— Всеотец, должно быть, печалится, когда смотрит на наши ссоры, отец Гуннульв. Я еще раз прошу простить меня. Я совершил ошибку, но благодаря вам осознал ее и больше не повторю.
— Твоя лесть мне противна. Прекрати.
— Слушаюсь, отец Гуннульв. Могу ли я задать вам вопрос?
— Задавай. Твои мысли иногда... довольно интересны.
— Что такое "берсерк"?
Гуннульв рассеянно посмотрел на горизонт. Дагр отправлялся в Асгард, а на смену богу дня спешила его мать Нотт. Око Бога-Солнца, везомое златогривым Скинфакси, неторопливо поглощалось водами Мирового океана. Святое Писание предупреждало, что где-то там, в темных глубинах, ждет своего часа Ёрмунганд, жаждущий отомстить Всеотцу. Нередко в море можно встретить горючую маслянистую жидкость, красно-коричневым пятном растекающуюся по воде. Моряки верили, что это кровь из незаживающей раны Мирового Змея.
— Послушай...
— Да, отец Гуннульв?
— Если ты хочешь остаться в академии в этом году... Нет. Если ты хочешь остаться в академии и не вернуться обратно на родной остров, где ты, по всей видимости, в скором времени просто исчезнешь, то в ближайшие два года не будешь спрашивать никого о том, что такое "берсерк". Тебе понятен мой ответ?
— Более чем, отец Гуннульв.
— Хорошо. А теперь возвращайся. Вальди Хрульг ночью устроит вам тренировку, и тебе лучше на ней быть. Иначе... У него своеобразный подход к воспитанию будущих пилотов "валькирий".
— Я уже это понял. Впрочем, не только я.
— Что ты имеешь в виду?
— Хельг из моей группы. Он довольно точно подметил, как Хрульг наказал нас за то, что сам заставил сделать. В интересную группу я попал, отец Гуннульв.
— Этот Хельг... Если он такой сообразительный, как ты говоришь, то уверен ли ты, что он тебя ни в чем не заподозрит?
— Не беспокойтесь, отец Гуннульв. Хельг тоже забыл, что он еще ребенок. Меня беспокоит только то, что я не знаю, из какого он Дома. Он не называл имени отца, не говорил, к какому роду принадлежит. Он не дает ни одного намека на свое происхождение.
— Хельг... Это тот парнишка, который прикрылся девчонками на выходе? Помню, помню. Сейчас, можешь на секундочку задержаться. — Гуннульв порылся в папке, достал лист. — Итак. Хельг Гудиссон. Из рода Вегарда Торгестссона. Дом Выжженной Земли. Последний по статусу среди Горних Домов, хотя один из первых по накопленным богатствам. Тебе хватит этих сведений?
— Дом Выжженной Земли... Это многое объясняет. Он тайно стремится к лидерству, как и его Дом. Да, отец Гуннульв. Мне хватит этих сведений. Благодарю вас.
— Тогда иди. Следующий отчет — через две недели. Впрочем, ты этого не забудешь.
— Не забуду, отец Гуннульв. До свидания.
Храмовник посмотрел на темный небосвод, на котором застенчиво появлялись первые, еще едва заметные звезды. Его собеседник исчез так же незаметно, как и появился. Вздохнув, Гуннульв поднялся, забрал со столика папку и тетрадь и отправился в невысокий домик, прячущийся между зарослями рощи.
Ночью его ждала долгая работа по анализу первого испытания.
Из дневника Торвальда
Сегодня Торвар жаловался на сон. Снова. Опять. Заново. В который уже, Хель его побери, раз!
Началось все, как и всегда, за завтраком. "Птенцов" уже должны были погнать в пещеру. Так и хочется добавить: на убой. Интересно, что в этом году уготовили? Когда мой набор топал под темные своды, нашим заданием было сдирать друг с друга медальоны. Хрут, помнится, мне руку сломал. Я потом горевал, думал, что я слабак, и вообще. Откуда ж мне было знать, что Хрут мог в пещере всем руки переломать и не вспотеть? А захотел, то и ноги бы переломал. Для симметрии и гармонии.
А, йотун с ним, неважно.
