| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А без меди-то никак ?
— Да пробовали — спай получается не очень надежным и, похоже, при нагревах и охлаждениях он еще и растрескивается и воздух начинает проникать внутрь. Но тут еще все не до конца ясно — ставим эксперименты. Насосы бы нам, а ?
— А сколько вообще надо ? — блин, я их что — из воздуха достану не отходя от кассы ? Что-то обо мне какое-то мнение сложилось неправильное ...
— Ну, смотрите. Сейчас у нас один насос с производительностью литр в секунду ...
— То есть за секунду он откачает литр воздуха ? До тысячной миллиметра ?
— Нет. Там все не так просто — в литре он за секунду уменьшит давление на тридцать восемь процентов. Одну лампу он сейчас откачивает где-то за пятнадцать минут.
— Ну ... так это четыре, ну — пусть три лампы в час — неплохо ведь ?
— А дегазация ?
— А что с ней ?
— В стекле и металлах электродов остается много газов. У того же Дюнуайе приводятся примеры, когда запаивают откачанную лампу, а через несколько часов давление в ней повышается в сотни раз.
— Ничего себе ... Это столько газа в них остается ?
— Да. Даже вольфрам может содержать до пяти своих объемов.
— Ух-ты ! И сколько надо, чтобы его удалить ?
— Да часа три как минимум.
— Да уж ...
— Ну, можно и меньше — Гальдин приводил пример, что они на 'Светлане' дегазировали в течение получаса. Но из-за этого срок службы снижался чуть ли не до ста часов.
— А почему не делали дольше ?
— Ну, он там писал, что было мало постов откачки, то есть насосов, а, видимо, план выставили такой, что долго не пооткачиваешь — вот и уменьшали время процессов.
— Понятно.
— Вот для этого нам и нужны еще насосы.
— Где же я их возьму ?
— Ну, что-то выдули нам стекольщики, сверх плана. Так что сейчас осваиваем этот самодельный 'лэнгмюр'. Правда, он масляный, а масло надо и очищать, и фракции в нем разные, поэтому возни много — придется, видимо, ставить две секции кипятильник-сопло — для легких и тяжелых фракций ...
— А ртутные насосы ?
— Для парортутных нужна ртуть — если достанете — сделаем и их — с ними возни меньше, хотя нужны ловушки с жидким воздухом, чтобы пары ртути не проникали в откачиваемые объемы. Так вот. Паромасляный мы еще осваиваем, а в мехмастерских нам сделали поршневой насос по схеме Герике. Он дает только четверть миллиметра, ну, в пределе, зато прост в изготовлении, уж по-проще нашего Пфайфера, в котором необходимо точное изготовление вращающихся деталей — нам это, думаю, не потянуть. Зато в паре они работают процентов на пятьдесят быстрее. Мы их включили последовательно, и если к ним добавить паромасляный — будет совсем отлично. — физик попыхтел, и решил меня добить — И таких 'караванов' нам надо бы штук десять ...
— М ... ?
— ... а лучше двадцать ... ну или пятьдесят.
— Не, Вы меня добьете.
— Ну а как же ? Если рассчитывать на тысячу ламп в день, то это самый минимум.
— Да нам пока не нужны такие объемы ...
— А как же 'тотальная радиофикация подразделений и экипажей' ? Это ведь Ваши слова !
— Ну да, но ведь не сразу, постепенно ... Сейчас-то, пока не отработана технология, говорить о массовом производстве рановато ...
— Ну, это да. — физик снова умерил свой пыл.
— И когда можно ожидать увеличения времени работы ламп ? Хотя бы до ста часов ... ?
