Иллюзия Свободы

"Прими ... очистись... отпусти", — повторял он всё настойчивее.

Когда Гарри прочитал надпись на ближайшем надгробии, его сердце зашлось в щемящей боли:

"Сириус Блэк, любящий тебя крестный" и надпись под ней словно горящая иллюминация: "Здесь нет твоей вины..."

"Прими..."

Соседнее надгробие заставило заныть сердце.

"Седрик Диггори, обретенный друг" и надпись: "Я не виню тебя, ты был честен и помог мне..."

"Очистись..."

Когда же он повернул голову к ближайшему надгробию, его сердце пропустило удар:

"Джеймс и Лили Поттер, любящие тебя родители..."

Гарри с трудом оторвал взгляд от этих слов и прочитал дальше: "Мы всегда будем с тобой...".

— Но это моя вина, что вас нет рядом, если бы не я, вы бы жили, — прошептал Гарри дрожащими губами.

"Отпусти..." — услышал он ответ, после чего на плечо легла рука и, нежно потрепав, потянула его вверх.

Поднявшись, Гарри встретил такие же сверкающие зелёные глаза, наполненные слезами. Недолго думая, он кинулся в распростертые объятия, чувствуя, как горячие слезы, словно прохладный дождь, очищают его душу и тушат обжигающее пламя.

— Мы верим в тебя, ты справишься, — раздался рядом голос, который Гарри с радостью узнал.

Отец стоял рядом и, дотронувшись до его руки и ободряюще взглянув в глаза сына, прошептал:

— Ну же, сынок, ты всё сможешь. Остался последний шаг. Прими себя и отпусти...

Налетевший ветер оборвал и унес последние слова. Вслед за ними исчезли и родители, а Гарри оказался снова в ярко-белом свете перед старцем и волшебницей, вокруг которых всё также кружили голодные вороны.

"Кто есть ты?" — повторил волшебник властно и требовательно.

— Я... "прими себя..." Гарри Джеймс Поттер,... "очистись, отпусти..." любящий сын и верный друг, — с каждым словом боль затихала всё больше, а яркость белого света усиливалась, поглощая ненавистных черных призраков. — Я единственный оставшийся в живых потомок рода Поттеров. Я обязан выжить, чтобы мой род не исчез... ради родителей, которые пожертвовали за меня жизнью, ради друзей, ради любимой...

В последней яркой вспышке света он успел увидеть улыбку на лице волшебницы, которая прошептала:

"Береги себя, потомок Поттеров, и никогда не забывай, кто есть ты. Только ты сможешь сохранить мир в своем сердце, в тебе есть дар, но тебе нужно быть осторожным, чтобы не потерять его, доверяй своему сердцу..."

Очнувшись, Гарри увидел перед собой довольное лицо гоблина.

— Мистер Поттер, вы справились, а я уже начал сомневаться, видя, что испытание так и не закончилось. Никто не знает, что вы увидели, но всё это только для вас. Теперь же осталась одна формальность. Ну же вставайте, мистер Поттер, взгляните на книгу вашего рода.

Гарри легко поднялся, с удивлением обнаружив, что он абсолютно цел и невредим. На душе было легко и спокойно, словно мрак сменился светом яркого солнца, и только накатившая усталость напоминала о пережитых недавно мучениях.

Вместо чаши на столике оказалась увесистая книга, страницы которой перелистнулись сами собой и явили надпись:

Лорд Гарри Джеймс Поттер, глава рода Поттеров.

Рядом с книгой лежали украшенный ажурными плетениями серебряный кортик и кольцо с родовым гербом, которое Гарри дрожащими руками надел на палец.

— Надрежьте палец и закрепите решение рода окончательно. Достаточно одной капли, — подсказал Крюкохват.

После всех манипуляций они покинули комнату, книга из которой растворилась прямо на глазах изумленного Гарри.

— Теперь возле вашего имени на гобелене появится свидетельство, что вы лорд и глава рода, — провозгласил довольный гоблин, входя в кабинет.

— А сколько я пробыл в... комнате? — не зная, какое слово подобрать, задал, наконец, мучивший его вопрос Гарри.

