавистью в её голосе. Она кивнула, её хрупкие плечи дрожали от ярости, а руки вцепились в шкурки с такой силой, что побелели.

— Я очень, очень много лет ждала в этой деревне, больше, чем волосинок у меня в хвосте. Хоть я и не хотела здесь оставаться, но ради защиты пшеницы этой деревни я никогда не жаловалась. Когда-то давным-давно я согласилась помочь одному юноше, который просил подарить деревне богатые урожаи, и с тех пор я была верна своему слову.

Закончив эту страстную речь, Хоро отвернулась от Лоуренса, всем видом показывая глубину своего возмущения и обиды. Продолжила она говорить уже нерешительно, запинаясь.

— Я... я волчица, живущая в пшенице. Пшеницу я понимаю лучше всего... и не только пшеницу — вообще всё, что растёт из земли. Поэтому я выполнила своё обещание и сделала поля деревни плодородными и богатыми. Однако всякий раз, когда урожай не удавался, селяне бранили меня за... Они думали, что это мой каприз. В последние годы они относились ко мне всё хуже, и я давно мечтала уйти из этих мест. Я здесь больше не выдержу. Тот стародавний уговор — я давно уже его выполнила.

Лоуренс не знал причин такого негодования Хоро. Он слышал, что новый владелец Пасро граф Эйрендотт для повышения урожаев всё время предлагал новые методы земледелия, завезённые из южных стран. Возможно, поэтому Хоро решила, что она крестьянам больше не нужна.

Кроме того многие были ярыми сторонниками Церкви, учившей, что никаких богов, кроме Единого, не существует, слухи об этом расходились повсюду. Богиня урожая, даже живущая в такой дыре, как Пасро, могла слышать эти слухи.