| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К сожалению, мы пока не могли дотянуться до всех рабочих, что были в БССР, пусть даже и западной — к концу сорокового в Западных областях действовали 392 промышленных предприятия, на которых было занято около 40 тысяч человек, так что резерв для увеличения численности наших рабочих имелся. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с восточными областями — там уже к концу первой пятилетки общая численность рабочих, занятых в промышленности, достигла 206 тысяч человек, а в сорок первом рабочих и служащих было миллион двести тысяч. Причем по количеству населения обе части республики были практически одинаковы — примерно по четыре с половиной миллиона человек, и соотношение рабочих ясно говорило, кто развивался быстрее. И с конца тридцать девятого много усилий прикладывалось для того, чтобы подтянуть новые области — туда было направлено помимо оборудования и материалов много рабочих — строить, устанавливать, налаживать и обучать.
Все это давало видимые результаты — уже через год после воссоединения, продукция промышленных предприятий западных областей БССР выросла в два-три раза. Производство спичек увеличилось более чем в 3,5 раза, кожаной обуви — почти в 2,5 раза, выпуск шерстяных тканей возрос на 169,2%. Значительно увеличились добыча торфа, производство сельскохозяйственных машин, мебели, культурно-бытовых товаров, строительных и других материалов — в освобожденных Барановичах нам достался архив, который практически не успели эвакуировать, так что сейчас мы начали его понемногу исследовать, что было непросто — одних только отсортированных дел было около одиннадцати тысяч, а помимо них было еще семьдесят тонн неразобранного материала. Так что информация-то была, но до нее надо было еще добраться — пока мы использовали только вершки.
Но, несмотря на такие успехи в развитии промышленности, Советская власть и не думала останавливаться. Второго октября сорокового года Президиум Верховного Совета СССР издал указ 'О государственных трудовых резервах СССР', согласно которому ежегодно должны были подготавливаться государственные трудовые резервы в количестве от восьмисот тысяч до миллиона человек путем обучения городской и колхозной молодежи определенным производственным профессиям в ремесленных и железнодорожных училищах и в школах фабрично-заводского обучения. Причем набор обучающихся проходил как мобилизация, о чем говорилось в самом указе:
'7. Предоставить право Совету Народных Комиссаров СССР ежегодно призывать (мобилизовывать) от 800 тыс. до 1 млн. человек городской и колхозной молодежи мужского пола в возрасте 14-15 лет для обучения в ремесленных и железнодорожных училищах и в возрасте 16-17 лет для обучения в школах фабрично-заводского обучения.
8. Обязать председателей колхозов ежегодно выделять в порядке призыва (мобилизации) по два человека молодежи мужского пола в возрасте 14-15 лет в ремесленные и железнодорожные училища и 16-17 лет — в школы фабрично-заводского обучения на каждые 100 членов колхозов, считая мужчин и женщин в возрасте от 14 до 55 лет.
9. Обязать городские Советы депутатов трудящихся ежегодно выделять в порядке призыва (мобилизации) молодежь мужского пола в возрасте 14-15 лет в ремесленные и железнодорожные училища и 16-17 лет — в школы фабрично-заводского обучения в количестве, ежегодно устанавливаемом Советом Народных Комиссаров СССР. '
В рамках данного указа по всей БССР осенью и зимой сорокового года было образовано 61 учебное заведение (40 школ ФЗО, 15 ремесленных училищ и 6 железнодорожных училищ), на 18 марта сорок первого — уже 95 школ ФЗО. В мае-июне сорок первого состоялся первый выпуск — 22 тысячи человек. Открывается еще 35 новых школ ФЗО, в которые дополнительно приходит 10 тысяч учащихся — размах поражал воображение. Причем как минимум треть этих школ и учащихся приходилось на западные районы. То есть кадры были — как рабочие, так и преподавательские. Они уже были у нас и раньше, а с освобождением Барановичей и окрестных городков и сел их количество увеличилось почти в три раза — к началу сентября в наших картотеках значилось уже под две тысячи профессиональных рабочих и около пяти тысяч учеников. Это если смотреть по всем специальностям — и электрикам, и операторам торфодобывающих машин, и прочих. Станочников было, конечно, меньше, но и их число подходило к трем тысячам — это если считать вместе с учениками.