— Пока не могу сказать. Тут все упирается в механические мастерские. Вот сделают нам прокатку омедненной проволоки, чтобы избавиться от пор — получим более прочный спай со стеклом, в том числе и в плане сохранения вакуума — вот тогда ... Так-то мы фосфорным геттером выбираем до статысячной миллиметра ртутного столба. Ну, после обезгаживания в течение трех часов. Но потом, видимо, чрез спай воздух проникает внутрь — то ли растрескивается от перепадов температуры, то ли изначально был пористым — разбираемся. Поэтому в колбе появляется слишком много ионов, которые и разрушают оксидный слой. Да и сам слой еще не очень равномерный, поэтому порой осыпается, а это — перегрев отдельный участков и, как следствие — перегорание нити.
— Вы сейчас делаете лампы прямого накала, так ?
— Да, они экономичнее и проще, хотя и не очень подходят для питания от источников переменного тока, даже выпрямленного, да и поверхность излучения сравнительно небольшая, поэтому большой мощности не получить.
— А вообще — какие параметры ламп ?
— Ну, до немецких точно не дотягивают — и по крутизне, и по пропускной способности, но тут Ваша конструкция будет очень неплохой. Пока-то мы делаем обычную схему — с длинными выводами, пусть и без цоколя. А эти пальчиковые ... это ведь Филипс, да ?
— Они в том числе ... — мне-то были привычны лампы, в которых штырьки выводов торчали по кругу прямо из плоского стеклянного дна, тут же были распространены цокольные лампы, когда внутри колбы находилась стеклянная юбка, в сплющенный верх которой были впаяны проволочные выводы в одну линию, и уже они припаивались к расположенным по кругу выводам в цоколе из какой-то пластмассы. Да и размеры ламп ... Когда я увидел обычную лампу высотой чуть ли не пятнадцать сантиметров, моему удивлению не было предела. Связисты даже немного обиделись и постарались оправдать отечественную промышленность, показав мне малгабы — малогабаритные лампы. И обиделись еще больше, так как и они были высотой сантиметров семь и три-четыре сантиметра диаметром — как тут не взоржать. Ну, конечно, это уже было поменьше, да и на западе, как меня уверяли, это были вполне обычные размеры. Но я-то привык к еще более миниатюрным лампам — ну, сантиметра четыре, ну — пять высотой и пару — диаметром. Но настаивать не стал, хотя и нацелил физика именно на такую конструкцию. Ну, видимо, пока не пошло ...
— Да, Филипс — я читал о таких. Вот они уже могут работать на частотах до двухсот мегагерц.
— Сколько ?!?
— Ну, это по расчетам из Эппльтона ... Просто у них выводы короче, поэтому емкости между электродами будут меньше — вот и получается. Но мы еще не получили ни одной такой лампы — все-таки там надо фактически протыкать стеклянное дно, а это сложнее, чем размягчить края стеклянной трубки и запаять между ними выводы ... другая технология ... но мы по ней работаем ... правда, пока не разобрались с остаточными напряжениями — чуть перегреешь — и трескается. Разберемся.
Такой настрой физика мне понравился. А тут я еще вспомнил небольшую мелочь:
— А почему в качестве геттера используете фосфор ? Можно ведь и магний ...
— Магний ... ? Хм ... Не припомню такого у Дюнуайе ... про фосфор мы именно у него взяли. Кальций еще ... С магнием, пожалуй, может быть и по-проще ... Тоже Филипс ? Или американцы ?
Вот жук — все не оставляет попыток выведать, откуда я такой взялся.
— Да много где ... — стандартный ответ на такие заходы.
— Ага, попробуем.
