Чаганов: Война- Часть 3

Полнейшая тишина в кабинете.

— ... Тогда мы в Спецкомитете решили пойти дальше,— собравшиеся одобрительно загудели,— в специальной камере подняли температуру отверждения до 180 градусов, но при таком нагреве вода из бетона начинает быстро испаряться, нужное соотношение цемент-вода нарушается и химические реакции останавливаются. Бетон перестает твердеть...

Лица снова серьёзнеют, все с надеждой смотрят на меня.

— ... Чтобы 'затормозить' испарение воды мы подняли в камере давление пара до 10 атмосфер. Точные измерения показали, что получившийся за 16 часов бетон превысил годичный уровень прочности!

— Хорошо, товарищ Чаганов, присядьте пока, Борис Михайлович,— вождь окончательно берёт ведение заседания в свои руки,— думаю, что пока преждевременно обсуждать план размещения укрепрайонов. Товарищ Хренов, вы что-то говорили о недостаточной прочности огневых точек из сборного железобетона.

— Так точно, товарищ Сталин,— покраснел от волнения комбриг,— я в прошлом году летом со своими курсантами военно-инженерного училища проводил огневые испытания одного такого пулемётного дота. Его собрали из бетонных блоков 40 на 20 на 15 сантиметров с отверстиями для их скрепления насухо. Сквозь эти отверстия пропускались отрезки железной арматуры. Получилась огневая точка с толщиной стенки в 60 сантиметров, с казематом 140 на 140 и покрытием из брёвен, которая хорошо держала винтовочную пулю, но несколько выстрелов из дивизионной пушки уверенно выводили её из строя с расстояния 500 метров. Кроме этого, сборка такого дота из двух тысяч блоков заняла у нас две недели, что немало.

Сталин молча поворачивает голову в мою сторону.

— В феврале этого года ко мне в комиссию по военным изобретениям и рацпредложениям, мы тогда работали в Ленинграде при штабе Северо-Западного фронта, пришёл военинженер Булахов со своим проектом дота из сборного железобетона. Кстати, бетон со вставленной в отверстие арматурой не является железобетоном, железобетон намного прочнее. Проект Булахова отвергли в Главном управлении инженерных войск именно по причине недостаточной прочности, хотя никаких испытаний не проводили. Дот представляет собой своего рода детский конструктор, состоящий из различных железобетонных балок от полуметра до четырёх, которые стыкуются между собой примерно, как деревянный сруб. При этом 'сруб' выходит двойным, с наружными и внутренними стенами, между которыми заливается бетон, либо засыпается бутовый камень. Бригада из 16 человек в две смены построила такой дот за один день, не имея никакой строительной техники. Дно и потолок дота также состоит из бетонных балок, образуя полностью бетонный каземат. Толщина боковых и фронтальных стен составляет 90 сантиметров, тыльной— 60.

— Вы испытали его?

— Нет, успели только подать заявку в ГАУ, товарищ Сталин, но там в Софрино очередь длинная на испытания.

— Испытать вне всякой очереди, ответственные товарищи Кулик и Хренов. Что-то хотите сказать, Борис Михайлович? Не вставайте.

— Да, товарищ Сталин, хочу. Прошу учесть тот факт, что укрепления из сборного железобетона, о которых говорит товарищ Чаганов, по размерам сильно уступают монолитным. Чтобы поддерживать ту же плотность огня и пехотного заполнения УРа, на каждый монолитный нужно построить три-четыре 'москитных' дота. При этом значительно вырастет объём земляных работ, так как увеличится число ходов сообщения. Все это надо также учитывать при принятии окончательного решения.

— Товарищ Ковалёв?— вождь вопросительно смотрит на железнодорожника.

— Грузопоток к новой границе безусловно вырастет, товарищ Сталин,— сорокалетний крепыш привычным движением приглаживает густые чёрные волосы с сединой на висках,— так как кроме цемента и арматуры придётся в готовых бетонных балках возить ещё и песок с водой. Но возможно мы сэкономим на строительстве узкоколеек и грунтовых дорог от песчаных карьеров к местам строительства УРов. Хотя эти расходы окажутся незначительными, если будет принято решение о перешивке железнодорожных путей.

