— Что слышно о генерале Симовиче?— спрашивает Черчилль, не вынимая из рта сигару.
— Согласно последним данным, которыми поделился со мной генерал Дилл на нашей встрече вчера на Мальте, он назначен командующим армией в Боснии. Связь с ним, так же как и с генералом Мирковичем, который получил назначение на должность командира дивизии где-то на севере Сербии, потеряна. В Венгрии застрелился премьер Телеки, по сообщениям из нашего посольства в Будапеште это произошло после того, как стало известно, что сегодня утром германские войска перешли венгерскую границу и движутся на юг в сторону границы с Сербией. Теперь уже можно определённо сказать, что вторжение Германии в Югославию неизбежно и состоится в ближайшие дни.
— Не кажется ли вам, господин министр, что именно сейчас настал момент для создания единого фронта антигитлеровского фронта?
— Пожалуй,— согласно кивает Иден.
— В таком случае, вам следует как можно быстрее вернуться на Балканы. Лучше всего в Афины, где ведения переговоров с Турцией и Грецией, а генералу Диллу срочно выехать в Белград.
— Позиция руководства Греции и Турции, как впрочем и прежнего руководства Югославии, мне хорошо известна, сэр. Они считают, что мы прилагаем недостаточно военных усилий для помощи им. Для придания большего веса моим словам на будущих переговорах, наши военные должны сделать что-то реальное, например, начать переброску дополнительных войск в Грецию.
— Я так понимаю, вы намекаете на те четыре наши дивизии, которые сейчас сосредоточены в дельте Нила, верно?— Бубнит Черчилль, не вынимая сигары изо рта.— Так вот, адмирал Кэннингхэм считает, что переброска Нильской армии в Грецию по Средиземному морю будет очень рискованной. Для этого понадобилось бы в течение двух месяцев беспрерывно посылать туда конвои с солдатами материалами и автомашинами. Основную нагрузку при этом несли бы эсминцы. Немецкая авиация, действуя с аэродромов в Болгарии, могли бы причинить огромный ущерб нашим конвоям, как в море, так и в портах разгрузки. Кроме того, нельзя упускать из виду итальянский флот. С ним могли бы бороться наши линкоры, базирующиеся на Крите, но только за счёт сокращения числа эсминцев, эскортирующих наши караваны. Адмирал считает, что операция по переброске войск должна быть отложена, поскольку в данный момент его ресурсы перенапряжены. Единственное, что мы можем сделать в сложившейся ситуации это провести частную операцию с переброской двух-трёх батальонов и небольшим отрядом танков и пообещать потенциальным союзникам скорое расширение операции. Это, что касается переговоров с Грецией и Турцией. Однако основной упор мы должны сделать на то, чтобы склонить на свою сторону новое руководство Югославии...
— Если оно существует,— саркастически улыбается Иден.
— А если не существует, то нам следует вести переговоры напрямую с воинскими начальниками в Сербии, Боснии и Македонии. Думаю, что с ними договориться будет проще, чем с политиками. Задача — начать наступление югославской армии на итальянские войска в Албании, пока немцы не успели перебросить им на помощь егерей из Тироля. Если не удастся убедить генералов словами, попробуйте подкупить их. Главное — сделать это быстро, время уходит. Что у вас, Колвил?
— Вы спрашивали, сэр, о...,— отвечает молодой человек, чётко выговаривая все звуки.
— Где он?— нетерпеливо перебивает его премьер.
— В русском посольстве, сэр,— невозмутимо продолжает тот,— там сейчас проходит обед с участием американского посла Уайнайта.
— Свяжитесь с ним,— неразборчиво бубнит Черчилль,— и пригласите ко мне на квартиру, хочу поговорить с ним с глазу на глаз по вопросу, который его без сомнения заинтересует.
— Кого пригласить, Уайнайта? И на какую именно вашу квартиру?
— Во-первых, для того, чтобы организовать встречу с американским послом,— зло цедит слова премьер,— я бы обратился к сидящему здесь министру иностранных дел. И, во-вторых, устраивать тайную встречу на Даунинг стрит 10 может только идиот. Сложите теперь один плюс один самостоятельно.
— Понял, сэр, спасибо,— кивает помощник и с достоинством удаляется.
* * *
— Интересное предложение,— Черчилль снимает очки, отодвигает рукой письмо Сталина в сторону и внимательно исподлобья смотрит мне в глаза,— никак не ожидал от него чего-либо подобного. Как это понимать? Окончательный разрыв союза с Гитлером?
— Чтобы разорвать союз его надо вначале заключить, господин премьер.
Черчилль, поняв что продолжения фразы не будет, пожевал кончик сигары:
— Пусть так, и всё же, что будет с вашей торговлей с Германией? На что нам рассчитывать? Россия — наш союзник в борьбе с Гитлером или невоюющая страна, которая по прежнему будет торговать с нашим врагом?
— Совершенно очевидно, господин премьер, что после нашей совместной с вами оккупацией Ирана, при которой каждая сторона займёт заранее обговорённую территорию, советско-германские отношения, включая торговые, будут естественным образом разрушены. Вопрос же о том станут ли советско-английские отношения союзническими останется открытым. Это будет зависеть от того, договоримся ли мы о следующем шаге, а именно совместных военных действиях в Норвегии против германских войск.
