Да уж… Лучше бы меня посвятили во что-то из них, чтобы хотя бы знать, что оберегать и куда не стоит соваться. А то — только намёками…
…А насчёт общества, это хорошо! Вон, как складывается ситуация! На ловца и зверь бежит!»
Алексей сильно оживился — мимо их столика проходила одна из дам, к которой он давно хотел «подъехать», но никак не решался. А она как раз из старожилов и, как Алексей знал, очень хорошо осведомлена обо всех группах и сообществах, занятых в «Проекте Венера».
«Заодно ещё одну сторону Проекта узнаю», — подумал Алексей, подзывая Ванду Василевскую к столику.
Ванда еле заметно поморщилась, что не укрылось от внимания Алексея. Но, тем не менее, подошла и вежливо спросила, чем может быть полезной.
— Вот, познакомьтесь, — начал было Алексей, но Ванда как-то по-особому холодно глянула на журналиста и прервала.
— Мы знакомы.
Сказано это было так, что Алексей тут же засомневался — а не было ли стычки у Гонта с этой красатулей. Ну… где-нибудь, когда-нибудь в его отсутствие. Но так как нужно было делать дело, он бодро «взял быка за рога», галантно усадив даму за стол.
— Журналист с Земли интересуется, что за общество или нация обитает у нас на «Звёздочке».
Ванда снова глянула весьма неодобрительно на Гонта и перевела всё внимание на пилота. Это демонстративное игнорирование журналиста тоже о многом говорило. Как минимум о неприязни к Гонту. Видя это, Алексей тут же понял, что придётся стать транслятором, чтобы выполнить на сегодня свою задачу.
— Не могли бы вы, уважаемая Ванда, рассказать о населении «Звёздочки»?
— Вас интересует национальный и этнический состав? — всё так же глядя на Алексея, спросила Ванда.
— И это тоже, — вежливо кивнув, подтвердил он.
— А, кстати, — подал голос со своего места Гонт, — я обнаружил, что на этом Космическом Поселении абсолютное большинство населения — русские. Это что, правило для всех Поселений? Что, все поселения состоят в основном из русских?
Алексей на этот вопрос сам знал ответ, поэтому и ответил сначала для Гонта.
— Да, это так. Большинство из поселян, как на «Звёздочке», так и на других станциях — русские.
— Я прав? — спросил он уже повернувшись к Ванде.
— Вы правы, — слегка улыбнулась Ванда. — Две трети народа русских отправились к звёздам.
— Поэтому их так много здесь? — тут же стал «рыть землю» Гонт.
— Нет, — ответила заметно холоднее Ванда, скосившись на журналиста. — Просто «Проект «Венера» — это ИХ проект. С него началось реальная колонизация космоса. С него началась колонизация Марса.
— Но на Марс ведь высадились раньше. Там давно стояла станция. Её англы поставили. Дом Крайт.
— Но показали, что его можно колонизовать, русские своим «Проектом «Венера», — тут же по-прежнему холодно парировала Ванда.
— Как я вижу, здесь кроме русских много и других национальностей. Вот вы как русская….
— Я полячка! — тут же вздёрнула подбородок Ванда.
— А-а… разве это разное? — растерялся Гонт.
Алексею стало неловко от бестактности Гонта, и он поспешил вмешаться.
— Поляки относятся к славянам, так же, как и русские, но это не одно и то же.
— И чем же конкретно поляков вы, русские, привлекли в этом проекте?
— Элементарно, Гонт! — хмыкнул Алексей. — Венера слишком большая планета, чтобы на ней было тесно нашим двум нациям. Да и другим места более чем хватит.
К сожалению, Гонт не понял и десятой части сказанного в намёках на исторические казусы, но Ванда поняла и расхохоталась. Журналист на неё недоумённо посмотрел и выдал очередное:
— Значит, вы привлекали людей и нации — колонизацией?
— И не только! — тут же ответил Алексей, так как сужение Гонтом темы на сугубо шкурные, в манере ведения им интервью, уже стало изрядно доставать.
— Что вы имеете в виду? — жёстко спросил Гонт, но за Алексея ответила Ванда. Видно, она смирилась с тем, что придётся участвовать в этом интервью, и активно включилась в тему.
— Здесь, на «Звёздочке», присутствуют все нарды, кто сохранил Мечту о Звёздах. Кто к ним стремился.
— Даже скандинавы? — решил придраться Гонт, глядя на белокурого мужика явно скандинавской наружности, проходящего мимо столика.
— Вы удивитесь, но они возродили древние культы викингов и не нашли ничего лучшего, как двинуть в новый «набег». Сюда. Их привлекла наша битва с Фенриром в лице Венерианского огненного ада.
Ванда проследила за Взглядом Гонта и с улыбкой кивнула здоровяку скандинаву, который, заметив, что она повернулась в его сторону, важно отсалютовал рукой.