А учеников считать стоило. Да, пусть они пока не могут выточить любую деталь, но у нас было довольно много простых деталей или процессов обработки, которые вполне могли выполнять и совсем неопытные люди — в таких работах главное — внимательно следовать указаниям мастера, а не проявлять какие-то чудеса. Взять то же хонингование цилиндров. Его мы проводили на сверлильных станках — они позволяли достаточно быстро двигать хонинговальную головку вверх-вниз, чтобы на поверхности образовалась равномерная сетка из косых царапин, в которой будет удерживаться масло. Так вот — сначала мастер показывал ученику как все это делается, на что надо обращать внимание, потом ученик выполнял хонингование самостоятельно, но под присмотром, проговаривая свои действия, наблюдения и выводы — хватит ли хонинговать или сетка еще недостаточно равномерна. Так он выполнял хонингование одного, второго, третьего цилиндра, потом хонинговал уже без проговаривания — мастер только стоял рядом и смотрел, ну а потом ученик отпускался в свободное плаванье — мастер только изредка посматривал как идут дела — раз в два-три часа подходил и проверял качество поверхности и состояние абразивных брусков, закрепленных в хонинговальной головке на держалках, которые отжимались от центра к поверхности цилиндра общей пружиной через тяги — держалки крепились к тягам в одной точке и могли свободно поворачиваться вокруг нее, так что с началом вращения головки они самостоятельно выравнивались параллельно внутренней поверхности цилиндра. И все. День — и мастер освобожден от этой работы, чтобы заняться более сложной.
То же и с токарями. Подвести человека к станку, показать, как переключаются передачи, дать ему попробовать два-три раза — и уже понятно — пойдет ли у него сейчас дело с техникой, или ему пока лучше заняться другими делами — если он после третьей-пятой попытки уже не дергает судорожно рычаги, а довольно мягко нащупывает ими нужное положение внутри коробки переключения передач — дело пойдет, можно показывать ему уже работу с резцом — центровку, подвод к заготовке, ручную подачу. Все это — без обучения внутренностям станка, видам стали, режимам обработки — ну не его это пока дело. Его дело — научиться переключать передачи и вращать рукоятки так, чтобы укладываться в нужные размеры и соблюдать скорости обработки, указанные мастером. Все.
Конечно, такому недо-рабочему не дашь настоящий чертеж, по которому он сам должен будет выбирать режимы и порядок обработки, ну так на это есть мастер, который все тому и расскажет — на какой скорости работать, с какой подачей, на какую глубину снимать за один проход в начале, а на какую — когда уже будет приближаться к конечным размерам, чтобы обеспечить требуемую чистоту поверхности. И все — человека уже можно ставить точить простенькие детали, и даже непростенькие, для черновой обработки, чтобы сэкономить гораздо более ценное время мастера, оставив ему лишь доводку под точные размеры и чистовую обработку. Ну да — чертежи ученик все-равно должен будет уметь читать, хотя бы в плане размеров, измерительным инструментом должен будет уметь пользоваться — но все это изучается по ходу дела, тем более что к станкам ставятся все-таки не совсем уж зеленые ученики, а люди, уже поработавшие немного в учениках слесарей и мотористов, то есть народ, как-то знакомый с техникой и обработкой металлов, пусть и в таком же 'ученическом' режиме — нам было важно сейчас получить много чернорабочих-станочников, чтобы высвободить опытных людей на производство сложных деталей. К тому же, хотя один ученик не знал правил и способов заточки резцов, этим правилам обучался другой. А на наладку и выверку точности станков натаскивался третий — таким образом два-четыре ученика уже могли заменить одного мастера на несложных работах. Ну и заодно сами постепенно подтягивали свой уровень, тем самым постоянно высвобождая мастера для других работ — они как бы подпирали его, вознося ко все более высоким вершинам.
Причем ученики довольно быстро набирали навыки. Порой даже сложно было сказать, какую категорию имеет тот или иной токарь-ученик. Скажем, человек не знает ни назначение распространенных универсальных приспособлений, ну кроме зажимного патрона; из контрольно-измерительных приборов ему знаком только штанген-циркуль, он совершено не в курсе про углы и правила заточки резцов и сверл, из резцов знает только обычный и отрезной, хотя и умеет их устанавливать и центровать; не в курсе про систему допусков и посадок, про параметры шероховатости, не разбирается в назначении и свойствах охлаждающих жидкостей. То есть по этим требованиям он не дотягивает даже до токаря второго разряда. Зато уже через неделю он выдавал точность шестого квалитета, то есть ловил восемь микрометров на заготовках диаметром шесть миллиметров. А это уже пятый разряд. Но — только на сплошных заготовках, а, например, тонкостенные он пока даже не пробовал на зуб, то есть и третий разряд ему не светил. А уж нарезание резьб — тоже не пробовал ни плашкой или метчиком, что нужно для получения второго разряда, ни резцом, что требуется от токаря третьего разряда.
И таких уникумов было не счесть, к каждому был нужен индивидуальный подход, чтобы подобрать под него работу, которую он мог бы начать выполнять быстро, с минимальным контролем со стороны мастера. Поэтому у нас постепенно формировались бригады из мастера и трех-пяти учеников, которых тот и натаскивал на работы. Конечно, другой мастер уже не знает особенностей этих учеников, поэтому наши возможности по маневру рабочей силой снижались — разрядов-то не дашь, для их получения нужен более долгий срок, чем две-три недели. А без разрядов сразу и не понять, на что человек годен, какую работу ему можно поручить — вот и оказывались ученики привязанными к своему мастеру. По идее, требовалась более мелкая градация, чем разряд — скажем, обработка длинных валов такой-то предельной длины с такой-то точностью. Или — нарезание резьбы. Или — черновая или чистовая обработка колец — каждая бригада начинала специализироваться по отдельным направлениям, оттачивая свои умения в какой-то узкой области. Наверное, это увеличивало время, за которое ученик мог бы получить очередной разряд, зато было полезным в целом для нашего производства. А как не обидеть учеников — над этим еще стоило поломать голову.
