— Я договорился с одним моим старым знакомцем. У него быстроходный бриг и выходит он завтра поутру и через декаду будет в столице. Попросил по пятьдесят серебренников за пассажира с конём. Питание пассажира и его коня входят в стоимость.

— Когда нужны деньги? — спросил Дакурр.

— Завтра при посадке, — ответил десятник.

— Хорошо, тогда стоит поискать гостиницу на ночь, что скажешь, какую выберем? — спросил Дакуурр своего товарища из людей графа.

Тот улыбнулся: — Твой вариант?

Дакурр рассмеялся: — Ну, 'Белая цапля'...

— Ах, я тоже хотел её предложить, — ответил тот и все наши сопровождающие рассмеялись.

— Дакурр, в чём дело? — спросил я.

— Да, не обращай внимания, Адэрр. Просто в этой гостинице селятся все наши, похоже, — ответил десятник, а я с удивлением понял, что люди графа и наши считают друг друга своими.

— Угу, — отвечаю я, — и как она, эта 'Белая цапля'?

— Сейчас увидишь, — отвечает он, и мы поскакали вдоль набережной.

'Белая цапля' действительно была белой, здоровенное здание сорока этажей, всё украшенное лепниной, с большими стрельчатыми окнами. Заселились быстро, наших коней определили в просторные каменные конюшни на заднем дворе. И жить нам предстояло на двадцатом этаже в нескольких номерах. Причём нам всем сняли по отдельному, а дружинники поселились в многоместный, вот ведь... И да, в гостинице был лифт и не один! Ого, цивилизация.

Сдали багаж в комнату хранения и отправились на ужин. И он оказался выше всяких похвал. Особенно рыбные блюда, я как любитель рыбы наелся просто до отвала.

После ужина, предложил друзьям пройтись по набережной, посмотреть на море и корабли, может с людьми пообщаться. Ната и Бар меня активно поддержали, а дружинники отправили с нами самого молодого из своей команды, оставшись в ресторане гостиницы. У них на столе, стояли пузатенькие бутылки с 'Белым вином', так здесь называли обыкновенную водку.

Набережная встретила шумом прибоя, гнусавыми криками чаек, ну или похожих на них птиц с таким же белым оперением. Запахом прелых водорослей и, тухлой рыбы. Вода в заливе была какой-то невозможной, прозрачности и чистоты. Несмотря на плавающий у кромки прибоя мусор, чуть дальше вода была прозрачной как слеза. Видимо в городе есть система очистки сточных вод, и городские стоки не загрязняют море.

Прогуливаясь, рассматривали корабли, стоявшие у длинных бетонных пирсов. Почти на всех из них, шла какая-то работа. Где-то что-то грузили, где-то разгружали, кое-где слышался стук молотков. На нескольких парусниках шла уборка, матросы драили палубы швабрами, зачерпывая воду прямо из моря вёдрами на верёвках.

На нас поглядывали с улыбками, особенно приветствовали Нату, отпуская девушке, щедрые комплименты и зазывая в гости, обещая угостить всяким разным со всех концов света. От этого Натайя смущалась, и крепко держалась за мою руку.

Пройдя часть набережной, до одной из широких дорог ведущих от набережной в центр города, развернулись и пошли обратно. Солнце, стало клонится к закату, а поскольку город стоял на довольно крутом берегу, то мы оказались в тени. И пока не настали сумерки, мы решили вернуться в гостиницу.

Поздно вечером, уже собираясь в ванную перед сном, услышал тихий стук в двери. Подошёл и открыл её, за порогом стояла смущённая Ната.

— Что случилось? — спросил я её, открыв двери шире и впустив в номер.

— Дэрри... — прошептала она, — у меня есть к тебе просьба.

— Какая? — удивился я, закрыв двери, подошёл к ней, смотревшей на меня с лёгким испугом.

Ната зажмурилась, шагнула ко мне вплотную и впилась в губы поцелуем. Прижал её к себе, отвечая на поцелуй, пока она не оторвалась совершенно задохнувшись.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, переводя дыхание.

— Дэрри... девчонки в городе рассказывали...

— Что рассказывали?

