Дневники дракона. Часть 1. Дракон среди людей

Я всегда считала себя спокойным, уравновешенным человеком. Ну, или дра­коном. Вспомнить хотя бы, как я в этом мире появилась — да кто другой точно с ума бы сошел! А я ничего. Друзей нашла, дедушку родного... о возвращении назад думать не перестала — Ирране все уши прожужжала о том, как хочу домой попасть, Тораку вон, мало что не весь путь расписала, браслетом вы­нудила поделиться, чтобы не пристрелили меня в море его ретивые соплеменники... Словом, приспособилась. И с надеждой смотрела в свое будущее, не спеша отчаиваться и терять голову, даже когда откровенно неласковая судьба при­жимала мне хвост и дымила в затылок, и в самых бредовых ситуациях, вроде тес­ной, усыпанной полусгнившим сеном клетки или теплого закутка под пахнущим легким мускусом драконьим крылом — я никогда не опускала крылья и не забива­лась в уголок, дрожа от отчаяния...

Но все же... тогда...

...тогда я просто захотела выжить.

И мир потемнел.

Я... не очень хорошо помню, что же тогда случилось. Память словно превра­тилась в набор цветных пятен, и приходится очень сильно напрягать все извили­ны, чтобы составить из них более-менее внятное целое. Помню, как мое сердце будто взорвалось, и горячая волна жидкого пламени пронеслась по сосудам, выжи­гая дотла страх и сомнения, отчаяние и неуверенность, боль и непонимание — во­обще все, до последней капли, оставляя после себя лишь яростную жажду жизни — чувство, столь же самобытное, как и сам этот мир. Помню, как глаза мои резко рас­пахнулись — как раз вовремя, чтобы увидеть, как отвратительная белесая нашлеп­ка на моем носу вспухла, натянувшись воздушным шариком, и с отврати­тельным шлепком лопнула, разбрызгивая клокочущие ошметки, до последнего объятые ярким белым пламенем. Помню, как и сама вспыхнула, будто факел, как забила крыльями, разгоняя огромные волны, чувствуя, что еще чуть-чуть — и сама сгорю в огне, сольюсь с этой неистовой энергией, закружусь в пламенном смерче и сама навеки стану с ним единым целым... Наверное, если бы не сумела остано­виться — так бы и случилось. Если бы не сумела... Если бы не смогла!

Но...

— Не смей! — звонкий, трепещущий голос Ирраны.

— Не смей! — яростно закричал мне в самое ухо Торак.

"Не смей!" — басовито рыкнул дед.

"Не смей!" — а ты еще кто такой?..

— Не смей! "Не смей..." Не смей... — на тысячу отголосков зазвенело вокруг, словно бы перекликающееся в глубоком ущелье эхо, и не одна, не две — сотни рук подхватили меня, падающую в бездну, и вытолкнули наружу — туда, где меня уже ждал он... Дедушка... Как сумел подойти, как не обожгло его лютое пламя, как хватило смелости взывать к моему затуманенному рассудку?.. Не знаю! Но одно несомненно — ему это удалось! Каким-то чудом, но он более или менее вернул мне способность соображать ясно — и словно бы вырвал меня обрат­но, на хмурое морское побережье, под низкое серое небо, с которого уже начал на­крапывать промозглый осенний дождь... вот только холода я не почувствовала — лишь теп­лое кольцо оберегающих крыльев и гулкое биение родного сердца, что оградило меня от мрачной пустоты и позволило, наконец, разрыдаться от пережи­того потрясения, уткнувшись в такую надежную грудь.

"Дедушка!.."

"Тихо, тихо", — он ласково гладил меня по спине, хотя я-то чувствовала, каких усилий стоило ему такое спокойствие, и обрывки чужих воспоминаний — чья-то полыхающая ярким светом фигура с распростертыми крыльями, с объятыми пла­менем шеей и хвостом, с горящими глазами — заставляли меня захлебнуться но­вой порцией рыданий, сотрясаясь до кончиков крыльев и судорожно цепляясь за черную чешую... только не отпускай! Пожалуйста, не отпускай!

Не оставляй меня одну!..

"Вот оно что", — вымолвил, наконец, старый дракон, когда я со вздохом закон­чила свой рассказ лаконичным "дальше сам знаешь", и мы оба замолчали, свер­нувшись рядом и думая — каждый о своем. Рассказ получился на удивление длин­ным, но сливаться со мной разумом, чтобы напрямую погрузиться в воспомина­ния, дедушка отказался наотрез, и, пожалуй, я даже знала, почему — еще бы! Если бы при мне кто-то предстал бы полыхающим с ног до головы, я бы, наверное, тоже шарахалась бы от него, как кот от пылесоса! Не полыхнуло бы часом, не опа­лило... А вдруг и впрямь вспыхну? Не смогу контролировать?! Что, если в другой раз дедушка не сумеет, и я... и его тоже...

Он меня слышал. Конечно, ведь мысленной защите он пока что учить меня не собирался, с хитринкой говорил, что, дескать, проще уж знать, что у меня на уме, чем ждать, пока я соберусь сама во всем признаться... Но на этот раз он ничего не сказал, только еле слышно вздохнул и покрепче обнял крылом, не давая отстраниться, а мне осталось лишь ткнуться носом в теплый бок и умиротворенно прикрыть глаза.

"...что-то подобное".

"М-м?"

"Опять не слушаешь, — с легкой укоризной заметил мне дед, после чего, не дожидаясь извинений (наверное, просто почувствовал, что я опять промямлю что-то вроде "я больше не буду"), продолжил — в своих лучших традициях, сиречь вопросом, — В твоем мире люди владеют Искусством?"

"Нет, — тут же ответила я, но, подумав, поправилась, — То есть... не помню точно, — что-то там вертелось у меня в памяти, связанное с метлами и почему-то сломанными очками... — но, по-моему, все же нет".

"Хм, — чуть приподнял верхнюю губу дракон, что на его языке жестов означа­ло легкую усмешку, — Ну, по крайней мере, хоть в этом мы с вами сходимся".

"То есть, драконы тоже?.."

"Да. Мы чужды Искусству, потому что в нашем изначальном мире оно было неприрученным и непокорным, как сама стихия, поэтому все, кто был хоть в ма­лой доле восприимчив к нему... — грива его чуть встопорщилась, и по чешуйкам прошла легкая дрожь, — В общем, в нашем роду искусников не было, нет и... я бы хотел сказать, что не будет, однако твое появление наводит на мысль об обратном. Да, да, я знаю, — остановил он готовые посыпаться из меня аргументы, — Ты не счи­таешь себя одной из нас потому, что родилась человеком из другого мира, но у тебя сердце дракона — иначе моя кровь не приняла бы тебя..."

"П... правда?!"

"... и демоническая скверна поглотила бы твою душу, — ровно закончил ста­рый дракон, — Но ты выжила".

"Угу, — мрачновато подтвердила я, вспоминая все божественные ощущения, испытанные мной при этом самом... как его назвать? Перерождении? Излечении? Или... а, Слиянии! — Но, если я, по-твоему, настоящий дракон, а все драконы на магию... тьфу, Искусство чихают с высокой колокольни — тогда какого лешего я вчера полыхала, точно новогодний салют?!"

"Мне бы тоже хотелось это узнать, — и ведь не лукавит... — Однако не думаю, что тебе стоит из-за этого чересчур переживать. Признаться честно, куда больше меня волнует та тварь, которая тебя едва не погубила..."

"Ты про эту слюнявую паразитку? А разве я ее не прикончила?"

"К сожалению, скорее, наоборот, — чуть слышно вздохнул дед, — "Слюнявая паразитка", надо же... На тебя, милая, напала морга — демоническое отродье, что было исторгнуто из их нечистого мира специально для того, чтобы охотиться на человеческих искусников и пожирать их, как беспомощных птенцов. Они издалека чуют свою добычу, и не успокаиваются, пока не высасывают ее досуха, после чего здоровый, полный сил человек становится похожим на пустую скорлупку... — ста­рый дракон прикрыл глаза, будто вспоминая — хотя, кто его знает? Может быть и вправду вспоминал, — Именно морги и им подобные отродья стали главной причи­ной того, что, к тому времени, как драконы вмешались в ход Последней войны, положение людей было настолько плачевным, и именно наш народ, волей или не­волей, противопоставил себя этим безжалостным убийцам — что, собственно, впо­следствии и вылилось в объединение искусников и драконов..."

"Всадников?"

"Верно, хотя среди нас и не принято такое наименование, — дедушка смешно наморщил нос, одновременно высунув кончик языка, так что я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть от такой гримасы легкого недовольства! — По-моему, звучит несколько оскорбительно, словно мы — арраки, про которых не стыдно и забыть в тени их всадников! — он хрипло фыркнул, вывернув губы (да, кстати, кто еще не догадался: арраки — это мои "диноверблюды", только по-местному) и ударив хвостом, — Все-таки, несмотря на все их достоинства, одним из главных недостат­ков людей всегда и во всем остается тщеславие..."

"Не сердись на них, — мне даже стыдно стало за свои несдержанные мысли, — Люди недолго живут, поэтому и забывают, а с тех пор, как они видели последних драконов, минуло немало веков..."

"Знаю, — он прикрыл глаза, гася пылающий в них огонь, и весь как-то слегка сгорбился, будто постарев, — Знаю, я ведь и сам уже начал потихоньку забывать... но все же, — добавил он строго, — если ты не хочешь, чтобы кто-то из стариков вле­пил тебе хвостом промеж рогов — лучше не упоминай это слово. У нашего народа тоже есть немало достоинств, однако, к сожалению, порой нам очень недостает людской легкомысленности, и, единожды оскорбив чувства дракона, ты рискуешь воздвигнуть между вами стену, которую с трудом сможешь — если сможешь — преодолеть, в лучшем случае, столетия спустя".

"Тогда ты обязательно должен меня научить защищать свои мысли! — безапел­ляционно заявила я, — В противном случае все твои старики вмиг узнают, что у меня на уме, и тебе останется лишь оплакивать безвременно почившую меня".

"Верю, — снова засмеялся он, — Но для начала нам с тобой нужно добраться до дома, а это, — он помрачнел, — может оказаться далеко не так просто".

"Почему? Все из-за этой... морги?"

"Не так страшен слуга, как его хозяин, внученька. А в данном случае хозяева мне известны более чем хорошо, и, боюсь, всего через несколько дней самый распоследний демоненок будет знать о белом драконе, чья сила оказалась столь велика, что даже морга не сумела поглотить ее всю!" — в тоне деда, помимо его воли, прозвучала легкое восхищение, однако меня его заявление отнюдь не по­радовало. Сперва люди, потом драконы, теперь вот демоны... Кого же, интересно, в следующий раз привлечет моя скромная персона? Может, единорогов? Эльфов? Или — чего уж мелочиться? — богов?.. М-да. Не, с местными демиургами я бы, по­жалуй, не отказалась поболтать по душам, на тему того, каким же таким образом девушки из техногенного мира Земли двадцать первого века внезапно оказывают­ся заключенными в драконьи шкурки и выброшенными в фэнтезийное Средневе­ковье, однако перспектива беседы с теми же демонами привлекала меня уже суще­ственно меньше, и, если только дедушка окажется прав, и та морга выжила после моего светопреставления, то...

"К тому времени мы уже будем далеко".

"Но ведь я еще не умею летать, — почти жалобно протянула я, как никогда прежде кляня свою беспомощность. Нет, крылья-то, может, у меня малость и окрепли, да только, как известно, береженого бог бережет, а сверзиться с высоты в сколько-то там метров по причине порванной связки или еще какой "внезапной" травмы мне как-то не улыбалось, — А ты меня понести не сможешь..."

"Надо будет — понесу, — незнакомым, жестким тоном заявил старик, заставив мое сердце невольно сжаться в комок — как же мне не понравился этот его голос! — и, кажется, дедушка это почувствовал, — Не волнуйся, справлюсь. Но "не умею" — это больше не та причина, по которой нам дозволено задерживаться здесь. Так что оставь свои вопросы на следующий день, и давай спать. Нам рано вставать".

"А может... подождать, пока солнце воздух прогреет?.."

"В это время года? — дракон чуть слышно фыркнул, — Наступает сезон бурь, так что в любом случае стоит как можно меньше оставаться в воздухе, и мы восполь­зуемся верхними ветрами, чтобы добраться до места в кратчайший срок".

"Верхние ветра?"

"Это слой воздуха там, за облаками. Ветры там дуют сильные и быстрые, поэтому, если нам повезет, уже к исходу дня мы будем на Восточном пределе, вдвое дальше от Ока, чем сейчас. Надеюсь, этот отрыв даст нам достаточно време­ни, чтобы как можно скорее миновать Проклятые воды, отравленные демонами, — словно выплюнул он последнее слово, — и живыми добраться до первых южных островов, где мне, возможно, удастся призвать на помощь других старейшин из нашего гнезда. После этого можно будет на время забыть о тревогах и спокойно добираться домой в течение нескольких дней, однако, — добавил он тем самым строгим тоном, от которого я вечно чувствовала себя нашкодившим котенком, — до тех пор придется лететь почти непрерывно. Знаю, звучит жестоко, но, если ты не справишься..."

"Да все я понимаю, что ты извиняешься? — я раздраженно повела ушами, — Лететь так лететь. Становиться кормушкой для этих гадов мне тоже не улыбается, так что, — мужественно вздохнула я, одновременно стараясь унять предательски дрожащую кисточку хвоста, — буду стараться изо всех сил!"

"Знаю", — тепло сказал он мне, отчаянно — я чувствовала! — пытаясь не засме­яться над моей показной храбростью, но возмутиться по этому поводу я уже про­сто не успела... Дедушка, кажется, еще говорил и говорил, пытался втолковать мне что-то там про эти самые верхние ветра, но я была уже далеко, и голос его сперва превратился в невнятное бормотание, а потом и вовсе слился с бархатистой, не­мыслимо нежной тишиной, в которую, как в мягкий матрасик, погрузился мой утомленный за долгий день и куда более долгий вечер разум...

...для того, чтобы проснуться от... лучей солнца? Свежего ветерка? Ага, как же. Размечтались. От удара в бок! Причем ладно бы это был легкий тычок под ре­бра, свидетельствующий лишь о том, что давно пора просыпаться — мне зарядили от всей души, а кого никогда не пинал когтистой лапой мало что не полуторатонный дракон — воистину счастливчик! Во всяком случае, меня отбросило прочь, как резиновый мячик, и сон слетел в одно мгновение, под напором рвущихся наружу проклятий — но, впрочем, озвучить их я так и не успела, ибо, едва продрав глаза, тут же шарахнулась в сторону, спасаясь от липких, сплошь усеян­ных какими-то острыми крючками щупалец, чуть не захлестнувших мне горло, что выпустила в мою сторону какая-то полупрозрачная штука, похожая на ту самую три­жды проклятую моргу, но размеры!.. И что она забыла здесь, на берегу?!

"Не время сейчас думать! — огрел меня голос деда, больше похожий на раскат грома прямо внутри черепа, — Лети, Сарита! Лети!"

"Но ведь... ты... а... а как же ты?!"

"Нашла, о чем беспокоиться! — зарычал он в ответ, ударом лапы отгоняя прочь какую-то особо настырную гадину, — Их цель — ты, поэтому лети! Лети же!"

"Но..."

"Лети!" — не своим голосом закричал он, и, прижав уши, я зайцем порскнула прочь, ловко перепрыгнув через тянущееся по земле щупальце морги, однако, как нарочно, поскользнулась на ее слюнявом следе и, заорав недобитым поросенком, кубарем покатилась по земле. От боли в глазах потемнело, и зрение, кажется, воз­намерилось отключиться, но жажда жизни пересилила возрастающую панику, и, не об­ращая внимания на основательно отбитые бока, я попыталась вскочить на лапы... вот только обнаружила, что не могу пошевелить и пальцем, а, вывернув шею, в ужасе уви­дела толстое слизистое "лассо", а также двух огромных морг, целеустремленно ползущих в мою сторону. Дедушка, видно, тоже их заметив, свирепо заревел и, по­забыв про осторожность, распахнул крылья, одновременно делая огромный пры­жок вверх, однако морги словно этого и ждали — наперерез взметнув­шемуся в воздух телу выстрелило с полдюжины щупалец, обвивших могучего дракона кто за что и легко, будто бабочку, вернувшего его на землю... Впрочем, о последнем я догадались лишь по ужасающему грохоту, так как в этот момент бли­жайшая ко мне морга рванулась к моему лицу, и воспоминания прошлого вечера нахлынули сплошной волной, заставив сердце сбиться с хода...