* * *
Вот по этим причинам физик и вцепился в Слепцова — тот предложил делать ионные вакуумные насосы — ионизировать остаточный газ и собирать его у катода, куда ионы направятся под действием электрического поля. Сам-то принцип был не нов — ионизацию использовали в измерителях вакуума уже давно, да и эффект обезгаживания приборов был известен — например, рентгеновские трубки по мере работы наращивали вакуум, становились 'жестче', и их приходилось 'умягчать' периодически впуская внутрь водород. Но тут принципиально новым было применение ионизации именно для откачки воздуха, что сулило выигрыш — как по скорости откачки, так и по степени вакуумизации, обещавшей быть чуть ли не десять в минус девятой, а то и двенадцатой миллиметра ртутного столба — такое малое давление и измерить-то было непросто — ионизация-то в таком разреженном вакууме уже ничтожна — электроны могут летать в нем до посинения и так и не встретиться с молекулами газа, чтобы их ионизировать. Да уже и в ионном насосе электроны пришлось бы пускать по спиральным траекториям, чтобы увеличить вероятность их столкновения с газом. Тут у меня смутно забрезжили воспоминания о магнетронах, где электроны также бегали по кривым путям и генерировали излучение очень малой длины волны — чуть ли не сантиметры, если вообще не миллиметры. Ну, посмотрим, что будет получаться. Слепцова физик получит.
Но пока, в августе, обходились еще советскими и трофейными лампами. Помимо непосредственно радиостанций, часть аппаратуры мы переоборудовали в станции радиопеленгации — сейчас на радиоразведку работало уже семь радиостанций с почти тридцатью операторами — нашим женщинам очень понравилась идея подслушивать фрицев. А направленные антенны позволяли примерно определять — где они находятся. Триангуляция выполнялась разнесенными постами, и служба радиоразведки постоянно отслеживала изменения в эфире.
Так мы и обнаружили, что вокруг что-то затевается. Еще удивительно, что фрицы до этого не чухались — видимо были сильно заняты наступлением на восток, а сейчас то ли выдохлись, то ли наоборот все у них хорошо. Второе кстати вряд ли — наши постоянные обстрелы на дорогах, взорванные мосты, более десяти пущенных под откос эшелонов не могли пройти бесследно — к тому же один был гружен танковой ротой, а рота танков — это серьезная сила. И на нашу станцию уже давно никто не заглядывал — приехали еще два эшелона — с топливом и продовольствием — и все. Видимо, кто-то смекнул, что через странную станцию поезда не проходят. И вот, похоже, сейчас нас будут жучить.
Наши летчики в своих разведывательных вылетах также обнаружили шевеление. Заодно они обнаружили в двадцати километрах от нас разбитый советский аэродром — видимо, разведгруппы пропустили. Мы там неплохо попаслись, набрав боеприпасов и топлива, комплектов с разбитых самолетов, и пару почти целых И-16. У нас уже получалась неплохая авиагруппа. Свой аэродром мы устроили в лесу — нашли более-менее прямой свободный участок, сровняли бугорки, выкопали мешающие кусты и деревца и поместили в ящики, которые отодвигали с полосы лишь на моменты взлетов или посадок — для этого была специальная дежурная команда, которая очищала полосу за минуту и снова скрывала за три — в обратную сторону приходилось тянуть на руках, а не блоками.
Вся техника была уляпана камуфляжем, так то уже с двадцати метров ее было довольно сложно рассмотреть, особенно если не приглядываться.
ГЛАВА 19.
Между тем к двадцатым числам августа скопившиеся в округе части немцев стали медленно продвигаться в наш лесной массив.
* * *
— Так, попрыгали ... повертели плечами ... туловищем ... — лейтенант придирчиво следил, как бойцы прыгали и изгибались телом, стараясь выдавить из своей поклажи хоть один металлический звук. И одного 'попрыгали' тут было недостаточно — можно так повернуться, что какая-нибудь железяка, до того надежно завернутая в тряпье, вдруг высовывала из него свой гадский уголок и делала 'бзыньк!'. И хорошо, если он прозвучал еще перед выходом. — Отлично. Пошли !
ДРГ, усиленная тремя снайперскими парами, уходила в темнеющую даль. Пройдя по перелеску полкилометра, группа сосредоточилась в распадке, а командир и его помощник осторожно выползли чуть повыше и стали наблюдать в бинокли за местностью. Пост, что и так был здесь постоянно, ничего нового не обнаружил, да и командир уже не раз за последний день рассматривал место перехода, но еще раз поглядеть никогда не помешает — на постах-то — новобранцы, набивают глаз на наблюдении, ну и заодно прикрывают периметр. Но лучше подстраховаться, да и время убить надо.