Так вот. Прыщавенький наш с мрачной рожей уселся за стол (слово "прыщавенький" подчеркнуто волнистой линией и под ним написано: "Перестать называть Торвара "прыщавеньким", срочно; в конце концов, он не виноват. А так еще и вслух можно сдуру брякнуть") и сказал в сердцах:
— Дурацкий сон!
И с надеждой уставился на нас. Ждал, что мы примемся расспрашивать и соболезновать. Мне было лень, и я хотел есть. Остальные потом признались, что им просто надоело общаться с Торваром на тему его "дурацких" снов. В общем, ответом Торвару послужило дружное чавканье. Тори помрачнел, уткнулся в тарелку и стал похож на нахохлившегося воробья.
Рангфрид — ах! солнышко мое! песнь моего сердца! я ради тебя... (тщательно замазано) вздохнула и отложила ложку. Улыбнулась страдающему Торвару:
— Тебя снова мучают кошмары?
Ах, Рангфрид! Твоему добросердечию нет предела! Если бы мы (тщательно замазано и приписка на полях: "Спокойнее, Тор, спокойнее")...
— Мучают — не то слово! — заявил сияющий, словно новая золотая монета, Торвар. Скегги не удержался:
— Ага, значит, ты ими наслаждаешься. Тогда заткнись и дай поесть спокойно.
Но Торвар, приободренный поддержкой Рангфрид, плевать хотел на Скегги. Его уже несло, как стремительно взлетающую "Молнию":
— Вокруг темным-темно. Никого нет...
— Даже тебя, — снова не удержался Скегги.
— ...но я чувствую: есть кто-то.
— Торвар, тебе говорили, что ты последователен и логичен?
— И он огромен, невероятно огромен, а я просто мелюзга, малёк рядом с китом. И я во сне думаю: а вдруг это бог? Может, небожитель решил обратиться ко мне? И тут, словно Всеотец сквозь мрак Катастрофы...
— О, литература пошла. Эй?!
Хрут пнул Скегги под столом, и парни принялись мрачно мерить друг друга взглядами.
— ...хлынул свет, разгоняя тьму, и я услышал, как меня окликают. Кто-то далекий произносил мое имя и звал к себе. Я иду, иду, раздвигаю тьму, а там... — Торвар выдержал драматическую паузу. — Огромный страшный мертвец. И тут я просыпаюсь, весь в поту.
— То-то от тебя попахивает так... — проворчал тихо Скегги.
Хрут не услышал, а я услышал. И пнул его вместо Хрута. Удачно пнул: Скегги решил, что это снова Хрут, и недобро поглядел на своего извечного соперника. Ну, потом опять устроят соревнование по оперированию силовыми полями и успокоятся. По крайней мере, Скегги. Хрут и так выглядит, будто он снизошедший на землю бог спокойствия.
— Уже третий день снится, — пожаловался Торвар. — Не могу выспаться, сомнамбулой на занятия хожу. Боюсь, вдруг пилотировать будем, а мне аукнется? Вдруг посреди полета засну?
— Бедный, — пожалела Торвара Рангфрид. — Ты к душеведу обращался?
— Ну уж нет! Я лучше в море Мрака по собственной воле поплыву!
Душеведов Торвар не любил. И я не любил. И Хрут не любил. Кто их вообще любит? Скользкие, мерзкие, гадкие; гниющий солнцегриб и тот приятнее.
(Далее тщательно заштриховано, и приписка: "Об этом и думать не смей!")
— Мне... тоже... снилось нечто подобное... — задумчиво протянул Хрут, когда мы тщательно драили Брунхильду. Я сначала и не понял, о чем он. Мой твейр любит долго думать перед тем, как что-то сказать, тщательно взвешивая и осмысливая каждое слово.
— Подобное? — переспросил я, ревниво рассматривая правое крыло Брунхильдушки.
Инженеры внимательно следят за состоянием "валькирий", но то отношение ремесленника к готовому изделию. Я же — хозяин. Я должен ухаживать за нашей "Молнией" еще обстоятельнее и внимательнее, чем инженеры гильдии. Кто знает, может, сюда вплетается и чувство вины — ведь я в своем роде изменил Брунхильдушке. Вандис, помнится, весьма выразительно крутила у виска пальцем, когда я просил прощения у нашей "Молнии". Ну, она не понимает. Вандис не понимает. Брунхильда — она куда моей фрир понятливее.
