| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Лейтенант же, командир самоходки, самозабвенно лупил очередями из МГ-34, установленного на бортовом шкворне. Сейчас он был весь в бою, посылая короткие злые очереди вдоль немецких окопов и брустверов. Он уже срезал трех гранатометчиков, пытавшихся подобраться к самоходке, но на них ему было, собственно, наплевать — даже если их подорвут, это уже было неважно — у него появился шанс отомстить за недавнее унижение — он ведь один раз уже 'умер', когда вместе с экипажем попал в плен после того, как выбрался из подбитого танка двадцать шестого июня. Поэтому сейчас возможная смерть была бы всего-лишь повторением уже пройденного, то есть уже было нестрашно, наоборот — было страшно не успеть уничтожить как можно больше фашистов. И он старался вовсю, уничтожая не только фашистов, но и горечь плена, а заодно отрабатывая и тот кредит доверия, что выдали ему товарищи — две недели назад, когда какой-то политрук начал ему пенять за сдачу в плен, лейтенант просто и без затей набил тому морду. Последующий товарищеский суд добавил политруку неделю общественных работ, а трибунал еще и понизил его в звании на три месяца испытательного срока, так что теперь он ходил как шелковый и переосмысливал свое отношение к своим боевым товарищам.
И 'работа' самоходки для товарищей оказалась полезна — под прикрытием этого краткого огневого шквала оставшиеся танк и самоходка взвода проскочили за спиной у своего напарника и заехали на немецкие окопы с правого фланга. Два немецких пехотинца были тут же срезаны автоматными очередями прикрывавших танки бойцов, но третий умудрился закинуть гранату под гусеницу нашего танка. Тот, крутанувшись на перебитой гусенице, замер, а затем развернул башню и начал садить из пушки и пулеметов вдоль окопов, выковыривая из них немецкую пехоту. Самоходка же, пройдя еще дальше в тыл немцам, наскочила на позиции станкового пулемета, что так мешал штурмовым группам, атаковавшим соседний холм, и размесила гусеницами и само оружие, и не успевших выскочить из окопа пулеметчиков. И затем, под прикрытием своего пехотного отделения, она резво взобралась на вершину холма, откуда ей открылись сразу три позиции немецких пушек. Правда, хорошо была видна только одна, куда наши самоходчики сразу же всадили два осколочных снаряда, но и другие были вполне заметны.
Правда, до одной было не дотянуться, так как ствол не опускался так низко. Поэтому самоходке пришлось пройти немного вперед, за что она и поплатилась — вынырнувший из хода сообщения немецкий пехотинец метнул гранату в открытую сверху броневую рубку. Успели выскочить только командир, наводчик и заряжающий — команды 'по машинам!' и 'покинуть машину!' они оттренировали до автоматизма — более пятисот повторов за последние три недели просто не могли не отточить все движения. Мехводу же покинуть машину было сложнее — своего люка у него не было, поэтому он покидал машину через боевое отделение, когда его покинет заряжающий. Но мехвод, занятый переключением передач, чтобы довернуть корпус самоходки, замешкался, а потом уже было поздно — граната рванула. На счастье мехвода, два дня назад пространственная конструкция из балок, на которой была установлена пушка, треснула после очередного выстрела, и поломку заварили оказавшимся под рукой куском брони, который и прикрыл его от осколков. Но не от ударной волны — мехвод отрубился. Самоходка же заглохла. Но взрыва не последовало — весь боекомплект находился не на дне танка, как это было у прародителя самоходки — Т-26, а в нише над двигательным отсеком, нависая над жалюзи — такое решение позволило снизить высоту машины до метра семидесяти, сделав ее очень низкой и незаметной, ну а повысившуюся уязвимость боекомплекта компенсировали дополнительной броней — все-равно за счет уменьшения высоты было сэкономлено больше веса.
Но наши еще не знали, что все остались более-менее целыми — озверевшие бойцы прикрытия, что зевнули немца, буквально через мгновение забили его прикладами, да и потом прошлись огненным шквалом вдоль окопов метров на семьдесят, зачистив их гранатами и автоматными очередями. Экипаж же самоходки, выждав пару минут неподалеку, снова забрался внутрь машины. Граната вывела своим взрывом из строя орудие — ее осколки пробили накатник и покорежили подъемный механизм, но пулемет еще действовал, поэтому командир встал за него и начал поддерживать свое пехотное отделение, тогда как наводчик и заряжающий вытаскивали мехвода, который понемногу начал приходить в себя, но ориентировался еще плохо.
