Игры Ниаварры

— Восхитительно! У вас есть любовник, а может, даже и не один. Вы мне скажете, кто он? — Правитель вскочил с дивана и начал возбуждённо ходить по кабинету. — Меня терзает любопытство. Я хочу знать о вас всё: что вы с ним делали, сколько у вас любовников, на каких планетах. Не надо так на меня смотреть! — Оскар подошёл к Мэд, оживлённо сверкая глазами. — Я не собираюсь вас шантажировать этой информацией. Вы мне интересны, вот и всё. Я так и знал: вы жадная. Вам хочется иметь всё. А когда у вас будет всё, вы захотите ещё большего. Вы — прирождённый игрок. Когда-нибудь вы научитесь мне доверять, и тогда мы будем играть вместе с вами. — Он наклонился к её лицу и сказал низким, взволнованным голосом, еле контролируя своё дыхание: — Меня бросает в дрожь при одной мысли о том, какие партии мы с вами сыграем.

Мэд отодвинулась от него, не меняя выражения лица. Два правителя, Риталли и Абриани. Оба жадные, властные игроки, но какие же они разные!

Оскар скривился, потом фыркнул: — Вы ничего не понимаете. Я не собираюсь вас соблазнять или добиваться, всё случится само по себе. В какой-то момент всепоглощающая игра разума запустит химию вашего тела, и тогда вы сами ко мне придёте. В данный момент вас что-то сдерживает. Я не знаю, что это, но уверен, что со временем это отступит.

Совесть? Отступит? Не думаю.

Мэд осторожно процедила. — Я доверяю вашему мнению, Оскар. У вас больше опыта в таких делах.

— Мудрый ответ. Завтра утром мы полетим на Фанииру.

Вечером Мэд передала Луису сообщение. 'Не знаю, когда смогу появиться в следующий раз, но найду тебе экспертов. Что-нибудь придумаю'.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

— Самое главное в любой игре — это твой противник. Противостояние с сильным, интересным противником имеет особый вкус, — рассуждал Оскар по пути на Фанииру.

Мэд подумала о Дэксе, и тысяча вопросов рассыпались в её сознании. 'Когда я прятала пластину в чулке, думала ли я о нём, как о противнике? Что дарит мне наше противостояние? Накал игры? Бурлящее удовлетворение победой? Ослепительную вспышку желания? Что-нибудь ещё? Может ли сильный, притягательный противник ждать тебя дома? Выслушает ли? Откинется ли рядом на тёплом песке, считая звёзды? Даже если это случится, будет ли он думать о тебе в тот самый момент?'

Задумчивость Мэд не укрылась от Оскара, но он интерпретировал её по-своему. Спрятав улыбку предвкушения, он занялся бумагами. Когда они приземлились на Фаниире, Оскар спросил:

— Вы всегда гримируетесь под Дану на Фаниире?

— Почти всегда.

— Именно Дана встречалась с правителем Фанииры?

Улыбнувшись, Мэд ответила: — Да. Амариго попросил меня несколько подправить фигуру.

Оскар звонко рассмеялся. — Вы называете его по имени? Я слышал, что он поддался вашим чарам, и сейчас мы узнаем, насколько. — Правитель энергично отстегнул ремни безопасности и вскочил с места.

— Мы едем к Амариго?

— А куда же? Поэтому я и рассуждал о сильных противниках. Я хочу попросить вас пойти к нему без грима. Я уверен, что он и так знает, кто вы, но рассмотрит это, как знак доверия.

— На нем сильная защита, и я не смогу его прочитать. Кроме того, он знает про мои способности.

— Вы мне нужны не для этого.

— А для чего?

— Я хочу, чтобы он знал, что вы играете на моей стороне.

Охрана убрала трап, и они отправились в город.

'Интересно, что скажет Оскар, если узнает, что именно он и есть мой самый сильный противник? Хотя не исключаю, что он это знает, и что именно это его и возбуждает'. Мэд аккуратно спрятала эти мысли. Соперников определить не так уж и трудно. Намного труднее быть уверенной в том, кто будет сражаться на твоей стороне.