— Сон... Торвара. Мне тоже снится... как меня зовут.
Я в это время рассматривал нечто похожее на царапину (пускай и микроскопических размеров!) и поэтому не сразу обратил внимание на значение слов Хрута. Лишь потом дошло, когда я прекратил орать, что угоню "Молот" и сброшу на тупых инженеров десятка три взрыв-сфер.
— Что, такой же сон? — спросил я.
— Другой, — не уточняя, сказал Хрут. — Но... похожие ощущения. И мертвец был. Одно могу сказать... плохо ему. Тому... зовущему...
Я подождал еще немного, но мой твейр решил не продолжать разговор. Высказал, что думал, и снова за броню непоколебимости и неторопливости. Что хотел этим сказать, что подразумевал — сам думай, если надо. А мне не надо. У меня и своих забот полон рот. Например, оказывается, надо посетить лекции наставника Ругга, где мне и мне подобным поведают, что такое педагогика, с чем ее едят и какие методы применить, чтобы воспитать "птенцов" высококлассными профессиональными пилотами, патриотами, воинами и высокоразвитыми личностями.
Вот так вот. А я-то думал, нас тут учат турсы водить. Ан нет — из нас тут личностей делают. Индивидуальности, не побоюсь этого пошлейшего слова. К йотунам. Всех к йотунам. Кроме Рангфрид. А всех остальных — в ледяные глубины Йотунхейма.
В общем, у меня и так куча проблем, о других думать некогда. К тому же сны, как у Торвара и Хрута, мне не снились, не снятся и, надеюсь, сниться не будут.
Короче: НУ ЕГО ВСЕ В НИФЛЬХЕЙМ!
Часть третья
Учеба
Хельг Гудиссон
"Разрушитель" двигался прямо на Хельга. Громадная махина приближалась неумолимой лавиной, способной раздавить на своем пути все что угодно. Вращающиеся лезвия в нижних руках-манипуляторах легко разрезали деревья и замешкавшихся на пути "эйнхерия" солдат. Пехота, вооруженная легкими переносными брахмадандами, не могла нанести турсу вред, снаряды чакрометов лишь бесполезно стучали по корпусу боевой машины.
Хельг послал волевой импульс и дернул на себя рычаги, заставляя "Ярость" резко уклониться вправо. Вовремя! Гамбантейн на левой верхней руке-манипуляторе "Разрушителя" выпустил десятиметровую струю кислоты. Стоявший позади турса Хельга "Дварф" попал прямо под выстрел кислотной пушки и теперь таял, словно плавящаяся свеча.
"Вперед!" — мысленным приказом Хельг послал боевую машину навстречу "Разрушителю". И прежде чем водители вражеского "эйнхерия" успели воспользоваться шипастым шаром на цепи, расположенным на правой руке-манипуляторе, Лис приблизился достаточно близко. Четко рассчитав время, он дернул пусковой рычаг, задействуя прыжковые установки. Здоровенный моргенштерн промчался под "Яростью". А в следующий миг турс Хельга обрушился всем своим немалым весом на неприятельского "эйнхерия".
"Разрушитель" вскинул нижние манипуляторы. Вертевшиеся с бешеной скоростью лезвия могли изрядно покорежить "Ярость", но Лис не позволил этому случиться. Плечевые установки загудели, метая в манипуляторы вражеского турса кусаригамы — серпы на цепи. Воля Хельга и система наведения "Ярости" не подвели: серпы вонзились прямо в нижние манипуляторы. Заработали устройства плечевых механизмов, втягивая кусаригамы, нижние манипуляторы "Разрушителя" поднялись и задели верхние. Из рассеченного гамбантейна обильно хлынула кислота, заливая торс и ноги вражеского "эйнхерия".
Приземлившись на "Разрушителя", "Ярость" Хельга окончательно вывела неприятельского турса из строя. Водители выбрались через задний люк, но их окружили пехотинцы. Лис улыбнулся. Он справился! Провались все в Нифльхейм, но он справился!
