| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но всего лишь на мгновение.
Ведь я по-прежнему не хотела умирать...
И уж тем более меня не радовала мысль умереть в этой беззубой слюнявой пасти, что неслась прямо на меня!
Поэтому мне было плевать, что передо мной прислужники демонов... плевать, сколько их и как они сильны... плевать, что я сама — бесполезнейшая из всех бесполезных в этом мире, но оказалась в самой гуще схватки, и единственный мой защитник сейчас хрипел от боли, затянутый в кокон из пульсирующей слизи!
Плевать!
И ненависть, ярость, отчаяние, надежда — все они, колючим шариком свернувшись где-то в глубине горла, внезапно взорвались крошечной бомбой, и мир перед глазами заполонила густая чернота... но — странное дело! — я по-прежнему отлично видела, что происходит вокруг, и не собиралась уступать бурлящему во мне пламени — ведь это было мое пламя, моя сила, и я могла ей управлять! А потому, почувствовав в горле клокочущий жар, я без раздумий выдохнула его навстречу несущейся ко мне твари, и почти не удивилась, когда "увидела" (если эту черно-белую картинку можно было бы разглядеть глазами), что нацелившаяся на меня морга громко, но в то же время неслышно заверещала, прямо на глазах распадаясь на куски, как вторая тут же попыталась отцепиться и уползти... ну-ну. Вторым плевком я припечатала ее к земле, а третьим выдохом — сожгла дотла, после чего, сбросив с себя догорающие ошметки щупалец, бросилась на помощь деду. Тот уже едва дергался, погруженный в массу навалившейся на него слизи, и багряное сияние жизни еле теплилось в глубине огромного тела, так что пламени я не пожалела — окатила целиком, пока самой жарко не стало, после чего с яростным ревом бросилась на штурм и, остервенело работая когтями, принялась освобождать заключенное в склизкую оболочку тело.
"Са... Сарита?!"
"Не время, деда!" — и я с силой толкнула его головой в бок, отгоняя от ближайшей морги, которая — живучая, тварь! — уже потянулась к глотке добычи в явном намерении продолжить банкет. Еще одна белая вспышка — и жадина расползлась по земле, как прогнивший кисель, но ее товарки отнюдь не спешили спокойно подыхать, подтягиваясь к нам отовсюду, со всех сторон, кроме... кроме...
"Летим!" — вновь раздался в моих ушах голос деда, но на этот раз я не собиралась ему перечить, так что уточнений не потребовалось — крылья распахнулись во всю ширь, как поймавшие ветер паруса, и, на мгновение прижавшись к земле, я одним бешеным прыжком взмыла в небо, одновременно делая мощный, самый важный и нужный в полете взмах...
Был момент, когда мне казалось — ничего не получится! Ведь, по рассказам деда, молодым драконам требуется несколько долгих месяцев интенсивных тренировок, чтобы впервые попытаться взлететь, и каждый год находится один, а то и два юнца, что не справляются с заданием и падают, едва оторвавшись от земли! — а у меня-то не было и этих разнесчастных "нескольких месяцев"!..
Только мои крылья. Холодный, ломкий воздух. А еще — дикое, жгучее желание выжить, не оказавшись вновь в слюнявой хватке демонов!
Как оказалось... этого было вполне достаточно.
Ну... почти.
— Я-а-а-арх! — только и вырвалось из моей глотки, когда едва-едва пойманный слабенький ветряной поток провалился куда-то под грудь, едва не заставив меня шмякнуться носом о воду, но, к счастью, дед оказался рядом и, поднырнув под меня, с силой ударил крыльями, так, что поднятый им вихрь с лихвой компенсировал потерю прежнего... ненадолго.
"Работай крыльями! — рявкнул старик, одновременно с еще одним мощным толчком, едва не заставившим меня перекувырнуться через спину, — Чему я тебя учил?! Вдох — толчок, вдох — толчок!"