— Расходы астрономические,— согласно кивает Вознесенский,— но товарищ Чаганов предлагает сделать их ещё больше. Я правильно понимаю, что для производства этих железобетонных балок и блоков надо строить новые заводы?

'Хорошо, что Оля не слышит эти слова, а то, как бы ему не пришлось завидовать Маленкову'.

— Вы правильно понимаете, товарищ Вознесенский,— улыбаюсь своим мыслям я,— но в свою защиту скажу, что без заводов железобетонных изделий мы не сможем решить жилищную проблему в стране. Опытное строительство и эксплуатация домов из железобетонных панелей показало их долгосрочную перспективу, тем более что строительство таких заводов в Москве, Ленинграде и Харькове стоит в плане на этот год. Согласен с выступавшими, что строительство сборных дотов не сможет значительно снизить стоимость УРов, но я уверен, что они могут быть возведены в срок. Промышленное производство всегда победит кустарное и по цене, и по объёмам производства. Кстати, этот факт и подсказывает нам путь решения задачи: надо увеличить производительность труда и на транспорте, и в производстве. Как этого достичь? Правильно, внедрением и увеличением количества новой техники: вилочных автопогрузчиков и поддонов для ускорения погрузки и разгрузки вагонов, большегрузных грузовиков и экскаваторов для земляных работ, скреперов для дорожного строительства, автокранов...

— Зачем вы говорите сейчас об этом, товарищ Чаганов?— поморщился вождь,— вы сами прекрасно знаете, что техники не хватает и что мы не можем быстро увеличить её выпуск. Постойте, предлагаете купить её за границей?

— Предлагаю, товарищ Сталин, потому что другого выхода нет. Причём для того чтобы ускорить поставки можно пойти на покупку подержанной за золото. Время для нас сейчас идёт по цене золота. До войны остался ровно один год, как только Гитлер расправится с Францией, а этого можно ожидать в течение ближайшего месяца, летом 1941-го он нападёт на нас.

'Однозначно. Судя по паническим сообщениям европейских газет, развал фронта союзников уже начался. Видно, зря мы с Олей так подставились с этими письмами-предупреждениями: сопротивления англо-французов не затянули, а повод для нашего шантажа у них появился'.

Франция, Париж, набережная Кэ Д-Орсэ,

Министерство иностранных дел.

16 мая 1940 года, 05:30.

— Что они делают?— переводчик наклоняется к генералу Исмею, кивая в сторону окна. Внизу на садовой дорожке, выстроившись в цепочку, солидные мужчины в строгих чёрных костюмах, неуклюже толкают перед собой, тяжело нагруженные толстыми папками, тачки.

— Архивы собрались жечь,— не поворачиваясь , зло бросает Черчилль.

— Прошу сюда,— референт министерства с красными глазами распахивает перед английской делегацией высокую золочёную дверь.

— Доброе утро, господа,— громкий голос Черчилля заставляет стоящих в центре пышно украшенной комнаты вздрогнуть,— какие новости?

— Спасибо, что прилетели, господин премьер-министр,— к нему бросается раскрасневшийся Рейно, протягивая руку,— разрешите представить, это министр обороны Даладье и Главнокомандующий союзными войсками генерал Гамелен.

Черчилль сухо кивает военным, оставшимся стоять перед ученическим мольбертом с приколотой к нему небольшой картой, где чёрная чернильная линия изображала текущую линию фронта со зловещем выступом у Седана.