Через час они сидели в кабинете Амариго Риталли. Воздух потрескивал от энергии между двумя правителями. Сейчас, когда они находились рядом, сходство их темперамента было невероятным. Мэд осталась стоять в стороне, не приняв приглашения сесть. При встрече Амариго окинул её внимательным взглядом, по очереди остановившись на зелёных глазах, массе тёмных кудряшек и стройной фигуре. Он удовлетворённо кивнул и поцеловал её руку, слегка погладив ладонь.

'Узнал', — подумала Мэд.

— Оскар, дорогой, неужели вы думаете, что я позволю вашему агенту прочитать мои мысли?

Оскар поморщился. — Не оскорбляйте меня. Я хотел, чтобы вы познакомились с Мэд. Она теперь работает на меня.

Амариго бросил быстрый взгляд на Мэд, но не смог разгадать выражение её неподвижного лица. — Она заменит Орвига?

— Она сможет заметить многих. — Оскар не сводил глаз со своего противника.

Амариго вежливо улыбнулся Мэд и склонил голову: — Я не сомневаюсь в этом и благодарен за то, что нас представили. Я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.

После этого он повернулся к Оскару. — Чем могу быть полезен?

— Моя просьба стара, как Ариадна: перестаньте помогать повстанцам. У меня есть сведения, что вы продолжаете игнорировать мои предупреждения, поэтому я решил навестить вас лично. Вы нарушаете договорённость о невмешательстве. У меня накопилось слишком много доказательств: на Фаниире живут семьи повстанцев, самим повстанцам разрешено свободное перемещение по планете, они владеют здесь недвижимостью, вы всячески им помогаете и, по моим сведениям, они даже навещают вас во дворце.

Амариго нетерпеливо махнул рукой: — Дворец еженедельно посещают десятки, а то и сотни людей. Они не сообщают мне о своих политических убеждениях.

В голосе Оскара прозвучали отчуждение и угроза: — Не считайте меня идиотом. Вас уже неоднократно предупреждали, но вы предпочли проигнорировать сигналы. Я хотел доставить это предупреждение лично.

С этими словами Оскар протянул сопернику небольшую пластину.

Амариго подошёл к письменному столу, достал портативное устройство и запустил пластину. В ту же минуту его лицо посерело, и он швырнул аппарат о стену. Тот с треском раскололся на несколько кусков, прерывая запись.

— Вы не посмеете!

— Ещё как посмею.

Мэд скосила глаза на расколотый экран, на котором застыло изображение Лолы. Сомнений не было: Оскар достал доказательства того, что она практикует магию. Но подумать об этом Мэд не успела, так как её привлек безумный вид Оскара. Он подался вперёд, вцепившись руками в колени. Его глаза горели неестественным огнём, и, казалось, он впитывал в себя страх, ненависть, негодование и беспомощность Амариго. Чувствовалось, что страдания противника приносили ему высшее наслаждение.

Наконец, Оскар расслабился и встал.

— Я вас предупредил.

Мэд вспомнила о покушении на жизнь Амариго. 'Сильный противник... это было предупреждение...'

Нетрудно догадаться, почему Амариго скрыл от патруля личность своего противника.

По дороге обратно Оскар нервно ходил по хопперу и что-то бормотал себе под нос.

— Вы чем-то недовольны? По-моему, ваша победа была налицо, — заметила Мэд.

— Всё так и есть. Но, к сожалению, торжество длится недолго. Когда, после многолетних стараний, ты, наконец, одерживаешь верх над сильным противником, тебя ожидает неизбежное разочарование. Сравнится ли с ним кто-нибудь другой? Найду ли я другого противника, достойного игры?

'Я думаю, что это можно устроить', — подумала Мэд, думая о Дэксе. Способно ли добро победить зло, если зло не ведает границ и поглощено совершенным, бесконтрольным безумием?

Мэд не удивилась жестокости Оскара. Видимо, и так уже ожидала от него всего самого худшего. Но её поразила боль в глазах бесстрашного Амариго.