"Да помню я!" — осталось лишь жалко пискнуть в ответ, хотя на самом деле это было откровеннейшее вранье — ни черта я не помнила! Будто голову проветрили, и теперь я... я... я совершенно!..
"Спокойно, — кажется, дедушка почувствовал, каково мне, и его "голос" тут же стал сухим и уверенным, как нагретый солнцем валун, на который всегда можно опереться рукой, — Я рядом, так что не бойся. Не бойся!"
"Я не боюсь, — проскулила я в ответ, — Но я... сейчас... упаду!"
"Не упадешь, — с какой-то железобетонной уверенностью заявил дед, — Не упадешь. Я ведь рядом. Я тебя поймаю, слышишь? Я не дам тебе упасть. Сейчас главное — не бояться! Поэтому давай, сделай это! Вдыхай, и — взмах! Еще раз! Еще раз! Ровнее, ровнее, ты должна действовать крыльями одновременно, так что давай — взмах! Взмах!"
Сколько времени прошло с того дня — вы помните? Нет? Вот и я не помню... но сам полет — свой первый, свой настоящий полет, а не безумное падение или столь же безумную погоню за желанной добычей — я забыть не могу. Это было... легко? Ха! Ну-ну, как сказать. Нет, уже много позже, паря на теплых южных ветрах, я признала за драконьим полетом некую долю приятности в довесок к несомненной полезности, но в тот самый день, когда под нами шумело бескрайнее зеленовато-серое море, когда влага из низко нависших туч грозила залепить глаза, а воздух приходилось без устали вспарывать крыльями, чтобы удержаться в нем хотя бы еще одно мгновение — приятно это не было ни на каплю! Но это было... незабываемо. Да, вот это будет именно то самое определение. Ибо никогда больше я не испытывала ничего подобного! Было ли мне страшно? Разумеется, и еще как! Вам бы кто прочитал краткий инструктаж по управлению самолетом, а потом посадил бы за штурвал боевого истребителя и отправил на задание — что, думаете, не оплошали бы?.. Вот-вот. Драконья шкура, не драконья, да только сверзиться с высоты многоэтажного дома я бы и злейшему врагу не пожелала, поэтому натерпелась тогда... по самое "не балуйся". Ветер будто решил устроить мне досрочный экзамен, и когда мы, миновав полосу относительно чистого воздуха, зарылись в облака, я очень скоро совершенно перестала различать, где верх, где низ, где право, где лево — меня швыряло во все стороны, подбрасывало и переворачивало, как сухой лист, так что, если бы не дед, я бы точно запаниковала и рухнула вниз... а так он, по крайней мере, частично прикрывал меня от особо злобных порывов собственными крыльями, и, наверное, только поэтому я не разбилась в тот день, но сумела прорваться сквозь пелену облаков, добравшись до того, что драконы называли "верхними ветрами". Последние взмахи оказались самыми тяжелыми — мое тело уже было на пределе, к тому же, на высоте воздух оказался довольно разреженным, и эти несчастные несколько метров одним глотком расправились с остатками сил — к тому времени, как меня подхватил благословенный воздушный поток, дующий с севера, перед глазами уже было черно от боли и усталости, крылья грозили вот-вот отвалиться, а вдоль хребта, до самого кончика хвоста, будто электропроводку проложили, так что я едва-едва помню, как почему-то перестал шуметь в ушах ветер, и только думала испугаться...
* * *
— ...ержите! Держите ее! Да чтоб тебя...
— Осторожнее! Осторожнее, она же только...
— Миша!
— Гражданка, вы мешаетесь, пройдемте!
— Да сами идите на!..
— Миша! Не отпускай... Вырывается! Ай!
— Кусается, сучка!
— Да не стойте столбами, галоперидол ей! Быстрее! Десять кубиков!..
— Я-а-а-арх!
— А... А... ...я!
И вновь перед глазами сгущается темнота...
* * *
Лететь! Я должна лететь, должна взмахнуть крыльями, я должна!..
О-о-ох...