— Что ты... что ты... — и она уткнулась мне в грудь став пунцовой.

— Что тебе наболтали эти болтушки, поди семь вёрст до небес и всё лесом? — спросил я.

— Что? Какие версты, до каких небес?! — удивилась она, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

Я рассмеялся, и чмокнул её в нос. — Так, пословица. И чего же тебе наговорили?

— Они... — и она снова уткнулась мне в грудь, — говорили, что ты изумительный любовник.

— И?..

— Мы скоро приедем в столицу, а в Академии приставляют наставника, с которым, ну ты понимаешь...

— И?..

— А у меня только с братом было на инициации, и это было немного больно. А я хочу узнать, удостовериться, что это на самом деле приятно, — съехав на еле слышный шёпот, ответила Ната.

— И ты для этого выбрала меня? — спросил я тихо.

— Да. Ты... Ты мне очень нравишься, хотя и Бар тоже, но ты больше... Пожалуйста, а то я боюсь других мужчин, — прошептала она.

Я хмыкнул и, подняв её голову, нежно-нежно поцеловал. — Не вздумай в меня влюбиться, договорились?

Она кивнула, глядя в ответ сияющими глазами.

— Тогда пошли в ванну, мы пыльные и потные с дороги, — и начинаю стягивать с неё сорочку.

Н-да-а-а... Ната это не Овели и не кумушки из города. Комок страха и смущения, вперемешку с решимостью и абсолютным отсутствием опыта. Но, в любом случае, я постарался, и угомонились мы лишь на рассвете, уснув в обнимку.

Поднял нас Дакурр, он долго стучал, прежде чем я расслышал и открыл ему двери номера.

— Адэрр, эдель Натайя не открывает, может с ней что случилось? — сходу сказал он.

— С эдель Натайей всё в порядке, — ответил я, широко и сладко зевая. Спать хотелось неимоверно, но, скорее всего пора вставать. Ничего, на борту отоспимся...

Десятник увидел копну темных волос на подушке в моей кровати. Широко улыбнулся, подмигнул и сказал: — Ждём вас на завтраке, пора на корабль.

Позавтракали, собрались и под руководством десятников отправились на посадку. Пришли к одному из парусников, даже на вид, он выглядел как гоночный автомобиль. Стремительные обводы, гладкие, серебристо-белые борта обшивки. Блестящая бронза на такелаже, вкупе с снежно-белыми нитями вант и канатов. Паруса свёрнуты в бухты у рей. На палубе у сходен, стоял представительный Тирс! И смотрел на нас спокойным взглядом своих зелёных глаз. На нём были тёмно-синие шаровары, заправленные в жёлтые сапоги на толстой подошве. На поясе у кота был широкий кушак, тело укрывали белая сорочка и кожаная безрукавка. Так же на поясе висел длинный меч в тёмных ножнах, по виду классический бастард.

— Таарие итерман, Логир Итррарр,(2) — сказал десятник графа.

— Лутре имуун, норатирай!(3) — рыкнул тирс.

— Это ваши пассажиры, капитан Итррарр, — сказал десятник и указал на нас с Баром и Натой.

— Молодые маги, желанные гости у меня на борту, добро пожаловать, шевалье и эдель, — и чуть подвинулся, освобождая дорогу на корабль.

— Адэрр, держи деньги за проезд, — сказал Дакурр и протянул мне увесистый мешочек с серебром.

Беру деньги и спрыгиваю с коня. Рядом встаёт мой друг и десятник отцовской дружины.

— До встречи, Дакурр, — говорю я и обнимаю его.

— Давай там, брат, не опозорь славное имя господина барона, — шепнул он, пожал мне руку и отошел. Затем мы попрощались с егерями и ребятами графа. И взошли на борт, где я передал мешочек с деньгами капитану корабля. После чего, под командой матроса сайатта мы увели коней в трюм, где расседлали и накормили. У моего Обжоры сейчас праздник, я ему рыбы накупил, сушёной.

Каюту нам дали одну на всех, мотивировав тем, что свободных кают больше нет. Мы спорить не стали и спокойно заселились, убрав в массивные рундуки свои вещи.

