| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Так что с танками фашистов мы уже худо-бедно справлялись, тем более что немцы все еще считали операции в Белоруссии не войсковыми, а операциями зачистки местности от партизан, соответственно, выделяли сил гораздо меньше, чем требовалось. Правда, и мы пока еще только разворачивались — артиллерийские обстрелы кочующими батареями мы ввели в практику совсем недавно — пару недель назад, поэтому немцы еще только начинали осознавать, что наша борьба с ними выходила на новый уровень. Как и по бронетехнике — свои танки и самоходки мы пока еще не засветили в массовом количестве, применяя их больше группами по несколько единиц — много топлива и моторесурсов уходило на обучение танкистов и пехоты, что будет воевать вместе с танками. Да и по народу наблюдался провал — мы выгребли в боевые части много опытных или хотя бы толковых людей, а остальные пока еще проходили КМБ. Поэтому-то при общей численности уже под двадцать тысяч боевые действия у нас вели от силы три тысячи человек. Зато они были упакованы оружием очень даже неплохо — я уже упоминал массовое применение артиллерии, так она еще дополнялась все увеличивающимся количеством самоходок, а сама пехота — что линейная, что в ДРГ — имела много автоматического и снайперского оружия — мы старались передать им эту стреляющую механику даже в ущерб учебным процессам — все-равно для новичков основное — это не умение пользоваться тем же пулеметом, а грамотное поведение на поле боя — без умения скрытно подобраться к позициям врага никакое владение сборкой-разборкой не поможет — свалят, и пулеметик будет бесполезно лежать рядом. Так что — опытные воевали, неопытные — днями и ночами перемещались по полигонам в учебных атаках и в лесах — в учебных рейдах. Но вскоре мы начнем разворачивать свои подразделения — и как раз опытные, повоевавшие бойцы и командиры и станут командирами тех, кто сейчас скачет по лесам и полигонам.
А пока они и сами добирали опыта. Так, в этой засаде мы удачно вломили основной колонне, но упустили из виду подотставшие от колонны самоходные зенитки, что немцы установили на полугусеничный тягач от Даймлер-Бенца — получилось мощное и маневренное оружие, которым немцы и стали выбивать нашу бронетехнику — за десять минут они подбили четыре самоходные установки и один танк — мы слишком увлеклись добиванием колонны, за что и поплатились — командиры перестали заботиться о смене позиций, на чем их и стали подлавливать зенитчики. Правда, они недолго вели свой губительный огонь — вскоре к ним с тыла подобралась одна из наших ДРГ, которая и перестреляла артиллеристов. Но с самими стволами, которые немцы охотно и массово устанавливали на разные самоходные платформы, мы уже намучились изрядно. Я-то, когда запускал работы по самоходкам, брал пример с наших самоходок середины-конца войны, но меня тут же поправили, сказав, что и немцы массово ставят стволы на гусеничные, и даже колесные платформы — в их качестве использовались и тягачи, и танкетки, и бронетранспортеры, и легкие танки. Это все — помимо собственно штурмовых орудий, которые немцами только и признавались за тру-бронетехнику, хотя она и проходила по разделу 'артиллерия', а не 'танки'. А все эти стволы, установленные на шасси с противопульным бронированием, как я понял, бронетехникой, точнее — танковыми войсками — и не считались, хотя, по нашим ощущениям, их число было как минимум сравнимо с количеством танков, а в последнее время мы уже начинали думать, что таких самоходных артиллерийских систем с противопульным бронированием или вообще без такового в два, если не в три раза больше, чем танков. Загадка Блицкрига постепенно все больше открывалась — умение — да, было, но было и 'число', а не так, как любили говорить 'демократы' и прочие русофобы — тремя тысячами танков разбили двадцать тысяч — да там и помимо этих трех тысяч было много всего. В общем — как обычно — 'все не так, как кажется'.
ГЛАВА 25.
— Ну что, фашистская морда ?
— Сам фашистская морда. Ага-га-га ...
— Так, фашистские морды, ну-ка отставить смежуечки !
— Есть, товарищ капитан !
— Отставить 'капитан' ! Отныне — только 'герр майор' !
— Яволь, хер майор ! Ага-га-га ...
— Ну только вернитесь мне на базу ... Десять километров. По-пластунски. Каждому.
— Яволь !
— Так-то. Так, все, товарищи 'фашисты' — по машинам !
Бойцы и командиры, одетые в немецкую форму, стали рассаживаться по технике, и вскоре колонна уже выезжала на проселочную дорогу.
Впереди шел мотоцикл, за ним, на некотором отдалении — бронетранспортер, легковушка с 'гер-майором', затем снова бронетранспортер, три танка — четверка и две двойки, и затем шесть грузовиков — частью с пехотой, частью — с боеприпасами, топливом и продовольствием. В совершенстве немецким владели только трое — герр-майор, его водитель и лейтенант, сидевший в коляске передового мотоцикла. Остальные говорили по-немецки уже похуже, хотя понимали в основном все — мы специально подбирали для таких рейдов людей с более-менее нормальным знанием языка, приучая их даже в своем расположении говорить, а особенно ругаться только по-немецки. Так что сейчас вглубь временно оккупированной территории шла обычная немецкая колонна, вот только внутри каждого мундира сидел советский боец — 'оборотни' вышли на охоту.