— А японцы? — тут же последовал вопрос. — Я слышал, что заместитель Координатора на «Звёздочке» чистокровный японец.
— Это так. Танака — японец. Чистокровный.
— И у них тоже была своя, как вы выразились, «Мечта о Звёздах»? — последние слова Гонт произнёс с нескрываемым презрением, что покоробило обоих поселян.
— Японцы были всегда очень противоречивой нацией. — Начала отвечать Ванда в нейтральном тоне, чтобы сгладить явную бестактность Гонта. — Перед Первым Апокалипсисом они почти исчезли как народ. Они были поглощены американской цивилизацией — обамериканились.
На мгновение на лице Ванды мелькнуло брезгливое выражение.
— Они почти все стали американцами, говорящими по-японски. Как ни странно это звучит, но их Путь к Звёздам лежал через восстановление культа самураев.
— Даже так?!
— У вас там, на Земле, очень много сказочек делается «Про Древнюю Японию». Эти сказки — тупые. У нас здесь — Звёздные Самураи.
Ванда усмехнулась, и в её голубых глазах зажглась лёгкая ирония.
— Теперь у нас здесь присутствуют Звёздные Самураи — повторила она и сделала лёгкий жест над головой, как будто помахав всем звёздам Вселенной разом.
— И… что… они это… и здесь?!! — ошарашенный Гонт сделал пару жестов руками в воздухе, как будто махал катаной. От избытка чувств начал жестикулировать.
— Нет, что вы! Если у кого и есть катаны, то фамильные. И висят они у них на стенах по каютам. Сейчас они сражаются с космосом и стараются показать, кто лучший, своим Служением. Их чувство Долга практически совершенно.
— Долг? Служение? У них тут что, древняя феодальная система? Или как в Домах? Но кто тогда их Сёгун?! — удивился Гонт. Как обычно он сделал неправильные выводы из правдивой информации.
— А! Я понял! — воскликнул он после секундного замешательства. — У них Сёгун —Танака!
Эта его тирада вызвала дружный взрыв смеха у Ванды и Алексея.
— Надо нашим самураям эту идейку подкинуть и рассказать! — Сказал Алексей, отсмеявшись.
— Вы думаете, оценят шутку? — с улыбкой спросила Ванда.
— А почему бы и нет? Хотя юмор у них часто весьма своеобразный.
— Что, могут сделать харакири?
Оба собеседника воззрились на Гонта с великим изумлением.
— Зачем? — поражённо спросил Алексей. — И вообще, у нас здесь такой идиотизм как самоубийство не практикуется. Тут космос, знаете ли. Он неадекватных очень быстро «лечит».
— Так! Они вас тут что, запугали?
На этот вопрос уже оба покатились со смеху. Потому что он тоже был изрядно идиотский
— Не вижу ничего смешного! — деревянным голосом возразил Гонт.
— У нас запугивание тоже «не практикуется», — от души веселилась Ванда.
— Но если они самураи, то просто должны весьма успешно конкурировать с остальными сообществами. С их культом дисциплины и культом воинской доблести…
— Стоп, стоп, стоп! — прервал его словоизвержение Алексей. — Во-первых, воинская доблесть? А зачем она им, и вообще нам? Мы разве с кем-то собираемся воевать? У них есть куча культов. В том числе и доблести. Например, в спасении людей. Они у нас в основном как раз спасательными работами и занимаются. Во-вторых, с чего вы взяли, что мы тут конкурируем между собой?
— Но конкуренция — базовый императив любой развивающейся экономики! — снова с апломбом заявил Гонт.
— Чушь какая! — поморщившись, вполголоса с удивлением высказалась Ванда. Но Гонт не заметил ни сарказма, ни брезгливости, с которой к этому заявлению отнеслись оба собеседника. Наоборот, он тут же кинулся защищать «базовые ценности демократии». Как он их понимал.
Через пять минут лицо у Алексея скривилось, как от съеденного лимона. Но на его удачу как раз мимо пробегал не кто иной, как Комов. А Комов был как раз специалист по социопсихологии.
— Эй! Эйей! Комов! — начал кричать и размахивать руками Алексей. Тот, к кому обращались, застыл и с сильным неудовольствием на лице вопросительно посмотрел на зовущего.
— Дима! Да нехрен кроить харю, что типа ты там куда-то очень спешишь! — в своей манере начал обламывать того Алексей. — Я доподлинно знаю, что твоя смена аж через полтора часа. Иди сюда, ты нам нужен!
Комов тяжко вздохнул, признал правоту пилота и нехотя побрёл к столику. Хотя при подходе, увидев, кто ещё сидит за ним, заметно оживился и прибавил скорости.
Когда же узнал, о чём речь и из-за чего разгорелась дискуссия, вломился в неё, как танк в подлесок.