Орудие не действовало — на эту самоходку была установлена дивизионка УСВ от тридцать девятого года, так похожая на ЗиС-3, но не она — рукоятки наводки находились по разные стороны от ствола, поэтому требовалось два наводчика — именно из-за этого командир не успел срезать из пулемета того гранатометчика. В этом плане старая дивизионка от тридцатого года была даже получше — длина ствола практически одинакова — сорок два калибра у УСВ и сорок у дивизионки тридцатого, ну а то, что угол горизонтального наведения у тридцатки всего пять градусов — так для самоходки это уже некритично — все-таки ей проще довернуть корпус, чем делать это силами расчета. Единственное, что было лучше с УСВ — это полуавтоматический затвор — он обеспечивал более высокий темп стрельбы, чем поршневой у пушки образца тридцатого года. Правда, для самоходок это несколько нивелировалось тем, что они после выстрелов раскачиваются на рессорах, что уменьшает разницу в боевой скорострельности пушек. Ну а по удобству наводки тридцатка все-таки будет получше — тут хотя бы командир может вести огонь из пулемета, прикрывая самоходку и давая целеуказание — машина получается более зубастой. Так ведь у нас была еще дивизионка от тридцать шестого года — Ф-22. Тоже калибра 76,2, тоже с полуавтоматическим клиновым затвором, что хорошо, но тоже с разнесенными органами наводки, что плохо, а вот ствол у нее был уже пятьдесят один калибр — на десять калибров длиннее, чем у своих собратьев того же калибра — и это повышало бронепробиваемость процентов на десять — мы использовали самоходки с этими пушками прежде всего как танкобойные машины, хотя и две другие пушки в этом плане тоже были ничего так. Ну и, чтобы закончить картину с буксируемым калибром 76,2, напомню, что еще была полковушка от двадцать седьмого года — ее мы пока на шасси не ставили, а использовали в качестве тяжелого огневого средства для штурмовых пехотных взводов — сравнительно небольшой вес позволял перекатывать ее по полю силами расчетов. Она была в основном средством подавления пехоты и артиллерии противника, хотя могла работать и по танкам — ее ствол длиной шестнадцать калибров — это, конечно, не сорок-пятьдесят калибров дивизионок, но против единичек-двоек тоже был ничего, хотя осколочные выстрелы или шрапнель, поставленная на удар, в данном орудии была даже получше бронебойных.
Сейчас полковушки работали на соседнем холме, где в атаку шли штурмовые и артпехотные взводы. На этом же холме в атаку шли бронепехотные взводы в которых пехота была лишь прикрытием для основного ударного средства — танков и самоходок. И, пока самоходчики помогали выбраться своему оглушенному товарищу, их пехотное отделение прикрытия уже ушло далеко вперед. Своим рывком оно не позволило немцам вовремя перебросить на правый фланг пехотное отделение, что находилось в резерве на случай контратаки — она как раз и была сорвана этим порывом. Правда, это отделение обошло наших бойцов, отрезав их от остальных подразделений, но это был последний успех немцев — командир прорвавшегося на правом фланге взвода уже пять минут назад дал две белые ракеты — сигнал прорыва — поэтому прошедшие по его следам еще два бронепехотных взвода ударили немецкому отделению прямо в спины. Эти взводы также состояли из одного танка и двух самоходок, которые прикрывали три отделения пехоты, но улучшившаяся обстановка позволила им действовать более грамотно — им уже не надо было, как первому взводу, рваться вперед, стараясь максимально нарушить целостность немецкой обороны, поэтому самоходки шли чуть поодаль, поддерживая танки огнем пушек и пулеметов. А сами танки, с закрытыми и вращающимися башнями, да еще под прикрытием пехоты, продвигались впереди, расстреливая немцев направо и налево — ведь они и предназначены для маневра огнем, в том числе на ближних дистанциях, когда надо подъехать к окопам, развернуть башню влево-вправо и пройтись огнем вдоль укрытий — на самоходке такого быстро не сделаешь. Да и против пушек лучше иметь возможность ехать в одном направлении, а стрелять — в другом — в сдвигающийся наискосок танк прицелиться сложнее. Вот и сейчас танки вышли к окопам и стали их зачищать. Тут уж наша пехота не зевала — шестеро гранатометчиков, что пытались подобраться по ходам сообщений, были вовремя замечены и закиданы гранатами, противотанковое ружье — задавлено сосредоточенным огнем целого отделения, а противотанковую пушку, что немцы попытались развернуть в свои тылы, заметили и сами танкисты — тут-то ей и пришел конец.
Конец пришел и всей немецкой обороне — пока один взвод сгребал оборону левого холма, второй взвод зашел в тыл немецкой пехотной роте, что уже и так откатывалась на правом холме под ударами артпехотных взводов. Такого издевательства немцы не выдержали — на них было направлено уже девять артиллерийских стволов, а в роте оставалось от силы восемьдесят боеспособных пехотинцев. Поэтому, еще немного постреляв, немцы стали массово сдаваться — против снарядов со стрелковым оружием не выстоять, от гусениц не убежать. В общем — кругом вилы.
ГЛАВА 23.
— По головному, два бронебойных, огонь !
Резкие выстрелы сорокопятки прозвучали друг за другом, с интервалом в десять секунд, и головная двойка тут же стала испускать струйки дыма из моторного отсека — первый снаряд с двухсот метров прошил боковой лист башни, а второй — попал куда-то в двигатель. Танк встал.
— Ходу-ходу-ходу !