Их задачей был штаб, обнаруженный авиаразведкой и затем более подробно исследованный ДРГ — разведчики сидели там уже три дня, поэтому мы знали численность охраны и ее организацию. А судя по мелькавшим погонам — и примерный офицерский состав. Не Гудериан, но тоже будет кем поживиться.
Две встречные колонны — пехотная рота и десяток грузовиков — на этот раз были пропущены без нападения, которое обычно следовало в таких случаях — все-таки шли не на свободную охоту. Вот пост жандармерии пришлось уничтожить — сломалось колесо у одного из грузовиков, и, как назло — за двести метров до поста. Да жандармы и не пропустили бы нас все-равно — у нас не было нужных документов, да и эмблемы-номера на технике хотя и были нарисованы правдоподобные, но, как мы поняли из допроса одного из жандармов, таких тут не должно было быть. Но мотоцикл все-равно брать не стали, чтобы не палиться хотя бы на такой мелочи — закатили в лес — авось дождется.
Пост на въезде в село, где располагался немецкий штаб, показался через полчаса неспешного движения. Тут уже легковушка выехала вперед, чуть проехав мимо пулеметного гнезда из мешков с землей, и остановилась немного поодаль. Офицер подбежал к машине через полминуты, в течение которых немецкие солдаты и бойцы в кузове бронетранспортера обменивались улыбками и короткими фразами наподобие 'Как дела ?'. Капитан, он же 'герр-майор', сидевший в легковушке рядом с водителем, тоже улыбался подходящему офицеру.
И тут время улыбок закончилось. Немецкий офицер еще до конца не понимал, почему лицо сидевшего в машине майора вдруг начало меняться с дружелюбного на откровенно враждебное — он заозирался, осматривая свой мундир на предмет несоответствия уставу, поэтому прозевал момент, когда на него уставилась из машины какая-то труба с отверстием посередине. А тут и майор снова улыбнулся, как-то беззаботно и радостно. У офицера отлегло, и так он и ушел из жизни — радостно и с дыркой посередине лба — наши оборотни отстреляли не один десяток патронов, чтобы попадать от туловища, не демаскируя себя поднятием оружия на уровень лица — важный момент. Другим важным моментом были глушители — сзади тихо хлопали выстрелы, которыми наши уничтожали блок-пост, а колонна уже въезжала на единственную улицу деревни, разбрасывая по дороге группы бойцов, которые тут же быстрым шагом шли к домам, заходили внутрь и устраивали бойню. Оружие с глушителями позволяло не поднимать шума, немецкая форма — подходить к немцам достаточно близко — практически идеальные условия. А не паниковать нашим бойцам в ситуациях, когда навстречу шли немцы, а убивать их было еще нельзя, потому что были свидетели или просто открытое пространство — помогал прием 'Это не я )))', который я подсмотрел во французской комедии 'Да здравствует Франция !', из моего, естественно, времени. Там два террориста из Табулистана ('Да вас даже на картах гугл нету !') проходили паспортный контроль, один из них начал паниковать насчет поддельного паспорта, и тогда второй поворачивается к нему со словами 'Делай как я — Я ни в чем не виноватый. Это не я' — и широко улыбается. Так они и подошли к паспортному контролю, приговаривая 'Это не я )))'. Так же ехали в рейд и наши бойцы — когда кто-то смурнел лицом, командир или один из товарищей говорил ему 'Это не я' — по-русски или по-немецки — на немецком тоже поставили якорь — и тот сразу же отмякал.
С этим 'Это не мы )))' наши бойцы и входили в избы, быстро проводя пленение офицеров со связистами и зачистку остальных. Тишина продолжалась целых две минуты, за которые мы дошли до штаба, сняли часовых и вошли внутрь. Потом, естественно, лежащих часовых увидели, но мы уже растеклись по деревне довольно широко, чтобы продолжать отстреливать всполошившихся немцев из бесшумного оружия — отсутствие демаскировки выстрелом позволяло нам действовать эффективно даже когда вокруг начала разгораться стрельба.
Ну, как начала, так и закончила — все-таки в деревне было от силы двести человек — для сотни наших бойцов, да при внезапном нападении, это было плевым делом — дело обошлось всего пятью раненными.
А вот добыча была нехилой. Генерал — командир перебрасываемой с запада дивизии, которую тормознули для того, чтобы решить проблему с 'партизанами', его штаб, связисты, карты с текущей обстановкой — картина стала ясна и прозрачна. Через полчаса прилетели несколько наших Шторьхов и У-2, которые забрали бумаги, генерала, несколько связистов с кодами и радиостанциями, раненных, а наши оборотни сели на охрану остальной добычи — пленных, боеприпасов и вооружения — к месту событий подтягивались уже три ДРГ, которые в течение часа должны будут сменить ценное подразделение — ему шастать по тылам немцев — самое то. А в штабе операции разгорались страсти — перед нами никого не было, и этим надо было воспользоваться.