В тот день, засыпая, она думала о Лоле и Амариго Риталли и о том, что любовь иногда трудно распознать со стороны.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

По пути домой Мэд часто забегала к Саймону. Несколько раз он спросил её про Оскара, но эти вопросы были осторожными.

— Я надеюсь, что всё идёт хорошо?

— Да, Саймон.

— Ты скажешь, если что-то пойдёт не так?

— Не уверена.

Саймон и не ожидал другого ответа.

— Я надеюсь, что ты не сделаешь ничего неразумного?

— Постараюсь.

— Очень постарайся. Изо всех сил.

За все годы знакомства Мэд так и не назвала начальника на 'ты', несмотря на то, что их отношения были намного ближе, чем с другими агентами. Несколько раз ей казалось, что Саймон не возражал бы против этого, но что-то её останавливало. Между ними оставалась странная стена недосказанности, которая добавляла формальности в их отношения. Вот и теперь ей казалось, что он хочет спросить её о чём-то, но сдерживается.

Однажды, когда она уже уходила, Саймон не выдержал.

— Ты его видела?

У Мэд не возникло сомнений, о ком спрашивал Саймон. О Дэксе.

— После того, как я побывала на базе повстанцев, всего один раз. Это было уже давно, несколько недель назад.

— Дома всё в порядке?

Мэд грустно пожала плечами и вздохнула: — Зависит от вашего определения слова 'порядок'. Мы сосуществуем. Роберт видит, что я наблюдаю за ним. Он отказывается обсуждать это и что-либо мне рассказывать. Я сказала ему, что встретила мужчину, похожего на него, а он рассмеялся в ответ. Утверждает, что ему не в чем мне признаваться и что у меня что-то не так с головой. Он злится, ведёт себя странно и настаивает, чтобы я поговорила об этом с вами.

Саймон вздохнул: — Считай, что ты со мной поговорила. Извини, Мэд, но я не могу тебе помочь. Когда личные интересы сталкиваются с проблемами всей системы, победить непросто.

Мэд знала об этом, как и о том, что однажды заставит Роберта сказать ей правду.

На Оскара работали сотни людей. Они сновали по коридорам, исчезали, приносили правителю документы и пластины. Оскар спал три часа в сутки и очень мало ел. Он вёл переговоры, уезжал, возвращался, кричал, благодарил, подкупал. Неизменным было одно: каждый день он встречался с Мэд. Они ездили на встречи и заседания, Мэд считывала эмоции и мысли присутствующих, и потом они с Оскаром обсуждали планы встреч и стратегию поведения. Она ни на секунду не забывала, что работает на сумасшедшего зверя, но, чтобы иметь хоть малейший шанс выжить в их неизбежном противостоянии, ей необходимо было изучить правителя Ниаварры, заслужить его доверие и найти слабость.

Мысль о том, что однажды ей предстоит предать этого безумного гения, кружила голову, даря одновременно и азарт, и ужас. Она полностью сосредоточилась на правителе, изучая его привычки, интересы и логику его мышления.

'Я проникну ему под кожу, узнаю о нём то, чего не знает даже он сам, и смогу защитить мою семью'.

Когда у них не было запланировано встреч, Оскар всё равно вызывал Мэд к себе. Иногда они просто разговаривали, а иногда Оскар делился своими планами, пытливо глядя на неё и не видя ничего, кроме спокойного интереса. Если после удачного дня он ловил в её взгляде торжество, то загорался, терпеливо высматривая в ней ответный всплеск, но этого не случалось.

Однажды в один из таких дней Мэд попросила правителя: -Я хочу, чтобы вы научили меня построению иллюзий и фантомов.

Она обвела рукой его кабинет, где не существовало ни одного предмета, но, по надобности, возникало всё, что им было нужно.

— Это пока только эксперимент, гремучая смесь магии и технологии. Этому нельзя научить, — объяснил Оскар. — Мы можем управлять результатами, но создают это специалисты.

— Где их делают? — Мэд подошла к Оскару и пристально посмотрела в его глаза.

'Она проверяет, доверяю ли я ей', — подумал Оскар и, без сомнений, ответил. — На Ниаварре есть несколько мест, где этим занимаются сотни учёных и инженеров.