— Это место, где скопилось большое средоточие древнего волшебства, созданное ещё основателями вместе с другими волшебными существами, — поведал Крюкохват, гордый тем, что им владеет его клан. — И вы там пробыли больше часа, мистер Поттер. Так долго там ещё никто не находился. Но я предупреждал вас, чем больше времени проходит после совершеннолетия, тем сложнее пройти обряд инициации.

"А мне казалось, что я прожил несколько жизней", — промелькнуло в голове у Гарри.

— Осталось только подписать документы, чтобы болваны, гоняющиеся за современностью, не могли ни к чему придраться, — гоблин передал перо и свиток Поттеру. — Мой подчинённый уже услужливо подкорректировал бумаги, я их только что проверил, а вам осталось только подписать.

Гарри, прочитав текст, без колебаний подписал документ, уведомляющий о том, что он вступил в права наследования. После чего, передав его гоблину, задумчиво сказал:

— Сэр,... мистер Крюкохват, а могу ли я прямо сейчас посетить родовое поместье Поттеров?

— Теперь это решаете только вы, лорд Поттер, — почтительно склонив голову Крюкохват.

Гарри готов был поклясться, что в черных глазах промелькнули довольные искры.

— Я бы желал сделать это прямо сейчас, — с замиранием сердца от предвкушения оказаться в "родном" доме поведал Гарри. — Только вначале я хотел бы снять и, желательно как можно быстрее, значительную сумму денег. А ещё я не знаю, как туда добраться... — добавил он растерянно.

— Нет ничего легче: призовите домовиков, а они перенесут вас в поместье. А указанную вами сумму сейчас же доставят вам, — Крюкохват тут же вызвал другого гоблина, отдал короткие приказы и оформил бумаги на указанную сумму.

"Всё гениальное просто", — вздохнул Гарри, размышляя о предложении гоблина.

— Я призываю домовиков, — повторил он.

Ничего не произошло...

— Я, Гарри Поттер, приказываю домовым эльфам поместья Поттеров явиться... ко мне, — добавил он. — Немедленно...

В этот раз раздалось десять хлопков, и в небольшой комнатке началось настоящее столпотворение. Домовики, кто с чем, некоторые так и держали в руках поварешки или метелки для устранения пыли, подняли настоящую возню, толкаясь и пытаясь первыми показать своё почтение хозяину. Наконец самый старший или, скорее, древний на вид домовик, выступил вперед.

— Ваши преданные слуги приветствуют своего хозяина. Что хозяин пожелает? — благоговейно продекламировал он, согнувшись так сильно, что его нос-картошка практически касался пола. После чего на него уставилось девять пар внимательных глаз, проникнутых готовностью исполнить любой приказ молодого господина.

— Я прошу вас перенести меня в родовое поместье, но вначале я бы хотел попросить вас, мистер Крюкохват, составить мне компанию, если вас это не затруднит, — снова повторив жест гоблина, произнес "лорд Поттер". — Вам бы могли помочь переместиться домовые эльфы...

Уже закончив это предложение, Гарри пожалел, что сказал это. Крюкохват был явно оскорблён и рассержен этим предложением, а домовики, обычно покорные, с содроганием и презрением уставились на гоблина.

— Мистер Поттер, я принадлежу к клану могущественных гоблинов и не нуждаюсь в помощи домовых эльфов, — голосом, которому позавидовал бы сам Снейп, и, услышав который помчался бы брать дополнительные уроки, поведал гоблин. — У меня есть другие способы добраться до вашего поместья. Там и встретимся.

После чего, прошептав какие-то непонятные слова, он испарился из кабинета.

Озадаченный волшебник, который опять по незнанию влип, попытался бодро улыбнуться домовикам и, узнав, что главного из них зовут Фэизвул, попросил перенести его домой. Обрадованные такому решению и довольно попискивающие, они снова устроили толкотню, желая первыми добраться до хозяина и перенести его. Но гордый своим преимуществом Фэизвул на глазах изумленных сородичей, довольно неспешно, естественно в мерках одержимых угождать хозяину домовиков, подошел к Гарри, карманы которого значительно отяжелели снятой суммой денег, и перенес его в стремительном вихре в поместье.