— Я не нашёл ничего подобного в письме,— Черчилль с усмешкой двумя пальцами поднимает лист и картинно разглядывает его с двух сторон.
— Это товарищ Сталин поручил мне передать на словах. — Хорошо, я понял,— премьер-министр аккуратно разглаживает ладонью зелёную суконную скатерть,— вы нуждаетесь в нашей помощи для организации транспортных коридоров для американских военных поставок. Но мы и так в течение последнего года практически в одиночку с полным напряжением сил ведём войну с Гитлером, а вы предлагаете вступить в борьбу с ним ещё на двух фронтах, расположенных в сотнях и тысячах миль от метрополии. При этом вы отказываетесь от принятия на себя внятных обязательств по отношению к нам.
— Не совсем так, господин премьер. Во-первых, Великобритания в отличие от Советского союза имеет важный экономический интерес в Иране, а именно нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающий завод в Абадане. Во-вторых, значение Ирана, расположенного на стратегическом пути из Индии в Европу во время войны возросло многократно и в первую очередь для Великобритании, особенно если учесть дрейф политики Ирана последних лет в направлении Германии. Владение же Норвегией для обеспечения безопасного судоходства в северной Атлантики для вас также трудно переоценить. Так что, я совершенно не уверен, кто из нас получит большую выгоду от успеха операций в Иране и Норвегии и в целом от союзнических отношений.
— А вы умеете торговаться, мистер Че,— хмыкает Черчилль,— что еще более удивительно если учесть ваш возраст.
'Вот чего нет — того нет, просто у меня в кармане лежит список с чит-кодами. А возраст — как возраст. Хм, да мы же сейчас почти ровесники... Хотя и тут у меня преимущество: я обитаю в молодом теле и не пью, как мой соперник, с декабря 1934-го'.
— Отлично что вы упомянули о торговле, господин премьер,— улыбаюсь я,— если уж мы без пяти минут союзники, то можно, не откладывая дело в долгий ящик, организовать взаимовыгодную торговлю, скажем, на Дальнем Востоке. Мы очень заинтересованы в поставках натурального каучука, кофеина и другой тропической экзотики. Со своей стороны мы можем предложить лицензию на производство пенициллина на тех же условиях и по той же цене, что и для Соединённых штатов.
— Боюсь, мистер Че, что в данный момент Великобритания не в состоянии закупать значительные объёмы этого препарата, ввиду его дороговизны, а потребности в нём у нас очень большие.
— Давайте найдём приемлемый для обеих сторон вариант,— легко соглашаюсь я,— предлагаю такой: у вас имеется значительный парк металлообрабатывающих станков, которые не загружены ввиду с трудностями в поставках сырья и мобилизацией в армию квалифицированных кадров. Мы не имеем промышленных мощностей для производства пенициллина на экспорт. Тогда вы поставляете станки нам, мы на эту сумму отказываемся от роялти, которые будут обязаны заплатить нам американцы по лицензионному соглашению, а последние — производят лекарство для вас на тех условиях, на которых сумеете с ними договориться, например, на условиях ленд-лиза.
— Интересное предложение,— глаза Черчилля загораются,— постараюсь до вашего отъезда выяснить каковы наши возможности по станкам. А, кстати, откуда у вас сведения о загруженности наших станков?
— Из ваших, американских и германских газет, господин премьер. В открытой печати можно всё это найти, если внимательно читать всё, включая разделы объявлений: какие специальности и на каких заводах требуются, сколько и какого тоннажа сухогрузов потоплено немцами, какие контракты на поставку сырья заключены в Штатах. Последние сведения хоть и не являются открытыми, но получить их достаточно легко и в полном соответствии с законом, сделав запрос в американские налоговые органы, ну если вы владеете или у вас есть акции любой местной компании.
— Откуда вы всё это знаете, мистер Че?— брови Черчилля подпрыгивают вверх.
— Вопросами поставок американской продукции я занимаюсь уже относительно давно с 1935 года.
— У вас есть акции американской компании?— Хитро щурится он.— Нет, извиняюсь, спрошу по другому, коммунист может владеть акциями зарубежной компании? Разве он не становится при этом капиталистом?
— Не становится, господин премьер, если он делает это по заданию партии от лица государства, для осуществления экспортно-импортных операций. По этому вопросу имеется даже специальное постановление Центрального Комитета. Но вернёмся к Норвегии. Наши военные специалисты считают, что имея, по сравнению с германскими частями вна севере Норвегии, лучшую логистику в Советском Заполярье и в финской Лапландии Красная Армия имеет хорошие шансы на успех. Мы можем быстро и скрытно сосредоточить там многократно превосходящие противника силы, неожиданным ударом нанести ему поражение и в течение нескольких недель выйти к Тромсё или даже Нарвику. В результате этих событий перед Гитлером встанет неотложная задача переброски подкреплений в Норвегию. Сделать это можно сделать только по морю...