— И нахрена вы тут ищете конкуренцию? — в весьма задиристом тоне начал он «наезжать» на журналиста.
Увидев, что Комов очень агрессивно настроен, Гонт поспешил все телекамеры перевести на него.
— Но ведь успешная конкуренция, — пример того, как один человек выиграл в честной конкуренции с другими, победил их, — один из самых популярных сюжетов, которые смотрят максимальное количество зрителей!
— И какого качества сюжеты вы тут ищете? — не менее ядовито поинтересовался Комов. Напор с его стороны был такой, что Ванда невольно отстранилась от столика.
— Он тут искал преступность и преступников, — ехидно подложил язык Алексей. — А ещё интересовался, где у нас тюрьма и можно ли пообщаться с её заключёнными.
— То есть интересовался, есть ли у нас всякое отребье? — тоном прокурора спросил Комов. Красивое лицо Ванды при этих словах Алексея тоже помрачнело.
Комов же вперился в зрачки Гонта и, во всё том же «прокурорском» тоне, продолжил.
— Угу. Это значит, чтобы для ваших дегенератов там, на Земле было интересно, у нас здесь должна присутствовать вся сугубо земная мерзость прошлых веков, плюс нынешняя?!! Со стрельбой, убийствами, всякими мерзавцами, мафией, олигархией… Вы чё там, охренели? Вы чё, всёрьёз думаете, что нам тут должно быть интересно драться, подлить, мошенничать?! Вот скажи на милость, на кой ляд нам вся эта дрянь?! Зачем? Мы тут что, стая шакалов, делящая подгнивший труп антилопы, или люди, осваивающие космос?!!
— А ведь он прав! — посмеиваясь, вступил в разговор Алексей, за что был награждён переводом всех телекамер на него.
— Но ведь конкуренция — главный императив…— попробовал было снова «возразить» Гонт, но был прерван Комовым.
— А зачем грызть глотки друг другу в конкурентной борьбе, если космос это сделает быстрее и эффективнее любого конкурента?
— Поясните.
— Да просто! Конкуренция предполагает весьма гнусненькую культуру поведения. Главной её особенностью является индивидуализм. То есть постановка личных интересов выше интересов коллектива, общества.
— Но ведь это нормально! Это основа Свободы Личности!
— Это вам так кажется! — парировал Комов. — В тех условиях, в которых мы живём — это смертельно опасно. Малейшее ухудшение условий среды существования рассыпает группу, коллектив, общество индивидуалистов на одиночек, блюдущих только свой сугубо шкурный интерес и мелкотравчатое благополучие. А возникновение смертельной угрозы провоцирует индивидуалистов на отчаянную войну «всех против всех», что резко снижает шансы на выживание каждого.
— Кстати, я ему это объяснял… — с видимым сожалением сказал Алексей, — не далее как вчера. И примеры приводил.
— Так какого чёрта «снова здорова»?!! — с пол-оборота возмутился Дмитрий. Тем не менее, даже эту вспышку холерического темперамента Комова Гонт проигнорировал. Уж очень сильно, видно, нужны были ему примеры и сюжеты с конкурентной борьбой в космосе. На поселениях.
— Я вчера наблюдал бригады на монтаже… те, которые с той стороны работают. Они работали, как сумасшедшие. И вы будете утверждать, что так они могут работать БЕЗ конкуренции?!
— Естественно.
— Тогда что же они делают?! Почему они ТАК работают?
— Они не конкурируют, они соревнуются.
— Но ведь это же слова-синонимы!
— Это вам так кажется! — жёстко ответил Комов. — А на самом деле между этими понятиями огромная дистанция.
— А я считаю, что синонимы! — упрямо гнул Гонт.
— Вы там, на Земле, почти никогда не понимали разницы между конкуренцией и соревнованием. А не понимали потому, что находили зазорным задуматься над тем, что до Западной цивилизации практически все успешные и долгоживущие цивилизации обходились почти без конкуренции для устройства своей внутренней жизни. И ведь ещё развивались.
— И что же, по-вашему, это «соревнование» представляет? — издевательским тоном спросил Гонт.
— При соревновании запрещается своему оппоненту делать гадости или возвышаться за его счёт. Все силы при соревновании идут только на достижение результата. То есть, запрещено достигать победы за счёт нанесения ущерба оппоненту. Кроме этого, после достижения победы обязательно соревнующиеся обмениваются опытом. То есть дают друг другу те ноу-хау, что наработали. И цикл соревнования повторяется.
— Но в чём смысл?
— А смысл в том, что при конкуренции любые ноу-хау хранятся, как деньги в банке, и дозволено делать гадости оппоненту. Это значит, что бóльшая часть сил будет уходить: во-первых, на нанесение ущерба оппоненту и, во-вторых, на защиту от подобной деятельности. В итоге теряют оба. Только проигравший теряет гораздо больше, чем выигравший.