После чего вышли на палубу, наблюдать отплытие.

И тут, меня ждало ещё одно открытие, у корабля был двигатель. Что-то похожее на электромоторы танков, запитанный, как выяснилось потом, от целого кластера кристаллов накопителей. Которые, капитан являвшийся магом, мог использовать для собственной подпитки, только вот и заряжал он их тоже самостоятельно. Так что электродвигатель, был сугубо вспомогательным устройством на судне. Задоковаться, или выйти в сложных для навигации условиях на морской простор.

Уже когда отдалились от берега, я посмотрел на пристань и увидел наших парней, сидящих на конях. Поднял руку с открытой ладонью и увидел такой же жест от них. После чего всадники развернулись и скрылись в городской застройке.

Нас же ждал открытый океан!

1 — O tempora, o mores! — О времена, о нравы! (Лат.)

2 — Таарие итерман, Логир Итррарр. — Доброе утро, Логир Итррарр. (язык тирсов)

3 — Лутре имуун, норатирай! — Вы опоздали, поторопитесь! (язык тирсов)

* — Лобное место — место на возвышении, служит для оглашения важных новостей и распоряжений владетеля. Так же как и у нас на Красной площади в Москве. Считать, что на нём проводились казни — глупое заблуждение и выдумка.

Адэрр Кантон (Борт брига 'Скороход' 9 день лета 3685 года от В.Т. утро)

— Бу-э-э-э-э-э... Ох мля! Бу-э-э-э-э-э... — булькаю я, свесившись с леера по правому борту. Сил нет, желания жить тоже, осталось только сдохнуть прямо тут на палубе. А ведь утром всё вроде бы исправилось, и я даже позавтракал. Но, ближе к обеду, ветер посвежел, и началась качка, отчего меня замутило и я, как и в прошлые два дня повис на леерах.

Да, я мучим морской болезнью, мучим беспощадно. Выдавив из себя остатки завтрака, падаю на палубу и лежу, раскинув руки, чувствуя, как качается надо мною небо.

Закрываю глаза, когда они закрыты мне немного легче. Бар и Ната ко мне не подходят, жалеют издали, поскольку сами укачиванию не подвержены. Бар вообще с вант не слезает, шарится словно обезьяна по мачтам, поливая всех окружающих своим восторгом.

Бриг же просто прекрасен, если бы не морская болезнь, каюсь, присоединился бы к другу. Это судно, мечта любого мальчишки, красота, совершенство парусной механизации и скорость около сорока километров в час, ну на мой неискушённый взгляд.

Команда была под стать кораблю, полный набор представителей рас этого мира. Мужчин и женщин примерно в равной пропорции. Две трети экипажа — сайатты, треть — тирсы и как вишенка на торте, бортовой медик авлар. Вернее, авларка — крылатая девушка с золотисто-синей чешуёй по всему телу, кожистыми крыльями размахом метра по три каждое, ну когда она их расправляла. А так по кораблю ходила сложив их за спиной, навроде плаща.

Тень закрыла солнце и я открыл глаза. Надо мной стояла она, одетая в обтягивающие кожаные бриджи, и обтягивающую же кожаную куртку без рукавов. Ступни ног были голыми, хотя я не знаю, как на такие натурально птичьи лапы изготовить сапоги. Ладони пятипалые, с полированными острыми коготками, покрытыми синим лаком. На её поясе висела сабля, хотя скорее — шашка, так как гарды у неё не было совсем. И словно плащ висящие за спиной крылья. Голова у авларов вытянутая, лицо выдаётся вперёд, нос без ноздрей, словно у Воландеморта из фильма о мальчике-волшебнике. Огромные, золотисто-оранжевые глаза с вытянутым кошачьим зрачком. Рот большой, с тонкими чувственными губами. Впечатление странное, но она была красивой, вот красивой — и всё.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она низким грудным голосом.

— Плохо... — прошептал я.

Она склонилась ко мне и помогла сесть. После чего из сумки на боку достала стеклянный пузырёк.

— Выпей это.

— Что это? — с сомнением глядя на ядовито-зелёную жидкость в пузырьке, спросил я.