Оказавшись в холле поместья, Гарри Поттер был ошарашен увиденной роскошью. Высокие комнаты с резными потолками, уходящая вверх многоярусная массивная лестница, многочисленные картины пейзажей и портреты... портреты его предков. Оттенки цветовой палитры и украшения создавали уют и праздник. Подойдя к лестнице, он трепетно провел рукой по перилам из красного дерева, шепча:

"И это все моё, мой дом... дом моих родителей... предков".

Он не был слишком силен в знаниях различных стилей, антикварных и исторических ценностях вещей, но он видел, что дом был просто пропитан историей и величием, при этом каждая вещь словно говорила ему: это поместье Поттеров, твой дом.... Словно завороженный он стоял, представляя, что по этой лестнице спускались его родители, бабушки и дедушки. По дому могли бы бегать шумные братья и сестры. Нарисовавшийся в голове образ заставил его горько вздохнуть и, встряхнув непослушной шевелюрой, Гарри, немного придя в себя и оглядевшись, понял, что гоблина нет рядом.

— Фэизфул, а куда делся Крюкохват?

Домовик, тут же услужливо и тихо оказавшись рядом, поведал со смесью недовольства в голосе:

— Он возле главного входа ожидает вас.

Представляя себе "довольное" лицо гоблина, Гарри с домовиком отправился быстрее ко входу.

— Мистер Поттер, — по первым же словам Гарри понял, что настроение у гоблина от ожидания не улучшилось, — вы могли бы и подумать, что без вашего разрешения я не мог бы проникнуть в дом самостоятельно.

Сердитый и недовольный гоблин последовал за Гарри. Сославшись на то, что у них мало времени, он настоял на посещении рабочего кабинета Поттеров для выяснения всех нужных вопросов. Кабинет оказался на третьем этаже и являл собой уютную и просторную комнату с большим массивным столом, старинным секретером, множеством книг, заполнявших полки и шкафы, и просто потрясающим, создающим комфорт и дарящим покой при работе, камином и стоящим рядом диваном и креслами.

Видя состояние Поттера, гоблин ретировался из кабинета в прилегающую комнату, предложив Гарри найти родовую печать самостоятельно.

Гарри чувствовал смятение и умиротворение, грусть и радость одновременно. Он осознавал, что по этому кабинету ходил его отец, вот эту книгу он держал в руках. Вот именно на этом диване он сидел и обсуждал семейные вопросы с родителями, а потом наверняка и мама присоединилась к этим обсуждениям.

Только оказавшись в кабинете отца, Гарри полностью осознал, что всё это у него пытались отобрать. Хотели лишить его вещей, до которых дотрагивались его родители, которыми они дорожили. И которые, как был глубоко убежден Гарри, могли передать ему частичку их души и жизни.

От осознания, насколько люди могут быть подлыми и до каких махинаций опускаться ради наживы, Гарри почувствовал, как на него накатывает чувство разочарования и боли.

"Что за безумный день? Смогу ли я выдержать правду, когда узнаю, кто и зачем это делал? Как я надеюсь, что к этому не будут иметь отношения близкие мне люди. Это будет самый тяжелый удар. Кто этот Одли и есть ли у него сообщники?.. Вообще смогу ли я это выяснить? — задавался вопросами Гарри, пока искал родовую печать. — Вот очередная иллюзия, навязанная мне.... А я мог всё это время жить в сво-оём, — протянул это слово Гарри, как бы пробуя его на вкус, — доме. Я мог не унижаться перед Дурслями за кусок хлеба и поношенную одежду...

Да что там... что я мог, что я не мог, — думал Гарри вертя в руках найденную печать, которую, вспомнив о том, что он волшебник, призвал с помощью "Акцио". — Теперь это всё бесполезно. Нужно перешагнуть через очередное разочарование, иначе всё просто потеряет смысл. Главное, как бы сказала Гермиона, "не окрашивать им все остальное". Вот только где опять черпать силы, чтобы так поступать, ведь с каждым разом делать это всё тяжелее, а внутренние резервы не бесконечны.... И все же я счастливый человек, потому что у меня есть друзья и милая Гермиона, которые меня никогда не предадут. Поэтому лучше думать о том, что я могу сделать, чтобы такого не повторилось, и поменьше думать о том, что могло быть, иначе зачем жить, да и умом тронуться не долго", — по пути к гоблину решил Гарри.