— Немцы прорвали фронт к северу и к югу от Седана на протяжении 90 километров,— бесцветным отстранённым голосом начал доклад Гамелен,— войска, стоявшие перед ними частично уничтожены, частично рассеяны. Немцы с неслыханной скоростью продвигаются силами бронетанковых частей в направлении Амьена и Арраса и далее на Абвиль с целью выйти к морю и отрезать наши армии на севере. Затем они смогут развернуться на юг и пойти на Париж. За танковыми частями двигаются восемь или девять моторизованных дивизий, которые разрезают наши силы надвое. Мы ничего не можем противопоставить силе десяти танковых дивизий с их тремя тысячами танков, среди которых по крайней мере тысяча тяжёлых, и поддерживающей их армаде пикировщиков...

В комнате повисло тягостное молчание.

— Где стратегический резерв? Где стратегический резерв?— на ломаном французском повторяет Черчилль, недовольно повернувшись к переводчику, на лице которого застыла маска ужаса,— где подвижный резерв?

— Его нет,— выдавил из себя Гамелен, покачав головой и пожав плечами.

В окне за спиной Главнокомандующего поднялись клубы чёрного дыма от гигантского костра, сложенного в пустой бетонной чаше фонтана в центре сада.

— Я потрясён, господа,— взрывается Черчилль,— потрясён вашим пораженческим настроем, и это вместо того чтобы собрать волю в кулак, перегруппировать свои силы и с двух сторон ударить в основание прорыва. С таким состоянием духа сражения не выигрывают, скажите лучше, когда, какими силами и где вы собираетесь атаковать противника, генерал?

— Мы слабее в численности, слабее в снаряжении, слабее в методах, господин премьер— министр,— качает опущенной головой Главнокомандующий,— такие неподготовленные удары приведут лишь бесполезным потерям и окончательному разгрому армии. Мы слабее в воздухе, я прошу прислать нам в помощь ваши бомбардировочные и истребительные эскадрильи, особенно последние. Истребители нужны нам, чтобы не только прикрыть с воздуха войска, но и остановить немецкие танки...

— Останавливать танки— дело артиллерии, генерал,— обрывает его Черчилль,— задача истребителей— очищать небо над полем битвы.

— Немецкие пикировщики выполняют роль артиллерии на острие танкого 'клина', надо очистить от них небо...

— Я посмотрю, что можно сделать, генерал,— губы Черчилля растянулись в подобии улыбки,— а сейчас прошу меня простить, мне нужно переговорить с господином премьером тет-а-тет.

— Спасибо, господа,— Рейно поспешно кивает Даладье и Гамелену,— можете быть свободны.

— Вы тоже, джентльмены, подождите меня за дверью,— подхватывает Черчилль, обращаясь к своей свите,— надеюсь, мы с господином Рейно поймём друг друга.

— Прошу садиться, желаете кофе?

— Благодарю, господин премьер,— Черчилль, стоявший всё время разговора, с облегчением опускается в кресло,— итак, не буду ходить вокруг да около, генерал Гамелен был ознакомлен с содержанием записки, полученной от русских?

— Безусловно,— Рейно садится напротив,— ещё в апреле.

— Почему же он не предпринял никаких мер чтобы предотвратить прорыв немцев через Арденны?

— Понятное дело, что мы не могли раскрывать источник, но было сказано, что сведениям можно доверять. Всё-таки, Военный совет посчитал, что это дезинформация, так как Арденны не проходимы для танков. Маршал Петэн так и заявил, что 'этот сектор не опасен'.

— Спасибо, мадемуазель,— Черчилль берёт чашку кофе с подноса, который внесла симпатичная секретарша, и с интересом провожает взглядом её тонкую фигурку до двери,— командиры английских экспедиционных корпусов присутствовали на Совете?

— Насколько я знаю, нет.

— В таком случае генерал Гамелен лично несёт ответственность за создавшееся положение. Не считаете ли вы, господин премьер, что его следует как можно быстрее заменить?

— Это следует понимать как условие поставки истребителей?— хмурится Рейно, опуская чашку кофе на столик.