Битва происходила у подножия горы, поросшего редким лесом. Большинство соратников Хельга уже полегли, но парень упорно не желал сдаваться. Из боеспособных "эйнхериев" остались только четыре "Дварфа", шесть "Яростей" и один "Вулкан". Для обеспечения связи использовались два "Курьера". Пехотинцев осталось не больше четырех десятков. Обещанное подкрепление не спешило с прибытием, а враг постоянно выпускал на арену действий новые боевые машины.
Хельг выслушал доклад водителя "Курьера", прибывшего к месту схватки "Ярости" и "Разрушителя" спустя пять минут после окончания сражения. Перед началом битвы Лис послал один из турсов типа "Ярость" подняться повыше на гору и следить за территорией. Приставленный к этому турсу "Курьер" исправно поставлял от него информацию об общей картине боя.
Так-с... Оставшиеся "Дварфы" медленно двигались севернее, слева по отношению к Лису. Они пробивались сквозь пехоту противника и пока что не столкнулись с вражескими "эйнхериями". Да, повезло, что "Разрушитель" решил напасть на командира, столкнись он с "Дварфами" — и Хельг бы лишился поддержки слева, которая забирала на себя основные силы вражеской пехоты.
Пять "Яростей" двигались чуть впереди. Судя по всему, их потрепал серьезный противник. Согласно докладу, у трех из них не работали прыжковые установки, четыре лишились кусаригам, и ни у одной не осталось чакр для штурмовых брахмаданд. Однако группа продолжала действовать и упрямо пробивалась к главной вражеской крепости, откуда муравьиными колоннами шли новые вражеские пехотинцы.
"Вулкан" бесчинствовал справа, на юге, заполняя жидким огнем вырытые наспех окопы врага. Нехорошо, что он только с пехотой. Пока что солдаты справляются, прикрывают "Вулкан", но попади шальная чакра в баллон с горючей жидкостью — и никому вокруг огненного "эйнхерия" не спастись. Надо перегруппироваться, отдать приказ "Вулкану" и "Дварфам" выдвигаться на соединение с "Яростями" и захватывать крепость. У врага не осталось ни одного турса, и теперь на поле боя были только пехотинцы, совершенно беззащитные перед мощью "эйнхериев".
А это значило только одно.
Победа!
Он побе...
"Ярость" тряхнуло. Хельг стукнулся затылком о спинку управляющего кресла и стиснул зубы. Удар был смягчен мягкой подкладкой губчатого "шлема", но все равно затылок побаливал.
Что за йотунство это было?!
Мир содрогнулся от ужасного грохота, который, казалось, расколол небеса напополам. Рой ярких сверкающих лучей ударил по "Курьеру", обманчиво-ласково обнял его — и в следующий момент "эйнхерий" начал распадаться на части, которые прямо в падении обращались в прах.
Хельг закричал.
В следующий миг грохот снова сотряс мир. Мультисенсорика "эйнхериев" позволяла ненадолго усиливать визуальное восприятие турсов за счет остального, и Хельг сумел увидеть, как по горе промчались те же яркие лучи, которые уничтожили "Курьера".
На этот раз их добычей стала прятавшаяся на горе "Ярость".
Снова громыхание. Хельг еще цел, а значит, новой целью оказались либо "Дварфы", либо "Ярости", либо "Вулкан".
Спустя два громыхания все было кончено. Судя по всему, отряд "эйнхериев" Хельга был полностью уничтожен.
Спустя несколько мгновений показался и сам уничтожитель.
"Громовержец". Впечатывая в дрожащую землю свои огромные ноги, специально созданные для удержания его на месте в момент выстрела из генераторов концентрированного потока теплового излучения, массивный турс направился в сторону оставшегося противника. Крепящиеся на плечах "эйнхерия" гунгниры гудели, заряжаясь энергией для выстрела. Именно это гудение в своем высшем пике и производило грохот, из-за которого, собственно, "эйнхерий" получил соответствующее название.
"Громовержец" неторопливо приближался. Хельг лихорадочно думал. Бежать? Глупо, у гунгниров еще несколько выстрелов до перезарядки, "Ярость" будет уничтожена одним, максимум двумя выстрелами, хоть беги, хоть прыгай. Нападать? Полное безумие. Тут уж действительно все закончится одним выстрелом. Что же, он так и погибнет? Нет! Только не так!