Тем более что ученики обижались еще и по другой причине — они рвались 'на войну'. Не все, но в массе — да. Тут уж приходилось им напоминать, что они и так мобилизованы, только на другой фронт — трудовой, и вот когда выучатся, сделают 'десять тысяч' деталей — 'тогда и подумаем'.
— Так к тому времени уже война закончится !
— Ну, значит надо лучше учиться.
И они учились — рвали жилы, не спали ночами, за чем, кстати, приходилось следить в общежитиях. Некоторые пытались мухлевать, показывая результаты похуже, чтобы 'вылететь' из учеников. Не на тех напали — чтобы грамотно смухлевать, нужен уже достаточно большой опыт, которого у них не было.
— Мухлеж приравнивается к саботажу, с соответствующим тюремным сроком. Так что все-равно вместо фронта попадете за решетку, на лесоповал. Так, наверное, лучше отучиться нормально на токаря, обучить смену — тогда уже и пойдете воевать.
Я-то знал, что война закончится еще нескоро, и повоевать успеют многие. Народ что-то такое чувствовал в моих интонациях, поэтому, бурча про себя, возвращались к работе. 'Студенческий бунт', хотя начинавшийся и из благих побуждений, был задавлен в зародыше. А в качестве отдушины этим двужильным чертям устроили курсы НВП по часу в день. Пусть пока хоть так утилизируют свой врожденный милитаризм.
ГЛАВА 31.
Еще одним направлением, которое, как мы надеялись, позволит снизить требования к среднему рабочему, были приспособления. Мы начинали понемногу разворачивать их конструирование и производство, когда, освоив и отладив какие-то часто повторяющиеся операции, становилось понятно, как их можно ускорить. Ведь с приспособлениями уже меньше требовалось делать замеров, которые мало того что требовали много времени, так еще были одним из основных источников ошибок в изготовлении деталей — правильно забазировать измерительный инструмент, не допустить кривизны в прокладке маршрута измерения — все это требовало внимательности и навыков. А уж если приходилось отмеривать от двух баз — задача еще больше усложнялась. Попробуй-ка точно накернить центр будущего отверстия, которое должно отстоять от двух перпендикулярных краев детали на точном расстоянии — надо и прижимать линейку к одному краю, и следить, чтобы она шла параллельно другому — да порой сверлить было быстрее, чем определить точку, в которой надо выполнять сверление.
С приспособлением же деталь устанавливалась в его углу, зажималась рукояткой с эксцентриком, в вертикальные направляющие вставлялся керн — тюк! — и очередную заготовку можно отдавать на сверление. Если на одной плоскости было несколько отверстий — ускорение было еще более существенным — делали несколько направляющих — и знай только вставляй в них керн и тюкай молотком. Ну или делали сразу всю конструкцию для установки непосредственно на рабочий стол сверлильного станка и тогда было достаточно подводить сверло по направляющей. А если таких деталей надо изготовить не одну, а две-десяток-сотню, то и вообще можно не снимать спецзажим со станка, а просто последовательно устанавливать в него детали — и все дела. Почти что поточное производство. Скорость работы возрастала минимум в три раза, точность тоже повышалась — от рабочего теперь требовалось только правильно установить заготовку, чтобы она нормально встала своими базовыми поверхностями на базирующие поверхности приспособления, и потом так же нормально зажать ее зажимным механизмом приспособления. Все. Две трети проблем с точностью уже была решена.
Конечно, еще оставались проблемы в самой обработке — перемещать обрабатывающие узлы станков на нужные расстояния, а если обработка шла вручную — выдерживать нужный угол. Но и здесь мы начинали выпускать все больше приспособлений с ограничителями, рисками, направляющими — все было направлено на то, чтобы рабочий лишь внимательно установил заготовки и потом следил, чтобы не было перекосов, следовал порядку обработки. И это, хотя и медленно, но давало все лучшие и лучшие результаты.
Основная проблема была именно с приспособлениями — их ведь надо было спроектировать и изготовить. Вот на эту работу все больше и затачивались инженеры и опытные рабочие — сконструировать тот же зажим так, чтобы при закреплении детали она не сдвинулась с базовых поверхностей — дело непростое, тут надо соображать в механике и геометрии. Само же изготовление деталей можно было оставлять уже менее опытным сотрудникам — мы старались выявить узкие места производства той или иной детали, и механизировать с помощью приспособлений хотя бы их. И это давало плоды — на некоторых операциях прирост производительности составлял тысячи процентов, да еще с одновременным повышением точности.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