Та-а-ак... судя по всему, полеты откладываются. Надолго. ("Навсегда!" — вопило мое чувство самосохранения). Потому что если падаешь один раз — это еще ладно, падаешь второй — терпимо, но вот после третьего замечается некая пугающая тенденция, и начинает глодать подозрение, что четвертого раза я могу и не пережить! Видно, это только в простеньких фэнтези-историях герои, получившие крылья, тут же взмывают в небеса и становятся воздушными асами, причем описывают свои подвиги исключительно восторженными междометиями и терминами авиапредставлений в Жуковском. Но вот в жизни, увы, все куда прозаичнее, и трехмесячного орленка приходится силой выпихивать из родного гнезда, а трехмесячному дракону — в лучших традициях, после первого же полета обнаруживать себя неизвестно где и с напрочь отбитой памятью, после чего ме-е-едленно и осторожно — славен опыт, сын ошибок трудных! — открывать глаза в жгучем желании разузнать, куда ж это его на сей раз занесло...
Оу.
О-о-оу.
Ого-го!
Дракона на дереве когда-нибудь видели?..
Нет? Ка-а-ак нет, а я? Как где — вот туточки, на самой толстой ветке. Вернее, это мне тогда показалось, что она самая толстая, но за то, что каким-то невероятным образом умудрилась остановить мое бесславное падение, я ее и "самой красивой", и "самой прочной", и "самой цветущей", и "самой-самой-самой" готова была окрестить, не жалко! Правда, успела она лишь в последний момент — до земли осталось всего метров десять, но, как говорится, чем богаты, тем и ра-а-а... ой. Ой-ой-ой, не трещи ты так! Ну веточка, ну не ломайся, ну пожа-а-а... А-а-а!
Хрусть. Шмяк.
Я-а-а-у-у-у!
Больно не было. Ну что вы, миленькие... Было просто адски, нереально больно! На какое-то время я попросту "выпала" из реальности, лежа на земле и тяжело, как рыба, глотая пастью воздух. К счастью, приступ оказался столь же быстрым, сколь и сильным, и через несколько секунд я вновь вернулась к жизни, даже сумев, сквозь еще одну алую вспышку в глазах, перевернуться на живот и примостить ноющую голову на вытянутые передние лапы. За море и к демонам, бо-о-ольно-то как! Кажется, при падении (хотелось сказать "при приземлении", но все же будем честными...) я серьезно повредила себе правое крыло, а когда накатившаяся тошнота немного схлынула, и я смогла внимательно оглядеть себя, то неутешительные выводы подтвердились: в самом деле повредила. Мне, конечно, драконью медицину не преподавали, но глодало смутное сомнение, что опухшие и просто-таки огнем горящие суставы двух передних пальцев — это, однако, не есть хорошо, да и разрыв на перепонке, длиной почти в полметра, тоже не добавлял моему бедному крылу красоты и очарования. Что же кроме этого... ну, будем считать, что легко отделалась. Поскрипывающие ребра, пара глубоких царапин на голове, стесанная с локтя чешуя и в хлам отбитое тело — нет, мой ангел-хранитель нынче явно в ударе! Отделаться столь пустяковыми травмами после падения с верхних ветров — интересно, что на это скажет дедушка?..
Дедушка!
...И темнота.
"Горбатого могила исправит", — мрачно размышляла я, постепенно возвращаясь из странствий к далеким звездам и чувствуя, как болит и жалуется тело. Ломанулась она, кобыла неподкованная... спасательница. Саму бы кто спас! И вколотил, наконец, в пустую башку элементарную мысль о том, что сначала стоит думать, а уже потом делать! У-у-у...
Ай!
Нет, серьезно — я многое могу стерпеть. И уже стерпела. Копьем по носу получала? Получала. Палкой в бок тыкали? Было дело. Кнутом по крупу охаживали? Такое забудешь!.. Словом, нетерпимой меня вряд ли назвать можно, но — но! — все когда-нибудь заканчивается, в том числе и мое терпение. Поэтому, когда мне прямо в лоб, по моей многострадальной, раскалывающейся от боли голове угодил явно кем-то брошенный камень, то все мои разумные мысли тут же слились в одно-единственное слово: "УРОЮ!". И, признаю, в самом деле попыталась — во всяком случае, продрала глаза и, глухо рявкнув, приподнялась на передних лапах, потемневшим от боли и гнева взглядом выискивая виновника произошедшего — кто бы и где бы он ни был!..