— Решение твоих проблем, я сутки его готовила, — сказала она и открыла крышку. Запахло травами и чем-то ещё неуловимым, но приятным. Послушно открываю рот, и она вливает в меня жидкость. Глотаю её, через миг внутри словно солнце вспыхивает, и я проваливаюсь во мрак.

Бездонное небо вокруг, белая кисея облаков и где-то внизу бирюзовый простор океана. Лечу в этом небе, распахнув крылья, делаю бочки, кручу петли, падаю и взлетаю ввысь. Ощущения настолько прекрасные, что я забываю обо всём и вся.

Но, в самый прекрасный момент вокруг заклубились тучи, и я падаю вниз к морю, куда слёту и ныряю, оказываясь в пронизанной золотыми солнечными лучами бездне. Плаваю, гоняясь за рыбами; мне весело и тепло. В конце концов, просто растворяюсь в этом золотом безмолвии...

Открываю глаза, перед глазами в тусклом утреннем свете полированные светлые плахи подволока. Рядом на соседней койке сопит Бар, чуть дальше из-под одеяла видны тёмные волосы Наты. Чувствуется качка, но она не вызывает у меня никаких негативных ощущений. Наоборот, я хочу есть, нет — ЖРАТЬ! Привстаю и оглядываю каюту. В углу на металлическом столике стоит металлический же графин с магнитным дном. Рядом — такие же стаканы и тарелка с какими-то булочками под светлой салфеткой. Встаю, откидываю её и вижу булочки-косички, которые печёт местный кок. С утробным рычанием хватаю первую и впиваюсь в неё зубами. Когда доел последнюю булку, запив водой из графина, почувствовал взгляд, оглянулся, и увидел смотревшую на меня с улыбкой Нату.

— Она была права, зелье действительно подействовало, — сказала подруга.

— Есть ещё чего съесть? — спросил я.

— Вяленая рыба подойдёт?

— Давай! — рычу я.

Ната встала, на ней не было даже трусиков — так и спала нагишом. Девчонка изогнулась, потянулась, продемонстрировав мне всю свою красоту.

— Ната?.. — вкрадчиво шепчу я, позабыв про голод.

— Сейчас... — лукаво улыбнувшись, говорит она и, нагнувшись, открывает свой рундук. Покопавшись в нём, демонстрируя мне все свои замечательные нижние девяносто, достаёт бумажный свёрток.

А у меня аппетит уже в другом месте. Рыба уже не очень-то и нужна... Смотрю на Бара — он спит, раскинув руки и ноги. Мой приятель, видимо, набрался впечатлений и сейчас его можно поднимать пушкой, и не факт, что поднимешь.

— Рыба... — говорит Ната и протягивает мне свёрток. Беру его и кидаю на свою койку. После чего сгребаю тихо пискнувшую Нату.

— Бар же тут... — шепчет она.

— Его сейчас пушкой не разбудить, — отвечаю я, начиная лакомиться её губами. Она отвечает, позволяя ласкать себя везде, куда дотягиваются мои руки. Подхватываю её и иду к ней на койку.

Угомонились мы уже, когда встало солнце, заглянув нам в иллюминатор. Бар так и спал, разметавшись на койке, похоже, друг ничего так и не услышал. Хороший здоровый сон молодого организма.

— Когда тут завтрак? — спрашиваю я подругу.

— Уже, так что если хочешь поесть горячего, то встаём и идём в кают-компанию, — отвечает она.

— Н-да, с этой моей хворью, всё пропустил... — потягиваясь, говорю я, чувствуя, как Ната поглаживает мою грудь.

— Я Тайвааль уже завидую, — шепчет она. — Правы были кумушки из города, ты потрясающий любовник.

— У тебя слишком мало опыта для сравнений, может быть, это среди нас я такой замечательный, а в столице будут парни куда круче меня.

— Ты думаешь?

— Думаю, маги этим занимаются со всей отдачей. Должны уметь получать и дарить удовольствие. Мэссир Тонван же говорил, что чем лучше и приятнее ощущения, тем быстрее и качественнее восстанавливаются силы. Так что в Академии наверняка есть настоящие мастера Этого дела, — отвечаю я, целуя её в нос.