* * *
Так что, когда к двадцатым числам августа скопившиеся в округе части немцев стали медленно продвигаться в наш лесной массив, мы не стали дожидаться, когда они будут полностью готовы к наступлению. Пришлось делать отвлекающие маневры — мы вышли двумя группами и прошли по тылам атакующих частей — оказалось, их сюда согнали три полка — практически пехотная дивизия !!! Немного пошумев на левом фланге, мы взломали их еще некрепкую оборону на правом и частыми атаками с отскоком стали сворачивать фланг атакующих. Те стали поворачиваться к нам и в момент перестроения подразделений в них врубилась с другого фланга наша вторая бронештурмовая группа. Полного разгрома не получилось — немецкий полк оказался кадровым, с опытом боев, и сумел отойти не разбитым до конца. Но все-равно они оставили более трехсот трупов, много оружия и снаряжения, батарею 105-мм орудий, склады, штаб с командирами.
Несмотря на его кадровость, полк удалось неплохо потрепать прежде всего из-за растянутости его обороны — мы просто били его по частям. А высокая маневренность наших подразделений — гусеницы, колеса и копыта быстрее ног — позволяла нам перекидывать их туда, где обнаружилась слабина немецкой обороны. Артиллерийско-пехотными взводами, вооруженными сорокопятками, под прикрытием самоходок с трехдюймовками и противопульной броней мы прощупывали немецкие позиции. Следом за атакующими на удалении километра-двух-трех двигались бронепехотные роты, которые усиливали нажим в случае, если обнаруживалась слабость огня на каком-то направлении — его тогда пробивали, расширяли прорыв, и в него втекали подвижные соединения — взводы и роты на конях, автомобилях, танках и самоходках — по сто-двести человек, пять-десять единиц бронетехники — они блокировали немецкие опорные пункты уже с тыла, и затем их добивали пехотные части с артиллерийским вооружением. Мы напустили на немцев семь таких рот, которые дополнительно были и средствами парирования контрударов, в основном — из засад — упереться и стоять насмерть мы не собирались.
Так что день-два — и треть немецкой обороны была фактически уничтожена. Но остальная часть, которая не подвергалась сильным ударам с юга, успела свернуть фронт, так что теперь она оказалась в полуокружении, но этот же факт по сути заставлял уже нас растянуть свой фронт — и уже наши подразделения оказывались растянуты, и соответственно становились уязвимы к атакам — теперь уже немцам было проще и быстрее перебрасывать свои подразделения по внутренним коммуникациям, тогда как нам требовалось бы огибать всю линию противостояния с этим полком, чтобы сосредоточить силы в месте немецкого прорыва. Даже несмотря на то, что мы превосходили фрицев в подвижности и огневой мощи за счет применения самоходок, танков и конного транспорта, мы все-равно не успевали бы — ведь немцам на участках в километр-полтора противостояли пехотные взводы, от силы — роты, пусть даже с артиллерией и подпертые с тыла бронепехотными взводами, по пять километров на каждый — выдержать удар пехотного батальона они бы не смогли.
Но мы на такое развитие событий и не клюнули — в конце концов, нашей задачей было не окружить и уничтожить немецкие части, а лишь оттеснить их от нашей территории, а, главное — упредить сосредоточение, расстроить планы, хотя бы на несколько дней. Мы лишь пытались выиграть время — ведь теперь, даже без полного разгрома окружавших нас частей, немцам придется потратить время на приведение их в порядок, на подтягивание резервов, чтобы заново начать окружать нашу территорию. А это — как минимум неделя, да и потом они потеряют сколько-то времени, пока будут штурмовать наши позиции. А мы каждый выигранный день, который фрицы потратят на нас, а не на основной фронт, считали нашей победой. Так что впереди у нас было как минимум четырнадцать 'побед', это если не считать возможных реальных побед при отражении немецких атак.
Но ведь сейчас сложилась такая ситуация, что мы взломали и завернули в стороны фронт немецкого окружения, и с севера вся территория оказалась открытой для наших действий. К тому же мы уже подтянули из глубины территории — хотя какие там глубины ? пятьдесят-семьдесят километров ! — наши части, которые еще считались учебными. Но надо было высвобождать 'боевые' для рейдов, поэтому учебные постепенно вставали на фронте вместо боевых и — окапывались, окапывались, и еще раз — окапывались. Недобитый немецкий полк мы решили больше не трогать — так — пострелять снайперами сколько получится — и все — его оборона уплотнилась настолько, что даже стало невозможно просачивание в тыл наших ДРГ — фрицы выкопали сплошные окопы и плотно расставили часовых — фактически, немцы и жили в этих окопах. Поэтому до немецкой артиллерии и минометов было уже не дотянуться, а атаковать немецкие позиции, прикрытые артиллерией, мы как-то не хотели — перебьют на подходе — и все дела. Ну и ладно — у нас были направления, по которым можно было действовать, а так — мы забетонировали горловину прорыва учебными частями, с севера обложили немецкий полк нашими ДРГ и кочующими артпехотными взводами на конной тяге — и все. А боевые части ломанулись пошуршать по округе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