Где — нашла довольно быстро.
Кто — тоже проблем не возникло, фамильные признаки были налицо.
Вот только рычать мне почему-то резко расхотелось...
"Единорог", — пронеслось в моей голове, пока внезапно ослабевшие лапы осторожно опускали тело обратно наземь. Чтоб у меня хвост узлом завязался, настоящий единорог!..
Тут, должно быть, стоит упомянуть, что, когда я впервые увидела изображение этого существа в одной из книг Ирраны, первой и совершенно естественной моей реакцией был дикий хохот. Серьезно! Потому что, встретив здесь, на Сарране "классических" людей и столь же не выбивающихся из пределов нормы драконов, я подсознательно начала готовиться к тому, что и упомянутые вскользь единороги окажутся белоснежными тонконогими красавцами с закрученными спиралью рогами и развевающимися гривами... Ну-ну. Особенно с гривами. Потому что весь образ великолепного скакуна с первого же удара разбился о суровую реальность, что сейчас лупилась на меня огромными, чуть мерцающими глазами, в которых плавали — иного слова не подберешь — неправильной формы зрачки, то и дело меняющие свои очертания. Зрелище, признаться, было почти гипнотическим, но мне от него чуть дурно не стало, так что пришлось на несколько мгновений опустить веки, давая желудку время успокоиться. Кажется, мой новый знакомый это заметил, поскольку рискнул спуститься на ветку уровнем пониже той, которую оседлал, но, стоило мне вновь открыть глаза, как он кошкой взлетел обратно и свирепо зашипел, скаля зубы. Красивый... Нет, правда-правда! Ничего, конечно, общего с изящной красотой воспетых землянами единорогов, но все же и уродцем его назвать язык не поворачивался. В целом он, подобно своему дальнему родичу, арраку, напоминал гибрид между динозавром и млекопитающим, однако на этом сходство заканчивалось, и если добродушные арраки были закоренелыми вегетарианцами, то сейчас передо мной пыжился маленький, но все же хищник, чьи внушительных размеров клыки солидно торчали из-под верхней губы, а огромные полукруглые когти на задних лапах были воинственно приподняты. На фоне всего этого безобразия чисто символический рог (больше, к слову, похожий на какой-то шип) выглядел почти комично, и я сдержанно фыркнула, чуть не заставив бедолагу свалиться вниз со своего "насеста".
"Ну, что ты так перепугался? — как можно ласковее обратилась я к нему, надеясь, что если он не разберет смысл, то, по крайней мере, уловит интонацию, — Да не обижу я тебя, сдался ты мне больно... Давай, спускайся!"
Единорожик не ответил, однако белоснежная шерстка вдоль хребта зловеще зашевелилась, да и когти, зачем-то, кстати, выкрашенные в ярко-красный цвет, не спешили опускаться.
"Все равно боишься, — мне осталось лишь вздохнуть, — Ну да, да... я бы тоже боялась. В тебе, худосочном, сколько килограммов — сорок? Ну, от силы пятьдесят. А во мне одной — целая тонна... Проглочу и не замечу... Вот только ни глотать, ни ловить тебя я не собираюсь, слышишь? А то, что зарычала — ну, сам виноват. Кто же так гостей встречает — камнем по голове? Или у тебя в семье все такие "дружелюбные"?"
— Скр-рити-и... сквик!
Ага, больной заговорил. Эт-то хорошо! Правда, толку мне с его речей — как с банного листа на одной части тела, но теперь мы, по крайней мере, оба убедились, что можем разговаривать друг с другом... авось, поможет налаживанию дальнейших отношений. Ну... хоть немножечко!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