Но расчет уже и так знал, что надо делать — заряжающий и наводчик впряглись в станины, подносчик и боец из пехотного прикрытия — толкали в щит, а когда надо — помогали колесам перескочить через суковатые корни — месяц тренировок по перемещению с орудием по лесам довел все действия до автоматизма — расчет и пехота прикрытия, сменяя друг друга, практически несли пушку словно пушинку, по узкой и местами извилистой, в обход крупных деревьев, просеке, что прорубили в подлеске еще до начала засады. А через тридцать метров пушку подцепили к упряжке, и дальше орудие потащили уже две лошадиные силы — расчет спешно удалялся, прикрытый стволами деревьев от обстрела. Еще две лошади с боеприпасами и продовольствием бойцы вели под уздцы. А на опушке постепенно затухал огонь стрелкового оружия — дегтярь замолк уже две минуты назад, и теперь слышались одиночные выстрелы — снайпера добирали последние крохи немецких жизней. Вскоре, под непрекращающийся грохот танковых выстрелов, весь взвод собрался в условленном месте.
— На восток, триста метров.
Пехоты у немцев было немного, и вряд ли она рискнет сунуться в лес, так что можно еще добавить фрицам. Через десять минут расчет уже выкатывал орудие обратно к опушке, но в другом месте. Теперь его целью были машины в хвосте колонны — немцы еще разбирались со своими потерями, поэтому все десять танков стояли, развернувшись к лесу, а машины так и продолжали стоять на дороге, где обстрел застал колонну. Так что два осколочных — в бензовоз и грузовик — с трехсот метров — и расчет снова бодро покатил оружие вглубь леса — комвзвода не зря два часа заставлял своих подчиненных расчищать проходы от мелкого кустарника, так что легкая пушка сейчас катилась по ним почти как по проспекту.
— Ну, тут мы больше ничего сейчас не выгадаем — идем на восток, попробуем там кого-нибудь подловить. Радист ! Передай в штаб об обстрелянной колонне и запроси новые цели — может, они что подкинут.
* * *
— По данным воздушной и наземной разведки, к месту прорыва стягиваются три колонны танков численностью по пять-пятнадцать машин, с грузовиками, некоторые — с буксируемой артиллерией. Расчетное время прибытия — час-полтора-два. Также сюда продвигается шесть пехотных колонн численностью до роты каждая, расчетное время прибытия — начиная от двух часов. Одна из танковых колонн была обстреляна нашим кочующим взводом с сорокопяткой. Потери немцев — один танк, двойка, а также бензовоз и грузовик. Воздушная разведка подтвердила. Сейчас тот взвод направлен на перехват одной из пехотных рот, что двигается с северо-запада, также в том районе находится две ДРГ, но выйти к нужной дороге успевает только одна. Что будем делать ?
Вскрыв немецкую оборону, мы вдруг обнаружили, что за ней нет резервов, поэтому, продвинувшись к северу на три километра, мы вышли из дефиле между болотами. И вот сейчас решали, что делать дальше.
— Когда прибудет наш бронепехотный батальон ?
— Еще минут сорок-пятьдесят.
— А ускориться можно ?
— Ну ... ресурс, поломки ... и так уже две машины встали.
— Ладно, ждем. Тогда что у нас получается ?
— Можем перехватить пехотную роту, подходящую с западного направления — если пошлем ей навстречу пехоту на конном транспорте — там идти пятнадцать километров до точки встречи — как раз вдоль северного края болот и затем через лесной массив, путь расчищен еще позавчера. На конях же потом и уйдут, через лес — немецкие танки туда просто не успеют. Еще вырисовывается перехват танковой колонны, двигающейся с севера — если сейчас из бронепехотных взводов сформируем группу и вышлем на север — до засады в точке А-20ровно-5 идти десять километров, останется пятнадцать минут на организацию засады — наши ДРГ там уже все присмотрели неделю назад, так что план размещения техники есть.
— А топливо-боеприпасы ?
— Топлива у них еще на пятьдесят-семьдесят километров, боеприпасы сейчас пополняют.
— Хорошо. Отправляем. Еще ?
— Эти две пехотные роты перехватить не успеем — они соединятся в шестнадцати километрах к северу от нас, там никого нет.
— Может, их авиацией ... ?
— Не хотелось бы светить раньше времени ... сейчас наши истребители работают по немецким авиаразведчикам, и пока это удается держать в тайне — количество полетов немецких истребителей не увеличилось, так что пропажу своих разведчиков немцы скорее всего относят к естественным причинам. Ну или у них просто нет свободных истребителей — в любом случае, на относительно чистое небо можно будет рассчитывать еще день-два, максимум — три дня. К тому же им до нас все-равно потребуется идти еще четыре часа минимум — за это время подойдет бронепехотный батальон — ему и можно будет поручить ту группу.
— А как у нее с противотанковым вооружением ?
— Скорее всего — только противотанковые ружья, пушки — только легкие 75 мм, других не замечено.
— А как смотрели ?
— Да на Шторьхе ... снижались до двухсот метров.
— А фрицы не догадались ?
— Не-а ... махали руками.
— Пусть тогда Шторьх еще повисит над ними, ну, полетает вокруг — надо отследить, если к ним подойдет что-то противотанковое — не хотелось бы вляпаться.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