— Сколько еще ?
— Семь минут.
— Ждем.
Через семь минут громыхнул одиночный выстрел из трехдюймовки. Зашлась короткая пулеметная очередь. Бахнул винтарь. Снова пошла очередь — понемногу вокруг установилась нормальная какофония вялотекущей перестрелки, заглушавшая собой все остальные звуки.
— Ну, пожалуй, пора. — командир плавно двинул рукой, и одна за другой мимо заскользили в траве закутанные в маскхалаты фигуры. Командир шел во второй группе, сразу за передовым дозором, на расстоянии метров двадцати от них — и чтобы не потеряться в темноте, и чтобы не попасть всем под одну раздачу.
Но все было спокойно — перестрелка скрадывала большинство звуков, поэтому группа равномерно ползла вперед по кочковатому, местами подзаболоченному полю, поросшему чахлым кустарничком — несмотря на непрезентабельный внешний вид, он давал неплохую защиту от обнаружения, а выдававшаяся по левому флангу гривка не позволяла немцам разместить наблюдательный пост непосредственно на возвышенности — они там становились как на ладони, на чем уже потеряли два поста — один был снят снайперами, второй попал под огонь сорокопятки, что наши выкатили на прямую наводку, когда тренировали этот прием. Потеряв таким образом два поста, немцы в конце концов отнесли наблюдателей чуть подальше, что, однако, обеспечило по высоте полметра ненаблюдаемого с их позиций пространства. Через сорок минут передовой дозор сообщил о ликвидации пулеметного гнезда, и вскоре группа уже просачивалась в немецкий тыл, унося с собой и горе-пулеметчиков, выдавших себя короткими пулеметными очередями в белый свет как в копеечку и уничтоженных из пистолетов с навинченными глушителями. Теперь только оставалось дойти до немецких батарей и затаиться. Завтра будет жарко.
* * *
Кузьмич привычно потер подбородок. Да, тот лейтенант рассказал ему, как он оказался в отряде Полковника, и он же пообщался с Лехой — то ли ординарцем, то ли охранником — и не разберешь, так этот Леха рассказывал, как они действовали с Полковником в Первые Дни. Похоже, именно их усилиями отряду, в котором находились Кузьмич и лейтенант, удалось проскочить перед носом тех грузовиков. Вместе с тремя сорокопятками. И потом сжечь немецкую транспортную колонну, точнее — это были какие-то ремонтники — уж больно мало было трупов и много отлетало железяк из кузовов. Правда, окончательно разгромить ее не удалось — подоспели какие-то пехотинцы, поэтому, оставив себе одну сорокопятку с пятнадцатью снарядами, отряд тогда быстро смылся с места засады, а потом, через день, устроил еще одну, достреляв все снаряды по немецкой батарее тяжелых гаубиц на марше, когда ее пытались на канатах протащить немецкие артиллеристы и саперы через пески, покрывавшие дорогу, по которой они следовали. После этой засады их отряд зажали и рассеяли по лесу, так что выбраться смогли далеко не все, но вон оно как обернулось — лейтенант не пропал, и сейчас был начальником противотанковой артиллерии. Ну, парень умный, справится. Хотя странно — были и капитаны, и майоры, но Полковник оставил его на этой должности — похоже, не хотел задвигать людей как только подворачивалось что-то новое. Такое ему в плюс, однозначно. Да и лейтенант вкалывает за шестерых — далеко пойдет. Это именно его стараниями в мастерских поставили на танковые шасси уже несколько десятков пушек — данные были секретными, но у Кузьмича-то там знакомых было — не счесть. Хотя и поговаривали, что начинал все Полковник, но даже если и так — летеха тоже молодец, раз сумел подхватить это дело. Сейчас бы намаялись с этими пушками, если бы на конной тяге. Да и подольше проживем ...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