Черчилль, опустив глаза, разглядывает свои заскорузлые руки.
— ... В итоге,— продолжаю я вкрадчивым голосом,— флоту Его Величества в худшем случае предоставится отличная возможность поквитаться с немцами за свои потопленные корабли и торговые суда, а в лучшем — во Втором Ютландском Сражении полностью уничтожить германский флот...
— И искушать вы умеете, мистер Че, однако не всё так просто, как вы пытаетесь здесь представить. Вы рискуете лишь несколькими дивизиями, а мы — главными силами своего флота. Да-да, именно рискуем, так как успех нам отнюдь не обеспечен. Достаточно вспомнить итоги реального Ютландского сражения. Мы не любим это вспоминать, но, положив руку на сердце должны признать, что наши потери в этой битве по кораблям и в людях оказались более значительными, чем у германцев. Вы пытаетесь вовлечь нас в новую кровавую бойню равных противников с непредсказуемым результатом. Боюсь, но лимит на них в этой войне, которую мы уже скоро год как ведём в одиночку, уже исчерпан. Я не говорю нет, но ввязываться в новую схватку мы станем только тогда, когда получим подавляющее преимущество над врагом.
— Понимаю вашу позицию, господин премьер, хотя и не одобряю её. Она созвучна позиции некоторых ваших и наших руководителей, которые предлагали отсидеться в стороне пока враг атакует соседа. Мы прекрасно видим сейчас куда такая политика нас завела. Уверен, что если нам удастся отбиться от первого удара германцев, то у нас в руководстве я услышу нечто подобное: 'теперь очередь англичан воевать, а нам следует заключить с Гитлером перемирие'. Ну а если мы не отобьёмся, то Гитлера будет уже не остановить и ваша надежда на достижение преимущества над Германией будет совсем иллюзорной. Обескровленная Великобритания неизбежно станет младшим партнёром Соединённых штатов, но даже вместе две ваши морские державы без союза с континентальной не смогут владеть миром. Как совершенно справедливо сказал один ваш соотечественник: 'кто контролирует 'Хартленд'-Евразию — тот контролирует мир'.
— Увлекаетесь геополитикой, мистер Че?— щурится от дыма Черчилль.
— Почитываю иногда,— сквозь зубы отвечаю я,— чтобы говорить с своими партнёрами по переговорам на одном языке.
— Ну, хорошо, не сердитесь, мистер Че, я попробую кратко обсудить ваши предложения с некоторыми членами 'военного кабинета', но очень сомневаюсь, что операция в Норвегии может быть подготовлена ранее весны следующего года. Насчёт Ирана я более оптимистичен, два-три месяца на приготовления — вполне реальны. Но прежде всего надо будет подписать союзнический договор.
— У меня есть с собой проект такого договора, господин премьер.
— А вы деловой человек, мистер Че,— Черчилль с улыбкой водружает на нос очки в тонкой металлической оправе,— пакт двух 'Че', звучит неплохо.
* * *
— Кажется мы сделали большую ошибку,— длинные тонкие пальцы Оли запорхали в полумраке салона премьерского 'Роллс-Ройса', неторопливо ползущего по узким лондонским улицам на запад к Кенсингтонскому парку.
— Что случилось?— мои пальцы не столь быстры и гибки, но для нашего тайного языка жестов подходят вполне.
— Гарриман и Памела — любовники.
— Какая Памела?
— Невестка Черчилля,— получаю от супруги чувствительный толчок локтем в бок,— жена его сына Рэндольфа, который сейчас служит в Африке.
— Этого не может быть, Гарриман же её лет на 30 старше.
'Чёрт, неловко получилось, обиделась, отвернулась к окну'.
Притягиваю её к себе, приобняв за талию, в зеркале заднего вида мелькает округлившийся глаз водителя:
— Думаешь, что Гарриман может отдать плёнку Памеле?
— Почти уверена, когда ты был в кабинете у Черчилля, а мы с его женой Клементиной остались в гостиной, прилетел Гарриман и стал кружиться возле Помелы. Климентина чуть не взорвалась от злости, а он никого кроме этой б... не видит... старым козлам вообще ничего кроме...,— рука Оли на минуту застывает в воздухе,— не могу поверить, что Черчилль подложил свою невестку первому встречному...
— Гарриман отвечает за ленд-лиз перед президентом Рузвельтом,— заполняю я вновь наступившую пауз.— Короче, что делать будем? Может лучше на метро?
— Не тронет нас Черчилль, не в этот раз. Должен понимать, что это плёнка — копия. Сначала проведёт расследование, выяснит, кто кроме Кларка в этом был задействован. Подчистит свидетелей. Это дело не быстрое.
— Согласен, возможно захочет пока договориться. В конце концов интересы у нас с ним на данном этапе общие — Иран, Норвегия, ленд-лиз. Если с нами что-то случится, то Черчилль уже никогда не отмоется — сначала Барух, теперь мы.
— И не только он захочет,— расслабляется у меня в руках Оля,— но и Гарриман. Как ни крути, он попал в английскую 'медовую ловушку', а договариваться придётся с нами.
— А утечку о наших переговорах теперь будем делать?