— Вот она, на месте, — продемонстрировал печать Гарри. — А значит, либо печать подделка, либо ею воспользовался человек, имеющий доступ в дом.

— Скорее, второе, потому что печать рода подделать не возможно, — подтвердил Крюкохват.

— А кто бы это мог быть, помимо моего опекуна?

— Это мог быть любой человек, которому был доверен доступ — любым из членов семьи или даже друзей.

— А значит, круг подозреваемых может быть объёмным, и вряд ли мы сможем его узнать. Разве что...

— Хозяин вызывал Фэизфула? — домовик снова светился от счастья.

— Скажи мне, пожалуйста, Фэизфул, кто имеет свободный доступ в наше имение?

При этом вопросе уши домовика поникли и он, кинувшись к ближайшему стулу, стал биться головой о сидение:

— Простите, хозяин, Фэизфулу его непочтение, но я не могу вам сказать этого, — между глухими ударами и всхлипами поведал домовик.

Гарри, уже привыкший к подобным явлениям у Добби, оттянул домовика и, запретив ему себя наказывать, заглянул в печальные глаза, наполненные слезами:

— Как так, ведь теперь я твой хозяин?!

— Я... мне... приказ... — он по привычке искал глазами предметы, которые могли бы принести такое спасительное наказание. — Он ранее был хозяином... противоречит... Хозяин очень добрый и благородный, но Фэизфул не может. Фэизфулу приказали, всем приказали... я не могу сказать, ваш отец запретил, он сказал, кто бы потом не был главой рода, он приказал не говорить... с ним был другой волшебник... Фэизфул не может... приказ...

Поняв, что ничего добиться он всё равно не сможет, а только покалечит бедолагу, Гарри выпустил его из рук. Он также приказал больше никого не пускать в дом, кроме него и присутствующего здесь Крюкохвата, без его на то разрешения, и с этой минуты приказы принимать только от него непосредственно.

Расценив это как неудовольствие его работой, эльф кинулся в ноги Гарри с громкими воплями:

— Благородный хозяин недоволен Фэизфулом, но он всё сделает, как приказано. Пока он будет жить, никто, даже птица не прошмыгнет мимо Фэизфула в поместье.

Гарри заверил домовика в своем доверии и удовлетворенности работе домовиков. Узаконив своё решение и проведя несколько несложных волшебных обрядов по подсказкам гоблина, после которых никто не мог проникнуть в дом, даже если ранее он получал такое разрешение, и, договорившись, что минут через десять они встретятся в банке, Гарри с помощью эльфа перенесся в книжный магазин. Доплатив сверху за молчание, Гарри покинул довольного сделкой продавца и оказался в уже знакомом кабинете.

— Лорд Поттер, ещё один момент. Вы являетесь единственным владельцем и главой рода, а прямых наследников у вас нет, мой вам совет: вам действительно необходимо составить завещание на случай непредвиденных обстоятельств, — сказал гоблин спокойным формальным тоном голоса, словно предложив Гарри чашку чаю.

Немного придя в себя от столь неожиданного предложения, Гарри посчитал, что это всё же разумно. И после непродолжительных обсуждений и приготовлений, Гарри разделил своё имущество на две половины: одну он поделил между Ремусом Люпином и семьёй Уизли, а вторую отдал Гермионе, куда также входили все книги, родовое поместье и все домовики, принадлежащие семье. Бедолаги не знали, что Гарри руководствовался лучшими побуждениями. Рассудив, что лучше Гермионы о них никто не позаботится, он совершенно не подумал о навязчивой идее своей подруги. Также он высказал вслух своё неожиданное желание, что было бы хорошо, если бы Добби, свободный эльф, тоже был нанят на работу и служил в его поместье. Даже не обратив внимания на то, что при этих словах гоблин всё также согласно кивает, Гарри, наконец, решился озвучить свою благодарность и просьбу: