Чаганов: Война- Часть 3

— 'Авиэйшн',— Сталин пробует на слух иностранное слово,— американцы-то сами из своей фанеры самолёты строят?

— Пока только проектируют. Вы помните Хьюза, того, который у нас садился на Центральном аэродроме во время кругосветного перелёта? Так у него дело дошло до чертежей. Хьюз предлагает армии двухмоторный истребитель-бомбардировщик, но те пока думают, так как у них есть в планах похожий цельнометаллический самолёт компании 'Локхид'. Купить бы у Хьюза чертежи, товарищ Сталин, если ему откажут американские военные.

Москва, ул. Грановского,

5-й дом Советов.

2 мая 1940 года, 17:30.

— Не нравятся мне эти барские хоромы,— ворчит Оля, неотрывно глядя на ажурную чугунную оградку вокруг небольшого фонтана в центре садика, с трёх сторон окружённого помпезными корпусами,— мы вдвоём, зачем нам пять комнат? То ли дело на набережной, захотел поесть— столовая во дворе, прачечная, кино, театр, а здесь кухарки, уборщицы, не квартира— проходной двор.

'Ты дома-то бываешь пару часов всего, да и то глубокой ночью, а ешь в столовой на Большой Татарской или в Лаборатории'.

— Ничего не поделаешь,— вздыхаю я,— порядок такой. Сама подумай, как Власик будет охранять меня в 'Доме на набережной', в котором сотни квартир, живут тысячи людей, а здесь у него всё под контролем: знает что ты ешь, с кем встречаешься.

— И всё за государственный счёт,— морщится супруга,— продукты, обслуга и так далее. Им 'партмаксимум' по барабану, деньги вообще не нужны, они при коммунизме живут: еда, транспорт, лучшие курорты, загородный дом— всё бесплатно. Даже там, где надо платить, типа швейных мастерских, норовят нахаляву проскочить, видела я недавно одну такую фифу, племянницу...

— Да, есть такие, Оля, которые и деньгами не брезгуют, пишут заявления, мол, прошу оказать материальную помощь в связи с тяжёлым материальным положением. А это— наркомы, аппарат ЦК, секретари обкомов, горкомов, директора заводов. Таких меньшинство, конечно, но процент коррупционеров растёт...

— А Сталин знает?— поворачивается ко мне Оля.

— Думаю знает, особенно что творится в центре, на периферии поменьше, а в национальных республиках, скорее всего точной картины нет. Знать то он знает, но сделать ничего не может, на носу война...

— Наоборот, самое время уничтожить внутреннего врага,— сжимает челюсти супруга.

— Ты его сначала найди, врага-то, не уничтожать же всех подряд, как при Ежове.

— Лёша, сейчас ситуация с аппаратом много хуже, чем после Ежова. Надо срочно принимать меры, хотя бы в центре.

— Всё, нам пора,— гляжу на часы,— едем на приём.

— Я там каким боком,— загоревшиеся глаза Оли снова потускнели,— я что участница военного парада? Да у меня и пропуска в Кремль нет.

— Поедешь в моей машине. Хочешь донести до Сталина свои мысли напрямую?

— Ой, только платье переодену!— подпрыгивает с места супруга.

— Ордена не забудь!

* * *

Тысячеголосое громовое 'ура' заглушает шум отодвигаемых стульев, заполняет всё пространство самого длинного в Большом Кремлёвском Дворце Георгиевского зала и выплёскивается в аванзал навстречу нам с Олей. Охрана узнаёт нас и тянет на себя тяжеленные позолоченные двери.

'Чёрт, место свободное место одно, рядом с Кировым, для меня сохранил?— усаживаю на него Олю,— просто никому в голову не пришло, что кто-то придёт на приём с супругой'.

— Ещё один прибор принесите и место организуйте, — ставлю в тупик подскочившего ко мне распорядителя.

— Коля,— Киров, опускает бокал, галантно придвигает Оле стул и, повернувшись к соседу, шепчет ему на ухо, — пересядь к военным.

Первый секретарь Московского обкома, с рюмкой в одной руке и вилкой с наколотой осетриной в другой, растерянно крутит головой по сторонам.

— Сюда, пожалуйста, товарищ Булганин,— приходит в себя распорядитель.

Сталин бросает в нашу сторону быстрый взгляд и отворачивается к Ворошилову.

'Не склонен вождь сегодня, похоже, к общению со мной, даже не кивнул. Зря я всё это затеял, как бы только хуже не вышло'.

-Попрошу наполнить рюмки,...— молодцевато подкручивает ус Будённый.

По залу забегали официанты с хрустальными графинами.

'По умолчанию, значит, наливают водку. Не буду отрываться от коллектива, но надо включить антиалкогольный режим,— начинаю левой рукой массировать виски,— его на несколько часов хватит'.

— ... предлагаю второй тост за славный Военно-морской флот, за могущественный Воздушный флот, за доблестный сталинских соколов!

Оля, чокнувшись с Кировым и сидящим рядом с ней Андреевым, не морщась одним глотком выпивает рюмку.

'Интересно, а между второй и третьей какой будет перерывчик?'— не тратя времени, налегаю на аппетитные кремлёвские закуски: грибной жульен, нежнейшую буженину.

Оля же напротив ничего не ест, с серьёзной миной на лице что-то говорит Кирову, видимо, решает высказать свои мысли Сергею Мироновичу, тот не перебивает.

После третьего тоста, разбившись на три группы по числу длинных, на всю длину шестидесятиметрового зала, столов, идём приветствовать воинов-героев, участников вчерашнего первомайского парада.

* * *

— Откуда Мальцева знает о наших планах по наркомату Государственного контроля?— подозрительно щурится вождь, устало откинувшись на спинку своего любимого кресла в кабинете кремлёвской квартиры,— кто сказал? Чаганов рассказывает жене о чём говорится на политбюро?

— Мы обсуждали этот вопрос в конце марта, так?— закашлялся Киров, поперхнувшись нарзаном,— так вот, Чаганов тогда ещё не был кандидатом и на заседании не присутствовал. Если же, Коба, ты грешишь на меня, то должен тебе доложить, что нет не я. Насколько я понял из нашего с ней разговора, Мальцева вообще ничего о наших планах не знает. В отличие от наших намёток, она предлагает создать не наркомат, который не будет ждать пока сознательные граждане просигнализируют о нарушениях, а комитет, который бы сам активно занимался в том числе и агентурной финансовой разведкой в партийных, государственных, кооперативных и общественных организациях и подчиняться непосредственно предсовнаркома...

— Второй НКВД значит предлагает создать,— морщится вождь,— а вот знает ли товарищ Мальцева во что нам обходится первый, а то, может быть, на его содержание пойдёт больше средств, чем мы получим от его деятельности.

— Ты не поверишь, Коба,— рассмеялся Киров,— я ей это же самое и сказал слово в слово. А она в ответ, что сама по себе служба будет небольшой, но опираться она будет на широкую сеть добровольных осведомителей, в идеале — один человек в финансовом или плановом отделе предприятия. Говорит, что без разведки будем залпами стрелять по площадям тяжёлыми орудиями там, где можно уничтожить врага одной пулей из винтовки. Я боюсь, что и в самом деле создадим мы наркомат огромный, союзно-республиканский, в который набьются десятки тысяч бюрократов, станут ревизии проводить, отчёты писать. Потом перезнакомятся с теми, кого они ревизуют и станут мзду от них получать. Не проще ли, как Мальцева предлагает, негласно доплачивать понемногу секретным сотрудникам, о существовании которых никто не знает, за сведения.

— Так почему ж НКВД для этой задачи не годится?— тянется к коробке с папиросами Сталин,— организовать новый отдел финансовой разведки и вся недолга и сексоты у чекистов в наличии имеются.

— Наверное по тем же причинам, по которым мы задумали создавать отдельный наркомат Госконтроля: НКВД и так у нас государство в государстве, нельзя чтобы органы подмяли под себя и партию, и армию. Ты уверен, что Берия, получив в руки возможность уничтожить любого соперника просто возбудив против него хозяйственное дело, не воспользуется этим в своих интересах?

— Он и сейчас имеет такую возможность,— задумывается Сталин, забыв о папиросе, которую он сжимает между пальцев.

— Такую да не такую. У военных есть Главное управление Военного Контроля, а у нас Комиссия партийного контроля, без их одобрения НКВД ничего расследовать не сможет. Мы это дело с госконтролем затеваем за тем, чтобы разорвать круговую поруку, чтобы никто из жуликов не мог рассчитывать на то, что каста, к которой он принадлежит, его защитит. Если госконтроль передать в руки НКВД, станут они с той же беспощадностью бороться с экономическими преступлениями в собственных рядах, как в рядах партийцев и военных? Не уверен. Поэтому считаю предложение Мальцевой правильным, тайная финансовая разведка позволит выявлять экономические преступления намного эффективнее, чем официальные ревизоры.

— Только выявлять,— чиркает спичкой вождь,— уголовное расследование должно производиться в установленном законом порядке. И заниматься этим будет не Мальцева.

— Почему не она, Коба? Ты же знаешь, что лучше Мальцевой кандидатуры не найти.

— Потому, что не уверен смогут ли они вдвоём с Чагановым избежать того соблазна, который ты приписываешь Берии. Мальцева, несмотря на её выдающиеся способности, совершенно неуправляема и её следует держать подальше от власти.

— Я не согласен,— папироса ломается в руках Кирова,— ты же сам ограничиваешь права руководителя финансовой разведки только выявлением преступлений, не она будет вести расследование, решать виновен ли обвиняемый. Скажи, кто выявил германского шпиона в Генштабе, кто...

— Послужной список Мальцевой мне хорошо известен,— отрезает Сталин,— вопрос о госконтроле будет вынесен на следующее заседание политбюро.

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

10 мая 1940 года, 14:00.

Я первый, Малышев за мной, проходим в кабинет вождя после необычной десятиминутной выдержки в приёмной.

'Один, внешне спокоен, но погасшая трубка, зажатая в левой руке, ничего хорошего не обещает'.

— Несколько товарищей,— Сталин кивает на письменный стол, где лежат не сколько листков бумаги,— прислали жалобы на вас. Говорят, что из-за вас испытания и постановка на вооружение танка А-43 задерживаются.

'Смотрит на Малышева. Логично, танки его епархия, но зачем тогда меня позвал'?

— Не выходит быстрее, товарищ Сталин, каждое новое заводское испытание приводит к поломке какой-то другой детали, то в двигателе, то в КПП. Не раз выходили из строя торсионы. А-43 сильно отличается от Т-34-го, это как новый танк, одна увеличенная башня с уширенным погоном чего стоит.

— Вот и товарищи пишут, что неправильно было задерживать валовое производство Т-34 ради новой машины, мол лучше было не гнаться за журавлём в небе. Их можно понять, тем более А-43 значительно сложнее в производстве. Не лучше ли было вводить изменения постепенно, оставить меньшую башню, не увеличивать экипаж, не вводить ещё больше оптических приборов...

'Вот оно что, теперь понятно в чей огород камень'.

— ... Шутка ли, восемь дневных оптических приборов и два ночных, а у германцев на их новейших Т-3 и Т-4 всего два, но зато имеется пара десятков смотровых щелей. Не является ли это никому ненужным расточительством? Каждому члену экипажа по два оптических прибора. Если противник начнёт бить по ним, выведет из строя, наши танкисты останутся на поле боя слепыми, ведь смотровых щелей у нас не предусмотрено.

— Нет, товарищ Сталин, это не расточительство, это острая необходимость. Командиру танка А-43, в отличие от командира Т-34, нет нужды в бою открывать люк и высовывать голову из танка, не надо метаться по башне чтобы посмотреть вокруг, к тому же в эти смотровые щели ни черта не видно. Наш командир танка, как и наводчик будут сидеть на месте и видеть обстановку на 360 градусов, в этом им помогут телескопические и перископические приборы. Кстати, пять смотровых щелей в нашем танке всё-таки есть на башенке над командиром.

'Спокойно воспринимает мои возражения, значит своё мнение вождь ещё не составил'.

— Меня вот что беспокоит, товарищи,— Сталин пытается раскурить трубку,— смогут ли наши танкисты в полной мере освоить эти сложные приборы? Ведь не прижился же в танковых войсках телескопический прицел ТОС, пришлось возвращаться к привычному прицелу ТОП, который не имеет стабилизации.

'Сам пытался изучить вопрос и вникнуть в тему, не доверился мнению жалобщиков'.

— Насколько мне известно, товарищ Сталин,— стирает рукой пот на лбу Малышев,— причина этого скорее в несовершенстве самого прибора.

— Вынужден признать,— согласно киваю головой,— прицел ТОС-1 действительно имеет много недостатков, главный из которых в том, что гироскоп в нём может стабилизировать поле зрения наводчика в очень узких пределах. Даже при не очень больших колебаниях корпуса танка гироскоп 'заваливается', то есть встаёт на упор, а наводчик теряет цель.

— Вы, товарищ Чаганов,— мундштук трубки вождя указывает на обычную школьную доску, недавно появившуюся в его кабинете,— можете объяснить нам попроще как работает этот прицел?

— Попробую,— быстро набрасываю мелом небольшой чертёжик,— это гироскоп или проще волчок, он крутится вот этим электромотором переменного тока, здесь я не показываю преобразователь с бортовых 12-ти вольт постоянного напряжения в 110 вольт переменного. При изменении в пространстве положения подвеса волчка, если к его оси не приложена сила, то эта ось сохраняет первоначальное положение. Подвес, связанный с положением пушки, при движении танка меняет положение в пространстве, а ось волчка, не меняет. Так как при запуске волчка угол между ними был нулевым, то сейчас он становится не нулевым. Именно на этот угол через ленточную передачу и поворачивается оптическая призма прицела, чтобы вернуть поле зрения в первоначальное положение. Теперь мы продолжаем отслеживать цель, но пушка при движения танка колеблется и лишь изредка указывает на цель. Конечно, наводчик физически не может поймать этот момент и для этого служит другая система: в поле зрения прицела вводится 'зайчик', который показывает положение пушки и фотоприёмник, расположенный в перекрестье прицела, указывающего на цель. Наводчик нажимает кнопку выстрела, но сам выстрел произойдёт только тогда, когда 'зайчик' попадёт на фотоприёмник. Таким образом у танка появляется возможность точно стрелять в движении...

— Что нужно сделать, товарищ Чаганов,— подходит к доске вождь и в упор смотрит на меня,— чтобы исправить недостатки прицела и приспособить его для пушки Грабина?

— Основная проблема, товарищ Сталин, в том, что механическая система, которая включает двигатель, гироскоп с карданным подвесом и ленточную передачу не может обеспечить необходимую надёжность, точность и скорость работы прицела. На мой взгляд, чтобы обеспечить эти параметры нужно переходить на электронную систему. Я дал задание нашим специалистам провести исследовательские работы в этом направлении и предварительные итоги говорят о возможности создать такой прицел.

— Поясните чём идёт речь.

— Мы практически полностью убираем всю механику: привод гироскопа, сам гироскоп и передачу. Их роль в прицеле будет исполнять твердотельный датчик, который, не вдаваясь в подробности, выдаёт два электрических сигнала, амплитуда которых содержит информацию, об угле отклонения между текущей визирной линии и заданной наводчиком. Задача электроники преобразовать эти два сигнала в один, амплитуда которого будет равна искомому углу. Это позволит при помощи маленького двигателя застабилизировать прицел. Второй такой же датчик будет измерять угол между текущим направлением ствола пушки и направлением на цель. Как только этот последний угол станет равен нулю, произойдёт выстрел. Звучит достаточно просто, но трудность в том, что необходимая электроника занимает пока больше места в башне, чем ТОС.