— Вы считаете, что генерал Гамелен способен выправить положение, а министр Даладье сможет ему в этом помочь? Не будет ли лучше для нашего общего дела если вы сами станете министром национальной обороны по совместительству, назначив Главнокомандующим более молодого энергичного и храброго генерала?

— Мне надо подумать, так что же всё-таки с истребителями?

— Кабинет дал мне полномочия на отправку на континент 10 эскадрилий, я немедленно отдам такой приказ, если вы мне пообещаете, что выполните мои условия в течении последующих трёх дней.

— Я согласен,— передёрнул плечами Рейно.

— Да и ещё, надеюсь те джентльмены в саду сожгут и все упоминания о 'записке русских'.

Германия, Фюльценнест, Ставка Гитлера.

окрестности г. Мюнстерейфель,

22 мая 1940 года, 23:30.

— Пусть вас, Вальтер, не шокирует то, что сейчас творится в штаб-квартире ОКВ,— начальник Генерального штаба Гальдер и начальник его оперативного штаба полковник Варлимонт, подсвечивая фонариками путь, осторожно двигаются по дорожке, заросшей с обеих сторон высоким кустарником, по направлению к высокому забору с колючей проволокой,— вы должны понять, что она в основном не военная, а штатская...

— О не волнуйтесь, экселенц, я справлюсь,— тихонько засмеялся полковник,— мы уже привыкли к гвалту, который доносится оттуда и днём, и ночью.

— ... и всё же, пусть вас не удивляет то подобие военно-полевой формы, которую вы увидите на некоторых обитателях, да и знаки различия на ней, они зачастую выбирают на своё усмотрение. Во время своего доклада, если он случится, постарайтесь быть кратким и ни в коем случае не возражайте, это во-первых, бесполезно, а во-вторых небезопасно для вас. Закончили доклад и молча отошли от карты.

* * *

— Я не разделяю ваши опасения, Гальдер,— громкий скрипучий голос Гитлера заполнил всё помещение огромного деревянного сарая, превращённого в картографический кабинет, где происходили наиболее важные заседания ставки,— вы с полковником преувеличиваете потери наших подвижных частей, ваши слова о том, что нам не хватит войск для второго этапа наступления во Франции ничем не обоснованы. Прибрежная местность во Фландрии с 1918 сильно изменилась, болотистая местность в большой степени осушена, это не может быть причиной для остановки наступления. Вы застряли во временах Первой мировой войны, Гальдер. Сейчас всё решает быстрота и натиск!...

Генерал-полковник опускает голову, роняя пенсне на пол.

— Кое-кто мне тут советует,— взгляд Гитлера находит съёжившуюся фигуру Канариса,— выпустить англичан из мышеловки, дать им эвакуироваться на Остров, мол, так будет легче договориться с ними о перемирии. Я не хочу никакого перемирия! Английские войска должны быть окружены в районе Арраса...

Гримаса острой боли отражается на лице фюрера, длинный шрам, пересекающий лоб и щёку мертвенно белеет:

— ... мы не должны позволить им отойти к Дюнкерку! Таким образом мы пресечём попытку англичан эвакуироваться морем и раздавим всю их сухопутную армию!— высоко подняв ногу, согнутую в колене, Гитлер резко опускает её по земле, подкрепляя свои слова жестом,— мы обязаны отомстить им за жизни наших товарищей, ставших жертвами подлого взрыва в Мюнхене!

— Мой фюрер,— решается нарушить возникшую в сарае тишину Гальдер,— в этом районе сосредоточено около 300 тысяч английских, французских и бельгийских солдат, у нас нет достаточно...

— Дробите их группировку и бейте по частям,— обрывает его Гитлер и строгим взглядом обводит стоящих у стола,— Йодль, я хочу продиктовать вам директиву Верховного командования.

* * *

'Неплохо они устроились здесь,— Черчилль, откинувшись на спинку кресла, демонстративно разглядывает пышный интерьер королевских апартаментов Венсенского дворца,— и документы перестали жечь, как только немцы отвернули от Парижа на запад к морю, надолго ли'?