— И магов, — добавила она.

— И магов, — спокойно подтвердил он. — Однажды я покажу вам одно из этих мест.

— Мне бы очень хотелось туда попасть и научиться управлять иллюзиями. — Мэд посмотрела на правителя с вызовом.

— Хорошо. Что-нибудь ещё?

— Что можно построить при помощи этих технологий? Только предметы быта? Мы когда-нибудь сможем использовать их, чтобы строить дома?

— Мэд, — мягко сказал Оскар. — Не разочаровывайте меня. Не давайте увиденному ограничивать ваше воображение. Нет ничего невозможного.

'Нет ничего невозможного'.

Слушая его, Мэд думала совсем о другом. Если нет ничего невозможного, то, может, ей удастся перехитрить Абриани и не стать разменной монетой в его безумной игре. Что бы ни случилось, она не останется равнодушной свидетельницей его бесчинств.

И ещё — она не станет его любовницей.

За всё это время Мэд ни разу не видела Оскара с женщиной.

Однажды правитель попросил её сопровождать его на приём по поводу женитьбы одного из министров.

— Это не входит в мои служебные обязанности, — сухо сказала она.

— Естественно. Если вы откажете, я обижусь, но переживу. Однако, я надеюсь, что вы согласитесь. Мне бы хотелось, чтобы в Еоне вас признали, как самого близкого мне человека.

— Но я не могу быть вашим близким человеком. Я вам не родственница, не жена и даже не любовница.

Услышав слово 'любовница', Оскар поморщился.

— Не вписывайте меня в стандартные рамки. Близость не зависит от крови или титула.

'Иногда он кажется почти человеком', — подумала Мэд, а вслух сказала: — Но вы же знаете, что я... не свободна. О нас поползут слухи.

— Во-первых, о том, что вы не свободны, не знают и не узнают. Во-вторых, слухи о нас распространились с момента вашего появления в резиденции. Люди не знают, кто вы, но это не мешает им судачить. Если вы появитесь на приёме вместе со мной, наша близость будет очевидна, и слухи перестанут быть настолько интригующими. Не волнуйтесь, на таких мероприятиях запрещена съёмка.

'Интересно что скажет Роберт, узнав, что я приглашена на приём в качестве спутницы правителя?'

Роберт не сказал ничего особенного.

— Ты всё больше работаешь на Абриани, — спокойно заметил он. — Честно говоря, я этому рад, потому что ты вовремя возвращаешься домой и не рискуешь своей жизнью, но всё равно будь осторожна.

Подумав, Мэд согласилась пойти на приём.

К вечеру ей доставили коробку с роскошным чёрным платьем. Когда она появилась в кабинете Оскара, тот даже не посмотрел на неё, махнул рукой и направился к выходу. В красивом белом костюме, с приглаженными волосами, он мог бы показаться обычным богатым человеком, если бы не его глаза. У Оскара были беспокойные, горящие глаза человека невероятной силы и желаний. Глаза сущего безумца.

Приём был красивым, но утомительно скучным. К Оскару постоянно подходили люди, чтобы выразить своё почтение и как следует рассмотреть Мэд. Оскар твёрдо держал её под руку и не давал отойти, но к разговорам она прислушивалась только тогда, когда он просил её об этом лёгким пожатием локтя.

Через какое-то время Оскар пригласил её на танец, и на них сосредоточились сотни глаз. Чёрное и белое. Инь и ян. Масло и вода. Две шахматные фигуры, два сильных гибких тела, два опознавших друг друга противника на грани слияния. Чужие взгляды толкали их друг к другу, додумывали то, что нельзя было понять по их спокойным лицам.

Оскар развернул её и прижал ближе к себе. Мэд почувствовала, как напряжены его мышцы. Она слегка отодвинулась от мужчины и увидела в его глазах глубокий огонь. Оскар моргнул, и огонь пропал, и правитель снова превратился в смесь галантности и радушия. Когда танец закончился, он прошептал: — Я буду танцевать только с вами, но вы можете танцевать с кем хотите.